Хармон Данелла. Убежденный холостяк

   Он вспоминал о всех священниках, в течение многих лет сменявших друг друга на этом самом месте перед алтарем и венчавших бесчисленное количество де Монфоров, которые теперь мирно покоятся в могилах возле церкви. Интересно, были ли среди тех браков… такие же скоропалительные? Уильяме обратил внимание, что леди Гарет и леди Чарльз обменялись нежными взглядами со своими супругами, когда он читал слова о том, что муж и жена должны любить и уважать друг друга. Он заметил также, что герцог смотрит на могилу своих родителей. До него доносились возбужденные крики жителей деревни, собравшихся на церковном дворе и с нетерпением ждущих возможности отпраздновать столь знаменательное событие, наесться до отвала и напиться — ведь герцог приготовил щедрое угощение для всего Рейвенскомба.
   Задумавшись, преподобный Уильяме запнулся, и суровый взгляд герцога тут же обратился на него. Этим взглядом он давал понять, что не потерпит ошибок и сомнений в отношении желаний будущей леди Эндрю, и требовал продолжения церемонии.
   Сначала викарий решил, что эта пара соединяется отнюдь не по любви, однако, когда под сводами церкви зазвучал низкий и ясный голос лорда Эндрю, он заподозрил, что этих двоих связывает нечто большее, чем кажется на первый взгляд…
   — Я, Эндрю Марк де Монфор, беру тебя, Челсиану Блейк, в жены, чтобы быть с тобой в горе и радости, в бедности и богатстве, в болезни и здоровье, чтобы любить и почитать тебя, пока смерть не разлучит нас, и в том я клянусь тебе.
   Викарий видел, как лорд Эндрю смотрел на невесту, произнося эти слова, и как та ответила на его взгляд, только он никак не мог понять, что было в этом взгляде. Дружелюбие? Решимость? Облегчение? Когда она произносила слова обета, ее голос звучал уверенно.
   Возможно, они действительно любят друг друга. Если да, то ему остается только радоваться, думал священник.
   — Кольцо, пожалуйста.
   В церкви наступила тишина. Все смотрели на лорда Эндрю, который снял с пальца свою печатку и осторожно надел ее на пальчик невесты, но только до половины. Леди Нерисса, стоявшая рядом с герцогом, громко засопела. Лорд Чарльз и лорд Гарет никак не проявили своих эмоций. На лице герцога появилось странное выражение, но викарий даже не стал пытаться понять его.
   Старый пес, разлегшийся у ног невесты, захрапел, да так громко, что лорду Эндрю пришлось повысить голос:
   — Этим кольцом я соединяюсь с тобой, своим телом я поклоняюсь тебе, всем своим богатством я одаряю тебя — во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.
   Жених решительно надел кольцо на палец невесты. Викарий велел молодым преклонить колена и принялся читать заключительные слова, которые свяжут их навсегда.
   Бросив быстрый взгляд на герцога, он увидел в его глазах победный блеск и облегчение. Ага, теперь понятно. Не Господь соединил эту пару священными узами брака. Это сделал сам Блэкхит.
   Викарий объявил жениха и невесту мужем и женой и с удовлетворением наблюдал за тем, как лорд Эндрю целует свою жену. Леди Нерисса вытирала глаза платочком. Все родственники, кроме герцога, окружили молодоженов и от души поздравляли их.
   — Итак, формальности окончены. Теперь надо поесть и выпить за невесту! — предложил лорд Эндрю, чувствуя небывалый подъем.
   Подхватив на руки спящего пса, он в сопровождении жены вышел из церкви.
   «Четыре стаканчика, — качая головой, думал викарий. Он закрыл молитвенник и дождался, когда лорд Чарльз и сердитый брат невесты распишутся в книге. — Четыре стаканчика. Я их заслужил».
   Женщина быстро проскользнула в церковь и села рядом с графом Сомерфилдом.
   Ее модное платье из дорогого китайского шелка, несомненно, шилось в Париже. Изумрудное колье подчеркивало изящество стройной шейки и совершенную форму плеч. Колье подарил ей король Франции за плодотворную службу на благо его страны. Однако та, для кого предназначался этот подарок, не являлась ни куртизанкой, ни королевской любовницей. Она была более опасной и хитрой особой.
   Сидя рядом с графом, она из-под пикантно заломленной шляпки наблюдала за изобретателем возбудительного средства. Взгляд ее зеленых глаз походил на кошачий — хищный, внимательный.
   — Долго же ты добиралась сюда, кузина, — почти не размыкая губ, проговорил Сомерфилд. Назвав ее кузиной, он тем самым — к ее безграничному неудовольствию — напомнил ей об их дальнем родстве. — Сегодня вечером молодожены переезжают в Роузбрайар-Парк. Они захватят с собой его химическую лабораторию и, вероятно, возбудитель. Если бы ты приехала чуть позже, мы уже не успели бы завладеть им!
   Женщина не спускала глаз с жениха и невесты, стоявших перед алтарем.
   — Напрасно ты недооцениваешь мои способности.
   Сомерфилд бросил на нее сердитый взгляд. Его бесил ее мягкий американский выговор, на который сильное влияние оказала манера речи, принятая в кругах английской и французской аристократии — в тех самых кругах, куда ей удалось проникнуть.
   Она злорадно улыбнулась:
   — Знаешь ли, Джеральд, Франция почти готова прийти к нам на помощь в этой утомительной войне с Великобританией. — У нее был низкий, с хрипотцой, голос, который как нельзя лучше соответствовал ее коварной улыбке. Она раскрыла веер и, используя его как ширму, принялась изучать тех, кто окружал новобрачных. — Меня задержали дела.
   — Дай-ка я угадаю. Ты по уши залезла в политические интриги, являешься неофициальной советницей Марии Антуанетты и ужинаешь с этим сморщенным старикашкой Франклином. Ты не успокоишься, пока не втянешь Францию в эту дурацкую войну, верно?
   — Да, — улыбнулась она. — Не успокоюсь. Просто не смогу. Это единственный способ победить.
   Сомерфилд наклонился к ней и еле слышно произнес:
   — Ева, мне нужен возбудитель!
   Она округлила глаза, изображая удивление:
   — Послушай, Джеральд, нам обоим известно, что ты получишь свой возбудитель — не весь, естественно, но достаточно, чтобы раздобыть для себя подходящую наследницу. Остальное я оставлю в качестве платы за свои хлопоты.
   — Зачем он тебе? Ты уже побывала замужем, овдовела, а всех своих поклонников отправляешь в преисподнюю.
   — Все верно. Но в смертельно опасных политических играх, в интригах и во время войны умная женщина должна использовать любые способы убеждения. Возбудитель нужен, естественно, не для меня. Я уже по горло сыта мужчинами и их животной похотью, жестокостью и слабостью. Возбудитель нужен Америке. Видишь ли, я выполняю одно важное поручение королевы, и судьба нации зависит от того, достану ли я возбудитель и доставлю ли его ей.
   — Как я понимаю, ты имеешь в виду судьбу Америки?
   — Естественно, — усмехнулась она.
   — А как ты собираешься этого достичь?
   Ее красивые губы перестали кривиться в хищной усмешке и сложились в очаровательную улыбку. Она игриво шлепнула Сомерфилда веером.
   — Наивно полагать, что я все тебе расскажу.
   Джеральд промолчал и поджал губы. Его гордость была задета. Сознание, что Ева презирает всех мужчин и не доверяет им, не уменьшало обиду. А кроме того, его тревожило, что она не хочет посвятить его в свои планы. Как же так, ведь это он написал ей о возбудителе! Это его идея, а не ее!
   Однако придется проглотить обиду и предоставить Еве делать то, что она считает нужным. Она подберет ключик к решению проблемы быстрее, чем если бы он открывал дверь настоящим ключом. Она настолько ловка, что способна совратить священника, давшего обет безбрачия. Она лучший полководец, чем любой генерал в медалях и орденах, отважнее самого свирепого льва и хитрее самой хитрой лисицы. А статус красивой молодой вдовы престарелого французского дипломата открывает перед ней множество дверей: она общается с принцами, обедает с королями и королевами, имеет связи в самых высоких кругах.
   Джеральд понимал, что ему самому никогда не удалось бы украсть возбудитель. А вот Еве… опасной, коварной, прекрасной Еве… раздобыть пузырек с возбудителем и разобраться с сумасшедшим изобретателем — это для нее детская игра.
   Еве, естественно, было наплевать на Джеральда и его дурацкую погоню за богатой наследницей. Церемония подходила к концу, родственники поздравляли новобрачных. Челси повернулась, и Ева наконец разглядела ее лицо. Ее поразило, как сильно изменилась кузина, превратившись из неуклюжей, прыщавой девчонки, которая проплакала всю ночь после своего первого бала, в потрясающую молодую женщину. Она выглядела счастливой, а когда ее красивый муж поднял на руки спящего пса, она буквально засияла. Это в некоторой степени порадовало Еву. Хотя собственный опыт научил ее не искать счастья с мужчиной, она не завидовала тем женщинам, которые находили это счастье.
   Молодой муж Челси, с собакой на руках, двинулся к выходу из церкви. Заметив Джеральда и какую-то незнакомую женщину рядом с ним, он нахмурился.
   Ева прогнала прочь посторонние мысли о счастье. Пора браться за дело. Прищурившись, она из-под широких полей шляпки изучала своих противников.
   Совершенно ясно, что жених обожает свою невесту, но всячески старается это скрыть. А еще он с нетерпением ждет брачной ночи. Ева подозревала, что его мысли заняты только этим.
   Придав своему лицу доброжелательное выражение, она приветствовала новобрачных легким поклоном. Итак, с женихом проблем не будет. А вот седоватый майор, великолепный в своем мундире и с мерцающей в полумраке перевязью… тут могут возникнуть осложнения. Однако Ева хорошо знала, что представляют собой истинные джентльмены — она узнавала их за версту. У них слишком высокие моральные принципы, они слишком наивны, чтобы распознать в ней угрозу. Она облегченно вздохнула. Нет, здесь тоже все в порядке.
   Ага, это третий брат. Весело смеется и обнимает за талию свою темноволосую жену. Не он ли член парламента? Его лицо показалось ей знакомым. Если он умен, возможно, с ним будет сложнее, однако он слишком старается всех развеселить и заставить наслаждаться жизнью. Ева зевнула. Что ж, задача кажется несложной.
   А вот наконец последний, старший и, без сомнения, самый опасный из всех братьев де Монфор — его сиятельство герцог Блэкхит под руку со своей сестрой. Ева присмотрелась, и на ее губах заиграла хитрая улыбка. Едва ее взгляд встретился со взглядом герцога, она сразу узнала своего главного противника.
   Проходя мимо, герцог презрительно оглядел Джеральда:
   — Сомерфилд, если вы пытались что-то показать тем, что незаметно прокрались в церковь, то преуспели бы гораздо больше, если бы остались дома.
   Джеральд собрался ответить на оскорбление, но герцог с нескрываемым пренебрежением перевел взгляд с него на Еву. В его глазах появился блеск, в котором она безошибочно узнала нечто большее, чем обычное любопытство. Это был плотский интерес. Причем явный.
   — А вы, я полагаю, та самая наследница, которой предстоит вытаскивать нашего дорогого Сомерфилда из долгов?
   — Вовсе нет, ваше сиятельство, — промурлыкала Ева и протянула ему свою крохотную, обтянутую перчаткой ручку. — Я леди Ева де ла Мурьер, кузина того самого человека, которого вы только что оскорбили.
   — Очень рад, — проговорил герцог.
   — Она так же дружна с послом Соединенных Штатов Америки, который сейчас находится во Франции, — поспешил добавить Сомерфилд.
   Герцог поднял бровь.
   — Ах да, эти надоедливые колонии.
   Улыбка Евы из милой мгновенно стала коварной.
   — Колонии? Думаю, мне не стоит удивляться, что новости добирались до ваших аристократических кругов больше года. — Она резко выдернула руку из руки герцога. — Сожалею, но я вынуждена поправить вас, сэр: то, что вы назвали «надоедливыми колониями» больше не принадлежит Великобритании. Это самостоятельная развивающаяся нация.
   Герцог пристально посмотрел на нее. Его взгляд стал тяжелым, в глазах появился опасный холодный блеск.
   Продолжая улыбаться, Ева присела в глубоком реверансе. В каждом ее движении сквозила насмешка.
   — Прошу простить меня, ваше сиятельство, я должна поздравить жениха и невесту.
   Взяв Джеральда под руку, она прошла мимо герцога, а тот еще некоторое время смотрел ей вслед.
   Ева де ла Мурьер давно научилась управлять мужчинами. Жак болел с того самого дня, когда она вышла за него замуж. Он выполнял для нее роль подставной фигуры, а она вершила дела за его спиной. Все те успехи, которых ей удалось добиться своим умом и хитростью, он приписывал себе. Она же управляла самыми продажными игроками в цивилизованном мире. Короли, эмиссары, иностранные послы — все они падали на колени, стоило ей приказать.
   На рукав ее платья села оса, и Ева с улыбкой прогнала ее. Что ж, справиться с надменным герцогом ей не составит труда.

Глава 21

   К полудню большая часть гостей была пьяна.
   К часу Эндрю чувствовал себя уставшим. Его не отпускала тревога, и он хотел поскорее выехать в Роузбрайар-Парк.
   К двум он, попрощавшись с Гаретом и Джульет, покинул празднество и попросил Челси переодеться и помочь ему упаковать оборудование лаборатории. Она с радостью согласилась.
   В необжитом западном крыле было тихо и спокойно. Они завернули пузырьки, банки, мензурки в тряпки и сложили в деревянные коробки. Затем упаковали записи Эндрю и книги и попросили троих лакеев, которые еще держались на ногах, снести все ящики вниз, в фургон. Фургон должен был выехать в Роузбрайар-Парк завтра утром.
   Эндрю как раз вынимал из шкафа драгоценный пузырек с возбудителем, когда в лабораторию вошли Люсьен и Чарльз. Герцог уже успел переодеться в кожаные бриджи, сапоги и камзол из тонкого сукна, а Чарльз все еще оставался в мундире. Он, как и Эндрю, казался встревоженным.
   — Как здесь пусто, — проговорил Люсьен. Его голос эхом отдавался от стен. Наклонившись, он поднял с пола обрывок бумаги с записями, сделанными почерком Эндрю. — Я буду скучать по тебе, братишка.
   — Вряд ли, иначе ты не взбаламутил бы воду и не вынудил меня жениться, — отрезал Эндрю, захлопывая шкаф. — Уверен, ты будешь считать свою победу полной, если я признаю, что мы с Челси несчастны. Только этого не произойдет. Твои планы, Люсьен, провалились, так как я понял, что под твоей крышей я был бы более несчастен, чем под ее.
   Чарльз поморщился. Челси испуганно прижала руку ко рту. Однако Люсьен никак не отреагировал на слова брата.
   Он стоял с клочком бумаги в руке и выглядел так, будто ему нечего сказать.
   Эндрю вырвал у него листок и запихнул себе в карман.
   — Знаешь, Эндрю, — после паузы проговорил Люсьен, — я никогда не хотел сделать тебя несчастным.
   — Тогда надо благодарить за это Господа, потому что ты сделал меня несчастным, сам того не желая. Так ты приложил к этому руку или нет, а?
   Челси увидела, что в темных глазах герцога промелькнуло странное выражение, и схватила мужа за руку.
   — Эндрю, пожалуйста, — тихо сказала она, пытаясь остановить его прежде, чем он зайдет слишком далеко. — Мне кажется, твой брат хочет извиниться. Только делает он это своим способом, потому что не знает другого.
   — Люсьен? Извиниться? Ха, еще не наступил тот день, когда он попросит прощения!
   Эндрю собрался сказать что-то еще, но внезапно натолкнулся на предостерегающий взгляд Чарльза. Тот едва заметно покачал головой. Эндрю откинул волосы за спину. Его гнев требовал выхода, но не находил, поэтому он принялся швырять в ящик все, что попадалось под руку.
   Чарльз вытащил часы.
   — Что ж, нам пора трогаться, если мы хотим попасть домой не очень поздно. Эндрю, Челси, что вы на это скажете?
   — Как, вы едете с нами? — нахмурившись, осведомился Эндрю.
   Чарльз усмехнулся:
   — Не пугайся, мы с Эми не будем напрашиваться к вам в гости. Просто уже поздно, и нам хотелось бы поскорее вернуться к дочке, а так как Роузбрайар-Парк находится по пути в Линмут, я решил, что военный эскорт тебе не помешает.
   Эндрю поставил на стол пузырек и носком сапога отшвырнул пустую коробку.
   — Мы почти закончили. Сейчас заберу остатки возбудителя — и можно ехать.
   — А не лучше ли оставить его у меня? — встревожился Люсьен.
   — Ты что, шутишь? Он мне нужен. Проклятие, да я стану посмешищем для всего научного общества, если не смогу рассказать, какие ингредиенты в него входят, и воспроизвести его. Нет, я беру его с собой.
   Взгляд Люсьена стал жестким.
   — Нет.
   Теперь и в глазах Эндрю появилось жесткое выражение.
   — Да.
   На этот раз даже Чарльз, обычно мягкий и благоразумный, не выдержал. Он взял пузырек, не понимая, что в нем содержится лишь малая часть возбудителя, и сунул его в карман.
   — Вот так. Здесь он будет в безопасности. А теперь заканчивай, Эндрю. Даю тебе пятнадцать минут. Не успеешь — мы уедем без тебя.
   — Черт, терпеть не могу, когда ты говоришь командным тоном, — возмутился Эндрю.
   Чарльз ухмыльнулся:
   — А я терпеть не могу, когда ты позволяешь себе чертыхаться в присутствии дам. Четырнадцать минут. Буду ждать тебя внизу.
   Он поклонился Челси, развернулся и вышел. Люсьен взглянул на Эндрю. Тот посмотрел на него.
   — Так ты отдашь мне остатки возбудителя, или мне придется забрать его самому? — с вызовом спросил он.
   Люсьен на минуту задумался. Он не спускал с брата пристального взгляда, потом сокрушенно вздохнул и слабо улыбнулся.
   — Наверное, лучше отдать, — заключил он. — Иначе ты потратишь слишком много времени на то, чтобы узнать, куда я спрятал ключ от сейфа. Я очень уважаю Чарльза и не хочу, чтобы он ждал тебя — ему не терпится вернуться домой.
   Герцог поклонился Челси и вышел. Эндрю изумленно смотрел ему вслед. Он был сбит с толку тем, что ему удалось выиграть битву без борьбы. Да что же такое с Люсьеном?
   Все ждали.
   Слуги выстроились в ряд на лестнице. Молоденькие горничные едва не плакали, расставаясь с еще одним красавцем де Монфором. Лакеи, в париках и ливреях, терпеливо ждали своей очереди попрощаться. Дворецкий и экономка грустно смотрели на Упрямца, который покидал родовое гнездо, чтобы начать новую жизнь. Нерисса стояла рядом с Люсьеном, который с каменным лицом наблюдал за прощанием, и ради новобрачных пыталась изображать счастье, однако все видели, что она с трудом сдерживает слезы. На подъездной аллее стояла карета Чарльза и Эми. Кучер уже сидел на козлах, а верховой лакей успокаивал бьющую копытом лошадь. Рядом стояла карета Челси. Ее до самой крыши нагрузили вещами Эндрю — одеждой, оборудованием лаборатории, книгами и всем, что не поместилось в фургон, который должен был выехать завтра утром.
   Сердце Челси затрепетало, когда она взглянула на Нериссу, казавшуюся такой одинокой рядом с Люсьеном. Она знала, что Эндрю был очень близок с сестрой, и на мгновение почувствовала себя виноватой в том, что забирает у девушки брата. Поддавшись порыву, она крепко обняла золовку.
   — Не грусти, — проговорила Челси. — Я знаю, тебе жаль расставаться с Эндрю. Навещай нас в Роузбрайаре как можно чаще. Обещаю, — прошептала она, — я буду заботиться о нем так же, как о моих собаках.
   Нерисса слабо улыбнулась:
   — Не сомневаюсь. Иначе я бы не позволила тебе забрать его.
   Подошел грум, ведя в поводу лошадей: Ньютона — для Эндрю и Претендента — для Чарльза. На этом крупном жеребце Чарльз, тогда еще капитан четвертого пехотного полка, участвовал в Бостонском сражении. Теперь Претендент с гордостью возил на себе майора лондонского конногвардейского полка.
   Итак, прощальные слова были сказаны. Все обнялись в последний раз. К счастью, никто из дам не заплакал. Эндрю помог Челси сесть в карету, усадил рядом с ней Пятнистого, свистом подозвал Эсмеральду, и та с энтузиазмом запрыгнула внутрь вслед за старым псом. Чарльз устроил в карете Эми, и оба брата сели в седла. Чарльз притронулся к шляпе, прощаясь с Нериссой и герцогом, и процессия тронулась в путь.
   Когда карета проезжала мимо подъезда, Эми и Челси выглянули из окна и помахали слугам.
   — До свидания! — неслось им вслед. — Удачи! Да благословит вас Господь!
   Они проехали через ров, попрощались со столпившимися у моста крестьянами, повернули на дорогу, и кучера стегнули лошадей.
   Пятнистый устроился на диване и тяжело привалился к Челси. Эсмеральда села перед диваном и всеми силами пыталась привлечь внимание новой хозяйки. Челси прижала ступни к завернутому в одеяло горячему кирпичу на полу. Она задумалась, пытаясь осмыслить события последних двух недель и особенно последних нескольких часов.
   «Теперь я замужняя дама», — размышляла Челси. Ей все еще в это не верилось, так как она не чувствовала никакой разницы.
   Эми, сидевшая напротив, откинула голову на спинку дивана и с облегчением вздохнула. Опасаясь, что долгое путешествие утомит дочку, они с Чарльзом решили оставить малютку дома с кормилицей, и теперь им обоим не терпелось поскорее увидеть Мэри.
   — Знаешь, — вдруг проговорила Эми, поднимая голову и открывая глаза, — я никогда не видела Люсьена таким…
   — Потерянным? — подсказала Челси.
   — Да, потерянным. Никак не пойму, что с ним. Я наблюдала за ним весь день.
   — Возможно, он сожалеет о том, что играл со мной и Эндрю как с марионетками.
   — О, сомневаюсь, — покачала головой Эми. — Забавно, когда я познакомилась с ним, мне даже в голову не пришло, что он способен манипулировать людьми, хотя все обвиняли его в этом. А потом я обнаружила, что он подстроил наш с Чарльзом брак. Однако я не сердилась на него. Он открыл передо мной новую жизнь. Я стала уважаемым человеком в обществе и, главное, получила его брата. Но сегодня… он был сам не свой. Интересно, ему грустно оттого, что теперь некем манипулировать?
   — Если ему грустно, то он сам виноват в этом. — Челси подвинулась, чтобы освободить Пятнистому побольше места. — Значит, с тобой и с Чарльзом он проделал то же самое?
   — Да, — рассмеялась Эми. — И с Гаретом и Джульет.
   — Что ж, я не одинока, — улыбнулась в ответ Челси. — У вас с Чарльзом брак по любви?
   — Да. Когда Люсьен подстроил так, чтобы мы поженились, нас уже соединяло очень сильное чувство. А вот Гарет и Джульет… гм… у них было немало проблем. Но Люсьен знал, что делает, когда организовывал их брак. Со временем к ним пришла любовь. — Она ласково похлопала Челси по руке. — И к вам с Эндрю придет.
   У Челси подкатил комок к горлу, и она, отвернувшись к окну, сдавленно спросила:
   — Ты действительно так думаешь?
   — О, Челси, — рассмеялась Эми, — неужели ты не заметила, какими глазами Эндрю смотрел на тебя во время церемонии? И как он весь сиял, когда знакомил тебя с братьями? Поверь мне, вы правильно поступили. Я чувствую это сердцем. И скажу тебе еще одно: на этом свете ничто не сравнится с любовью де Монфора. Эндрю станет тебе прекрасным мужем. Его любовь стоит того, чтобы ее дожидаться.
   — Но он такой непредсказуемый, у него постоянно меняется настроение. Стоит мне подумать, что в нем проснулись какие-то теплые чувства ко мне, как он становится мрачным и неприветливым. Я просто его не понимаю.
   Эми пристально взглянула на невестку:
   — Значит, он тебе не рассказал?
   — Что?
   Испугавшись, что проговорилась, Эми поспешно сжала губы..
   — У него… гм… скажем, в его жизни есть некоторые обстоятельства, к которым ему трудно приспособиться. — Она сконфуженно улыбнулась. — Но с твоей помощью, уверена, он справится.
   Было очевидно, что Эми не хочет продолжать разговор на эту тему. Челси решила вернуться к обсуждению герцога, хотя случайно брошенное замечание золовки разожгло ее любопытство.
   — А Нерисса? — спросила она. — Почему Люсьен жонглирует жизнями братьев, а Нериссу оставляет в покое?
   — Она почти помолвлена с Перри, лордом Брукхэмпто-ном. Он сосед герцога и очень красив. Настоящий щеголь.
   Челси лукаво улыбнулась:
   — Так же красив, как братья де Монфоры?
   — Ну, наших с тобой трудно перещеголять! Девушки весело рассмеялись.
   Пятнистый со стоном вытянулся на диване, положил голову Челси на колени и закрыл глаза. Старого пса не волновало, что его хозяйка сидит, вжавшись в угол дивана. Не волновала его и Эсмеральда. А та долго с тоской смотрела него. Наконец, бросив безнадежный взгляд на Челси, легла на пол, изящным движением положила голову на лапы в задумчивости уставилась на дверцу кареты.
   «Я знаю, что ты чувствуешь, девочка, — мысленно обратилась к ней Челси. — Я знаю, что значит любить того, го тут же замыкается в себе, стоит тебе потянуться к нему».
   Господи, а она тоже тянется к Эндрю? Хочет ли она, чтобы у них были такие же отношения, как у Эми и Джульена с их мужьями? Да. Челси прижалась щекой к окну. Да, очень.
   Эми вынула свое шитье. День близился к вечеру, поэтому времени на рукоделие у нее оставалось мало. Женщины вели легкую беседу, обсуждая своих мужей, рассказывая друг другу о своем детстве и находя в нем очень много общего. Вскоре разговор перешел на малышку Мэри и детишек, которых, как надеялась Челси, подарит ей Эндрю.
   Опустились сумерки. Эми убрала шитье. Было решено сделать остановку на почтовой станции в Мейденхеде, чтобы поменять лошадей и перекусить.
   Свежие лошади бежали быстрее. На каретах зажгли фонари. Мерное покачивание подействовало на девушек усыпляюще. Челси смотрела в окно на проплывающие в небе звезды. Она чувствовала себя спокойно и умиротворенно. Она не боялась нападения разбойников, ощущая себя в безопасности под защитой собак, Чарльза и Эндрю, скакавших рядом с каретой. Эндрю — отличный фехтовальщик. А что касается Чарльза, то ни один разбойник, если он в здравом уме, не решится напасть на боевого майора со шпагой на боку и заряженным пистолетом.