Хармон Данелла. Убежденный холостяк

   — Идея не лишена достоинств, — заключила Челси.
   — Более того, я считаю, что нужно придать немного серьезности вашему поединку, чтобы его не воспринимали как легкомысленную блажь. Предлагаю сделать ставки. Если вы, леди Челсиана, победите, то никогда не услышите ни одного слова о том, чтобы выйти замуж за моего брата, столь вам ненавистного.
   — А если победа будет за мной? — спросил Эндрю.
   — Если ты победишь, то получишь право вернуться в свою лабораторию и никто из внешнего мира никогда тебя не побеспокоит.
   — Никогда?
   — Никогда.
   Губы Эндрю изогнулись в довольной улыбке, и ему захотелось расхохотаться. Как все легко получается! Даже слишком легко. Ни в одной игре у него не было лучшей ставки. От него всего лишь требуется попортить ей шкурку — и больше никто не станет к нему приставать. Никогда! Одна крохотная капелька крови — и его оставят в покое. Навсегда!
   Да, только глупец отказался бы от такого чертовски соблазнительного предложения. Эндрю неторопливо вынул шпагу и торжествующе взглянул на Челси.
   — Отлично. Я дерусь с вами.
   — Хорошо. — Девушка отошла от него. — Когда я одолею вас, я не желаю слышать эту чепуху о замужестве. Ясно?
   — Абсолютно. А когда я одолею вас, я желаю, чтобы вы убрались из моей жизни.

Глава 10

   Джеральд вскочил на гнедую кобылу и галопом поскакал к месту дуэли. Он успел как раз в тот момент, когда его сестра — черт бы ее побрал! — готовилась к поединку.
   Взбешенный, он направил лошадь сквозь толпу, не заботясь о том, что кто-то будет ранен или погибнет под ее копытами. Его вообще ничего не заботило. Единственное, что ему требовалось, — это добраться до поляны и успеть восстановить свое положение. Заперев его, Челси не только унизила брата, она еще и украла у него единственный шанс навсегда избавиться от лорда Эндрю де Монфора, чье существование угрожало финансовому благополучию Джеральда. Этого допустить он не мог. Хвала Господу, камердинер нашел его и отпер дверь.
   Если бы он убил Эндрю на дуэли, ему удалось бы сохранить сэра Гарольда Бонкли в качестве возможного жениха.
   А если бы Челси продолжала сопротивляться, он нашел бы с десяток претендентов, готовых жениться на наследнице — за определенное вознаграждение, естественно. Наконец Джеральд прорвался сквозь толпу.
   — Что ты здесь делаешь? — увидев его, закричала Челси. — Это мое дело, я не желаю, чтобы ты вмешивался!
   — Ты моя сестра, следовательно, мой долг — защищать твою честь. Поэтому опусти шпагу. Немедленно.
   — Убирайся отсюда, Джеральд. Убирайся прочь.
   Джеральд спрыгнул с лошади. Этот идиотский спор на глазах не только у де Монфоров, но и у всех жителей деревушки Рейвенскомб, взбесил его до крайности. Сжав кулаки — ему безумно захотелось придушить ее, — он подскочил к сестре.
   — Это я бросил вызов де Монфору. А он его принял. Это не твоя дуэль, черт побери!
   — Если дело касается меня, то моя!
   — Оно касается тебя лишь потому, что ты оказалась причиной случившегося!
   — Иди к черту!
   Топнув ножкой, Челси повернулась к нему спиной. Возможно, она уступит. А возможно, и нет. Ей так и не суждено было решить этот вопрос, потому что вперед вышел Эндрю, все это время наблюдавший за ней со странной смесью недоверия, сочувствия и восхищения.
   Дуэлянты замерли друг против друга.
   — Сомерфилд, — холодно проговорил Эндрю, — давайте без обид. Ваша сестра беспокоится о вашем благополучии. Мы с ней только что решили, на что будем драться. Я согласен драться с вами, но условия останутся прежними.
   — А каковы условия?
   — До первой крови, — поспешно ответила за него Челси. — Только до первой крови, а потом каждый из нас получает право на то, чтобы его оставили в покое.
   Нахмурившись, Джеральд повернулся к сестре:
   — Челси, неужели твоя девственность, твоя невинность стоят так мало? Одну каплю крови?
   Девушка покраснела:
   — Я не хочу, чтобы из-за меня кто-то умер.
   — А что было бы, если бы ты случайно ошиблась и серьезно ранила де Монфора или даже убила?
   — Да ладно тебе, Джеральд. Меня учила сама Ева, я отлично фехтую. Ошибка практически исключена.
   Джеральд продолжал хмуриться, его брови почти сошлись на переносице. Толпа уже начала терять терпение.
   — Дуэль! Дуэль! — закричал кто-то.
   — Я встал в такую рань не для того, чтобы смотреть, как господа ругаются!
   — Хватит болтать, начинайте!
   Поняв, что проиграла, Челси выбежала за линию площадки, где спокойно стоял герцог Блэкхит. Увидев на его лице улыбку, она разозлилась еще сильнее. Как это на него непохоже — быть в стороне. И как похоже — радоваться, когда у других неприятности!
   — Жаль, — обратился к ней Люсьен, видя, что Джеральд передает свою лошадь мужчине из толпы, — я бы с удовольствием посмотрел, как вы заставите моего брата побегать.
   — Я бы победила, — уверенно заявила Челси, не в силах простить герцога за то, как он обошелся с ней и Эндрю в библиотеке. — Я бы победила, потому что он бы не воспринимал меня как серьезного противника и, следовательно, дрался бы вполсилы.
   — Напротив, мадам, он воспринимает вас всерьез. Иначе его бы здесь не было.
   Челси отвернулась.
   — Неужели вы, моя дорогая, не понимаете, что если бы вы согласились выйти за него, то сегодня все мы нежились бы в постели?
   — Я не собираюсь замуж. Запомните это.
   — Гм… Видимо, так. А теперь прошу извинить меня, — поклонившись, герцог вынул из кармана белый шелковый платок, — кажется, дуэль вот-вот начнется. Как вам известно, у секунданта есть определенные обязательства.
   — Только постарайтесь, чтобы он его не ранил, — тихо проговорила Челси, стараясь скрыть внезапно охватившее ее отчаяние.
   — Кто кого не ранил?
   — Эндрю. Чтобы он не ранил моего брата.
   Люсьен поклонился ей и ушел. У Челси учащенно забилось сердце, грудь сдавило, в желудке появились неприятные ощущения.
   «Естественно, я волнуюсь за Джеральда. Только — о Господи! — не видать мне покоя, если что-нибудь случится с Эндрю. Ведь это я виновата во всем, что произошло. Возможно, драться с Джеральдом следовало бы именно мне».
   Челси села на траву, сорвала отцветший одуванчик и вдохнула полной грудью, чтобы успокоиться.
   «Не думай о дуэли, — повторяла она себе. — Не думай о том, что кто-то может быть ранен. Думай о приюте для собак, который открывается в Виндзоре на следующей неделе, о занятиях по уходу за животными для деревенских детей. Думай о таксах, как скупить всех такс в Англии, чтобы спасти их…»
   Толпа вокруг нее затихла. Челси слышала спокойный голос Люсьена, оглашавшего правила дуэли. Вот он объявил, что поединок длится до первой крови — слава Богу! Пятнистый, будто почувствовав ее страх, подошел к ней и сел рядом. Челси обняла его.
   — Ох, песик, какая же все это глупость!
   — К бою! Поединок начался.
   Челси захотелось закрыть глаза. Или лучше вскочить в карету и уехать далеко-далеко.
   Зрители неистово вопили, болея за дуэлянтов, а у нее не было желания следить за поединком. Однако она не могла отвести взгляд от поляны.
   Тем временем дуэлянты медленно двигались по кругу, пытаясь хитростью добиться того, чтобы противник оказался против солнца. Челси смотрела на Эндрю. Он своей легкой грацией напоминал ей хищника. А вот Джеральд явно нервничал. И ни один не улыбался.
   Джеральд первым пошел в атаку. Он сделал стремительный выпад, и в этот момент Челси поняла, что брат намерен сражаться отнюдь не до первой крови. Он намерен убить противника.
   Ее охватил ужас. Она вскочила на ноги и чуть было не побежала к площадке, но тут же остановила себя. Это глупо, она только навредит, нельзя там появляться. Кто-нибудь из них отвлечется, и тогда ему конец.
   Джеральд снова атаковал, и Эндрю с усмешкой отбил его удар. Он двигался легко и выглядел так, будто получает удовольствие, будто для него дуэль — всего лишь утренняя разминка. Он играл с Джеральдом, но это было видно только опытным фехтовальщикам — Челси и, конечно же, Люсьену. А Джеральду — нет. Он сосредоточился на том, чтобы нанести смертельный удар, и не подозревал, что противник просто тянет время, позволяя ему сохранить достоинство и спасти честь. Челси в полной мере оценила благородный жест Эндрю и немного расслабилась, чтобы просто понаблюдать за искусным фехтовальщиком и спокойно порадоваться тому, что ей не надо сосредоточиваться и можно без помех любоваться движениями совершенного, красивого, соблазнительного мужского тела.
   Это самое совершенное, красивое, соблазнительное мужское тело только недавно, всего несколько часов назад, сделало ее женщиной.
   Воздух оглашался звоном стали, клинки сверкали на солнце. Эндрю острием шпаги вспорол рукав Джеральда, но кровь не показалась, и Челси с благоговейным трепетом поняла, что Эндрю не захотел доводить до этого. Благослови его, Господи! Джеральд опять неуклюже пошел в атаку, и Эндрю, сделав шаг в сторону, распорол другой рукав Джеральда, а потом вынудил своего противника встать лицом к солнцу и приготовился нанести завершающий удар. Вдруг он отшатнулся, шпага выпала из его руки, а взгляд остановился на ветках окружавших поляну деревьев.
   — Эндрю! — закричала Челси, решив, что он ранен. И тут начался сплошной ад.
   — Мошенник! — завопил Джеральд. — Ты понял, что я побеждаю, и, решив изменить ход поединка, притворился раненым! Трусливый ублюдок!
   А потом все произошло в одно мгновение. Эндрю, продолжая смотреть на деревья, опустился на одно колено, и Джеральд ринулся вперед, чтобы пронзить ему сердце.
   Но ему помешал Люсьен.
   Челси не догадывалась, что можно двигаться с такой скоростью, она так и не поняла, когда герцог успел поднять шпагу Эндрю и отразить смертельный удар. Джеральд побелел и попятился, в его глазах отразился ужас. Что же до Челси, она впервые видела такое выражение на лице, как у герцога Блэкхита в тот момент. Это была жестокая, смертоносная ярость. И в отличие от Эндрю герцог вовсе не желал играть с противником.
   Он намеревался убить Джеральда и получить от этого удовольствие.
   — Нет! — закричала Челси, выбегая на поляну. — Не убивайте его! Ему с вами не справиться, и вам это известно!
   Герцог не обратил внимания на ее слова. Эндрю, казалось, ничуть не удивился.
   А Блэкхит, спокойный, безжалостный мститель Блэкхит, улыбался, и у Челси от этой улыбки кровь стыла в жилах. Она встала между герцогом и братом. Джеральд задел ее шпагой, и на ее руке появилась кровь.
   — Остановитесь! — потребовала девушка. — Остановитесь, Блэкхит! Оставьте Джеральда, и я клянусь, что выйду за вашего брата!

Глава 11

   «Он знал».
   Все смотрели на Челси. Ей казалось, что время прекратило свой бег. Только что произнесенные слова оставили в ее душе отвратительный осадок.
   «Господи, помоги мне! Блэкхит знал, что я пожертвую собой ради никчемной шкуры Джеральда. Он знал. Рассчитывал на это. Иначе почему он сразу не сразил его? Он хотел, чтобы я бросилась его спасать!»
   Толпа взревела. Три сотни зрителей с любопытством таращились на Челси. Судя по виду бледного и трясущегося Джеральда, он с трудом сдерживал себя, чтобы не прикончить сестру на месте. Темные глаза Блэкхита победно блестели. А Эндрю?
   Челси не смогла понять, что выражает его взгляд. Но у нее и не было желания понимать это, так как выражал он нечто жуткое.
   Толпа, кольцом окружившая поляну, стала медленно вращаться вокруг нее, крики слились в один и стали оглушающими. Челси на мгновение прикрыла глаза, чтобы остановить это вращение, а потом пошла к карете, стараясь держаться прямо и ступать уверенно.
   «Боже, прошу тебя, не дай мне упасть в обморок у всех на виду!»
   Но сегодня, кажется, Бог забыл о ней. Последнее, что она увидела, прежде чем ее ноги подогнулись, было красное пятно на рукаве.
   — Челсиана, как вы?
   Девушка услышала доносящийся откуда-то издалека голос Эндрю, который, поняв, что с ней что-то не так, успел подбежать и поймать ее.
   — Челси?
   — Кажется, я падаю в обморок, — тихо пролепетала она, и ее окутала тьма.
   Эндрю стоял, держа ее в объятиях, и удивлялся. Ему в голову не могло прийти, что столь отважная женщина, как леди Челсиана Блейк, подвержена обморокам и прочим женским штучкам. Однако он не мог винить ее в этом. Мало кто сохранил бы рассудок после событий последних дней. На нее свалилось слишком много: и дуэль, на которой едва не убили ее брата, и внезапная помолвка, и сознание, что се жених — человек со странностями.
   Эндрю стало жаль Челси. Ему захотелось защитить ее. Подняв голову, он обнаружил, что Люсьен со шпагой в руке идет к нему, и нежность тут же уступила место ярости.
   — Наследница, — ласково проговорил герцог и убрал шпагу в ножны. — Ну-ну, я всегда знал, что ты выгодно женишься. Оглашаем имена?
   У тех, кто слышал ответ Эндрю, кровь отхлынула от щек — никто не позволял себе говорить с его сиятельством и таком тоне. Люсьен же лишь насмешливо вздернул бровь.
   — Ну, у тебя и язык, — хмыкнул он. В это мгновение Сомерфилд вскочил на лошадь и, яростно пришпоривая ее, поскакал прочь во весь опор. — Эндрю, может, положишь девушку? Или ты хочешь показать всем, что рад держать ее н объятиях? Боюсь, ей не понравится, когда, придя в себя, она обнаружит, что находится у тебя на руках.
   — Почему бы тебе не перестать ухмыляться? А то ведь я могу тебя заставить, — сердито процедил Эндрю.
   — Ладно уж, — пробормотал герцог, продолжая усмехаться. — Негоже так разговаривать с тем, кто только что спас тебе жизнь.
   — Ты прав. Мне меньше всего хочется разговаривать с тобой.
   Эндрю с Челси на руках пошел к карете. Прижимая девушку к груди, он чувствовал тепло ее тела, и от этого становилось трудно дышать.
   — Ты едешь за специальным разрешением? Ага! Неудивительно, что ты так спешишь.
   Ярость Эндрю была столь велика, что он с трудом владел собой.
   — Я увожу ее отсюда. От всех. И от тебя. Ей и так плохо, и я хочу, чтобы она пришла в себя не здесь, на глазах у сотен орущих незнакомцев, которые полезут к ней со своими поздравлениями. — Он посмотрел на Люсьена, радуясь тому, что его руки заняты, иначе герцог лишился бы повода так ухмыляться. — Ты полный мерзавец. Настоящая скотина. Ничтожное, бездушное чудовище. Надеюсь, ты гордишься собой.
   — Тем, что спас тебе жизнь? Гм… да. Только «горжусь» — не совсем верное слово.
   Эндрю лишь чертыхнулся.
   Люсьен, шедший рядом с ним, достал из внутреннего кармана фляжку.
   — Ладно, езжай. Только возьми вот это. Думаю, вам обоим не помешает подкрепиться.
   — Что это?
   — Бренди. Я прихватил его на тот маловероятный случай, если ты будешь ранен и придется обрабатывать рану. Но теперь, кажется, ему найдется лучшее применение.
   Эндрю взял у брата фляжку и широким шагом направился к карете. Он был зол и на Люсьена, и на судьбу, и на то, что весь Рейвенскомб, не говоря уже о женщине у него на руках, узнал, что у него есть не просто странности, а нечто посерьезнее. Проклятие! Хорошо хоть, что ее данная под давлением обстоятельств клятва выйти за него отвлекла внимание людей от его собственных проблем. Можно поблагодарить ее за это. Однако он, естественно, делать этого не станет. Чем меньше он будет привлекать к себе внимание, тем лучше.
   Эндрю усадил Челси на диван, сел рядом, привлек ее к себе и закрыл дверцу.
   — Поехали! — приказал он кучеру, постучав по крыше.
   — Но его сиятельство?
   — К черту его сиятельство! Поехали!
   — Куда, милорд?
   — Куда угодно. Лишь бы подальше отсюда. И побыстрее.
   Карета тронулась с места. В окне мимо Эндрю медленно проплывали любопытные лица зрителей, и он поспешил опустить занавески. Лошади перешли на легкий галоп, и вскоре Рейвенскомб остался позади.
   Эндрю обнимал Челси и смотрел вперед. Его губы были плотно сжаты, сердце учащенно стучало, душу переполняли противоречивые чувства, причем отнюдь не приятные. Он велел себе не глядеть на Челси, хотя очень хотелось. Но он не станет этого делать, несмотря на то что его так и подмывает скосить взгляд на ее совершенную грудь, — ведь она об этом никогда не узнает. Не расскажет он ей и о том, что его сжигает желание гладить ее длинные стройные ноги, обтянутые мужскими бриджами, а одна мысль о ее прелестях разжигает в нем страсть и возбуждает плоть.
   Эндрю вел тяжелую борьбу с самим собой, но ему не суждено было выйти из нее победителем. В конечном итоге он все же покосился на Челси и обнаружил, что ее огромные серебристо-зеленые глаза смотрят на него.
   — Спасибо, — слабым голосом произнесла девушка.
   — За что?
   — За то, что увезли меня оттуда. — Она закрыла глаза и положила голову ему на плечо. — Я никогда раньше не падала в обморок. Какое унижение — на глазах у сотен людей!
   Эндрю промолчал. Он знал, каково это — испытать унижение на глазах у сотен людей.
   — Как вы себя чувствуете? — мрачно спросил он.
   — Хорошо. Плохо. Не знаю… Все произошло так быстро, у меня до сих пор кружится голова.
   — Да, вы не единственная, кто страдает от этого.
   Он злился, и Челси считала, что у него есть на это право. Его сильная рука лежала на ее плече. Он смотрел в окно, и взгляд его был суровым и жестким. Она слышала, как стучит в груди его сердце, и понимала, что нужно пересесть на противоположный диван. Она обязательно пересядет, только еще чуть-чуть подождет, пока ей станет немного лучше…
   — Эндрю…
   Челси ощутила, как напряглось его тело.
   — Да? — буркнул он.
   — Что с вами произошло?
   — Сомерфилд едва не убил меня, а Люсьен едва не убил Сомерфилда. Да и вы еще бросились между нами, как будто решили отдать себя в жертву ради нашей свободы. Вот что произошло.
   — Я не об этом.
   — Тогда я, черт побери, не знаю, о чем вы. И что бы это ни было, я не желаю говорить об этом! Ясно?
   — Нет, не ясно. — Челси заглянула ему в лицо. — Я все же кое-чего не поняла. Во-первых, почему вы вдруг упали? Вы играли с Джеральдом, позволяя ему сохранить достоинство, и в следующее мгновение…
   — Ничего не случилось, — грубо оборвал ее Эндрю.
   — Но…
   — Я же сказал: ничего не случилось!
   — Со стороны выглядело так, будто он ударил вас и тем самым оглушил. Однако я-то смотрела внимательно — просто не могла не смотреть. Так что случилось на самом деле, Эндрю? Он действительно ударил вас эфесом?
   — Да, все именно так и было, и теперь, когда вы во всем разобрались, давайте поговорим о чем-нибудь другом. А еще лучше, если мы помолчим. Меня тошнит от разговоров. Оставьте меня в покое.
   Его грубость обидела Челси. Ужасающая действительность снова навалилась на нее. В душе возникла та же боль, что бывает в руках, отогревающихся после игры в снежки. Только сейчас у нее отогревались не руки, а сердце. И болело именно сердце.
   «Господи, что я наделала?»
   Она приговорила себя к браку с этим человеком — вот что. Она разрушила и свою жизнь, и его. По мере того как у нее в голове прояснялось после обморока, ее все сильнее обуревали эмоции: неверие, чувство вины, тоска, гнев, стыд, несогласие. Ей хотелось свернуться в клубочек и спрятаться от всего, убежать на край земли. Ей хотелось, чтобы рядом был Пятнистый. Ах, зачем она согласилась выйти за Эндрю замуж?
   Тогда почему ее так сильно ранит его полный горечи взгляд, его слишком явное сожаление?
   — Эндрю, — нерешительно позвала Челси, — я понимаю, что вы сердитесь. Но вы не должны жениться на мне лишь потому, что я дала согласие.
   — И как же я буду выглядеть в глазах сотен свидетелей, если не женюсь на вас?
   — Не думала, что вас это волнует.
   — Очень даже волнует. Кроме того, мой брат страстно желает этого брака, и сейчас мне совершенно ясно, что он желал его с того момента, когда мы с вами встретились на балу, если не раньше. Теперь, когда он добился вашего согласил, он, я уверен, будет шантажировать нас, если мы пойдем на попятный.
   — .Ему нечем шантажировать нас.
   — Да? А вы считаете, что того, что вас обнаружили в моих объятиях на полу, мало?
   Челси покраснела:
   — Он не посмеет!
   — Поверьте мне, мадам, посмеет. Что же до меня, то ему достаточно сказать слово нужным людям, и мой шанс попасть в Королевское научное общество будет утрачен навсегда. Я не могу идти на скандал, да и вам я этого не советую, если вы хотите и дальше вращаться в высшем свете и собирать пожертвования для своих драгоценных собачек.
   Челси начала злиться. До чего же он невозможный! То подвержен неоправданным вспышкам гнева, то — сама доброта. Только в ней начинают просыпаться теплые чувства к нему — он наскакивает на нее, как шелудивая дворняга! Ей надоели его краткие, односложные ответы, его резкость, его манеры. Ведь он умеет вести себя нормально — она видела его таким в лаборатории, когда проявила интерес к его работе. С тем Эндрю ей нравилось общаться значительно больше, чем с этим, враждебным, вечно озлобленным, колючим. Тот Эндрю был приятным и располагающим, а этот? Даже у немецких овчарок более покладистый характер, чем у него.
   — Но должен же существовать выход из этой ситуации, — сказала она. — Если будете сидеть здесь и дуться, ничего не получится. Надо что-то делать. Вы же умный человек! Почему бы вам, сэр, не заставить поработать свои исключительные мозги и придумать план, способный спасти нас обоих от судьбы, которая не нужна ни вам, ни мне?
   — Уверяю вас, мадам, мои так называемые «исключительные» мозги трудятся над этой проблемой с тех пор, как мы с вами оказались в карете, но до сих пор ничего стоящего не придумали.
   — Ага. Значит, вам по силам придумывать летательные аппараты и двухуровневые дилижансы, писать сложные математические формулы, понятные только вам одному, а вот обыграть своего брата вы не можете.
   — Просто придумать летательные аппараты и записать сложные математические формулы легче, чем обыграть моего брата.
   — Следовательно, вы считаете, что именно он стоит за всем этим?
   — А вы — нет? — желчно осведомился Эндрю, сверля ее взглядом.
   Естественно, она считала именно так. Выражение на лице герцога, появившееся в тот момент, когда она встала между ним и Джеральдом, лишь укрепило ее в мысли, что эту кашу заварил он. Да-а, непростая задачка! Если уж Эндрю, знающий Люсьена много лет и имеющий аналитический склад ума, не может найти выход, что же делать ей?
   — Эндрю!
   — Послушайте, я же сказал, чтобы меня оставили в покое! Разве не понятно?
   — Ну что вы все время злитесь! Я прошу прощения за то, что вмешалась в дуэль, но я должна была спасти Джеральда. Вы на моем месте сделали бы то же самое, если бы в опасности оказалась жизнь вашего брата.
   — Все зависит от того, какого из братьев, — проговорил Эндрю.
   Хватит! Она больше ни секунды не будет на него опираться! Челси попыталась сесть прямо и застонала от боли. Оглядев себя, она обнаружила красное пятно на рукаве и вспомнила, что Джеральд задел ее клинком.
   Эндрю тоже увидел пятно.
   — Проклятие! — выругался он. — Дайте взглянуть. Челси оттолкнула его руку и ладонью прикрыла рану.
   — Не дам.
   — Больно?
   — Теперь, когда я вспомнила о ней, стало больно.
   — Дайте все же взглянуть.
   — Меня трогает ваша забота, но я бы предпочла, чтобы рану осмотрел квалифицированный хирург, а не сумасшедший изобретатель.
   — А я бы предпочел, чтобы вы не употребляли слово «сумасшедший», характеризуя меня, — отрезал Эндрю, чувствуя новый прилив гнева. — Пусть меня не учили врачеванию, зато, уверяю вас, перебинтовать рану мне вполне по силам.
   — Вы не доктор.
   — Доктор. Только не медицины.
   — Тогда чего же?
   — Философии.
   — О, это чрезвычайно полезно в данной ситуации, не так ли?
   — Челсиана, дайте взглянуть на вашу руку. Немедленно.
   — Ладно, смотрите, — буркнула девушка, убирая свою руку с раны и отворачиваясь. — Хотя не представляю, что вы сможете использовать в качестве бинта.
   Руки Эндрю оказались более нежными, чем тон.
   — Сидите спокойно, — велел он и одним движением разорвал рукав от плеча до манжеты.
   Челси задалась вопросом, затошнит ли ее от вида собственной крови, однако она не решилась проверить это и смотрела на Эндрю, гадая, что он делает. А потом и это перестало ее интересовать, так как она переключилась на его лицо. Интересно, когда он что-то изобретает, у него такое же задумчивое выражение? Он всегда с такой же целеустремленностью и сосредоточенностью принимается за какое-либо дело? Что бы она почувствовала, если бы все его внимание сосредоточилось на ней? В спальне?
   «Господи, откуда у меня такие мысли?»
 
   Челси приказала себе думать о раненой руке. Пусть он не хирург, зато взялся за перевязку серьезно и уверенно, что внушает оптимизм. Руки у него теплые, движения четкие и ласковые.
   Вскоре Эндрю наложил повязку и завязал концы импровизированного бинта. Повязка лежала плотно, но руку не стягивала.
   — Спасибо, — поблагодарила Челси, когда он выпустил ее руку. — Мне уже лучше.
   — Держите рану в чистоте, и у вас не останется даже шрама.
   Их взгляды встретились, и между ними что-то промелькнуло. Эндрю сразу напрягся, а Челси обдало жаром, сердце забилось быстрее. Она зарделась, и оба поспешно отвели глаза. Девушка решила, что пора перебраться на безопасное расстояние, и пересела на противоположный диван. Почему-то она сразу ощутила холод и пустоту.