Харт Кэтрин. Поруганная честь

   — Блейк! Не уходи! Не уходи, не оставляй меня! Я здесь!
   В ее голосе слышалась паника.
   — Где, черт побери?
   — 3-здесь! Н-на уступе! — Теперь она уже рыдала, боясь, что он не отыщет ее, что уйдет, что она останется на крошечном уступе умирать от голода и страха. — Пожалуйста! П-помоги мне, Б-блейк!
   Встав на колени, Блейк высунулся подальше вгляделся вниз. До него донеслись рыдания Меган И тогда он увидел ее, совсем смутно. Жалкий Га комочек на маленьком каменном карнизе примерно пятнадцати футах от него и чуть справа, почти скрытый от него нависавшим камнем.
   0 Святые ангелы! — воскликнул он. В висках застучало, когда он нагнулся вниз, кровь прихлынула прямо к шишке на голове. — Как ты ухитрилась туда попасть, черт побери?
   — Я н-не х-хотела! — жалобно отозвалась она, стуча зубами. — Моя лошадь шарахнулась. П-по-том п-поскользнулась…
   До конца своих дней Меган не забудет того ужасного момента, когда она обнаружила, что стремглав летит через край утеса, затем катится вниз по камням и не может ни за что ухватиться, чтобы остановить падение. И когда она уже решила, что ее ждет ужасная смерть, юбка зацепилась за ветку маленького кустика, и ее быстрое падение замедлилось настолько, что она сумела вцепиться в край утеса. На нем она и сидела, бесконечно долго, с замирающим сердцем слушая шум воды далеко внизу и понимая, что если не удержится на своем маленьком плацдарме, то пролетит вниз несколько футов, прямо в объятия смерти. Она совершила ошибку, взглянув с обрыва, — голова закружилась, пальцы скользнули еще ближе к краю, теряя драгоценные дюймы. Страшный испуг и отчаянное желание выжить дали ей силу подтянуться и кое-как укрепиться на карнизе.
   Она не знала, сколько пролежала там, рыдая от боли и страха. Вокруг осыпались камни, и она вздрагивала всем телом от их стука. Какое-то время она никак не могла остановить слезы и дрожь, долго не могла оценить ситуацию. Когда же наконец осмелилась оглядеться вокруг, то ничего обнадеживающего не увидела. Ее маленький островок безопасности был около пяти футов в длину и двух в ширину. Выбраться с него было невозможно ни вверх, ни вниз. Хуже того, крошечный уступ был наклонным, и Меган все время сползала на край. Рано или поздно, расслабившись или уснув, она сорвется вниз.
   Кое-как она ухитрилась сесть спиной к скале согнув ноги в коленях. Прижав колени к груди положила на них подбородок и горестно огляделась вокруг. Не будь ее положение таким безнадежным, увиденное могло бы даже понравиться. С ее рискованного насеста открывался величественный вид на много миль вокруг. Но до красот ли ей сейчас, когда она может думать лишь о том, что будет тут умирать медленной смертью, одна, напуганная, раненая и голодная. Ей хотелось убежать от Блейка. Что ж, это ей удалось, и даже слишком. Вряд ли ему, да и кому-либо другому, посчастливится найти ее выбеленные ветрами кости даже через много лет! Побег, можно считать, состоялся.
   Слезы текли по ее лицу, обжигая расцарапанные щеки. Одинокая хижина казалась поистине маленьким раем по сравнению с этим уступом. В этот момент она была готова продать душу дьяволу, лишь бы вернуться туда, в безопасность, под присмотр Блейка. Суждено ли ей вообще увидеть снова его дорогое лицо? Услышать хриплые слова любви, которые он шептал ей на ухо? Почувствовать, как руки ласкают ее, а теплые, восхитительные губы целуют ее уста? Да она готова отдать все на свете, лишь бы услышать сейчас его голос.
   — Ох, Блейк! Я так тебя люблю! Прошу тебя, приезжай за мной. Прошу, приезжай и сними меня с этой скалы!
   Она сидела и дрожала в ужасе и отчаянии, и ей казалось, что прошла уже целая вечность. Она не осмеливалась шевелиться на своем наклонном пятачке, боясь, что не удержится и полетит вниз. Сидеть, сжимаясь в жалкий комок, было все труднее — давали знать о себе многочисленные травмы. Кости были целы, но тело ныло от царапин и ушибов. Когда она пыталась выбраться на уступ, то буквально содрала кожу с ладоней и пальцев. Плечи ужасно болели от усилий, приложенных ею, чтобы подняться вверх. По всему телу разливалась боль от Ушибов, полученных, когда она летела по каменистому склону вниз. Левая щека кровоточила, правый локоть едва мог сгибаться, а щебень впивался в ягодицы. Меган опасалась, что жидкость, струившаяся между ее лопаток, была не простым потом, а левая щиколотка раздулась и сделалась втрое толще. Хоть она и говорила себе, что ей еще повезло — осталась жива, но боль нестерпимо донимала ее, как и мысли о том, что все равно она тут умрет, если не от травм, то от голода, жажды, нервного напряжения, либо — Боже сохрани — ее съест какой-нибудь дикий зверь! Здравый смысл говорил ей, что до этого выступа не доберется ни один хищник, но страх и паника уже лишали ее разума.
   Когда стало садиться солнце, ужас ее возрос. Надежда на то, что ее найдут, быстро таяла, будто догорающая свеча. От шока клонило в сон, и только страх не давал глазам закрыться. Если она поддастся усталости, то уж точно упадет и разобьется. Но долго ли удастся продержаться без сна? Сколько вообще человек может не спать? Ребенком ей снилось порой, что она падает куда-то, но после этого она резко просыпалась и обнаруживала, что лежит в своей постели. Если уснуть сейчас, то падение случится не во сне. Оно окажется ужасной реальностью, и если она проснется, то лишь затем, чтобы почувствовать, как ее тело расшибается о камни. Из этого кошмара безопасного пробуждения не будет!
   Она плакала, а сумерки все сгущались. Звуки собственного плача едва не заглушили голос Блейка, звавшего ее по имени. Подавив рыдания, она с надеждой прислушалась, моля небеса, чтобы это не показалось простой галлюцинацией.
   «О Господи! Молю тебя! Пусть это будет он! — думала она с безумным отчаянием. — Только бы он нашел меня! « Слабым и хриплым от слез голосом она окликнула его.
   Когда его голова появилась где-то над краем утеса, Меган едва не обмерла от облегчения. В сумраке она не могла разглядеть лица, но голос показался удивительно родным. Страх вновь охватил ее когда ему не удалось разглядеть ее на уступе, и в какой-то момент ей показалось, что сейчас он уйдет — Но вот Блейк заметил ее. Его проклятия звучали в ее ушах волшебной музыкой, и, хотя она понимала, что он страшно зол на нее, лицо его было самым желанным на свете.
   — Блейк! Вытащи меня отсюда! — взмолилась она.
   — Ладно, только попытаюсь сообразить, как это сделать, Меган, — крикнул он в ответ. — Не повезло тебе, девочка. Более неудачное место трудно было выбрать.
   Меган содрогнулась, подумав, где могла бы оказаться при еще меньшем везении.
   — Вообще-то могло быть и хуже! Не уцепись я за этот уступ, оказалась бы на дне этого маленького обрывчика, и тогда ничего, кроме груды костей, тебе не пришлось бы вытаскивать! — Она не могла поверить, что уже пререкается с человеком, который единственный мог спасти ее. — Блейк, прошу тебя! Мне так страшно!
   — Ты ушиблась?
   — Кажется, не слишком сильно.
   — Ладно, посиди пока, а я сейчас вернусь.
   — Блейк! Куда ты уходишь? Не оставляй меня тут! — Паника вновь охватила ее.
   — Я быстро, милая. Только принесу веревку. Через минуту вернусь. Сиди на месте.
   — Сиди на месте, — проворчала она себе под нос. — Куда же я денусь? — Покрепче обхватив руками колени, она настроилась ждать целую вечность.
   Блейку просто не верилось, что Меган попала в такую ситуацию. Ему даже думать было невыносимо, что он мог бы найти ее разбитое, изувеченное тело у подножия скалы. И когда он узнал, пострадала она не так уж сильно, его окатила Волна облегчения. Просто чудо, что вообще удалось найти на этом крошечном и скрытом от глаз уступе.
   Боже, угораздило же его связаться с этой девицей! С нею больше хлопот, чем с отрядом диких индейцев, и столько же благодарности. После того как она едва не проломила ему череп сковородкой, не мешало бы оставить ее на какое-то время на этом уступе, чтобы посидела и хорошенько подумала, но у него, конечно, не хватит на это духу. Вид у нее такой несчастный и испуганный. Пожалуй, она и без того уже достаточно настрадалась из-за своего необдуманного побега. И кроме того, сколько бы ни злиться на нее, а от правды никуда не денешься — теперь уже ясно как Божий день, что он, черт побери, влюблен!
   Блейк подвел коня к краю скалы. Крепко привязав к луке седла один конец веревки, он сделал на другом конце большую петлю.
   — Меган! — крикнул он, перегнувшись через край. — Я брошу тебе веревку. Пролезешь в петлю и затянешь ее под мышками, ладно?
   — Я-я п-постараюсь.
   — Не старайся, а делай!
   — Несносный тип, как любит командовать, — проворчала она. Боль во всем теле теперь уже невыносимо донимала ее. Она подождала, пока он бросит веревку через край уступа и опустит к ней. Увы, петля болталась совсем рядом, но она не осмеливалась наклониться и схватить ее. — Я никак не могу достать, Блейк!
   Он сделал еще одну попытку, но с тем же результатом. Петля висела близко от нее, но дотянуться не удавалось. Меган едва не зарыдала снова.
   — Да чтоб тебе пусто было, Меган! Ты совсем не стараешься! Хватай веревку, черт тебя побери! — Блейк был уже близок к отчаянию, но не из-за нее, а из-за всей этой нелепой ситуации. Голова жутко болела, требовала хоть немного покоя, да какое там — сначала надо вытащить девушку наверх.
   — Я стараюсь! — завыла она. — Только боюсь далеко тянуться! И так едва держусь на этом уступе. Да и веревка почти не видна!
   — И что же прикажешь делать, радость моя? Может, мне поджечь эту проклятую веревку, чтобы тебе стало ее лучше видно? — с сарказмом крикнул он вниз.
   — Не кричи на меня! — огрызнулась она. А потом попросила умильным дрожащим голосом: — А ты не мог бы спуститься сюда и вытащить меня Блейк?
   Ему захотелось взвыть от бешенства и отчаяния.
   — Послушай, Меган, — ответил он как можно хладнокровней, — делай так, как я тебе сказал. Нет смысла рисковать нам обоим. Боюсь, я не смогу выдержать такое напряжение. Понимаешь, кто-то ударил меня по голове сковородкой. У меня на голове огромная шишка, я еле добрался сюда. А теперь хватайся за чертову веревку, и я тебя вытащу; вернее, не я, а моя лошадь.
   Проглотив слезы, Меган наконец-то сумела ухватиться за петлю.
   — Готово!
   Блейк с облегчением вздохнул:
   — Пролезай в петлю и покрепче затяни ее. — Прошло несколько секунд, а ответа не было. — Меган? В чем дело?
   Дело в том, что пошевелиться и надеть на себя петлю, не потеряв равновесия, было нелегко. Мышцы у Меган онемели и болели, не говоря уж о многочисленных ссадинах и больном плече.
   — Меган? Меган, отвечай!
   Едва Меган успела пролезть в петлю и просунуть в нее руки, как поскользнулась и полетела с уступа в глубокую пропасть. Ее визг эхом отскочил от каменной стенки.
   Крик Меган донесся уже откуда-то из глубины, и одновременно веревка неудержимо заскользила из Блейка. Он яростно хватался за нее, пытаясь становить падение девушки, но веревка с шипением Соскальзывала в его ладонях, обжигала их и едва е утащила и его самого через край утеса. Лишь когда он уже был уверен, что в кистях у него не сталось ни одной целой косточки, веревка внезапно замерла в руках. За спиной раздалось громкое ржание лошади, когда веревка туго натянулась. Хорошо натренированный ковбойский конь не потерял равновесия и грациозно принял внезапный рывок.
   — Молодчина, Буян, — с облегчением вздохнул
   Блейк, хотя до его слуха донесся очередной вопль Меган, полный боли. Высвободив израненные руки из колец веревки, Блейк перегнулся через край, стараясь разглядеть Меган. Но было уже слишком темно.
   — Меган? Милая, как ты там?
   — О Боже, Блейк! — простонала она. — Вытащи меня. Прошу тебя, вытаскивай поскорее. — Слезы кипели у нее в глотке, голос совсем осип. — Кажется, у меня сломано плечо.
   — Ты ударилась о стенку? Ты близко от нее? Можешь отталкиваться ногами и помогать при подъеме?
   — Нет, — простонала Меган сквозь стиснутые зубы, бешено крутясь на конце веревки как волчок. От этого и от сильной боли в плече она с каждой секундой была все ближе к обмороку.
   — Хватай веревку здоровой рукой, Меган, — говорил он, медленно, шаг за шагом отводя назад коня и подтаскивая Меган наверх.
   — А-а-а!
   От душераздирающего крика Меган все внутри у него сжалось. Ему словно передались ее боль и страх.
   — Почти выбралась, дорогая моя, — подбадривал он.
   Казалось, прошла вечность, прежде чем он увидел Меган, и еще вечность, прежде чем сумел схватить ее протянутую руку и вытащить на безопасное место. Он поскорей отвязал веревку и крепко обнял девушку. Она лежала у него на коленях, тяжело дыша и плача. Блейк гладил ее по рыжей головке испытывая невыразимое облегчение. Постепенно рыдания стали утихать.
   — Господи, Меган, как ты меня напугала, — прошептал он с мучительной тоской. — Не знаю что было бы со мной, если бы я потерял тебя. — Он поцеловал ее в макушку. — От тебя одни лишь неприятности, но, Господь свидетель, я тебя люблю.
   Ответа он не услышал и нежно повернул к себе разбитое лицо. Меган не слышала его тихого признания. В первый раз в своей жизни она лишилась чувств.

10

   Меган сидела перед Блейком на коне, как и в тот день, когда он ее похитил. Тело ее уютно устроилось в его руках, голова покоилась на широкой груди; они возвращались в хижину, проведя ночь в холмах.
   Блейк тщательно осмотрел ее травмы. Сильнее всего пострадало плечо — его вывихнуло, когда веревка остановилась и дернулась. Определив, что перелома нет, Блейк вправил его на место. Насколько он мог судить, мышцы и связки не получили особенных повреждений. Да, в ближайшую неделю боли будут сильные, и все-таки она еще благополучно отделалась. Растяжение связок, от которого распухла лодыжка; спина, конечности и лицо покрыты синяками и ссадинами. Блейк постарался обработать больные места, тщательно промыл от грязи и камешков содранные ладони и колени.
   Когда Меган проснулась, плечо у нее нестерпимо ныло, а остальные ссадины горели. Мышцы тоже все болели, но в остальном она была жива и здорова и лежала завернутая в одеяло возле костра, разложенного Блейком. Он задал ей такую словесную взбучку, которую она никогда не забудет и начал с того, что она осмелилась ударить его по голове и сбежать. Потом перечислил все, е она натворила за то короткое время, которое они провели вместе, превратив его жизнь в ад. И закончил известием, что пришлось пристрелить ее лошадь, у которой оказалась сломана нога.
   А напоследок заявил, что скорее ад замерзнет, чем ей удастся убежать от него еще раз.
   Словом, у Меган не осталось никаких сомнений насчет того, насколько зол на нее Блейк. Ей еще придется дорого заплатить за этот побег, а если она не оставит своих попыток, то страшно подумать, что он с ней сделает. Поручиться, что таких попыток больше не будет, она не могла, только в следующий раз надо быть поосмотрительней. А пока благодарность к Блейку потеснила в ней все остальное. Достаточно того, что она жива, в тепле и заботе, что Блейк рядом с ней, хоть и сердитый. Ее так и подмывало сказать ему, как приятно ей снова видеть его сердитое лицо и мечущие молнии синие глаза, и признаться, как она боялась, что больше не увидит его. А еще признаться, что любит его.
   Он покормил ее, а потом приготовил постель на двоих. Меган заснула в его сильных и надежных руках, положив голову ему на грудь и слушая, как ровно бьется его сердце. В ту черную, словно бархат, ночь она часто просыпалась. Один раз ей приснилось, что она сорвалась с карниза. Ее разбудил собственный крик, тело яростно дергалось. Блейк утешал ее нежными словами, его ладони гладили ее с бесконечной осторожностью, и она наконец снова погрузилась в сон.
   Его нежность растаяла с утренними лучами, и вот теперь они ехали молча уже несколько часов. Блейк вел себя как медведь, которому занозило лапу, и у Меган хватило ума и осторожности, чтобы не раздражать его. У нее у самой слишком все болело, чтобы с ним спорить. И она лишь скрипела зубами от боли, пронзавшей плечо при каждом резком шаге лошади. От Блейка она никакого сочувствия не видела, он просто бросал на нее раздраженный взгляд всякий раз, когда слышал ее стон.
   Говоря по правде, Блейк злился на них обоих Он был в ярости на Меган за все хлопоты, которые она причинила, за то, что едва не погибла, пытаясь сбежать от него, за неослабевающую головную боль, которая стучала в голове и жгла глаза. Злился он и на себя, и прежде всего за то, что имел глупость украсть ее из дилижанса, что поставил под угрозу ее жизнь, что не смог вытащить до леденящего душу падения с утеса, и за то, что слишком близко принимал все к сердцу.
   Да, больше всего Блейк бичевал себя за то, что влюбился в эту маленькую чертовку с обличьем ангела. Какой прок ему от такой любви? Даже если она и ответит ему взаимностью, он ничего не сможет предложить ей, пока Кирк не согласится на условия сделки. И тогда Блейк будет вынужден освободить ее, как это предусмотрено договором. В любом случае проигрыш. А после всего, что по его вине претерпела Меган, разве она полюбит его когда-нибудь? Правда, ей понравилось заниматься с ним любовью, но это еще не значит, что она его любит. Даже в разгар страсти ничего не говорила о любви. Возможно, она все еще любит Кирка, даже узнав о нем всю правду. Меган никогда не давала понять, что верит рассказу Блейка и что переменила свое отношение к Кирку. Блейк огорченно вздохнул. Втянув в свои дела Меган, а потом влюбившись в нее, он как последний идиот загнал себя в угол, и теперь ему некого винить, кроме себя.
   Хотя они выехали на рассвете, было уже почти темно, когда впереди показалась хижина. К этому времени Меган была уверена, что скоро умрет от боли. Блейк чувствовал себя ненамного лучше.
   Единственная вещь улучшила настроение Блейка: Лобо уже опередил их. Он лежал на маленьком крыльце, терпеливо ожидая их прибытия.
   Блейк отнес Меган в хижину и положил на кровать.
   — Никуда не уходи, — сурово предупредил он глаза сверкнули синими молниями. — Я огляжу все вокруг и приду.
   Вернувшись, он проводил ее в импровизированный туалет, нагрел котел горячей воды и приготовил быстрый ужин, пока она смывала с себя грязь и конский запах. Даже с ворчанием поделился с ней лишней рубашкой, чтобы она могла воспользоваться ею вместо ночной сорочки, поскольку после всех злоключений одежда ее превратилась в рвань.
   Затем, к ее удивлению и унынию, он не стал устраивать себе постель на полу, как прежде, а влез к ней на кровать. В ответ на изумленный взгляд он сухо сказал:
   — Если ты хоть на минуту подумала, что я пожертвую ради тебя комфортом, то серьезно ошиблась. Кроме того, я намерен спать в постели, чтобы точно знать, спишь ты или нет рядом или куда-то улизнула. С этого времени я буду следить за любым твоим вздохом, чтобы раньше тебя понять твои замыслы.
   — Да что ты, Блейк! — запротестовала она. — Я вовсе не в том состоянии, чтобы бежать сейчас, среди ночи.
   У него хватило наглости ответить ей хмурой усмешкой.
   — Я знаю; Значит, смогу в эту ночь для разнообразия выспаться. — После этих слов он повернулся к ней спиной, и через несколько минут ровное дыхание сказало ей; что он уже спит.
   Когда Меган проснулась на следующее утро, Блейка в хижине уже не было. Несколько минут она лежала, пытаясь решить, стоит ли ей утруждать свои больные мышцы, вставать с постели и одеваться. Мысль о том, что она наденет на себя ту же самую рваную и грязную одежду, вовсе ее не привлекала, но бегать в рубашке Блейка ей тоже не улыбалось.
   — Полжизни отдала бы за смену белья и запасное платье, — простонала она в припадке жалости к себе. Вдобавок ко всему во время падения она потеряла одну туфлю, а другую разрезал Блейк снимая с распухшей ноги. И теперь ей нечего было обуть. Ведь ясно, что большие сапоги Блейка не годятся на ее маленькие ножки, даже если бы у него и нашлась лишняя пара. Правда, вряд ли он поделился бы с ней.
   Тут Меган показалось, что снаружи раздается какой-то странный царапающий звук. Она прислушалась, но не смогла понять его происхождение. В конце концов любопытство одержало верх. Осторожно, преодолевая боль и охая совсем не женственно, она слезла с кровати и доковыляла до бокового окна. Звуки доносились откуда-то из-за хижины. Теперь они слышались более отчетливо, но все-таки было непонятно, что там происходит. Вытащив несколько оставшихся осколков из разбитого окна, она высунулась, стараясь не опираться на больную лодыжку и не задеть плечом рамы.
   И тут же пожалела о такой настойчивости, разглядев как следует причину надоедливого шума. Блейк, раздевшись до пояса, с остервенением копал могилу для четверых бандитов, убитых в перестрелке. Несмотря на ранний час и прохладный воздух, по голой спине тек ручейками пот, уже успев намочить пояс штанов. Когда он повернулся и выбросил из ямы полную лопату земли, Меган мельком увидела его лицо. Оно было мрачным и суровым, челюсти сжаты так крепко, что губы превратились в тонкую полоску, ноздри раздувались, а глаза стали синими щелками. Ясно было, что работа эта не доставляет ему радости.
   Меган тихо убралась от окна. В голове кружились противоречивые мысли. Блейк связался с этими людьми для нападения на почтовую карету, но, когда они явились к хижине, — неужели это было только позавчера? — он защитил ее от них. Конечно, он защищал при этом и себя. Он сражался с этими людьми и убил их и все же нашел время, чтобы похоронить как подобает. Почему? Неужели просто затем, чтобы как-то избавиться от трупов? Чтобы кто-нибудь не наткнулся на тела, валяющие у хижины? Или, может, натура его требует поступать как подобает? Так почему же он тут спозаранку осаживается — из необходимости и осторожности или от желания поступить по-людски?
   Меган покачала головой. Неужели она так никогда и не поймет мотивов этого человека, который сначала похитил ее, а потом украл ее сердце? То он суров и даже злобен, а через минуту уже шутлив и ласков. Каков же настоящий Блейк Монтгомери, или все это свойства одного человека? Добрый он или злой, ласковый или озлобленный, мстительный ангел или бесчинствующий дьявол… или все вместе?
   Одно для нее точно известно: он мужчина, в которого ей не следовало влюбляться, от которого нужно бежать. Но куда бы она ни убежала, часть ее останется с ним. Может, тело будет далеко, но сердце останется в его руках очень и очень надолго. Жаль только, что Блейк и не догадается никогда, что она любит его, а если и узнает про ее тайну, то едва ли ответит взаимностью. И его безразличие обиднее всего. Вот почему надо приложить все силы, чтобы он не смог догадаться, как сильно она его любит. Можно вынести все, только не его равнодушие или, что еще хуже, насмешку.
   Когда Блейк закончил возложенное на себя дело и вернулся в хижину, Меган как-то ухитрилась соорудить завтрак. Блейка встретил восхитительный аромат свежего кофе, нежно подрумяненных булочек с корицей и превосходно поджаренной яичницы с беконом и картофелем. Он с недоверчивым изумлением воззрился на уставленный едой стол.
   — Как это понять? — сухо поинтересовался он. Меган кротко улыбнулась.
   — Я… хм… ну, как видишь, умею готовить, — пробормотала она.
   Блейк махнул рукой в сторону стола:
   — Так почему же…
   — Почему я делала вид, что не умею готовить или почему я решила больше не делать вида? — спросила она.
   — И то и другое.
   — Прежде я лгала от обиды и злости, а еще была напугана. Я не хотела стряпать для тебя, — призналась она без всяких признаков раскаяния.
   — А теперь?
   Меган отвела глаза в сторону, на лице ее смещались боль и смущение.
   — Вчера ты спас мне жизнь. И теперь это самое малое, что я могу сделать, чтобы показать свою признательность, — нерешительно заявила она. И увидев, что он продолжает смотреть на нее с некоторой оторопью, добавила: — Давай, садись и ешь, пока не остыло.
   За столом Меган постоянно ощущала на себе его испытующий взгляд. Покончив с едой, он похвалил ее:
   — Завтрак очень хороший, Меган. Спасибо.
   — Не стоит благодарности. Это тебе спасибо — за то, что вчера пришел мне на помощь. Просто не понимаю, как ты сумел разыскать меня. К счастью, тебе это удалось. — Не без труда она заставила себя встретить его настойчивый взгляд.
   Отчего так сверкают его глаза? От лукавства или любопытства?
   — Знаешь что, Меган, — тихо произнес он, — прости, если я не слишком тебе верю. Ты прошла через боль и страх, чтобы убежать от меня, и что же, напрасно? Я сильно подозреваю, что ты похожа на вора, которого привели к судье — он сожалел лишь о том, что его поймали, но не раскаивался в содеянном.
   Меган предательски покраснела, но тем не менее стала пылко переубеждать его:
   — Я серьезно говорю, Блейк. Если бы не ты, я и сейчас сидела бы на том уступе. Или уже упала бы вниз и разбилась. Как же мне не испытывать благодарности за то, что удалось избежать такой участи?
   — ах, понимаю, — усмехнулся он. — Меньшее двух зол. Жизнь предпочтительнее смерти, даже если и это означает, что ты вновь вернулась в мои злые когти, верно?
   — Что-то в этом роде, — надменно призналась она.
   — А теперь, когда ты раскрыла свое истинное кулинарное мастерство, буду ли я и впредь вознаграждаться приличными кушаньями? — продолжал он наседать на нее. — В конце концов, твоя жизнь стоит дороже одного не подгоревшего завтрака.
   — Долг платежом красен, Блейк. С этого времени стряпней займусь я сама. — Она нахмурилась. Не слишком-то он с ней любезен, а ведь она искренне старается отблагодарить его за все, что ему довелось из-за нее перенести.