Хауптманн Габи. Ищу импотента для совместной жизни

   – Нет, совершенно точно нет. Напротив, я сделаю это с большим удовольствием. Записку я заберу утром. В полдевятого для вас не рано?
   – Ах, нет. Знаете ли, в моем возрасте люди спят очень мало.
   – Ну тогда у вас должно быть много времени…
   Кармен смотрит в лицо пожилой дамы и вдруг представляет, как много, видимо, той пришлось пережить. Черты лица утратили былую привлекательность. Лицо покрыто глубоки ми морщинами, а глаза уже затянуло легкой пеленой. Как она выглядела раньше? И почему все в доме называют ее «фрейлейн»? В ее-то восемьдесят? У нее нет мужа? Она ни когда не была замужем? Или просто не захотела выходить замуж? Чувствовала ли эта пожилая дама себя хоть когда-нибудь так, как сейчас она, Кармен?
   – Тогда пока? – Эльвира Годес поворачивается, чтобы идти.
   – Нет, подождите… Почему бы нам не выпить по стаканчику? Я бы с удовольствием поболтала с вами.
   – Ах, деточка, о чем можно болтать с такой старухой, как я?
   – Просто поговорить, послушать рассказы о прежней жизни…
   – Вот оно что! Это радует меня. Если хотите, можем зайти прямо сейчас. Только я посмотрю свой почтовый ящик.
   – Давайте я быстро…
   – Нет, деточка, моим старым костям необходимо, чтобы я двигала ими время от времени.
   – Хорошо, через полчаса!
   – Договорились!
   Кармен взбегает по лестнице, словно на крыльях. У самой двери своей квартиры она снова вспоминает про конверт. Идиотизм – договориться на сегодняшний вечер! Чего это ей взбрело в голову? Она хотела приготовить спагетти, открыть бутылочку вина и спокойно почитать эти письма. Открыв дверь, Кармен сбрасывает туфли, кладет почту на стол, портфель – на кресло и идет в спальню, чтобы сменить блузку и брюки на любимые легинсы, толстые носки и теплый мягкий свитер. Так наступает вечер. И что теперь? Читать письма сразу или почитать в постели перед сном?
   Будучи ребенком, она всегда распаковывала самый большой рождественский подарок в конце праздника, а первое любовное письмо носила под свитером три дня, прежде чем прочесть. Пожалуй, надо потерзать свое любопытство еще немного. В этом у нее выдающиеся способности. Она медленно идет к столу. Можно хотя бы разорвать коричневый конверт. Тогда она узнает, сколько внутри писем. Она проводит острым ногтем по тому месту, где конверт заклеен, и резким движением вскрывает его. Два больших конверта и один маленький, почти квадратный. Сев на подлокотник кресла, изучает почерки на конвертах. Отправитель одного из писем в большом конверте, должно быть, стильный человек. Или имеет отношение к искусству. Адрес написан большими красивыми буквами с завитками. Обе Ф в индексе далеко отстоят друг от друга и оканчиваются витиеватыми загогулинами.
   Определенно писал человек неординарный, заключает Кармен и откладывает письмо. На втором большом конверте адрес отпечатан на машинке или принтере. Без фантазии. Кармен берет третье письмо. Маленькие печатные буквы, написанные шариковой ручкой. Это ни о чем не говорит. Посмотрим на имя. Хайнц-Петер Шульце. Имя ей не нравится. На конверте с отпечатанным адресом стоят только инициалы Д. С. Третий тоже скрывает свое имя.
   О, ужас! Кармен смотрит на часы. Госпожа Годес, наверное, уже ждет ее. Она хватает бутылку красного вина, коробочку с печеньем. Чипсы старушке скорее всего нельзя. Берет ключи и выскакивает из квартиры. «Эльвира Годес» написано красивыми буквами под кнопкой дверного звонка. Совсем не так, как у Кармен, наверху – коряво и от руки. Думала, что временно, но так до сих пор и не заменила табличку. Кармен нажимает на кнопку. И звонок в этой квартире звенит необычно – тренькает нежно, как колокольчик. Звонок в квартире Кармен противно дребезжит. Для слуха совершенно непотребно. Госпожа Годес открывает. Она светится от счастья, и, кажется, что морщинки на ее лице разглаживаются.
   – Вы не можете представить, сколько радости доставили мне! Ко мне так редко кто-либо заходит. Иногда мне кажется, что меня уже заживо похоронили… – Старушка осекается. – Да что это я плету! Пожалуйста, входите.
   Планировка квартиры у соседки такая же, как у Кармен. Но квартира выглядит совершенно иначе. Словно попадаешь в далекое прошлое. Громоздкая мебель из мореного дуба, на стоящие, хоть и сильно потертые ковры на полу, огромные, обитые бархатом кресла, плотные шторы все из того же бар хата. Повсюду белые кружевные салфеточки, в серванте – великолепный хрусталь. С потолка свисает старинная, со вкусом сработанная люстра.
   – Пожалуйста, присаживайтесь. – Фрау Годес указывает на одно из кресел.
   – Да, спасибо… – Кармен чувствует себя немного скованно.
   О чем вообще они будут говорить? Она же не может сразу спросить старушку, как раньше дамы вели себя с мужчинами.
   Направляясь к креслу, на одной из стен Кармен замечает старую черно-белую фотографию в серебряном багете и подходит к ней.
   – Можно посмотреть?
   Фрау Годес тоже подходит, вздыхая при этом:
   – Да, остались только воспоминания. В моем возрасте человек живет одними воспоминаниями. Но вам, молодым, не понять этого.
   – Моя мама тоже всегда говорит так, а ей только пятьдесят с хвостиком.
   – Она так молода? Ах да, в ее возрасте я только вернулась из Юго-Западной Африки.
   – Вы жили в Африке? – Кармен озадачена. – А что вы там делали?
   Старушка смеется. Открытый, искренний смех.
   – Я провела в Африке половину жизни!
   – Правда? – Кармен удивлена и не пытается скрыть это. – Как миссионерка? Или?..
   – Да, – улыбается Эльвира Годес, – в некотором смысле как миссионерка, но не по линии церкви. Правильнее будет, наверное, сказать – с целью распространения идеи любви к ближнему, существующей в любой религии.
   – Как интересно! – Кармен все не может оторваться от фотографии. – Это ваши родители?
   – Да… – Старушка тычет указательным пальцем на маленькое белое пятнышко, едва различимое на снимке: – А это я, в накрахмаленном белом платьице. Мне здесь, наверное, около двух лет. А вот мои братья и моя сестра. Это – тетушка. Все уже, конечно, умерли.
   – А это? – Кармен указывает на фотографию, где запечатлен большой деревенский дом.
   – Это дом моих родителей. Мои дед и бабка построили его еще в 1887 году в немецкой Юго-Западной Африке, моя мать вышла там замуж за немца, а я родилась в этом доме. Вы наверняка знаете, что эти земли в 1884 году стали немецкими колониями, а дед и бабушка были среди первых поселенцев. Колонизаторы, как их тогда называли. Довольно мерзкое словечко. Да и на деле это было несправедливо. Так вот, запросто, покупать людей и страну, где они жили. Позже, используя возможности моей профессии, я пыталась исправить эту несправедливость.
   – А кто вы по профессии?
   – Врач. Я добилась возможности учиться своему ремеслу в Германии, что в то время было почти невозможно для женщин.
   – Как все это интересно!
   Кармен по-прежнему с удивлением смотрит на старушку. Как много, оказывается, может скрываться за неприметным фасадом.
   – Я принесла с собой вино. У вас есть настроение выпить по глоточку?
   – С удовольствием. У меня тоже есть бутылочка. Я угощу вас.
   – Это вы сделаете в следующий раз, – смеется Кармен и хочет уже отойти от развешанных на стене фотографий.
   Но в этот момент ей попадается на глаза еще одна, маленькая, со всем пожелтевшая. Она просто засунута за засохшую розу, прикрепленную к стене. Мужчина, плохо различимый, стоит рядом с самолетом. Самолет совсем старый, еще с открытой кабиной пилота.
   – Этот человек был другом вашей семьи?
   – Это был очень хороший друг, чудесный человек!
   – Что же с ним случилось?
   – Ханнес погиб в авиакатастрофе вскоре после того, как была сделана эта фотография. Разбился на этом самом самолете. Это был его собственный самолет.
   – Как жаль…
   Кармен пристально всматривается в фото. Лицо мужчины очень плохо различимо. Молодое, вероятно, мужественное. В летном шлеме. На шее по моде того времени – белый шарф.
   – Но ведь это было очень давно. Вы никогда не были замужем?
   – Я хотела выйти замуж. Но судьба распорядилась иначе. Этому не суждено было случиться.
   – Гм-м… Но за столько лет? У вас же были мужчины?
   Эльвира подходит к буфету, берет серебряный штопор. Из серванта – два бокала.
   – Ах, знаете ли, мужчины никогда не были для меня особой темой. Меня интересовали люди вообще. Без разницы, мужского пола человек или женского. И еще животные. Я оперировала также и животных, даже молодых коров, когда у них случалось ягодичное предлежание. Я вообще старалась делать все, что хоть как-то могло улучшить окружающий мир.
   – Восхищаюсь вами! Я, как правило, делаю только то, что у меня хорошо получается.
   – Но вы еще так молоды.
   – Мне тридцать пять. Полагаю, что в ваши тридцать пять на вас лежала куда большая ответственность, и многие люди доверяли вам свое здоровье и жизнь.
   – Сегодня все по-другому.
   Эльвира разливает вино. Женщины чокаются и с любопытством смотрят друг на друга.
   – Вы прожили очень интересную жизнь, фрау Годес.
   – Да, я прожила очень интересную жизнь, милая Кармен. Я могу называть вас просто Кармен? Вы тоже можете обращаться ко мне по имени – Эльвира, так будет проще.
   – Это здорово! Довольно странно: я живу в этом доме уже пять лет, а мы впервые с вами так общаемся. Это совсем не правильно.
   – Такое нынче время, деточка!
   – Знаете, время действительно странное. Чтобы женщина, испытав большую любовь один раз, не хотела больше иметь дела с мужчинами… Сегодня такое, наверное, невозможно.
   – Именно так, как вы сказали, и раньше не было… И я не вела монашеский образ жизни. А впрочем, у вас ведь тоже нет мужчины? Или?..
   Кармен делает большой глоток из бокала.
   – Гм… Вино не так уж плохо… Вам нравится? Я купила его для пробы в винном погребке на углу улицы. Может, при случае и вам прикупить чего-нибудь эдакого? А?
   Эльвира тоже отпивает немного и смакует вкус, задержав вино во рту.
   – Мне оно кажется немного терпким. Я больше люблю мягкий вкус.
   – Не проблема. Мы могли бы иногда делать такие дегустации. Да, вы правы, Эльвира, – я не замужем, но это не значит, что у меня нет мужчины.
   – Да-да, я знаю, – лукаво улыбается она, – высокий, стройный мужчина, приходит поздно вечером, уходит рано утром…
   – Ах, так вы в курсе?
   – Да. Я же сказала, что в моем возрасте сон краток… Вы поженитесь?
   – Да… – Кармен задумывается. – Я не знаю, как это сказать… В общем, мы расстались.
   – Вот как? Жаль… – Она немного медлит и вопросительно смотрит на Кармен слегка затуманенным взглядом. – Может, все не так уж плохо?
   – Хочу вам признаться: в последнее время мужчины стали ужасно действовать мне на нервы. Действительно, лучше не иметь никого!
   – Может, и так… Я особенно никогда не задумывалась над этим. Я познакомилась со своим Иоганнесом довольно поздно. Там, в Африке, это было не так просто. Мне было уже около тридцати. Иоганнес просто был тем мужчиной, которого я хотела, а потом в моей жизни уже не появлялся никто, с кем мне хотелось бы вступить в брак.
   – Это значит… – Кармен раздумывает, можно ли сказать такое даме, которой за восемьдесят. – Вы вообще больше не спали ни с одним мужчиной?
   Эльвира хохочет.
   – Конечно, вы, нынешние, считаете, что в те времена мы все без исключения были ханжами и жили только романтическими мечтами. Это свойственно любому поколению – так думать о предках! – Она качает головой. – Единственная причина, по которой тогда порой воздерживались от близости, – отсутствие противозачаточных пилюлек. Но мы все равно не отказывались от удовольствий. Ну, и что же вы будете делать теперь? – резко сменила тему Эльвира. – Останетесь одна или будете искать нового партнера?
   – Вы выписываете городскую ежедневную газету?
   – Да, конечно. А зачем вам?
   – Можно я вам кое-что покажу?
   – Она лежит на кухне, на сервировочном столике. Кухня там.
   – Спасибо, я знаю, где кухня. Я быстро.
   Через мгновение Кармен возвращается в комнату, держа в руках газету, разворачивает ее на нужной странице и показывает Эльвире свое объявление.
   – Вот, здесь… Теперь вы можете узнать, каким должен быть мой следующий избранник!
   – Жаль, но я почти ничего не вижу. На кухне рядом с газетой лежат мои очки…
   – Понятно, понятно! – Кармен бежит на кухню.
   Она ведет себя, словно молоденькая девушка, которая хочет исповедаться матери в своих проделках.
   Эльвира Годес надевает очки и внимательно читает. Она тянет время. Кармен напряженно ждет, сидя напротив.
   – Так это вы написали, Кармен?
   – Да! И как вам это?
   – Чудовищно!..
   – Чудовищно плохо?
   – Чудовищно хорошо! Фантастично! Я бы до такого ни когда не додумалась!
   Эльвира начинает хихикать. Кармен тоже. Сначала тихо, потом они хохочут во все горло.
   – О, Бог мой, мир сошел с ума! Вы уже получили хоть один ответ?
   – Да, уже получила, но не прочла!
   – Не прочли? Но почему же?
   – У меня не дошли руки. Я вынула пакет из ящика как раз тогда, когда мы встретились с вами на лестнице.
   – И вы пошли ко мне, оставив письма непрочитанными?
   – Да, встреча с вами казалась мне намного важнее!
   – Это прекрасно, но не думаете ли вы, что пришло-таки время их распечатать? Если, конечно, не стесняетесь…
   – Я? Напротив! Блестящая идея, я быстро!
   – А я тем временем приготовлю пару бутербродов.
   Эльвира изучает почерки и делает те же выводы, что и Кармен. В первую очередь следует открыть письмо с адресом, отпечатанным на машинке.
   У Кармен в руках оказывается серебряный ножичек для вскрытия конвертов, и, посмеиваясь про себя над изысканностью быта Эльвиры, она вскрывает письмо.
   – На машинке печатают только деловые письма, – замечает Эльвира. – Фотография там хотя бы есть?
   Кармен смотрит в конверт. Есть… Господин лет пятидесяти сидит на корточках рядом со своей собакой породы боксер на лужайке около дома.
   – Гм, а они похожи, эти двое, – заключает Эльвира.
   Кармен смеется, согласно кивает:
   – Собаки и их хозяева с годами становятся похожи друг на друга. Все равно, что супруги в браке! Надо выпить.
   Они выпивают, Эльвира наливает еще, протягивает Кармен тарелку с бутербродами и спрашивает:
   – Так что – разберемся, что к чему?
   Кармен вытирает губы белой льняной салфеткой и начинает читать вслух:
   –  «Уважаемая Незнакомка! Вы затрагиваете проблему, о которой я еще ни с кем не осмеливался говорить. Только с моей собачкой Амориттой – единственным живым существом – я делюсь своими печалями. Понятно, что мужчине бывает порой все равно, может он или нет, но еще более понятно, как тяжело женщине сознавать, что ее партнер не может. Очень трудно, находясь среди близких людей, каждый раз выдумывать что-то, объясняя, почему ты снова один, без спутницы. Но какая женщина захочет терпеть это? Кому нужен евнух? Я же не в состоянии при первой встрече сказать женщине, что не могу. Пробовал уже не раз, надеясь, что дело все-таки в женщине. Но тщетно. Теперь Бог посылает мне вас. Вы – ангел-спаситель, которого я ждал всю жизнь. Умоляю вас, напишите или позвоните мне. Давайте встретимся. Я мог бы снова стать счастливым человеком. С наилучшими пожеланиями ваш Дитер Зуске».
   Кармен поднимает взгляд на Эльвиру.
   – Ничтожество, тряпка! В Африке такой ни на что бы не сгодился! – безапелляционно заявляет та.
   Кармен смеется:
   – Наверное, в Африке вообще не знают, что такое импотенция?
   – Я этого не выясняла. Люди, обращавшиеся ко мне, имели, как правило, проблемы совершенно иного рода. Фурункулы, растяжение связок, переломы, рваные раны…
   – Ладно. Переходим к следующему?
   – Да, а это мы отложим в стопку с ответом «нет». Или я тороплюсь с выводами, Кармен?
   – Мы отложим его еще дальше – «нет-нет»!
   Кармен вскрывает квадратный конвертик.
   –  «Эй, девочка, я не знаю, почему ты хочешь меня спасти, но не болтай долго: действуй. Уже два года у меня проблемы: с того момента, как я застукал свою подружку со своим лучшим другом. Я попытался было доказать ей, что я все-таки лучше. Но мне не удалось. Мой психотерапевт сказал, будто я не смог преодолеть шок. Может, это действительно был шок, но я не верю… Ну да ладно, не в этом дело. В любом случае мне одному не справиться. Итак, бросай все, пре красная незнакомка, и поспеши ко мне. Я импотент, но с твоей помощью, вполне возможно, скоро снова стану молодцом в постели. Звони, пиши! Я надеюсь на тебя. Твой Хайнц-Петер Шульце». – Кармен бросает письмо: – Мне что, наложить на себя руки? Этот вообще все не так понял. Он хочет, чтобы я его спасла! Да кто же я тогда? Надо было бросить одного ненасытного, чтобы поднять член другому? Это было бы полным идиотизмом. Согласитесь, Эльвира?
   – Абсолютным идиотизмом. Там есть фото?
   Кармен трясет конверт:
   – Еще и трус этот господин Ромео. Думаю, у его подружки была причина, чтобы лечь в постель с его дружком. Наверное, он носит в носу серебряное кольцо.
   – Что?
   – Да нет, ничего, не берите в голову, Эльвира. Итак, что делаем с этими воплями?
   – Однозначно – вон!
   – Хорошо. Тогда последнее. Может, здесь окажется хоть что-то. Иначе к чему было затевать весь этот спектакль!
   – Наверняка придут еще письма, к тому же объявление можно повторить.
   – Думаете?
   – Ну да, вы же не из тех, кто так легко сдается!
   – В нормальных делах – никогда, это верно. Итак, последняя надежда на вас, мистер Икс.
   Кармен медленно вскрывает письмо и предусмотрительно делает еще один глоток из бокала. Потом вытаскивает из конверта лист дорогой бумаги.
   – У господина есть стиль, – замечает с уважением Эльвира.
   – Только этого нам не хватало.
   – Что?
   – Да так… Ладно, вперед. «Дорогая абонентка, я сначала довольно долго сомневался, насколько серьезно опубликованное вами объявление. Потом подумал: а зачем женщине вообще искать импотента, если она не хочет иметь дел с мужчиной?
    Итак, я импотент уже около пяти лет. И даже смирился с этим. Я компенсирую этот недостаток занятиями спортом, провожу вечера с друзьями, хожу в театры, в оперу, в общем, живу полноценной жизнью и стараюсь наслаждаться ею, несмотря на болезнь. Пусть это будет мой небольшой изъян. Но впрочем, вы решите сами, что это. Ваше объявление мне очень понравилось, я как раз тот самый «здравомыслящий мужчина», но живу не только рассудком, я способен к чувственному восприятию всех сторон жизни, и я был бы рад с вами познакомиться.
    Фото прилагается. Я худощавого телосложения, рост 188, вес 86, мне 56 лет, некурящий, люблю животных и хорошее вино.
    Может, вы доставите мне удовольствие и выпьете со мной стаканчик хорошего вина?
    Ваш Штефан Кальтенштейн».
   – Ну, это же совсем по-другому звучит! – заявляет Эльвира. – Даже фамилия соответствующая! Я знавала в молодости одного Кальтенштейна. Можно взглянуть на фото? – Она снимает очки, рассматривает снимок. – Выглядит неплохо. К сожалению, довольно молод, а то и мне бы приглянулся.
   – Вы серьезно? Тогда, может, опубликовать еще объявление для нас?
   Кармен приходит в голову сумасшедшая идея. Она вдруг представляет себе текст такого объявления: «Темпераментная старушка (80 лет) ищет бравого спутника жизни…»Или нечто в этом роде. Кармен внимательно смотрит на фото.
   Довольно характерное лицо. Крупные черты. Коротко стриженные волосы, полные губы, голубые глаза.
   – Такой мужчина не может быть импотентом, – со знанием дела замечает Эльвира и с сомнением качает головой: – Я представляла себе импотентов несколько иначе!
   – И как же?..
   Кармен размышляет, рассматривая снимок. Нравится ли ей мужчина, запечатленный на нем? Производит ли он на нее впечатление? Она ничего не чувствует. Но, в конце концов, чем она рискует? Эльвира тем временем продолжает:
   – Ну, честно говоря, я сомневаюсь. Не знаю точно, как выглядит импотент, но то, что не так, как этот, – точно.
   – Ага, – смеется Кармен, – так мне знакомиться с ним или нет?
   – Конечно! И немедленно!
   – Ладно! И я буду рассказывать вам обо всем.
   – Что значит рассказывать? Приводите его сюда!
   Кармен откровенно веселится:
   – Это просто умора! До сего дня я думала, что вы – обычная серая мышка, давно брошенная мужем. До пенсии – учительница, а после – так, никто. И что я узнаю сегодня вече ром! Вы столько лет проработали в Африке врачом. И на самолетах летаете, наверное, до сих пор? Нет?..
   – В Африке иначе было нельзя.
   – Мне следует опасаться, а то еще уведете у меня моего импотента!
   – Да я не прочь… Ладно, я напишу вам список, что следует купить, а потом надо придумать какой-нибудь деликатес. Пожилому господину уже под шестьдесят, а?..
   – Деликатес! – Кармен трясется от хохота. – Я уже больше ничему не удивляюсь. Право слово, сегодня вечером я застрахована от всяких неожиданностей.
   – Но не от прихода вашего друга, который полчаса назад поднялся наверх и ждет вас в квартире. А он далеко не импотент.
   – Как, откуда вы это знаете?
   – Я научилась различать его шаги. Он всегда взбегает так, словно полон ожиданий.
   – Н-да, напрасно он размечтался! Сейчас он быстро вы летит из моего дома, а заодно вернет ключи.
   Эльвира пишет список покупок и отдает его Кармен.
   – Не будьте слишком жестоки, – просит она. – Не забывайте – он все-таки мужчина!
   Кармен забирает письма и записку Эльвиры, целует старушку в щеку:
   – Спасибо за советы. Все было прекрасно. Как хорошо, что мы, наконец, познакомились. Вы настоящее сокровище.
   – Я тоже очень рада, спасибо и вам. Если вашему другу некуда податься, пришлите его ночевать ко мне.
   – Буду иметь это в виду, – смеется Кармен.
   Она поднимается на свой этаж в хорошем настроении. Вечер, проведенный с Эльвирой, доставил ей огромное удовольствие. И дискутировать сейчас с Петером нет ни малейшего желания. Ей хочется еще помечтать, снова прочитать письмо Штефана Кальтенштейна, представить, как он выглядит, как говорит. Петеру же вообще нет места в ее новом мире. Она открывает дверь, подчеркнуто громко захлопывает ее. Гостиная пуста. Едва сдерживая раздражение, Кармен идет в спальню. Неужели он набрался наглости?.. Но и в спальне никого. Она обходит кухню, ванную, заглядывает даже в туалет. Должно быть, Эльвира ошиблась. Кармен идет назад, в гостиную.
   На этот раз замечает на столе белый конверт. Вскрывает его. Внутри – ключ от квартиры и почтовая открытка в оформлении Ули Штайн. Две мышки сидят рядом на постели, у одной на длинном носу надет презерватив. Она как бы говорит другой: «Где же инструкция по эксплуатации?» Кармен смеется. Ей тоже нравятся открытки этой серии. На обратной стороне надпись, сделанная рукой Петера:
    Если тебе снова потребуется нормальный мужик, дай знать. Насколько я тебя знаю, это должно произойти очень скоро. Я все еще люблю тебя. А пока наслаждайся жизнью… Сообщи мне, когда крыша вернется на место.
    Обнимаю, твой Петер.
 
   Кармен в напряженном ожидании сидит на уличной террасе маленького кафе. Перед этим она зашла в редакцию газеты и поинтересовалась, не приходили ли еще ответы на ее объявление. Если бы поступили, то были бы ей отправлены. Таков был ответ. Но Кармен хочет получить их немедленно. Кто знает, как долго будет идти пакет. Даме, ведавшей рассылкой корреспонденции, пришлось-таки подняться со своего места. Было еще четыре письма.
   – Так много! – обрадовалась Кармен.
   Дама безразлично пожала плечами.
   – Ведь и для вас лучше. – Кармен настроена миролюбиво. – Редакция сэкономила на почтовых расходах.
   – Это не мои деньги, – сдержанно возражает дама.
   Четыре конверта лежат перед Кармен. Она внимательно читает письма, вложенные в них. Но нет ни одного более или менее стоящего. И уж точно ни одно не выдерживает сравнения с письмом Штефана Кальтенштейна. С ним она уже условилась о встрече. Голос его показался Кармен приятным. Мелодичное звучание, правильно построенные фразы. К тому же он, кажется, остроумный.
   Она наденет красное льняное платье, чтобы ее можно было сразу узнать. Об этом Кармен сообщила Кальтенштейну по телефону.
   – Почему же все-таки вы ищете импотента? – решился он спросить ее в конце разговора.
   – Потому что мужиками с потенцией я сыта по горло.
   – Хорошо, ладно. Тогда до понедельника. Я радуюсь предстоящей встрече.
   – Да?
   – Да, до понедельника…
   Мимо кафе медленно проезжает темно-синий «ягуар». Кармен пытается незаметно разглядеть что-либо за тонированными стеклами машины, но безуспешно.
   Она старается успокоить себя. Проходит почти пять минут, пока он находит место для парковки и появляется в кафе. Вот он идет между столиками. Она тотчас узнает его. Высок, строен. В красном пиджаке и светлых льняных брюках.
   Некоторые посетительницы украдкой смотрят ему вслед. Кармен улыбается. Он выглядит на все сто. Внешность человека, уверенного в том, что может изменить мир. Опыт, успех, независимость.
   Кармен уже почти жалеет, что он импотент. Чувство довольно странное. Как будто она назначает цену этому мужчине. «Возьми же себя в руки, – говорит Кармен себе. – Он ведь тот самый, единственный, кто не будет тащить тебя в постель! Это же классно!» Она поднимает руку и кивает. Он видит ее, кивает в ответ, улыбается и останавливается рядом с ее столиком.
   У Кармен начинает сосать под ложечкой. О чем они будут говорить?
   – Штефан Кальтенштейн, добрый день.
   – Кармен Легг, добрый день, господин Кальтенштейн. Присаживайтесь.