Хайасен Карл. Стриптиз

   – Ты шутишь. Все это только за то, чтобы стать твоей подругой?
   – Все, чего ты пожелаешь.
   – Хм... – И тут Эрин уловила возможность потешиться. – Дэви, можно, я задам тебе один вопрос?
   – Какой угодно, дорогая.
   – Мне не придется спать с тобой?
   Дилбек опешил.
   – Ну... в общем... – промямлил он, шлепая губами, как лошадь, пытающаяся жевать удила.
   – Я хочу сказать, – продолжала Эрин, – ты ведь не заставишь меня делать это в ответ на твою доброту, не правда ли? Ты ведь не такой человек, я сразу поняла.
   Конгрессмен неловко хмыкнул, схватил бутылку с шампанским и глотнул прямо из горлышка.
   Эрин, вытянув ногу, игриво провела ступней по ноге Дилбека, все еще сидевшего на полу, как индус.
   – Некоторым мужчинам нельзя верить, – сказала она. – Такие свиньи – ты просто себе не представляешь. Подарят тебе спортивную машину, а за это требуют ублажить себя, да еще с разными выкрутасами.
   – Да... бывает... – выдавил из себя Дилбек.
   Эрин весьма убедительно изобразила раздражение.
   – Такие мерзавцы! Просто слов нет.
   – Но я-то люблю тебя!
   – Я ни капли не сомневаюсь в этом, Дэви. Но принимать от тебя квартиры, машины и другие подарки я не могу. Это было бы нехорошо.
   – Прошу тебя! – взмолился Дилбек. – Я хочу сделать твою жизнь сказкой.
   Он грустно смотрел, как Эрин опять надевает бюстгальтер. А она испытывала некое особое ощущение, приходившее к ней нечасто, – ощущение взлета, подъема, когда танец становился вдохновенным, когда владеешь собой и ситуацией, как никогда, и когда вообще все получается. А плюс к тому – в голове ее начал вырисовываться некий план, великолепный и сумасбродный, и это еще более воодушевляло ее.
   – А что ты делаешь в Вашингтоне? – спросила она. – Расскажи в двух словах, чем ты занимаешься.
   Дилбеку понадобилось несколько секунд, чтобы собрать воедино разбежавшиеся мысли.
   – Мое главное дело – помогать людям. Моим избирателям. – Он сделал паузу, как актер на сцене, чтобы подчеркнуть значение того, что собирался сказать. – Может быть, ты этого не знаешь, но однажды я пытался помочь и тебе.
   – Правда?
   – Да, дорогая. В деле, связанном с твоей дочерью.
   Эрин напряглась.
   – Я не знала.
   – Разумеется, разумеется. У меня был разговор с одним судьей, но он оказался абсолютно невосприимчив к голосу разума.
   – С судьей, который вел мое дело о разводе?
   – Да. Ужасно упертый был старик, упокой Господи его душу.
   – Почему ты сделал это? – спросила Эрин. – Откуда ты узнал о моих проблемах? – Она постаралась, чтобы эти вопросы не прозвучали обвинением, а могли сойти за проявление чистого любопытства. Начиналась самая важная часть разговора, и ей предстояло пересказать его Элу Гарсиа во всех подробностях. Наклюкался ли уже Дилбек достаточно для того, чтобы проболтаться касательно Джерри Киллиана? Похоже, пока еще нет.
   – Одна птичка принесла мне на хвосте эту информацию, – ответил он.
   Эрин взялась было расспрашивать, но Дилбек, видимо, твердо намеревался сохранить свою тайну.
   – Я был рад, что мне представился случай помочь, и был бы просто счастлив, если бы это у меня получилось, – сказал он. – Я очень сочувствую женщинам-матерям, которым приходится работать.
   – Что ж, спасибо и на том. Я этого не знала, – усмехнулась Эрин.
   Дилбек едва заметным движением придвинулся поближе к столу.
   – И с новым судьей я тоже знаком, – сообщил он.
   Эрин выразила свое восхищение тем, что деятель такого ранга, как Дилбек, снизошел до ее семейных проблем.
   – Это моя работа, – торжественно произнес он. – Она и состоит в том, чтобы помогать людям. – При этом рука конгрессмена как бы между прочим, непреднамеренно, легла на колено Эрин, и та, прежде чем отстранить ее, предоставила своему собеседнику возможность три-четыре секунды понаслаждаться волнующим трепетом, охватившим всего его при этом прикосновении.
   – Мои дела наконец-то сдвинулась с места, – сказала она. – Моя девочка уже со мной.
   – Я рад слышать это. Но помни: если тебе что-нибудь понадобится...
   – Да ты просто лапочка. – Эрин изобразила нежнейшую улыбку.
   – Все, что угодно... – прошептал разомлевший конгрессмен.
   – Послушай-ка, Дэви, – вдруг перебила его Эрин.
   – Что, дорогая?
   – Это ты утащил бритву у меня из ванной?
   Дилбек побледнел до пепельного оттенка. К этому Молди его не подготовил.
   – Да... о Господи... да, – пробормотал он.
   – Ты просто ненормальный.
   – Вот и Эрб говорит то же самое.
   – А кто такой Эрб?
   – Эрб Крэндэлл. Мой помощник.
   Эрин уперлась зрачками в его зрачки.
   – Зачем ты взял бритву?
   У Дилбека задрожал подбородок. Казалось, конгрессмен вот-вот расплачется.
   – Это... потому что... я так люблю тебя. И еще я украл... немножко... ворсинок от твоего белья...
   – Что?!
   – Из стиральной машины. Прости меня. Мне ужасно стыдно.
   Эрин, подбоченившись, встала во весь рост на столе. Дилбек, скорчившись на деревянном полу, был похож на брошенную на доски охапку мятой одежды.
   – Дэви, я не любопытна, но все-таки: какого черта тебе понадобились ворсинки от моего белья?
   – Я... я... занимался любовью... с ними.
   Комната завертелась перед глазами Эрин.
   – Подойди-ка поближе, – приказала она.
   Вцепившись обеими руками в край стола, Дилбек кое-как поднялся на колени.
   – Закрой глаза, – отдала новый приказ Эрин.
   – О Господи! – В мозгу конгрессмена вихрем понеслись горячие видения.
   Эрин сняла одну туфлю и, размахнувшись изо всех сил, ударила четырехдюймовым каблуком по правой кисти Дилбека. Эл Гарсиа наказывал ей держать себя в руках, но это была последняя капля, переполнившая чашу ее напускного спокойствия.
   Из груди Дилбека вырвался крик – точнее, не столько крик, сколько преисполненное блаженства ржание. Эрин, вцепившись другой рукой в его седые, словно промасленные от многократного причесывания волосы, резким движением запрокинула ему голову назад.
   – Дэви, если ты когда-нибудь – когда-нибудь еще – вздумаешь забраться ко мне, – проговорила она, отчеканивая каждое слово, – я пристрелю тебя. Понятно?
   – Но я так люблю тебя! – едва слышно сорвалось с губ изнемогающего конгрессмена.
   – Я знаю, что любишь, золотко.

* * *

   Двое охранников поинтересовались, действительно ли Щэд является ангелом-хранителем. Он ответил, что да: по ночам, в одном стрип-клубе. Охранникам тут же захотелось узнать о его работе со всеми подробностями. Шэд сообщил, что музыка там дерьмовая, а платят – кот начихал.
   – Какая разница, – мечтательно произнес один из охранников, – когда там столько девочек...
   – Но за мою квартиру платят не девочки, а я, – возразил Шэд, вылавливая из своего стакана кубик льда и предлагая его кинкажу. Животное схватило кубик и начало грызть его, всхрапывая от удовольствия.
   Второй охранник, с маленькими, точно примятыми ушами, спросил, платит ли Шэд танцовщицам за то, чтобы спать с ними.
   – Или тебе это полагается бесплатно? Как у вас там?
   – Это они платят мне,– важно ответил Шэд.
   – Вот это да! – выдохнули оба охранника.
   – Это записано в моем контракте.
   – Что ж, все правильно, – завистливо пробормотал один из парней.
   – Причем я выбираю, кого хочу, – уточнил Шэд, пересаживая кинкажу с одного плеча на другое. Его рубашка была липкой от крови там, где зверек цеплялся своими когтистыми лапами. Охранник с помятыми ушами даже скривился, увидев это. Роховские наймиты предоставили Шэду и его спутнику, весьма необычно выглядевшему в роли домашнего любимца, возможность вольготно расположиться на палубе, на корме. Шэд понимал, что они боятся кинкажу еще больше, чем его. На это он и рассчитывал.
   – Значит, если я правильно понял, тебе приходится присутствовать на всех представлениях? – продолжал расспрашивать первый охранник.
   – Черта с два – присутствовать! Я сам и нанимаю девочек.
   – Ну и везуха! Значит, ты можешь все посмотреть и пощупать?
   – А то! – хитро усмехнулся Шэд.
   – И давно ты на этой работе?
   – Да уж лет десять. Пожалуй, даже все одиннадцать.
   – Подумать только, сколько ты всего перевидал...
   – Этот уж точно, – подтвердил Шэд. – С ума можно сойти. – Он и представить себе не мог, что эти наймиты окажутся такими козлами.
   – Когда ты отбираешь их, – не унимался первый, – что самое главное? Размеры? Я вот почему спрашиваю. Однажды я пообщался с одной вашей девицей – знаешь, та, самая грудастая. Так вот, когда она сняла то, что было на ней надето сверху, они оказались вовсе не такими уж большими. Ты понимаешь, что я имею в виду?
   – У нас там очень высокий стандарт. Мы не берем кого попало, – успокоил его Шэд.
   Охранник с помятыми ушами спросил:
   – А тебе приходилось видеть там кого-нибудь из теперешних знаменитостей? Я хочу сказать – когда они еще не были знаменитостями.
   – Само собой, – ответил Шэд, быстро соображая: эти кретины поверят чему угодно. – Одно время у нас танцевала Ким Бэссинджер. Й Мерил Стрип тоже, только под другим именем.
   – Вот это да!
   – А еще Чести Лефранс. Вся ее карьера и началась с нашего заведения.
   – Ну, насчет Ким Бэссинджер я не сомневаюсь, – снова вмешался первый охранник, – но Мерил Стрип – она ведь, скажем так, не больно-то худенькая.
   – Посмотрел бы ты на нее до операции, – возразил Шэд. – Просто кошмар какой-то.
   Кинкажу завозился, соскользнул вниз по его руке и шлепнулся на палубу. Шэд резко натянул ремешок. Животное заворчало и повалилось на спину.
   – Ничего себе, – сказал охранник с помятыми ушами.
   – Да, я его здорово вышколил, – ответил Шэд. На самом деле он был вовсе не в восторге от кинкажу, и потому его радовала мысль о том, что два часа почти истекли и скоро можно будет вернуть его хозяину. – А вы еще ничего не сказали мне про себя. Как вам нравится ваша работа?
   – Я бы предпочел сейчас быть там, в каюте, и заниматься тем, чем сейчас занимается этот старый хрыч, – сказал первый.
   – Да, в общем-то, работа ничего, – ответил второй. – Хуже всего то, что спать хочется, а нельзя.
   – А сколько старый хрыч платит вам?
   – Он тут ни при чем. Мы работаем на Рохо. На семейство Рохо.
   – А это еще кто такие?
   – Сахарные плантации и сахарные заводы, – пояснил охранник с помятыми ушами. – Нам перепадает по паре сотен в день.
   – Ничего себе! – присвистнул Шэд.
   – А всей работы-то по большей части – вот так болтаться без дела, как сейчас.
   – Официально мы называемся шоферами, но это все фигня, – сказал первый охранник. – Мы – охрана. Рохо частенько развлекаются, а наше дело – присматривать за гостями... кстати, о гостях. – Он сделал знак своему напарнику; тот подошел к двери салона и прислушался.
   – Музыки не слышно, – сообщил он через несколько секунд. – Они вроде разговаривают.
   – А кто этот старый хрыч – какая-нибудь большая шишка? – полюбопытствовал Шэд.
   – Друг семьи.
   Кинкажу встал и забегал безостановочно туда-сюда, обматывая поводок вокруг ног Шэда. Лысому гиганту пришлось приложить немалые усилия, чтобы выпутаться, и это развеселило охранников. Шэду надоело вертеться на месте; он отпустил ремешок. Кинкажу забрался в угол, уселся там и принялся вылизывать себе лапы.
   Один из охранников заметил:
   – Вот уж чего никогда не приходилось слышать – это чтобы стриптизерша завела себе телохранителя.
   – Времена такие – женщинам приходится остерегаться, – отозвался Шэд.
   – Тридцать восьмой? – спросил парень с помятыми ушами, кивком головы указывая на револьвер Шэда.
   – Особой модификации, – гордо сказал Шэд.
   – Вот и я хочу такой же. Сколько времени у тебя ушло, чтобы получить разрешение?
   – А я и не стал возиться ни с какими разрешениями. У меня, знаешь ли, случай особый. В свое время влип в одну историю.
   – Круто влип? – с интересом спросил охранник.
   – Да так себе. Эти чертовы компьютеры, сам знаешь. – Шэд выплеснул через перила остатки из своего стакана.
   – И все-таки тебя не выгнали из ангелов-хранителей?
   – Обошлось. У меня были хорошие рекомендации. Плюс соображалка.
   В дверях показалась Эрин – усталая, но спокойная.
   – Все в норме? – спросил Шэд.
   – В полной.
   Он поддержал ее под руку, помогая сойти на причал.
   – Чудесный вечер, – произнесла она с улыбкой взглянув на полную луну.
   – Да, очень приятный, – согласился Шэд и помахал на прощание придуркам-охранникам.
   – Подожди! – крикнул вслед тот, у которого были нормальные уши. – Не забудь свою обезьяну!
   Эл Гарсиа дожидался Эрин и Шэда в кафе, неподалеку от того места, где Шэд взял напрокат своего кинкажу. А они задерживались, потому что никак не могли найти владельца зверька. Шэд минут двадцать колесил вокруг нужного места, потом, потеряв терпение, съехал на обочину, открыл дверцу и выбросил кинкажу из машины, после чего, кинув ему вслед пакет «Сникерсов», развернулся и поехал в направлении кафе. Когда он вошел туда, одна из официанток, заметив его окровавленную рубашку, предложила позвонить в службу спасения 911: она решила, что его пырнули ножом.
   Гарсиа сидел за столиком в глубине зала, пожевывая окурок растрепанной сигары. Он сразу же спросил Эрин, как прошло свидание с конгрессменом.
   – Лучше некуда. – И она рассказала об всем, опуская лишь некоторые подробности. Признание конгрессмена относительно волокон от белья просто ошеломило слушателей, даже Шэд не сумел скрыть своего удивления.
   – Что ж, тебе теперь, пожалуй, следует гордиться такой честью, – заметил он.
   Гарсиа поинтересовался, не позволял ли себе Дилбек излишних вольностей, пока она танцевала. Эрин ответила, что нет: только обычное в подобных ситуациях хватание за коленки. Эпизод с каблуком она пересказывать не стала.
   – Ну и каково же ваше впечатление? – спросил детектив.
    – Во-первых, у Дэви явно не все дома. Во-вторых, возможно, ему даже и не известно толком, что произошло с Джерри Киллианом.
   Гарсиа кивнул, соглашаясь.
   – У него не хватило смелости сделать это самому, а те, кто сделал это, оказались достаточно сообразительными, чтобы не поставить его в известность.
   – Другими словами, – вмешался Шэд, – мы просто даром тратим время.
   Официантка принесла блюдо с сандвичами и горячий кофейник. Шэд снял рубашку и попросил обалдевшую девушку выбросить ее на помойку. За едой Эл Гарсиа бомбардировал Эрин вопросами.
   – Он сказал, чья это яхта?
   – Сказал, что она принадлежит его другу. Больше ничего.
   Гарсиа улыбнулся.
   – Помните того парня-кубинца, который отвалил вам тысячу баксов за туфлю? Это его семье принадлежит «Суитхарт дил».
   – «Сахарные» Рохо?
   – Да. И Дилбек тоже принадлежит им.
   Эрин побарабанила ногтями по столу.
   – Значит, тот парень купил мою туфлю, чтобы подарить ее Дэви.
   – Шикарный жест, – заметил Шэд. – Фетиш месяца.
   Гарсиа посмотрел на обоих.
   – Никто из вас не увлекается историей? А я вот просто обожаю американскую историю. – Он наклонился поближе и понизил голос. – Я пытаюсь представить себе, что подумал бы Томас Пейн о конгрессмене, который трахается со старыми туфлями и ошметками от стирки.
   – Да, наше милое государство обречено, – так же тихо сказала Эрин. – Не перебраться ли куда-нибудь на Тасманию? Говорят, вполне приличное местечко.
   Эл Гарсиа спросил, не упоминал ли Дилбек о роковой фотографии.
   – Он вообще практически не говорил о том вечере в «И хочется, и можется» – просто извинился, и все, – ответила Эрин.
   – А что насчет Анджелы?
   – Предложил помочь воздействовать на нового судью. Это был единственный момент, когда я начала нервничать. Он выглядел слишком уж заинтересованным в этом деле.
   Шэд встал и пошел позвонить на работу – узнать, не произошло ли чего в его отсутствие. Трубку поднял мистер Орли и, узнав его, тут же начал ругаться из-за того, что Шэд взял отгул на этот вечер: какой-то английский моряк чуть не задохнулся до смерти, наглотавшись лапши во время сеанса рестлинга, и Моника-старшая насилу откачала его.
   – Жаль, что меня там не было, – сказал Шэд. – Прошу прощения.
   Мистер Орли бросил трубку.
   Вернувшись к столику, Шэд заявил, что ему пора возвращаться, поскольку мистер Орли пропадает без него. Гарсиа предложил Эрин отвезти ее домой.
   Уже сидя в машине, она сказала:
   – Ну, выкладывайте.
   – Что?
   – Вы напеваете про себя, Эл. А это, насколько мне известно, не в ваших привычках. Что произошло?
   – Произошел прогресс! – Детектив помахал окурком сигары. – Одна весьма милая дама в отеле «Холидэй Инн» в Миссуле помнит, как однажды трое ямайцев сняли комнату и потребовали себе туда полдюжины бифштексов. Это случилось несколько недель назад. Похоже, не так уж много ямайцев путешествуют по Монтане в это время года. Во всяком случае, эта леди порылась в компьютере и выдала мне всю информацию по этой троице.
   – И?
   – У них состоялся телефонный разговор с Флоридой – аж на двадцать две минуты, – сказал Гарсиа, помахивая окурком. – По частному номеру в Майами.
   – Дилбек? – в упор спросила Эрин.
   – Хорошо бы, кабы так, – усмехнулся Гарсиа. – Но нет, дорогая моя. Это был Малкольм Молдовски – можно считать, крестный папаша конгрессмена. Тот самый, что донимает вашего хозяина.
   «Значит, все верно, и никаких сомнений быть не может, – подумала Эрин. – Это они убили мистера Квадратные Зенки».
   – Я никогда не сумею этого доказать, – продолжал Гарсиа, – но устроить им детский крик на лужайке я могу. Ваш Малютка Дэви не упоминал, случайно, этого имени – Молдовски?
   – Он говорил о каком-то парне по имени Крэндэлл.
   – А о Молдовски?
   – Сегодня – нет. Я попробую в следующий раз.
   Нога детектива сползла с педали.
   – Я что-то пропустил?
   – Я еще буду танцевать для Дилбека.
   – Какого черта...
   Но Эрин перебила его:
   – Он дал мне тысячу баксов, Эл. Значит, всего я заработала три тысячи – за один вечер. Еще пара таких вечеров, и я сумею расплатиться с адвокатом. Да и у меня на счету что-то появится.
   – Но это слишком рискованно.
   – Он абсолютно безобиден, Эл. Он как ребенок, поверьте мне.
   Она не сказала детективу о том, что замыслила, потому что он ничем не мог помочь ей. Скорее, наоборот: вероятно, он попытался бы отговорить ее от этой затеи. Да и Шэд, импульсивный и временами странноватый, не годился в сообщники. А она не могла упустить шанс.
   – Где же у вас намечено следующее свидание? – спросил Гарсиа с еле заметной ноткой насмешки в голосе.
   Эрин пожала плечами.
   – Это зависит только от него.
   – Ну что ж, как угодно.
   Они проехали несколько миль в неуютном молчании Потом Эрин заговорила:
   – В чем дело, Эл? Что не так?
   – Ничего – Он выплюнул окурок в окно. – Мне кажется, вам все это пришлось по душе. Я прав?
   – Сегодня все было легко и просто. Я люблю, когда так бывает.
   Он обеими ладонями ударил по рулю.
   – Господи Боже мой, это ведь не игра! Я выловил вашего приятеля из реки – мертвого, имейте в виду. Что, уже забыли?
   «Но он же не был там сегодня, – подумала она, – он же ничего не видел. Дилбек совершенно беспомощен»
   – Вы зарываетесь, Эрин, – предостерег Гарсиа. – Один раз вам удалось выпутаться, так вы решили еще разок подразнить судьбу.
   – Вы не понимаете, – вздохнула Эрин.
   – Понимаю, понимаю, – отозвался он. – Дело не в деньгах, не так ли?
   Эрин сверкнула глазами.
   – Скажем так: не только в деньгах.
   – Дело в возможностях, которые вы можете получить. Все очень просто.
   Эрин усмехнулась.
   – Вы слишком насмотрелись программ Опры, Эл.

Глава 26

   На другой день Эрин повезла дочку смотреть «101 далматинский дог». После кино они заехали за мороженым, и она заказала себе и Анджи по большой порции фисташкового с шоколадом.
   По дороге Анджела, облизывая свое мороженое, принялась развивать давно волновавшую ее тему:
   – А мы можем когда-нибудь завести собачку?
   – Конечно, дорогая.
   – Только не такую, как у тети Риты.
   – Может быть, далматина? Точно такого же, как в кино.
   – Нет, я хочу большую. Только чтобы он не кусался, правда?
   – Тогда мы купим щенка и будем воспитывать его вместе.
   – А папа?
   Эрин откусила мороженого, и на зубах у нее хрустнула фисташка.
   – Хороший вопрос.
   – Он не любит собачек. Он любит птичек.
   – Я помню, – отозвалась Эрин. – А собака будет нашей – твоей и моей.
   Личико Анджи приняло задумчивое и обеспокоенное выражение.
   – У папы проблемы?
   – Да, детка, боюсь, что так.
   – И у тебя тоже?
   – Нет, Анджи. У меня все в порядке.
   Потом они прошлись по магазину детской одежды полюбовались на выставленные веши, и Эрин купила девочке два платьица, два комбинезона и пару спортивных тапочек «Найк» – белых с розовым.
   – Но у меня же еще не день рождения, – удивилась Анджела.
   – Я знаю, малышка.
   – А почему же тогда ты мне столько накупила?
   – Просто так. Просто я люблю тебя, вот и все.
   – И я тоже люблю тебя, мамочка. Только не надо плакать.
   – Я не плачу. Это все моя аллергия.
   Во взгляде Анджелы отразилось сомнение.
   – Когда у тебя аллергия, ты чихаешь, а не плачешь.
   – К вашему сведению, юная леди, на свете есть сколько угодно видов аллергий, и все разные.
   Они неторопливо шли по аллее, держась за руки. Навстречу им красивый молодой человек латиноамериканского типа катил на маленькой инвалидной коляске девочку. Девочка была бледненькая, а иссиня-черные волосы, заплетенные в косички, еще больше оттеняли ее бледность. Одну из ее худых ножек охватывала какая-то металлическая конструкция.
   Эрин быстро подтолкнула дочку к двери магазина игрушек.
   – Помнишь, у тебя было несколько Барби, а потом они потерялись...
   – Но, мамочка...
   – Пойдем купим новых.
   – Но, мамочка, посмотри! – Анджи увидела катящуюся мимо коляску. – Это «Эверест Дженнингс».
   «Ничего себе, – подумала Эрин. – Она даже марки различает».
   – Вот и папа так меня катал, – с воодушевлением продолжала Анджи. – Только почему они едут так медленно?
   – Потому что у этой девочки болит ножка. Ей нельзя быстро кататься.
   – А когда она поправится?
   – Тогда, наверное, будет можно.
   Эрин задумалась: не открыть ли девочке печальнейшую из истин – что некоторые больные никогда не поправляются. Это послужило бы ей предлогом для того, чтобы снова заговорить о Дэррелле Гранте и объяснить Анджи, почему она больше никогда не увидит отца.
   Но Эрин решила, что пока делать этого не стоит. Малышке всего четыре года, у нее вся жизнь впереди, так что узнать о грустных вещах она еще успеет. А сегодня пусть думает о далматинах, мороженом и новых куклах. В магазине игрушек Эрин купила двух новых Барби, а еще по купальнику и вечернему платью для обеих. Шубки она брать не стала, но Анджела не особенно огорчилась.
   Уже сидя в машине, она спросила:
   – Мама, а когда мне будет можно домой?
   – Скоро, малышка. – Про себя Эрин быстро помолилась: пусть это «домой» означает «к ней», а не «к папе». – Ты хочешь сказать – в нашу новую квартиру, правда?
   Анджела возбужденно закивала.
   – Знаешь, как мне нравится наша лестница! Я люблю по ней лазать. – Она помолчала. – А когда приедет папа?
   "Что сказать ей? – подумала Эрин. – Что ее папа в тюрьме? Нет, «тюрьма» – слишком страшное слово. Может, «в таком специальном месте, где живут взрослые, у которых есть проблемы»? Нет, лучше вот как: «в большом доме, похожем на больницу, только окруженном колючей проволокой». И снова она не решилась заговорить о дальнейшей судьбе Дэррелла.
   – О нем позаботятся, – сказала она наконец.
   – А у него есть другая подружка?
   – Не знаю. – Этот вопрос застиг Эрин врасплох.
   – Знаешь, мне не хочется, чтобы он был совсем один.
   – Он не будет один, детка. – На мгновение она представила себе Анджелу уже взрослой, честно навещающей отца в тюрьме по субботам и воскресеньям. Уж Дэррелл непременно постарается уговорить ее тайком проносить ему сигареты с марихуаной и таблетки.
   – А куда мы сейчас? – спросила Анджела.
   – В «Тайну Виктории».
   – Что это такое?
   – Это место, где твоя мама покупает себе одежду для работы.
   – А-а, официанткину одежду?
   – Да, – вздохнула Эрин. – Официанткину.
   Было почти пять, когда они добрались до Майами. Эрин не хотелось прощаться с дочерью, но у нее был только час, чтобы доехать до «Розового кайфа», а на шоссе, ведущем на север, в эти часы творилось нечто невообразимое.
   Анджела поцеловала мать в нос и ущипнула за щеку: то была их обычная игра.
   – Спасибо тебе за новых Барби, мамочка.
   – Веди себя хорошо, слушайся и не жадничай.
   – Обещаю! – Анджи выпрыгнула из машины, осторожно вытащила сумку с куклами и, остановившись на тротуаре, помахала ручкой.
   – Беги, беги. – Эрин послала дочке воздушный поцелуй и указательным пальцем постучала себя по кончику носа. Когда Анджела пошла к дому, Эрин медленно тронула машину с места. Доехав почти до конца дома, она глянула в зеркальце и увидела, что девочка бежит за ней. Эрин рванула тормоз так, что шины взвизгнули.
   – Мама! – Анджи встала на цыпочки, чтобы дотянуться до окна. Ее щеки порозовели, она запыхалась от бега, но крепко прижимала к груди пакет с куклами.
   – Что случилось, детка?
   – Я боюсь.
   – Чего? – Она открыла дверцу, и Анджела вскарабкалась ей на колени. Эрин обернулась, чтобы посмотреть, нет ли на улице кого-нибудь еще – кого-нибудь, кто мог бы напугать девочку. Но никого и ничего такого она не увидела.