Хайнлайн Роберт Энсон. Луна - суровая хозяйка

   - Порой трудно их сформулировать, но использовав сократову методу вопросов, легко понять, на чьей он стороне и к чему стремится.
   - Ставлю три против двух, несмотря на неблагоприятный прогноз.
   - Ч_т_о_?! Ах ты дурачок! Сколько?
   - Три сотни. Гонконгских.
   - Заметано. Например, при каких обстоятельствах государство вправе поставить свои интересы выше интересов гражданина?
   - Манни, - вмешалась Вайо, - у тебя еще много шальных денег? Я без ума от "Филадельфиков".
   Я внимательно оглядел ее с головы до пят.
   - И что ты намерена поставить?
   - Иди ты к черту! Насильник!
   - Проф, я понимаю так, что обстоятельств, при которых государство вправе поставить свои интересы выше _м_о_и_х_, просто быть не может.
   - Совсем неплохо. Отсюда уже можно танцевать.
   - Манни, - снова вмешалась Вайо, - это самый что ни на есть отъявленный эгоизм!
   - А я и есть отъявленный эгоист.
   - Ну что ты несешь! А кто меня спас? Меня - совершенно чужого тебе человека? И не попытался этим воспользоваться? Профессор, я просто дурачилась. Манни вел себя как самый настоящий рыцарь.
   - Sans peur et sans reproche [без страха к упрека (фр.)]. Я так и думал, ведь мы знакомы много лет. Что вполне совместимо с его высказыванием.
   - Нет, не совместимо! Я имею в виду не сегодняшнюю ситуацию, а тот идеал, к которому мы стремимся. Манни, "государство" - это Луна. Пусть пока не суверенная, пусть мы с тобой считаемся гражданами совсем других стран. И все же я - неотъемлемая часть государства Луна и твоя семья тоже. Разве ты не готов умереть ради своей семьи?
   - Эти две вещи друг с другом никак не связаны.
   - Еще как связаны! В том-то и дело, что связаны!
   - Н_е_т_. Свою семью я знаю давно.
   - Дорогая леди, я должен заступиться за Манни. У него верный взгляд на вещи, хотя он, возможно, и не совсем точно его формулирует. Смею ли я спросить? При каких обстоятельствах поступок группы людей будет нравственным, а тот же поступок, совершенный отдельным ее членом безнравственным?
   - Хм... вопрос на засыпку, да?
   - Но ведь это же _к_л_ю_ч_е_в_о_й_ вопрос, дорогая Вайоминг. Это радикальный вопрос, который отражает корни дилеммы правительства. Тот, кто ответит на него честно и останется верен своему взгляду, невзирая на последствия, знает, что он отстаивает и за что готов умереть.
   Вайо нахмурилась.
   - Безнравственно для отдельно взятого члена группы... - повторила она. - Профессор, а каковы _в_а_ш_и_ политические принципы?
   - Позвольте сначала услышать о ваших. Если, конечно, вы способны их сформулировать.
   - Конечно, способна! Я приверженец Пятого Интернационала, как и большая часть членов организации. Мы не отталкиваем от себя попутчиков, у нас единый фронт. Среди нас есть коммунисты, приверженцы Четвертого Интернационала, краснобригадники и коллективисты, сторонники единого налога, да мало ли кто еще. Но я не марксистка; у нас, у Пятого Интернационала, программа чисто практическая: пусть частная собственность существует там, где это уместно, а государственная - где необходимо. Мы признаем, что стратегия изменяется вместе с обстоятельствами. Словом, никакого доктринерства.
   - А как с высшей мерой наказания?
   - За что?
   - Ну, скажем, за предательство. За действия против Луны, когда вы ее освободите?
   - Смотря какое предательство. Пока мне не известны обстоятельства, я ничего решить не смогу.
   - Так же, как и я, милая Вайоминг. Я верю в необходимость высшей меры при определенных условиях - только с одним отличием: я не стану обращаться в суд. Я сам проведу следствие, вынесу приговор, приведу его в исполнение и приму на себя всю меру ответственности.
   - Но... профессор, кто же вы по убеждениям?
   - Я разумный анархист.
   - Такой марки я не знаю. Анархо-индивидуалисты, анархо-коммунисты, христианские анархисты, философские анархисты, синдикалисты, либертарианцы [приверженцы философии свободы воли как во взглядах, так и в поведении] про таких слыхала. А вы кто такой? Может, рандит? [сторонник сексуальной свободы]
   - С рандитами я нашел бы общий язык. Разумный анархист верит, что такие понятия, как "государство", "общество", "правительство", в реальности не существуют. Они являются воплощением действий сознающих свою ответственность индивидуумов. Разумный анархист полагает, что перекладывать бремя ответственности, разделять и перераспределять ответственность вообще невозможно, ибо и ответственность, и вина, и стыд все они существуют лишь внутри индивидуума и _б_о_л_ь_ш_е _н_и_г_д_е_. Однако, будучи разумным, анархист понимает, что далеко не все люди разделяют его взгляды, а потому старается приблизиться к совершенству в этом несовершенном мире. Понимая, что результаты его усилий будут далеки от совершенства, он не падает духом от сознания неизбежности ждущей его неудачи.
   - Вот-вот! - воскликнул я. - "Далеки от совершенства". К этому я стремился всю свою жизнь!
   - И добился своего, - откликнулась Вайо. - Профессор, все это красивые слова, не больше. Слишком много власти в руках индивидуумов... Представьте, например, что водородная бомба попадет в руки какой-нибудь безответственной личности...
   - Так ведь самое главное в моей теории то, что каждая личность ответственна. За все. Если водородные бомбы существуют, а они таки существуют, их обязательно контролирует какой-то _ч_е_л_о_в_е_к_. В сфере морали _т_а_к_о_г_о _п_о_н_я_т_и_я_, _к_а_к _"_г_о_с_у_д_а_р_с_т_в_о_"_, в_о_о_б_щ_е_ _н_е_т_. Есть только люди. Индивидуумы. И каждый несет ответственность за свои поступки.
   - Кто еще хочет выпить? - спросил я.
   Ничто так не способствует расходованию алкоголя, как политические дискуссии. Я заказал еще бутылку.
   В споре я не участвовал. Не могу сказать, чтобы я так уж стенал "под железной пятой Администрации". Я надувал ее как мог, а в остальное время забывал о ее существовании. И, уж конечно, не помышлял, как ее уничтожить, ибо уничтожить ее невозможно. Иди своей дорогой, не суй нос не в свое дело, не лезь...
   Правда, особой роскоши я тоже не знал. По земным стандартам мы были почти нищими. Импортом не пользовались, нам он не по карману. Сомневаюсь, чтобы тогда во всей Луне нашлась хоть одна автоматически закрывающаяся дверь. Даже скафандры, и те привозили с Терры, пока какой-то хитроумный китаеза, еще до моего рождения, не додумался, как собезьянничать их, а заодно упростить и улучшить. (Бросьте двух китаез в одно из наших "морей", и они разбогатеют, продавая друг другу камни, да при этом еще умудрятся вырастить по двенадцать детишек. А затем появится индус и начнет торговать в розницу тем, что скупит у китайцев оптом: загонит все ниже себестоимости, но с жирной прибылью. Так и живем помаленьку.)
   Роскошь мне приходилось видеть на Земле. Не стоит она того, чем они за нее платят. Я не имею в виду большую силу тяжести - там к ней привыкли; я говорю о всякой ерундистике. Сплошные kukai moa [запреты (полинез.)]. Если бы все это дерьмо собачье из одного только земного города вывезти в Луну, проблема удобрений у нас решилась бы на сотню лет вперед. Делай то. Не делай этого. Не выходи из строя. Где твоя квитанция об уплате налогов? Заполни бланк. Покажи лицензию. Принеси шесть копий. Здесь только выход. Нет правого поворота. Нет левого поворота. Встань в очередь и уплати штраф. Не забудь поставить печать. Сдохни - но сначала получи разрешение.
   Вайо вцепилась в профа мертвой хваткой, уверенная в том, что ей известны все ответы. Но профа больше интересовали вопросы, чем ответы, и это ставило ее в тупик. Наконец она сказала:
   - Профессор, я вас не понимаю. Я не настаиваю на слове "правительство". Я хочу только, чтобы вы четко сформулировали, какие ограничения свободы вы считаете необходимыми для обеспечения равных свобод для всех.
   - Дорогая леди, я с радостью приму все ваши ограничения...
   - Но вы же, по-моему, не терпите _н_и_к_а_к_и_х_ ограничений?
   - Верно. Но я приму любые ограничения, которые вам кажутся необходимыми для _в_а_ш_е_й_ свободы. Я-то свободен всегда, какими бы ограничениями меня ни окружали. Если я сочту их приемлемыми, я их стерплю. Если они покажутся мне обременительными, я их нарушу. Я свободен, ибо знаю, что только я _о_д_и_н_ морально ответствен за все, что делаю.
   - Вы подчинились бы закону, который принят, скажем, большинством народа?
   - Скажите мне, что это за закон, дорогая леди, и я скажу вам, буду ли я ему подчиняться.
   - Вы увиливаете! Каждый раз, когда я ставлю принципиальный вопрос, вы уходите от ответа...
   Проф прижал руки к сердцу.
   - Простите меня! Поверьте, прекраснейшая Вайоминг, более всего в мире я жажду угодить вам. Вы говорили о своем стремлении включить в единый фронт всех попутчиков. Достаточно вам того, что я хочу видеть Администрацию низвергнутой и готов отдать ради этого жизнь?
   Вайо просияла.
   - Конечно, достаточно! - Она несколько раз (очень нежно) ткнула его под ребро, обняла за шею и поцеловала в щеку. - Товарищ! Будем же друзьями!
   - Ура! - завопил я. - Подать мне сюда... ик!.. Смотрителя, я его... ик!.. иквидирую.
   Я был в восторге от своей идеи. Ничего удивительного - я не выспался и не привык много пить.
   Проф наполнил стаканы до краев, поднял свой к потолку и торжественно объявил:
   - Товарищи!.. _М_ы _п_р_о_в_о_з_г_л_а_ш_а_е_м _н_а_ч_а_л_о р_е_в_о_л_ю_ц_и_и_!
   Это заявление бросило нас в объятия друг друга. Но я мигом протрезвел, как только проф уселся и произнес:
   - Заседание чрезвычайного комитета Свободной Луны считаю открытым. Нам нужно разработать план действий.
   Я всполошился:
   - Постойте-ка, проф! Я на такие фокусы согласия не давал! Что за галиматья, какой еще "план действий"?
   - Мы немедленно свергнем Администрацию, - ответил он ласково.
   - Каким образом? Закидаете ее камнями?
   - А это мы продумаем. Для того и разрабатывается план действий.
   - Проф, вы меня знаете, - сказал я. - Если бы пинок под зад Администрации был нам по карману, я не стал бы торговаться о цене.
   - "...наши жизни, наше достояние и наша священная честь..." [Заключительные слова Декларации независимости США 1776 г.]
   - Чего-чего?
   - Это цена, которую уже как-то раз пришлось платить за свободу.
   - Что ж, я бы за ценой тоже не постоял. Но, когда я заключаю пари, мне нужен хоть какой-то шанс на выигрыш. Я говорил Вайо вчера, что не возражаю, если этот шанс будет совсем невелик...
   - Ты сказал "один из десяти", Манни.
   - Да, Вайо. Покажите мне шансы "за" и "против", и я ставлю на кон. Если вы _м_о_ж_е_т_е_ их показать.
   - Нет, Мануэль, не могу.
   - Тогда к чему весь этот треп? Лично я не вижу ни единого шанса на победу.
   - Я тоже, Мануэль. Но у нас с тобой разный подход к этому делу. Революция - это искусство, сам процесс творчества увлекает меня больше, чем конечная цель. Проигрыш меня не смущает - поражение может доставить не меньшее духовное наслаждение, чем победа.
   - Только не мне. Очень сожалею.
   - Манни, - внезапно заговорила Вайо, - спроси у Майка.
   Я обалдел.
   - Ты серьезно?
   - Совершенно серьезно. Если кто-то и может рассчитать шансы, так это Майк. Ты со мной не согласен?
   - Хм... возможно.
   - А кто такой, осмелюсь спросить, - вмешался проф, - этот Майк?
   Я пожал плечами.
   - Да, собственно говоря, никто...
   - Майк - лучший друг Манни. Он здорово рассчитывает шансы.
   - Букмекер? Моя дорогая, если мы введем сюда четвертого, принцип трехчленных ячеек будет нарушен.
   - Не понимаю, почему? - сказала Вайо. - Майк мог бы стать членом ячейки, которую возглавит Манни.
   - М-м-м... верно. Снимаю возражение. А он надежен? Вы за него ручаетесь? Как, Манни?
   - Это бесчестный неполовозрелый любитель розыгрышей, которого политика нисколько не интересует.
   - Манни, я передам Майку твое мнение о нем. Профессор, он совсем не такой! И он нам нужен! По правде говоря, он мог бы стать нашим председателем, а мы - его подъячейкой. Исполнительной тройкой.
   - Вайо, ты соображаешь, что говоришь? Может, у тебя кислородное голодание?
   - Я-то о'кей, я же не нализалась так, как некоторые. _Д_у_м_а_й_, Манни! Шевели мозгами!
   - Должен признаться, - сказал проф, - что нахожу эти высказывания в высшей степени противоречивыми.
   - Манни?
   - Да ну тебя...
   И мы, перебивая друг друга, рассказали профу о Майке, о том, как он "ожил", как получил имя, как познакомился с Вайо. Проф принял известие о появлении у компьютера самосознания куда спокойнее, чем я в свое время воспринял факт существования снега, когда впервые увидел его. Проф просто кивнул и сказал: "Ну-с, дальше". Потом спросил:
   - Так значит, это компьютер Смотрителя? Тогда почему бы вам не пригласить на наше заседание самого Смотрителя - на том бы и покончили?
   Мы постарались разубедить его. В конце концов я сказал:
   - Попробуйте посмотреть на дело так: Майк сам себе голова, в точности как вы, проф. Если угодно, назовите его разумным анархистом, ибо он разумен и не испытывает преданности ни к какому правительству.
   - Если машина нелояльна по отношению к своему хозяину, почему ты считаешь, что она будет лояльна по отношению к нам?
   - Я это чувствую. Я отношусь к Майку как к хорошему другу, и он отвечает мне тем же. - Я рассказал, какие меры предосторожности принял Майк, чтобы я не засветился. - Я не уверен, что он _н_е_ с_м_о_ж_е_т выдать кому-то наш засекреченный телефон или файлы с информацией, которую я передал ему на хранение. У машин способ мышления не такой, как у людей. Но я абсолютно уверен, что он _н_е _з_а_х_о_ч_е_т_ предать меня... и, вероятно, сумеет как-то меня защитить, даже если кто-нибудь пронюхает о секретных файлах.
   - Манни, а давай позвоним ему, - предложила Вайо. - После того как профессор де ла Пас поговорит с Майком, он поймет, почему мы ему доверяем. Профессор, мы не станем рассказывать Майку никаких секретов, пока вы его не проверите.
   - Что ж, вреда, я думаю, от этого не будет.
   - Честно говоря, я уже передал ему кое-какие секреты, - признался я. И рассказал им о магнитной записи вчерашнего собрания и о том, куда я ее засунул.
   Проф был неприятно поражен, Вайо встревожена. Я сказал:
   - Забудьте об этом. Никто, кроме меня, не знает пароля. Вайо, ты помнишь, как повел себя Майк, когда встал вопрос о троих снимках? Он не покажет их теперь даже _м_н_е_, хотя именно я предложил их заблокировать. Когда вы оба прекратите вибрировать, я позвоню ему, чтобы убедиться, что никто эту запись не вызывал, и попрошу ее стереть. Она исчезнет бесследно, ведь компьютер помнит все или ничего. А можно сделать еще лучше переписать ее обратно на мой магнитофон, одновременно стирая из файла. Плевое же дело, ей-богу!
   - Не суетись, - сказала Вайо. - Профессор, я _в_е_р_ю_ Майку, и вы ему тоже поверите.
   - По зрелом размышлении должен признать, что не вижу особого вреда от записи вчерашнего собрания, - сказал проф. - Такие большие митинги без шпиков не обходятся, и кто-нибудь из них запросто мог записать все на магнитофон. Меня огорчило твое легкомыслие, Мануэль, - недостаток, недопустимый для заговорщика, особенно стоящего во главе конспиративной организации.
   - Когда я вводил запись в Майка, я не был заговорщиком. И не собираюсь им быть, если мне не докажут, что есть реальные шансы на победу.
   - Беру свои слова обратно. Ты не был легкомыслен. Но неужели ты всерьез считаешь, что машина может предсказать исход революции?
   - Не знаю.
   - А я уверена, что может! - воскликнула Вайо.
   - Погоди, Вайо. Проф, Майк сможет предсказать ее исход если у него будет достаточно информации.
   - Но ведь и я о том же, Мануэль. Я нисколько не сомневаюсь, что машина может решать проблемы, недоступные моему пониманию. Но чтоб такого масштаба! Для этого нужно знать... Господи!.. да всю историю человечества, все детали общественной, политической и экономической ситуации на Терре и в Луне, учесть все психологические нюансы и технологические возможности, в том числе вооружение и коммуникации, надо разбираться в стратегии, тактике, технике агитпропа, знать труды классиков - Клаузевица, Гевары, Моргенштерна, Макиавелли и многих других.
   - И только-то?
   - Только-то! Мой милый мальчик!
   - Проф, сколько книжек по истории вы прочли?
   - Не знаю. Более тысячи, вероятно.
   - Майк может прочесть столько же еще до полудня: скорость чтения лимитируется лишь техникой сканирования, сам он может накапливать информацию куда быстрее. Он в считанные минуты сопоставит любой факт со всеми другими известными ему данными, отметит противоречия и оценит вероятность развития процесса с учетом степени неопределенности. Проф, Майк читает каждое слово в, каждой газете, выходящей на Терре. Читает все технические публикации. Читает художественную литературу, хоть и знает, что все это вымысел, так как постоянно стремится занять себя, удовлетворить свой информационный голод. Если есть хоть одна книга, которую надо прочесть для решения нашей задачи, скажите название. Он проглотит ее мгновенно, как только я ее принесу.
   Проф поморгал глазами.
   - Будем считать, что я принял поправку. Ладно, посмотрим, сможет ли он справиться с этой задачкой. Я продолжаю верить в необходимость того, что называется интуицией и человеческим здравым смыслом.
   - У Майка есть интуиция, - заявила Вайо. - Я бы даже сказала женская интуиция.
   - Что же касается "человеческого здравого смысла", - добавил я, - то Майк, конечно, не человек. Однако все его знания получены от людей. Познакомьтесь с ним и тогда решайте, есть ли у него здравый смысл.
   Я набрал номер.
   - Привет, Майк!
   - Хелло, мой единственный друг. Приветствую тебя, Вайо, моя единственная подруга. Я слышу, с вами есть кто-то третий. Судя по всему, это профессор Бернардо де ла Пас.
   Проф оторопел, потом восхитился. Я сказал:
   - Ты совершенно прав, Майк. Потому-то я тебе и звоню. Профессор не-дурак.
   - Благодарю тебя, Ман. Профессор Бернардо де ла Пас, я счастлив познакомиться с вами.
   - Я тоже счастлив нашему знакомству, сэр! - Проф поколебался и продолжил: - Май... сеньор Холмс, могу ли я спросить, как вы узнали о моем присутствии?
   - Извините, сэр, но я не могу ответить. Ман! "Вы знаете мой метод". [слова Шерлока Холмса из рассказа А. Конан Дойла "Знак четырех"]
   - Майк - парень хитрый, проф. Он не хочет раскрывать секреты, которые узнал, выполняя для меня конфиденциальную работу. Поэтому он намекнул мне, чтобы я вам внушил, будто он идентифицировал вас по звуку... А он и впрямь многое может узнать по дыханию и биению сердца - массу, примерный возраст, пол и даже кое-что о состоянии здоровья. Его медицинские архивы неисчерпаемы, впрочем, как и все остальные.
   - Я рад отметить, - заявил Майк серьезно, - что не замечаю признаков сердечных и респираторных заболеваний, обычных для человека в возрасте профессора, который провел столько времени на Земле. Я могу поздравить вас, сэр.
   - Благодарю вас, сеньор Холмс.
   - Мне было приятно сообщить вам об этом, профессор Бернардо де ла Пас.
   - Как только он идентифицировал вашу личность, он сразу узнал, сколько вам лет, когда вас сослали и за что, какие публикации появлялись о вас в "Лунатике", "Лунном сиянии" и прочих изданиях, взглянул на фотоснимки, проверил ваш банковский счет, узнал, аккуратно ли вы платите налоги и так далее и тому подобное. На это ушли сотые доли секунды, стоило ему лишь услышать ваше имя. Майк только не признался - информация была строго между нами, - что ему известно о моем намерении пригласить вас сюда, а стало быть, он сразу догадался о вашем присутствии, когда услышал ваше дыхание и пульс. Майк, ни к чему постоянно повторять "профессор де ла Пас", достаточно будет простого "проф".
   - Понятно, Ман. Но профессор обращался ко мне формально и в высшей степени вежливо.
   - Значит, вам обоим надо расстегнуть воротнички. Проф, вы усекли? Майк многое знает, но далеко не обо всем болтает. Он умеет держать язык за зубами.
   - Это впечатляет.
   - Майк - самый настоящий умник-разумник, вы увидите. Майк, я заключил с профессором пари - три против двух, что "Янки" опять выиграют чемпионат. Какие у меня шансы?
   - Мне очень жаль, Ман. До завершения чемпионата еще далеко, но, судя по результативности команд и игроков, шансы не в твою пользу один к четырем, запятая, семь, два.
   - Неужто так плохо?
   - Очень сожалею, Ман. Могу распечатать расчет, если угодно. Но я посоветовал бы тебе дать отступного. "Янки" в состоянии победить любую команду в отдельности... но шансов на победу над всеми клубами лиги, если учесть еще такие факторы, как погода, несчастные случаи и другие переменные предстоящего сезона, у них не больше, чем я сказал.
   - Проф, хотите взять отступного?
   - Разумеется, Мануэль.
   - Ваша цена?
   - Три сотни гонконгских долларов.
   - Ах вы старый грабитель!
   - Мануэль, как твой бывший учитель, я не могу лишить тебя возможности учиться на собственных ошибках. Сеньор Холмс... Майк, друг мой... Вы позволите называть вас другом?
   - Сделайте одолжение! - Майк чуть не мурлыкал.
   - Майк, амиго, а вы не следите за скачками?
   - Бывает, что считаю шансы, и нередко. Программисты из гражданской службы дают задания. Но результаты так часто расходятся с прогнозами, что либо мне дают слишком неполные исходные данные, либо лошади или жокеи нечестно играют. Возможно, действуют сразу все три фактора. Однако я могу предложить вам формулу, благодаря которой скачки будут приносить вам верный доход, если играть регулярно.
   - И какова же эта формула? Можно узнать? - нетерпеливо спросил проф.
   - Можно. Делайте ставки на учеников ведущих жокеев. Они обычно мало весят и получают хороших лошадей. Но не ставьте все сразу - могут быть проколы.
   - Ученик ведущего... хм... Мануэль, у тебя часы точные?
   - Проф, чего вы хотите? Сделать ставку ни свет ни заря? Или выяснить то, о чем мы говорили?
   - Ох, извини... пожалуйста, продолжайте. Ведущий ученик...
   - Майк, я дал тебе вчера вечером магнитную запись. - Я наклонился к микрофону и прошептал: - "День Бастилии".
   - Помню, Ман.
   - Ты обдумал ее?
   - Со всех сторон. Вайо, ты говорила очень впечатляюще.
   - Спасибо, Майк.
   - Проф, вы можете на время отвлечься от пони?
   - А? Конечно... я весь обратился в слух.
   - Тогда прекратите бормотать себе под нос варианты ставок. Майк просчитает вам их куда быстрее.
   - Я не терял времени даром - финансирование... совместных предприятий вроде нашего... всегда дается с трудом. Но это можно и отложить. Я весь внимание.
   - Я хочу, чтобы Майк сделал пробный прогноз. Майк, в той записи Вайо говорила о необходимости свободной торговли с Террой. Проф же предложил вообще наложить эмбарго на отправку продовольствия Терре. Кто из них прав?
   - Вопрос сформулирован некорректно, Ман.
   - Что я упустил?
   - Можно я поставлю его иначе?
   - Конечно. Изложи свои аргументы.
   - В ближайшем будущем предложение Вайо сулит обитателям Луны солидные барыши. Цена продовольствия у головы катапульты возрастает минимум в четыре раза. При этом учтен и незначительный рост оптовых цен на Терре незначительный потому, что Администрация и сейчас продает продукты по цене, близкой к свободной рыночной. Я не стал учитывать субсидирование продовольствия, продажу его по демпинговым ценам и бесплатную раздачу, так как все это возможно лишь благодаря колоссальным доходам, связанным с искусственно заниженной ценой у катапульты. Не стану говорить и о более мелких переменных, они слишком несущественны. Ограничусь утверждением, что непосредственным эффектом будет повышение цены примерно в четыре раза.
   - Вы слышите, профессор!
   - Но, дорогая леди, с этим я и не спорил!
   - Доходы у производителей продовольствия вырастут более чем в четыре раза, потому что, как указала Вайо, сейчас они вынуждены покупать воду и другие товары по искусственно завышенным ценам. Введение свободных рыночных цен, по идее, должно бы увеличить доходы производителей в шесть раз, но фактический рост будет меньше из-за влияния других факторов: повышение цен на экспортируемые товары приведет к росту цен на все, что потребляется в Луне - как на товары, так и на труд. И все же общий уровень жизни повысится примерно вдвое. Это будет сопровождаться оживленным строительством новых сельхозтуннелей, увеличением добычи льда, внедрением новых аграрных методов, что опять-таки увеличит экспорт. Однако рынок Терры так велик, а нехватка продовольствия носит столь хронический характер, что уменьшение прибыли, вызванное ростом экспорта, не сможет стать ведущим фактором.
   Проф перебил его:
   - Но, сеньор Майк, все это лишь приблизит день, когда ресурсы Луны будут окончательно истощены.
   - Я предупредил, что прогноз краткосрочный, сеньор профессор. Могу ли я изложить долгосрочный прогноз, сделанный на основе ваших замечаний?
   - Всенепременно!
   - Масса Луны составляет приблизительно семь, запятая, три, шесть, умноженные на десять в девятнадцатой степени тонн. Если принять численность населения Терры и Луны и прочие переменные за константу и учесть постоянный рост экспорта, то пройдет семь, запятая, три, шесть, умноженные на десять в двенадцатой степени лет, прежде чем будет израсходован один процент массы Луны. Иначе говоря, около семи тысяч миллиардов лет.
   - Ч_т_о_? Вы в этом _у_в_е_р_е_н_ы_?
   - Сделайте одолжение, профессор, проверьте сами.
   - Майк, - сказал я, - это шутка? Если да, то она не смешна даже по первому разу.
   - Как бы там ни было, - пришел в себя проф, - мы экспортируем не лунную кору. Мы экспортируем нашу жизнь - воду и органику. А не горные породы.
   - Я это учел, профессор. Прогноз основан на возможностях контролируемой трансмутации - то есть превращения одного изотопа в другой при условии эндотермичности реакций. Фактически будут вывозиться именно горные породы, трансформированные в пшеницу, мясо и другие виды продовольствия.