Страница:
— Хорошо, дорогуша! Если ты и вытащишь это, то не из меня, а из полковника Рэйчел. Я думаю, она появится часам к тринадцати. — С этими словами она как бы в рассеянности потянулась к стопке купюр. Я взяла стопку первая, пошелестела купюрами и положила их вновь на стойку, но на этот раз поближе к себе.
— Так давай немного поболтаем, пока она не пришла, — предложила я. — Сейчас в городе полно наборов, и чтобы выбрать что-то одно, нужно иметь какой-то резон, правда? Так вверх по реке или нет? И как далеко? И с кем будем махаться — с профессионалами или с местными придурками? Затяжная драчка или врезать и слинять? Давай поболтаем, как подруги, а, сержант?
Она ничего не ответила и, не шевелясь, смотрела на стопку купюр. Я добавила еще десятку и взглянула ей в глаза. Ресницы у нее дрогнули, но она не потянулась к деньгам. Я добавила еще десятку.
— Убери это со стойки или дай мне в руки, сюда могут войти, — хрипло пробормотала она.
Я взяла стопку бумажек и сунула в ее протянутую руку.
— Благодарю вас, мисс, — сказала она, и деньги моментально исчезли. — Полагаю, мы пойдем вверх по реке и уж по крайней мере до Сент-Луиса.
— С кем будем драться?
— Вообще-то… Хотя ладно, если ты повторишь это кому-нибудь, я не только стану отрицать это, но выдерну из тебя селезенку и скормлю ее головастикам. Мы, может, и вовсе не будем драться. А может, и будем, но не в каких-то там операциях, а… Все мы составим новую охрану нашего нового председателя. Я бы сказала, новоиспеченного — он только-только избран, наш «новорожденный».
Что за чушь!
— Вот как? Занятно. Отчего же тогда все наемные конторы в городе рассылают гонцов в поисках новобранцев? Этот «новорожденный» председатель что — нанимает всех? Для охраны своего дворца?
— Мисс, я сама хотела бы знать. И здорово хотела бы.
— Может, мне постараться самой выяснить? Когда мы отплываем?.. — Я быстро поправилась: — Еслиотплывем… Может быть, у полковника Рэйчел имеются под рукой гравилеты?
— М-мм… Черт, сколько секретной информации ты хочешь за свои вшивые семьдесят «звезд»?
Я задумалась. Ничего не имею против траты денег, но мне надо быть уверенной, что товар того стоит. Если войска двинутся вверх по реке, контрабандисты лягут на дно по крайней мере на ближайшую неделю. Стало быть, путешествовать придется тем «транспортом», который под рукой, но… Только не в качестве офицера! Я и так слишком много наболтала. Я вытащила еще две десятки и пошелестела ими:
— Сержант, а ты сама пойдешь с нами вверх по реке?
Она уставилась на банкноты, я положила одну из бумажек на стойку, и она моментально исчезла.
— Как же я упущу такой шанс, дорогуша? Ведь, выйдя из этой конторы, я становлюсь настоящим взводным сержантом.
Я положила на стойку вторую бумажку, и она немедленно отправилась вслед за предыдущей.
— Слушай, — сказала я, — если я дождусь твоего полковника и переговорю с ней и если она меня возьмет, то наверняка в качестве персонального адъютанта, снабженца или тому подобного дерьма. А мне лично не нужны ни бабки, ни заботы. Что мне нужно, так это поразвлечься. Знаешь, так активно отдохнуть. Хочешь нанять тренированного рядового? Такого, которого ты сможешь произвести в капралы или даже младшие сержанты, как только строй новобранцев поредеет и тебе надо будет заполнить вакансии, а?
— Ну да, — тоскливо буркнула она, — только миллионера мне и не хватало в своем взводе!
Мне на секунду стало ее жаль — какой сержант захочет в своем взводе набитого деньгами подчиненного?
— Да не буду я разыгрывать из себя миллионера, — пообещала я, — я просто стану обыкновенным рядовым. Если не веришь, засунь меня в любой другой взвод, идет?
— Думаешь, я совсем рехнулась? — со вздохом спросила она. — Ну уж нет, я суну тебя туда, где смогу глаз с тебя не спускать. — Она полезла в ящик, вытащила анкету с оттиском «Временное соглашение» и протянула ее мне. — Прочти это. Подпиши. Вопросы есть?
Я быстро проглядела анкету. Это была обычная формальность — объем грудной клетки, сумма наличных, состояние здоровья, — но между строк проглядывала инструкция о выплате жалованья лишь на десятый день после подписания контракта. Резонно. Для меня это являлось гарантией, что они и впрямь отправляются по тернистой дорожке, то есть — вверх по реке. Судите сами: во всех кошмарных снах нанимателям снится одно — беглецы-дезертиры, урвавшие аванс. На сегодняшний день в городе столько наемных пунктов, что любой бывалый солдат-ветеран может запросто подмахнуть штук пять-шесть таких бумажонок, собрать авансы в каждом наборном пункте и отвалить в места, где растут бананы… Если контракт составлен так, что предоставляет ему такую возможность.
Соглашение подписывалось лично с полковником Рэйчел Дэнверс или (в случае ее смерти или недееспособности) с ее законным преемником и предусматривало выполнение подписавшим его рекрутом всех приказов полковника и тех штатных и внештатных офицеров, которых она назначает. Я обязуюсь честно сражаться и не просить пощады согласно международному закону и обычаям военных операций. Весь контракт был составлен так туманно, что потребовалось бы дюжина юристов из Филадельфии, чтобы разъяснить все «серые пятна», а впрочем… Все это не имело никакого значения, потому что любая разница в истолковании вызывала лишь один естественный исход: подписавший (если он был с чем-то впоследствии не согласен) получал пулю в спину.
Срок контракта, как и объявила мне уже сержантша, — составлял девяносто дней с правом полковника продлить его еще на столько же на тех же условиях. Не было здесь и намека на возможность дальнейшего продления срока, и это меня насторожило. Что же это может быть за охрана политикана — на шесть месяцев? А дальше — привет?! Или сержантша наврала мне, или кто-то наврал ей, а она по своей тупости не разглядела такого явного несоответствия. Ну да ладно, хватит ее допрашивать — я потянулась за ручкой со словами:
— Когда медосмотр?
— Ты шутки шутишь?
— Конечно. — Я подписала соглашение и, когда она быстро зачитала мне какие-то устные примечания, сказала: — Да-да, я в курсе.
Она уставилась на мою роспись.
— Слушай, Джоана, а буква «ф» — это что за имя?
— Фрайди.
— Глупое имя. [2]При исполнении ты — Джоана Джонс. Все остальное время — Джонси.
— Как скажете, сержант. А сейчас я при исполнении или свободна?
— Еще один момент, и будешь свободна. Приказ таков: спуститься по Карликовой аллее, там вывеска: «Уоо Фонг и братья Леви». Быть там к четырнадцати ноль-ноль, готовой к отправке. Входить через заднюю дверь… Итак, до четырнадцати ты свободна и можешь уладить все личные дела. О своем вступлении в наши ряди можешь говорить кому угодно, но тебе строжайше запрещается под угрозой дисциплинарного взыскания делать какие-либо ссылки на характер задания, к которому ты отныне причастна. — Она так быстро произнесла последние фразы, словно это была ускоренная магнитофонная запись. — Деньги на еду нужны? Ах да, о чем это я… Конечно, не нужны… Так, это все, Джонси. Рада, что ты в нашей команде! Мы прекрасно проведем время. — И она поманила меня к себе.
Я зашла за стойку и приблизилась к ней. Она обвила рукой мои бедра, подняла на меня глаза и улыбнулась. Про себя я пожала плечами, поскольку решила, что сейчас не время обижать моего взводного сержанта, улыбнулась в ответ, наклонилась и поцеловала ее в губы.
Не так уж плохо. Дыхание у нее было свежее.
18
— Так давай немного поболтаем, пока она не пришла, — предложила я. — Сейчас в городе полно наборов, и чтобы выбрать что-то одно, нужно иметь какой-то резон, правда? Так вверх по реке или нет? И как далеко? И с кем будем махаться — с профессионалами или с местными придурками? Затяжная драчка или врезать и слинять? Давай поболтаем, как подруги, а, сержант?
Она ничего не ответила и, не шевелясь, смотрела на стопку купюр. Я добавила еще десятку и взглянула ей в глаза. Ресницы у нее дрогнули, но она не потянулась к деньгам. Я добавила еще десятку.
— Убери это со стойки или дай мне в руки, сюда могут войти, — хрипло пробормотала она.
Я взяла стопку бумажек и сунула в ее протянутую руку.
— Благодарю вас, мисс, — сказала она, и деньги моментально исчезли. — Полагаю, мы пойдем вверх по реке и уж по крайней мере до Сент-Луиса.
— С кем будем драться?
— Вообще-то… Хотя ладно, если ты повторишь это кому-нибудь, я не только стану отрицать это, но выдерну из тебя селезенку и скормлю ее головастикам. Мы, может, и вовсе не будем драться. А может, и будем, но не в каких-то там операциях, а… Все мы составим новую охрану нашего нового председателя. Я бы сказала, новоиспеченного — он только-только избран, наш «новорожденный».
Что за чушь!
— Вот как? Занятно. Отчего же тогда все наемные конторы в городе рассылают гонцов в поисках новобранцев? Этот «новорожденный» председатель что — нанимает всех? Для охраны своего дворца?
— Мисс, я сама хотела бы знать. И здорово хотела бы.
— Может, мне постараться самой выяснить? Когда мы отплываем?.. — Я быстро поправилась: — Еслиотплывем… Может быть, у полковника Рэйчел имеются под рукой гравилеты?
— М-мм… Черт, сколько секретной информации ты хочешь за свои вшивые семьдесят «звезд»?
Я задумалась. Ничего не имею против траты денег, но мне надо быть уверенной, что товар того стоит. Если войска двинутся вверх по реке, контрабандисты лягут на дно по крайней мере на ближайшую неделю. Стало быть, путешествовать придется тем «транспортом», который под рукой, но… Только не в качестве офицера! Я и так слишком много наболтала. Я вытащила еще две десятки и пошелестела ими:
— Сержант, а ты сама пойдешь с нами вверх по реке?
Она уставилась на банкноты, я положила одну из бумажек на стойку, и она моментально исчезла.
— Как же я упущу такой шанс, дорогуша? Ведь, выйдя из этой конторы, я становлюсь настоящим взводным сержантом.
Я положила на стойку вторую бумажку, и она немедленно отправилась вслед за предыдущей.
— Слушай, — сказала я, — если я дождусь твоего полковника и переговорю с ней и если она меня возьмет, то наверняка в качестве персонального адъютанта, снабженца или тому подобного дерьма. А мне лично не нужны ни бабки, ни заботы. Что мне нужно, так это поразвлечься. Знаешь, так активно отдохнуть. Хочешь нанять тренированного рядового? Такого, которого ты сможешь произвести в капралы или даже младшие сержанты, как только строй новобранцев поредеет и тебе надо будет заполнить вакансии, а?
— Ну да, — тоскливо буркнула она, — только миллионера мне и не хватало в своем взводе!
Мне на секунду стало ее жаль — какой сержант захочет в своем взводе набитого деньгами подчиненного?
— Да не буду я разыгрывать из себя миллионера, — пообещала я, — я просто стану обыкновенным рядовым. Если не веришь, засунь меня в любой другой взвод, идет?
— Думаешь, я совсем рехнулась? — со вздохом спросила она. — Ну уж нет, я суну тебя туда, где смогу глаз с тебя не спускать. — Она полезла в ящик, вытащила анкету с оттиском «Временное соглашение» и протянула ее мне. — Прочти это. Подпиши. Вопросы есть?
Я быстро проглядела анкету. Это была обычная формальность — объем грудной клетки, сумма наличных, состояние здоровья, — но между строк проглядывала инструкция о выплате жалованья лишь на десятый день после подписания контракта. Резонно. Для меня это являлось гарантией, что они и впрямь отправляются по тернистой дорожке, то есть — вверх по реке. Судите сами: во всех кошмарных снах нанимателям снится одно — беглецы-дезертиры, урвавшие аванс. На сегодняшний день в городе столько наемных пунктов, что любой бывалый солдат-ветеран может запросто подмахнуть штук пять-шесть таких бумажонок, собрать авансы в каждом наборном пункте и отвалить в места, где растут бананы… Если контракт составлен так, что предоставляет ему такую возможность.
Соглашение подписывалось лично с полковником Рэйчел Дэнверс или (в случае ее смерти или недееспособности) с ее законным преемником и предусматривало выполнение подписавшим его рекрутом всех приказов полковника и тех штатных и внештатных офицеров, которых она назначает. Я обязуюсь честно сражаться и не просить пощады согласно международному закону и обычаям военных операций. Весь контракт был составлен так туманно, что потребовалось бы дюжина юристов из Филадельфии, чтобы разъяснить все «серые пятна», а впрочем… Все это не имело никакого значения, потому что любая разница в истолковании вызывала лишь один естественный исход: подписавший (если он был с чем-то впоследствии не согласен) получал пулю в спину.
Срок контракта, как и объявила мне уже сержантша, — составлял девяносто дней с правом полковника продлить его еще на столько же на тех же условиях. Не было здесь и намека на возможность дальнейшего продления срока, и это меня насторожило. Что же это может быть за охрана политикана — на шесть месяцев? А дальше — привет?! Или сержантша наврала мне, или кто-то наврал ей, а она по своей тупости не разглядела такого явного несоответствия. Ну да ладно, хватит ее допрашивать — я потянулась за ручкой со словами:
— Когда медосмотр?
— Ты шутки шутишь?
— Конечно. — Я подписала соглашение и, когда она быстро зачитала мне какие-то устные примечания, сказала: — Да-да, я в курсе.
Она уставилась на мою роспись.
— Слушай, Джоана, а буква «ф» — это что за имя?
— Фрайди.
— Глупое имя. [2]При исполнении ты — Джоана Джонс. Все остальное время — Джонси.
— Как скажете, сержант. А сейчас я при исполнении или свободна?
— Еще один момент, и будешь свободна. Приказ таков: спуститься по Карликовой аллее, там вывеска: «Уоо Фонг и братья Леви». Быть там к четырнадцати ноль-ноль, готовой к отправке. Входить через заднюю дверь… Итак, до четырнадцати ты свободна и можешь уладить все личные дела. О своем вступлении в наши ряди можешь говорить кому угодно, но тебе строжайше запрещается под угрозой дисциплинарного взыскания делать какие-либо ссылки на характер задания, к которому ты отныне причастна. — Она так быстро произнесла последние фразы, словно это была ускоренная магнитофонная запись. — Деньги на еду нужны? Ах да, о чем это я… Конечно, не нужны… Так, это все, Джонси. Рада, что ты в нашей команде! Мы прекрасно проведем время. — И она поманила меня к себе.
Я зашла за стойку и приблизилась к ней. Она обвила рукой мои бедра, подняла на меня глаза и улыбнулась. Про себя я пожала плечами, поскольку решила, что сейчас не время обижать моего взводного сержанта, улыбнулась в ответ, наклонилась и поцеловала ее в губы.
Не так уж плохо. Дыхание у нее было свежее.
18
Экскурсионное судно «Мадам Лу» пахло эпохой Марка Твена, и путешествие оказалось еще более занятным, чем я предполагала — три пассажирских палубы, четыре гальюна (по два на каждую из команд). Но корабль был здорово перегружен, и мне казалось, что легчайший ветерок легко утопит это корыто. И это при том, что наш «линкор» был не единственным — впереди виднелась «Миртл Т. Хэншоу», буравившая реку со скоростью как минимум узлов двадцать в час. Я подумала о подводных минах и понадеялась, что их радар-миноискатель функционирует нормально.
Полковник Рэйчел была на «Миртле» и командовала обеими соединениями — это подтвердило окончательно все мои подозрения. Такая бригада просто не могла предназначаться для дворцовой охраны. Полковник Рэйчел явно ожидала военных операций, и вполне возможно, что на берег нам придется сходить под огнем противника.
Нам еще не раздали оружие, и все рекруты оставались в штатском — видимо, полковник не ожидала немедленных действий, что совпадало с моей информацией, полученной от сержанта Мэри Гэмм о путешествии вверх по реке по крайней мере до Сент-Луиса… Ну, а вся остальная ее болтовня — будто мы станем охраной новоиспеченного председателя, указывала на то, что мы пройдем весь путь до столицы, если…
Если «новорожденный» председатель все еще возглавляет правительство. Если Мэри Гэмм в курсе всего реально происходящего. Если кто-то не повернул реку вспять, когда я отворачивалась, — словом, слишком много «если», Фрайди, и слишком мало чего-то определенного. Одно я знала наверняка — наше суденышко должно вот-вот пересечь границу империи… То есть на самом деле я уже не знала, по какую сторону границы мы находимся в данный момент и как это сейчас определить. Но я не очень-то беспокоилась, поскольку рассчитывала незаметно дезертировать из отряда Рэйчел, как только мы окажемся где-нибудь невдалеке от владений Босса, — до начала всяких военных операций. У меня хватило времени более или менее изучить нашу «гвардию», и я была твердо уверена, что меньше чем за шесть недель, причем с помощью очень крутых сержантов и инструкторов, ее не привести в подобие боевой готовности. Слишком много сырых новобранцев и очень мало ветеранов или даже просто кадровых девок.
Формально-то полагалось, чтобы все они были кадровыми, но… Я не сомневалась, что многие из них — обыкновенные деревенские девчонки, сбежавшие от скуки из дому, которым от силы лет по пятнадцать. Может, внешне они и выглядели старше и, как гласит старая поговорка: «Выглядишь взрослым, значит, ты — взрослый», — но, чтобы стать солдатом нужно не только набрать 60 килограммов.
Бросать такое «войско» в дело — равносильно самоубийству. Но меня это мало беспокоило. С животом, набитым бобами, я уселась на корме, облокотясь спиной на бухту каната, и принялась наблюдать закат и переваривать мой первый солдатский ужин (если это можно назвать ужином), от души надеясь на то, что «Мадам Лу» пересекает, или уже пересекла, границу с Чикагской империей.
— Прячетесь, рядовая? — раздался голос за моей спиной.
Я узнала этот голос и, повернув голову в ее сторону, ответила:
— Как можно сержант? У меня и в мыслях такого не было.
— Расслабься. Я просто задала себе самой вопрос: «Куда бы девалась я, если бы была такая же смазливенькая?» И нашла тебя здесь. Так что не бери в голову, Джонси. Ты выбрала себе место?
Я этого еще не сделала, поскольку выбор был велик, но все варианты одинаково поганые. Большинство нашего «войска» разместилось в пассажирских каютах — по четверо в каждой двойной и по трое в одиночных. Но наш взвод с еще одним должен был спать в обеденном салоне. Так как я не видела причин, по которым меня пригласили бы за капитанский стол, я не стала дергаться и занимать какое-то определенное место. Выслушав это объяснение, сержант Мэри Гэмм кивнула и сказала:
— Верно. Когда возьмешь себе одеяло, не кидай его, чтобы застолбить место, кто-нибудь его обязательно сопрет. Тут за кубриками, рядом с кладовой, есть комната стюарда — она моя. Хоть она и на одного, но с широкой койкой. Кинь свое одеяло туда, там тебе будет удобнее, чем на палубе.
— Очень мило с вашей стороны, сержант! — Интересно, как мне отмазаться от этого? Или, может, расслабиться и принять как неизбежное?
— Зови меня Мэри, когда мы одни. Как ты сказала тебя зовут.
— Фрайди.
— Да, Фрайди. А что, довольно мило, когда не вдумываешься… — Мы молча уставились на исчезающий медно-красный диск солнца, а «Мадам Лу» вильнула на восток, следуя извиву русла. — Кажется, она вот-вот зашипит и выпустит пар, — задумчиво проговорила Мэри.
— Мэри, у тебя душа поэта.
— Я часто думала, что смогла бы. Я имею в виду писать стихи. Ты слышала приказ? Насчет маскировки?
— Не зажигать огонь, не курить снаружи. Не зажигать свет внутри, кроме как в полностью зашторенных каютах. Нарушителей пристрелят на рассвете, как только взойдет солнце. Мэри, меня это не колышет, потому что я не курю.
— Не совсем точно. Нарушители не будут расстреляны, они будут молить Бога, чтобы их просторасстреляли. Ты что, совсем не куришь, дорогая? Даже не побалуешься травкой с подружкой?
— Сдавайся, Фрайди!
— Ну, это же не называется «курить», это так… чтобы развлечься.
— И я так считаю. Я, конечно, не шляюсь постоянно с задурманенной башкой, но иногда побаловаться травкой, когда у тебя и у подружки подходящее настроение, — это ничего. Ты ведь того же мнения, верно? — Она уселась на палубу рядом со мной и обняла меня.
— Сержант! То есть я хочу сказать, Мэри… Пожалуйста, не надо. Сейчас еще не очень темно и кто-нибудь может нас засечь.
— Ну и что? Кого это трогает?
— Меня. Мне это действует на нервы и не дает расслабиться.
— Ну, в нашем походе это пройдет. Ты что, первый раз? Я хочу сказать, с девчонкой?
— Ну… Мэри, ради Бога, не надо допроса. И пусти меня, пожалуйста. Извини, но это действует мне на нервы. Я имею в виду, здесь. В любой момент ведь кто-то может выскочить из-за кубриков и напороться на нас.
Она хмыкнула, убрала руку и поднялась.
— Вообще-то это даже мило, что ты такая стеснительная. Ладно, у меня припасена бутылочка «Черной Омахи» специально для та…
Договорить она не успела. Небо прорезал яркий луч прожектора, осветившего плывущую далеко впереди «Миртл», потом: «И-и-и-бух!!!» — и там, где только что находилась «Миртл», полыхнуло зарево.
— О, Господи!
— Мэри, ты умеешь плавать?
— Что? Нет…
— Прыгай за мной, я поддержу тебя на воде. — Не мешкая ни секунды, я прыгнула в воду, нырнула, вложив в это все, на что была способна, и, вынырнув, сделала еще несколько быстрых взмахов, прежде чем оглянуться. На фоне неба я увидела силуэт Мэри Гэмм, и…
Это было последнее, что я увидела, перед тем как «Мадам Лу» превратилась в ослепительную вспышку.
Как только я коснулась воды, первым моим рефлекторным действием было отплыть как можно дальше. Следующей реакцией — посмотреть, последовала ли за мной Мэри. Честно говоря, я не очень рассчитывала на это, потому что люди — я имею в виду живорожденных — редко могут соображать так быстро. Когда я последний раз ее видела, она стояла на палубе, перегнувшись через поручни и высматривая меня в воде (смотрела не туда, где я уже была, а гораздо ближе к кораблю). Потом сразу раздался взрыв, полыхнуло зарево и… было уже поздно. Мне на секунду стало немного жаль Мэри — она была далеко не худшим экземпляром своей породы, — а потом я выкинула ее из головы. У меня были свои проблемы.
Проблема первая — не напороться на обломки судна. Я нырнула под воду. Вообще-то я могу плыть под водой около десяти минут, хотя и страшно не люблю этого делать. Сейчас я выжала из себя все и, вынырнув, около минуты жадно глотала воздух. По-моему, теперь вода вокруг была чистой, я уплыла достаточно далеко от взрыва. Возможно, кто-то и уцелел и теперь болтался в воде, но я не слышала никаких звуков и не собиралась искать никого, поскольку у меня не было снаряжения не только для спасения утопающих, но и для моего собственного спасения (ради Мэри я, может, и задержалась бы и рискнула, но она-то точно не уцелела).
Я перевернулась на спину и стала смотреть в небо. Луны не было видно, но вскоре я нашла Арктур, потом обеих Медведиц, а потом и Полярную звезду. Итак, где север — ясно, я чуть-чуть изменила направление и поплыла на запад. Плыла я на спине, потому что на спине, если не дергаться, можно плыть хоть целый год, совершенно не уставая. Если конечности станут затекать: просто расслабьтесь и тихонько шевелите пальцами рук и ног в воде, пока не почувствуете, что все прошло. С дыханием, когда плывешь на спине, тоже нет проблем, а спешить мне некуда, мне нужно лишь попасть в империю со стороны Арканзаса. Но ни при какой погоде мне не нужно назад, в Техас.
Итак, карты нет, определить, где я нахожусь, невозможно. Я знала твердо одно: я должна плыть на запад и ни в коем случае — на юг. Я продолжала, лежа на спине, тихонько плыть по течению и внимательно смотреть на звезды. Сказать точно, на сколько меня сносило на юг течение, было трудно, и единственное, на что я рассчитывала, — если (и когда) река свернет на юг, я, плывя на запад, естественно упрусь в берег на стороне Арканзаса.
Так и случилось. Через час — а может и через два — я почувствовала, что подплываю к левому берегу. Я взглянула на небо, сверилась с Вегой и взяла еще круче на запад. Вскоре головой и задела корягу, перевернулась, ухватилась за нее, встала на дно и, осторожно обходя другие коряги, пошла к берегу. Дно было илистое и грязное. Я выбралась на берег и огляделась вокруг.
Темень стояла полная, светились по-прежнему лишь звезды в небе. Отличить темную полосу воды от такой же темной полоски прибрежных кустов можно было лишь по отражающимся в воде звездам. По звездам наверху я сообразила, что двигаться на запад, значит — прямо в темную полосу кустов. Бр-р-р… Но единственная альтернатива — обратно в реку и… завтра я окажусь в Виксберге. Ну нет, благодарю покорно.
Я нырнула в кусты, потом в лесок и быстро, не останавливаясь, шла в течение нескольких часов. Может, это была и не самая длинная ночь в моей жизни, но самая унылая — это точно. Конечно, на свете хватает куда более опасных джунглей, чем леса и заросли в низовьях Миссисипи, но осваивать их без самого примитивного мачете или по крайней мере обычного острого ножа…
Я шла, все время оглядываясь, и путь мой был так же извилист, как русло реки, из которой я выбралась. Двигалась я, дай Бог, по километру в час, а может, и меньше — каждые несколько метров и останавливалась и смотрела на звезды, чтобы не сбиться с пути.
Дико раздражали мухи, комары, какие-то жуки, о существовании которых я никогда не подозревала, дважды я едва не наступила не змею — может, это были обыкновенные речные ужи, но я не стала проверять. Да, еще полным полно было птиц, которые издавали резкие крики, когда к нашему общему неудовольствию задевали крыльями мою физиономию. Под ногами было сплошное болото, и все время приходилось преодолевать какие-то кочки и валежник. Раза три или четыре я бухалась в воду; когда она доходила мне до горла, я плыла. Как правило, вода была стоячей, но однажды мне показалось, что я попала в какой-то канал или маленький приток Миссисипи и за мной поплыло что-то очень большое. Огромная рыбина? Сом? Но они, по-моему, обычно лежат на дне… Крокодил? Но они, насколько мне известно, вообще здесь не водятся. Может, это лох-несское чудище решило порезвиться? Не знаю, я его не видела, потому что, как только почувствовала, буквально взвилась над водой в диком прыжке и очутилась на суше.
Казалось, тысячу лет прошло после взрыва «Миртл» и «Мадам Лу», и наконец рассвело.
В километре к западу от меня расстилалась высокая долина Арканзаса. Я испытывала настоящий триумф, но не только его, еще и дикий голод, была вымотана, искусана комарами и прочей гнусью, начисто лишилась всякой привлекательности и страшно хотела пить.
Поспать мне не удалось, но все остальное в доме Хантеров я получила — еду, питье и возможность умыться и привести себя в относительный порядок. Увидев меня, миссис Хантер всплеснула руками, одолжила мне расческу и накормила завтраком: яичница на сале с домашней ветчиной, кукурузный хлеб, масло, кофе и молоко. Чтобы как следует оценить кулинарные способности миссис Хантер, советую вам проплыть полночи по Миссисипи, а вторую половину по колено в грязи поплутать по близлежащим болотам. Никогда не ела ничего вкуснее!
Завтракала я в ее халате, потому что она заставила меня выстирать мой спортивный костюм — когда пришло время прощаться, он был почти сухим и я выглядела не так уж плохо. Почти прилично.
Я не предлагала Хантерам денег. Бывают среди живорожденных людей такие, у которых их очень мало, но зато очень много доброты и достоинства. Их гостеприимство не продается и не покупается, равно как и все остальные их поступки. Я еще только учусь распознавать такую особенность в некоторых представителях рода людского, но с Хантерами ошибиться было невозможно.
Мы пересекли долину Мэйкон, и дорога уперлась в широкую трассу. Мистер Хантер остановил мулов, слез со своего сиденья и подошел к вагончику.
— Мисс, — сказал он, подавая мне руку, — я буду очень признателен, если вы сойдете здесь.
Опершись на его руку, я вышла из вагончика и спросила:
— Что-нибудь случилось, мистер Хантер? Я чем-нибудь обидела вас?
— Нет, мисс, — помолчав, ответил он, — вовсе нет. Вы… Вы рассказали нам, как ваша рыбацкая лодка зацепилась за корягу и перевернулась…
— Ну да, а что?
— Бывают и коряги в реке, конечно… На них можно напороться. — Он помолчал, а потом добавил: — Вчера вечером, когда солнце уже почти зашло, что-то плохое случилось на реке. Да, два взрыва недалеко от пролива Кентукки. Очень сильные взрывы. Мы видели их из дома. И слышали…
Он опять умолк. Я тоже молчала. Мои объяснения, каким образом я попала сюда, конечно, были шиты белыми нитками. Но что еще могла я сказать им? Разве что придумать историю о летающей тарелке?
— У моей жены и у меня, — продолжал мистер Хантер, — никогда не было неприятностей с имперской полицией. И мы не хотели бы их иметь. Поэтому, если вы чуть-чуть пройдетесь пешком вот по этой трассе налево, вы попадете в Эдору. А я покачу домой.
— Понимаю, мистер Хантер. Хотела бы я знать, как мне отплатить вам и миссис Хантер за все, что вы для меня сделали.
— Очень просто.
— Просто? — Он что, имеет в виду деньги? Ну, нет, не может быть!
— Когда-нибудь вам повстречается кто-то, кому будет нужна ваша рука. Так протяните ее и вспомните нас.
— О… Я так и сделаю. Я сделаю это, можете быть уверены!
— Только не надо уведомлять нас об этом письмом. Людей, получающих письма, э-ээ… издалека… их обычно берут на заметку, а нам с женой не хотелось бы, чтобы нас замечали.
— Понимаю. Я сделаю это с мыслью о вас. И не один раз.
— Это хорошо. Брошенное семя всегда дает всходы, мисс. Миссис Хантер просила передать вам, что она будет молиться за вас.
Мои глаза стали мокрыми так внезапно, что я потеряла его из виду.
— О, пожалуйста, пожалуйста, передайте ей, что я буду поминать ее в своих молитвах и… буду молиться за вас обоих! — (Никогда в жизни я не молилась, но за Хантеров помолюсь!)
— Сердечно вам благодарен. Я передам ей. Мисс, могу я дать вам один совет так, чтобы вы не обиделись?
— Конечно. Мне сейчас очень нужен хороший совет.
— Вы не собираетесь надолго остаться в Эдоре?
— Нет. Мне нужно на север.
— Да, вы говорили. Так вот Эдора — это просто полицейский участок и несколько магазинов. Лей-Виллидж находится дальше, но зато там есть станция рейсовых гравилетов. Это около двенадцати километров отсюда, если вы пойдете по трассе направо. Если вы сможете пройти такое расстояние до полудня, вы успеете на дневной рейс. Правда, идти далековато, и денек сегодня выдался жаркий.
— Я успею.
— Рейсовый гравилет может подбросить вас даже до Литтл-Рока… Угу… Только это стоит денег. Я…
— Мистер Хантер, вы были очень добры ко мне. У меня с собой кредитная карточка, и я в состоянии оплатить рейс.
Я действительно была не в очень хорошей форме после моего романтического плавания и путешествия по болоту, но все кредитки, удостоверения личности, паспорт и наличные лежали в водонепроницаемом кошельке на поясе, который мне дала Жанет тысячу световых лет назад. Ничто не намокло — когда-нибудь я расскажу ей об этом.
— Это хорошо. Я просто хотел предупредить. И еще одно. Местные ребята здесь, как правило, не суют нос в чужие дела. Если вы пойдете себе прямо на станцию и сядете в гравилет, те несколько приставучих, которые все же есть в округе, вряд ли успеют вам надоесть. Так что до свидания, и желаю вам удачи.
Я попрощалась с ним и пошла по трассе направо. Я хотела было поцеловать его на прощанье, но… мистер Хантер был не из тех, с кем посторонняя женщина могла позволить себе такие вольности.
Полковник Рэйчел была на «Миртле» и командовала обеими соединениями — это подтвердило окончательно все мои подозрения. Такая бригада просто не могла предназначаться для дворцовой охраны. Полковник Рэйчел явно ожидала военных операций, и вполне возможно, что на берег нам придется сходить под огнем противника.
Нам еще не раздали оружие, и все рекруты оставались в штатском — видимо, полковник не ожидала немедленных действий, что совпадало с моей информацией, полученной от сержанта Мэри Гэмм о путешествии вверх по реке по крайней мере до Сент-Луиса… Ну, а вся остальная ее болтовня — будто мы станем охраной новоиспеченного председателя, указывала на то, что мы пройдем весь путь до столицы, если…
Если «новорожденный» председатель все еще возглавляет правительство. Если Мэри Гэмм в курсе всего реально происходящего. Если кто-то не повернул реку вспять, когда я отворачивалась, — словом, слишком много «если», Фрайди, и слишком мало чего-то определенного. Одно я знала наверняка — наше суденышко должно вот-вот пересечь границу империи… То есть на самом деле я уже не знала, по какую сторону границы мы находимся в данный момент и как это сейчас определить. Но я не очень-то беспокоилась, поскольку рассчитывала незаметно дезертировать из отряда Рэйчел, как только мы окажемся где-нибудь невдалеке от владений Босса, — до начала всяких военных операций. У меня хватило времени более или менее изучить нашу «гвардию», и я была твердо уверена, что меньше чем за шесть недель, причем с помощью очень крутых сержантов и инструкторов, ее не привести в подобие боевой готовности. Слишком много сырых новобранцев и очень мало ветеранов или даже просто кадровых девок.
Формально-то полагалось, чтобы все они были кадровыми, но… Я не сомневалась, что многие из них — обыкновенные деревенские девчонки, сбежавшие от скуки из дому, которым от силы лет по пятнадцать. Может, внешне они и выглядели старше и, как гласит старая поговорка: «Выглядишь взрослым, значит, ты — взрослый», — но, чтобы стать солдатом нужно не только набрать 60 килограммов.
Бросать такое «войско» в дело — равносильно самоубийству. Но меня это мало беспокоило. С животом, набитым бобами, я уселась на корме, облокотясь спиной на бухту каната, и принялась наблюдать закат и переваривать мой первый солдатский ужин (если это можно назвать ужином), от души надеясь на то, что «Мадам Лу» пересекает, или уже пересекла, границу с Чикагской империей.
— Прячетесь, рядовая? — раздался голос за моей спиной.
Я узнала этот голос и, повернув голову в ее сторону, ответила:
— Как можно сержант? У меня и в мыслях такого не было.
— Расслабься. Я просто задала себе самой вопрос: «Куда бы девалась я, если бы была такая же смазливенькая?» И нашла тебя здесь. Так что не бери в голову, Джонси. Ты выбрала себе место?
Я этого еще не сделала, поскольку выбор был велик, но все варианты одинаково поганые. Большинство нашего «войска» разместилось в пассажирских каютах — по четверо в каждой двойной и по трое в одиночных. Но наш взвод с еще одним должен был спать в обеденном салоне. Так как я не видела причин, по которым меня пригласили бы за капитанский стол, я не стала дергаться и занимать какое-то определенное место. Выслушав это объяснение, сержант Мэри Гэмм кивнула и сказала:
— Верно. Когда возьмешь себе одеяло, не кидай его, чтобы застолбить место, кто-нибудь его обязательно сопрет. Тут за кубриками, рядом с кладовой, есть комната стюарда — она моя. Хоть она и на одного, но с широкой койкой. Кинь свое одеяло туда, там тебе будет удобнее, чем на палубе.
— Очень мило с вашей стороны, сержант! — Интересно, как мне отмазаться от этого? Или, может, расслабиться и принять как неизбежное?
— Зови меня Мэри, когда мы одни. Как ты сказала тебя зовут.
— Фрайди.
— Да, Фрайди. А что, довольно мило, когда не вдумываешься… — Мы молча уставились на исчезающий медно-красный диск солнца, а «Мадам Лу» вильнула на восток, следуя извиву русла. — Кажется, она вот-вот зашипит и выпустит пар, — задумчиво проговорила Мэри.
— Мэри, у тебя душа поэта.
— Я часто думала, что смогла бы. Я имею в виду писать стихи. Ты слышала приказ? Насчет маскировки?
— Не зажигать огонь, не курить снаружи. Не зажигать свет внутри, кроме как в полностью зашторенных каютах. Нарушителей пристрелят на рассвете, как только взойдет солнце. Мэри, меня это не колышет, потому что я не курю.
— Не совсем точно. Нарушители не будут расстреляны, они будут молить Бога, чтобы их просторасстреляли. Ты что, совсем не куришь, дорогая? Даже не побалуешься травкой с подружкой?
— Сдавайся, Фрайди!
— Ну, это же не называется «курить», это так… чтобы развлечься.
— И я так считаю. Я, конечно, не шляюсь постоянно с задурманенной башкой, но иногда побаловаться травкой, когда у тебя и у подружки подходящее настроение, — это ничего. Ты ведь того же мнения, верно? — Она уселась на палубу рядом со мной и обняла меня.
— Сержант! То есть я хочу сказать, Мэри… Пожалуйста, не надо. Сейчас еще не очень темно и кто-нибудь может нас засечь.
— Ну и что? Кого это трогает?
— Меня. Мне это действует на нервы и не дает расслабиться.
— Ну, в нашем походе это пройдет. Ты что, первый раз? Я хочу сказать, с девчонкой?
— Ну… Мэри, ради Бога, не надо допроса. И пусти меня, пожалуйста. Извини, но это действует мне на нервы. Я имею в виду, здесь. В любой момент ведь кто-то может выскочить из-за кубриков и напороться на нас.
Она хмыкнула, убрала руку и поднялась.
— Вообще-то это даже мило, что ты такая стеснительная. Ладно, у меня припасена бутылочка «Черной Омахи» специально для та…
Договорить она не успела. Небо прорезал яркий луч прожектора, осветившего плывущую далеко впереди «Миртл», потом: «И-и-и-бух!!!» — и там, где только что находилась «Миртл», полыхнуло зарево.
— О, Господи!
— Мэри, ты умеешь плавать?
— Что? Нет…
— Прыгай за мной, я поддержу тебя на воде. — Не мешкая ни секунды, я прыгнула в воду, нырнула, вложив в это все, на что была способна, и, вынырнув, сделала еще несколько быстрых взмахов, прежде чем оглянуться. На фоне неба я увидела силуэт Мэри Гэмм, и…
Это было последнее, что я увидела, перед тем как «Мадам Лу» превратилась в ослепительную вспышку.
* * *
На этом участке Миссисипи ее западный берег — отвесный и скалистый, а восточный — пологий, еле видный, километрах в десяти-двенадцати. Река здесь может течь в любом направлении, это зависит от того, в какой канал мы вошли и у кого право собственности на этот канал. Мы могли плыть и на юг, и на север… Впрочем, нет, двигаясь вверх по реке, мы оставили закат за кормой. Но во время захода солнца судно повернуло влево, видимо, войдя в канал, текущий на север, — я заметила, что закат сместился в левую сторону, и поэтому спрыгнула с левого борта.Как только я коснулась воды, первым моим рефлекторным действием было отплыть как можно дальше. Следующей реакцией — посмотреть, последовала ли за мной Мэри. Честно говоря, я не очень рассчитывала на это, потому что люди — я имею в виду живорожденных — редко могут соображать так быстро. Когда я последний раз ее видела, она стояла на палубе, перегнувшись через поручни и высматривая меня в воде (смотрела не туда, где я уже была, а гораздо ближе к кораблю). Потом сразу раздался взрыв, полыхнуло зарево и… было уже поздно. Мне на секунду стало немного жаль Мэри — она была далеко не худшим экземпляром своей породы, — а потом я выкинула ее из головы. У меня были свои проблемы.
Проблема первая — не напороться на обломки судна. Я нырнула под воду. Вообще-то я могу плыть под водой около десяти минут, хотя и страшно не люблю этого делать. Сейчас я выжала из себя все и, вынырнув, около минуты жадно глотала воздух. По-моему, теперь вода вокруг была чистой, я уплыла достаточно далеко от взрыва. Возможно, кто-то и уцелел и теперь болтался в воде, но я не слышала никаких звуков и не собиралась искать никого, поскольку у меня не было снаряжения не только для спасения утопающих, но и для моего собственного спасения (ради Мэри я, может, и задержалась бы и рискнула, но она-то точно не уцелела).
Я перевернулась на спину и стала смотреть в небо. Луны не было видно, но вскоре я нашла Арктур, потом обеих Медведиц, а потом и Полярную звезду. Итак, где север — ясно, я чуть-чуть изменила направление и поплыла на запад. Плыла я на спине, потому что на спине, если не дергаться, можно плыть хоть целый год, совершенно не уставая. Если конечности станут затекать: просто расслабьтесь и тихонько шевелите пальцами рук и ног в воде, пока не почувствуете, что все прошло. С дыханием, когда плывешь на спине, тоже нет проблем, а спешить мне некуда, мне нужно лишь попасть в империю со стороны Арканзаса. Но ни при какой погоде мне не нужно назад, в Техас.
Итак, карты нет, определить, где я нахожусь, невозможно. Я знала твердо одно: я должна плыть на запад и ни в коем случае — на юг. Я продолжала, лежа на спине, тихонько плыть по течению и внимательно смотреть на звезды. Сказать точно, на сколько меня сносило на юг течение, было трудно, и единственное, на что я рассчитывала, — если (и когда) река свернет на юг, я, плывя на запад, естественно упрусь в берег на стороне Арканзаса.
Так и случилось. Через час — а может и через два — я почувствовала, что подплываю к левому берегу. Я взглянула на небо, сверилась с Вегой и взяла еще круче на запад. Вскоре головой и задела корягу, перевернулась, ухватилась за нее, встала на дно и, осторожно обходя другие коряги, пошла к берегу. Дно было илистое и грязное. Я выбралась на берег и огляделась вокруг.
Темень стояла полная, светились по-прежнему лишь звезды в небе. Отличить темную полосу воды от такой же темной полоски прибрежных кустов можно было лишь по отражающимся в воде звездам. По звездам наверху я сообразила, что двигаться на запад, значит — прямо в темную полосу кустов. Бр-р-р… Но единственная альтернатива — обратно в реку и… завтра я окажусь в Виксберге. Ну нет, благодарю покорно.
Я нырнула в кусты, потом в лесок и быстро, не останавливаясь, шла в течение нескольких часов. Может, это была и не самая длинная ночь в моей жизни, но самая унылая — это точно. Конечно, на свете хватает куда более опасных джунглей, чем леса и заросли в низовьях Миссисипи, но осваивать их без самого примитивного мачете или по крайней мере обычного острого ножа…
Я шла, все время оглядываясь, и путь мой был так же извилист, как русло реки, из которой я выбралась. Двигалась я, дай Бог, по километру в час, а может, и меньше — каждые несколько метров и останавливалась и смотрела на звезды, чтобы не сбиться с пути.
Дико раздражали мухи, комары, какие-то жуки, о существовании которых я никогда не подозревала, дважды я едва не наступила не змею — может, это были обыкновенные речные ужи, но я не стала проверять. Да, еще полным полно было птиц, которые издавали резкие крики, когда к нашему общему неудовольствию задевали крыльями мою физиономию. Под ногами было сплошное болото, и все время приходилось преодолевать какие-то кочки и валежник. Раза три или четыре я бухалась в воду; когда она доходила мне до горла, я плыла. Как правило, вода была стоячей, но однажды мне показалось, что я попала в какой-то канал или маленький приток Миссисипи и за мной поплыло что-то очень большое. Огромная рыбина? Сом? Но они, по-моему, обычно лежат на дне… Крокодил? Но они, насколько мне известно, вообще здесь не водятся. Может, это лох-несское чудище решило порезвиться? Не знаю, я его не видела, потому что, как только почувствовала, буквально взвилась над водой в диком прыжке и очутилась на суше.
Казалось, тысячу лет прошло после взрыва «Миртл» и «Мадам Лу», и наконец рассвело.
В километре к западу от меня расстилалась высокая долина Арканзаса. Я испытывала настоящий триумф, но не только его, еще и дикий голод, была вымотана, искусана комарами и прочей гнусью, начисто лишилась всякой привлекательности и страшно хотела пить.
* * *
Несколькими часами позже я очутилась в гостях у мистера Азры Хантера, а еще через пару часов в его маленьком фермерском вагончике, запряженном парой симпатичных мулов, мы подъезжали к небольшому городку под названием Эдора.Поспать мне не удалось, но все остальное в доме Хантеров я получила — еду, питье и возможность умыться и привести себя в относительный порядок. Увидев меня, миссис Хантер всплеснула руками, одолжила мне расческу и накормила завтраком: яичница на сале с домашней ветчиной, кукурузный хлеб, масло, кофе и молоко. Чтобы как следует оценить кулинарные способности миссис Хантер, советую вам проплыть полночи по Миссисипи, а вторую половину по колено в грязи поплутать по близлежащим болотам. Никогда не ела ничего вкуснее!
Завтракала я в ее халате, потому что она заставила меня выстирать мой спортивный костюм — когда пришло время прощаться, он был почти сухим и я выглядела не так уж плохо. Почти прилично.
Я не предлагала Хантерам денег. Бывают среди живорожденных людей такие, у которых их очень мало, но зато очень много доброты и достоинства. Их гостеприимство не продается и не покупается, равно как и все остальные их поступки. Я еще только учусь распознавать такую особенность в некоторых представителях рода людского, но с Хантерами ошибиться было невозможно.
Мы пересекли долину Мэйкон, и дорога уперлась в широкую трассу. Мистер Хантер остановил мулов, слез со своего сиденья и подошел к вагончику.
— Мисс, — сказал он, подавая мне руку, — я буду очень признателен, если вы сойдете здесь.
Опершись на его руку, я вышла из вагончика и спросила:
— Что-нибудь случилось, мистер Хантер? Я чем-нибудь обидела вас?
— Нет, мисс, — помолчав, ответил он, — вовсе нет. Вы… Вы рассказали нам, как ваша рыбацкая лодка зацепилась за корягу и перевернулась…
— Ну да, а что?
— Бывают и коряги в реке, конечно… На них можно напороться. — Он помолчал, а потом добавил: — Вчера вечером, когда солнце уже почти зашло, что-то плохое случилось на реке. Да, два взрыва недалеко от пролива Кентукки. Очень сильные взрывы. Мы видели их из дома. И слышали…
Он опять умолк. Я тоже молчала. Мои объяснения, каким образом я попала сюда, конечно, были шиты белыми нитками. Но что еще могла я сказать им? Разве что придумать историю о летающей тарелке?
— У моей жены и у меня, — продолжал мистер Хантер, — никогда не было неприятностей с имперской полицией. И мы не хотели бы их иметь. Поэтому, если вы чуть-чуть пройдетесь пешком вот по этой трассе налево, вы попадете в Эдору. А я покачу домой.
— Понимаю, мистер Хантер. Хотела бы я знать, как мне отплатить вам и миссис Хантер за все, что вы для меня сделали.
— Очень просто.
— Просто? — Он что, имеет в виду деньги? Ну, нет, не может быть!
— Когда-нибудь вам повстречается кто-то, кому будет нужна ваша рука. Так протяните ее и вспомните нас.
— О… Я так и сделаю. Я сделаю это, можете быть уверены!
— Только не надо уведомлять нас об этом письмом. Людей, получающих письма, э-ээ… издалека… их обычно берут на заметку, а нам с женой не хотелось бы, чтобы нас замечали.
— Понимаю. Я сделаю это с мыслью о вас. И не один раз.
— Это хорошо. Брошенное семя всегда дает всходы, мисс. Миссис Хантер просила передать вам, что она будет молиться за вас.
Мои глаза стали мокрыми так внезапно, что я потеряла его из виду.
— О, пожалуйста, пожалуйста, передайте ей, что я буду поминать ее в своих молитвах и… буду молиться за вас обоих! — (Никогда в жизни я не молилась, но за Хантеров помолюсь!)
— Сердечно вам благодарен. Я передам ей. Мисс, могу я дать вам один совет так, чтобы вы не обиделись?
— Конечно. Мне сейчас очень нужен хороший совет.
— Вы не собираетесь надолго остаться в Эдоре?
— Нет. Мне нужно на север.
— Да, вы говорили. Так вот Эдора — это просто полицейский участок и несколько магазинов. Лей-Виллидж находится дальше, но зато там есть станция рейсовых гравилетов. Это около двенадцати километров отсюда, если вы пойдете по трассе направо. Если вы сможете пройти такое расстояние до полудня, вы успеете на дневной рейс. Правда, идти далековато, и денек сегодня выдался жаркий.
— Я успею.
— Рейсовый гравилет может подбросить вас даже до Литтл-Рока… Угу… Только это стоит денег. Я…
— Мистер Хантер, вы были очень добры ко мне. У меня с собой кредитная карточка, и я в состоянии оплатить рейс.
Я действительно была не в очень хорошей форме после моего романтического плавания и путешествия по болоту, но все кредитки, удостоверения личности, паспорт и наличные лежали в водонепроницаемом кошельке на поясе, который мне дала Жанет тысячу световых лет назад. Ничто не намокло — когда-нибудь я расскажу ей об этом.
— Это хорошо. Я просто хотел предупредить. И еще одно. Местные ребята здесь, как правило, не суют нос в чужие дела. Если вы пойдете себе прямо на станцию и сядете в гравилет, те несколько приставучих, которые все же есть в округе, вряд ли успеют вам надоесть. Так что до свидания, и желаю вам удачи.
Я попрощалась с ним и пошла по трассе направо. Я хотела было поцеловать его на прощанье, но… мистер Хантер был не из тех, с кем посторонняя женщина могла позволить себе такие вольности.