Страница:
* * *
Я успела на дневной рейс, и в 12:52 была в Литтл-Роке. Экспресс-капсула была уже битком набита, и я пошла на станцию монорельса. Через двадцать одну минуту я очутилась в Сент-Луисе. Прямо на станции в кабине с терминалом я набрала контактный код Босса.Мне ответил голос:
— Использованный вами код в настоящее время отключен. Оставайтесь у терминала, и оператор… — Я быстро нажала на кнопку отключения и еще быстрее вышла из кабины. Потом я побродила по подземной части города, делая вид, что разглядываю витрины магазинов, а на самом деле все больше удаляясь от станции.
Отойдя на порядочное расстояние от той кабинки, я нашла терминал в каком-то магазине. Когда голос повторил: «Использованный вами код в настоящее время…» — я нажала на кнопку, но голос не прервался. Тогда я быстро закрыла лицо руками, опустилась на коленки, выползла из кабинки и поспешила убраться эдакой конспиративной походкой, которую я ненавижу, но… Только таким способом я могла избавиться от того, чтобы меня сфотографировали прямо с терминала, а этоя ненавижу еще больше.
Несколько минут ушло на то, чтобы как следует затеряться в толпе. Когда я окончательно уверилась в том, что за мной никто не следит, я спустилась на один уровень ниже, зашла в городскую станцию местного сообщения и поехала в Восточный Сент-Луис. В запасе у меня был еще один код — для сверхчрезвычайных обстоятельств, — но я не собиралась им пользоваться без соответствующих приготовлений.
Новые владения Босса наверняка были в пределах шестидесяти минут пути от любого места, но где именно — я не знала. Я говорю о месте с такой уверенностью, потому что, когда меня отправили на курс переподготовки, полет на гравилете занял ровно шестьдесят минут. Когда я возвращалась — те же шестьдесят минут. Когда я уезжала на «каникулы» и просила отвезти меня к капсуле на Виннипег, я была доставлена в Канзас-Сити ровно за шестьдесят минут. Только вот гравилеты были такие, что у пассажира не было ни малейшей возможности разглядеть хоть что-нибудь снаружи. По законам геометрии и географии и исходя из того, на что в принципе способен гравилет, новые владения Босса должны располагаться где-то недалеко от Дес-Моинса, но в данном случае это «недалеко» охватывает круг радиусом, как минимум, километров в сто. Я никогда не старалась угадать, где находится База, как не старалась угадать и, кто из нашей команды в курсе. Знали лишь «те, кому следует», а гадать о том, как Босс устраивает свои дела, — пустая трата времени.
В восточном Сент-Луисе я купила легкий плащ с капюшоном и (в магазине сувениров) карнавальную маску, постаравшись выбрать самую нейтральную. Потом я нашла терминал в самом людном месте — хоть я и не была в этом уверена, но у меня возникли сильные подозрения, что Босс подвергся нападению еще раз, причем в этом случае проиграл схватку, а единственная причина того, что я не ударилась в панику — моя спецподготовка, включающая умение не впадать в панику при любых чрезвычайных обстоятельствах.
В маске и под капюшоном я набрала последний резервный код. Результат — прежний, а терминал опять не отключился при повторном нажатии клавиши. Я повернулась спиной к экрану, скинула маску, швырнула ее на пол будки, выскочила на улицу, завернула за угол, скинула плащ, скомкала его, швырнула в урну и вернулась в Сент-Луис.
Там, решив играть внаглую, я использовала кредитную карточку Имперского банка в Сент-Луисе, чтобы оплатить монорельс до Канзас-Сити. Часом раньше в Литтл-Роке я пользовалась ею без всяких колебаний, но сейчас… Сейчас у меня было лишь чисто религиозное убеждение в том, что с Боссом ничего не могло случиться (то есть вера была, а доказательства — увы!).
Это действительно была игра внаглую, поскольку действовать следовало так (невзирая не религиозные чувства), словно с Боссом и впрямь что-то случилось, то есть брать в расчет, что моя сент-луисская карточка (выписанная на кредит Босса) может засветить меня в любой момент. Она вполне могла быть уничтожена, стоило мне сунуть ее в автомат при расплате за какую-нибудь покупку. Однако этого не случилось.
Через пятнадцать минут (и четыреста километров) я очутилась в Канзас-Сити. Не выходя из вокзала, я запросила местную справочную о маршруте Канзас-Сити — Омаха — Су-Фолс — Фарго — Виннипег. Мне было сообщено, что до приграничной Пембины — пожалуйста, а дальше — ни-ни. Через пятьдесят шесть минут я была на границе с Британской Канадой, к югу от Виннипега. Стоял все еще ранний полдень. Десятью часами раньше я выбиралась из болота на левом берегу Миссисипи, прикидывая, добралась ли я до империи или, не дай Бог, меня снесло течением обратно в Техас.
Теперь меня гораздо больше волновало прямо противоположное: как выбраться из империи? До сих пор мне удавалось хоть на полшага опережать имперскую полицию, в случае, если она мною почему-либо интересуется, но сейчас… Прежде всего, сейчас у меня не оставалось ни малейших сомнений в том, что у полицейских властей есть сильное желание побеседовать со мной. Я такого желания не испытывала, потому что слышала множество сплетен и примерно представляла себе, какими методами они пользуются при расследованиях. Те парни, которые меня уже допрашивали в этом году, были, прямо скажем, не очень-то нежны, но… имперская полиция просто-напросто выжигала у подследственных мозги.
19
Четырнадцать часов спустя я была лишь в двадцати пяти километрах к востоку от того места, где мне пришлось сойти с монорельса. Час из этих четырнадцати ушел у меня на покупки, почти час на еду, более двух часов — на консультацию со «специалистом», шесть сладких часов на сон и почти четыре — на осторожное продвижение на восток, вдоль границы, не приближаясь близко к пограничной «изгороди»… И вот, когда рассвело, я приблизилась к «забору» и пошла по нейтральной полосе под видом обычной ремонтницы.
На мне по-прежнему был выцветший голубой комбинезон, в котором я нырнула с «Мадам Лу» — не потому, что он мне очень нравился, а потому что голубой комбинезон — это самый неприметный костюм для персоны любого пола. Он сойдет и на Эль-5, и в Луна-Сити, и вообще где угодно. Добавьте к нему шарф, и — добропорядочная домохозяйка вышла за покупками. Возьмите кейс, и вы — респектабельный бизнесмен. Возьмите в руку шляпу с медяками, и вы — патентованный попрошайка. Его трудно выпачкать, легко чистить, на нем не бывает складок, и ему нет износа, поэтому он — идеальная одежда для курьера, желающего оставаться в тени, который не имеет возможности тратить время на переодевания и охоты таскать с собой тяжелый багаж.
К этому комбинезону я добавила лишь засаленную кепку с пришпиленным к ней значком «моего» профсоюза, хорошо подогнанный пояс со связкой подержанных, но вполне пригодных инструментов и на одно плечо повесила «патронташ» с отремонтированными сигнальными «светлячками», а на другое — паяльник для их установки.
Пембина — просто деревня. Поэтому, чтобы найти специалиста, мне пришлось быстренько смотаться на местной капсуле в Фарго. Мне нужен был специалист, вроде «Артист, Лимитед» из Виксберга, правда, в империи подобные мастера обходятся без рекламы, и, чтобы найти их, нужно время и некоторые усилия. Офис «моего» располагался в нижней части города, недалеко от Мейн-авеню и Университетского проспекта — разумеется, под вполне респектабельной вывеской.
Вся моя экипировка была подержанной, включая и перчатки. В правом набедренном кармане, застегнутом на молнию, у меня лежал старый кожаный бумажник, а внутри него — удостоверение личности, из которого явствовало, что я — Ханна Дженсен из Морхеда. Была там также и мятая карточка Красного Креста с указанием группы моей крови — ОРХ, подпункт 2 (это, кстати, соответствовало действительности), но проставленные даты свидетельствовали, что я просрочила посещение донорского пункта на шесть с лишним месяцев. Не обошлась я и без бумажек, обеспечивающих «Ханну Дженсен» определенным кредитом — в бумажнике лежала Визовая карта, выписанная Морхедским сбербанком и Ссудной компанией. Правда, на этом я сэкономила Боссу, как минимум, тысячу крон: так как я не собиралась ею пользоваться, на ней не было невидимого магнитного кода, без которого любая кредитная карточка — не более чем кусок обычного пластика.
Итак, настало утро, и у меня по моим подсчетам было максимум три часа на то, чтобы перейти через «забор» — никак не больше, поскольку через три часа должны приступить к работе настоящие ремонтники, а встречаться с ними не входило в мои планы. Да, до их появления Ханна Дженсен должна исчезнуть, вообще скрыться с лица земли… Сегодня настал день моего банкротства — я истратила всю наличность в кронах. Правда, у меня оставалась еще моя Имперская кредитная карточка, но… Я всегда проявляла крайнюю осторожность с электронными ищейками. Ввели ли в действие три мои недавние попытки дозвониться Боссу по одной и той же карте какую-нибудь подпрограмму, по которой меня можно теперь опознать? Вроде бы я пользовалась этой карточкой лишь на вокзалах, да и то сразу после звонков, но… Удалось ли мне избежать всехэлектронных ловушек? Не знаю, да и не очень стремлюсь узнать, а просто хочу пробраться через этот «забор».
Я пошла вперед, еле удерживаясь от галопа, который не соответствовал моей роли. Мне нужно было место, где я могла бы пройти через «забор» так, чтобы меня никто не видел, хотя полоса просматривалась (и простреливалась) на пятьдесят метров с той и с другой стороны… Да, это следовало принять как должное или во всяком случае неизбежное. Что мне было нужно, так это полоска деревьев или кустарника вдоль «полосы», что-то вроде нормандских живых изгородей.
Но в Миннесоте не бывает нормандских живых изгородей.
В Северной Миннесоте вообще почти нет деревьев — по крайней мере их нет на том участке границы, на котором находилась я. Я стояла, уставясь на кусок «забора» и старалась убедить себя, что широкая полоса открытого пространства ничем не отличается от зарослей кустарника, когда никого нет поблизости. Мне это почти удалось, я сделала шаг вперед, и… В этот момент вдали показался полицейский гравилет, неторопливо летящий на запад вдоль «забора». Я дружески помахала ему рукой и, не торопясь, зашагала в том же направлении.
Гравилет сделал небольшой круг, развернулся и сел метрах в пятидесяти от меня. Я повернулась и пошла навстречу севшим. Сначала вылез патрульный офицер, за ним — пилот, и по их униформе я распознала (Черт! Чтоб вас!..) не провинциальную полицию Миннесоты, а имперскую.
— Что ты здесь делаешь в такую рань? — резким тоном обратился ко мне патрульный. Я ответила ему так же резко:
— Я работала, пока вы мне не помешали.
— Какого черта? Здесь до восьми ноль-ноль никого не должно быть.
— Ты отстал от графика, здоровяк, — любезно возразила я. — Так было на прошлойнеделе. Теперь нас две команды. Первая заступает в полночь, а вторая сменяет нас в полдень. Ясно?
— Но нас никто не уведомлял.
— А вы ждали личного послания суперинтенданта? Назовите мне ваш номер, и я передам, чтобы он послал вам его. А заодно передам, что вы ему так велели!
— Закрой ротик, крошка. Тут что-то не так… Ты, пожалуй, прокатишься с нами.
— Валяйте, я хоть отдохну… А вот вы дадите объяснение, почему этот участок не починен.
— Ладно, — помолчав, сказал патрульный, — клепай дальше. — И они полезли обратно в гравилет.
— Эй, ребята, у вас нет с собой травки? — окликнула я их.
— Мы не балуемся этим на дежурстве, — буркнул пилот, — и ты не вздумай.
— Глянь на свой нос, — вежливо посоветовала ему я, — он у тебя весь черный от табака.
Пилот хотел что-то ответить, но патрульный захлопнул люк, и они взмыли вверх — прямо над моей головой, так, что я вынуждена была пригнуться. По-моему, я им не понравилась.
Я вернулась к «забору», отметив про себя, что Ханну Дженсен вряд ли можно назвать истинной леди. Не стоило так грубо обходиться с легавыми, только лишь оттого, что они такие поганые твари. В конце концов, тараканы, вши и гиены тоже должны как-то жить, хотя честно говоря, я не понимаю зачем?
Во время нашего «любезного» диалога я пришла к заключению, что мой план не блещет остроумием — Босс его бы не одобрил. Пересекать «забор» средь бела дня — слишком рискованно. Лучше как следует выбрать местечко, затаиться где-нибудь до ночи, а потом вернуться. Или провести ночь, обдумывая план № 2 — нырок под«забором», в реке Розу.
Меня не очень-то прельщал этот план № 2. Нижнее течение Миссисипи было сравнительно теплым, но водичкой в здешних северных речках можно взбодрить и мертвеца. Позавчера я попробовала искупаться в одной речушке в Пембине — бр-р-р-р! Это на самый крайний случай.
Итак, выбрать точку, решить, как именно «пролезть», потом отыскать какую-нибудь рощицу или кустарник, зарыться в теплые листья и дождаться темноты. Отработать каждое движение, каждый жесть, чтобы пройти сквозь этот «забор», как кипяток сквозь лед… Я подняла глаза и столкнулась с еще одним ремонтником — мужчиной.
Если колеблетесь, идите сразу в атаку:
— Какого черта тытут делаешь, а? Охотишься?
— Я обхожу «забор». Мойучасток. А вот ты что тут делаешь, сестренка?
— Да, пошел ты! Какая я тебе сестренка? Или ты забрел на чужой участок, или ты вообще чужой. — К своей досаде, я заметила на его новехонькой робе болтающийся «Уоки-токи». Что ж, я ведь совсем недавно занялась этой работой и на этом поприще всего лишь подмастерье.
— Черта с два! — возразил он. — По новому графику я заступаю с рассвета и сменяют меня в полдень. Может, ты должна меня сменить, а? Да, скорее всего так, и ты просто пришла раньше. Сейчас я свяжусь с начальством и мы все уладим.
— Валяй, — сказала я, подходя ближе.
Он заколебался и начал было:
— Может, лучше я… — Но договорить не успел, потому что я не колебалась.
Мне не хочется, чтобы читатель этих мемуаров подумал, будто я убиваю каждого, с кем у меня возникают какие-то разногласия. Я не причинила ему особого вреда, даже не сделала очень больно — просто усыпила ненадолго, правда, без предупреждения. Веревкой, болтающейся у меня на поясе, я связала ему ноги и руки. Будь у меня еще медицинский пластырь, я бы заклеила ему рот, но у меня с собой была лишь обычная веревка, и мне, в конце концов, гораздо важнее пройти через «забор», чем помешать ему взывать о помощи к кроликам и койотам. Не теряя времени, я занялась делом.
Паяльником, пригодным для починки «забора», можно его и разрезать, но мой паяльник был немного лучше обычного — я купила его в одном магазинчике в Фарго, зайдя с заднего входа. Это был не оксиацетиленовый паяльник, каким он казался, а режущий сталь лазер. За две секунды я проделала дыру, вполне достаточную для Фрайди, и уже собралась было нырнуть, как сзади послышалось:
— Эй, возьми меня с собой!
Я заколебалась. Он принялся бессвязно, но настойчиво твердить, что он так же хочет скрыться от имперских легавых, как и я и «Ради Бога, развяжи меня!»
То, что я сделала, по глупости может сравниться лишь с поступком жены Лота. Я достала нож, разрезала веревку, связывающую его по рукам и ногам… нырнула в проделанную моей игрушкой дыру и пустилась бежать. Я не стала ждать и смотреть, последовал он за мной или нет.
В полукилометре виднелась роща, и я ринулась туда, ставя новый мировой рекорд по бегу. Тяжелый пояс с инструментами мешал мне, и я, не сбавляя темпа, скинула его, а через секунду скинула и кепку со значком, и… «Ханна Дженсен» отправилась в небытие, так как «паяльник», перчатки и «патронташ» остались в империи. Из «ее» принадлежностей у меня был еще кожаный бумажник, но я избавлюсь от него позже, когда не буду так сильно занята.
Нырнув в рощу, я быстро отыскала укромное местечко и обернулась назад. У меня было неприятное ощущение, что на хвосте у меня кто-то висит. Мой бывший пленник к этому моменту был как раз на полпути от «забора» к роще, и тут… Над ним зависли сразу два гравилета. На том, что был ближе к нему, красовался кленовый лист Британской Канады. Я не могла рассмотреть опознавательный знак на втором, потому что он, пересекая нейтральную полосу, «смотрел» прямо на меня.
Британо-канадский полицейский гравилет приземлился. Мой непрошеный гость, кажется, готов был сдаться безо всякого сопротивления — резонно, поскольку имперский гравилет приземлился сразу вслед за первым, забравшись при этом метров на двести вглубь Британской Канады… Да, это была имперская полиция, может быть, даже тот самый гравилет, что подлетал ко мне, когда я обходила «свой» участок.
По профессии я не юрист-международник, но не сомневаюсь, что войны порой начинались по куда менее значительным поводам. Я задержала дыхание, напрягла слух до предела и принялась слушать.
Среди полицейских обеих стран тоже не оказалось специалистов по международному праву: обсуждение состоялось шумное и стороны долго не могли прийти к согласию. Имперская полиция требовала выдачи беженца на том основании, что он задержан при «попытке совершения», а британский канадец ссылался (и, по-моему, вполне оправданно) на то, что «попытка совершения» применима лишь к уголовникам, застигнутым на месте преступления, в то время как единственным «преступлением» в данном случае являлся въезд в Британскую Канаду в месте, не предназначенном для въезда, — случай, не подлежащий юрисдикции имперской полиции, так что: «Уберите ваше корыто с британо-канадской территории!»
Легавые из империи многословно принялись выражать свое несогласие, и это разозлило здешних полицейских. Канадец включил мегафон и рявкнул:
— Я арестую вас за вторжение на территорию и в воздушное пространство Британской Канады! Выходите и сдавайтесь! Не пытайтесь сбежать! — После чего имперский гравилет немедленно оторвался от земли, пересек границу в обратном направлении и исчез. Скорее всего канадцы именно этого и добивались.
Я замерла и почти не дышала, потому что теперь у них было полно времени и они могли переключить свое внимание на меня.
Придется признать, что мой товарищ по побегу полностью оплатил мне «пропуск» через «забор»: меня не стали искать. Наверняка он-то видел, как я нырнула в рощу, но… Вряд ли меня засекла патрульная служба. Конечно, брешь в «заборе» тут же вызывает сигнал тревоги в полицейских участках по обе стороны границы, это срабатывает обычная электронная защита, действующая даже на случайное задевание «забора» какими-нибудь посторонними предметами, например, упавшим деревом. Потому-то я так торопилась.
Однако, чтобы сосчитать количество проникших в брешь тел, излучающих тепло, нужна совсем иная электроника. Не такая уж сложная, но дорогостоящая, и потому совершенно необязательная. Итак, мой неизвестный напарник не настучал на меня, и… никто не стал меня искать. Через некоторое время прибыла вызванная британо-канадским гравилетом ремонтная команда: я видела, как они подобрали мой пояс с инструментами, от которого я избавилась на бегу. Когда они отбыли, другая команда — со стороны империи — прибыла к своей стороне «забора»: они проверили, как произведен ремонт, и убралась восвояси.
Мне стало интересно, как все обернулось с поясами. Когда мой бывший пленник сдавался британо-канадской полиции, я не помню, чтобы на нем был пояс. Думаю, ему пришлось снять его, чтобы пролезть сквозь дыру в «заборе» — дыра была точно для Фрайди, а для него, наверно, узковата.
Что же произошло? А вот что: канадцы видели один пояс на их стороне, а имперские легавые — тоже один на своей стороне. Ни у той, ни у другой стороны нет причин подозревать, что какой-то второй бедолага пролез через дыру… Пока мой бывший пленник держит рот на замке.
Довольно мило с его стороны, как мне кажется. Большинство мужчин не упустили бы шанс поквитаться за то, что их «погладили» так, как я его.
Когда полностью стемнело, я вышла из своего укрытия. Местность я знала лишь по карте, но этого было достаточно, поскольку карту я изучила основательно двумя неделями раньше, в доме у Жанет. Впереди меня ждали не такие уж большие трудности: пешая прогулка примерно в сто десять километров. Это расстояние нужно преодолеть ни кем не замеченной и до рассвета. Не очень сложная задача.
Маршрут тоже довольно простой. Я должна двигаться на восток, пока не выйду на прямую трассу из Ланкастера (империя) в Ла-Рошель (Британская Канада), а там — до официального пограничного порта (с этой стороны). Далее на север, к пригородам Виннипега, обойти город слева и выйти на трассу север-юг, ведущую в порт. Оттуда Стонуолл совсем уже неподалеку, а значит, и дворец семейства Тормей. Последняя часть пути была самой трудной, потому что знала я ее не по карте, а лишь по сравнительно недавней поездке в веселой компании и в шикарном ландо, запряженном Черной Красоткой и Дьяволом.
Когда я подошла к внешним воротам замка Тормеев, уже светало. Я порядочно вымоталась, но была в неплохой форме: в принципе я могу выдержать двадцатичетырехчасовой марш-бросок трусцой, если это необходимо (я проделывала это на тренировках). Правда, ныли ноги и очень хотелось пить, так что кнопку звонка я нажала с радостным облегчением.
Немедленно у меня над головой раздался голос:
— Говорит капитан Жан Тормей. Это запись. Дом охраняется виннипегской компанией «Волчья стража, лимитед». Я пользуюсь услугами этой фирмы, потому что ее репутация общеизвестна: «волки» всегда рады нажать на курок, чтобы отличиться, и защищают интересы своих клиентов с большим рвением. Все звонки, адресованные в этот дом, будут зарегистрированы, почта доставлена. Благодарю за внимание!
Нет, это я благодарю тебя, Жан! Черт!.. Черт-черт-черт!!! Ну, почему я решила, что они должны сидеть дома? Просто я не позволяла себе допустить, что они могут уехать. Как говорят в таких случаях спецы-психоаналитики, я просто «дошла»: после потери новозеландской семьи, потери Босса (может, он уже мертв) семейство Тормеев в моем сознании трансформировалось в «мой дом», а Жанет — в мою мать, которой у меня никогда не было.
Мне страстно захотелось очутиться на ферме у Хантеров, под теплым и заботливым крылышком миссис Хантер… Или в Виксберге — полечить одиночество Джорджем…
Между тем всходило солнце, скоро на дорогах станет людно, а я… Я была здесь незваным чужаком, прибывшим сюда нелегально, со скудной мелочью в британо-канадской валюте в кармане, с туманом в голове от усталости, недосыпа и жажды, и… И при этом мне меньше всего хотелось быть кем-то замеченной, вытащенной на свет Божий и подвергнутой разнообразным расспросам.
Однако трудностей в выборе вариантов у меня не было — выход был один-единственный: я должна по-звериному заползти в какую-нибудь нору, причем быстро, пока на дорогах никого нет.
Вокруг Виннипега маловато лесов, но я вспомнила, что слева от главной трассы, как раз позади дома Тормеев, оставалось несколько гектаров дикой, ничейной земли — прямо под холмом, на котором Жанет выстроила свой дворец. Завидев вдали молочный фургон, я не стала мешкать, и, сойдя с дороги, нырнула в кусты.
Идти было очень неудобно, вскоре я стала прыгать «с кочки на кочку» и буквально продираться сквозь колючие заросли. Но тут впереди замаячило кое-что получше леса — маленький ручеек, такой узкий, что я могла легко перешагнуть через него… Что я и сделала, но не раньше, чем напилась всласть. Чистый? Наверняка нет, но я об этом не задумывалась, потому что благодаря своему необычному появлению на свет могла не бояться большинства инфекций. Вода пахла свежестью и, напившись вволю, я почувствовала себя значительно лучше — физически, но не избавилась от тоски на сердце.
Я шла все дальше и дальше в поисках места, где не только смогу укрыться от посторонних глаз, но и рискнуть хоть немного поспать — последний раз я спала шесть часов и было это двое суток назад. Трудность поиска такого местечка вблизи большого города состоит в том, что здесь очень часто снуют отряды скаутов и вы можете не заметить их, пока они не наступят вам на физиономию. Поэтому я искала не просто безопасное место, а такое, куда не ступит нога человека.
И я нашла его. Выбоина прямо на крутой стене оврага, прикрытая колючим кустарником. У меня ушло минут десять на то, чтобы отыскать ее — вход в пещеру загораживал еще и обломок скалы, торчавший здесь, наверно, с самого Ледникового периода. Однако, приглядевшись к этому обломку, я обнаружила, что он не такой уж древний. На то, чтобы найти удобную для пальцев зацепку, ушло тоже минут десять, а потом… Он очень легко и просто отъехал в сторону. Я быстренько нырнула внутрь и задвинула обломок за собой — на прежнее место… Вокруг было совершенно темно, если не считать светящихся в воздухе букв: ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ — УБИРАЙТЕСЬ ПРОЧЬ.
Я замерла и задумалась. Жанет говорила мне, что устройство, отключающее смертельные ловушки, находится где-то неподалеку от входа. Но насколько неподалеку? И как оно замаскировано?
На мне по-прежнему был выцветший голубой комбинезон, в котором я нырнула с «Мадам Лу» — не потому, что он мне очень нравился, а потому что голубой комбинезон — это самый неприметный костюм для персоны любого пола. Он сойдет и на Эль-5, и в Луна-Сити, и вообще где угодно. Добавьте к нему шарф, и — добропорядочная домохозяйка вышла за покупками. Возьмите кейс, и вы — респектабельный бизнесмен. Возьмите в руку шляпу с медяками, и вы — патентованный попрошайка. Его трудно выпачкать, легко чистить, на нем не бывает складок, и ему нет износа, поэтому он — идеальная одежда для курьера, желающего оставаться в тени, который не имеет возможности тратить время на переодевания и охоты таскать с собой тяжелый багаж.
К этому комбинезону я добавила лишь засаленную кепку с пришпиленным к ней значком «моего» профсоюза, хорошо подогнанный пояс со связкой подержанных, но вполне пригодных инструментов и на одно плечо повесила «патронташ» с отремонтированными сигнальными «светлячками», а на другое — паяльник для их установки.
Пембина — просто деревня. Поэтому, чтобы найти специалиста, мне пришлось быстренько смотаться на местной капсуле в Фарго. Мне нужен был специалист, вроде «Артист, Лимитед» из Виксберга, правда, в империи подобные мастера обходятся без рекламы, и, чтобы найти их, нужно время и некоторые усилия. Офис «моего» располагался в нижней части города, недалеко от Мейн-авеню и Университетского проспекта — разумеется, под вполне респектабельной вывеской.
Вся моя экипировка была подержанной, включая и перчатки. В правом набедренном кармане, застегнутом на молнию, у меня лежал старый кожаный бумажник, а внутри него — удостоверение личности, из которого явствовало, что я — Ханна Дженсен из Морхеда. Была там также и мятая карточка Красного Креста с указанием группы моей крови — ОРХ, подпункт 2 (это, кстати, соответствовало действительности), но проставленные даты свидетельствовали, что я просрочила посещение донорского пункта на шесть с лишним месяцев. Не обошлась я и без бумажек, обеспечивающих «Ханну Дженсен» определенным кредитом — в бумажнике лежала Визовая карта, выписанная Морхедским сбербанком и Ссудной компанией. Правда, на этом я сэкономила Боссу, как минимум, тысячу крон: так как я не собиралась ею пользоваться, на ней не было невидимого магнитного кода, без которого любая кредитная карточка — не более чем кусок обычного пластика.
Итак, настало утро, и у меня по моим подсчетам было максимум три часа на то, чтобы перейти через «забор» — никак не больше, поскольку через три часа должны приступить к работе настоящие ремонтники, а встречаться с ними не входило в мои планы. Да, до их появления Ханна Дженсен должна исчезнуть, вообще скрыться с лица земли… Сегодня настал день моего банкротства — я истратила всю наличность в кронах. Правда, у меня оставалась еще моя Имперская кредитная карточка, но… Я всегда проявляла крайнюю осторожность с электронными ищейками. Ввели ли в действие три мои недавние попытки дозвониться Боссу по одной и той же карте какую-нибудь подпрограмму, по которой меня можно теперь опознать? Вроде бы я пользовалась этой карточкой лишь на вокзалах, да и то сразу после звонков, но… Удалось ли мне избежать всехэлектронных ловушек? Не знаю, да и не очень стремлюсь узнать, а просто хочу пробраться через этот «забор».
Я пошла вперед, еле удерживаясь от галопа, который не соответствовал моей роли. Мне нужно было место, где я могла бы пройти через «забор» так, чтобы меня никто не видел, хотя полоса просматривалась (и простреливалась) на пятьдесят метров с той и с другой стороны… Да, это следовало принять как должное или во всяком случае неизбежное. Что мне было нужно, так это полоска деревьев или кустарника вдоль «полосы», что-то вроде нормандских живых изгородей.
Но в Миннесоте не бывает нормандских живых изгородей.
В Северной Миннесоте вообще почти нет деревьев — по крайней мере их нет на том участке границы, на котором находилась я. Я стояла, уставясь на кусок «забора» и старалась убедить себя, что широкая полоса открытого пространства ничем не отличается от зарослей кустарника, когда никого нет поблизости. Мне это почти удалось, я сделала шаг вперед, и… В этот момент вдали показался полицейский гравилет, неторопливо летящий на запад вдоль «забора». Я дружески помахала ему рукой и, не торопясь, зашагала в том же направлении.
Гравилет сделал небольшой круг, развернулся и сел метрах в пятидесяти от меня. Я повернулась и пошла навстречу севшим. Сначала вылез патрульный офицер, за ним — пилот, и по их униформе я распознала (Черт! Чтоб вас!..) не провинциальную полицию Миннесоты, а имперскую.
— Что ты здесь делаешь в такую рань? — резким тоном обратился ко мне патрульный. Я ответила ему так же резко:
— Я работала, пока вы мне не помешали.
— Какого черта? Здесь до восьми ноль-ноль никого не должно быть.
— Ты отстал от графика, здоровяк, — любезно возразила я. — Так было на прошлойнеделе. Теперь нас две команды. Первая заступает в полночь, а вторая сменяет нас в полдень. Ясно?
— Но нас никто не уведомлял.
— А вы ждали личного послания суперинтенданта? Назовите мне ваш номер, и я передам, чтобы он послал вам его. А заодно передам, что вы ему так велели!
— Закрой ротик, крошка. Тут что-то не так… Ты, пожалуй, прокатишься с нами.
— Валяйте, я хоть отдохну… А вот вы дадите объяснение, почему этот участок не починен.
— Ладно, — помолчав, сказал патрульный, — клепай дальше. — И они полезли обратно в гравилет.
— Эй, ребята, у вас нет с собой травки? — окликнула я их.
— Мы не балуемся этим на дежурстве, — буркнул пилот, — и ты не вздумай.
— Глянь на свой нос, — вежливо посоветовала ему я, — он у тебя весь черный от табака.
Пилот хотел что-то ответить, но патрульный захлопнул люк, и они взмыли вверх — прямо над моей головой, так, что я вынуждена была пригнуться. По-моему, я им не понравилась.
Я вернулась к «забору», отметив про себя, что Ханну Дженсен вряд ли можно назвать истинной леди. Не стоило так грубо обходиться с легавыми, только лишь оттого, что они такие поганые твари. В конце концов, тараканы, вши и гиены тоже должны как-то жить, хотя честно говоря, я не понимаю зачем?
Во время нашего «любезного» диалога я пришла к заключению, что мой план не блещет остроумием — Босс его бы не одобрил. Пересекать «забор» средь бела дня — слишком рискованно. Лучше как следует выбрать местечко, затаиться где-нибудь до ночи, а потом вернуться. Или провести ночь, обдумывая план № 2 — нырок под«забором», в реке Розу.
Меня не очень-то прельщал этот план № 2. Нижнее течение Миссисипи было сравнительно теплым, но водичкой в здешних северных речках можно взбодрить и мертвеца. Позавчера я попробовала искупаться в одной речушке в Пембине — бр-р-р-р! Это на самый крайний случай.
Итак, выбрать точку, решить, как именно «пролезть», потом отыскать какую-нибудь рощицу или кустарник, зарыться в теплые листья и дождаться темноты. Отработать каждое движение, каждый жесть, чтобы пройти сквозь этот «забор», как кипяток сквозь лед… Я подняла глаза и столкнулась с еще одним ремонтником — мужчиной.
Если колеблетесь, идите сразу в атаку:
— Какого черта тытут делаешь, а? Охотишься?
— Я обхожу «забор». Мойучасток. А вот ты что тут делаешь, сестренка?
— Да, пошел ты! Какая я тебе сестренка? Или ты забрел на чужой участок, или ты вообще чужой. — К своей досаде, я заметила на его новехонькой робе болтающийся «Уоки-токи». Что ж, я ведь совсем недавно занялась этой работой и на этом поприще всего лишь подмастерье.
— Черта с два! — возразил он. — По новому графику я заступаю с рассвета и сменяют меня в полдень. Может, ты должна меня сменить, а? Да, скорее всего так, и ты просто пришла раньше. Сейчас я свяжусь с начальством и мы все уладим.
— Валяй, — сказала я, подходя ближе.
Он заколебался и начал было:
— Может, лучше я… — Но договорить не успел, потому что я не колебалась.
Мне не хочется, чтобы читатель этих мемуаров подумал, будто я убиваю каждого, с кем у меня возникают какие-то разногласия. Я не причинила ему особого вреда, даже не сделала очень больно — просто усыпила ненадолго, правда, без предупреждения. Веревкой, болтающейся у меня на поясе, я связала ему ноги и руки. Будь у меня еще медицинский пластырь, я бы заклеила ему рот, но у меня с собой была лишь обычная веревка, и мне, в конце концов, гораздо важнее пройти через «забор», чем помешать ему взывать о помощи к кроликам и койотам. Не теряя времени, я занялась делом.
Паяльником, пригодным для починки «забора», можно его и разрезать, но мой паяльник был немного лучше обычного — я купила его в одном магазинчике в Фарго, зайдя с заднего входа. Это был не оксиацетиленовый паяльник, каким он казался, а режущий сталь лазер. За две секунды я проделала дыру, вполне достаточную для Фрайди, и уже собралась было нырнуть, как сзади послышалось:
— Эй, возьми меня с собой!
Я заколебалась. Он принялся бессвязно, но настойчиво твердить, что он так же хочет скрыться от имперских легавых, как и я и «Ради Бога, развяжи меня!»
То, что я сделала, по глупости может сравниться лишь с поступком жены Лота. Я достала нож, разрезала веревку, связывающую его по рукам и ногам… нырнула в проделанную моей игрушкой дыру и пустилась бежать. Я не стала ждать и смотреть, последовал он за мной или нет.
В полукилометре виднелась роща, и я ринулась туда, ставя новый мировой рекорд по бегу. Тяжелый пояс с инструментами мешал мне, и я, не сбавляя темпа, скинула его, а через секунду скинула и кепку со значком, и… «Ханна Дженсен» отправилась в небытие, так как «паяльник», перчатки и «патронташ» остались в империи. Из «ее» принадлежностей у меня был еще кожаный бумажник, но я избавлюсь от него позже, когда не буду так сильно занята.
Нырнув в рощу, я быстро отыскала укромное местечко и обернулась назад. У меня было неприятное ощущение, что на хвосте у меня кто-то висит. Мой бывший пленник к этому моменту был как раз на полпути от «забора» к роще, и тут… Над ним зависли сразу два гравилета. На том, что был ближе к нему, красовался кленовый лист Британской Канады. Я не могла рассмотреть опознавательный знак на втором, потому что он, пересекая нейтральную полосу, «смотрел» прямо на меня.
Британо-канадский полицейский гравилет приземлился. Мой непрошеный гость, кажется, готов был сдаться безо всякого сопротивления — резонно, поскольку имперский гравилет приземлился сразу вслед за первым, забравшись при этом метров на двести вглубь Британской Канады… Да, это была имперская полиция, может быть, даже тот самый гравилет, что подлетал ко мне, когда я обходила «свой» участок.
По профессии я не юрист-международник, но не сомневаюсь, что войны порой начинались по куда менее значительным поводам. Я задержала дыхание, напрягла слух до предела и принялась слушать.
Среди полицейских обеих стран тоже не оказалось специалистов по международному праву: обсуждение состоялось шумное и стороны долго не могли прийти к согласию. Имперская полиция требовала выдачи беженца на том основании, что он задержан при «попытке совершения», а британский канадец ссылался (и, по-моему, вполне оправданно) на то, что «попытка совершения» применима лишь к уголовникам, застигнутым на месте преступления, в то время как единственным «преступлением» в данном случае являлся въезд в Британскую Канаду в месте, не предназначенном для въезда, — случай, не подлежащий юрисдикции имперской полиции, так что: «Уберите ваше корыто с британо-канадской территории!»
Легавые из империи многословно принялись выражать свое несогласие, и это разозлило здешних полицейских. Канадец включил мегафон и рявкнул:
— Я арестую вас за вторжение на территорию и в воздушное пространство Британской Канады! Выходите и сдавайтесь! Не пытайтесь сбежать! — После чего имперский гравилет немедленно оторвался от земли, пересек границу в обратном направлении и исчез. Скорее всего канадцы именно этого и добивались.
Я замерла и почти не дышала, потому что теперь у них было полно времени и они могли переключить свое внимание на меня.
Придется признать, что мой товарищ по побегу полностью оплатил мне «пропуск» через «забор»: меня не стали искать. Наверняка он-то видел, как я нырнула в рощу, но… Вряд ли меня засекла патрульная служба. Конечно, брешь в «заборе» тут же вызывает сигнал тревоги в полицейских участках по обе стороны границы, это срабатывает обычная электронная защита, действующая даже на случайное задевание «забора» какими-нибудь посторонними предметами, например, упавшим деревом. Потому-то я так торопилась.
Однако, чтобы сосчитать количество проникших в брешь тел, излучающих тепло, нужна совсем иная электроника. Не такая уж сложная, но дорогостоящая, и потому совершенно необязательная. Итак, мой неизвестный напарник не настучал на меня, и… никто не стал меня искать. Через некоторое время прибыла вызванная британо-канадским гравилетом ремонтная команда: я видела, как они подобрали мой пояс с инструментами, от которого я избавилась на бегу. Когда они отбыли, другая команда — со стороны империи — прибыла к своей стороне «забора»: они проверили, как произведен ремонт, и убралась восвояси.
Мне стало интересно, как все обернулось с поясами. Когда мой бывший пленник сдавался британо-канадской полиции, я не помню, чтобы на нем был пояс. Думаю, ему пришлось снять его, чтобы пролезть сквозь дыру в «заборе» — дыра была точно для Фрайди, а для него, наверно, узковата.
Что же произошло? А вот что: канадцы видели один пояс на их стороне, а имперские легавые — тоже один на своей стороне. Ни у той, ни у другой стороны нет причин подозревать, что какой-то второй бедолага пролез через дыру… Пока мой бывший пленник держит рот на замке.
Довольно мило с его стороны, как мне кажется. Большинство мужчин не упустили бы шанс поквитаться за то, что их «погладили» так, как я его.
* * *
Я просидела в этой роще, пока не стемнело, — тринадцать утомительных часов. Мне не очень-то хотелось, чтобы меня кто-нибудь засек, пока я не найду Жанет (а если повезет, и Жана): зачем нелегальному иммигранту лишняя реклама? День тянулся долго, но еще давным-давно мой инструктор-гуру по самоконтролю лучшим образом обучил меня, как бороться с голодом, жаждой и скукой, оставаясь при этом спокойной, внимательной и готовой ко всему.Когда полностью стемнело, я вышла из своего укрытия. Местность я знала лишь по карте, но этого было достаточно, поскольку карту я изучила основательно двумя неделями раньше, в доме у Жанет. Впереди меня ждали не такие уж большие трудности: пешая прогулка примерно в сто десять километров. Это расстояние нужно преодолеть ни кем не замеченной и до рассвета. Не очень сложная задача.
Маршрут тоже довольно простой. Я должна двигаться на восток, пока не выйду на прямую трассу из Ланкастера (империя) в Ла-Рошель (Британская Канада), а там — до официального пограничного порта (с этой стороны). Далее на север, к пригородам Виннипега, обойти город слева и выйти на трассу север-юг, ведущую в порт. Оттуда Стонуолл совсем уже неподалеку, а значит, и дворец семейства Тормей. Последняя часть пути была самой трудной, потому что знала я ее не по карте, а лишь по сравнительно недавней поездке в веселой компании и в шикарном ландо, запряженном Черной Красоткой и Дьяволом.
Когда я подошла к внешним воротам замка Тормеев, уже светало. Я порядочно вымоталась, но была в неплохой форме: в принципе я могу выдержать двадцатичетырехчасовой марш-бросок трусцой, если это необходимо (я проделывала это на тренировках). Правда, ныли ноги и очень хотелось пить, так что кнопку звонка я нажала с радостным облегчением.
Немедленно у меня над головой раздался голос:
— Говорит капитан Жан Тормей. Это запись. Дом охраняется виннипегской компанией «Волчья стража, лимитед». Я пользуюсь услугами этой фирмы, потому что ее репутация общеизвестна: «волки» всегда рады нажать на курок, чтобы отличиться, и защищают интересы своих клиентов с большим рвением. Все звонки, адресованные в этот дом, будут зарегистрированы, почта доставлена. Благодарю за внимание!
Нет, это я благодарю тебя, Жан! Черт!.. Черт-черт-черт!!! Ну, почему я решила, что они должны сидеть дома? Просто я не позволяла себе допустить, что они могут уехать. Как говорят в таких случаях спецы-психоаналитики, я просто «дошла»: после потери новозеландской семьи, потери Босса (может, он уже мертв) семейство Тормеев в моем сознании трансформировалось в «мой дом», а Жанет — в мою мать, которой у меня никогда не было.
Мне страстно захотелось очутиться на ферме у Хантеров, под теплым и заботливым крылышком миссис Хантер… Или в Виксберге — полечить одиночество Джорджем…
Между тем всходило солнце, скоро на дорогах станет людно, а я… Я была здесь незваным чужаком, прибывшим сюда нелегально, со скудной мелочью в британо-канадской валюте в кармане, с туманом в голове от усталости, недосыпа и жажды, и… И при этом мне меньше всего хотелось быть кем-то замеченной, вытащенной на свет Божий и подвергнутой разнообразным расспросам.
Однако трудностей в выборе вариантов у меня не было — выход был один-единственный: я должна по-звериному заползти в какую-нибудь нору, причем быстро, пока на дорогах никого нет.
Вокруг Виннипега маловато лесов, но я вспомнила, что слева от главной трассы, как раз позади дома Тормеев, оставалось несколько гектаров дикой, ничейной земли — прямо под холмом, на котором Жанет выстроила свой дворец. Завидев вдали молочный фургон, я не стала мешкать, и, сойдя с дороги, нырнула в кусты.
Идти было очень неудобно, вскоре я стала прыгать «с кочки на кочку» и буквально продираться сквозь колючие заросли. Но тут впереди замаячило кое-что получше леса — маленький ручеек, такой узкий, что я могла легко перешагнуть через него… Что я и сделала, но не раньше, чем напилась всласть. Чистый? Наверняка нет, но я об этом не задумывалась, потому что благодаря своему необычному появлению на свет могла не бояться большинства инфекций. Вода пахла свежестью и, напившись вволю, я почувствовала себя значительно лучше — физически, но не избавилась от тоски на сердце.
Я шла все дальше и дальше в поисках места, где не только смогу укрыться от посторонних глаз, но и рискнуть хоть немного поспать — последний раз я спала шесть часов и было это двое суток назад. Трудность поиска такого местечка вблизи большого города состоит в том, что здесь очень часто снуют отряды скаутов и вы можете не заметить их, пока они не наступят вам на физиономию. Поэтому я искала не просто безопасное место, а такое, куда не ступит нога человека.
И я нашла его. Выбоина прямо на крутой стене оврага, прикрытая колючим кустарником. У меня ушло минут десять на то, чтобы отыскать ее — вход в пещеру загораживал еще и обломок скалы, торчавший здесь, наверно, с самого Ледникового периода. Однако, приглядевшись к этому обломку, я обнаружила, что он не такой уж древний. На то, чтобы найти удобную для пальцев зацепку, ушло тоже минут десять, а потом… Он очень легко и просто отъехал в сторону. Я быстренько нырнула внутрь и задвинула обломок за собой — на прежнее место… Вокруг было совершенно темно, если не считать светящихся в воздухе букв: ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ — УБИРАЙТЕСЬ ПРОЧЬ.
Я замерла и задумалась. Жанет говорила мне, что устройство, отключающее смертельные ловушки, находится где-то неподалеку от входа. Но насколько неподалеку? И как оно замаскировано?