Ее подруга взглядом умоляла Диану простить эксцентричность поведения леди Майклс.
– Два, говоришь? Обещающее начало. Думаю, что ты не скажешь мне, конечно, кто они такие. Ну и правильно, сама узнаю. Я очень мудро сделала, что пригласила тебя сюда на открытие сезона. Фейерверк тут точно будет, а я обожаю фейерверки!
– Почему ты так говоришь, тетя? – спросила Диана, обрадовавшись, что можно сменить тему и обсудить домашние дела.
– Это я сказала так Полли на свадьбе твоей сестры. Энн похожа на молоко со сметаной, но ты, Диана, совсем другая. Я хорошо помню твой темперамент!
Она кашлянула, а Диана попыталась проанализировать свой характер.
– Мы позаботимся о вечерах, приемах и разном прочем, чтобы тебя заметили, – продолжала леди Майклс, махнув рукой и приказывая убрать кроличий паштет, но постучав пальцем по бокалу, чтобы его наполнили снова.
Диана находила ее манеру вести себя за столом ужасной. Она начала уже симпатизировать бедной Полли. Своей подруге леди Майклс, не дожидаясь конца обеда, велела быть готовой приступить к составлению, как она выразилась, «плана кампании».
У Дианы сразу возникло чувство, что ею манипулируют. Она хотела, чтобы ее мать поскорее остановила эту леди и чтобы только она отвечала за успех первого сезона Дианы.
– Конечно, сейчас в Лондон еще съехались не все, – сказала леди Майклс, когда они перешли в гостиную. – Главное начнется в мае. Но это даже хорошо. У тебя есть время попривыкнуть и пообтереться. – Она похлопала Диану по ладошке. – Не бойся, Ди! Твоя тетя Эмма знает, что к чему. С моей помощью ты придешь к финишу первая. И сама не заметишь!
Диана прыснула со смеху, думая, что, может, правильнее потупить стыдливо глаза. Когда она на следующее утро рассказала об этом разговоре своей матери, миссис Трэвис покачала головой.
– Тетю Эмму нужно постоянно сдерживать, Диана. Я за ней присмотрю. Надо же так – сравнить тебя со скаковой лошадью! – Она посмотрела внимательно в глаза дочери и нежно добавила: – Тебя никто не торопит, моя дорогая. Единственное мое желание, это чтобы твой брак был счастливым – как и мой. Если ты не встретишь джентльмена, которого полюбишь всем сердцем, то нечего и думать о каком-нибудь просто подходящем. В таком случае тебе нужно вернуться домой в Кромптон, что бы там ни говорила тебе тетя Эмма.
Действительно, мать имела серьезную беседу с тетей, и леди Майклс немного утихомирилась, хотя часто бормотала себе под нос, что нечего ждать рыцаря в сияющих доспехах или верить, что из лягушки выпрыгнет молодой красавец, мол, это только сказки, а в жизни так не бывает, если человеку немного не помочь. Или посреди какого-нибудь разговора она могла вдруг сказать:
– А я вот думаю… лорд Графтон, а? Из хорошей семьи… Правда, вдовец. Может, граф Уэйн? Но ему всего девятнадцать лет… Фи!
Диана постепенно привыкла к этому. Леди Майклс кивала и подмигивала всякий раз, когда Диану представляли тому или другому симпатичному молодому человеку. Миссис Трэвис иногда сопровождала их на приемы, но чаще оставалась с мужем. Лондонский врач, который осматривал его, заявил, что он удовлетворен состоянием пациента и что лечение, которое было прописано ему в Истхеме, совершенно правильно. Он сказал мистеру Трэвису, что боль пройдет со временем, и рекомендовал съездить на водный курорт в Танбридж-Уэли.
Диана и ее мать вздохнули с облегчением. Но по-прежнему миссис Трэвис оставалась дома с мужем, а Диана ездила на вечера со своей тетей. Диана сомневалась, будет ли ее брак таким же счастливым, как у матери, и не могла не завидовать ей.
Временами она думала о герцоге. Интересно, он еще в Лондоне или уже вернулся в Клэр-Корт? Не то чтобы это имело для нее какое-то значение, но она всегда, войдя в гостиную или в театр, оглядывалась, зная, что обязательно заметит высокую фигуру герцога. Обнаружив за собой такую привычку, она подумала, что желает подобным способом избежать его.
Герцога не было в городе. Прибыв сюда, Клэр в первую очередь постарался уладить дело лорда Барретта. Оказалось, что тот действительно соблазнил невинную девушку, пообещав жениться на ней.
Чонси уверял герцога, что мисс Бэгли и так хорошо знала, на что он ей намекал. Он клялся, что скандал раздула ее мать.
– Ты же знаешь меня, Уильям! Слово Барретта! Кому, как не тебе, известно, что я не мог произнести слова «брак». И Батшеба прекрасно понимала…
– Батшеба? – перебил его герцог, слегка удивленный. – Батшеба Бэгли?
– Батшеба Наоми, – произнес лорд Барретт. – Ее мать обожает библейские имена.
Герцог рассмеялся, и Барретт обиженно проговорил:
– Могло быть и хуже! Одну из ее сестер зовут Саломея.
Немного успокоившись, Клэр сказал:
– И сколько раз я должен повторять тебе, Чонси, чтобы ты не лез куда не следует? В твоем кругу, где тебя все знают, этого бы не случилось, потому что к твоим слабостям относятся с пониманием. Я почти ясно вижу всю семью этой девушки из среднего класса, всех ее братьев и сестер, ее добропорядочную мамашу и послушного прихожанина отца. Все очень гордые и честные. Как ты мог забыться, Чонси?
Лорд Барретт повесил голову и грустно жевал свой ус цвета спелой пшеницы.
Лорду Барретту было двадцать пять лет. Он был среднего роста и очень худой. С его слегка выпуклыми голубыми глазами, бледным лицом и светлыми волосами, которые уже начинали редеть, он напоминал скорее торговца рыбой, чем известного соблазнителя. И это несмотря на то, что на нем был дорогой и модный костюм.
Но Чонси Барретт тем и отличался, что у него была только одна страсть – женщины. Он перелетал с одного прекрасного цветка на другой, стараясь выпить как можно больше сладкого нектара. Пока позволяет возраст и хватает страсти. Всю свою жизнь он посвятил этой цели и, надо быть справедливым по отношению к этому джентльмену, осуществлял ее весьма успешно. Молодые вдовы, дебютантки и дамы полусвета, все они, стоило им только увидеть его, бросались за ним в погоню, а он с удовольствием становился их легкой добычей. Даже маленькие девочки в парке тянули к нему из колясочек свои пухлые ручки. Герцога часто удивлял этот феноменальный успех, которым пользовался Чонси у прекрасного пола, и однажды Клэр спросил своего друга лорда Эванса, что он думает о причине такой притягательности.
– Не имею ни малейшего понятия, дорогой мой, – признался лорд Эванс, нахмурив в задумчивости брови. – Должно быть, какой-нибудь запах. Как у жуков, ты знаешь. Ха, если бы я мог закупорить этот запах в бутылку, я нажил бы себе состояние!
После долгих переговоров с адвокатами, после многих писем оказалось, что надо ехать в Глазго. Там Клэр должен встретиться с матерью красавицы Батшебы и обсудить последние условия освобождения Чонси.
Герцог вздохнул. Все это было очень неприятно и оборачивалось громадными тратами. Впрочем, это ничего не значило для Чонси, который был одним из богатейших людей в Англии.
Но герцога раздражало совсем другое, а именно то, что вся эта процедура могла затянуться неизвестно на сколько времени, тогда как он не хотел терять сейчас ни минуты. Он страстно желал вернуться домой и поскорее увидеть Диану Трэвис.
Он уже давно находился в городе, однако до сих пор не получил от нее ни одного письма. Он переживал и страшно волновался. И ему была ненавистна сама мысль покидать сейчас Лондон, когда вот-вот, может быть, на следующее утро, мог прийти ответ от нее на его любовное послание, в котором он молил ее о прощении. Но он был главой семьи, и у него не было выбора. Сделав распоряжение насчет того, чтобы корреспонденцию ему пересылали по другому адресу, герцог, опечаленный и мрачный, отбыл в Шотландию.
Как только он здесь очутился, он сразу же твердо себе пообещал, что больше никогда его ноги тут не будет. Мать мисс Бэгли оказалась именно той особой, которую он себе представлял, и даже много, много хуже. Прямая и непоколебимая, она знала отлично, чего добивается. И она была так сурова, что сразу стало ясно – дело может еще и осложниться.
Герцог также имел честь познакомиться и с самой прекрасной Батшебой. Он услышал из ее бесподобных уст версию этой истории. Она говорила, раскрывая свои губки, похожие на лепестки розы, а из ее фиалковых глаз капали слезы, как утренние росинки… Она лепетала, что никогда бы не позволила себе… она, конечно, слышала, как он говорил ей… она смела надеяться… да, она уверена, что он произносил такие обещания… И еще другие сантименты, от которых герцог крепче сжимал челюсти, сдерживая растущую в нем злость. А миссис Бэгли, наоборот, сверкала глазами от злобного удовлетворения.
Наконец дело было улажено, и Клэр возвращался домой. Он удивлялся, почему нет никаких известий от Дианы. Теперь он был совершенно свободен и хотел выяснить раз и навсегда, что за проблема мешает им все это время.
Когда он в конце концов приехал в Клэр-Корт поздно вечером, его ждали невеселые новости: мать только что поправилась после тяжелой болезни, сестра на грани полного истощения слегла в постель, а мисс Диана Трэвис упорхнула из Стаффорд-Холла.
Он попытался расспросить свою сестру, но Эмили ничем не смогла ему помочь.
– Все сообщение со Стаффорд-Холлом прервано, Уильям, – сказала она. – Мама так болела, что не хотела никого принимать. Я каждый день собиралась написать тебе письмо, чтобы ты знал, но у меня не было ни секунды свободного времени. К нам никто не приезжал. Даже Корнелия. Но что касается этой леди, то я бы даже рада ее не видеть. Конечно, до нас доходили кое-какие новости. Одна из них – что мисс Трэвис уехала домой. Кажется, что-то случилось с ее отцом. Извини, Уильям. Мне просто не хватило сил за всем уследить.
Клэр поцеловал сестру и приказал ей отдыхать. За ужином у него с матерью состоялся короткий и неприятный разговор. Клэр попросил герцогиню не использовать больше Эмили и не беспокоить ее, пока она как следует не отдохнет. Герцог решил отослать леди Эмили к друзьям, где она будет вне досягаемости для бесконечных и неуемных требований ее матери.
Нетрудно было предположить, какое впечатление произведут на вдову его слова. Она немедленно снова слегла в постель.
Так что герцог смог покинуть Клэр-Корт лишь неделю спустя, слегка залечив раненое самолюбие матери и устроив за это время поездку Эмили. Сестру согласилась принять тетя Барретт. У него также состоялась очень интересная беседа с Корнелией, которую мать успела пригласить в последний день его пребывания в Клэр-Корте.
Не моргнув глазом и без запинки Корнелия ответила на все его вопросы о судьбе Дианы.
– Да, она вернулась в Истхем, – сказала Корнелия. – Я подозреваю, дорогой Клэр, что она решила принять предложение Роджера и выйти за него замуж. Мы все очень рады за нее. Мне кажется, что они друг другу очень подходят. Прекрасная пара! Диана вряд ли могла бы рассчитывать на лучшее, я совершенно уверена.
Именно в этот момент Корнелия вспомнила, как Энн рассказала ей о том, что Роджер сделал предложение Диане. Корнелия была тогда просто в ярости. Они все сговорились, что ли? И Роджер тоже! Это было уже слишком. Какая-то маленькая провинциалка увела ее обоих кавалеров!
Корнелия считала несомненной удачей, что ей удалось перехватить любовное письмо и сжечь его, и она радовалась, что это сделала! Она думала, что вряд ли кто-нибудь сможет уличить ее во лжи. Члены семьи Трэвисов были редкими гостями в Лондоне. И если когда-то выяснится, что Диана не собиралась выходить замуж за Роджера Мэйтлэнда, это уже не будет иметь никакого значения. Потому что к тому времени Корнелия станет герцогиней и хозяйкой Клэр-Корта.
Лицо герцога потемнело. А старая вдова только поддакнула Корнелии:
– Вполне подходящая пара. Я и не представляла, что эта мисс… мисс?.. так удачно выйдет замуж.
– Роджер Мэйтлэнд? – переспросил герцог, очень аккуратно поставив свою чашку.
– Он самый! – заверила его Корнелия. – И наша Диана, оказывается, была хитрой кошечкой! Никто даже и не догадывался, что она охотилась за Роджером.
Она весело засмеялась и тут же мудро переменила тему, заговорив о предстоящем сезоне в Лондоне и о том, что она сама собиралась поехать в город не далее как через месяц. Герцог рассеянно сказал, что будет рад увидеть ее там, затем извинился и вышел, а женщины имели все причины, чтобы улыбаться и заговорщицки подмигивать друг другу.
Смущенный, злой и расстроенный Уильям Роулингс вернулся в Лондон. Значит, Эмили все-таки ошибалась, а он был прав. Конечно, Диана и Роджер обнимались тем вечером в библиотеке! Но почему Диана соврала – зачем она это отрицала?
Ему не верилось, что Диана могла показать его письмо Мэйтлэнду, даже если она не собиралась выходить за него замуж. По крайней мере, он надеялся на это. В последнее время он что-то часто стал ошибаться во всем.
Теперь стало понятно, почему от нее не было писем. И он не знал, что же ему теперь делать. Если Диана предпочитает Роджера Мэйтлэнда, он не сможет силой заставить ее выйти за него замуж.
Он чувствовал какую-то непонятную пустоту… Найти любимую и затем совершенно неожиданно ее потерять! Конечно, он вспомнил, как Диана говорила ему, что не любит его и никогда не станет герцогиней Клэр. Но он, гордый и уверенный в своем успехе, отказывался поверить в свое поражение. Что ж, теперь он не только унижен, но и поражен.
Он винил во всем Чонси и его приключения. Если бы он не потратил столько времени, вытаскивая своего кузена из любовной переделки, он смог бы увидеться с Дианой и убедить, чтобы она переменила свое решение. Теперь было слишком поздно.
Вечером герцог был очень резок и груб с прислугой. Только отличный ужин слегка улучшил его настроение. Клэр послал письмо лорду Эвансу, в котором извинялся и говорил, что не сможет к нему приехать, а затем удалился в библиотеку, прихватив с собой бутылку бренди как средство от грустных мыслей.
А в это время всего в полумиле от него мисс Диана Трэвис делала реверанс лорду Эвансу, который, получив отказ герцога, все-таки решил устроить прием без него. Диана сомневалась, должна ли она, хотя бы просто из вежливости, спросить про герцога, так как знала, что лорд Эванс один из его ближайших друзей.
Прежде чем она успела это сделать, ее поспешила увести за собой леди Майклс. Она зашептала ей на ухо, что хотя Пьерпонт Эванс имеет отличную родословную, но всем известно, что он настолько умен, что предпочитает жениться на деньгах, а поэтому нет никакого смысла ее племяннице расточать на него свои улыбки.
8
– Два, говоришь? Обещающее начало. Думаю, что ты не скажешь мне, конечно, кто они такие. Ну и правильно, сама узнаю. Я очень мудро сделала, что пригласила тебя сюда на открытие сезона. Фейерверк тут точно будет, а я обожаю фейерверки!
– Почему ты так говоришь, тетя? – спросила Диана, обрадовавшись, что можно сменить тему и обсудить домашние дела.
– Это я сказала так Полли на свадьбе твоей сестры. Энн похожа на молоко со сметаной, но ты, Диана, совсем другая. Я хорошо помню твой темперамент!
Она кашлянула, а Диана попыталась проанализировать свой характер.
– Мы позаботимся о вечерах, приемах и разном прочем, чтобы тебя заметили, – продолжала леди Майклс, махнув рукой и приказывая убрать кроличий паштет, но постучав пальцем по бокалу, чтобы его наполнили снова.
Диана находила ее манеру вести себя за столом ужасной. Она начала уже симпатизировать бедной Полли. Своей подруге леди Майклс, не дожидаясь конца обеда, велела быть готовой приступить к составлению, как она выразилась, «плана кампании».
У Дианы сразу возникло чувство, что ею манипулируют. Она хотела, чтобы ее мать поскорее остановила эту леди и чтобы только она отвечала за успех первого сезона Дианы.
– Конечно, сейчас в Лондон еще съехались не все, – сказала леди Майклс, когда они перешли в гостиную. – Главное начнется в мае. Но это даже хорошо. У тебя есть время попривыкнуть и пообтереться. – Она похлопала Диану по ладошке. – Не бойся, Ди! Твоя тетя Эмма знает, что к чему. С моей помощью ты придешь к финишу первая. И сама не заметишь!
Диана прыснула со смеху, думая, что, может, правильнее потупить стыдливо глаза. Когда она на следующее утро рассказала об этом разговоре своей матери, миссис Трэвис покачала головой.
– Тетю Эмму нужно постоянно сдерживать, Диана. Я за ней присмотрю. Надо же так – сравнить тебя со скаковой лошадью! – Она посмотрела внимательно в глаза дочери и нежно добавила: – Тебя никто не торопит, моя дорогая. Единственное мое желание, это чтобы твой брак был счастливым – как и мой. Если ты не встретишь джентльмена, которого полюбишь всем сердцем, то нечего и думать о каком-нибудь просто подходящем. В таком случае тебе нужно вернуться домой в Кромптон, что бы там ни говорила тебе тетя Эмма.
Действительно, мать имела серьезную беседу с тетей, и леди Майклс немного утихомирилась, хотя часто бормотала себе под нос, что нечего ждать рыцаря в сияющих доспехах или верить, что из лягушки выпрыгнет молодой красавец, мол, это только сказки, а в жизни так не бывает, если человеку немного не помочь. Или посреди какого-нибудь разговора она могла вдруг сказать:
– А я вот думаю… лорд Графтон, а? Из хорошей семьи… Правда, вдовец. Может, граф Уэйн? Но ему всего девятнадцать лет… Фи!
Диана постепенно привыкла к этому. Леди Майклс кивала и подмигивала всякий раз, когда Диану представляли тому или другому симпатичному молодому человеку. Миссис Трэвис иногда сопровождала их на приемы, но чаще оставалась с мужем. Лондонский врач, который осматривал его, заявил, что он удовлетворен состоянием пациента и что лечение, которое было прописано ему в Истхеме, совершенно правильно. Он сказал мистеру Трэвису, что боль пройдет со временем, и рекомендовал съездить на водный курорт в Танбридж-Уэли.
Диана и ее мать вздохнули с облегчением. Но по-прежнему миссис Трэвис оставалась дома с мужем, а Диана ездила на вечера со своей тетей. Диана сомневалась, будет ли ее брак таким же счастливым, как у матери, и не могла не завидовать ей.
Временами она думала о герцоге. Интересно, он еще в Лондоне или уже вернулся в Клэр-Корт? Не то чтобы это имело для нее какое-то значение, но она всегда, войдя в гостиную или в театр, оглядывалась, зная, что обязательно заметит высокую фигуру герцога. Обнаружив за собой такую привычку, она подумала, что желает подобным способом избежать его.
Герцога не было в городе. Прибыв сюда, Клэр в первую очередь постарался уладить дело лорда Барретта. Оказалось, что тот действительно соблазнил невинную девушку, пообещав жениться на ней.
Чонси уверял герцога, что мисс Бэгли и так хорошо знала, на что он ей намекал. Он клялся, что скандал раздула ее мать.
– Ты же знаешь меня, Уильям! Слово Барретта! Кому, как не тебе, известно, что я не мог произнести слова «брак». И Батшеба прекрасно понимала…
– Батшеба? – перебил его герцог, слегка удивленный. – Батшеба Бэгли?
– Батшеба Наоми, – произнес лорд Барретт. – Ее мать обожает библейские имена.
Герцог рассмеялся, и Барретт обиженно проговорил:
– Могло быть и хуже! Одну из ее сестер зовут Саломея.
Немного успокоившись, Клэр сказал:
– И сколько раз я должен повторять тебе, Чонси, чтобы ты не лез куда не следует? В твоем кругу, где тебя все знают, этого бы не случилось, потому что к твоим слабостям относятся с пониманием. Я почти ясно вижу всю семью этой девушки из среднего класса, всех ее братьев и сестер, ее добропорядочную мамашу и послушного прихожанина отца. Все очень гордые и честные. Как ты мог забыться, Чонси?
Лорд Барретт повесил голову и грустно жевал свой ус цвета спелой пшеницы.
Лорду Барретту было двадцать пять лет. Он был среднего роста и очень худой. С его слегка выпуклыми голубыми глазами, бледным лицом и светлыми волосами, которые уже начинали редеть, он напоминал скорее торговца рыбой, чем известного соблазнителя. И это несмотря на то, что на нем был дорогой и модный костюм.
Но Чонси Барретт тем и отличался, что у него была только одна страсть – женщины. Он перелетал с одного прекрасного цветка на другой, стараясь выпить как можно больше сладкого нектара. Пока позволяет возраст и хватает страсти. Всю свою жизнь он посвятил этой цели и, надо быть справедливым по отношению к этому джентльмену, осуществлял ее весьма успешно. Молодые вдовы, дебютантки и дамы полусвета, все они, стоило им только увидеть его, бросались за ним в погоню, а он с удовольствием становился их легкой добычей. Даже маленькие девочки в парке тянули к нему из колясочек свои пухлые ручки. Герцога часто удивлял этот феноменальный успех, которым пользовался Чонси у прекрасного пола, и однажды Клэр спросил своего друга лорда Эванса, что он думает о причине такой притягательности.
– Не имею ни малейшего понятия, дорогой мой, – признался лорд Эванс, нахмурив в задумчивости брови. – Должно быть, какой-нибудь запах. Как у жуков, ты знаешь. Ха, если бы я мог закупорить этот запах в бутылку, я нажил бы себе состояние!
После долгих переговоров с адвокатами, после многих писем оказалось, что надо ехать в Глазго. Там Клэр должен встретиться с матерью красавицы Батшебы и обсудить последние условия освобождения Чонси.
Герцог вздохнул. Все это было очень неприятно и оборачивалось громадными тратами. Впрочем, это ничего не значило для Чонси, который был одним из богатейших людей в Англии.
Но герцога раздражало совсем другое, а именно то, что вся эта процедура могла затянуться неизвестно на сколько времени, тогда как он не хотел терять сейчас ни минуты. Он страстно желал вернуться домой и поскорее увидеть Диану Трэвис.
Он уже давно находился в городе, однако до сих пор не получил от нее ни одного письма. Он переживал и страшно волновался. И ему была ненавистна сама мысль покидать сейчас Лондон, когда вот-вот, может быть, на следующее утро, мог прийти ответ от нее на его любовное послание, в котором он молил ее о прощении. Но он был главой семьи, и у него не было выбора. Сделав распоряжение насчет того, чтобы корреспонденцию ему пересылали по другому адресу, герцог, опечаленный и мрачный, отбыл в Шотландию.
Как только он здесь очутился, он сразу же твердо себе пообещал, что больше никогда его ноги тут не будет. Мать мисс Бэгли оказалась именно той особой, которую он себе представлял, и даже много, много хуже. Прямая и непоколебимая, она знала отлично, чего добивается. И она была так сурова, что сразу стало ясно – дело может еще и осложниться.
Герцог также имел честь познакомиться и с самой прекрасной Батшебой. Он услышал из ее бесподобных уст версию этой истории. Она говорила, раскрывая свои губки, похожие на лепестки розы, а из ее фиалковых глаз капали слезы, как утренние росинки… Она лепетала, что никогда бы не позволила себе… она, конечно, слышала, как он говорил ей… она смела надеяться… да, она уверена, что он произносил такие обещания… И еще другие сантименты, от которых герцог крепче сжимал челюсти, сдерживая растущую в нем злость. А миссис Бэгли, наоборот, сверкала глазами от злобного удовлетворения.
Наконец дело было улажено, и Клэр возвращался домой. Он удивлялся, почему нет никаких известий от Дианы. Теперь он был совершенно свободен и хотел выяснить раз и навсегда, что за проблема мешает им все это время.
Когда он в конце концов приехал в Клэр-Корт поздно вечером, его ждали невеселые новости: мать только что поправилась после тяжелой болезни, сестра на грани полного истощения слегла в постель, а мисс Диана Трэвис упорхнула из Стаффорд-Холла.
Он попытался расспросить свою сестру, но Эмили ничем не смогла ему помочь.
– Все сообщение со Стаффорд-Холлом прервано, Уильям, – сказала она. – Мама так болела, что не хотела никого принимать. Я каждый день собиралась написать тебе письмо, чтобы ты знал, но у меня не было ни секунды свободного времени. К нам никто не приезжал. Даже Корнелия. Но что касается этой леди, то я бы даже рада ее не видеть. Конечно, до нас доходили кое-какие новости. Одна из них – что мисс Трэвис уехала домой. Кажется, что-то случилось с ее отцом. Извини, Уильям. Мне просто не хватило сил за всем уследить.
Клэр поцеловал сестру и приказал ей отдыхать. За ужином у него с матерью состоялся короткий и неприятный разговор. Клэр попросил герцогиню не использовать больше Эмили и не беспокоить ее, пока она как следует не отдохнет. Герцог решил отослать леди Эмили к друзьям, где она будет вне досягаемости для бесконечных и неуемных требований ее матери.
Нетрудно было предположить, какое впечатление произведут на вдову его слова. Она немедленно снова слегла в постель.
Так что герцог смог покинуть Клэр-Корт лишь неделю спустя, слегка залечив раненое самолюбие матери и устроив за это время поездку Эмили. Сестру согласилась принять тетя Барретт. У него также состоялась очень интересная беседа с Корнелией, которую мать успела пригласить в последний день его пребывания в Клэр-Корте.
Не моргнув глазом и без запинки Корнелия ответила на все его вопросы о судьбе Дианы.
– Да, она вернулась в Истхем, – сказала Корнелия. – Я подозреваю, дорогой Клэр, что она решила принять предложение Роджера и выйти за него замуж. Мы все очень рады за нее. Мне кажется, что они друг другу очень подходят. Прекрасная пара! Диана вряд ли могла бы рассчитывать на лучшее, я совершенно уверена.
Именно в этот момент Корнелия вспомнила, как Энн рассказала ей о том, что Роджер сделал предложение Диане. Корнелия была тогда просто в ярости. Они все сговорились, что ли? И Роджер тоже! Это было уже слишком. Какая-то маленькая провинциалка увела ее обоих кавалеров!
Корнелия считала несомненной удачей, что ей удалось перехватить любовное письмо и сжечь его, и она радовалась, что это сделала! Она думала, что вряд ли кто-нибудь сможет уличить ее во лжи. Члены семьи Трэвисов были редкими гостями в Лондоне. И если когда-то выяснится, что Диана не собиралась выходить замуж за Роджера Мэйтлэнда, это уже не будет иметь никакого значения. Потому что к тому времени Корнелия станет герцогиней и хозяйкой Клэр-Корта.
Лицо герцога потемнело. А старая вдова только поддакнула Корнелии:
– Вполне подходящая пара. Я и не представляла, что эта мисс… мисс?.. так удачно выйдет замуж.
– Роджер Мэйтлэнд? – переспросил герцог, очень аккуратно поставив свою чашку.
– Он самый! – заверила его Корнелия. – И наша Диана, оказывается, была хитрой кошечкой! Никто даже и не догадывался, что она охотилась за Роджером.
Она весело засмеялась и тут же мудро переменила тему, заговорив о предстоящем сезоне в Лондоне и о том, что она сама собиралась поехать в город не далее как через месяц. Герцог рассеянно сказал, что будет рад увидеть ее там, затем извинился и вышел, а женщины имели все причины, чтобы улыбаться и заговорщицки подмигивать друг другу.
Смущенный, злой и расстроенный Уильям Роулингс вернулся в Лондон. Значит, Эмили все-таки ошибалась, а он был прав. Конечно, Диана и Роджер обнимались тем вечером в библиотеке! Но почему Диана соврала – зачем она это отрицала?
Ему не верилось, что Диана могла показать его письмо Мэйтлэнду, даже если она не собиралась выходить за него замуж. По крайней мере, он надеялся на это. В последнее время он что-то часто стал ошибаться во всем.
Теперь стало понятно, почему от нее не было писем. И он не знал, что же ему теперь делать. Если Диана предпочитает Роджера Мэйтлэнда, он не сможет силой заставить ее выйти за него замуж.
Он чувствовал какую-то непонятную пустоту… Найти любимую и затем совершенно неожиданно ее потерять! Конечно, он вспомнил, как Диана говорила ему, что не любит его и никогда не станет герцогиней Клэр. Но он, гордый и уверенный в своем успехе, отказывался поверить в свое поражение. Что ж, теперь он не только унижен, но и поражен.
Он винил во всем Чонси и его приключения. Если бы он не потратил столько времени, вытаскивая своего кузена из любовной переделки, он смог бы увидеться с Дианой и убедить, чтобы она переменила свое решение. Теперь было слишком поздно.
Вечером герцог был очень резок и груб с прислугой. Только отличный ужин слегка улучшил его настроение. Клэр послал письмо лорду Эвансу, в котором извинялся и говорил, что не сможет к нему приехать, а затем удалился в библиотеку, прихватив с собой бутылку бренди как средство от грустных мыслей.
А в это время всего в полумиле от него мисс Диана Трэвис делала реверанс лорду Эвансу, который, получив отказ герцога, все-таки решил устроить прием без него. Диана сомневалась, должна ли она, хотя бы просто из вежливости, спросить про герцога, так как знала, что лорд Эванс один из его ближайших друзей.
Прежде чем она успела это сделать, ее поспешила увести за собой леди Майклс. Она зашептала ей на ухо, что хотя Пьерпонт Эванс имеет отличную родословную, но всем известно, что он настолько умен, что предпочитает жениться на деньгах, а поэтому нет никакого смысла ее племяннице расточать на него свои улыбки.
8
Если бы герцог все-таки пошел на этот прием или его друг хотя бы упомянул ему, что он видел у себя мисс Трэвис, то он не так удивился бы несколько дней спустя, когда он оказался на балу у леди Мартин в ее доме на Парк-Лэйн и столкнулся лицом к лицу с Дианой.
– Вы? – прошептала она, побледнев.
– Что? Вы здесь, Диана? – спросил он, не веря своим глазам.
Это было столь необычное приветствие, что леди Майклс, одетая в шикарное шелковое платье пурпурного цвета, сразу же насторожилась. Если она не ошибалась, фейерверк уже готов был выстрелить.
Но Диана не собиралась доставлять своей тете удовольствие по этому поводу. Сделав герцогу реверанс, она попросила Клэра извинить ее. Не ожидая ответа, она направилась прочь от него, гордо подняв голову.
Леди Майклс была вынуждена последовать за ней, а герцог остался стоять с красным лицом и вытянутой вперед рукой, которую он столь царственно подал Диане Трэвис.
Он хотел пойти за ней, поговорить с ней, пригласить ее на танец, но знал отлично, что не может этого сделать. Она снова оборвет все его попытки, если он на них осмелится. Подумав хорошенько, он сообразил, что, вероятнее всего, она приехала в город с целью купить себе здесь красивое свадебное платье. Тогда он внимательно оглядел зал, рассчитывая, что увидит сейчас и Роджера Мэйтлэнда. Однако того нигде не было. Впрочем, жених и не должен до свадьбы всюду сопровождать свою невесту. Действительно, жених понадобится лишь тогда, когда леди выберет себе платья, шляпки и белье и надо будет заплатить за покупки.
Сидя на своем месте в другом конце комнаты, Диана упорно отворачивалась, не желая смотреть на герцога. Он видел, как ее тетя что-то шепчет ей на ухо, а Диана иногда коротко отвечает.
Леди Майклс ничего не оставалось, как прекратить расспросы, но она сказала себе, что обязательно докопается до истины – и очень скоро! Она думала, имеют ли обо всем этом хоть малейшее понятие Сара и Эдвард… Боже мой! Сам герцог Клэр! Все складывалось даже намного лучше, чем она предполагала.
Тетю ничуть не расстроило то, что Клэр больше ни разу не приблизился к Диане. Она также не удивилась, что он никого не пригласил танцевать и очень рано покинул бал. К радости тети, у Дианы хватало партнеров и ее племянница веселилась от души. Она громко смеялась над всеми шутками, которые отпускали ей джентльмены, и, казалось, чудесно проводила время.
Я уверена, сказала себе леди Майклс, что лишь я одна заметила, как Диана снова стала спокойной и тихой, едва только герцог вышел из зала.
Диана была просто в ярости. Она так долго готовилась к встрече с ним и в первый же момент не могла сдержать своих чувств! Да тут еще тетя пристала с расспросами. Но уж теперь-то, когда она знает, что он в городе, Диана постарается не повторить своих ошибок. Она будет холодна и вежлива лишь настолько, чтобы это удовлетворяло требованиям хороших манер.
В который раз меряя шагами свою библиотеку, Клэр решил принять на вооружение подобную же тактику. Леди обещана другому… Клэр не нужен ей. Она может не бояться, что он будет компрометировать ее своим абсолютно нежелательным вниманием. Потому что, по крайней мере, гордость у него еще осталась. Подчеркнутая ледяная вежливость станет отныне линией его поведения с ней.
Он решил увидеться с леди Корнелией, как только она приедет в город. Его мать написала ему, что Корнелия отправилась в город вместе с леди Стаффорд, хотя виконт и его молодая жена, которая находилась в интересном положении, не примут участия в этом сезоне. Клэр почти явственно слышал завистливый вздох своей матери, когда она получила это известие о беременности Энн.
Светское общество не такое уж большое, чтобы герцог и Диана могли долго избегать друг друга.
Они встречались еще несколько раз на приемах, придерживаясь выбранной тактики. Леди Майклс начинала думать, что Клэр все-таки не делал предложения ее племяннице.
Тетя удивлялась, однако, почему такой красивый мужчина совершенно не интересует Диану. Судя по ее тону, ни о какой любви между ними не было и речи. Поклон, реверанс, несколько холодных слов – вот и все, что тетя наблюдала при их встречах.
Хотя однажды на пикнике в Ричмонде герцог оказался рядом с Дианой и не удержался, чтобы не спросить ее о Роджере.
Диана подняла в удивлении бровь.
– Вы говорите о Роджере Мэйтлэнде, сэр? Он у себя дома, в Литлдине. Я уверена, что все здесь с нетерпением ждут, когда он появится в городе.
– Уверен, что вы особенно его ждете, – резко ответил герцог, повернулся круто и ушел.
Ничего не понимая, Диана смотрела ему вслед. Она пыталась строить догадки о том, что он имел в виду? Неужели он хотел напомнить ей ту сцену в библиотеке? Но какое ему теперь до этого дело, если он собрался жениться на Корнелии?
В это время леди Корнелия вместе со своими многочисленными чемоданами и в компании леди Стаффорд приближалась к городу, путешествуя на перекладных.
Молва о ее предстоящей свадьбе с герцогом Клэром уже летела впереди нее. Во всех клубах только и говорили о том, как герцог внимателен к ней и как много времени он проводит в ее обществе.
Корнелия была очень довольна, потому что все это точно соответствовало тому плану, который она задумала.
Она сопровождала свою тетю, а леди Стаффорд хотела нанести визит леди Майклс и повидать находящуюся у нее в гостях мисс Диану Трэвис. Последнее обстоятельство совсем не радовало Корнелию.
По ее мнению, Диана выглядела не очень привлекательно даже в своем модном новом платье, однако больше улыбалась и похоже было на то, что она немного успокоилась. Еще в Стаффорд-Холле Корнелия пыталась ей досадить и подливала масла в огонь, упоминая имя герцога так часто, что Диана с радостью наконец уехала, хотя и подружилась с леди Стаффорд. Эта добрая леди сама отвезла ее домой.
– Мне кажется, что это не очень мудро с твоей стороны, Корнелия, так явно выказывать свои амбиции, – сказала она. – От ухаживаний до алтаря скользкая дорога, так что будь осторожна! И хотя вы с Клэром давно знакомы, но, насколько я знаю, он до сих пор еще не сделал тебе предложения, я не права?
Корнелия была вынуждена согласиться, что предложение герцог ей еще действительно не сделал, но тут же заявила, что это лишь вопрос времени.
Леди Стаффорд вздохнула, искренне желая себе, чтобы она любила свою племянницу немного больше.
С каждым днем город наполнялся знатью, и вскоре сама вдова-герцогиня приехала из своего поместья и остановилась в своем доме на Итон-сквер. Здесь уже находилась ее дочь. Леди Эмили, отдохнув две недели у тети Барретт, чувствовала себя превосходно. Она призналась брату в первый же вечер в их доме, когда герцогиня ушла в гости к друзьям, что уже совершенно забыла, как это прекрасно не думать ни о ком, кроме самой себя – это просто счастье.
Клэр был огорчен. Он не мог предположить до сих пор, что мать регулярно угнетает его сестру. Ведь Эмили не рабыня! Он сказал ей, что обязательно еще раз поговорит с матерью на эту тему.
– Только не сейчас, Уильям, – попросила Эмили. – В городе мне всегда лучше. Здесь столько развлечений! – И неожиданно спросила: – Какие новости о мисс Трэвис?
Брат сразу нахмурился.
– Ты была права, Эм. Мисс Трэвис уже обручена с Роджером Мэйтлэндом. Я узнал об этом еще в Клэр-Корте. Просто не говорил тебе, потому что ты была совершенно вымотана.
– Мне очень жаль слышать такие известия, дорогой. Кто тебе сообщил это?
– Как кто? Корнелия. Неплохо меня проучили, а? Надменный герцог Клэр наконец-то получил увесистую оплеуху.
Он горько засмеялся, а потом поспешил сменить тему. Эмили слушала его, кивая головой. Конечно, новости ее расстроили, потому что она любила мисс Трэвис. Эта девушка очень подходила ее брату и была бы ему хорошей женой.
Единственное, на что Эмили еще надеялась, что он по-прежнему будет избегать эту красавицу Корнелию.
Но герцог даже и не старался этого делать. В конце концов, сказал он себе, если он не может жениться на Диане, то какая разница вообще – на ком жениться?
А Корнелия очень красива и выглядит как герцогиня. Фактически он был уверен в успехе, потому что она сама страстно того желала. И даже если она холодная, – а так оно и есть на самом деле, – что ж, для него это не имеет значения. Даже наоборот, он предпочитал, чтобы так и было. Потому что он знал, что никогда не сможет жениться на девушке, которая обожала бы его и хотела взамен ответной любви. У него не осталось любви для кого-нибудь еще. Всю свою любовь он отдал Диане.
Однако он по-прежнему не произнес еще главных слов, хотя Корнелия и весь Лондон ждали, когда он это сделает. Что-то его удерживало. Он упорно молчал, когда ситуация позволяла вроде бы сказать, заставляя Корнелию снова и снова изобретать во множестве эти ситуации.
Герцог продолжал наблюдать за Дианой. Она же вовсю флиртовала со своими кавалерами. Он цинично думал, что если бы он был на месте Роджера Мэйтлэнда, то в одну секунду отправил бы всех этих красавчиков подальше от города, а Диане прочитал бы лекцию, как ей следует вести себя впредь.
Как-то вечером он катался с Корнелией по Гайд-Парку и случайно заметил Диану, прогуливающуюся с одним из братьев Фоллеттов. Он холодно кивнул, когда карета проезжала мимо них. Корнелия улыбнулась и помахала рукой.
– Меня удивляет, почему Мэйтлэнд позволяет Диане встречаться с другими мужчинами, – заметил он довольно свирепо.
– А что в этом страшного, Клэр? – спросила его Корнелия, широко раскрыв свои карие глаза. – Уверена, что ей ничто не грозит. Эти братья Фоллетты еще совсем мальчишки. Кроме того – безопасность в количестве, вы знаете.
– Но вчера, например, она дважды танцевала с Перси Ноттингемом.
Леди Корнелия не могла удержаться от вздоха. Клэр все еще думал о Диане. Требовались немедленные и эффективные действия. Она нежно погладила его по руке.
– Мой дорогой Клэр, – пробормотала она, – не считайте меня слишком смелой, но я хотела просить вас об одной вещи… Не могли бы мы остаться наедине? У меня есть кое-что… я имею в виду, я должна вам сказать… пожалуйста, милый Клэр!
– Мы уже сейчас наедине, – сказал он, кланяясь леди Джерси и ее компании.
Корнелия обиженно замолчала. Тогда он повернулся с улыбкой к ней.
– Когда весь Лондон на нас смотрит! Нет, я имею в виду действительно наедине, – проговорила она.
Она сжала его руку, и Клэр едва успел сдержать горячую упряжку.
– Спокойно, Корнелия, – предупредил он. – Эти лошади еще не привыкли к городу и могут понести.
Грум за ними скривил губы в презрительной усмешке, возмущенный женской глупостью.
Клэр сделал полный круг по парку. Дианы нигде не было видно. И тогда он решился и остановил упряжку. Грум сразу подошел к лошадям.
– Хорошо, Корнелия, давайте пройдемся, и вы мне скажете, что у вас на уме. Попридержи их, Том.
Грум кивнул и поправил свою кепку, усмехаясь про себя. Даже дурак бы понял, что у этой леди на уме!
– Вы? – прошептала она, побледнев.
– Что? Вы здесь, Диана? – спросил он, не веря своим глазам.
Это было столь необычное приветствие, что леди Майклс, одетая в шикарное шелковое платье пурпурного цвета, сразу же насторожилась. Если она не ошибалась, фейерверк уже готов был выстрелить.
Но Диана не собиралась доставлять своей тете удовольствие по этому поводу. Сделав герцогу реверанс, она попросила Клэра извинить ее. Не ожидая ответа, она направилась прочь от него, гордо подняв голову.
Леди Майклс была вынуждена последовать за ней, а герцог остался стоять с красным лицом и вытянутой вперед рукой, которую он столь царственно подал Диане Трэвис.
Он хотел пойти за ней, поговорить с ней, пригласить ее на танец, но знал отлично, что не может этого сделать. Она снова оборвет все его попытки, если он на них осмелится. Подумав хорошенько, он сообразил, что, вероятнее всего, она приехала в город с целью купить себе здесь красивое свадебное платье. Тогда он внимательно оглядел зал, рассчитывая, что увидит сейчас и Роджера Мэйтлэнда. Однако того нигде не было. Впрочем, жених и не должен до свадьбы всюду сопровождать свою невесту. Действительно, жених понадобится лишь тогда, когда леди выберет себе платья, шляпки и белье и надо будет заплатить за покупки.
Сидя на своем месте в другом конце комнаты, Диана упорно отворачивалась, не желая смотреть на герцога. Он видел, как ее тетя что-то шепчет ей на ухо, а Диана иногда коротко отвечает.
Леди Майклс ничего не оставалось, как прекратить расспросы, но она сказала себе, что обязательно докопается до истины – и очень скоро! Она думала, имеют ли обо всем этом хоть малейшее понятие Сара и Эдвард… Боже мой! Сам герцог Клэр! Все складывалось даже намного лучше, чем она предполагала.
Тетю ничуть не расстроило то, что Клэр больше ни разу не приблизился к Диане. Она также не удивилась, что он никого не пригласил танцевать и очень рано покинул бал. К радости тети, у Дианы хватало партнеров и ее племянница веселилась от души. Она громко смеялась над всеми шутками, которые отпускали ей джентльмены, и, казалось, чудесно проводила время.
Я уверена, сказала себе леди Майклс, что лишь я одна заметила, как Диана снова стала спокойной и тихой, едва только герцог вышел из зала.
Диана была просто в ярости. Она так долго готовилась к встрече с ним и в первый же момент не могла сдержать своих чувств! Да тут еще тетя пристала с расспросами. Но уж теперь-то, когда она знает, что он в городе, Диана постарается не повторить своих ошибок. Она будет холодна и вежлива лишь настолько, чтобы это удовлетворяло требованиям хороших манер.
В который раз меряя шагами свою библиотеку, Клэр решил принять на вооружение подобную же тактику. Леди обещана другому… Клэр не нужен ей. Она может не бояться, что он будет компрометировать ее своим абсолютно нежелательным вниманием. Потому что, по крайней мере, гордость у него еще осталась. Подчеркнутая ледяная вежливость станет отныне линией его поведения с ней.
Он решил увидеться с леди Корнелией, как только она приедет в город. Его мать написала ему, что Корнелия отправилась в город вместе с леди Стаффорд, хотя виконт и его молодая жена, которая находилась в интересном положении, не примут участия в этом сезоне. Клэр почти явственно слышал завистливый вздох своей матери, когда она получила это известие о беременности Энн.
Светское общество не такое уж большое, чтобы герцог и Диана могли долго избегать друг друга.
Они встречались еще несколько раз на приемах, придерживаясь выбранной тактики. Леди Майклс начинала думать, что Клэр все-таки не делал предложения ее племяннице.
Тетя удивлялась, однако, почему такой красивый мужчина совершенно не интересует Диану. Судя по ее тону, ни о какой любви между ними не было и речи. Поклон, реверанс, несколько холодных слов – вот и все, что тетя наблюдала при их встречах.
Хотя однажды на пикнике в Ричмонде герцог оказался рядом с Дианой и не удержался, чтобы не спросить ее о Роджере.
Диана подняла в удивлении бровь.
– Вы говорите о Роджере Мэйтлэнде, сэр? Он у себя дома, в Литлдине. Я уверена, что все здесь с нетерпением ждут, когда он появится в городе.
– Уверен, что вы особенно его ждете, – резко ответил герцог, повернулся круто и ушел.
Ничего не понимая, Диана смотрела ему вслед. Она пыталась строить догадки о том, что он имел в виду? Неужели он хотел напомнить ей ту сцену в библиотеке? Но какое ему теперь до этого дело, если он собрался жениться на Корнелии?
В это время леди Корнелия вместе со своими многочисленными чемоданами и в компании леди Стаффорд приближалась к городу, путешествуя на перекладных.
Молва о ее предстоящей свадьбе с герцогом Клэром уже летела впереди нее. Во всех клубах только и говорили о том, как герцог внимателен к ней и как много времени он проводит в ее обществе.
Корнелия была очень довольна, потому что все это точно соответствовало тому плану, который она задумала.
Она сопровождала свою тетю, а леди Стаффорд хотела нанести визит леди Майклс и повидать находящуюся у нее в гостях мисс Диану Трэвис. Последнее обстоятельство совсем не радовало Корнелию.
По ее мнению, Диана выглядела не очень привлекательно даже в своем модном новом платье, однако больше улыбалась и похоже было на то, что она немного успокоилась. Еще в Стаффорд-Холле Корнелия пыталась ей досадить и подливала масла в огонь, упоминая имя герцога так часто, что Диана с радостью наконец уехала, хотя и подружилась с леди Стаффорд. Эта добрая леди сама отвезла ее домой.
– Мне кажется, что это не очень мудро с твоей стороны, Корнелия, так явно выказывать свои амбиции, – сказала она. – От ухаживаний до алтаря скользкая дорога, так что будь осторожна! И хотя вы с Клэром давно знакомы, но, насколько я знаю, он до сих пор еще не сделал тебе предложения, я не права?
Корнелия была вынуждена согласиться, что предложение герцог ей еще действительно не сделал, но тут же заявила, что это лишь вопрос времени.
Леди Стаффорд вздохнула, искренне желая себе, чтобы она любила свою племянницу немного больше.
С каждым днем город наполнялся знатью, и вскоре сама вдова-герцогиня приехала из своего поместья и остановилась в своем доме на Итон-сквер. Здесь уже находилась ее дочь. Леди Эмили, отдохнув две недели у тети Барретт, чувствовала себя превосходно. Она призналась брату в первый же вечер в их доме, когда герцогиня ушла в гости к друзьям, что уже совершенно забыла, как это прекрасно не думать ни о ком, кроме самой себя – это просто счастье.
Клэр был огорчен. Он не мог предположить до сих пор, что мать регулярно угнетает его сестру. Ведь Эмили не рабыня! Он сказал ей, что обязательно еще раз поговорит с матерью на эту тему.
– Только не сейчас, Уильям, – попросила Эмили. – В городе мне всегда лучше. Здесь столько развлечений! – И неожиданно спросила: – Какие новости о мисс Трэвис?
Брат сразу нахмурился.
– Ты была права, Эм. Мисс Трэвис уже обручена с Роджером Мэйтлэндом. Я узнал об этом еще в Клэр-Корте. Просто не говорил тебе, потому что ты была совершенно вымотана.
– Мне очень жаль слышать такие известия, дорогой. Кто тебе сообщил это?
– Как кто? Корнелия. Неплохо меня проучили, а? Надменный герцог Клэр наконец-то получил увесистую оплеуху.
Он горько засмеялся, а потом поспешил сменить тему. Эмили слушала его, кивая головой. Конечно, новости ее расстроили, потому что она любила мисс Трэвис. Эта девушка очень подходила ее брату и была бы ему хорошей женой.
Единственное, на что Эмили еще надеялась, что он по-прежнему будет избегать эту красавицу Корнелию.
Но герцог даже и не старался этого делать. В конце концов, сказал он себе, если он не может жениться на Диане, то какая разница вообще – на ком жениться?
А Корнелия очень красива и выглядит как герцогиня. Фактически он был уверен в успехе, потому что она сама страстно того желала. И даже если она холодная, – а так оно и есть на самом деле, – что ж, для него это не имеет значения. Даже наоборот, он предпочитал, чтобы так и было. Потому что он знал, что никогда не сможет жениться на девушке, которая обожала бы его и хотела взамен ответной любви. У него не осталось любви для кого-нибудь еще. Всю свою любовь он отдал Диане.
Однако он по-прежнему не произнес еще главных слов, хотя Корнелия и весь Лондон ждали, когда он это сделает. Что-то его удерживало. Он упорно молчал, когда ситуация позволяла вроде бы сказать, заставляя Корнелию снова и снова изобретать во множестве эти ситуации.
Герцог продолжал наблюдать за Дианой. Она же вовсю флиртовала со своими кавалерами. Он цинично думал, что если бы он был на месте Роджера Мэйтлэнда, то в одну секунду отправил бы всех этих красавчиков подальше от города, а Диане прочитал бы лекцию, как ей следует вести себя впредь.
Как-то вечером он катался с Корнелией по Гайд-Парку и случайно заметил Диану, прогуливающуюся с одним из братьев Фоллеттов. Он холодно кивнул, когда карета проезжала мимо них. Корнелия улыбнулась и помахала рукой.
– Меня удивляет, почему Мэйтлэнд позволяет Диане встречаться с другими мужчинами, – заметил он довольно свирепо.
– А что в этом страшного, Клэр? – спросила его Корнелия, широко раскрыв свои карие глаза. – Уверена, что ей ничто не грозит. Эти братья Фоллетты еще совсем мальчишки. Кроме того – безопасность в количестве, вы знаете.
– Но вчера, например, она дважды танцевала с Перси Ноттингемом.
Леди Корнелия не могла удержаться от вздоха. Клэр все еще думал о Диане. Требовались немедленные и эффективные действия. Она нежно погладила его по руке.
– Мой дорогой Клэр, – пробормотала она, – не считайте меня слишком смелой, но я хотела просить вас об одной вещи… Не могли бы мы остаться наедине? У меня есть кое-что… я имею в виду, я должна вам сказать… пожалуйста, милый Клэр!
– Мы уже сейчас наедине, – сказал он, кланяясь леди Джерси и ее компании.
Корнелия обиженно замолчала. Тогда он повернулся с улыбкой к ней.
– Когда весь Лондон на нас смотрит! Нет, я имею в виду действительно наедине, – проговорила она.
Она сжала его руку, и Клэр едва успел сдержать горячую упряжку.
– Спокойно, Корнелия, – предупредил он. – Эти лошади еще не привыкли к городу и могут понести.
Грум за ними скривил губы в презрительной усмешке, возмущенный женской глупостью.
Клэр сделал полный круг по парку. Дианы нигде не было видно. И тогда он решился и остановил упряжку. Грум сразу подошел к лошадям.
– Хорошо, Корнелия, давайте пройдемся, и вы мне скажете, что у вас на уме. Попридержи их, Том.
Грум кивнул и поправил свою кепку, усмехаясь про себя. Даже дурак бы понял, что у этой леди на уме!