Страница:
– Это еще мягко сказано, – сухо прокомментировала я.
Его рассказ выглядел настолько идиотским, что не поверить было невозможно. Да и с психологической точки зрения все сходилось. Хотя я и знала Лекса едва-едва, но успела понять, что его внешняя невозмутимость не толще шоколадной глазури. Стоит надкусить, и зубы тут же погружаются в мягкий зефир.
– Сэм, что мне делать? – Он подался ко мне, и наши колени соприкоснулись. – Я в полном дерьме, да?
Утешить мне его было нечем.
– Полиция наверняка поймет, что кто-то ночевал у Кейт, – сказала я. – В твоем состоянии ты не мог уничтожить все следы. Они наверняка уже ищут загадочного постояльца.
Теперь я точно поняла, что чувствует охотник на морских котиков, когда уже оглушил свою жертву и собирается нанести решающий удар. Лекс жалобно смотрел на меня, его карие глаза умоляюще расширились, словно упрашивая прикончить поскорее. Ему не хватало только белой шелковистой шерстки и пары очаровательных ласт – а так сходство было поразительным.
– Черт, Лекс, не смотри на меня так! – сказала я, залпом допивая коктейль. – Ты меня расстраиваешь. Мне кажется, будто я мучаю щенка.
– Ну если ты расстроена, то, наверное, понимаешь, каково мне? – риторически вопросил он. – Что мне делать, Сэм?
Я по собственному опыту знаю, что невозможно устоять, когда хорошенький мальчик бросается, в фигуральном, конечно, смысле, к твоим ногам и умоляет его защитить. Но сейчас я чувствовала себя Сэмом Спейдом[22]. Или пресловутым Майком Хаммером. И обстановка соответствующая: грязная забегаловка на богом забытой улице. Для полноты картины мне следовало сидеть у стойки бара и глушить неразбавленный бурбон. Да и шерстяную шапочку, наверное, надо бы снять.
Усилием воли я вернулась в реальность. Лекс раскисал с каждой секундой. Наверное, решил пробудить во мне милосердие, рассчитывая, что оно у меня имеется.
– Для начала мне нужно еще выпить. Повторить?
Он тупо кивнул. Я сходила к бару и заказала.
– Слушай, – сказала я, ставя стаканы на стол и усаживаясь, – кто знает, что ты здесь?
Лекс выпучил глаза.
– Ну, я сказал Лео, что пойду прогуляюсь, но он не знает, куда именно. Решил, наверное, что как обычно буду тусоваться на авеню А.
Я невольно закатила глаза. Не помню, чтобы Сэму Спейду приходилось иметь дело с таким кретином.
– Здесь – это в Нью-Йорке, идиот!
– А, так бы и сказала. Ну, Лео, конечно. И его дружки. Но ведь они не пойдут к копам?
– А из галереи?
Лекс покачал головой.
– Никто. Кейт думала, что Кэрол это не понравится. Так что, вряд ли она кому сказала про меня.
– А как получилось, что ты остановился у нее? – полюбопытствовала я.
– А-а… – Он пожал плечами. – Да так… Приехал раньше времени, ну и звякнул в галерею. Хотел спросить у Кэрол, где можно остановиться. Но Кэрол не оказалось, к телефону подошла Кейт. Мне уже приходилось с ней встречаться, поэтому мы немного знали друг друга. Кейт сказала, что я могу пожить у нее, если только не стану трепать языком. Очень мило с ее стороны, правда? Ведь она же рисковала. Кейт сказала, что Кэрол вышвырнет ее, если узнает про меня.
Очень странно. С какой стати Кейт рисковать хорошей работой ради человека, которого она совсем не знает? Что-то не сходится. Но я отложила в сторону этот вопрос, решив разобраться с ним позже – не хотелось отвлекать Лекса от главной темы.
– Кейт с тобой встречалась в тот вечер? В тот вечер, когда ее убили?
Лекс вздрогнул так, что кожаный диван отозвался целым залпом истеричных звериных воплей.
– Нет! Клянусь богом! – Диван заскрипел так, словно из него в панике разбегалась стая обезумевших крыс. – Но я не могу этого доказать. В тот вечер я не встречался ни с кем из знакомых. Просто посмотрел фильм в «Анжелике» – ну, там Деми Мур играет глухонемую монахиню, затем смотался к собору святого Марка и жахнул кокса, а потом зарулил в бар выпить. В квартиру вернулся, должно быть, около полуночи, но понимаешь, я ни хрена не помню. Я был в полной отключке.
– Ты не знаешь, куда Кейт собиралась в тот вечер?
– Ох, Сэм, я пытался вспомнить. – Лекс наморщил лоб, изображая мучительный мыслительный процесс. – Если б я что-нибудь знал, то обязательно пошел бы в полицию. Но я помню лишь, как она сказала, что впереди у нее трудный вечер, и она поздно вернется. При этом лицо у Кейт было далеко не радостным. Не похоже, чтобы она собиралась на свидание с парнем. Скорее… – Лекс выпрямился и возбужденно схватил меня за коленку. Диван заверещал, точно поросенок на бойне. – …скорее деловое свидание, на которое нельзя не пойти. Но вряд ли встреча была связана с галереей, иначе она бы сказала.
Я внимательно смотрела на него.
– Она выглядела взволнованной?
Он задумался.
– Скорее нервничала. Накручивала себя.
То же самое заметила Сюзанна, когда Кейт прощалась с нами в баре. Сюзанна решила, что Кейт опять встречается с Лео. В тот вечер была в ней какая-то повышенная напряженность, словно ей предстояло решить щекотливый вопрос. А как бы выглядел человек, надумавший изуродовать свою галерею?.. Впрочем, в этом случае она ушла слишком рано. По общему мнению, граффити в галерее появились не раньше полуночи, а то и позже. До этого времени в Сохо еще слишком много народу, чтобы можно было незаметно войти в галерею и выйти. А к полуночи Кейт была уже мертва.
– Ты слышал, что случилось в «Бергман Ла Туш»?
Лекс кивнул.
– Только сегодня узнал. Прочел в газетах.
– А ты знаешь, что дверь в галерею не взломали? Ее открыли ключом, да и сигнализацию отключили.
Лекс не мигая смотрел на меня.
– Ты хочешь сказать, что Кейт… – сказал он. – Нет, это бред! Она бы так не поступила. Черт! – Он замер. – Черт! Я что-то слышал! Я точно что-то слышал! Кейт говорила с кем-то по телефону про ключи. О черт, не могу вспомнить. Что-то типа: «Ага, конечно, у меня есть ключи», а потом что-то еще, но не помню что именно…
Я протянула ему стакан:
– Выпей!
Верное средство против амнезии. Лекс залпом выпил водку с тоником.
– Черт, – повторил он. – Наверное, проснусь посреди ночи и вспомню. Я как раз выходил из ванной и уловил только конец разговора. Думаю, Кейт не хотела, чтобы я слышал. – В глазах Лекса опять появилось умоляющее выражение. – Это ведь может оказаться важным, да?
– Ты не слышал, с кем она говорила?
Он покачал головой. Я поморщилась.
– Но что-то там было, – упрямо настаивал он. – Сэм?.. Что же мне делать, Сэм?
Я вздохнула. Утешать молодого мужика, словно смятенную девицу, утомительно.
– Ну, с чисто эгоистической точки зрения тебе надо затаиться, – предложила я. – Полиции тебе нечего сказать. Пока нечего. И нужно вспомнить, что там сказала Кейт. Но вот тогда придется что-то рассказать полиции – но только не жалкую историю о том, как ты запаниковал, потому что у тебя было похмелье после самого лучшего кокаина в Нью-Йорке.
– А если не вспомню?
Я пожала плечами.
– Сэм, ты никому не скажешь, что я здесь?
Мне не следовало давать обещание. Я знала, что это ошибка. Но Лекс так жалобно смотрел на меня из-под густых ресниц, а его нижняя губа так соблазнительно дрожала. В таком ракурсе Лекс ужасно походил на мрачного сладострастного Адриана Пасдара, игравшего главного героя в киношке про вампиров. Адриан в роли деревенского парнишки Калеба, которого соблазнила прекрасная вампирша, находился в верхней десятке моего списка самых лучших актеров всех времен и народов. Плоть слаба, и моя – не исключение.
– Ладно, – неуклюже пробормотала я.
Лекс тут же бросился меня обнимать.
– Спасибо, Сэм, – промямлил он мне в плечо. – Я знал, что ты меня не подведешь. Сэм? Можно мне остаться у тебя на ночь? Я боюсь. А так никто не узнает, где я. Пожалуйста, Сэм.
– Об этом не может быть и речи.
– Ну пожалуйста. Прошу тебя… Я буду вести себя тихо-тихо, ты даже не заметишь меня…
В этом я сильно сомневалась. Но Лекс опять захлопал ресницами.
– Ладно, – проворчала я наконец. – Но только на одну ночь.
Тем самым я совершила еще одну чудовищную ошибку – воистину космического масштаба. Теперь придется быть начеку. Лекс представлял серьезную опасность для моего здравомыслия.
Когда мы вышли на улицу, уже стемнело. Мне пришлось чуть ли не за шкирку тащить себя из бара. Оранжевые огни уличных фонарей пятнами граффити расцвечивали темно-серое небо. Бесцветная угрюмая нью-йоркская ночь придавала прохожим какой-то болезненный вид, в причудливой игре света и тени они брели по улице живыми карикатурами, блики от неоновых огней раскрашивали их лица то в ядрено-розовый, то в зеленый оттенок. Не удивительно, что люди шли, опустив головы, уткнув носы в поднятые воротники. Я и до этого замечала, что если в барах полным-полно экстравагантно одетых людей, то на улице все как один облачены в длинные пальто и шерстяные шапочки. Видно, аборигены самовыражаются только в той обстановке, которую сами выбирают.
Я с изумлением обнаружила, что на часах всего половина десятого. А мне уже хотелось спать. Бар оказался черной дырой во многих смыслах – он высосал всю мою энергию, взамен раскошелившись лишь на пару капель водки с тоником. Но я обещала Ким, что заскочу хотя бы на минутку в заведение, где она работает. А тут еще этот Лекс… Меня охватили раздражение и злость – и какого черта все ко мне вяжутся? Прыгнуть бы сейчас в такси и рвануть к своему временному пристанищу, свернуться калачиком на огромной кровати, смотреть комедийный канал, жевать поп-корн и прихлебывать пиво…
– Куда мы идем? – покорно проблеял Лекс.
Свою личину Светского Льва он на время оставил, не говоря уж о личине Похотливого Соблазнителя. Наверное, решил, что образ Растерянного Мальчика принесет больше выгоды.
– К моей подруге. Она работает в баре неподалеку. На перекрестке Второй авеню и Пятой улицы.
– Как называется?
– «Клюшки». Неплохое название, да?
– Несколько прямолинейное, – хмыкнул Лекс.
– «Клюшки», а не «Шлюшки», дурак.
– А-а… Умно, – пробормотал Лекс через целую вечность, сообразив наконец, что к чему. Признаваться, что я сама допустила ту же ошибку, было излишним. – Наверное, многие путаются.
– Все зависит от того, как произносить.
Я на разные лады забубнила «шлюшки-клюшки».
– А… Помнишь, Алиса играла в «королевский крохей».
– Да, точно! – обрадовалась я. – И вместо клюшек у них были фламинго.
– Этот мужик, Льюис Кэррол, сидел на наркотиках, – глубокомысленно заметил Лекс. – Точно тебе говорю. Небось с утра до ночи под кайфом ходил.
– Ага, когда не фотографировал маленьких девочек, одетых как шлюшки.
– Как кто? – тупо спросил Лекс.
– Как шлюшки, а не как клюшки.
Мне вдруг показалось, что мы разыгрываем сцену из какой-то дурацкой комедии. Только по роли полагалось сидеть в дешевой забегаловке, а не шататься по улице. И чтобы меня играла… э-э… Дженнифер Тилли.
– Если бы кто-то играл тебя в кино, кого бы выбрал?
Лекс задумался, нисколько не смущенный резким поворотом в разговоре.
– Того парня, что играл Джои в «Друзьях»[23], – сказал он наконец. – Мне всегда казалось, что он делает вид, будто глупее, чем на самом деле, и благодаря этому вечно выходит сухим из воды.
Ответ Лекса меня впечатлил. Я ожидала, что он назовет кого-нибудь очевидного – Джонни Деппа или Леонардо ДиКаприо на худой конец. Но Лекс действительно походил на Мэтта Леблана, пока тот не расжирел.
– Хорошо, да? – самодовольно добавил он. – А ты небось думала, что я назову Джонни Деппа.
– Вовсе нет, – солгала я.
– А как насчет тебя?
– Дженнифер Тилли. Такая, с темными волосами и странным голоском.
– Боже, она мне очень понравилась в «Связи».
– Она там играла лесбиянку, – заметила я. – Тебе бы и принцесса Анна понравилась бы, если вдруг стала бы тискать какую-нибудь девицу.
– Не совсем. В этом есть резон, но все-таки. А писклявый голос? Я не про Анну. Хотя она многим сто очков вперед даст.
– Знаю, – ответила я, скорчив рожу. – Дженнифер придется дать обещание разговаривать нормально, а не пищать как детская игрушка.
– Разве я сказал, что голос Дженнифер мне не нравится?
Я толкнула его, он толкнул меня в ответ. Мы устроили потасовку, выпуская пар, чтобы снять напряжение. Бог свидетель, нам было отчего переживать. Лекс прятался от правосудия; я его покрывала; нашу общую знакомую недавно задушили; а мы так и не обсудили, что случилось с нами в туалете на Хокстон-сквер. Как сказали бы американцы, у нас имелись проблемы.
– Смотри-ка, – сказала я, парируя тычок Лекса, от которого наверняка вылетела бы на проезжую часть, – это уже Вторая авеню. Где-то здесь.
– Знаешь, – задумчиво протянул Лекс, – где-то я уже слышал название этого бара.
– Понятное дело. Ты и там ведь наверняка побывал. Наш пострел везде поспел. Как это тебе удалось? Расщепил себя на части и тусовался сразу в нескольких местах?
– Кончай язвить, – обиделся Лекс. – Как раз здесь я и не был. Мне просто знакомо название, ясно?
Он на время отказался от американизмов, к великому моему облегчению. Но благодарить я его не стала, сосредоточившись на поисках бара. Спросить было некого – немногочисленные живые души неслись по улице с такой скоростью, словно объявили воздушную тревогу, и они торопились в бомбоубежище. Пока я вертела головой, мимо быстро прошла девушка в вязаном шлеме камуфляжной раскраски, закрывавшем все лицо, и армейской шинели. Я недоуменно смотрела ей вслед. Это что, крайний случай городской паранойи? Или, может, у нее все лицо в прыщах?
На поиски бара пришлось потратить время. В этих краях чем более модным считает себя бар, тем лучше он прячет свой вход за невзрачными и крайне неприветливыми кирпичными стенами, уходящими вертикально вверх. Звукоизоляция у стен отличная, так что единственный признаком бара был небольшой табурет сюрреалистического вида, стоявший прямо на тротуаре. Даже самые обычные бары здесь корчат из себя ночные клубы.
Наконец мы отыскали дверь, распахнули ее, и из помещения вылетел хип-хоп, мигом расцветив угрюмую улицу. Вышибала, подпиравший стену, окинул нас шаблонным взглядом: дескать, ведите себя прилично. В его тусклых глазах угрозы было не больше, чем в фарфоровых глазах чучела. Внутри царил роскошный и чувственный полумрак, словно мы, подобно Алисе, попали в шкатулку, обшитую изнутри красной и золотой парчой. С потолка вместо люстр свисали алые китайские фонарики, а столики прятались за занавесями из бордового бархата. Бутылки, поблескивавшие за стойкой бара, казалось, заполнены золотистым светом. Я даже слегка разочаровалась, когда обнаружила, что на Ким нет вышитого китайского халата из рубинового атласа. Укороченный топ из черной джинсы смотрелся, правда, неплохо, но, на мой взгляд, Ким могла бы приодеться под стать интерьеру.
– Похоже на фильмы, в названиях которых есть слово «шанхайский», – заметила я, присаживаясь у бара и одобрительно озираясь.
Ким оделяла напитками каких-то яппи на другом конца стойки. Я помахала ей рукой, она в ответ скорчила рожу и кивнула на клиентов.
– «Шанхайский экспресс», – подсказал Лекс. – С Марлен Дитрих.
– И «Шанхайский сюрприз». Помнишь, все эти сцены в казино?
Ким с улыбкой подошла к нам.
– Привет, Сэм. Рада, что добралась.
– А здесь классно! – восторженно сказала я. – Так Голливуд в сороковых изображал опиумные притоны.
– Классно, правда? – согласилась она. – И работать тут приятно. Впрочем, с танцами было еще лучше.
– А что случилось с танцами?
– Случился Рудольф Джулиани. Это мэр Нью-Йорка, – объяснила она в ответ на моей непонимающий взгляд. – Джулиани всерьез взялся за уличную преступность. Поначалу все было хорошо, но затем барам запретили устраивать танцы. Так что теперь, если, скажем, один-единственный пьянчужка вздумает поплясать, нас могут закрыть. Для того тут и нужен вышибала.
– Ты хочешь сказать, что он ходит по залу и не позволяет людям дрыгать ногами? – удивилась я.
Ким рассмеялась.
– Ну, примерно. Иногда это немного раздражает. Но знаешь, все ведь знают, что танцевать нельзя. Гляди.
Она показала на стену у себя за спиной, где на красном фоне золотыми буквами было выведено «НИКАКИХ ТАНЦЕВ».
– А если извиваться, но ногами не двигать? – поинтересовалась я.
– Это на грани допустимого. Раскачиваться мы позволяем, а извиваться – это уже предосудительно.
Теперь хохотали мы обе.
– Я так по тебе скучала, – с тоской сказала я, отсмеявшись. – Тосковала, что не могу подурачиться с тобой.
– Я тоже скучала.
Я прокашлялась. Приступы сентиментальности обычно длятся не больше пятнадцати секунд, а потом из меня начинает переть такое…
– Ладно, хватит распускать нюни. Кого я должна трахнуть, чтобы получить здесь выпивку?
– Дурачишься, как всегда, – с нежностью сказала Ким. – Только произнося эти слова, ты должна приложить руку к промежности и понизить голос.
– Глянь-ка, у вас и ди-джей есть!
У дальней стены я разглядела микшерский пульт, а за ним девушку, в сравнение с которой Камерон Диас показалась бы простоватой дурнушкой. Хорошенькие девушки в Нью-Йорке используют свои данные на полную катушку; не прячут, так сказать, свою красу под спудом. Наоборот, выставляют на всеобщее обозрение, да еще обставляют рефлекторами, чтобы все разглядели.
– Везде есть ди-джеи, – небрежно ответила Ким. – Вон за углом суши-ресторан, так и там есть ди-джей. Но от этого он не становится клубом. Так ты хочешь выпить?
– Папа римский сменил веру?
– Ну?
– Слинг[24] по-сингапурски, – сказала я. – В самый раз для такого декора.
– Годится.
– А мне можно? – встрял Лекс.
Внимание Ким переключилось на него. Мы настолько увлеклись беззаботным трепом, как в былые времена, что я совсем забыла представить Лекса. А Ким и в голову не пришло, что я заявлюсь не одна.
– Ким, это Лекс, – запоздало сказала я. – У нас совместная выставка.
Мне показалось, что я представила Лекса просто и сдержанно. Ни словом не упомянула о его статусе главного подозреваемого в деле об убийстве. Так чего же они так вытаращились друг на друга?
– Так вы же тот самый друг Лео! – воскликнула Ким. – Я так и знала, что где-то вас уже видела.
Судя по физиономии Лекса, ему очень хотелось, чтобы земля разверзлась и поглотила его.
– Как тесен мир, – наконец выдавил он.
Ким покачала головой. Это движение было таким родным, что от ностальгии у меня засосало под ложечкой. Оно означало, что Ким чего-то не понимает.
– У вас ведь какие-то неприятности, да? – спросила она в конце концов. – Лео говорил, что вы пустились в бега или что-то в этом духе. Вот черт, это же как-то связано с убийством Кейт! Вспомнила! Вы скрываетесь от копов!
Ким не повысила голос, но вся так и напряглась. Соседи за стойкой с любопытством оглянулись на нас.
– Сэм! – повернулась ко мне Ким. – Что происходит? Почему ты с этим парнем? Может, это он убил Кейт!
– Сэм разрешила переночевать у нее! – жалобно выпалил Лекс. – Она не верит, что я убийца…
– Ты разрешила ему переночевать? Да ты, должно быть, рехнулась! Этот парень прикончит тебя во сне! Ты должна немедленно сдать его полиции!
Я посмотрела на Ким, потом – на Лекса. Глубоко вздохнула и с размаху уронила голову на стойку. Но этого оказалось недостаточно. Они по-прежнему сверлили меня взглядами. Тогда я начала легонько колошматиться головой о деревянную поверхность стойки. Странно, но стало легче.
Глава четырнадцатая
Его рассказ выглядел настолько идиотским, что не поверить было невозможно. Да и с психологической точки зрения все сходилось. Хотя я и знала Лекса едва-едва, но успела понять, что его внешняя невозмутимость не толще шоколадной глазури. Стоит надкусить, и зубы тут же погружаются в мягкий зефир.
– Сэм, что мне делать? – Он подался ко мне, и наши колени соприкоснулись. – Я в полном дерьме, да?
Утешить мне его было нечем.
– Полиция наверняка поймет, что кто-то ночевал у Кейт, – сказала я. – В твоем состоянии ты не мог уничтожить все следы. Они наверняка уже ищут загадочного постояльца.
Теперь я точно поняла, что чувствует охотник на морских котиков, когда уже оглушил свою жертву и собирается нанести решающий удар. Лекс жалобно смотрел на меня, его карие глаза умоляюще расширились, словно упрашивая прикончить поскорее. Ему не хватало только белой шелковистой шерстки и пары очаровательных ласт – а так сходство было поразительным.
– Черт, Лекс, не смотри на меня так! – сказала я, залпом допивая коктейль. – Ты меня расстраиваешь. Мне кажется, будто я мучаю щенка.
– Ну если ты расстроена, то, наверное, понимаешь, каково мне? – риторически вопросил он. – Что мне делать, Сэм?
Я по собственному опыту знаю, что невозможно устоять, когда хорошенький мальчик бросается, в фигуральном, конечно, смысле, к твоим ногам и умоляет его защитить. Но сейчас я чувствовала себя Сэмом Спейдом[22]. Или пресловутым Майком Хаммером. И обстановка соответствующая: грязная забегаловка на богом забытой улице. Для полноты картины мне следовало сидеть у стойки бара и глушить неразбавленный бурбон. Да и шерстяную шапочку, наверное, надо бы снять.
Усилием воли я вернулась в реальность. Лекс раскисал с каждой секундой. Наверное, решил пробудить во мне милосердие, рассчитывая, что оно у меня имеется.
– Для начала мне нужно еще выпить. Повторить?
Он тупо кивнул. Я сходила к бару и заказала.
– Слушай, – сказала я, ставя стаканы на стол и усаживаясь, – кто знает, что ты здесь?
Лекс выпучил глаза.
– Ну, я сказал Лео, что пойду прогуляюсь, но он не знает, куда именно. Решил, наверное, что как обычно буду тусоваться на авеню А.
Я невольно закатила глаза. Не помню, чтобы Сэму Спейду приходилось иметь дело с таким кретином.
– Здесь – это в Нью-Йорке, идиот!
– А, так бы и сказала. Ну, Лео, конечно. И его дружки. Но ведь они не пойдут к копам?
– А из галереи?
Лекс покачал головой.
– Никто. Кейт думала, что Кэрол это не понравится. Так что, вряд ли она кому сказала про меня.
– А как получилось, что ты остановился у нее? – полюбопытствовала я.
– А-а… – Он пожал плечами. – Да так… Приехал раньше времени, ну и звякнул в галерею. Хотел спросить у Кэрол, где можно остановиться. Но Кэрол не оказалось, к телефону подошла Кейт. Мне уже приходилось с ней встречаться, поэтому мы немного знали друг друга. Кейт сказала, что я могу пожить у нее, если только не стану трепать языком. Очень мило с ее стороны, правда? Ведь она же рисковала. Кейт сказала, что Кэрол вышвырнет ее, если узнает про меня.
Очень странно. С какой стати Кейт рисковать хорошей работой ради человека, которого она совсем не знает? Что-то не сходится. Но я отложила в сторону этот вопрос, решив разобраться с ним позже – не хотелось отвлекать Лекса от главной темы.
– Кейт с тобой встречалась в тот вечер? В тот вечер, когда ее убили?
Лекс вздрогнул так, что кожаный диван отозвался целым залпом истеричных звериных воплей.
– Нет! Клянусь богом! – Диван заскрипел так, словно из него в панике разбегалась стая обезумевших крыс. – Но я не могу этого доказать. В тот вечер я не встречался ни с кем из знакомых. Просто посмотрел фильм в «Анжелике» – ну, там Деми Мур играет глухонемую монахиню, затем смотался к собору святого Марка и жахнул кокса, а потом зарулил в бар выпить. В квартиру вернулся, должно быть, около полуночи, но понимаешь, я ни хрена не помню. Я был в полной отключке.
– Ты не знаешь, куда Кейт собиралась в тот вечер?
– Ох, Сэм, я пытался вспомнить. – Лекс наморщил лоб, изображая мучительный мыслительный процесс. – Если б я что-нибудь знал, то обязательно пошел бы в полицию. Но я помню лишь, как она сказала, что впереди у нее трудный вечер, и она поздно вернется. При этом лицо у Кейт было далеко не радостным. Не похоже, чтобы она собиралась на свидание с парнем. Скорее… – Лекс выпрямился и возбужденно схватил меня за коленку. Диван заверещал, точно поросенок на бойне. – …скорее деловое свидание, на которое нельзя не пойти. Но вряд ли встреча была связана с галереей, иначе она бы сказала.
Я внимательно смотрела на него.
– Она выглядела взволнованной?
Он задумался.
– Скорее нервничала. Накручивала себя.
То же самое заметила Сюзанна, когда Кейт прощалась с нами в баре. Сюзанна решила, что Кейт опять встречается с Лео. В тот вечер была в ней какая-то повышенная напряженность, словно ей предстояло решить щекотливый вопрос. А как бы выглядел человек, надумавший изуродовать свою галерею?.. Впрочем, в этом случае она ушла слишком рано. По общему мнению, граффити в галерее появились не раньше полуночи, а то и позже. До этого времени в Сохо еще слишком много народу, чтобы можно было незаметно войти в галерею и выйти. А к полуночи Кейт была уже мертва.
– Ты слышал, что случилось в «Бергман Ла Туш»?
Лекс кивнул.
– Только сегодня узнал. Прочел в газетах.
– А ты знаешь, что дверь в галерею не взломали? Ее открыли ключом, да и сигнализацию отключили.
Лекс не мигая смотрел на меня.
– Ты хочешь сказать, что Кейт… – сказал он. – Нет, это бред! Она бы так не поступила. Черт! – Он замер. – Черт! Я что-то слышал! Я точно что-то слышал! Кейт говорила с кем-то по телефону про ключи. О черт, не могу вспомнить. Что-то типа: «Ага, конечно, у меня есть ключи», а потом что-то еще, но не помню что именно…
Я протянула ему стакан:
– Выпей!
Верное средство против амнезии. Лекс залпом выпил водку с тоником.
– Черт, – повторил он. – Наверное, проснусь посреди ночи и вспомню. Я как раз выходил из ванной и уловил только конец разговора. Думаю, Кейт не хотела, чтобы я слышал. – В глазах Лекса опять появилось умоляющее выражение. – Это ведь может оказаться важным, да?
– Ты не слышал, с кем она говорила?
Он покачал головой. Я поморщилась.
– Но что-то там было, – упрямо настаивал он. – Сэм?.. Что же мне делать, Сэм?
Я вздохнула. Утешать молодого мужика, словно смятенную девицу, утомительно.
– Ну, с чисто эгоистической точки зрения тебе надо затаиться, – предложила я. – Полиции тебе нечего сказать. Пока нечего. И нужно вспомнить, что там сказала Кейт. Но вот тогда придется что-то рассказать полиции – но только не жалкую историю о том, как ты запаниковал, потому что у тебя было похмелье после самого лучшего кокаина в Нью-Йорке.
– А если не вспомню?
Я пожала плечами.
– Сэм, ты никому не скажешь, что я здесь?
Мне не следовало давать обещание. Я знала, что это ошибка. Но Лекс так жалобно смотрел на меня из-под густых ресниц, а его нижняя губа так соблазнительно дрожала. В таком ракурсе Лекс ужасно походил на мрачного сладострастного Адриана Пасдара, игравшего главного героя в киношке про вампиров. Адриан в роли деревенского парнишки Калеба, которого соблазнила прекрасная вампирша, находился в верхней десятке моего списка самых лучших актеров всех времен и народов. Плоть слаба, и моя – не исключение.
– Ладно, – неуклюже пробормотала я.
Лекс тут же бросился меня обнимать.
– Спасибо, Сэм, – промямлил он мне в плечо. – Я знал, что ты меня не подведешь. Сэм? Можно мне остаться у тебя на ночь? Я боюсь. А так никто не узнает, где я. Пожалуйста, Сэм.
– Об этом не может быть и речи.
– Ну пожалуйста. Прошу тебя… Я буду вести себя тихо-тихо, ты даже не заметишь меня…
В этом я сильно сомневалась. Но Лекс опять захлопал ресницами.
– Ладно, – проворчала я наконец. – Но только на одну ночь.
Тем самым я совершила еще одну чудовищную ошибку – воистину космического масштаба. Теперь придется быть начеку. Лекс представлял серьезную опасность для моего здравомыслия.
Когда мы вышли на улицу, уже стемнело. Мне пришлось чуть ли не за шкирку тащить себя из бара. Оранжевые огни уличных фонарей пятнами граффити расцвечивали темно-серое небо. Бесцветная угрюмая нью-йоркская ночь придавала прохожим какой-то болезненный вид, в причудливой игре света и тени они брели по улице живыми карикатурами, блики от неоновых огней раскрашивали их лица то в ядрено-розовый, то в зеленый оттенок. Не удивительно, что люди шли, опустив головы, уткнув носы в поднятые воротники. Я и до этого замечала, что если в барах полным-полно экстравагантно одетых людей, то на улице все как один облачены в длинные пальто и шерстяные шапочки. Видно, аборигены самовыражаются только в той обстановке, которую сами выбирают.
Я с изумлением обнаружила, что на часах всего половина десятого. А мне уже хотелось спать. Бар оказался черной дырой во многих смыслах – он высосал всю мою энергию, взамен раскошелившись лишь на пару капель водки с тоником. Но я обещала Ким, что заскочу хотя бы на минутку в заведение, где она работает. А тут еще этот Лекс… Меня охватили раздражение и злость – и какого черта все ко мне вяжутся? Прыгнуть бы сейчас в такси и рвануть к своему временному пристанищу, свернуться калачиком на огромной кровати, смотреть комедийный канал, жевать поп-корн и прихлебывать пиво…
– Куда мы идем? – покорно проблеял Лекс.
Свою личину Светского Льва он на время оставил, не говоря уж о личине Похотливого Соблазнителя. Наверное, решил, что образ Растерянного Мальчика принесет больше выгоды.
– К моей подруге. Она работает в баре неподалеку. На перекрестке Второй авеню и Пятой улицы.
– Как называется?
– «Клюшки». Неплохое название, да?
– Несколько прямолинейное, – хмыкнул Лекс.
– «Клюшки», а не «Шлюшки», дурак.
– А-а… Умно, – пробормотал Лекс через целую вечность, сообразив наконец, что к чему. Признаваться, что я сама допустила ту же ошибку, было излишним. – Наверное, многие путаются.
– Все зависит от того, как произносить.
Я на разные лады забубнила «шлюшки-клюшки».
– А… Помнишь, Алиса играла в «королевский крохей».
– Да, точно! – обрадовалась я. – И вместо клюшек у них были фламинго.
– Этот мужик, Льюис Кэррол, сидел на наркотиках, – глубокомысленно заметил Лекс. – Точно тебе говорю. Небось с утра до ночи под кайфом ходил.
– Ага, когда не фотографировал маленьких девочек, одетых как шлюшки.
– Как кто? – тупо спросил Лекс.
– Как шлюшки, а не как клюшки.
Мне вдруг показалось, что мы разыгрываем сцену из какой-то дурацкой комедии. Только по роли полагалось сидеть в дешевой забегаловке, а не шататься по улице. И чтобы меня играла… э-э… Дженнифер Тилли.
– Если бы кто-то играл тебя в кино, кого бы выбрал?
Лекс задумался, нисколько не смущенный резким поворотом в разговоре.
– Того парня, что играл Джои в «Друзьях»[23], – сказал он наконец. – Мне всегда казалось, что он делает вид, будто глупее, чем на самом деле, и благодаря этому вечно выходит сухим из воды.
Ответ Лекса меня впечатлил. Я ожидала, что он назовет кого-нибудь очевидного – Джонни Деппа или Леонардо ДиКаприо на худой конец. Но Лекс действительно походил на Мэтта Леблана, пока тот не расжирел.
– Хорошо, да? – самодовольно добавил он. – А ты небось думала, что я назову Джонни Деппа.
– Вовсе нет, – солгала я.
– А как насчет тебя?
– Дженнифер Тилли. Такая, с темными волосами и странным голоском.
– Боже, она мне очень понравилась в «Связи».
– Она там играла лесбиянку, – заметила я. – Тебе бы и принцесса Анна понравилась бы, если вдруг стала бы тискать какую-нибудь девицу.
– Не совсем. В этом есть резон, но все-таки. А писклявый голос? Я не про Анну. Хотя она многим сто очков вперед даст.
– Знаю, – ответила я, скорчив рожу. – Дженнифер придется дать обещание разговаривать нормально, а не пищать как детская игрушка.
– Разве я сказал, что голос Дженнифер мне не нравится?
Я толкнула его, он толкнул меня в ответ. Мы устроили потасовку, выпуская пар, чтобы снять напряжение. Бог свидетель, нам было отчего переживать. Лекс прятался от правосудия; я его покрывала; нашу общую знакомую недавно задушили; а мы так и не обсудили, что случилось с нами в туалете на Хокстон-сквер. Как сказали бы американцы, у нас имелись проблемы.
– Смотри-ка, – сказала я, парируя тычок Лекса, от которого наверняка вылетела бы на проезжую часть, – это уже Вторая авеню. Где-то здесь.
– Знаешь, – задумчиво протянул Лекс, – где-то я уже слышал название этого бара.
– Понятное дело. Ты и там ведь наверняка побывал. Наш пострел везде поспел. Как это тебе удалось? Расщепил себя на части и тусовался сразу в нескольких местах?
– Кончай язвить, – обиделся Лекс. – Как раз здесь я и не был. Мне просто знакомо название, ясно?
Он на время отказался от американизмов, к великому моему облегчению. Но благодарить я его не стала, сосредоточившись на поисках бара. Спросить было некого – немногочисленные живые души неслись по улице с такой скоростью, словно объявили воздушную тревогу, и они торопились в бомбоубежище. Пока я вертела головой, мимо быстро прошла девушка в вязаном шлеме камуфляжной раскраски, закрывавшем все лицо, и армейской шинели. Я недоуменно смотрела ей вслед. Это что, крайний случай городской паранойи? Или, может, у нее все лицо в прыщах?
На поиски бара пришлось потратить время. В этих краях чем более модным считает себя бар, тем лучше он прячет свой вход за невзрачными и крайне неприветливыми кирпичными стенами, уходящими вертикально вверх. Звукоизоляция у стен отличная, так что единственный признаком бара был небольшой табурет сюрреалистического вида, стоявший прямо на тротуаре. Даже самые обычные бары здесь корчат из себя ночные клубы.
Наконец мы отыскали дверь, распахнули ее, и из помещения вылетел хип-хоп, мигом расцветив угрюмую улицу. Вышибала, подпиравший стену, окинул нас шаблонным взглядом: дескать, ведите себя прилично. В его тусклых глазах угрозы было не больше, чем в фарфоровых глазах чучела. Внутри царил роскошный и чувственный полумрак, словно мы, подобно Алисе, попали в шкатулку, обшитую изнутри красной и золотой парчой. С потолка вместо люстр свисали алые китайские фонарики, а столики прятались за занавесями из бордового бархата. Бутылки, поблескивавшие за стойкой бара, казалось, заполнены золотистым светом. Я даже слегка разочаровалась, когда обнаружила, что на Ким нет вышитого китайского халата из рубинового атласа. Укороченный топ из черной джинсы смотрелся, правда, неплохо, но, на мой взгляд, Ким могла бы приодеться под стать интерьеру.
– Похоже на фильмы, в названиях которых есть слово «шанхайский», – заметила я, присаживаясь у бара и одобрительно озираясь.
Ким оделяла напитками каких-то яппи на другом конца стойки. Я помахала ей рукой, она в ответ скорчила рожу и кивнула на клиентов.
– «Шанхайский экспресс», – подсказал Лекс. – С Марлен Дитрих.
– И «Шанхайский сюрприз». Помнишь, все эти сцены в казино?
Ким с улыбкой подошла к нам.
– Привет, Сэм. Рада, что добралась.
– А здесь классно! – восторженно сказала я. – Так Голливуд в сороковых изображал опиумные притоны.
– Классно, правда? – согласилась она. – И работать тут приятно. Впрочем, с танцами было еще лучше.
– А что случилось с танцами?
– Случился Рудольф Джулиани. Это мэр Нью-Йорка, – объяснила она в ответ на моей непонимающий взгляд. – Джулиани всерьез взялся за уличную преступность. Поначалу все было хорошо, но затем барам запретили устраивать танцы. Так что теперь, если, скажем, один-единственный пьянчужка вздумает поплясать, нас могут закрыть. Для того тут и нужен вышибала.
– Ты хочешь сказать, что он ходит по залу и не позволяет людям дрыгать ногами? – удивилась я.
Ким рассмеялась.
– Ну, примерно. Иногда это немного раздражает. Но знаешь, все ведь знают, что танцевать нельзя. Гляди.
Она показала на стену у себя за спиной, где на красном фоне золотыми буквами было выведено «НИКАКИХ ТАНЦЕВ».
– А если извиваться, но ногами не двигать? – поинтересовалась я.
– Это на грани допустимого. Раскачиваться мы позволяем, а извиваться – это уже предосудительно.
Теперь хохотали мы обе.
– Я так по тебе скучала, – с тоской сказала я, отсмеявшись. – Тосковала, что не могу подурачиться с тобой.
– Я тоже скучала.
Я прокашлялась. Приступы сентиментальности обычно длятся не больше пятнадцати секунд, а потом из меня начинает переть такое…
– Ладно, хватит распускать нюни. Кого я должна трахнуть, чтобы получить здесь выпивку?
– Дурачишься, как всегда, – с нежностью сказала Ким. – Только произнося эти слова, ты должна приложить руку к промежности и понизить голос.
– Глянь-ка, у вас и ди-джей есть!
У дальней стены я разглядела микшерский пульт, а за ним девушку, в сравнение с которой Камерон Диас показалась бы простоватой дурнушкой. Хорошенькие девушки в Нью-Йорке используют свои данные на полную катушку; не прячут, так сказать, свою красу под спудом. Наоборот, выставляют на всеобщее обозрение, да еще обставляют рефлекторами, чтобы все разглядели.
– Везде есть ди-джеи, – небрежно ответила Ким. – Вон за углом суши-ресторан, так и там есть ди-джей. Но от этого он не становится клубом. Так ты хочешь выпить?
– Папа римский сменил веру?
– Ну?
– Слинг[24] по-сингапурски, – сказала я. – В самый раз для такого декора.
– Годится.
– А мне можно? – встрял Лекс.
Внимание Ким переключилось на него. Мы настолько увлеклись беззаботным трепом, как в былые времена, что я совсем забыла представить Лекса. А Ким и в голову не пришло, что я заявлюсь не одна.
– Ким, это Лекс, – запоздало сказала я. – У нас совместная выставка.
Мне показалось, что я представила Лекса просто и сдержанно. Ни словом не упомянула о его статусе главного подозреваемого в деле об убийстве. Так чего же они так вытаращились друг на друга?
– Так вы же тот самый друг Лео! – воскликнула Ким. – Я так и знала, что где-то вас уже видела.
Судя по физиономии Лекса, ему очень хотелось, чтобы земля разверзлась и поглотила его.
– Как тесен мир, – наконец выдавил он.
Ким покачала головой. Это движение было таким родным, что от ностальгии у меня засосало под ложечкой. Оно означало, что Ким чего-то не понимает.
– У вас ведь какие-то неприятности, да? – спросила она в конце концов. – Лео говорил, что вы пустились в бега или что-то в этом духе. Вот черт, это же как-то связано с убийством Кейт! Вспомнила! Вы скрываетесь от копов!
Ким не повысила голос, но вся так и напряглась. Соседи за стойкой с любопытством оглянулись на нас.
– Сэм! – повернулась ко мне Ким. – Что происходит? Почему ты с этим парнем? Может, это он убил Кейт!
– Сэм разрешила переночевать у нее! – жалобно выпалил Лекс. – Она не верит, что я убийца…
– Ты разрешила ему переночевать? Да ты, должно быть, рехнулась! Этот парень прикончит тебя во сне! Ты должна немедленно сдать его полиции!
Я посмотрела на Ким, потом – на Лекса. Глубоко вздохнула и с размаху уронила голову на стойку. Но этого оказалось недостаточно. Они по-прежнему сверлили меня взглядами. Тогда я начала легонько колошматиться головой о деревянную поверхность стойки. Странно, но стало легче.
Глава четырнадцатая
Я перестала колотиться головой прежде, чем на ней остались неизгладимые отметины. Впрочем, к тому времени перед нами уже стояли сингапурские слинги – и они были прекрасны.
– Она думает, что я убил Кейт! – затравленно промямлил Лекс, когда Ким отошла.
Моя подруга настороженно косилась на Лекса через плечо, словно предупреждая, что будет присматривать за ним, чтобы он ненароком не вытащил из кармана удавку и не начал поигрывать ей, примериваясь к моей беззащитной шее.
– Как и полиция, наверное, – заметила я. – Так что не суди Ким слишком строго. Она лишь хочет защитить меня.
– А ты? – встрепенулся Лекс. – Ты же, правда, не думаешь, что убил я?.. Почему?
Я вздохнула.
– Не тянешь ты на убийцу, Лекс. Уж поверь. В свое время я была знакома с несколькими убийцами, – очень полнокровная жизнь у меня, правда? – но ты на них не похож. Хотя, конечно… – я глотнула коктейля, – …я могу и ошибаться. Ты ведь запросто можешь оказаться психованным душителем. Вдруг у тебя мания? И каждый октябрь на Земляничной поляне ты приносишь в жертву молодую красавицу, во искупление убийства Джона Леннона. Словно посылая кумиру служанку в его загробную жизнь. Очень по-египетски.
Лекс испуганно смотрел на меня. Если бы, сидя на табурете, можно было отпрянуть, он наверняка так бы и поступил.
– Понимаешь, что я имею в виду? – я дружелюбно улыбнулась ему. – Ты боишься меня гораздо больше, чем я тебя.
– Не понимаю, как ты можешь говорить об этом так… несерьезно… Ведь Кейт мертва. Ее кто-то убил. Это не я, понятно? Но где-то рядом ходит тот, кто ее задушил. Может, даже мы с ним знакомы. А ты ведешь себя так беззаботно…
– И вовсе не беззаботно.
– Ладно, ведешь себя так, словно тебе плевать, грозит нам опасность или нет.
Я пожала плечами.
– Лекс, да нам постоянно грозит опасность. Попасть под машину, добираясь отсюда до моей квартиры, или угодить в массовую аварию из-за какого-нибудь чокнутого таксиста. Знаешь, это более вероятно, чем встретить душителя с Земляничной поляны.
– Но я боюсь, Сэм! И не стыжусь об этом говорить. – Лекс одним долгим глотком допил коктейль. – Как думаешь, твоя подружка принесет мне еще один или голову откусит, если я попрошу?
Дрожащей рукой Лекс поставил пустой стакан. Я похлопала его по руке:
– Послушай, все будет в порядке.
Но Лекса мои слова почему-то не успокоили.
– Как ты можешь так говорить? – всхлипнул он. – Откуда ты знаешь?
– Ничего я не знаю. Просто пытаюсь тебя подбодрить.
– Не вышло. Еще больше напугала. Эй… Ким? – неуверенно окликнул он, когда та с воинственным блеском в глазах направилась в нашу сторону.
– Сэм, с тобой все в порядке?
– Все отлично. Честное слово. Можно нам еще по стакану твоего слинга?
– Ты уверена, что тебе стоит пить при… при этом? А вдруг ты расслабишься, и он…
– Черт возьми! – возмутился Лекс. – Да Сэм меня запросто перепьет, а когда я свалюсь под стол, еще ногами попинает, ясно? Она стойкая как… ну, не знаю, как цемент. Если кому и стоит тревожиться, так это мне.
Ким посмотрела на меня, слегка сбитая с толку.
– Вообще-то он прав, – скромно потупилась я.
– Значит, ты такая же, как прежде? – Ким весело улыбнулась. – Хорошо. Сейчас принесу два слинга.
– Подозрения сняты? – подобострастно спросил Лекс.
– До поры до времени. Но следи за собой.
– Слушаюсь, мэм! – Он отдал честь. – А у тебя хорошенькая подружка, – сказал он, когда Ким удалилась. – Не знаешь, она с кем-нибудь встречается?
Чего у него нельзя отнять, так это упорства.
– Привет, это Джоан Риверс[25]. Поболтаем, да? Пристегните ремень… кстати, отлично выглядите! Этот цвет вам идет! – Все это искусственный голос выдал на одном дыхании.
– Ух ты, – выдохнул Лекс, когда такси сорвалось с места и понеслось по Третьей авеню, словно реактивный снаряд.
– Знаете что? – нагнулась я к таксисту, переведя дух. – Мы вообще-то не торопимся.
– Зато я тороплюсь! – прокричал водила, ловя мой взгляд в зеркальце. – Мне очень, очень надо. Понимаете, о чем я? Надо мне очень.
Я недоуменно взглянула на Лекса.
– В туалет ему надо, дура, – прошипел он.
– А-а, ну да…
Мы мчались через город с ревом сверхзвукового самолета перед взлетом. Успеем ли мы добраться до перекрестка Вест-Энд-авеню и 72-й улицы, прежде чем с водителем приключится беда? И почему мне так везет на таксистов-психов?
– Ой, не могу! – взвизгнул водитель.
Мы с Лексом отчаянно переглянулись. Таксист дал по тормозам, и все вокруг внезапно погрузилось во тьму, потому что меня чуть не задушил ремень. Когда зрение вернулось, я обнаружила, что такси стоит у китайского ресторана, а шофер на всех парах мчится к двери.
– Сейчас вернусь! – завопил он на бегу. – Вернусь, вернусь, вернусь… На счетчик плевать…
– Сюр какой-то, – пожаловался Лекс.
– Х-х-х-х, – отозвалась я.
Наконец мне удалось стащить с шеи ремень. Плохо, когда не вышла ростом, зато вышла бюстом: ремни безопасности скользят по груди и впиваются в шею. Я оглянулась на Лекса:
– Ждать будем?
Он пожал плечами.
– Ну если он повезет бесплатно… Он же сказал, что на счетчик плевать.
– Ладно, может, и впрямь скинет.
– Ты видела, куда он пошел?
– Не-а. Я лишь надеюсь, что он успеет, ради общего блага.
Лекс задумчиво смотрел на дверь китайского ресторана.
– Она думает, что я убил Кейт! – затравленно промямлил Лекс, когда Ким отошла.
Моя подруга настороженно косилась на Лекса через плечо, словно предупреждая, что будет присматривать за ним, чтобы он ненароком не вытащил из кармана удавку и не начал поигрывать ей, примериваясь к моей беззащитной шее.
– Как и полиция, наверное, – заметила я. – Так что не суди Ким слишком строго. Она лишь хочет защитить меня.
– А ты? – встрепенулся Лекс. – Ты же, правда, не думаешь, что убил я?.. Почему?
Я вздохнула.
– Не тянешь ты на убийцу, Лекс. Уж поверь. В свое время я была знакома с несколькими убийцами, – очень полнокровная жизнь у меня, правда? – но ты на них не похож. Хотя, конечно… – я глотнула коктейля, – …я могу и ошибаться. Ты ведь запросто можешь оказаться психованным душителем. Вдруг у тебя мания? И каждый октябрь на Земляничной поляне ты приносишь в жертву молодую красавицу, во искупление убийства Джона Леннона. Словно посылая кумиру служанку в его загробную жизнь. Очень по-египетски.
Лекс испуганно смотрел на меня. Если бы, сидя на табурете, можно было отпрянуть, он наверняка так бы и поступил.
– Понимаешь, что я имею в виду? – я дружелюбно улыбнулась ему. – Ты боишься меня гораздо больше, чем я тебя.
– Не понимаю, как ты можешь говорить об этом так… несерьезно… Ведь Кейт мертва. Ее кто-то убил. Это не я, понятно? Но где-то рядом ходит тот, кто ее задушил. Может, даже мы с ним знакомы. А ты ведешь себя так беззаботно…
– И вовсе не беззаботно.
– Ладно, ведешь себя так, словно тебе плевать, грозит нам опасность или нет.
Я пожала плечами.
– Лекс, да нам постоянно грозит опасность. Попасть под машину, добираясь отсюда до моей квартиры, или угодить в массовую аварию из-за какого-нибудь чокнутого таксиста. Знаешь, это более вероятно, чем встретить душителя с Земляничной поляны.
– Но я боюсь, Сэм! И не стыжусь об этом говорить. – Лекс одним долгим глотком допил коктейль. – Как думаешь, твоя подружка принесет мне еще один или голову откусит, если я попрошу?
Дрожащей рукой Лекс поставил пустой стакан. Я похлопала его по руке:
– Послушай, все будет в порядке.
Но Лекса мои слова почему-то не успокоили.
– Как ты можешь так говорить? – всхлипнул он. – Откуда ты знаешь?
– Ничего я не знаю. Просто пытаюсь тебя подбодрить.
– Не вышло. Еще больше напугала. Эй… Ким? – неуверенно окликнул он, когда та с воинственным блеском в глазах направилась в нашу сторону.
– Сэм, с тобой все в порядке?
– Все отлично. Честное слово. Можно нам еще по стакану твоего слинга?
– Ты уверена, что тебе стоит пить при… при этом? А вдруг ты расслабишься, и он…
– Черт возьми! – возмутился Лекс. – Да Сэм меня запросто перепьет, а когда я свалюсь под стол, еще ногами попинает, ясно? Она стойкая как… ну, не знаю, как цемент. Если кому и стоит тревожиться, так это мне.
Ким посмотрела на меня, слегка сбитая с толку.
– Вообще-то он прав, – скромно потупилась я.
– Значит, ты такая же, как прежде? – Ким весело улыбнулась. – Хорошо. Сейчас принесу два слинга.
– Подозрения сняты? – подобострастно спросил Лекс.
– До поры до времени. Но следи за собой.
– Слушаюсь, мэм! – Он отдал честь. – А у тебя хорошенькая подружка, – сказал он, когда Ким удалилась. – Не знаешь, она с кем-нибудь встречается?
Чего у него нельзя отнять, так это упорства.
– Привет, это Джоан Риверс[25]. Поболтаем, да? Пристегните ремень… кстати, отлично выглядите! Этот цвет вам идет! – Все это искусственный голос выдал на одном дыхании.
– Ух ты, – выдохнул Лекс, когда такси сорвалось с места и понеслось по Третьей авеню, словно реактивный снаряд.
– Знаете что? – нагнулась я к таксисту, переведя дух. – Мы вообще-то не торопимся.
– Зато я тороплюсь! – прокричал водила, ловя мой взгляд в зеркальце. – Мне очень, очень надо. Понимаете, о чем я? Надо мне очень.
Я недоуменно взглянула на Лекса.
– В туалет ему надо, дура, – прошипел он.
– А-а, ну да…
Мы мчались через город с ревом сверхзвукового самолета перед взлетом. Успеем ли мы добраться до перекрестка Вест-Энд-авеню и 72-й улицы, прежде чем с водителем приключится беда? И почему мне так везет на таксистов-психов?
– Ой, не могу! – взвизгнул водитель.
Мы с Лексом отчаянно переглянулись. Таксист дал по тормозам, и все вокруг внезапно погрузилось во тьму, потому что меня чуть не задушил ремень. Когда зрение вернулось, я обнаружила, что такси стоит у китайского ресторана, а шофер на всех парах мчится к двери.
– Сейчас вернусь! – завопил он на бегу. – Вернусь, вернусь, вернусь… На счетчик плевать…
– Сюр какой-то, – пожаловался Лекс.
– Х-х-х-х, – отозвалась я.
Наконец мне удалось стащить с шеи ремень. Плохо, когда не вышла ростом, зато вышла бюстом: ремни безопасности скользят по груди и впиваются в шею. Я оглянулась на Лекса:
– Ждать будем?
Он пожал плечами.
– Ну если он повезет бесплатно… Он же сказал, что на счетчик плевать.
– Ладно, может, и впрямь скинет.
– Ты видела, куда он пошел?
– Не-а. Я лишь надеюсь, что он успеет, ради общего блага.
Лекс задумчиво смотрел на дверь китайского ресторана.