– Эти несколько минут, после того как дождь закончился, я люблю больше всего, – обратилась она к Брайену.
   – Я тоже. Хотя можно найти аргументы и в пользу безоблачного летнего дня в устье Шеннона. Вы когда-нибудь ходили под парусом?
   – Один раз. Меня зверски тошнило.
   – Против этого есть средства, – заявил он и тут же начал перечислять некоторые из них. Он явно любил ходить под парусом и хотел, чтобы все остальные полюбили это занятие так же, как и он сам.
   Пусть они и не встретили толпы людей, но почти все, кто им попадался, окликали Брайена по имени. Он отвечал на их приветствия, с некоторыми останавливался поговорить. К удивлению Тары, все разговоры были очень дружескими. Совсем не такой реакции она ожидала от местных жителей по отношению к человеку, который погубил их деревню, превратив ее в провинциальный городок.
   Но если вспомнить, комитет на заводе сначала был настроен весьма враждебно, однако все изменилось, стоило Брайену пустить в ход свое обаяние, какого она не ожидала от него при его обычной задиристости.
   – Кажется, вас хорошо знают в городе, – заметила Тара.
   – Я познакомился с жителями Крук-Мила, когда мы решали, строить ли здесь завод.
   Тара сдержала улыбку. Он только что дал ей то начало для репортажа, которое ей было необходимо. Но ей придется двигаться медленно. Поскольку они отправились на прогулку, он может просто взять и уйти, если ее вопрос ему не понравится.
   – Как вы принимаете подобные решения? Где строить завод или склад.
   – Это долгий процесс, но все сводится к тому, что мне было необходимо место для фабрики, а Крук-Мил нуждалась в рабочих местах. Мы пришли к соглашению.
   К соглашению, которое оказалось весьма выгодным для компании «Ханрахан Лтд», как подозревала Тара. В других деревнях дело обстояло именно так.
   Они прошли немного дальше, где кирпич и штукатурка старой деревни сменились городскими строениями из бетонных блоков. Отсюда дорога вела к заводу.
   Брайен остановился и несколько секунд смотрел на магазин «Сделай сам», вокруг которого деловито сновали машины и люди, и вдруг, нахмурившись, повернулся к ней.
   – Давайте вернемся.
   – Что-то не так? – спросила Тара, когда они пошли назад, в ту сторону, откуда пришли. Она бросила взгляд на Финна, тот кивнул. Он продолжал снимать.
   Брайен махнул рукой, в сторону новых построек.
   – Какое уродство! Удивительно некрасиво.
   – Таков прогресс, – возразила Тара.
   – Тем не менее мне очень не нравится, что он захватил центр городка.
   – Это имеет для вас значение? – удивленно спросила Тара.
   – Конечно. Я пришел в эти деревни не для того, чтобы их уничтожить.
   – Но вы их все же уничтожаете! – выпалила она, тут же осознав свою ошибку. – Я хочу сказать, что, когда вы строите крупные предприятия, это обязательно меняет все в худшую сторону.
   – Почему же в худшую? Почему перемены не могут быть в лучшую сторону?
   Его слова поразили Тару. Она пристально посмотрела на него и впервые заметила вокруг его глаз морщинки.
   – Почему вы строите здесь свои фабрики? – спросила она тихо.
   – Я вам уже говорил. Деревням нужны рабочие места. Им нужен приток денег. Им нужно, чтобы молодые люди оставались здесь, а не переезжали в крупные города. Если мы будем строить предприятия в таких городах, как Дублин, мы только усугубим проблему.
   – Некоторые из самых крупных предприятий Ханраханов находятся в Лимерике, Дублине и Голуэйе, – возразила она.
   – Более старые – да. Мы, как и все другие компании Ирландии, строили все крупные предприятия в городах. Но потом нам пришло в голову, что сельская местность будет продолжать терять молодую кровь до тех пор, пока кто-нибудь не начнет строить здесь, чтобы дать людям работу, удержать дома и снять с пособия по безработице. Именно так мы теперь и поступаем. Во всяком случае, пытаемся.
   Его слова ошеломили Тару.
   – Вы хотите сказать, что пытаетесь спасти эти бывшие деревни? Крук-Мил, Траллок, Данлоу?
   – Это звучит несколько высокопарно. – Он поморщился и посмотрел на часы. – Извините, но нам придется продолжить разговор позднее. У меня дела на заводе, и, боюсь, я не смогу позволить вам это снимать. Нужно решить кадровые вопросы. Вот и машина. Я подвезу вас к вашему фургону.
   Пока они ехали к заводу, Тара старалась собрать воедино разбегающиеся мысли. Спросив, почему он принялся за деревни, она ожидала услышать рассуждения об инфраструктуре, демографии, географии и особенно об экономической инициативе. Она точно знала, что компания «Ханрахан Лтд» добилась снижения налогов, отказа от землепользования и всяких иных льгот в обмен на разрешение начать строительство в некоторых деревнях.
   Но если верить Брайену, им двигали иные мотивы. И ей никак не удавалось прогнать от себя эти мысли.
   Брайен оставил их у ворот фабрики и еще раз пообещал, что они закончат интервью в другой раз. Когда он вошел в здание, Финн тихо свистнул:
   – Вот и накрылась теория о хищнической эксплуатации капиталистом обедневших трудящихся масс.
   Она смотрела на дверь, за которой исчез Брайен.
   – Я не очень в этом уверена. Конечно, легко провозглашать социальную сознательность, если не надо подтверждать ее на деле.
   – Но это не вписывается в ту передачу, которую мы задумали, не так ли?
   – Замолчи, Финн.
   Она села в фургон и захлопнула дверцу. Он уложил камеру и сел за руль.
   – Куда дальше, капитан?
   – Домой.
   – В Дублин?
   – В Килбули, тупица! Мне надо кое-что проанализировать.
   – А, хорошо. Я смогу заняться рыбной ловлей.
   – Тебе не надоедает ловить рыб лишь для того, чтобы выпускать их на волю?
   – Никогда. Но я навел справки и выяснил, что их могут для меня поджарить в кафе Дигана по фунту за штуку. Сегодня ночью река содрогнется при виде Финна Великолепного!
   – Ты хочешь сказать – форель содрогнется?
   – Крисси, подожди.
   «Что там еще?» – удивилась Крисси. Оуэн стал теперь таким раздражительным, потому что ему приходится приезжать на рассвете, чтобы обеспечить булочную свежей выпечкой, а затем ехать в гостиницу Энниса, где он работал дневным портье. Она предлагала ему, что будет день-другой делать всю работу, и печь – и стоять за прилавком, – чтобы только дать ему выспаться, но он настоял, что это его подарок их родителям.
   Поэтому отец и мать сейчас путешествовали по Греции, а ей приходилось мириться с причудами брата.
   Она закончила розу из розовой глазури, над которой трудилась, и, насадив ее на гвоздик, чтобы она застыла, вытерла руки и пошла к двери.
   – Почему здесь так темно?
   – Вот об этом я и пытался тебе сказать, – проворчал Оуэн. – Большая рабочая лампа только что перегорела. Где папа держит новые лампочки? Я посмотрел в чулане, но там ничего нет.
   – Значит, они закончились. Мне придется купить новую в скобяной лавке, когда она откроется.
   – А я должен работать в темноте!
   – Может, перебьешься? Тебе должно было остаться совсем немного на сегодня.
   Он поворчал, но согласился с ней. Крисси вернулась к своим розочкам. У маленькой Эммы Гейнор день рождения, и ее мать заказала самый нарядно украшенный торт, какой только смогут испечь в этой булочной. Крисси старалась изо всех сил. Ей нравилась Эмма.
   Крисси обслуживала покупателей и соединяла ленточками и бантиками десяток идеальных розочек, поэтому не успела сбегать в лавку до закрытия булочной. Она поспешно заперла дверь, схватила старую лампочку, которую вывернул Оуэн, выбежала из дома и помчалась к лавке.
   Крисси стояла у полки, пытаясь сравнить свою лампу с теми, что лежали на ней, и тут с ней кто-то весело поздоровался.
   – Рори? – удивилась она. Он держал под мышкой большую коробку, и вид у него был сконфуженный. – Как поживаешь?
   – Прекрасно. Что тебя сюда привело? – Она показала ему почерневшую лампочку.
   – Ясно. – Он посмотрел на лампочку, на полку и выбрал одну. – Думаю, вот эта подойдет.
   Она проверила. Подходит.
   – Спасибо. Это мне сэкономило время. Но ты пришел не для того, чтобы мне помочь, правда?
   – Я… э-э… ищу какую-нибудь кастрюльку. Чтобы подошла вот к этому. – Он показал ей коробку.
   Она прочла ярлык.
   – Портативная плитка?
   – Чтобы я мог разогревать консервированное рагу или нечто подобное у себя в комнате. Я не могу позволить себе ходить в ресторан три раза в день, и мне уже надоели сандвичи с холодным мясом. Ты не знаешь, где продаются кастрюли и сковородки?
   Крисси заколебалась. Помочь ему – значит, нарушить бойкот. Но он помог ей, хоть она его не просила, и она не собирается быть невежливой.
   – Вон там. – Она повела его к кухонным принадлежностям.
   Он уставился на кастрюли, шевеля губами от умственных усилий.
   – Как ты думаешь, какая мне подойдет?
   – Чтобы просто разогреть консервы?
   – Может быть, еще поджарить картошку и ветчину.
   – Этот набор не слишком дорого стоит. – Она взяла коробку. – Здесь две кастрюли и сковородка, а внутри даже несколько кухонных принадлежностей. Это должно тебя устроить.
   – Прекрасно. Давай сюда.
   Она положила набор кастрюль поверх коробки с плиткой и хотела уже уйти.
   – Теперь мне нужны тарелки, – пробормотал Рори.
   В конце концов она подыскала для него тарелку и миску, а также вилку и ложку, и чашку для чая, и кухонный нож с крохотной доской для резки, чтобы он не загубил туалетный столик Мэри, пытаясь резать на нем картошку. А потом ей пришлось отнести все это к кассе, потому что у него не хватало рук.
   – Ты душечка, – улыбнулся Рори, доставая деньги из кармана и выкладывая их на прилавок, – Я бы потратил на это целую вечность. Теперь я успею купить себе продуктов, которые можно приготовить сегодня вечером, просто чтобы попробовать.
   – Дай мне знать, как у тебя получилось, – сказала Крисси.
   Стоящая за прилавком Луиза, дочь хозяина, молча сложила мелкие предметы и вручила их Рори. Он собрал покупки и пошел к выходу со своим громоздким грузом.
   – Спокойной ночи, Крисси. И еще раз спасибо тебе.
   – Спокойной ночи, Рори. – Колокольчик звякнул, когда за ним захлопнулась дверь.
   – Ты ему помогала и утешала его! – упрекнула ее Луиза. – Мы не должны этого делать.
   – Я помогала Мэри. Ей только и не хватало, чтобы Рори начал готовить в своей комнате без нужных приспособлений.
   – Ему совсем не нужно там готовить.
   – Мы с тобой это знаем, но ведь он все равно собирается это делать, не так ли? И незачем ему пачкать комнату, когда он этим займется.
   – Наверное. Но этим ты, возможно, продлила бойкот. – Луиза выглядела очень недовольной.
   – Знаю. Но не могла же я прогнать его, после того как он мне только что помог, правда?
   – Правда, – нехотя согласилась Луиза. – Наверное, не могла.
   – И больше я ничем не стану ему помогать, – пообещала Крисси. – А теперь выбей мне чек, пожалуйста. У меня болят ноги, и я хочу домой.
   Через несколько минут она стояла на стуле и вкручивала лампочку, чтобы на следующее утро не пришлось выслушивать замечания Оуэна. А еще через несколько минут она входила в свой дом.
   Крисси приготовила себе на ужин сандвич с сыром и тарелку сырых овощей. Раньше она думала, что готовить для себя одной будет здорово: она сможет попробовать новые блюда, которые ее отец не желал видеть в доме, и почти не будет грязной посуды. Но новизна стерлась после нескольких первых вечеров, и оказалось, что есть свою стряпню в одиночестве очень скучно. Однако она пообещала себе завтра-послезавтра приготовить большую кастрюлю рагу и есть его весь остаток недели. И пригласить на обед Сиобейн и Эйлин. Будет весело.
   Она включила телевизор и устроилась посмотреть вечерние новости, положив ноги повыше. Диктор только начал говорить о новом предложении в области налогов, как в дверь черного хода вбежала Эйлин.
   – Мне нужен твой телефон! Горит «Нос епископа»!

Глава 11

   – Не может быть! – ужаснулась Крисси.
   – Правда. Я увидела дым, когда шла по дороге.
   Пока Эйлин набирала номер 999 и сообщала о пожаре, Крисси надела туфли, схватила куртку и шарф, выскочила из дома и бросилась бежать под дождем по дороге.
   Из верхнего этажа паба «Нос епископа» и в самом деле валил дым, но когда Крисси догадалась о его источнике, она остановилась как вкопанная.
   – Ах, Рори, – сказала она и тихо рассмеялась.
   Рори перегнулся через подоконник, из его глаз текли слезы. В одной руке он держал газету и размахивал ею у себя под носом. В другой руке была новенькая сковородка, из которой валили клубы густого черного дыма. Внизу, под окном, стояла Мэри Доннели и орала на него, словно торговка рыбой, угрожая всевозможными увечьями.
   Подбежала Эйлин и, поняв, что происходит, начала хохотать. И в этот момент послышался вой пожарной сирены.
   – Господи, наверное, мне не следовало их вызывать, – . сокрушалась Мэри.
   Пожарные-добровольцы появились в считанные секунды, как и Тара О’Коннел с телевизионной камерой в руках. Мартин Джури, одним взглядом окинув сцену, принес огнетушитель из багажника машины и вошел в паб, а остальные мужчины остались на улице и посмеивались, глядя на Рори.
   – Вот и Томми, – обрадовалась Эйлин, когда подъехала пожарная машина.
   Он вышел из кабины к присоединился к общему веселью. Крисси услышала, как Эйлин вздохнула.
   Мартин высунул голову из окна рядом с Рори, полил сковородку из огнетушителя и снова исчез внутри, не произнеся ни единого слова.
   – О Боже! – воскликнула Крисси; по щекам ее от хохота текли слезы. – Я сейчас намочу трусики. – Она добрела, спотыкаясь, до ближайшего магазина и прислонилась к стене, скрестив ноги и хохоча до упаду при виде того, как хлопья пены из огнетушителя летят, подобно снегу, над головой Мэри.
   Томми заметил камеру, перестал смеяться и вспомнил о своих обязанностях.
   – Что мы все здесь делаем? Пожар ведь потушен, не так ли? Очистите дорогу. Проходите, проходите!
   Но никто не обращал на него внимания.
   Несмотря на непрекращающийся дождь и спешное прибытие полицейского из Гленмора, понадобился час, чтобы разогнать народ. Всем непременно надо было выдать неизбежные шуточки и рассказать вновь прибывшим, что произошло. Потом следовало убедить Рори выйти из дома, развернуть пожарную машину на узкой дороге и стряхнуть с волос Мэри бело-лиловые хлопья пени. Крисси и Эйлин досмотрели шоу до конца, сидя на ближайшем крыльце и выкрикивая советы между приступами хохота.
   Наконец все успокоились, и Рори с выражением покорности на физиономии подошел туда, где его с мрачными лицами поджидали Мэри и Хью. Толпа быстро рассеялась. Никто не хотел находиться поблизости, когда Рори придется отвечать за содеянное.
   – Это было лучше всякого кино! – говорила Крисси, когда они шли домой. – Выпьем чаю?
   – Спасибо. – Эйлин вошла за ней в дом и сняла куртку. Они обе промокли до нитки, и Крисси нашла два полотенца и дала одно подруге.
   – Я бы сейчас не поменялась местами с Рори, – проговорила Эйлин, вытираясь.
   – Меня мучает совесть из-за Рори, – сказала Крисси и снова расхохоталась.
   – Да, – посмотрела на нее Эйлин. – Ты себя чувствуешь просто ужасно.
   – Нет, правда. Половина вины на мне – ведь я не уговорила его оставить в покое эту глупую плитку, когда он показал ее мне.
   – Ты видела, как он покупал эту штуку? – удивилась Эйлин.
   – Видела. А Луиза ему ее продала. – Она подробно рассказала Эйлин, что происходило в магазине. – Мне не следовало в это вмешиваться.
   Эйлин покачала головой, ее медные волосы от влаги свернулись колечками.
   – Напротив, Крисси, дорогая, мне кажется, ты немного подтолкнула события. – Она хихикнула. – Развела под ними огонь, так сказать.
   Они снова расхохотались. Крисси взяла полотенца и бросила их в корзину для белья.
   – Я думала вот о чем, – произнесла Эйлин, когда Крисси вернулась в кухню. – На ком мы хотим женить Рори? Я его ни с кем не видела с тех пор, как они с Шилой Макмахон расстались в прошлом году.
   – Я тоже, – ответила Крисси. – Может, кто-нибудь подвернется?
   – Мне жаль эту бедную девушку, кем бы она ни оказалась.
   Брайен ехал к Килбули, и мысли неслись в его голове, как центральная линия на дороге, мокрой от дождя.
   И все они были о Таре.
   Она действительно выступила в крестовый поход. Его предчувствия оправдались, но получилось так, что они ему даже не понадобились. Она сказала ему прямо: «Я делаю передачу о настоящем Брайене Ханрахане».
   Разумеется, это будет ее личная версия о «настоящем Брайене», и, несомненно, о таком Брайене, который захватывает деревню за деревней и уничтожает их, превращая в индустриальные города. Потому что именно так она на это смотрит. Она все время делала ему намеки во время их прогулки:
   Это имеет для вас значение?
   Но вы их все же уничтожаете!
   Это обязательно меняет все в худшую сторону.
   Вы хотите сказать, что пытаетесь спасти эти бывшие деревни? Крук-Мил, Траллок, Данлоу?
   Ее слова припомнились ему в ритме песни, похожем на ритм движения «дворников» на ветровом стекле. Упоминание о Данлоу довершило картину, теперь ему наконец все стало ясно.
   Новое предприятие в Данлоу еще находилось в стадии чертежей на его письменном столе, еще далеко не все было согласовано, а она уже поставила деревню в один ряд с Траллоком!
   Возможно, у нее уже почти готова передача, и она всего лишь охотится за словами и кадрами, которые дополнили бы ее.
   Он уже имел дело с такими, как она, и знал, как это происходит. Репортеры все одинаковы. Они начинают делать передачу, заранее все для себя решив; они задают такие вопросы, на которые хотят получить нужные им ответы, и собирают только те факты, которые, как им кажется, они уже знают.
   Тара такая же. Она была настолько уверена, что он наслаждается результатами своего вторжения в сельские области Ирландии, что его заявление об обратном искренне ее изумило. Господи, кому может понравиться это уродство?
   Впереди показались пригороды Лимерика. Брайен сбросил скорость, чтобы проехать через город, заставив себя сосредоточиться на дороге и на интенсивном движении, которое сохранялось до самого Шеннона.
   Свободная дорога вдоль аэропорта позволила ему снова вернуться мыслями к Таре. Вероятно, она сейчас уже в Килбули и пытается придумать, как отредактировать пленку, чтобы он говорил то, что ей хотелось показать всему миру.
   И он ей это позволил. Ему следовало быть более осторожным.
   И он был бы осторожным, если бы она не слизнула этот чертов майонез с пальца и не направила его воображение прямиком в область промежности.
   Он попал в идиотскую ситуацию: он так сильно хотел эту женщину, что был не в состоянии разобраться в том, что она задумала. Особенно глупо и опасно для мужчины в его положении, которому сел на хвост воинствующий репортер. Она способна разрушить все, ради чего он трудился все эти годы. Он должен вернуть свое преимущество раньше, чем его тело заставит его совершить публичное самоубийство.
   Для этого ему необходимо всего лишь выбросить эту женщину из головы, преодолеть свою одержимость ею.
   И он знал только один способ это сделать.
   У него было много женщин, но ни одна из них не вызвала у него интереса. Как бы очаровательны они ни были, стоило ему оказаться с ними в постели – и колдовство исчезало.
   Вот почему в его жизни сменилось столько женщин, вот почему женитьба была для него неприемлема.
   Возможно, это не делает его блестящим примером мужественности, но зато дает возможность найти легкое решение проблемы. Надо переспать с Тарой, и она перестанет казаться ему очаровательной. Тогда по крайней мере он сможет мыслить ясно.
   Пора соблазнить Тару Брид О’Коннел.
   Он нажал ногой на акселератор – внезапно ему захотелось поскорее вернуться в Килбули.
   Резкий стук в дверь оторвал Тару от видеомагнитофона, который она подсоединила к гостиничному телевизору. Она нажала выключатель и быстро набросила на аппарат куртку.
   – Кто там?
   – Финн.
   Она открыла дверь.
   – От тебя воняет рыбой.
   – Прекрасно! – обрадовался он, проходя мимо нее в комнату. – Это значит, что я все сделал правильно.
   – Где она? – спросила Тара, оглядываясь в поисках корзинки для рыбы.
   – Не она, а они, к твоему сведению. Две находятся вот здесь, – сказал он, похлопав себя по животу. – Остальные в холодильнике у Дигана, ожидают подходящего момента. Я слышал, что пропустил небольшое развлечение в пабе «Нос епископа». Жаль, что мы не сняли его на пленку.
   – Кто тебе сказал, что не сняли?
   Она подцепила пальцем куртку и стянула ее.
   – Прячешь от врагов? – хмыкнул Финн.
   – Я боялась, что пришел Рори. – «Или Брайен». Она перемотала пленку и включила воспроизведение. – Посмотри, что я делала, пока ты терроризировал форель.
   – Ты хочешь сказать, что взяла мою камеру?
   – Она не твоя, а телекомпании.
   – Ты не уполномочена играть с ней. Представители профсоюза утверждают, что вы, репортеры, некомпетентны в этом деле.
   – Они ошибаются.
   – Я в этом не уверен, – заявил Финн, глядя на экран. – Ужасно темно.
   – Погоди минуту. Мне пришлось на ходу соображать, как управляться с этой штукой.
   – Она трясется.
   – Я хохотала. Просто сотри, ладно?
   Пленка стала светлее, и Финн перестал критиковать и тоже начал смеяться.
   – Отлично! – восхитился он, вытирая глаза, когда изображение прервалось. – Ты компетентна! Чего не могу сказать об этом бедном дурачке.
   Они еще два раза посмотрели пленку: один раз – чтобы снова посмеяться, а второй – потому что Финн не мог устоять перед искушением показать ей, где она напортачила.
   – Мне лучше убраться отсюда, пока люди не начали думать, что мы с тобой крутим роман за спиной у моей несуществующей жены, – проговорил он, закончив критику ее операторского мастерства. – Отнести видеомагнитофон назад в фургон?
   – Я сама отнесу позже. Мне хочется еще раз посмотреть запись в Крук-Миле.
   – Сопротивляешься очевидному, а?
   – У меня еще даже не было времени подумать над этим, – возразила она, защищаясь. – Помешал устроенный Рори пожар.
   – Насколько я понимаю, мы не потащимся в Данлоу или Траллок?
   – Пока, во всяком случае, нет.
   – Хорошо. Река у них здесь очень приятная. С прекрасной, упитанной коричневой форелью.
   – Предполагается, что это я в отпуске, а не ты, Губитель Рыб. Ты будешь снимать холостяков, а завтра снова будет дамский вечер.
   – Тогда я лучше пойду, – усмехнулся он. – Я хочу быть в форме, когда предстану перед членами «Суда». Спокойной ночи.
   – И тебе тоже.
   Тара закрыла за ним дверь, потом чуть приоткрыла окно, чтобы выветрить запах рыбы и мокрой шерсти. Пленки о Брайене лежали рядом на туалетном столике, с аккуратными надписями, сделанными почерком Финна. Она нашла последнюю, где была заснята их прогулка по Крук-Милу, вставила ее в магнитофон и присела на край кровати, готовясь найти дыры в рассуждениях Брайена.
   Час спустя она решила: проблема в том, что в его рассуждениях нет дыр, по крайней мере она не смогла найти ни одной. Она снова прокрутила пленку в поисках чего-то, что она могла забыть, но ничего не обнаружила, кроме нескольких собственных зияющих дыр.
   Она взялась за передачу, имея обо всем собственное, непоколебимое мнение. У нее имелись на это основания: она беседовала с двадцатью жителями в семи из двадцати бывших деревень. Ни один не радовался тому, что произошло с его деревней. Но правильно ли она ставила вопросы? А главное, не разыскивала ли она специально именно тех людей, которые говорили то, что она хотела услышать?
   Будь он проклят! За пять лет работы на РТИ она ни разу так не сомневалась в своем репортерском умении, как сейчас. На данном этапе ей оставалось лишь надеяться, что завтра она сделает несколько звонков по телефону и все выяснит. Она выключила видеомагнитофон и пошла умываться.
   Груди. Губы. Кружева. След теплого масла на гладкой коже. Аромат женщины, влажной от секса.
   Брайен проснулся в темноте в пустой постели, с отяжелевшим от желания телом.
   – Будь все проклято!
   Он поднял голову. Часы показывали полпятого утра. Он вел эту битву всю ночь, а когда уснул, ему приснилась Тара, и он проснулся, почувствовав эрекцию. Это уже в третий раз. Чресла его ныли.
   Он снова повалился на постель и подумал, не заняться ли этим в одиночку, но потом отверг эту идею как совершенно неудовлетворительную. Нет. Он уже принял решение.
   В этом заключалась половина проблемы. Он принял решение, и теперь его тело стремилось опередить события.
   Бесполезно пытаться снова уснуть. Он отбросил одеяло, подошел к окну и распахнул его настежь. Холодный воздух овеял его обнаженное тело, принеся временное облегчение.
   Когда он стоял здесь пару часов назад, дождь еще шел. Теперь он прекратился, ночь начала светлеть, и первые птицы зачирикали в лесу. Сквозь деревья он видел далекий свет голой лампочки над входом в конюшню. Вдалеке журчала река, переливаясь через крохотную плотину на краю его владений.
   Вот что ему надо.
   Он натянул джинсы и свитер, нашел сапоги и выскользнул в тихий холл. Через несколько минут он уже скакал к реке верхом на неоседланном Бриге.
   – Ваш чай, мадам. И «Таймс».
   – Доброе утро, Линч. – Эйлис взяла газету и положила ее рядом с тарелкой. Она уже не читала газеты по-настоящему – новости были такими мрачными, – но приносить свежий номер входило в утренние обязанности Линча, и ей очень не хотелось огорчать его. – Ты сегодня еще не видел моего внука?