Страница:
Брайен вошел в парадную дверь Брэмбл-Корта перед самым рассветом. В этот час в доме было тихо, как в гробнице, и эта тишина ничуть не облегчила тревогу, которая одолевала его на всем пути из Дублина. Он заглянул к бабушке и увидел ее покоящейся на пышных пуховых подушках. При тусклом свете ночника она выглядела всеми любимой, но уже стареющей фарфоровой куклой. Он вошел в спальню и, убедившись, что она спокойно спит, тоже отправился в постель, утомленный, но довольный тем, что вернулся домой.
Когда солнце уже миновало зенит и его желудок потребовал калорийной пищи, он оделся и снова пошел к бабушке.
Ее там не было. Вообще-то ему показалось, что все в полном порядке: постель застелена, окна широко распахнуты, как бывает обычно в солнечный день.
Хмурясь, Брайен спустился вниз, чтобы выяснить, что происходит.
– Здравствуйте, мистер Брайен, – поклонилась ему миссис Макуинни, его бывшая нянюшка, а теперь старшая домоправительница. – Как приятно видеть вас дома.
– Привет, няня. – Брайен поцеловал ее в щеку. – Насколько я понимаю, бабушка сегодня чувствует себя лучше? Линч отнес ее вниз?
Няня бросила на него странный взгляд.
– Мистера Линча нет. Он уехал сегодня утром в Уиклоу навестить сестру.
– Оставив больную бабушку? Да я ему голову оторву! – Она удивленно развела руками.
– Не знаю, о чем ты говоришь, сынок, но твоя бабушка сейчас в саду. Наверное, тебе лучше поговорить с ней.
Брайен открыл рот, потом закрыл его, когда понял, что не может сказать ничего подходящего в данной ситуации.
– Да, пожалуй, придется поговорить.
Он прошел через столовую, надеясь по пути в сад найти что-нибудь съедобное. И он, и его желудок испытали разочарование.
Бабушка сидела на солнышке в плетеном кресле и читала. Она не сразу заметила его появление, поэтому у Брайена было время присмотреться к ней. На его взгляд, она совсем не выглядела больной. Даже когда она заболела пневмонией два года назад и врачи сказали, что она может не пережить ночь, она выглядела так, будто лишь слегка утомлена и короткий сон ее исцелит.
Наконец она заложила книгу ленточкой и положила ее на колени.
– Прости, мальчик. Я хотела дочитать этот рассказ. В моем возрасте нельзя быть настолько самоуверенной, чтобы откладывать что-нибудь на потом. Поцелуй свою бабушку.
– Привет, бабуля. – Брайен наклонился и поцеловал ее в лоб.
Кожа ее была сухой и прохладной; во всяком случае, температура у нее явно нормальная.
– Как дела в компании? – спросила она.
Она всегда спрашивала его, как дела в компании, как раньше спрашивала отца, а до него деда, перед тем как компания перешла в ее руки. И ответы на этот вопрос, задаваемый в течение более семидесяти лет, давали ей столько информации о «Ханрахан Лтд», сколько было у самого Брайена, несмотря на то что на памяти Брайена она приезжала в офис всего раза три.
И поэтому он, как обычно, отчитался о нынешнем положении дел в финансах и текущей работе и закончил словами:
– Вчера вечером я как раз работал над проектом для Данлоу, когда позвонил Линч. Зачем он поехал в Уиклоу?
– Там живет его сестра.
– Я не это имел в виду, и ты это знаешь. Как он мог уехать и оставить тебя здесь одну…
– О, перестань. В доме полно слуг, и ты вот тоже теперь приехал. Я велела ему отправиться в гости. – Ее костлявые пальцы теребили атласную закладку. – Кроме того, я не больна.
– Но Линч мне сказал…
– Он сказал тебе только то, что я велела ему тебе сказать, а потом я его отослала, чтобы ты не смог накричать на беднягу. – Она устремила взгляд в сад, будто видела там нечто такое, чего не видел он. – Я хотела, чтобы ты вернулся домой, Брайен.
– Черт побери, бабушка, я отменил встречи на целую неделю, думал, что ты… – Он запнулся и замолчал, осознав, что собирался произнести.
– Умираю? – сухо спросила она. – И всего на неделю отменил встречи? Я считала, что достойна более длительного траура.
Она его дразнила, и он дал ей понять, что знает об этом.
– Разумеется, для того, чтобы поездить верхом и порыбачить после похорон! – ухмыльнулся он.
– Фу! – Она махнула на него рукой, но, не сдержавшись, улыбнулась.
– Так зачем ты устроила этот спектакль? – спросил Брайен.
– Я уже сказала. Я хотела, чтобы ты вернулся домой.
– Я очень часто приезжаю домой.
– На день, на уик-энд. Я рассчитывала на большее и знала, что ты прикажешь своей секретарше расчистить для тебя расписание, если будешь думать, что я заболела.
В ответном вздохе Брайена смешались раздражение и облегчение. Его бабушка была своенравной старушкой, но не в его силах изменить ее характер.
– Ладно, бабушка. Я попался и слушаю тебя. Тем не менее, прежде чем ты мне расскажешь, зачем тебе понадобился приличный кусок моего времени, могу я по крайней мере получить какую-нибудь еду? – Она улыбнулась и кивнула.
– Думаю, повариха припрятала для тебя маленький сандвич. Помоги мне вернуться в дом, и мы поговорим, пока ты будешь есть.
Через несколько минут они сидели за столом в столовой. Брайен соорудил себе сандвич из толстого ломтя лучшего кухаркиного ростбифа, жирного сыра «Керри» и кружочков лука и наложил на тарелку гору яблочного салата с маринованной свеклой.
– Никогда в жизни не видел ничего столь же аппетитного, – честно признался он и потянулся к баночке с хреном. – Так для чего ты вызвала меня домой?
– Я много думала, сидя в этом большом пустом доме, и пришла к выводу, что тебе пора жениться.
Он улыбнулся. Значит, опять она за свое. Она заговаривала об этом несколько раз в год.
– Возможно. Но я еще не готов жениться.
– Ты – наследник одного из самых крупных состояний в Ирландии, и тебе тридцать шесть лет. Пора уже прекратить шататься с кем попало, как козел, и обзавестись собственной женой и детишками. Я хочу, чтобы ты выбрал одну из тех особ, которые тебе, по-видимому, так нравятся, и женился ка ней.
Он слушал ее и все больше веселился.
– Боюсь, ни одна из этих особ не нравится мне настолько, чтобы провести с ней всю жизнь.
– Так найди новую, если надо! Я хочу увидеть перед смертью своих правнуков. И надо подумать о компании. Что, если с тобой что-нибудь случится? Мне некому будет передать ее.
– Я думаю, сестре бы не понравились твои слова, если бы она их услышала.
– Фу! Кэтлин наплевать на компанию, так было всегда. Я даже не знаю точно, где она сейчас находится.
Брайен тоже не успевал следить за своей сестрой-антропологом, но на этот раз смог сообщить:
– В прошлом месяце я получил от нее письмо. Она занималась какими-то исследованиями в Буркина-Фасо.
– Ах вот как! Я даже не знаю, где это.
– В Западной Африке. Раньше эта страна называлась Верхняя Вольта.
– Ну, теперь это не имеет большого значения. Маловероятно, что она найдет себе там хорошего ирландского парня, а если и найдет, то я не могу себе представить, что она нарожает детей только для того, чтобы таскать их за собой по всему миру в экспедиции. Стать отцом следующего поколения Ханраханов предстоит тебе, и пора уже взяться за дело.
– Возьмусь, бабуля, рано или поздно.
– Время уже поджимает, мой мальчик. – Она сложила руки на столе и смотрела на него в упор, и в ее взгляде было нечто такое, что заставило его напрячься. Наконец она, вздохнув, сказала:
– Мне больно говорить это, Брайен, но если ты в ближайшее время не женишься, я лишу тебя наследства.
– Что? – Брайен уронил вилку, и она со звоном упала на тарелку.
– Я лишу тебя наследства, – повторила она, – если ты не женишься.
– Ты не можешь этого сделать!
– Могу и сделаю. Пусть ты управляешь компанией, но она все еще принадлежит мне. Либо ты сделаешь то, о чем я тебя прошу, либо я начну распродавать ее по частям и переводить деньги благотворительным фондам. Если результат тяжкого труда твоего деда не перейдет в руки потомков Ханраханов, то по крайней мере я увижу, как они пойдут на благое дело, пока я еще жива.
Он ошеломленно смотрел на нее.
– Если ты не можешь найти девушку в Дублине, – невозмутимо продолжала бабушка, – возможно, тебе следует поискать в деревне. В Килбули полно прекрасных молодых женщин.
– Ага! Ты уже кого-то заприметила, сразу видно. Теперь другое время, бабуля. Ты не можешь заставить меня жениться на женщине по своему выбору.
Она и бровью не повела.
– Ты свободен как птица, можешь жениться на любой, по своему выбору.
– Лишь бы женился, – проворчал он.
– Лишь бы женился. После смерти родителей ты проделал огромную работу по управлению компанией, Брайен, поэтому я дам тебе немного времени: я не стану распродавать компанию до твоего дня рождения.
– До дня рождения? Но до него осталось всего пять месяцев!
– Почти шесть. Чтобы познакомиться со мной, поухаживать и жениться на мне, твоему деду хватило половины этого срока. А у тебя впереди целая свободная от деловых встреч неделя, можешь привыкнуть к этой мысли и полистать эту свою черную записную книжку. У тебя останется еще масса времени на то, чтобы уговорить молодую леди.
– Черт побери, бабушка! – Брайен хлопнул ладонью по столу так, что фарфоровая посуда подскочила и задребезжала. – Я не какой-то чертов бык, и ты не можешь устанавливать сроки, когда мне следует спариваться. Ради Бога! Ты ведешь себя как старая…
– Следи за своими выражениями, мальчик! – оборвала его она. – Я – твоя бабушка, и ты должен разговаривать со мной уважительно. – Отчитав его, она смягчила тон: – Ну, успокойся. Выпей чаю. Злость испортит тебе пищеварение.
– К черту мое пищеварение! – Он бросил салфетку на стол. – Извини, бабушка. У меня что-то пропал аппетит.
Гнев погнал его из дому, и он пронесся через половину Деревни. И лишь тогда понял, что его последняя фраза была ложью, и пожалел о том, что не доел свой сандвич.
Но воздух был чистым, а погода теплой; он спустился с холма в центр и направился в «Нос епископа». Ростбиф Мэри Доннели почти не уступал ростбифу их кухарки.
Гнев его постепенно угасал, и ему даже удалось задуматься над словами бабушки.
Возмутительная старушка! Но беда в том, что она права. Как член семьи Ханраханов, единственный, кто интересуется компанией и способен управлять ею, он обязан обеспечить клан наследником и своим преемником. Он и сам уже подумывал об этом.
Но он просто не готов, и у него впереди еще полно времени. Ему надо вернуться домой и поговорить с бабушкой. Она упряма, но у нее присутствует здравый смысл. Он заставит ее передумать.
Только сначала поест.
Он как раз проходил мимо небольшого магазина, где раньше размещалась лавка зеленщика, когда его внимание привлекла головка с волосами цвета шкуры его лучшего рыжего иноходца. Головка принадлежала хорошенькой молодой женщине, которая показалась Брайену знакомой, но он не мог вспомнить, где ее видел. Женщина как раз входила в магазин. Из любопытства он последовал за ней.
Она подошла к прилавкам с фруктами и овощами и начала выбирать яблоки. Брайен подумал, что это, должно быть, одна из деревенских девушек, которая за последнее время выросла и стала очень хорошенькой, судя по изгибам ее фигурки под мягкими брюками и коротким жакетом.
Черт возьми, кто она такая? Брайен гордился своей памятью на лица. Он часто называл по имени человека, с которым встречался всего один раз, причем много лет назад. То, что ему не удавалось вспомнить имя этого прелестного создания, ужасно раздражало его. Когда она выбрала яблоко и перешла к холодильнику, в котором хранилось молоко, он обогнул стеллаж с консервами, чтобы лучше ее разглядеть.
– Брайен, рад тебя видеть! – Мистер Хаггерти, менеджер магазина, отвлекся от банок с зеленым горошком и протянул ему руку.
Брайен пожал ее и задал менеджеру несколько вопросов о миссис Хаггерти и детях. Кажется, трое или четверо из них сейчас болели ветрянкой, и шуточки по поводу зуда и пятнышек отняли у него еще пару минут. К тому времени как он распрощался с Хаггерти и направился к холодильнику, девицы уже и след простыл.
А, ладно. Он не собирается бегать по магазину и искать ее. Они наверняка еще встретятся, и не один раз. Или он может спросить а ней бабушку… но это наведет ее на ложные мысли, а ей их сейчас и так хватает.
Он уже шел к выходу, когда заметил у кассы рыжие волосы. Повезло. Он быстро схватил баночку мятных конфет и проскользнул в очередь прямо за ней, опередив мужчину с кока-колой и пачкой сигарет.
За кассой стояла старшая дочь Хаггерти, и когда она закончила с молодой женщиной – ни разу не назвав ее по имени, черт возьми! – и увидела своего следующего клиента, тут же расплылась в улыбке.
– Я слышала, что вы вернулись, мистер Ханрахан. Приятно снова видеть вас.
Женщина обернулась и посмотрела на него, и он смог как следует разглядеть ее лицо. Умные зеленые глаза, полные губы, широкий рот, едва заметная россыпь веснушек на высоких скулах. Боже мой!
По ее лицу было видно, что она его узнала, и в тот же момент Брайена осенило. Это же та проклятая телерепортерша, рыжеголовая барракуда из передачи «Ирландия на этой неделе». Она не здешняя. Она не вписывается в этот пейзаж. Вот почему он никак не мог ее узнать. Пока он искал хоть какой-нибудь выход из затруднительного положения, она улыбнулась и протянула ему руку.
– Мистер Ханрахан, я – Тара Брид О’Коннел из РТИ. Я надеялась, что случайно встречусь с вами.
Глава 4
Когда солнце уже миновало зенит и его желудок потребовал калорийной пищи, он оделся и снова пошел к бабушке.
Ее там не было. Вообще-то ему показалось, что все в полном порядке: постель застелена, окна широко распахнуты, как бывает обычно в солнечный день.
Хмурясь, Брайен спустился вниз, чтобы выяснить, что происходит.
– Здравствуйте, мистер Брайен, – поклонилась ему миссис Макуинни, его бывшая нянюшка, а теперь старшая домоправительница. – Как приятно видеть вас дома.
– Привет, няня. – Брайен поцеловал ее в щеку. – Насколько я понимаю, бабушка сегодня чувствует себя лучше? Линч отнес ее вниз?
Няня бросила на него странный взгляд.
– Мистера Линча нет. Он уехал сегодня утром в Уиклоу навестить сестру.
– Оставив больную бабушку? Да я ему голову оторву! – Она удивленно развела руками.
– Не знаю, о чем ты говоришь, сынок, но твоя бабушка сейчас в саду. Наверное, тебе лучше поговорить с ней.
Брайен открыл рот, потом закрыл его, когда понял, что не может сказать ничего подходящего в данной ситуации.
– Да, пожалуй, придется поговорить.
Он прошел через столовую, надеясь по пути в сад найти что-нибудь съедобное. И он, и его желудок испытали разочарование.
Бабушка сидела на солнышке в плетеном кресле и читала. Она не сразу заметила его появление, поэтому у Брайена было время присмотреться к ней. На его взгляд, она совсем не выглядела больной. Даже когда она заболела пневмонией два года назад и врачи сказали, что она может не пережить ночь, она выглядела так, будто лишь слегка утомлена и короткий сон ее исцелит.
Наконец она заложила книгу ленточкой и положила ее на колени.
– Прости, мальчик. Я хотела дочитать этот рассказ. В моем возрасте нельзя быть настолько самоуверенной, чтобы откладывать что-нибудь на потом. Поцелуй свою бабушку.
– Привет, бабуля. – Брайен наклонился и поцеловал ее в лоб.
Кожа ее была сухой и прохладной; во всяком случае, температура у нее явно нормальная.
– Как дела в компании? – спросила она.
Она всегда спрашивала его, как дела в компании, как раньше спрашивала отца, а до него деда, перед тем как компания перешла в ее руки. И ответы на этот вопрос, задаваемый в течение более семидесяти лет, давали ей столько информации о «Ханрахан Лтд», сколько было у самого Брайена, несмотря на то что на памяти Брайена она приезжала в офис всего раза три.
И поэтому он, как обычно, отчитался о нынешнем положении дел в финансах и текущей работе и закончил словами:
– Вчера вечером я как раз работал над проектом для Данлоу, когда позвонил Линч. Зачем он поехал в Уиклоу?
– Там живет его сестра.
– Я не это имел в виду, и ты это знаешь. Как он мог уехать и оставить тебя здесь одну…
– О, перестань. В доме полно слуг, и ты вот тоже теперь приехал. Я велела ему отправиться в гости. – Ее костлявые пальцы теребили атласную закладку. – Кроме того, я не больна.
– Но Линч мне сказал…
– Он сказал тебе только то, что я велела ему тебе сказать, а потом я его отослала, чтобы ты не смог накричать на беднягу. – Она устремила взгляд в сад, будто видела там нечто такое, чего не видел он. – Я хотела, чтобы ты вернулся домой, Брайен.
– Черт побери, бабушка, я отменил встречи на целую неделю, думал, что ты… – Он запнулся и замолчал, осознав, что собирался произнести.
– Умираю? – сухо спросила она. – И всего на неделю отменил встречи? Я считала, что достойна более длительного траура.
Она его дразнила, и он дал ей понять, что знает об этом.
– Разумеется, для того, чтобы поездить верхом и порыбачить после похорон! – ухмыльнулся он.
– Фу! – Она махнула на него рукой, но, не сдержавшись, улыбнулась.
– Так зачем ты устроила этот спектакль? – спросил Брайен.
– Я уже сказала. Я хотела, чтобы ты вернулся домой.
– Я очень часто приезжаю домой.
– На день, на уик-энд. Я рассчитывала на большее и знала, что ты прикажешь своей секретарше расчистить для тебя расписание, если будешь думать, что я заболела.
В ответном вздохе Брайена смешались раздражение и облегчение. Его бабушка была своенравной старушкой, но не в его силах изменить ее характер.
– Ладно, бабушка. Я попался и слушаю тебя. Тем не менее, прежде чем ты мне расскажешь, зачем тебе понадобился приличный кусок моего времени, могу я по крайней мере получить какую-нибудь еду? – Она улыбнулась и кивнула.
– Думаю, повариха припрятала для тебя маленький сандвич. Помоги мне вернуться в дом, и мы поговорим, пока ты будешь есть.
Через несколько минут они сидели за столом в столовой. Брайен соорудил себе сандвич из толстого ломтя лучшего кухаркиного ростбифа, жирного сыра «Керри» и кружочков лука и наложил на тарелку гору яблочного салата с маринованной свеклой.
– Никогда в жизни не видел ничего столь же аппетитного, – честно признался он и потянулся к баночке с хреном. – Так для чего ты вызвала меня домой?
– Я много думала, сидя в этом большом пустом доме, и пришла к выводу, что тебе пора жениться.
Он улыбнулся. Значит, опять она за свое. Она заговаривала об этом несколько раз в год.
– Возможно. Но я еще не готов жениться.
– Ты – наследник одного из самых крупных состояний в Ирландии, и тебе тридцать шесть лет. Пора уже прекратить шататься с кем попало, как козел, и обзавестись собственной женой и детишками. Я хочу, чтобы ты выбрал одну из тех особ, которые тебе, по-видимому, так нравятся, и женился ка ней.
Он слушал ее и все больше веселился.
– Боюсь, ни одна из этих особ не нравится мне настолько, чтобы провести с ней всю жизнь.
– Так найди новую, если надо! Я хочу увидеть перед смертью своих правнуков. И надо подумать о компании. Что, если с тобой что-нибудь случится? Мне некому будет передать ее.
– Я думаю, сестре бы не понравились твои слова, если бы она их услышала.
– Фу! Кэтлин наплевать на компанию, так было всегда. Я даже не знаю точно, где она сейчас находится.
Брайен тоже не успевал следить за своей сестрой-антропологом, но на этот раз смог сообщить:
– В прошлом месяце я получил от нее письмо. Она занималась какими-то исследованиями в Буркина-Фасо.
– Ах вот как! Я даже не знаю, где это.
– В Западной Африке. Раньше эта страна называлась Верхняя Вольта.
– Ну, теперь это не имеет большого значения. Маловероятно, что она найдет себе там хорошего ирландского парня, а если и найдет, то я не могу себе представить, что она нарожает детей только для того, чтобы таскать их за собой по всему миру в экспедиции. Стать отцом следующего поколения Ханраханов предстоит тебе, и пора уже взяться за дело.
– Возьмусь, бабуля, рано или поздно.
– Время уже поджимает, мой мальчик. – Она сложила руки на столе и смотрела на него в упор, и в ее взгляде было нечто такое, что заставило его напрячься. Наконец она, вздохнув, сказала:
– Мне больно говорить это, Брайен, но если ты в ближайшее время не женишься, я лишу тебя наследства.
– Что? – Брайен уронил вилку, и она со звоном упала на тарелку.
– Я лишу тебя наследства, – повторила она, – если ты не женишься.
– Ты не можешь этого сделать!
– Могу и сделаю. Пусть ты управляешь компанией, но она все еще принадлежит мне. Либо ты сделаешь то, о чем я тебя прошу, либо я начну распродавать ее по частям и переводить деньги благотворительным фондам. Если результат тяжкого труда твоего деда не перейдет в руки потомков Ханраханов, то по крайней мере я увижу, как они пойдут на благое дело, пока я еще жива.
Он ошеломленно смотрел на нее.
– Если ты не можешь найти девушку в Дублине, – невозмутимо продолжала бабушка, – возможно, тебе следует поискать в деревне. В Килбули полно прекрасных молодых женщин.
– Ага! Ты уже кого-то заприметила, сразу видно. Теперь другое время, бабуля. Ты не можешь заставить меня жениться на женщине по своему выбору.
Она и бровью не повела.
– Ты свободен как птица, можешь жениться на любой, по своему выбору.
– Лишь бы женился, – проворчал он.
– Лишь бы женился. После смерти родителей ты проделал огромную работу по управлению компанией, Брайен, поэтому я дам тебе немного времени: я не стану распродавать компанию до твоего дня рождения.
– До дня рождения? Но до него осталось всего пять месяцев!
– Почти шесть. Чтобы познакомиться со мной, поухаживать и жениться на мне, твоему деду хватило половины этого срока. А у тебя впереди целая свободная от деловых встреч неделя, можешь привыкнуть к этой мысли и полистать эту свою черную записную книжку. У тебя останется еще масса времени на то, чтобы уговорить молодую леди.
– Черт побери, бабушка! – Брайен хлопнул ладонью по столу так, что фарфоровая посуда подскочила и задребезжала. – Я не какой-то чертов бык, и ты не можешь устанавливать сроки, когда мне следует спариваться. Ради Бога! Ты ведешь себя как старая…
– Следи за своими выражениями, мальчик! – оборвала его она. – Я – твоя бабушка, и ты должен разговаривать со мной уважительно. – Отчитав его, она смягчила тон: – Ну, успокойся. Выпей чаю. Злость испортит тебе пищеварение.
– К черту мое пищеварение! – Он бросил салфетку на стол. – Извини, бабушка. У меня что-то пропал аппетит.
Гнев погнал его из дому, и он пронесся через половину Деревни. И лишь тогда понял, что его последняя фраза была ложью, и пожалел о том, что не доел свой сандвич.
Но воздух был чистым, а погода теплой; он спустился с холма в центр и направился в «Нос епископа». Ростбиф Мэри Доннели почти не уступал ростбифу их кухарки.
Гнев его постепенно угасал, и ему даже удалось задуматься над словами бабушки.
Возмутительная старушка! Но беда в том, что она права. Как член семьи Ханраханов, единственный, кто интересуется компанией и способен управлять ею, он обязан обеспечить клан наследником и своим преемником. Он и сам уже подумывал об этом.
Но он просто не готов, и у него впереди еще полно времени. Ему надо вернуться домой и поговорить с бабушкой. Она упряма, но у нее присутствует здравый смысл. Он заставит ее передумать.
Только сначала поест.
Он как раз проходил мимо небольшого магазина, где раньше размещалась лавка зеленщика, когда его внимание привлекла головка с волосами цвета шкуры его лучшего рыжего иноходца. Головка принадлежала хорошенькой молодой женщине, которая показалась Брайену знакомой, но он не мог вспомнить, где ее видел. Женщина как раз входила в магазин. Из любопытства он последовал за ней.
Она подошла к прилавкам с фруктами и овощами и начала выбирать яблоки. Брайен подумал, что это, должно быть, одна из деревенских девушек, которая за последнее время выросла и стала очень хорошенькой, судя по изгибам ее фигурки под мягкими брюками и коротким жакетом.
Черт возьми, кто она такая? Брайен гордился своей памятью на лица. Он часто называл по имени человека, с которым встречался всего один раз, причем много лет назад. То, что ему не удавалось вспомнить имя этого прелестного создания, ужасно раздражало его. Когда она выбрала яблоко и перешла к холодильнику, в котором хранилось молоко, он обогнул стеллаж с консервами, чтобы лучше ее разглядеть.
– Брайен, рад тебя видеть! – Мистер Хаггерти, менеджер магазина, отвлекся от банок с зеленым горошком и протянул ему руку.
Брайен пожал ее и задал менеджеру несколько вопросов о миссис Хаггерти и детях. Кажется, трое или четверо из них сейчас болели ветрянкой, и шуточки по поводу зуда и пятнышек отняли у него еще пару минут. К тому времени как он распрощался с Хаггерти и направился к холодильнику, девицы уже и след простыл.
А, ладно. Он не собирается бегать по магазину и искать ее. Они наверняка еще встретятся, и не один раз. Или он может спросить а ней бабушку… но это наведет ее на ложные мысли, а ей их сейчас и так хватает.
Он уже шел к выходу, когда заметил у кассы рыжие волосы. Повезло. Он быстро схватил баночку мятных конфет и проскользнул в очередь прямо за ней, опередив мужчину с кока-колой и пачкой сигарет.
За кассой стояла старшая дочь Хаггерти, и когда она закончила с молодой женщиной – ни разу не назвав ее по имени, черт возьми! – и увидела своего следующего клиента, тут же расплылась в улыбке.
– Я слышала, что вы вернулись, мистер Ханрахан. Приятно снова видеть вас.
Женщина обернулась и посмотрела на него, и он смог как следует разглядеть ее лицо. Умные зеленые глаза, полные губы, широкий рот, едва заметная россыпь веснушек на высоких скулах. Боже мой!
По ее лицу было видно, что она его узнала, и в тот же момент Брайена осенило. Это же та проклятая телерепортерша, рыжеголовая барракуда из передачи «Ирландия на этой неделе». Она не здешняя. Она не вписывается в этот пейзаж. Вот почему он никак не мог ее узнать. Пока он искал хоть какой-нибудь выход из затруднительного положения, она улыбнулась и протянула ему руку.
– Мистер Ханрахан, я – Тара Брид О’Коннел из РТИ. Я надеялась, что случайно встречусь с вами.
Глава 4
Господи, как он красив, думала Тара, впервые получив возможность внимательно разглядеть Брайена Ханрахана. Он был гораздо красивее, чем на любой пленке или на фото, которые ей попадались, возможно, потому, что черты его лица были лишены того законченного совершенства, которое так любят камеры. Его нос слегка загибался вниз, на переносице имелся крохотный шрам, словно память о мальчишеской драке. Одна бровь была немного приподнята, как будто он постоянно чему-то удивлялся. А губы выглядели слишком полными и женственными на мужском лице. Но все вместе смотрелось хорошо. Очень хорошо. Она даже и не подозревала насколько.
Но главное, на что следовало обратить внимание, – это его глаза. Ни одна камера не способна передать такой синий цвет – их слегка бирюзовый оттенок затмевал синеву глаз бабушки. И еще камера не могла бы уловить жизнеутверждающую сексуальную притягательность, таящуюся в их глубине. Такая вспышка синевы способна заколдовать облака и заставить их спуститься с неба. Неудивительно, что все женщины от Килбули до Парижа падали к его ногам.
И подумать только, все это лишь фасад. Насколько было известно Таре, Брайен пользовался своей внешностью и обаянием, чтобы застать людей врасплох, а потом растоптать любого, кто оказывался на его пути.
Но сейчас, однако, Брайен Ханрахан явно не думал о своем обаянии. Синева его глаз обдавала ее холодом. Он подозрительно прищурился.
– Зачем вам это понадобилось? – спросил он.
Тара смутилась и опустила руку, когда поняла, что он не собирается ее пожимать, но улыбка упорно держалась на ее лице. Она тоже умела очаровывать, когда хотела добиться своего.
– Чтобы взять интервью.
– Обо всех интервью следует договариваться через мой офис в Дублине. – Он выудил из кармана несколько монет, бросил их на прилавок и прошел мимо нее. – Как репортеру вам это должно быть хорошо известно, мисс О’Коннел.
Тара подхватила свой пакет и пошла вслед за ним к выходу.
– Конечно, я знаю. Но мне не хочется получить еще одно из тех «законсервированных» интервью, которые дают ваши пиарщики.
– Я плачу им деньги, чтобы они давали эти «законсервированные» интервью.
– Правда? Ну, вам следует сказать им, чтобы они иногда переставляли пальму в кадке вправо – она у них всегда стоит слева.
Ей показалось, что он тихо рассмеялся, но не замедлил шагов, и так как ноги у него были длиннее, он быстро уходил от нее. Ей надо привлечь его внимание.
– Им придется лучше выполнять свою работу, если вы надеетесь пройти в нижнюю палату парламента.
Он остановился и теперь уже откровенно смеялся над ней.
– Как вы об этом узнали?
– Вам наверняка известно, что весь Дублин только об этом и говорит. Тем не менее, если это неправда, буду счастлива вас выслушать. Мой оператор сейчас на ленче, но я могу немедленно его вызвать.
– Хорошая попытка, мисс О’Коннел, но это уже было бы интервью. А мой ответ остается отрицательным.
– Почему?
– Потому что я у себя дома. Я приехал сюда, кстати, и Для того, чтобы отделаться от ваших… людей. – Его тон ясно говорил: «от ваших стервятников».
Она проигнорировала насмешку.
– Именно поэтому я здесь. Для большинства людей вы всего лишь бизнесмен и плейбой, но в какой-то степени еще и народный герой. Почти миф. Но я подозреваю, что есть и другая сторона, и мне бы хотелось ее показать. – Тара подумала, не скрестить ли пальцы, поскольку она так вольно обошлась с истиной. – И конечно, если вы действительно намереваетесь баллотироваться в парламент, – продолжила она, – вам необходимо позволить народу рассмотреть вас поближе, не в связи с бизнесом и всеми этими женщинами. Показать вас деревенским парнем, который приехал домой навестить свою старую бабушку.
– Если я намереваюсь баллотироваться. – Он скрестил руки на груди, вся его поза выражала упрямство.
Тара пожала плечами.
– Я все равно собираюсь сделать о вас репортаж, мистер Ханрахан. Это будет хорошая, крепкая, правдивая передача. Но она была бы более полной, если бы вы согласились на интервью. Я остановилась в гостинице – это на тот случай, если вы передумаете насчет пальмы в кадке.
Она направилась к гостинице и все же скрестила пальцы, но на этот раз – на удачу. Она чувствовала на себе его взгляд и изо всех сил старалась не вилять бедрами. Это навело бы его на мысль, что она попросту пытается соблазнить его. Конечно, при его репутации это могло бы сработать.
– Хорошая попытка! – крикнул он ей вслед. Она остановилась и обернулась.
– Это сарказм, мистер Ханрахан?
– Я не хотел, чтобы это так прозвучало. Если вам когда-нибудь надоест делать телерепортажи, можете подумать насчет перехода в сферу продаж. Вы хорошо умеете ездить верхом?
Что он задумал? Она осторожно ответила:
– Довольно прилично.
– У вас с собой есть подходящая одежда?
– Я могу найти. – Выпросит или одолжит, если придется.
– Тогда поехали со мной кататься верхом сегодня после полудня, и мы поговорим.
– Мой оператор боится лошадей.
– На него приглашение не распространяется. – Он покачал головой. – Не упускайте свою удачу, мисс О’Коннел. Вам всего лишь удалось убедить меня в том, что эту идею стоит обдумать. Теперь я даю вам шанс меня убедить – наедине, – стоит ли это делать и поручить ли это именно вам. Я не стану обещать вам интервью, но мы можем обсудить это во время прогулки.
Очевидно, эта прогулка станет частью теста. Она улыбнулась. Тесты ей всегда удавались.
– Вполне справедливо.
– Тогда в три ровно. Возле моей конюшни.
Она кивнула, он тоже, и они разошлись в разные стороны.
Несмотря на это, у Тары не возникло ощущения близкой победы. Все получилось слишком легко. Что за скользкий тип! Чего он добивается?
Он не отрицал, что собирается баллотироваться в парламент.
Она достала из пакета яблоко, потерла его о рукав и надкусила, размышляя о головоломке по имени Брайен Ханрахан. Противный вкус заставил ее выплюнуть откушенный кусок.
Тара посмотрела на яблоко. Такое идеально красивое и сладкое на вид снаружи, оно имело гнилую сердцевину.
Интересно, подумала она, не в этом ли решение головоломки?
Сидя в пабе за чашкой крепкого кофе и фирменным сандвичем Мэри Доннели, Брайен никак не мог понять, почему он так поступил.
Тара О’Коннел вызывала раздражение. Она была любопытна. Она была репортером, а видит Бог, он ненавидел репортеров. Он подозревал, что ее обещания сделать честную и объективную передачу – сплошное вранье.
И все же он пригласил ее в свою конюшню и в свой дом – и как раз тогда, когда бабушка так настаивает, чтобы он женился и завел детей.
Он поступил как лунатик, вот в чем дело.
Он бы свалил вину на полную луну, если бы это не произошло среди бела дня. Значит, все дело в ее волосах.
В них – или в том, что она первой из репортеров прямо спросила у него, намеревается ли он баллотироваться в парламент. Несмотря на ее утверждение, что слухи об этом носятся по всему Дублину, ей, должно быть, пришлось напрячь свой слух: он начал обдумывать такую возможность всего месяц или два назад.
Начисто все отрицать – с Тарой О’Коннел это не пройдет. Она просто вставит эту информацию в свою чертову передачу, а он будет выглядеть трусливым болваном, если объявит потом о своих намерениях. Но если он признает, что обдумывает подобный шаг, а потом передумает, то будет выглядеть еще глупее. Тогда она сможет припереть его к стенке.
Сверх того, у него возникло ощущение, что она не слишком интересуется его политическими амбициями. Он видел ее репортажи, и в них было мало политического анализа, в основном пустая болтовня и шум по поводу защиты интересов низших слоев. Она превращалась в бульдога, когда хотела получить ответы на свои вопросы – особенно если эти вопросы ставили человека в неловкое положение. Не одна карьера рухнула под напором тарана по имени Тара Брид О’Коннел.
Так что же заставило его подпустить ее к себе? И почему она шныряет по Килбули, если всем известно, что он в Дублине, и он даже сам не знал, что поедет домой, пока не позвонил Линч?
Или она следовала за ним из города и каким-то образом подстроила эту встречу?
Несколько вопросов, заданных Мэри Доннели, прояснили ситуацию и подтвердили то, что он уже заподозрил: она пробыла здесь уже два или три дня.
Итак, что мы имеем? Он последовал за Тарой в магазин по собственной воле и пригласил ее покататься с ним – тоже по собственной воле, по прихоти, рожденной желанием выяснить, действительно ли ее волосы того же оттенка, что и шкура его коня. Идиотизм! Если он сделал глупость, то благодарить должен лишь самого себя. Теперь ему также самому придется найти выход.
О Господи, как же он ненавидит репортеров!
– Берегись!
Это предупреждение спасло палец Рори Боланду. Он отдернул руку за секунду до того, как мотор опустился на блок, куда он по глупости положил ладонь.
– Господи, – произнес Мартин, выключая лебедку. Рори вытер внезапно вспотевший лоб рукавом.
– Спасибо. Я твой должник.
– Что это с тобой? Ты сегодня опасен для самого себя.
– Я просто умираю с голоду, вот что со мной. Мой пупок прилип к позвоночнику.
– Как это? Ты ведь каждый день ешь у Мэри Доннели.
– Должен есть. – Рори вытер руки о грязную зеленую тряпку, свисающую у него из заднего кармана. – Но сегодня утром она заявила мне, что больше не будет для меня готовить. Я должен сам себя кормить. А потом я выложил кучу денег у Дигана за такое гадкое, пересоленное рагу, какого мне еще в жизни не доводилось пробовать.
– У Дигана? – недоверчиво переспросил Мартин. – Никогда не съел ни одного невкусного кусочка у Дигана.
– Я тоже – до сегодняшнего дня. И никогда еще меня так скверно не обслуживала Сиобейн. – Рори выложил ему эту злосчастную историю.
– Так что ты остался и без завтрака, и без ленча? – спросил Мартин.
– Без ничего!
– Бедняга. – Мартин покачал головой, обдумывая это ужасное положение. – Неудивительно, что ты не можешь сосредоточиться на работе. В любом случае пора сделать перерыв. Беги куда-нибудь и поешь, чтобы продержаться до ужина. Тогда ты будешь работать лучше и мы оба будем целее.
Рори кивнул.
– Наверное, я так и сделаю.
Он снял комбинезон, расчесал пальцами волосы и отправился в булочную, расположенную рядом с мастерской по ремонту автомобилей, в которой он работал на Мартина Джури.
Так как было уже далеко за полдень, в булочной оказалось мало народу, но и выбора не было почти никакого. Пока Рори разглядывал пустые корзинки, он почувствовал на себе пристальный взгляд Крисси.
– В чем дело? – спросил он, поворачиваясь к ней.
– Меня просто удивило, почему ты пришел за булочками в такое время.
– Я голоден – почему же еще? – проворчал он и снова принялся рассказывать свою грустную историю.
– О, неужели такой крупный парень, как ты, целый день ничего не ел? Это преступление – вот что это такое! Очень жаль, что ты не пришел к нам во время ленча. Мы тогда только вынули пирожки из духовки. Зияешь, те самые, с мясом, луком и травками.
У Рори потекли слюнки. Эти пирожки были его любимой едой после хорошей тарелки ветчины.
– Я съем один, – охрипшим голосом произнес он.
– Мы все распродали, – развела руками Крисси.
– Распродали? Так зачем ты мне о них рассказываешь, женщина? Ты хочешь меня помучить?
– Нечего на меня кидаться! – обиделась она, выгибая спину, словно ощетинившаяся кошка. Рори показалось, что он услышал короткий смешок, но это ему наверняка померещилось. – Я всего лишь сказала, что тебе следовало прийти сюда пораньше. Но ты не пришел. А теперь ничего не осталось.
– Тогда дай мне две булочки со смородиной. – Он показал на ближайший поднос на верхней полке.
– Отлично. – Она взяла пакет из белой бумаги и щипцы я потянулась к контейнеру за булочками. – С тебя ровно один фунт.
– Я возьму к ним масла, – сказал Рори.
– Масла нет. Кончилось. – Она бросила булочки в пакет и загнула его верхнюю часть.
Но главное, на что следовало обратить внимание, – это его глаза. Ни одна камера не способна передать такой синий цвет – их слегка бирюзовый оттенок затмевал синеву глаз бабушки. И еще камера не могла бы уловить жизнеутверждающую сексуальную притягательность, таящуюся в их глубине. Такая вспышка синевы способна заколдовать облака и заставить их спуститься с неба. Неудивительно, что все женщины от Килбули до Парижа падали к его ногам.
И подумать только, все это лишь фасад. Насколько было известно Таре, Брайен пользовался своей внешностью и обаянием, чтобы застать людей врасплох, а потом растоптать любого, кто оказывался на его пути.
Но сейчас, однако, Брайен Ханрахан явно не думал о своем обаянии. Синева его глаз обдавала ее холодом. Он подозрительно прищурился.
– Зачем вам это понадобилось? – спросил он.
Тара смутилась и опустила руку, когда поняла, что он не собирается ее пожимать, но улыбка упорно держалась на ее лице. Она тоже умела очаровывать, когда хотела добиться своего.
– Чтобы взять интервью.
– Обо всех интервью следует договариваться через мой офис в Дублине. – Он выудил из кармана несколько монет, бросил их на прилавок и прошел мимо нее. – Как репортеру вам это должно быть хорошо известно, мисс О’Коннел.
Тара подхватила свой пакет и пошла вслед за ним к выходу.
– Конечно, я знаю. Но мне не хочется получить еще одно из тех «законсервированных» интервью, которые дают ваши пиарщики.
– Я плачу им деньги, чтобы они давали эти «законсервированные» интервью.
– Правда? Ну, вам следует сказать им, чтобы они иногда переставляли пальму в кадке вправо – она у них всегда стоит слева.
Ей показалось, что он тихо рассмеялся, но не замедлил шагов, и так как ноги у него были длиннее, он быстро уходил от нее. Ей надо привлечь его внимание.
– Им придется лучше выполнять свою работу, если вы надеетесь пройти в нижнюю палату парламента.
Он остановился и теперь уже откровенно смеялся над ней.
– Как вы об этом узнали?
– Вам наверняка известно, что весь Дублин только об этом и говорит. Тем не менее, если это неправда, буду счастлива вас выслушать. Мой оператор сейчас на ленче, но я могу немедленно его вызвать.
– Хорошая попытка, мисс О’Коннел, но это уже было бы интервью. А мой ответ остается отрицательным.
– Почему?
– Потому что я у себя дома. Я приехал сюда, кстати, и Для того, чтобы отделаться от ваших… людей. – Его тон ясно говорил: «от ваших стервятников».
Она проигнорировала насмешку.
– Именно поэтому я здесь. Для большинства людей вы всего лишь бизнесмен и плейбой, но в какой-то степени еще и народный герой. Почти миф. Но я подозреваю, что есть и другая сторона, и мне бы хотелось ее показать. – Тара подумала, не скрестить ли пальцы, поскольку она так вольно обошлась с истиной. – И конечно, если вы действительно намереваетесь баллотироваться в парламент, – продолжила она, – вам необходимо позволить народу рассмотреть вас поближе, не в связи с бизнесом и всеми этими женщинами. Показать вас деревенским парнем, который приехал домой навестить свою старую бабушку.
– Если я намереваюсь баллотироваться. – Он скрестил руки на груди, вся его поза выражала упрямство.
Тара пожала плечами.
– Я все равно собираюсь сделать о вас репортаж, мистер Ханрахан. Это будет хорошая, крепкая, правдивая передача. Но она была бы более полной, если бы вы согласились на интервью. Я остановилась в гостинице – это на тот случай, если вы передумаете насчет пальмы в кадке.
Она направилась к гостинице и все же скрестила пальцы, но на этот раз – на удачу. Она чувствовала на себе его взгляд и изо всех сил старалась не вилять бедрами. Это навело бы его на мысль, что она попросту пытается соблазнить его. Конечно, при его репутации это могло бы сработать.
– Хорошая попытка! – крикнул он ей вслед. Она остановилась и обернулась.
– Это сарказм, мистер Ханрахан?
– Я не хотел, чтобы это так прозвучало. Если вам когда-нибудь надоест делать телерепортажи, можете подумать насчет перехода в сферу продаж. Вы хорошо умеете ездить верхом?
Что он задумал? Она осторожно ответила:
– Довольно прилично.
– У вас с собой есть подходящая одежда?
– Я могу найти. – Выпросит или одолжит, если придется.
– Тогда поехали со мной кататься верхом сегодня после полудня, и мы поговорим.
– Мой оператор боится лошадей.
– На него приглашение не распространяется. – Он покачал головой. – Не упускайте свою удачу, мисс О’Коннел. Вам всего лишь удалось убедить меня в том, что эту идею стоит обдумать. Теперь я даю вам шанс меня убедить – наедине, – стоит ли это делать и поручить ли это именно вам. Я не стану обещать вам интервью, но мы можем обсудить это во время прогулки.
Очевидно, эта прогулка станет частью теста. Она улыбнулась. Тесты ей всегда удавались.
– Вполне справедливо.
– Тогда в три ровно. Возле моей конюшни.
Она кивнула, он тоже, и они разошлись в разные стороны.
Несмотря на это, у Тары не возникло ощущения близкой победы. Все получилось слишком легко. Что за скользкий тип! Чего он добивается?
Он не отрицал, что собирается баллотироваться в парламент.
Она достала из пакета яблоко, потерла его о рукав и надкусила, размышляя о головоломке по имени Брайен Ханрахан. Противный вкус заставил ее выплюнуть откушенный кусок.
Тара посмотрела на яблоко. Такое идеально красивое и сладкое на вид снаружи, оно имело гнилую сердцевину.
Интересно, подумала она, не в этом ли решение головоломки?
Сидя в пабе за чашкой крепкого кофе и фирменным сандвичем Мэри Доннели, Брайен никак не мог понять, почему он так поступил.
Тара О’Коннел вызывала раздражение. Она была любопытна. Она была репортером, а видит Бог, он ненавидел репортеров. Он подозревал, что ее обещания сделать честную и объективную передачу – сплошное вранье.
И все же он пригласил ее в свою конюшню и в свой дом – и как раз тогда, когда бабушка так настаивает, чтобы он женился и завел детей.
Он поступил как лунатик, вот в чем дело.
Он бы свалил вину на полную луну, если бы это не произошло среди бела дня. Значит, все дело в ее волосах.
В них – или в том, что она первой из репортеров прямо спросила у него, намеревается ли он баллотироваться в парламент. Несмотря на ее утверждение, что слухи об этом носятся по всему Дублину, ей, должно быть, пришлось напрячь свой слух: он начал обдумывать такую возможность всего месяц или два назад.
Начисто все отрицать – с Тарой О’Коннел это не пройдет. Она просто вставит эту информацию в свою чертову передачу, а он будет выглядеть трусливым болваном, если объявит потом о своих намерениях. Но если он признает, что обдумывает подобный шаг, а потом передумает, то будет выглядеть еще глупее. Тогда она сможет припереть его к стенке.
Сверх того, у него возникло ощущение, что она не слишком интересуется его политическими амбициями. Он видел ее репортажи, и в них было мало политического анализа, в основном пустая болтовня и шум по поводу защиты интересов низших слоев. Она превращалась в бульдога, когда хотела получить ответы на свои вопросы – особенно если эти вопросы ставили человека в неловкое положение. Не одна карьера рухнула под напором тарана по имени Тара Брид О’Коннел.
Так что же заставило его подпустить ее к себе? И почему она шныряет по Килбули, если всем известно, что он в Дублине, и он даже сам не знал, что поедет домой, пока не позвонил Линч?
Или она следовала за ним из города и каким-то образом подстроила эту встречу?
Несколько вопросов, заданных Мэри Доннели, прояснили ситуацию и подтвердили то, что он уже заподозрил: она пробыла здесь уже два или три дня.
Итак, что мы имеем? Он последовал за Тарой в магазин по собственной воле и пригласил ее покататься с ним – тоже по собственной воле, по прихоти, рожденной желанием выяснить, действительно ли ее волосы того же оттенка, что и шкура его коня. Идиотизм! Если он сделал глупость, то благодарить должен лишь самого себя. Теперь ему также самому придется найти выход.
О Господи, как же он ненавидит репортеров!
– Берегись!
Это предупреждение спасло палец Рори Боланду. Он отдернул руку за секунду до того, как мотор опустился на блок, куда он по глупости положил ладонь.
– Господи, – произнес Мартин, выключая лебедку. Рори вытер внезапно вспотевший лоб рукавом.
– Спасибо. Я твой должник.
– Что это с тобой? Ты сегодня опасен для самого себя.
– Я просто умираю с голоду, вот что со мной. Мой пупок прилип к позвоночнику.
– Как это? Ты ведь каждый день ешь у Мэри Доннели.
– Должен есть. – Рори вытер руки о грязную зеленую тряпку, свисающую у него из заднего кармана. – Но сегодня утром она заявила мне, что больше не будет для меня готовить. Я должен сам себя кормить. А потом я выложил кучу денег у Дигана за такое гадкое, пересоленное рагу, какого мне еще в жизни не доводилось пробовать.
– У Дигана? – недоверчиво переспросил Мартин. – Никогда не съел ни одного невкусного кусочка у Дигана.
– Я тоже – до сегодняшнего дня. И никогда еще меня так скверно не обслуживала Сиобейн. – Рори выложил ему эту злосчастную историю.
– Так что ты остался и без завтрака, и без ленча? – спросил Мартин.
– Без ничего!
– Бедняга. – Мартин покачал головой, обдумывая это ужасное положение. – Неудивительно, что ты не можешь сосредоточиться на работе. В любом случае пора сделать перерыв. Беги куда-нибудь и поешь, чтобы продержаться до ужина. Тогда ты будешь работать лучше и мы оба будем целее.
Рори кивнул.
– Наверное, я так и сделаю.
Он снял комбинезон, расчесал пальцами волосы и отправился в булочную, расположенную рядом с мастерской по ремонту автомобилей, в которой он работал на Мартина Джури.
Так как было уже далеко за полдень, в булочной оказалось мало народу, но и выбора не было почти никакого. Пока Рори разглядывал пустые корзинки, он почувствовал на себе пристальный взгляд Крисси.
– В чем дело? – спросил он, поворачиваясь к ней.
– Меня просто удивило, почему ты пришел за булочками в такое время.
– Я голоден – почему же еще? – проворчал он и снова принялся рассказывать свою грустную историю.
– О, неужели такой крупный парень, как ты, целый день ничего не ел? Это преступление – вот что это такое! Очень жаль, что ты не пришел к нам во время ленча. Мы тогда только вынули пирожки из духовки. Зияешь, те самые, с мясом, луком и травками.
У Рори потекли слюнки. Эти пирожки были его любимой едой после хорошей тарелки ветчины.
– Я съем один, – охрипшим голосом произнес он.
– Мы все распродали, – развела руками Крисси.
– Распродали? Так зачем ты мне о них рассказываешь, женщина? Ты хочешь меня помучить?
– Нечего на меня кидаться! – обиделась она, выгибая спину, словно ощетинившаяся кошка. Рори показалось, что он услышал короткий смешок, но это ему наверняка померещилось. – Я всего лишь сказала, что тебе следовало прийти сюда пораньше. Но ты не пришел. А теперь ничего не осталось.
– Тогда дай мне две булочки со смородиной. – Он показал на ближайший поднос на верхней полке.
– Отлично. – Она взяла пакет из белой бумаги и щипцы я потянулась к контейнеру за булочками. – С тебя ровно один фунт.
– Я возьму к ним масла, – сказал Рори.
– Масла нет. Кончилось. – Она бросила булочки в пакет и загнула его верхнюю часть.