Хендрикс Лиза. Заговор невест

   – Я не стану делать вид, будто зрители не сочтут ситуацию забавной, – ответила Тара. – В конце концов, это ведь просто смешно: все женщины деревни решили заставить своих холостяков жениться на одиноких девушках. Но я могу рассказать ее, никого не высмеивая. И я не позволю выпустить передачу в эфир, пока бойкот не закончится – сработает он или нет. Надеюсь, мужчины отнесутся к этой истории с юмором, когда все останется позади.
   – Все это прекрасно, но какие у меня гарантии, что вы не передумаете, когда вернетесь в Дублин?
   – Только мое слово, но я даю вам то же обещание, какое дала другим женщинам вчера вечером. – Тара не решилась даже бросить взгляд в сторону Финна, когда повторила свое заявление о предварительном просмотре окончательного варианта репортажа с правом отказаться от его показа. Он сидел очень тихо на своем конце кушетки.
   Миссис Ханрахан прищурилась и оценивающим взглядом окинула Тару.
   – Вы действительно хотите снять эту историю, я правильно вас поняла, леди?
   – Хочу. Обе эти истории.
   – Эйлин сказала, что вы остановились в гостинице.
   – Да, мадам.
   – Я позвоню вам туда, когда приму решение.
   На этом беседа закончилась. Тара и Финн попрощались и забрали свои куртки у дворецкого, который стоял у двери, словно знал, когда они будут покидать дом. Они вышли и попали под единственный сверкающий луч солнца, который пробился сквозь сплошные облака.
   – Что, черт побери, происходит? – сердито спросил Финн, когда они оказались внутри фургона. – Ты не можешь предоставить любой женщине в деревне возможность зарезать твой репортаж, если ей не понравится, как она выглядит перед камерой!
   – Это твоя работа – сделать так, чтобы ей понравилось, правда? Не было бы вообще никакого репортажа, если бы я не дала им слово, что они первыми его увидят. Это их мужчины. Их сыновья и двоюродные братья, племянники и друзья. Возможно, им и хочется пропустить их сквозь адское пламя, чтобы заставить жениться, но они не позволят чужакам выставить их на посмешище перед всем миром. А их увидит весь мир, Финн. Все новостные агентства подхватят этот сюжет – от Си-эн-эн до Би-би-си и Рейтер.
   – Если репортаж вообще когда-нибудь выйдет в эфир. Не могу поверить, что ты так подставилась только для того, чтобы взять верх над Брайеном Ханраханом.
   – История с бойкотом не имеет никакого отношения к моей передаче о Брайене.
   – Ты и правда убедила себя в этом? – Финн вставил ключ в зажигание. – Когда Оливер узнает, он снимет с тебя скальп и повесит твои красивые рыжие волосы себе на пояс.
   – Значит, мы не позволим ему узнать, правда?
   – Ах!
   И после этого выразительного комментария они с грохотом помчались по улице.
   Брайен не привык, чтобы его приятельницы отменяли свидание, но в этот вечер именно так и случилось.
   Фиона, его нынешняя подруга, позвонила сразу после шести часов и виновато объявила, что к ней неожиданно приехали гости, но поклялась с ним встретиться, как только они уедут. Ему не хотелось идти в театр одному. Он и согласился-то пойти на эту чертову пьесу только потому, что его кузина играла в ней небольшую роль. Он с нетерпением будет ждать встречи с Фионой, а пока он отдал билеты своей экономке и ее мужу. Сейчас в первом ряду партера театра «Эбби» сидела крупная женщина в практичном, но абсолютно некрасивом черном платье рядом с не менее крупным джентльменом в поношенном синем костюме.
   Пользуясь свободным временем, Брайен некоторое время уделил проекту Данлоу, просмотрел строительные чертежи и сметы, сделал массу замечаний и пометок, а потом до него дошло, что стереосистема в третий раз запустила компакт-диск с начала.
   Он встал, потянулся, пошевелил затекшими плечами и подошел к стерео, чтобы сменить диск. После этого Брайен отправился на кухню, чтобы перекусить остатками жареного барашка, но пронзительный звонок телефона остановил его на полпути, и ему пришлось вернуться в кабинет. Он поднял трубку на четвертом звонке.
   – Мистер Ханрахан? Это Линч.
   Будто он мог не узнать эти медовые интонации! – Брайен улыбнулся.
   – Да, Линч. В чем дело?
   – Ваша бабушка, сэр. Она слегла и послала меня позвонить вам и попросить приехать домой.
   – Бабушка больна?
   – Очевидно, сэр, хотя она не разрешила мне вызвать доктора.
   – У нее температура? – спросил Брайен, уже мысленно перебирая дела, которые надо привести в порядок, до того как он улизнет из Дублина. Он обошел вокруг письменного стола и вытащил из сумки свой ежедневник.
   – Она меня и близко не подпускает с градусником. Вы же знаете, какая она, сэр.
   – Знаю. Ты действительно считаешь, что мне надо приехать? Возможно, это всего лишь недомогание?
   – Возможно, сэр, но она очень настаивает, чтобы вы приехали немедленно. И если можно так выразиться, сэр, я озабочен. Она выглядит… задумчивой, если вы меня понимаете, сэр.
   – Гм-м. – Это Брайену не понравилось. Он открыл ежедневник и быстро перелистал страницы. – Хорошо. Не вижу в своем расписании ничего такого, что не могло бы подождать. Скажи бабушке, что я буду у нее утром.
   – Хорошо, сэр, и спасибо вам. Я уверен, миссис Ханрахан станет спокойнее, когда узнает, что вы уже выехали.
   – Надеюсь, Линч. Если ее здоровье ухудшится, вызови «Скорую помощь», и пусть ее везут прямо в больницу, хочет она того или нет.
   – Хорошо, сэр, я так и сделаю. А вы будьте осторожны в пути, сэр.
   – Спасибо, Линч.
   Брайен повесил трубку, тут же снова снял ее и набрал домашний номер своей секретарши.
   Пятнадцать минут спустя он побросал в сумку кое-какие вещи, вылил остатки чая из чайника в термос, прихватил переносной компьютер и вышел из дома.
   – Спасибо, Линч. – Миссис Ханрахан улыбнулась дворецкому. – Похоже, все прошло удачно.
   – Да, мистер Ханрахан уже выезжает, – подтвердил Линч.
   – Что именно он сказал?
   – Что мне следует вызвать «Скорую», если вам станет хуже, – улыбнулся дворецкий. Он стряхнул пушинку с портьеры, которая висела позади бывшего стола Мика, и аккуратно расправил складки. – Он очень беспокоится о вас, мадам.
   – Отлично. Так и должно быть. Мне девяносто три года, и я могла бы уйти в любую минуту, если бы решила это сделать.
   – Надеюсь, этого не произойдет, мадам. Тем не менее меня беспокоит реакция мистера Ханрахана, когда он обнаружит, что вы в добром здравии и что мне об этом известно.
   – Конечно, он разбушуется, но ничего, переживет. – Эйлис потянулась за чашкой, стоящей на столике рядом с ее креслом. На этот раз чай был налит в более практичную фаянсовую кружку, а не в тонкий, прозрачный фарфор, который подавали гостям. Она отпила из кружки, и легкая улыбка приподняла уголки ее губ. – Кстати, я подумала: а не навестить ли тебе сестру, ну ту, что живет в Уиклоу? Лучше бы тебе находиться подальше от моего внука. На всякий случай.
   – Благодарю вас, мадам. Я уеду на рассвете. Будут еще какие-нибудь указания, перед тем как я лягу спать?
   – Нет, Линч. Думаю, ты сегодня вечером сделал больше, чем тебе положено. Спокойной ночи.
   Дворецкий поклонился и вышел из комнаты, унося поднос с остатками чая.
   Эйлис осталась сидеть в своем кресле, окруженная книгами, и думала о внуке. Он разбушуется, это точно, и не только из-за состояния ее здоровья.
   Ну и пусть. Она не собирается упустить этот случай, она хочет, чтобы у нее были правнуки. Кстати, ей следует позвонить этой мисс О’Коннел и сказать, что можно начинать съемки.

Глава 3

   Миссис Ханрахан позвонила в среду вечером слишком поздно, чтобы можно было что-то предпринять, но на следующее утро Тара и Финн уже совещались в ресторане гостиницы, разрабатывая стратегию за жареным картофелем с сосисками и грибами.
   – Нам следует начать с интервью этой старой леди, – предложил Финн. – Хороший ветерок может в любой момент ее унести.
   – Она говорит, что нам нельзя появляться у нее несколько дней. Это как-то связано с отъездом ее дворецкого. – Тара замолчала, не донеся вилку до рта. – И мы не сможем собрать всех членов «Суда» раньше вторника. Может быть, для начала покажем женщин за работой?
   Финн согласился, и после завтрака они направились к Ахернам.
   – Я так и думала, что вы зайдете, – улыбнулась Пег, широко распахнув дверь.
   – Мы не помешаем? – спросила Тара.
   – Нет. Мужчины на работе, а у меня чайник на плите Добро пожаловать. Входите.
   Конечно, они согласились выпить чаю, как любые порядочные гости, и после нескольких чашек и черного хлеба с маслом, необходимого для налаживания контакта, Финн установил аппаратуру в веселенькой желтой кухне Пег. Правильнее сказать, он установил ее в гостиной возле кухни, так как в кухне не помещались одновременно камера, лампы и он сам. Он снимал через открытую дверь и сделал несколько хороших кадров кухонного стола, где была разложена ткань в сине-белую клетку, из которой Пег кроила платье. На ее фоне Пег с розовыми щеками и слегка растрепанными волосами выглядела уставшей, но любящей матерью.
   Пока Финн ставил свет, Тара расспрашивала насчет платья и насчет шитья в целом. Пег с гордостью рассказывала о том, что она – лучшая портниха в Килбули, и утверждала что могла бы быть лучшей портнихой в графстве, если бы у нее было достаточно места, чтобы разложить свою работу.
   – Мы построили этот дом после того, как дети выросла и все разъехались, кроме одного, – объясняла она Таре. В это время заработала камера. – Я сказала Фрэнку, что надо построить дом меньше прежнего, чтобы никто из парней не испытывал искушения приехать к нам и усесться на нашу шею. Ох, – правда это звучит ужасно? – воскликнула она покраснев. – Я люблю своих детей, но у нас пять крупных здоровых парней, и они совсем не торопились покинуть дом если вы понимаете, что я хочу сказать. Я так устала от стирки и готовки, от грязных ботинок и всего прочего. Так что когда остался один Томми, мы и построили этот домик. Вторая спальня станет моей мастерской, если он уедет. Но он все не уезжает, и вот я по-прежнему крою ткани на кухонном столе.
   – Вы говорили, что старый дом стоит пустой. Возможно, вы могли бы использовать его для шитья, – предложила Тара.
   – Да, я об этом думала, но мы ведь перевезли сюда нашу старую печку. – Пег с любовью взглянула на большую чугунную печь, возвышавшуюся в углу, от которой по дому растекалось равномерное тепло. – Это добрая старая печь, но теперь в том доме не осталось ничего, что согревало бы его, а мы не можем позволить себе отапливать два дома.
   – А как насчет того, чтобы Томми переселился туда?
   – Та же проблема. Ему придется покупать печку, а они сейчас такие дорогие. К тому же он пытается отложить что-нибудь на то время, когда они с Эйлин наконец поженятся. Конечно, им все равно понадобится печь, если они все же доберутся до церкви.
   Это замечание привело их к обсуждению нежелания Томми жениться и предстоящего бойкота. Таре достаточно было задать всего несколько вопросов, чтобы Пег говорила не умолкая.
   В процессе интервью выяснилось, что Томми обычно водит Эйлин на ленч в кафе Дигана, когда она работает по четвергам в хирургическом отделении больницы, и, закончив разговор с Пег, они отправились туда. Поставили машину у дороги и увидели мускулистого парня, не спеша приближающегося к ним.
   – Они уже здесь, – сообщила Эйлин Пег, глядя из окна кабинета на телевизионный фургон, стоящий перед соседней булочной. – Откуда ты знала, что они приедут?
   – Я же провела с ними почти все утро, я ведь говорила тебе. Кстати, ты помнишь, что от тебя требуется?
   – Да. Дрессировать пса.
   – И постараться дать им материал для съемок.
   – Ты уверена насчет этого, Пег? Я имею в виду идею показать все это по телевизору…
   – Знаю. Я уже два дня думаю об этом, спрашиваю себя, не сглупили ли мы в тот вечер. Но мы ведь обещали. И Томми так нравится быть в центре внимания – он наверняка обрадуется, если его покажут по телевизору. Ты же видела, какой он в пабе, когда там много народу. Кроме того, я доверяю мисс О’Коннел. У нее добрые глаза. – Но…
   – Все будет хорошо, дорогая. Правда. Вот увидишь. Эйлин прикусила нижнюю губку.
   – А, ладно. Послушай, Пег, мне надо бежать. Пришла пациентка.
   Эйлин повесила трубку и занялась миссис Лори и ее лекарством от давления. Отправляя старую даму домой, она увидела приближающегося к ней Томми. Она чуть было не помахала ему рукой, но вместо этого сунула руку в карман и отступила назад, в кабинет.
   Если уж она собирается устроить шоу для мисс О’Коннел и ее оператора, ей лучше поговорить с ним на улице.
   Она постучала в дверь кабинета доктора.
   – Миссис Лори была на сегодняшнее утро записана последней, доктор. Я пойду на ленч, если я вам больше не нужна.
   – Прекрасно, – ответил доктор, молодой человек, который раз в неделю приезжал из Энниса. – Возвращайтесь в час.
   Она кивнула, закрыла дверь в смотровую, взяла пальто и сумочку и перевернула табличку на двери с надписью «Закрыто».
   Томми насвистывал песенку. Она определила это по его сложенным губам и подпрыгивающей походке. Насвистывание означало, что он в хорошем настроении. А в хорошем настроении он был таким милым, что она на мгновение усомнилась, а нужно ли делать то, что она сейчас собиралась сделать. Потом вспомнила его комментарии насчет дублинских девушек и Брайена и расправила плечи.
   Это все для блага Томми. И для ее собственного блага тоже.
   Она встретила его на дороге, стараясь не поддаваться улыбке, уже осветившей его глаза.
   – Эйлин, привет, красавица!
   – Добрый день, Томми.
   Он наклонился и хотел чмокнуть ее в щечку, но ей удалось увернуться, уронив сумочку и нагнувшись за ней.
   – Извини, – смутилась она.
   Выпрямляясь, Эйлин заметила в фургоне Тару и блеск объектива телекамеры. Она посторонилась, чтобы им лучше было видно Томми. Возможно, он не был столь утонченным, чтобы хорошо выглядеть за рулем роскошной машины, но у него мужественный профиль, который прекрасно будет смотреться на пленке, в этом она не сомневалась. Он почувствует себя лучше, если все увидят, как он красив.
   – Ты готова пойти поесть? – спросил он.
   – У меня сегодня нет аппетита.
   – Ну пойдем тогда прогуляемся.
   – Нет. – Она набрала в легкие побольше воздуха. – Дело в том, Томми, что мне не очень хочется видеть тебя сегодня.
   – Тогда завтра, – весело ответил он. – Завтра пятница. Поедем в Эннис, в кино.
   – Нет, Томми, завтра вечером тоже не получится.
   – Ты на меня сердишься, да? У тебя такой вид. – Он упер кулаки в бока и поджал губы в тонкую, жеманную линию, изображая, как он полагал, выражение ее лица.
   Это решило дело.
   – Нет, я не сержусь, – проворковала она. – Я просто поумнела. Я наконец поняла, что нет смысла проводить время с человеком, который не имеет серьезных намерений.
   – Но я же сказал тебе…
   – Я знаю, что ты мне сказал, – перебила она. – Слышала это так много раз, что запомнила наизусть. Правда в том, что я попросила тебя стать моим мужем, а ты ответил «нет».
   – Я всего лишь сказал, что не готов.
   – Правильно. Ты не готов. Тринадцать лет я встречаюсь с вами, мистер Ахерн, и вы все еще не готовы. Ну и прекрасно. Можешь и дальше продолжать в том же духе, но не мечтай, что я захочу ждать, когда ты наконец будешь готов. .
   Его хорошее настроение испарилось, словно клочок тумана под солнцем. Он сжал зубы.
   – Ты неправильно берешься за дело, Эйлин. Я не позволю себя принуждать.
   – Я вас ни к чему и не принуждаю, мистер Ахерн! Я просто сообщаю вам, как я собираюсь поступить.
   – Эйлин…
   – Иди поешь, Томми. У тебя в животе тарахтит, как в грузовике с камнями. – Она повернулась и пошла по улице, прижимая к груди сумочку.
   Когда Эйлин наконец решилась оглянуться, Томми шагал в противоположном направлении. Она подождала, пока он завернет за угол к кафе Дигана, потом медленно пошла назад, к фургону телекомпании.
   – С вами все в порядке? – спросила Тара.
   – Все стало хорошо, когда он меня разозлил. – Как только она произнесла это, гнев ее испарился, а плечи опустились. – Это было тяжело.
   – Может стать еще тяжелее.
   – Я знаю. Но я уже решила: просто буду повторять себе, что дело того стоит. Как говорят: «Терпение – лекарство от застарелой болезни». Ну, эта болезнь Ханрахана уже достаточно старая, и понадобится очень много терпения. – Она кивнула человеку с камерой. – Вот я играла для вас, перед вашей камерой, а мы даже не знакомы.
   – Извините. – Тара представила их друг другу.
   – Она говорила, вы умеете хранить секреты. – Эйлин задумчиво посмотрела на небо.
   – Особенно от жены, – ухмыльнулся Финн.
   – Вы женаты? – Он кивнул.
   – Десять лет.
   – И теперь вы симпатизируете нам или мужчинам? – Финн рассмеялся.
   – Всем понемногу. Но мои симпатии не имеют отношения к работе. Я здесь, чтобы снимать то, что прикажет мне Тара.
   – Вы снимали нас с Томми?
   – Снимал. И чтобы потом это не стало для вас сюрпризом, я вас и слышал тоже. – Он похлопал по массивному электронному устройству, которое торчало из передней части камеры и выглядело так, будто его стащили из фильма о космосе. – Этот микрофон может уловить шепот с противоположного конца поля для регби. Вас с Томми было слышно так же хорошо, как голос проповедника в пустой церкви.
   – Я понятия об этом не имела. Надо проследить за тем, что я говорю, если вы находитесь поблизости, мистер Келлехер.
   – Не надо тревожиться насчет того, что я злоупотреблю своими божественными, внушающими страх возможностями, – усмехнулся Финн. – И кстати, зовите меня просто Финн. Финн Великолепный, если уж вам так по душе формальности.
   Эйлин заморгала, потом взглянула на Тару.
   – Представляю себе, как с ним нелегко работать…
   – В этом вы правы, – ответила Тара. – Итак, я хотела бы знать, сможем ли мы записать интервью с вами в субботу утром?
   Эйлин, подумав, кивнула.
   – Подойдет, как и в любое другое время, наверное. Где мы встретимся?
   – У вас дома, – ответила Тара. – Я хочу показать каждую из вас в повседневной жизни, но не думаю, что уместно проводить съемки в больнице.
   – Да. Нам придется рассказать доктору, и тогда все выйдет наружу. – Эйлин посмотрела на часы. – Мне пора идти. Надо успеть перекусить до начала дневного приема. Увидимся в субботу.
   Она пошла по улице, прочь от вкусного, горячего ленча, который, как она знала, ждал ее у Дигана, к холодному сандвичу, ожидавшему ее дома. Внезапно остроконечная крыша Брэмбл-Корт вдалеке напомнила ей кое о чем.
   Она обернулась, но фургон уже отъехал, и она не собиралась за ним гнаться. А, ладно, не беда. Таре придется самой узнать, что Брайен Ханрахан вернулся домой.
   Тара скрестила на груди руки и поглядывала на Финна, пока они ехали по деревне.
   – Куда? – спросил Финн, когда они выехали на открытую площадь, отмечавшую центр деревни.
   – Куда-нибудь на ленч, – ответила она.
   – В кафе Дигана? Мы могли бы снять кадры о том, как они мучают Томми.
   Она покачала головой.
   – Слишком большой риск. Нас могут вычислить. Потом решим, где его можно будет поснимать.
   – Значит, в гостиницу? Она снова покачала головой.
   – Почему ты на меня так смотришь? – удивленно спросил он.
   – Ты не женат, Финн Келлехер! – Он рассмеялся.
   – И не собираюсь. Но ведь я нахожусь в деревне, полной женщин, которые твердо намерены женить всех холостяков, попавших в их поле зрения.
   – А что заставляет тебя думать, что они об этом не узнают? Что заставляет тебя думать, что я им не скажу?
   – Взаимная деструкция. Мы с тобой словно русские и американцы – они способны уничтожить друг друга, и поэтому никто из них не хочет рисковать.
   – Ты не Финн Великолепный, ты Финн Неисправимый!
   – Возможно, но разве тебе не нравится угрожать мне более страшным наказанием, чем просто отрезать мою косичку? – Он подождал, пока до Тары дойдет смысл его слов и она улыбнется. – Так как насчет ленча?
   – Нет. Этот завтрак все еще сидит у меня в желудке. Высади меня возле бакалеи, я куплю фруктов или чего-нибудь еще, и встретимся в гостинице.
 
   Томми Ахерн вошел в кафе в пять часов пополудни, в четверг, но без Эйлин. Сиобейн Диган чуть не уронила чайник с кипятком.
   Итак, бойкот начался. И Мэри тоже, наверное, начала действовать, потому что сразу же после Томми дверь распахнулась и вошел Рори Боланд, а Рори никогда на неделе не ел нигде, кроме паба. Господи, и Дэниел Клохесси тоже пришел!
   Проклятие! Что ей делать с этими тремя? Она не могла отказаться обслужить их – ведь на кухне папа и вокруг свидетели.
   Все, что она смогла придумать, – это вынудить их уйти по собственной воле. Да, это выход.
   Кафе было переполнено, как всегда в этот час, и трое мужчин решили сесть за столик у входной двери. Хорошо. Там их легко было обходить стороной, даже когда они заметят, что их не обслуживают, и попытаются привлечь ее внимание.
   Но настал такой момент, когда ей пришлось пройти мимо них, чтобы отнести заказанное блюдо одному из посетителей, сидевшему впереди. И тут Рори вытянул руку, и его ладонь оказалась прямо перед ее лицом.
   – Мы здесь сидим уже давно, женщина. Разве ты не видела, как я махал руками, пытаясь привлечь твое внимание?
   – Разве? – удивленно спросила Сиобейн. – А я-то думала, ты пытаешься научить Томми и Дэна летать. Я вернусь через минуту, парни. Не надо так нервничать.
   Она отнесла заказ посетителю, потом налила чаю еще трем клиентам и только после этого вернулась к холостякам.
   – Что хотите заказать?
   – Сандвич с ветчиной и чипсы, – сказал Рори.
   – Мне то же самое, – попросил Томми.
   – Извините, но ветчина только что закончилась.
   На лице Рори отразилась паника. Он очень любил поесть и больше всего любил ветчину. Но он быстро сориентировался.
   – Тогда ростбиф, пожалуйста. – Она сложила руки на груди.
   – И ростбиф тоже закончился. Извините, ребята.
   – Не могло же у вас все закончиться.
   – Оглянитесь вокруг. В кафе не протолкнуться.
   – Ну, ты же принесла этому парню рагу, – заметил Томми. – У вас наверняка осталось еще.
   Посетители начали посматривать на них.
   – Думаю, еще пара порций осталась, – сдалась Сиобейн.
   – Меня это тоже устроит, – сказал Рори. – И поторопись. Мне надо вернуться на работу.
   Дэниел присоединился к остальным.
   – Значит, рагу из барашка? – уточнила Сиобейн.
   Она пошла на кухню, где ее отец стоял у гриля и жарил филе.
   – Что тебе нужно, дорогая?
   – Просто пару порций рагу, пап. Ты присматривай за своей рыбой. Я сама справлюсь.
   Она наполнила широкие тарелки доверху и вытерла края, куда попало немного подливки.
   – Чуть не забыла, – повернулась к отцу она. – Ты не мог бы проверить духовку? Мне не хочется, чтобы подгорели лепешки.
   – Конечно, дорогая.
   Когда отец отвернулся, она схватила солонку.
   Гордость ее страдала. У них с отцом была репутация хороших поваров. Но это же ради Эйлин и всех женщин, с которыми Брайен и другие мужчины играли как кошка с мышкой. Она щедро сыпанула в тарелки соли.
   Несколько минут спустя, наблюдая, как парни жадно глотают чай, словно это бесплатное пиво, она решила, что постаралась не зря. Все другие клиенты смотрели на парней как на сумасшедших, которые подняли такой шум из-за очень вкусного рагу.
   Томми, Дэниел и Рори вскочили из-за стола с красными лицами. Они вынули из кармана по паре фунтовых банкнот и бросили на стол. Затем выбежали за дверь, не прекращая браниться.
   – Что, черт побери, случилось с этими парнями? – недоуменно пожала плечами одна из посетительниц.
   Сиобейн удивленно посмотрела на дверь.
   – Просто представить себе не могу, миссис Ферли! Они ели то же, что и вы.
   Они обменялись понимающими взглядами и подмигнули друг другу. Миссис Ферли позавчера тоже была с ними.
   Сиобейн сунула в карман передника оставленные деньги, мучаясь угрызениями совести из-за того, что парни заплатили за несъедобную пищу, и понесла тарелки на кухню.
   – Что-то не так с рагу? – встревожился отец.
   – Не думаю. – Она взяла чистую ложку из ящика и зачерпнула на пробу из горшка. – Нет, очень вкусно. Наверное, они вспомнили о каком-то неотложном деле. Я это вылью.
   – Пропали хорошие продукты.
   Несомненно, подумала Сиобейн, поднимая крышку мусорного ведра и выбрасывая в него содержимое двух тарелок. Ее утешала мысль, что она пошла на это ради благого дела. Она опустит эти деньги в церковный ящик для бедных в воскресенье утром.
   В этот момент она заметила старого рыжего кота, которого все звали Джеком, нежившегося на деревянном ящике рядом со служебным входом. Кот заметил, что она смотрит в его сторону, встал, потянулся и посмотрел на тарелки.
   Почему бы и нет? Она сняла верхний, соленый слой рагу на последней тарелке, отнесла остатки к ящику и выложила перед котом.
   – Давай, парень. Сегодня тебе мыши не понадобятся.
   – Мяу. – Он подошел к ней с тем подозрительным видом, который присущ всем котам, и недоверчиво обнюхал мясо. Осторожно попробовав, присел на задние лапы и начал есть с жадностью, которой не проявили Рори и Томми.
   – Не премину передать твою благодарность шеф-повару, – улыбнулась Сиобейн. Она отнесла тарелки на кухню и покачала головой. – Рагу не может быть плохим, пап. Коту оно понравилось.