Страница:
Он положил второй экземпляр «Таймс» рядом с тарелкой Брайена.
– Его не было в спальне, когда я постучал. Найти его для вас?
– Спасибо, не надо. Я подожду, пока он появится. – Она бросила в чай два кусочка сахара. – Между прочим, он тебя не донимал насчет того телефонного звонка?
– Ни чуточки, бабушка, – произнес Брайен, входя в комнату. – Ведь это не его вина, что ты старая заговорщица.
– Выбирай выражения, мальчик, – ответила Эйлис с улыбкой и подставила ему щеку для поцелуя. Обычный утренний ритуал был соблюден.
Они завтракали в оранжерее. Так захотела Эйлис: там было теплее по утрам, чем в столовой. Но еще важнее то, что после нескольких минут в окружении тепличных растений внутри и красивой зелени за окнами даже самый мрачный день начинался с радостной ноты.
Линч принес первую перемену: апельсиновый сок, овсянку и зеленую дыню, которую Брайену обычно привозили из Испании. Пока он расставлял блюда, Брайен просмотрел деловые страницы газеты, посвященные бизнесу, сложил их для удобства чтения и тут же погрузился в них.
Эйлис разглядывала своего внука со все возрастающим любопытством. Он старательно изображал обычное поведение, но она слышала его шаги среди ночи, и выглядел он менее аккуратным, чем всегда. Он еще никогда не спускался вниз с мокрыми волосами.
– Почему у тебя мокрые волосы? – напрямик спросила она.
– Я встал рано и поехал кататься, – ответил он, отводя в сторону взгляд, что ему было несвойственно. – В некоторых местах пришлось скакать под ветками.
Однако одежда его осталась сухой, не считая нескольких капель на бедрах. Его волосы должны были остаться такими же сухими. Значит, он лжет и поэтому не смотрит ей в глаза. Очень интересно. Возможно, он ездил на короткое свидание в лес.
Она съела еще несколько ложек овсянки и отодвинула тарелку.
– Как прошел день с мисс О’Коннел?
– Полдня, – поправил он. – Я рано отослал ее. У меня было другое дело, которое я не хотел позволить ей снимать.
– Брайен, – она не смогла скрыть своего разочарования, – ты совсем не хочешь помочь бедной женщине. Она здесь уже неделю, а ты ни разу даже не посидел с ней. Нам надо пригласить ее к нам на ленч.
Он отложил газету в сторону.
– Я вчера ходил с ней на ленч. Почему тебя интересует, посидел я с Тарой О’Коннел за столом или нет?
– Она приятная молодая женщина, которая пытается сделать о тебе передачу. Не помешает, если ты позволишь ей задать тебе несколько вопросов.
– Ты мне не ответила, – настаивал он. – Почему ты так в этом заинтересована? У меня в субботу вечером сложилось впечатление, что вы с Тарой уже знакомы.
– Она приезжала к нам в дом, пока тебя не было, – небрежно проговорила Эйлис. – Мы с ней мило побеседовали.
– Господи, бабушка! Перед камерой?
– Конечно, нет! Однако они приехала просить у меня интервью. Я ответила «может быть».
– Бабушка!
– Кто-то из семьи должен же разговаривать с прессой! А ты избегаешь встреч с ней всеми способами. Кроме того, мне эта девушка симпатична.
– Что лишь еще раз доказывает, как мало можно доверять чувствам, – усмехнулся Брайен. – Хочешь, я расскажу тебе о мисс О’Коннел?
Эйлис согласилась, но слушала его с возрастающей озабоченностью.
– Она действительно сказала, что пытается представить тебя негодяем?
– Она не использовала так много слов.
– Тогда ты мог неверно понять ее.
– Если это так, я очень скоро об этом узнаю, А пока я не хочу, чтобы ты беседовала с ней, бабушка, особенно перед камерой. Я с ней сам разберусь.
Его глаза опять метнулись в сторону, на этот раз он словно разглядывал что-то внутри себя. Потом повернулся к ней и подмигнул.
– Мне надо привести себя в порядок. И не волнуйся насчет Тары, бабушка. Я уделю ей очень много своего времени. Обещаю.
Глава 12
– Его не было в спальне, когда я постучал. Найти его для вас?
– Спасибо, не надо. Я подожду, пока он появится. – Она бросила в чай два кусочка сахара. – Между прочим, он тебя не донимал насчет того телефонного звонка?
– Ни чуточки, бабушка, – произнес Брайен, входя в комнату. – Ведь это не его вина, что ты старая заговорщица.
– Выбирай выражения, мальчик, – ответила Эйлис с улыбкой и подставила ему щеку для поцелуя. Обычный утренний ритуал был соблюден.
Они завтракали в оранжерее. Так захотела Эйлис: там было теплее по утрам, чем в столовой. Но еще важнее то, что после нескольких минут в окружении тепличных растений внутри и красивой зелени за окнами даже самый мрачный день начинался с радостной ноты.
Линч принес первую перемену: апельсиновый сок, овсянку и зеленую дыню, которую Брайену обычно привозили из Испании. Пока он расставлял блюда, Брайен просмотрел деловые страницы газеты, посвященные бизнесу, сложил их для удобства чтения и тут же погрузился в них.
Эйлис разглядывала своего внука со все возрастающим любопытством. Он старательно изображал обычное поведение, но она слышала его шаги среди ночи, и выглядел он менее аккуратным, чем всегда. Он еще никогда не спускался вниз с мокрыми волосами.
– Почему у тебя мокрые волосы? – напрямик спросила она.
– Я встал рано и поехал кататься, – ответил он, отводя в сторону взгляд, что ему было несвойственно. – В некоторых местах пришлось скакать под ветками.
Однако одежда его осталась сухой, не считая нескольких капель на бедрах. Его волосы должны были остаться такими же сухими. Значит, он лжет и поэтому не смотрит ей в глаза. Очень интересно. Возможно, он ездил на короткое свидание в лес.
Она съела еще несколько ложек овсянки и отодвинула тарелку.
– Как прошел день с мисс О’Коннел?
– Полдня, – поправил он. – Я рано отослал ее. У меня было другое дело, которое я не хотел позволить ей снимать.
– Брайен, – она не смогла скрыть своего разочарования, – ты совсем не хочешь помочь бедной женщине. Она здесь уже неделю, а ты ни разу даже не посидел с ней. Нам надо пригласить ее к нам на ленч.
Он отложил газету в сторону.
– Я вчера ходил с ней на ленч. Почему тебя интересует, посидел я с Тарой О’Коннел за столом или нет?
– Она приятная молодая женщина, которая пытается сделать о тебе передачу. Не помешает, если ты позволишь ей задать тебе несколько вопросов.
– Ты мне не ответила, – настаивал он. – Почему ты так в этом заинтересована? У меня в субботу вечером сложилось впечатление, что вы с Тарой уже знакомы.
– Она приезжала к нам в дом, пока тебя не было, – небрежно проговорила Эйлис. – Мы с ней мило побеседовали.
– Господи, бабушка! Перед камерой?
– Конечно, нет! Однако они приехала просить у меня интервью. Я ответила «может быть».
– Бабушка!
– Кто-то из семьи должен же разговаривать с прессой! А ты избегаешь встреч с ней всеми способами. Кроме того, мне эта девушка симпатична.
– Что лишь еще раз доказывает, как мало можно доверять чувствам, – усмехнулся Брайен. – Хочешь, я расскажу тебе о мисс О’Коннел?
Эйлис согласилась, но слушала его с возрастающей озабоченностью.
– Она действительно сказала, что пытается представить тебя негодяем?
– Она не использовала так много слов.
– Тогда ты мог неверно понять ее.
– Если это так, я очень скоро об этом узнаю, А пока я не хочу, чтобы ты беседовала с ней, бабушка, особенно перед камерой. Я с ней сам разберусь.
Его глаза опять метнулись в сторону, на этот раз он словно разглядывал что-то внутри себя. Потом повернулся к ней и подмигнул.
– Мне надо привести себя в порядок. И не волнуйся насчет Тары, бабушка. Я уделю ей очень много своего времени. Обещаю.
Глава 12
– Ключ, пожалуйста.
– Конечно, мисс О’Коннел. Вот, возьмите. – Миссис Фицпатрик протянула руку к ящикам за стойкой и достала медный ключ и несколько листочков желтой бумаги. – Для вас тут есть сообщения.
– Я висела на своем мобильном телефоне все утро. Никто не мог до меня дозвониться.
– А я-то удивлялась! До сих пор вам не так часто звонили. У этого мистера Оливера, на которого вы работаете, такая резкая манера разговаривать.
– Вы очень мягко выразились, – усмехнулась Тара, глядя на верхнюю записку: «Позвони мне. Оливер».
– Совершенно не похож на Брайена, – продолжала женщина. – Он всегда такой вежливый и обходительный. Не то чтобы слишком уж любезный, если вы меня понимаете. У него всегда найдется для меня анекдот.
– У Брайена? – Тара просмотрела остальные записки. Еще три от Оливера, но четвертая была и правда от Брайена. «Я всегда довожу до конца то, что начал», номер телефона и подпись. Голос, который звучал у нее в голове, так же не походил на голос Оливера, как и записка. – Брайен достаточно остроумен, но я никогда не слышала, чтобы он рассказывал анекдоты.
– Как странно. Но ведь он знает, что я их записываю и посылаю моему брату в Бостон. Во всяком случае, когда он заезжал, то был очень разочарован тем, что не застал вас, но анекдот мне все-таки рассказал. Я бы вам его пересказала, но только я покраснею до корней волос. – Она нагнулась вперед, как будто сообщала какую-то тайну. – Они не всегда приличные, но смешные. Такой милый молодой человек. И такой красивый.
– Что да, то да. Спасибо. – Тара поспешила наверх, чтобы не слышать больше ничего о совершенстве Брайена Ханрахана. «Красив тот, кто красиво поступает».
Она подключила мобильный телефон к линии гостиницы и набрала прямой номер Оливера. Он поднял трубку на втором гудке.
– Это я, босс.
– Когда я получу пленку? – В этом был весь Оливер: никакой преамбулы.
– У меня все в порядке, спасибо. Финн прислал вам материал из Энниса?
– Он прошел в вечерних новостях вчера вечером. Тебе следует иногда смотреть передачи собственной компании.
– Я в отпуске, как вам известно.
– А Келлехер – нет! Мне нужно что-нибудь пристойное, чтобы оправдать его командировку в этот край обитателей болот.
– Вот что мне в вас нравится, Оливер, так это ваше уважительное отношение к чужому мнению!
– Пленку! – повторил он. – Как продвигается твой сюжет о Ханрахане?
– Мы над ним работаем. Вчера провели с Брайеном полдня, и у меня в кармане лежит от него записка с предложением закончить интервью. Его бабушка сказала, что побеседует со мной, и у меня есть пленка, где мы его снимали в Крук-Миле. Он позволил нам поехать с ним.
– Несчастный случай на заводе? Почему же я не получил материал? Можно было бы использовать его в вечерних новостях.
– Мы снимали не аварию. Это снято после нее, когда он беседовал с официальными лицами. То, что у меня есть, лучше сработает в моей передаче, нежели в качестве отдельного сюжета.
– А как насчет твоего таинственного сюжета?
– Я уже говорила, что это займет некоторое время. У нас есть тонны пленки – мы уже и сегодня снимали, собственно говоря, – но это развивающаяся ситуация, и если я хотя бы заикнусь о ней раньше нужного момента, мы все испортим. Вам придется набраться терпения.
– Значит, ты хочешь сказать, что отняла неделю рабочего времени Келлехера, использовала тонны пленки и у тебя всего один материал, который я смогу пустить в эфир в обозримом будущем? И ты призываешь меня набраться терпения?
– Если все суммировать, то именно так, – ответила Тара. – Кроме того, мы обнаружили, что конюх Брайена – прекрасный скрипач. – Она рассказала ему о Томми и о концерте в Балливогане.
– И по-твоему, этот материал стоит двухнедельной зарплаты Келлехера?
Сарказм в голосе босса заставил Тару поморщиться.
– У меня здесь развиваются два больших сюжета, Оливер, которые с лихвой окупят и деньги, и время. Обещаю, они вам понравятся, но вам придется довериться моему мнению.
На противоположном конце многомильной телефонной линии громко зашелестела бумага.
– Если бы я тебе не доверял, ты бы не получила Финна. Мне надо что-нибудь иметь в руках, Тара. Что угодно. Или мне придется его отозвать. Мэв все еще болеет.
– Боже! Она все еще в больнице?
– Она вернулась домой в воскресенье, но доктор велел ей полежать, пока все не будет в полном порядке. Поэтому я попал в трудное положение. Я плачу операторам за переработку, а ты держишь у себя человека, который снимает один двухминутный репортаж в неделю. Это нехорошо.
– Мы пришлем вам что-нибудь непременно.
– К пятнице. Или пусть Финн возвращается.
– Я понимаю. – Она попыталась его умаслить. – Во всяком случае, мне вы ничего не платите.
– … И надеюсь, что ваш репортаж не обойдется мне слишком дорого. До пятницы.
– Есть, сэр. Передайте Мэв от меня… – В трубке воцарилось молчание.
– … привет.
Тара положила трубку. Прелестно. Просто прелестно! Ее история разворачивается, а теперь им придется тратить время, чтобы отыскать местный колорит для умиротворения Оливера и его бухгалтеров. На самом же деле ей хотелось попасть в деревни и поговорить с людьми, которым она звонила.
Эти встречи оказались очень познавательными. Вызывающими раздражение, но познавательными, особенно дискуссия с секретаршей мэра Данлоу. Когда Тара упомянула, что разговаривала с несколькими людьми, недовольными проектом Ханрахана, женщина рассмеялась.
– Позвольте, я угадаю. Это, должно быть, Лайем Делани, шкипер Руэйн и отец Юстас.
– Откуда вы знаете?
– Долгий опыт общения, по крайней мере со шкипером и Лайемом. Их можно было бы назвать профессиональной оппозицией – они против всего, что мы пытаемся делать в нашей бывшей деревне. Надеюсь, вы не восприняли их всерьез?
К сожалению, Тара именно так их и восприняла. Очень даже всерьез, в основном потому, что отец Юстас некогда был священником прихода в Траллоке.
Ей еще предстояло много работы. Она не хотела снимать разноцветные кусочки.
Она порвала записки от Оливера и выбросила их, Осталась только записка от Брайена.
Должно быть, он писал ее сам. Она была написана другим почерком, решительным и нетерпеливым – такими были его ладони на ее коже. На секунду она погрузилась в воспоминания. Если бы…
Тара схватила щетку и нервно провела ею по волосам. Это не имеет никакого смысла. Она не собирается заводить роман с Брайеном Ханраханом. Она бросила щетку в верхний ящик туалетного столика, сунула записку в карман куртки и пошла на встречу с Финном, с которым договорилась о ленче.
Он как раз входил в кафе Дигана, когда она показалась на улице. Он подождал ее и открыл перед ней дверь.
– Здравствуй, Тара. – Сиобейн приветствовала их дружеской улыбкой и проводила к столику. – Привет, оператор. Пришел за своими рыбешками, да?
– Рыбешками? – Финн выпрямился, всем своим видом демонстрируя негодование. – Хорошенькое дело! Сначала мне приходится делиться уловом с женщиной, которая смеется над моей рыбной ловлей, а теперь ты преуменьшаешь размер этого улова. Ничего себе!
– В реке есть рыба и покрупнее. – Сиобейн лукаво улыбнулась. – Я сама поймала несколько штук. Сегодня утром, между прочим.
– Неужели? – спросил Финн, глядя на нее с неожиданным интересом. – Где?
– Какой же я рыбак, если покажу тебе место? Хочешь, чтобы папа приготовил твою мелочь?
– Пусть просто поджарит их и положит на тарелку с вареным картофелем, – попросил Финн. – Просто и вкусно.
– И мне тоже, – сказала Тара. – Только положите на тарелки немного зелени. Этот человек никогда ее не ест, пока ему не напомнишь.
– Мой брат такой же.
Сиобейн исчезла на кухне. Финн проводил ее взглядом.
– Хорошенькая женщина, правда? – спросила Тара.
– Угу, – кивнул Финн.
– И остроумная.
– Очень.
– И к тому же она ловит рыбу.
– Правда.
– Почти идеально тебе подходит. – Тара вздохнула. – Жаль, что ты женат. Теперь давай продумаем, что мы будем делать сегодня после ленча. Оливер требует от нас сюжет.
– Видели бы вы, во что превратилась его комната, – говорила Мэри в тот вечер, вытирая стойку бара в пабе «Нос епископа». – На потолке черное пятно сажи, а на стене прожженная дыра размером с мою голову. – Она руками показала круг вдвое больше, чем ее голова. – Слава Богу, что ничего не загорелось, кроме его проклятой ветчины.
– Радуйся, что он высунулся в окно, когда Мартин пустил в ход свой огнетушитель, – вмешалась Сиобейн. – Если бы он сделал это в комнате, ты бы несколько недель отмывала там грязь.
– Как будто я не знаю!
– Бедный Рори, – загрустила Крисси. – Ты его выгнала из дома?
– Я бы и выгнала – как для того, чтобы помочь нашему делу, так и для того, чтобы избавиться от него, – но Хью не разрешает. И если честно, он впервые доставил нам какие-то хлопоты. – Мэри снова провела тряпкой по стойке. – Но клянусь, если он еще раз хотя бы откроет банку бобов у себя наверху, то отправится спать на верстак в гараже.
По залу пронесся одобрительный гул. Паб рано наполнился людьми – деревенские женщины каким-то образом узнали о том, что Тара и Финн собираются снимать заседание «Суда». Женщины оставили места для Эйлин и Пег, а также место за центральным столом для Тары, но пока она помогала Финну ставить свет.
Вошел какой-то мужчина и огляделся.
– Что происходит?
– Ты читать умеешь? – спросила Мэри, выходя из-за стойки. – Там написано «Только для леди», прямо на двери.
Он открыл дверь, посмотрел на табличку и снова закрыл.
– Вы же всегда пускали нас сюда в дамский вечер.
– Но не сегодня. Канал РТИ хочет снять только женщин.
– Так пусть снимает. Я выпью свою пинту в уголке. Ни звука не издам.
– Бобби Тиг, если только ты не хочешь надеть юбку, уноси отсюда свою тощую задницу!
– А почему этот парень остается? – Он кивнул в сторону Финна.
– Потому что мне нравится его косичка, – ответила Мэри. – Когда научишься управляться с камерой так же ловко, как он, тоже сможешь остаться. А пока тебе придется провести этот вечер у Слэттери.
– Это все равно что послать меня в чистилище! – возмутился он.
– Чепуха. Другие мужчины тоже там. Тебе будет хорошо, а в рай можешь вернуться завтра. – Она махнула передником, прогоняя неудачника. – Ну, уходи.
Он вышел под улюлюканье присутствующих, а в открытую им дверь вошли Эйлин и Пег. Они повесили куртки на крючки и присоединились к группе у центрального стола. Финн молча начал их снимать.
Мэри принесла первую порцию пива, и все уселись, а Эйлин начала рассказывать о пожаре, устроенном Рори, добавляя новые подробности, которые опять вызвали смех.
К облегчению Тары, время, которое она потратила на интервью с Пег и Эйлин, вполне окупилось. Они уже привыкли к камере, и под их опытным руководством за центральным столом воцарилась атмосфера легкой болтовни, шуток, сплетен и веселых жалоб, которую она наблюдала здесь неделю назад, и все воспринимали присутствие Финна как закаленные в боях профессионалы. Посетители за другими столами сначала вели себя весьма сдержанно и постоянно бросали косые взгляды на нее, Финна и камеру, но вскоре тоже расслабились.
Через некоторое время разговор коснулся, естественно, холостяков и бойкота. Таре не пришлось даже задавать наводящих вопросов.
Сиобейн толкнула локтем Эйлин.
– Объявляй заседание «Суда» открытым.
– У меня нет молотка.
– Вот. – Сиобейн сняла туфлю и вручила ей.
Эйлин трижды стукнула по столу каблуком и прочитала нараспев:
– Вы, женщины, чья страсть обманута,
Пусть план подробный ловкий ум изобретет,
Все муки ада вы пустите в ход,
Сражайтесь сообща, боритесь смело,
Я дам вам силы на благое дело.
Она отложила в сторону туфлю и слегка покраснела, когда ее подруги зааплодировали.
– Я плохо помню, – призналась она, поднимая руку с зажатым в ней листком бумаги. – И я даже не могла найти свой школьный учебник. Мне пришлось забраться в Интернет. Итак, мы все знаем, что Рори приходится туго. А Томми смотрит на меня как попрошайка.
– Когда не играет «Красотку в розовом», – хмыкнула Пег.
– О, – рассмеялась Эйлин. – Эти двое провели не слишком приятную неделю, не так ли?
– Но по крайней мере они не раздевались, – загадочно сказала Сиобейн. – Чего не могу сказать об одном человеке, которого мы все знаем.
– О чем ты говоришь? – зашумели вокруг.
Все, кроме Луизы, которая, как заметила Тара, сильно покраснела и съежилась на стуле.
– Я сегодня утром ловила рыбу, – начала Сиобейн свой рассказ. Луиза подняла глаза. – У плотины. И кого бы, вы думали, я там видела? – Она выдержала многозначительную паузу. – Самого Брайена, который купался голышом!
– Дальше, – попросила Крисси под общий смех.
– Значит, вот что он там делал! – раздался голос у двери.
– Эйлис!
Раздались громкие приветствия. Мэри поспешно вышла из-за стойки и пересекла зал, чтобы помочь старой женщине занять свободное место за центральным столом.
– Извините за опоздание, дамы. Мне пришлось подождать, пока Брайен уйдет из дома. «Блэк буш», пожалуйста, Мэри.
– Но, Эйлис, – начала Эйлин, – доктор говорит, что вам нельзя.
– А я и не пью, но мне девяносто три года, и сегодня вечером мне хочется выпить «Блэк буш».
– Сейчас принесу, – ответила Мэри. Эйлис повернулась к Сиобейн:
– Ты сказала, что мой внук купался в чем мать родила?
– Я видела это своими глазами, – ответила Сиобейн. – Во всех подробностях.
– Ух! – выдохнула Крисси и покраснела.
– Повезло тебе, – отозвалась Мэри из-за стойки бара, наливая виски. – Было время, когда я бы заплатила хорошие деньги, чтобы увидеть такой красивый экземпляр в натуральном виде.
– Только если бы ты оказалась там до того, как он вошел в воду. Река еще чертовски холодная. Когда он вышел, то больше напоминал моего маленького двоюродного братца.
Смех перерос в недамское ржание, и Эйлис смеялась не меньше остальных. Тару вдруг бросило в жар: ей пришло в голову, что старая женщина не знает, что они снимают. Она не могла себе представить, что Эйлис захочется, чтобы размеры мужского достоинства ее внука обсуждались по национальному телевидению. Ей придется проследить, чтобы этот кусок стерли раньше, чем кто-нибудь из репортеров сможет его скопировать. Решено: она лично отредактирует каждый сантиметр пленки и сотрет все кадры, которые могут смутить этих мужчин и женщин, если просочатся в эфир.
– Что на него нашло, почему он нырял в холодную воду? – спросила Крисси под общий смех.
– Подумай, – ответила Сиобейн тихо.
Крисси несколько мгновений ничего не понимала, потом глаза ее стали круглыми, как бильярдные шары.
– Ты имеешь в виду… – Она уставилась на Тару. Сиобейн толкнула ее локтем в бок, но было уже поздно.
Смех стих, и все взгляды в зале устремились на Тару, которая про себя взмолилась, чтобы это здание рухнуло ей на голову. Ее лицо медленно приобретало ярко-алый цвет петушиного гребня.
Томми стоял у паба «Нос епископа» и сердито смотрел на табличку на двери. «Только для леди».
– Ничего себе, не пускать человека в его любимый паб! – пробормотал Томми. – Куда катится мир?
Он чуть-чуть приоткрыл дверь, в лицо ему дохнуло пропитанным духами воздухом, и донеслись звуки женского смеха. Он нахмурился и молча прикрыл дверь. Пахло совсем не так, как должно пахнуть в пабе. Завтра Хью придется проветрить зал.
В любом случае Томми вовсе не хотелось связываться со всеми этими женщинами. Он стоял подбоченясь и думал, что ему делать. Дамский вечер или нет, ему все равно – он хотел найти Рори Боланда и спросить его насчет шума в своей машине. Он мог бы вернуться к Слэттери и подождать, потому что Рори рано или поздно там появится. Но тот мог сидеть у себя наверху.
– Рори! – крикнул он, подняв голову к окну. – Рори Боланд!
Никакого ответа. Значит, надо подняться и проверить. Что ж, придется воспользоваться черным ходом, раз уж его не пускают на порог.
Он завернул за угол, прошел мимо фургона телекомпании и машины Эйлис Ханрахан, за рулем которой дремал Линч. Синий «мини» Эйлин тоже стоял там, и на зеркальце висел старый медный медальон Святого Христофора, который он подарил ей, когда она начала работать. Пусть он больше не официальный святой, но раз она так много времени проводит за рулем, переезжая из города в город, от врача к врачу, он хотел привлечь на ее защиту всех возможных ангелов.
Томми остановился, у него сжалось сердце. Он уже почти целую неделю старался держаться подальше от Эйлин, ожидая от нее хоть какого-нибудь знака, что она смягчилась, но ничего подобного не заметил. Даже вчера вечером, во время пожара, она сидела там вместе с Крисси, в каплях дождя на ее волосах вспыхивали искры, и она была похожа на окропленную росой фею, и она смеялась и шутила со всеми, кроме него.
А пока ему нужно разыскать Рори.
Как он и думал, задняя дверь паба была широко распахнута. Он проскользнул мимо желтого кота Нэн Лори, Джека, который шнырял у мусорного бака, и тихонько приоткрыл дверь.
Очутившись внутри, Томми на цыпочках прокрался мимо кухни, чтобы не услышала Мэри – только она все равно не могла его услышать, такой стоял хохот. Он выглянул из-за угла. Очевидно, телевизионщики вели съемку, потому что он увидел эту женщину, О’Коннел, и ее оператора. Они сидели к нему спиной.
Отлично. Он может незамеченным проскользнуть вверх по черной лестнице. Томми стоял и ждал подходящего момента.
Смех стих, и воцарилось долгое молчание. Вдруг голос Эйлис, тонкий и хрупкий, донесся до коридора.
– Оставьте бедную девочку в покое. Мы ведь даже не знаем наверняка, она ли является причиной его… неудобства.
Снова раздался смех, но сразу смолк, когда кто-то стукнул кулаком по столу.
– Соблюдайте порядок! – крикнула Эйлин. – У нас есть другие дела, кроме разговоров о Брайене. Где список?
– У меня, – сказала Крисси.
– Я хочу получить отчет о каждом кандидате из списка. Нам надо понять, как мы продвигаемся.
– Посмотрим. Итак, Томми. О нем нам известно. И о Рори, конечно.
Услышав свое имя, Томми насторожился. Что им о нем известно? Он наклонил голову к плечу, пытаясь расслышать получше.
– Следующий Дэниел Клохесси. Луиза?
– Ну, он… э-э… то есть я…
– Она ему сказала, чтобы он вообще не подходил к ней, – поспешно вмешалась Сиобейн. – И он начинает проявлять недовольство по этому поводу. Правильно я говорю, Луиза? Тебе и в самом деле надо научиться преодолевать свою робость. Следующий.
– Майкл Махони.
– Я бросила театральный кружок, – произнес голос, похожий на голос подружки Майкла, Бриджит. Майкл был школьным учителем и руководителем театрального кружка. Да он просто надышаться не мог на этот кружок!
– Все женщины собираются из него уйти, по очереди. Если он быстро не возьмется за ум, ему придется отменить весеннюю премьеру.
Томми открыл рот. Этот последний голос принадлежал его матери. О чем она говорит? Об уходе из театрального кружка? Она обожает свой театр. А отменить премьеру почти означало бы убить Майкла.
– Мне надо принести еще орешков, – сказала Мэри. – Не продолжайте без меня.
Орешки она хранила на кухне.
Всякое желание подслушать еще что-нибудь вылетело за дверь впереди Томми.
– Кто там? – крикнула Мэри у него за спиной.
Он стремглав свернул за угол, пока она не добралась до двери, и распластался по стене.
– Кто там? – снова крикнула она. – О, Джек. Ты, глупый кот? Вот тебе кусочек сыра и убирайся из моей кухни.
Славный кот. Томми подождал минутку, пока сердце перестало бешено колотиться.
В конце концов, что происходит с этими женщинами? Похоже на какой-то заговор, но в чем заключается этот заговор, он понятия не имел. Ему необходимо обмозговать полученную информацию, а что может помочь лучше, чем выпивка покрепче и сочувствующие слушатели?
Он выпрямился, отряхнул куртку, поправил кепку и пошел по дороге обратно к пабу Слэттери.
Войдя туда, он сразу увидел Рори, сидящего в дальнем конце стойки бара. Томми сел рядом и заказал виски.
– Мне с тобой надо поговорить.
Томми выложил свою историю, но Рори лишь рассмеялся.
– Если ты собираешься плести небылицы, советую придумать что-нибудь получше.
– Это не небылица! Я слышал все собственными ушами, – обиделся Томми.
– Мартин! Иди-ка послушай.
Рори подозвал Мартина. Через минуту тот тоже хохотал. Затем наклонился и понюхал Томми.
– Сколько виски ты выпил?
– Только эту рюмку. Выпил еще кружку пива, перед тем как пошел туда, и вы знаете, что это правда, потому что я сидел вместе с вами за столом, – возразил Томми. – Говорю вам, я их слышал. Я стоял на кухне и слышал каждое слово.
– Они – женщины, – снисходительно произнес Мартин. – Они о нас сплетничают – так же как и мы о них.
– Но это было совсем по-другому! Это подозрительно пахнет. Они что-то затевают.
– Против тебя и Рори? Ну тогда только зря тратят силы на заговор.
– Не только против меня и Рори! Против Дэна Клохесси и Майка Махони тоже. И кто знает, против кого еще.
– Количество все увеличивается, – заметил Мартин, обращаясь к Рори. – Он скоро будет уверять нас, что женщины готовят заговор против каждого мужчины в Килбули. Собираются превратить нас в каких-нибудь троллей или гномов.
– Конечно, мисс О’Коннел. Вот, возьмите. – Миссис Фицпатрик протянула руку к ящикам за стойкой и достала медный ключ и несколько листочков желтой бумаги. – Для вас тут есть сообщения.
– Я висела на своем мобильном телефоне все утро. Никто не мог до меня дозвониться.
– А я-то удивлялась! До сих пор вам не так часто звонили. У этого мистера Оливера, на которого вы работаете, такая резкая манера разговаривать.
– Вы очень мягко выразились, – усмехнулась Тара, глядя на верхнюю записку: «Позвони мне. Оливер».
– Совершенно не похож на Брайена, – продолжала женщина. – Он всегда такой вежливый и обходительный. Не то чтобы слишком уж любезный, если вы меня понимаете. У него всегда найдется для меня анекдот.
– У Брайена? – Тара просмотрела остальные записки. Еще три от Оливера, но четвертая была и правда от Брайена. «Я всегда довожу до конца то, что начал», номер телефона и подпись. Голос, который звучал у нее в голове, так же не походил на голос Оливера, как и записка. – Брайен достаточно остроумен, но я никогда не слышала, чтобы он рассказывал анекдоты.
– Как странно. Но ведь он знает, что я их записываю и посылаю моему брату в Бостон. Во всяком случае, когда он заезжал, то был очень разочарован тем, что не застал вас, но анекдот мне все-таки рассказал. Я бы вам его пересказала, но только я покраснею до корней волос. – Она нагнулась вперед, как будто сообщала какую-то тайну. – Они не всегда приличные, но смешные. Такой милый молодой человек. И такой красивый.
– Что да, то да. Спасибо. – Тара поспешила наверх, чтобы не слышать больше ничего о совершенстве Брайена Ханрахана. «Красив тот, кто красиво поступает».
Она подключила мобильный телефон к линии гостиницы и набрала прямой номер Оливера. Он поднял трубку на втором гудке.
– Это я, босс.
– Когда я получу пленку? – В этом был весь Оливер: никакой преамбулы.
– У меня все в порядке, спасибо. Финн прислал вам материал из Энниса?
– Он прошел в вечерних новостях вчера вечером. Тебе следует иногда смотреть передачи собственной компании.
– Я в отпуске, как вам известно.
– А Келлехер – нет! Мне нужно что-нибудь пристойное, чтобы оправдать его командировку в этот край обитателей болот.
– Вот что мне в вас нравится, Оливер, так это ваше уважительное отношение к чужому мнению!
– Пленку! – повторил он. – Как продвигается твой сюжет о Ханрахане?
– Мы над ним работаем. Вчера провели с Брайеном полдня, и у меня в кармане лежит от него записка с предложением закончить интервью. Его бабушка сказала, что побеседует со мной, и у меня есть пленка, где мы его снимали в Крук-Миле. Он позволил нам поехать с ним.
– Несчастный случай на заводе? Почему же я не получил материал? Можно было бы использовать его в вечерних новостях.
– Мы снимали не аварию. Это снято после нее, когда он беседовал с официальными лицами. То, что у меня есть, лучше сработает в моей передаче, нежели в качестве отдельного сюжета.
– А как насчет твоего таинственного сюжета?
– Я уже говорила, что это займет некоторое время. У нас есть тонны пленки – мы уже и сегодня снимали, собственно говоря, – но это развивающаяся ситуация, и если я хотя бы заикнусь о ней раньше нужного момента, мы все испортим. Вам придется набраться терпения.
– Значит, ты хочешь сказать, что отняла неделю рабочего времени Келлехера, использовала тонны пленки и у тебя всего один материал, который я смогу пустить в эфир в обозримом будущем? И ты призываешь меня набраться терпения?
– Если все суммировать, то именно так, – ответила Тара. – Кроме того, мы обнаружили, что конюх Брайена – прекрасный скрипач. – Она рассказала ему о Томми и о концерте в Балливогане.
– И по-твоему, этот материал стоит двухнедельной зарплаты Келлехера?
Сарказм в голосе босса заставил Тару поморщиться.
– У меня здесь развиваются два больших сюжета, Оливер, которые с лихвой окупят и деньги, и время. Обещаю, они вам понравятся, но вам придется довериться моему мнению.
На противоположном конце многомильной телефонной линии громко зашелестела бумага.
– Если бы я тебе не доверял, ты бы не получила Финна. Мне надо что-нибудь иметь в руках, Тара. Что угодно. Или мне придется его отозвать. Мэв все еще болеет.
– Боже! Она все еще в больнице?
– Она вернулась домой в воскресенье, но доктор велел ей полежать, пока все не будет в полном порядке. Поэтому я попал в трудное положение. Я плачу операторам за переработку, а ты держишь у себя человека, который снимает один двухминутный репортаж в неделю. Это нехорошо.
– Мы пришлем вам что-нибудь непременно.
– К пятнице. Или пусть Финн возвращается.
– Я понимаю. – Она попыталась его умаслить. – Во всяком случае, мне вы ничего не платите.
– … И надеюсь, что ваш репортаж не обойдется мне слишком дорого. До пятницы.
– Есть, сэр. Передайте Мэв от меня… – В трубке воцарилось молчание.
– … привет.
Тара положила трубку. Прелестно. Просто прелестно! Ее история разворачивается, а теперь им придется тратить время, чтобы отыскать местный колорит для умиротворения Оливера и его бухгалтеров. На самом же деле ей хотелось попасть в деревни и поговорить с людьми, которым она звонила.
Эти встречи оказались очень познавательными. Вызывающими раздражение, но познавательными, особенно дискуссия с секретаршей мэра Данлоу. Когда Тара упомянула, что разговаривала с несколькими людьми, недовольными проектом Ханрахана, женщина рассмеялась.
– Позвольте, я угадаю. Это, должно быть, Лайем Делани, шкипер Руэйн и отец Юстас.
– Откуда вы знаете?
– Долгий опыт общения, по крайней мере со шкипером и Лайемом. Их можно было бы назвать профессиональной оппозицией – они против всего, что мы пытаемся делать в нашей бывшей деревне. Надеюсь, вы не восприняли их всерьез?
К сожалению, Тара именно так их и восприняла. Очень даже всерьез, в основном потому, что отец Юстас некогда был священником прихода в Траллоке.
Ей еще предстояло много работы. Она не хотела снимать разноцветные кусочки.
Она порвала записки от Оливера и выбросила их, Осталась только записка от Брайена.
Должно быть, он писал ее сам. Она была написана другим почерком, решительным и нетерпеливым – такими были его ладони на ее коже. На секунду она погрузилась в воспоминания. Если бы…
Тара схватила щетку и нервно провела ею по волосам. Это не имеет никакого смысла. Она не собирается заводить роман с Брайеном Ханраханом. Она бросила щетку в верхний ящик туалетного столика, сунула записку в карман куртки и пошла на встречу с Финном, с которым договорилась о ленче.
Он как раз входил в кафе Дигана, когда она показалась на улице. Он подождал ее и открыл перед ней дверь.
– Здравствуй, Тара. – Сиобейн приветствовала их дружеской улыбкой и проводила к столику. – Привет, оператор. Пришел за своими рыбешками, да?
– Рыбешками? – Финн выпрямился, всем своим видом демонстрируя негодование. – Хорошенькое дело! Сначала мне приходится делиться уловом с женщиной, которая смеется над моей рыбной ловлей, а теперь ты преуменьшаешь размер этого улова. Ничего себе!
– В реке есть рыба и покрупнее. – Сиобейн лукаво улыбнулась. – Я сама поймала несколько штук. Сегодня утром, между прочим.
– Неужели? – спросил Финн, глядя на нее с неожиданным интересом. – Где?
– Какой же я рыбак, если покажу тебе место? Хочешь, чтобы папа приготовил твою мелочь?
– Пусть просто поджарит их и положит на тарелку с вареным картофелем, – попросил Финн. – Просто и вкусно.
– И мне тоже, – сказала Тара. – Только положите на тарелки немного зелени. Этот человек никогда ее не ест, пока ему не напомнишь.
– Мой брат такой же.
Сиобейн исчезла на кухне. Финн проводил ее взглядом.
– Хорошенькая женщина, правда? – спросила Тара.
– Угу, – кивнул Финн.
– И остроумная.
– Очень.
– И к тому же она ловит рыбу.
– Правда.
– Почти идеально тебе подходит. – Тара вздохнула. – Жаль, что ты женат. Теперь давай продумаем, что мы будем делать сегодня после ленча. Оливер требует от нас сюжет.
– Видели бы вы, во что превратилась его комната, – говорила Мэри в тот вечер, вытирая стойку бара в пабе «Нос епископа». – На потолке черное пятно сажи, а на стене прожженная дыра размером с мою голову. – Она руками показала круг вдвое больше, чем ее голова. – Слава Богу, что ничего не загорелось, кроме его проклятой ветчины.
– Радуйся, что он высунулся в окно, когда Мартин пустил в ход свой огнетушитель, – вмешалась Сиобейн. – Если бы он сделал это в комнате, ты бы несколько недель отмывала там грязь.
– Как будто я не знаю!
– Бедный Рори, – загрустила Крисси. – Ты его выгнала из дома?
– Я бы и выгнала – как для того, чтобы помочь нашему делу, так и для того, чтобы избавиться от него, – но Хью не разрешает. И если честно, он впервые доставил нам какие-то хлопоты. – Мэри снова провела тряпкой по стойке. – Но клянусь, если он еще раз хотя бы откроет банку бобов у себя наверху, то отправится спать на верстак в гараже.
По залу пронесся одобрительный гул. Паб рано наполнился людьми – деревенские женщины каким-то образом узнали о том, что Тара и Финн собираются снимать заседание «Суда». Женщины оставили места для Эйлин и Пег, а также место за центральным столом для Тары, но пока она помогала Финну ставить свет.
Вошел какой-то мужчина и огляделся.
– Что происходит?
– Ты читать умеешь? – спросила Мэри, выходя из-за стойки. – Там написано «Только для леди», прямо на двери.
Он открыл дверь, посмотрел на табличку и снова закрыл.
– Вы же всегда пускали нас сюда в дамский вечер.
– Но не сегодня. Канал РТИ хочет снять только женщин.
– Так пусть снимает. Я выпью свою пинту в уголке. Ни звука не издам.
– Бобби Тиг, если только ты не хочешь надеть юбку, уноси отсюда свою тощую задницу!
– А почему этот парень остается? – Он кивнул в сторону Финна.
– Потому что мне нравится его косичка, – ответила Мэри. – Когда научишься управляться с камерой так же ловко, как он, тоже сможешь остаться. А пока тебе придется провести этот вечер у Слэттери.
– Это все равно что послать меня в чистилище! – возмутился он.
– Чепуха. Другие мужчины тоже там. Тебе будет хорошо, а в рай можешь вернуться завтра. – Она махнула передником, прогоняя неудачника. – Ну, уходи.
Он вышел под улюлюканье присутствующих, а в открытую им дверь вошли Эйлин и Пег. Они повесили куртки на крючки и присоединились к группе у центрального стола. Финн молча начал их снимать.
Мэри принесла первую порцию пива, и все уселись, а Эйлин начала рассказывать о пожаре, устроенном Рори, добавляя новые подробности, которые опять вызвали смех.
К облегчению Тары, время, которое она потратила на интервью с Пег и Эйлин, вполне окупилось. Они уже привыкли к камере, и под их опытным руководством за центральным столом воцарилась атмосфера легкой болтовни, шуток, сплетен и веселых жалоб, которую она наблюдала здесь неделю назад, и все воспринимали присутствие Финна как закаленные в боях профессионалы. Посетители за другими столами сначала вели себя весьма сдержанно и постоянно бросали косые взгляды на нее, Финна и камеру, но вскоре тоже расслабились.
Через некоторое время разговор коснулся, естественно, холостяков и бойкота. Таре не пришлось даже задавать наводящих вопросов.
Сиобейн толкнула локтем Эйлин.
– Объявляй заседание «Суда» открытым.
– У меня нет молотка.
– Вот. – Сиобейн сняла туфлю и вручила ей.
Эйлин трижды стукнула по столу каблуком и прочитала нараспев:
– Вы, женщины, чья страсть обманута,
Пусть план подробный ловкий ум изобретет,
Все муки ада вы пустите в ход,
Сражайтесь сообща, боритесь смело,
Я дам вам силы на благое дело.
Она отложила в сторону туфлю и слегка покраснела, когда ее подруги зааплодировали.
– Я плохо помню, – призналась она, поднимая руку с зажатым в ней листком бумаги. – И я даже не могла найти свой школьный учебник. Мне пришлось забраться в Интернет. Итак, мы все знаем, что Рори приходится туго. А Томми смотрит на меня как попрошайка.
– Когда не играет «Красотку в розовом», – хмыкнула Пег.
– О, – рассмеялась Эйлин. – Эти двое провели не слишком приятную неделю, не так ли?
– Но по крайней мере они не раздевались, – загадочно сказала Сиобейн. – Чего не могу сказать об одном человеке, которого мы все знаем.
– О чем ты говоришь? – зашумели вокруг.
Все, кроме Луизы, которая, как заметила Тара, сильно покраснела и съежилась на стуле.
– Я сегодня утром ловила рыбу, – начала Сиобейн свой рассказ. Луиза подняла глаза. – У плотины. И кого бы, вы думали, я там видела? – Она выдержала многозначительную паузу. – Самого Брайена, который купался голышом!
– Дальше, – попросила Крисси под общий смех.
– Значит, вот что он там делал! – раздался голос у двери.
– Эйлис!
Раздались громкие приветствия. Мэри поспешно вышла из-за стойки и пересекла зал, чтобы помочь старой женщине занять свободное место за центральным столом.
– Извините за опоздание, дамы. Мне пришлось подождать, пока Брайен уйдет из дома. «Блэк буш», пожалуйста, Мэри.
– Но, Эйлис, – начала Эйлин, – доктор говорит, что вам нельзя.
– А я и не пью, но мне девяносто три года, и сегодня вечером мне хочется выпить «Блэк буш».
– Сейчас принесу, – ответила Мэри. Эйлис повернулась к Сиобейн:
– Ты сказала, что мой внук купался в чем мать родила?
– Я видела это своими глазами, – ответила Сиобейн. – Во всех подробностях.
– Ух! – выдохнула Крисси и покраснела.
– Повезло тебе, – отозвалась Мэри из-за стойки бара, наливая виски. – Было время, когда я бы заплатила хорошие деньги, чтобы увидеть такой красивый экземпляр в натуральном виде.
– Только если бы ты оказалась там до того, как он вошел в воду. Река еще чертовски холодная. Когда он вышел, то больше напоминал моего маленького двоюродного братца.
Смех перерос в недамское ржание, и Эйлис смеялась не меньше остальных. Тару вдруг бросило в жар: ей пришло в голову, что старая женщина не знает, что они снимают. Она не могла себе представить, что Эйлис захочется, чтобы размеры мужского достоинства ее внука обсуждались по национальному телевидению. Ей придется проследить, чтобы этот кусок стерли раньше, чем кто-нибудь из репортеров сможет его скопировать. Решено: она лично отредактирует каждый сантиметр пленки и сотрет все кадры, которые могут смутить этих мужчин и женщин, если просочатся в эфир.
– Что на него нашло, почему он нырял в холодную воду? – спросила Крисси под общий смех.
– Подумай, – ответила Сиобейн тихо.
Крисси несколько мгновений ничего не понимала, потом глаза ее стали круглыми, как бильярдные шары.
– Ты имеешь в виду… – Она уставилась на Тару. Сиобейн толкнула ее локтем в бок, но было уже поздно.
Смех стих, и все взгляды в зале устремились на Тару, которая про себя взмолилась, чтобы это здание рухнуло ей на голову. Ее лицо медленно приобретало ярко-алый цвет петушиного гребня.
Томми стоял у паба «Нос епископа» и сердито смотрел на табличку на двери. «Только для леди».
– Ничего себе, не пускать человека в его любимый паб! – пробормотал Томми. – Куда катится мир?
Он чуть-чуть приоткрыл дверь, в лицо ему дохнуло пропитанным духами воздухом, и донеслись звуки женского смеха. Он нахмурился и молча прикрыл дверь. Пахло совсем не так, как должно пахнуть в пабе. Завтра Хью придется проветрить зал.
В любом случае Томми вовсе не хотелось связываться со всеми этими женщинами. Он стоял подбоченясь и думал, что ему делать. Дамский вечер или нет, ему все равно – он хотел найти Рори Боланда и спросить его насчет шума в своей машине. Он мог бы вернуться к Слэттери и подождать, потому что Рори рано или поздно там появится. Но тот мог сидеть у себя наверху.
– Рори! – крикнул он, подняв голову к окну. – Рори Боланд!
Никакого ответа. Значит, надо подняться и проверить. Что ж, придется воспользоваться черным ходом, раз уж его не пускают на порог.
Он завернул за угол, прошел мимо фургона телекомпании и машины Эйлис Ханрахан, за рулем которой дремал Линч. Синий «мини» Эйлин тоже стоял там, и на зеркальце висел старый медный медальон Святого Христофора, который он подарил ей, когда она начала работать. Пусть он больше не официальный святой, но раз она так много времени проводит за рулем, переезжая из города в город, от врача к врачу, он хотел привлечь на ее защиту всех возможных ангелов.
Томми остановился, у него сжалось сердце. Он уже почти целую неделю старался держаться подальше от Эйлин, ожидая от нее хоть какого-нибудь знака, что она смягчилась, но ничего подобного не заметил. Даже вчера вечером, во время пожара, она сидела там вместе с Крисси, в каплях дождя на ее волосах вспыхивали искры, и она была похожа на окропленную росой фею, и она смеялась и шутила со всеми, кроме него.
А пока ему нужно разыскать Рори.
Как он и думал, задняя дверь паба была широко распахнута. Он проскользнул мимо желтого кота Нэн Лори, Джека, который шнырял у мусорного бака, и тихонько приоткрыл дверь.
Очутившись внутри, Томми на цыпочках прокрался мимо кухни, чтобы не услышала Мэри – только она все равно не могла его услышать, такой стоял хохот. Он выглянул из-за угла. Очевидно, телевизионщики вели съемку, потому что он увидел эту женщину, О’Коннел, и ее оператора. Они сидели к нему спиной.
Отлично. Он может незамеченным проскользнуть вверх по черной лестнице. Томми стоял и ждал подходящего момента.
Смех стих, и воцарилось долгое молчание. Вдруг голос Эйлис, тонкий и хрупкий, донесся до коридора.
– Оставьте бедную девочку в покое. Мы ведь даже не знаем наверняка, она ли является причиной его… неудобства.
Снова раздался смех, но сразу смолк, когда кто-то стукнул кулаком по столу.
– Соблюдайте порядок! – крикнула Эйлин. – У нас есть другие дела, кроме разговоров о Брайене. Где список?
– У меня, – сказала Крисси.
– Я хочу получить отчет о каждом кандидате из списка. Нам надо понять, как мы продвигаемся.
– Посмотрим. Итак, Томми. О нем нам известно. И о Рори, конечно.
Услышав свое имя, Томми насторожился. Что им о нем известно? Он наклонил голову к плечу, пытаясь расслышать получше.
– Следующий Дэниел Клохесси. Луиза?
– Ну, он… э-э… то есть я…
– Она ему сказала, чтобы он вообще не подходил к ней, – поспешно вмешалась Сиобейн. – И он начинает проявлять недовольство по этому поводу. Правильно я говорю, Луиза? Тебе и в самом деле надо научиться преодолевать свою робость. Следующий.
– Майкл Махони.
– Я бросила театральный кружок, – произнес голос, похожий на голос подружки Майкла, Бриджит. Майкл был школьным учителем и руководителем театрального кружка. Да он просто надышаться не мог на этот кружок!
– Все женщины собираются из него уйти, по очереди. Если он быстро не возьмется за ум, ему придется отменить весеннюю премьеру.
Томми открыл рот. Этот последний голос принадлежал его матери. О чем она говорит? Об уходе из театрального кружка? Она обожает свой театр. А отменить премьеру почти означало бы убить Майкла.
– Мне надо принести еще орешков, – сказала Мэри. – Не продолжайте без меня.
Орешки она хранила на кухне.
Всякое желание подслушать еще что-нибудь вылетело за дверь впереди Томми.
– Кто там? – крикнула Мэри у него за спиной.
Он стремглав свернул за угол, пока она не добралась до двери, и распластался по стене.
– Кто там? – снова крикнула она. – О, Джек. Ты, глупый кот? Вот тебе кусочек сыра и убирайся из моей кухни.
Славный кот. Томми подождал минутку, пока сердце перестало бешено колотиться.
В конце концов, что происходит с этими женщинами? Похоже на какой-то заговор, но в чем заключается этот заговор, он понятия не имел. Ему необходимо обмозговать полученную информацию, а что может помочь лучше, чем выпивка покрепче и сочувствующие слушатели?
Он выпрямился, отряхнул куртку, поправил кепку и пошел по дороге обратно к пабу Слэттери.
Войдя туда, он сразу увидел Рори, сидящего в дальнем конце стойки бара. Томми сел рядом и заказал виски.
– Мне с тобой надо поговорить.
Томми выложил свою историю, но Рори лишь рассмеялся.
– Если ты собираешься плести небылицы, советую придумать что-нибудь получше.
– Это не небылица! Я слышал все собственными ушами, – обиделся Томми.
– Мартин! Иди-ка послушай.
Рори подозвал Мартина. Через минуту тот тоже хохотал. Затем наклонился и понюхал Томми.
– Сколько виски ты выпил?
– Только эту рюмку. Выпил еще кружку пива, перед тем как пошел туда, и вы знаете, что это правда, потому что я сидел вместе с вами за столом, – возразил Томми. – Говорю вам, я их слышал. Я стоял на кухне и слышал каждое слово.
– Они – женщины, – снисходительно произнес Мартин. – Они о нас сплетничают – так же как и мы о них.
– Но это было совсем по-другому! Это подозрительно пахнет. Они что-то затевают.
– Против тебя и Рори? Ну тогда только зря тратят силы на заговор.
– Не только против меня и Рори! Против Дэна Клохесси и Майка Махони тоже. И кто знает, против кого еще.
– Количество все увеличивается, – заметил Мартин, обращаясь к Рори. – Он скоро будет уверять нас, что женщины готовят заговор против каждого мужчины в Килбули. Собираются превратить нас в каких-нибудь троллей или гномов.