Хендрикс Лиза. Заговор невест

   Если он задержится здесь еще хоть чуть-чуть, его наверняка заметит либо миссис Макенрайт, когда вернется домой, либо, что более вероятно, Сиобейн, когда будет уходить. Зрение у нее не менее острое, чем язычок.
   Если его застанут слоняющимся у порога Эйлин, это окончательно погубит его репутацию. Вместе с дракой и рубашкой. И всеми остальными ошибками и неудачами, которые ему припомнят начиная с раннего детства, и это гарантирует ему насмешки до конца жизни. Ему придется уехать из Килбули, возможно, эмигрировать в Америку, чтобы его оставили в покое.
   Томми открыл дверцу и выскользнул из машины Эйлин так же бесшумно, как забрался в нее. Он твердо намеревался вернуться в паб и уже придумывал объяснение для своего отсутствия, когда услышал смех Эйлин.
   О Боже, как он соскучился по ее смеху!
   Этот смех притянул его к окну кухни. Убедившись, что рядом никого нет, Томми осторожно заглянул в окно. Эйлин и Сиобейн стояли у стола и обсуждали, куда спрятать коробку, которую принесла мисс О’Коннел. Сиобейн предложила зарыть ее на заднем дворе, и они захихикали как школьницы. Эйлин порозовела, словно роза, от возбуждения.
   Пальцы Томми стиснули ручку футляра со скрипкой. Она сейчас была такой же хорошенькой, как и в шестнадцать лет, может, даже еще красивее, потому что ее формы округлились, а лицо стало более женственным. Только почему она становилась такой мегерой, как только речь заходила о браке?
   С ответом на этот вопрос, как и на гораздо более важный вопрос – что задумали женщины, – придется подождать до тех пор, пока он не придумает лучшего способа узнать это, чем подслушивать у дверей, играя в шпиона.
   Бросив последний в тот вечер взгляд на Эйлин, Томми пошел прочь.
   К тому времени как он вернулся в «Нос епископа», Тара О’Коннел уже сидела рядом со своим оператором, словно никуда и не отлучалась весь вечер.
   Он даже не вспомнил об этом до следующего утра, когда услышал о пропавших пленках.
   Пить чай и есть сладости с Рори было так приятно, как ни с одним из мужчин прежде, и к тому времени, когда они перешли в гостиную, чтобы выпить последнюю чашечку, Крисси охватило сильное возбуждение.
   Поцелует ли он ее еще раз? Ей хотелось этого, очень, и она подозревала, что он знает об этом. Однако, не желая показаться слишком нетерпеливой, она послала его вперед и минуту собиралась с духом, потом налила чай и внесла его в гостиную.
   – Вот и я, – сказала она, подавая ему чашку. – Два кусочка сахара и немного молока, как ты любишь.
   – Ты уже запомнила. – Он посмотрел на нее снизу, сквозь эти его густые ресницы, и похлопал ладонью по дивану рядом с собой.
   С трепещущим сердцем она села рядом с ним и была вознаграждена, когда он крепко обнял ее за плечи.
   Они сидели так долго, прихлебывая чай и болтая. Рори рассказал ей о драке между Дэниелом и Томми так, как ему изложил эту историю Мартин, поскольку Рори тогда не было в пабе. Крисси про себя сравнила ее с тем вариантом, который ходил среди женщин. Он сильно отличался от этого, и они дружно смеялись над глупостью обоих мужчин.
   – Уже поздно, – в конце концов пришлось ей сказать.
   – Знаю, – ответил он. – Эти маленькие пирожные были восхитительны. Как ты их назвала?
   – «Наполеон». Как того француза. Ты никогда таких не ел?
   – Я что-то не помню.
   – Меня это удивляет, – усмехнулась Крисси. – Я думала, ты перепробовал все сладости в булочной.
   – Не все, нет. – Голос его звучал хрипло; она подняла взгляд и увидела в его глазах такое сияние, от которого у нее в груди закружились бабочки. – Я пропустил по крайней мере одну сладость.
   Он мягко притянул ее к себе. Ее словно завернули в большое теплое одеяло. Ей понравилось это уютное ощущение.
   А потом он ее поцеловал, не так, как в прошлый раз, а по-настоящему, долгим поцелуем, который все не кончался. Он делал это умело, дразнил ее языком, пока у нее не закружилась голова, и вдруг стал осыпать поцелуями ее лицо: щеки, глаза, виски, – затем вернулся к ее губам и впился в них сладким, нежным поцелуем. Это было слишком, и она прикусила его нижнюю губу.
   Он застонал и посадил ее к себе на колени, и так было даже лучше, потому что теперь они могли обмениваться поцелуями на равных и при этом каждый узнавал, что больше всего нравится другому.
   – Ах, Крисси, – прошептал он, покрывая поцелуями ее шею. – Всегда здесь, у меня на глазах, все эти годы! Как это я тебя не замечал?
   Он нашел чувствительное местечко у нее под подбородком, и она задрожала.
   – Так же как и я долго тебя не замечала, – сказала она. – Но теперь мы нашли друг друга.
   – Мм, – простонал Рори. Он проложил поцелуями обжигающую дорожку к ее воротнику, отодвинул его носом и прикусил плечо. – Ты такая сладкая, такая теплая. – Его руки, смирно лежавшие у нее на талии, сами по себе начали неспешно исследовать ее бедра, плечи, спину, живот, подбираясь все ближе к цели.
   Он осторожно приближался к ее груди, потом осмелел, найдя пик ее соска под платьем. Спокойное, глубокое местечко внутри ее начало медленно вращаться, притягивая к своему центру все невероятные ощущения. Она тихо застонала, и он потянулся к ее пуговкам.
   – Ах, Крисси, мне необходимо к тебе прикоснуться.
   – Нет, – возразила она. – Не надо, Рори.
   – Но ты такая красивая. Я хочу увидеть тебя. Потрогать твою кожу. Поцеловать тебя там.
   Что-то вспыхнуло в ней при одной мысли об этом. Ей сильно этого хотелось, хотелось ощутить на себе его губы.
   И не только на груди. Она слышала рассказы других женщин, читана книги. Он мог поцеловать ее там, внизу, где все томилось в ожидании его прикосновений. Она была уверена, что Рори это сделает, если она ему позволит.
   – Нет, – повторила она.
   – Но, Крисси…
   – Нет, я сказала! Ты не можешь просто прийти сюда и начать меня лапать. Я не из таких. Только один человек может заставить меня раздеться – мой муж.
   Лукавая улыбка промелькнула на лице Рори.
   – Есть способы делать это, не снимая одежды. – Пульсация у нее между бедер усилилась.
   – И ты, полагаю, специалист в этой области?
   – Нет. – Краска разлилась от его воротничка вверх. – Но я много об этом думал.
   – И я тоже. И если хочешь знать правду, я даже думала о том, чтобы проделать это с тобой.
   – Правда? – хрипло спросил он. – Ну, тогда мы могли бы…
   – Нет. Если не хочешь иметь дело с моим братом.
   – С Оуэном?
   – Нет, с Майклом. С отцом Майклом. Ты его никогда не видел, потому что он учился в семинарии, а потом получил приход на севере, но он пошел в материнскую породу, как и я. Он по крайней мере на голову выше тебя. И занимается боксом.
   – Вот как!
   – Но я не поэтому не хочу этого делать, Рори. Настоящая причина – во мне. Я видела слишком много девушек, которые спали с мужчинами и ничего не получали, кроме головной боли и детей. Я не собираюсь отдаваться первому встречному. Я берегу себя для того, кто полюбит меня по-настоящему.
   – Но я ведь люблю тебя! – выпалил он.
   Она замолчала и откинулась назад, чтобы лучше рассмотреть его, чтобы понять, серьезно ли он говорит. Он был серьезен.
   – Любишь? – спросила она.
   Он выглядел таким же ошеломленным, как и она. Минуту он жевал нижнюю губу, потом широко улыбнулся ей:
   – Кажется, да.
   – И я тоже люблю тебя, тупица. – Крисси обвила руками его шею и поцеловала самым страстным поцелуем, на какой была способна, используя все приемы, которым научилась со школьных дней по настоящий момент. Она прервала поцелуй только тогда, когда его руки снова слишком осмелели.
   – Перестань. – Она сбросила его ладони со своих ягодиц. – Я тебе сказала: это для того мужчины, который любит меня достаточно сильно, чтобы жениться.
   – Господи, женщина! Мы только сегодня все выяснили, а ты уже хочешь, чтобы я на тебе женился.
   – Правильно. Мы только сегодня все выяснили, а ты уже ждешь, что я раздвину для тебя ноги. – Крисси встала, поправила смятую одежду и вытерла рот тыльной стороной ладони. – Я не согласна, Рори Боланд. Тебе лучше уйти.
   Он хотел возразить, но передумал и встал.
   – Хорошо. Я уйду.
   Она взяла его шляпу со столика в прихожей и подала ему, открывая дверь.
   – Тогда спокойной ночи.
   – Спокойной ночи. – Он поставил ногу на крыльцо, потом обернулся и крепко поцеловал Крисси. – Я вернусь, – пообещал он и не торопясь зашагал по дороге.
   Крисси посмотрела, как он прошел мимо дома Макенрайтов и медленно закрыла дверь.
   – Да. Думаю, ты вернешься.
   Телефон в гостинице зазвонил, и Брайен взял трубку, не успев еще до конца проснуться.
   – Так я и думала, – произнес знакомый голос.
   – Бабушка? – Сон слетел с него, он спустил ноги с кровати и сел прямо. – Что случилось?
   – Тот же вопрос я должна задать тебе, но только мне кажется, я уже знаю ответ. Ты смотрел новости вчера вечером?
   Тут он все вспомнил и ответил с горечью:
   – Смотрел.
   – Я так и знала. Ты всегда сбегал куда-нибудь, когда тебя обижали.
   – Это было в детстве. И никто меня не обижал.
   – Брайен, Брайен. – Она поцокала языком.
   – Как ты меня нашла? – поинтересовался он, чтобы отвлечь ее от этой темы.
   – Я не смогла застать тебя в квартире и сдалась. Но несколько минут назад проснулась и почему-то сразу поняла, где ты. Как ты это воспринял?
   – Если помнишь, я этого ожидал.
   – Возможно, сначала, но ведь потом все изменилось, не так ли? Ты начал ей доверять.
   «Только сердцем».
   – Если и доверял, это явно было ошибкой. – Он рассмеялся. – Самое смешное, что она на деле доказала мне, что я не прав. Она вернулась и переделала свою передачу. Вычислила, что я в действительности хочу сделать в деревнях.
   – Правда? – Голос бабушки повеселел. – Ну, тогда я не понимаю, почему ты так расстроился.
   – Она заставила меня выложить ей свои планы насчет Килбули. Вот о чем будет ее передача.
   – Может быть, пора открыть это всем?
   – Нет, – решительно возразил он. – Может пройти несколько лет, пока мы будем готовы. Нечестно вселять надежду, а потом так долго держать людей в подвешенном состоянии. А что, если я никогда не смогу сделать все как надо? Только сегодня утром я просил Тару не выпускать эту передачу.
   – И что она ответила?
   – Она не ответила. А я позволил ей… отвлечь меня и не довел разговор до конца.
   – Вот как! – понимающим тоном протянула бабушка. Брайен покраснел: он позволил бабушке слишком много узнать об их отношениях с Тарой, а этого не случалось со времен его юности. – Брайен, тебе следует знать: та передача, о которой они объявили по телевизору, – возможно, она вовсе не о тебе.
   – И на чем основано такое удивительное заключение?
   – Ба! – ответила бабушка. – Ты говоришь как выпускник Тринити-колледжа. Когда ты начинаешь так со мной разговаривать, это значит, что ты слушаешь меня с предубеждением.
   Брайен невольно рассмеялся, несмотря на плохое настроение.
   – Ладно, бабушка. Так почему ты думаешь, что эта передача не обо мне?
   – Потому что случайно знаю, что она снимает другую передачу об интересных событиях в Килбули.
   – О Томми и его музыке. Я знаю.
   – Не говори глупости. Они показывали это вчера вечером.
   – О, наверное, я вернулся домой как раз после этой передачи. Значит, если передача Тары не о Томми, то о чем же?
   – Я не могу тебе сказать.
   – Проклятие! Почему ты хранишь секреты в пользу Тары О’Коннел?
   – Я не привыкла пересказывать слухи.
   – Раньше тебя это не останавливало.
   – Это не обычные сплетни, Брайен. Среди всего прочего это влияет на ее заработок, если хочешь знать. Она всего лишь делает свою работу.
   Брайен фыркнул:
   – Она зарабатывает на мне.
   – Не будь таким грубым, мальчик. Тем более что это не так.
   – Тогда скажи мне, о чем эта другая передача.
   – Нет. Я не могу. Но я могу сказать другое: тебе следует поговорить с этой женщиной.
   – Это бесполезно, – возразил Брайен.
   – Может быть. Но если ты не поговоришь с ней, а потом узнаешь, что был не прав, то будешь чувствовать себя ослом.
   – Значит, придется рискнуть. Я сегодня утром не в том настроении, чтобы пикироваться с Тарой.
   Она презрительно фыркнула.
   – Предупреждаю тебя: из-за своего упрямства и гордости ты ее потеряешь.
   – Она никогда и не была моей. Пока, бабушка. Увидимся через несколько дней.
   – Ах, Брайен. – Она вздохнула. – Я люблю тебя, мальчик. Береги себя.
   – Ты тоже, бабушка.
   Он положил трубку и посмотрел на часы.
   Было четыре пятнадцать: слишком рано, чтобы вставать, и слишком поздно, чтобы снова уснуть.
   Он обеими руками почесал голову, пытаясь избавиться от неприятных мыслей.
   Бабушка назвала это побегом – и была права.
   Она умела заставить человека посмотреть на себя со стороны, даже против его воли. Ребенком он прятался на сеновале конюшни, теперь снимал номер в дорогом отеле, но разницы не было никакой.
   И он даже знал, от чего убегает, потому что она заставила его произнести это вслух.
   Она никогда и не была моей.
   Вот к чему все сводилось. В глубине сердца он боялся, что женщина, которую он тогда держал в объятиях, не была реальной, что те слова не были реальными. Что у него вообще никогда не было Тары.
   О Господи! Он хотел верить в нее. Хотел обладать ею. Хотел любить ее. Но она делала это чертовски трудным.
   Если бы он владел настоящей информацией, за которую мог бы уцепиться, было бы гораздо легче. Какую еще передачу она могла делать в Килбули в такой тайне? Даже Томми…
   Томми!
   Теперь Брайен знал, кто ему нужен.
   «Заговор среди женщин», – сказал тогда Томми. И это имело какое-то отношение к Таре.
   Он снял трубку и набрал номер портье.
   – Говорит Брайен Ханрахан из номера 417. Я сейчас уезжаю. Подготовьте, пожалуйста, счет через пять минут.

Глава 19

   – Я уверен, что запер фургон! – возмущался Финн.
   – Я знаю, что запер. – Тара взяла его под руку. – Ты всегда его запираешь.
   Они вместе наблюдали, как полицейский, которого прислали в ответ на их звонок, обошел вокруг фургона, открыл дверцу и стал тщательно осматривать все внутри.
   Больше ничего не пропало, слава Богу. Тара перекрестилась бы, если бы за ними не наблюдало так много честных жителей Килбули. Они собрались после первого же вопля, который издал Финн, обнаружив пропажу, и вызвали полицию прежде, чем Тара успела убедить Финна, что в этом нет необходимости.
   – Похоже, ничего существенного не пропало, – развел руками полицейский, выглядевший недавним выпускником школы, и Тара, глядя на него, подумала, что он совсем неопытен. Она поблагодарила за это Бога. – Всего несколько пленок, вы говорите?
   – Всего несколько пленок? – повторила Тара оскорбленным тоном. – Извините меня, но это наш двухнедельный труд! Обе мои большие передачи пропали. А это очень даже серьезно.
   Мужчины зашумели в знак согласия, но большая часть женщин, казалось, была рада исчезновению пленок. Ту программу смотрело больше женщин, чем она думала. Ну по крайней мере это хорошо для Томми.
   – Конечно, мисс. Мне очень жаль, – смутился полицейский. – Просто при таком количестве оборудования, которое стоит тысячи долларов, поразительно, что они ничего больше не тронули. Может быть, это просто ребятишки – думали, что смогут добыть несколько чистых пленок.
   – Если это они, то маленьких грабителей ждет разочарование, – вмешался в разговор Финн. – Это пленки определенного формата. Дети увидят, что их нельзя вставить в обычный видеоплейер.
   – Может быть, они их выбросят, – высказала предположение Тара.
   – Не беспокойтесь, я буду заглядывать во все мусорные баки в округе. Однако первым делом я поговорю с другими постояльцами гостиницы и с людьми, живущими по соседству. Может быть, они видели или слышали что-нибудь вчера ночью. – Он повернулся к собравшейся толпе. – Кто-нибудь из вас что-нибудь видел?
   – Нет, сэр, – раздалось в ответ – очень похоже на ответ во время мессы.
   – Я так и думал. Мы знаем, что это случилось поздно ночью. – Он нагнулся и посмотрел на боковую дверцу со стороны пассажира. – А вот кое-что интересное. Здесь смазана пыль, вдоль окна. Похоже, что кто-то вскрывал фургон отмычкой.
   Финн взглянул на Тару, которая быстро шагнула вперед, чтобы посмотреть на то место, куда указывал полицейский.
   – Разве не так обычно взламывают машины? – спросила она.
   – В городах. У нас чаще разбивают камнем или кирпичом стекло, и происходит это крайне редко. В деревне есть слесарь? Я приведу его взглянуть на дверцу.
   – У нас никто ничего не запирает, – заметил кто-то из толпы, вызвав общий смех.
   – Вероятно, поэтому у них и украли пленки, – добавил другой зритель. – Кто-то оскорбился, обнаружив запертую дверь, и решил научить их побольше доверять людям.
   Теперь рассмеялся даже Финн, хоть и несколько грустным смехом.
   – Возможно, кассеты где-то поблизости, – предположила Тара. – Кто-то мог бросить нам вызов.
   – В таком случае грабители были необычайно хорошо оснащены.
   Финн бросил на Тару еще один взгляд, на этот раз весьма многозначительный.
   – Вам что-то известно об этом, мистер Келлехер? – спросил полицейский.
   – Что? О, я просто гадал, сколько нам придется еще здесь пробыть. Мы должны были сегодня вернуться в Дублин.
   – Мы уже выехали из гостиницы, – сказала Тара.
   – Дайте подумать. Реальная стоимость пленок не так уж велика. По сравнению со стоимостью вашего труда, конечно, – поспешно добавил он, бросив взгляд на Тару. – Если вы не будете настаивать, я не стану вызывать человека из Энниса для снятия отпечатков пальцев. Разрешите мне записать ваши показания и задать несколько вопросов в гостинице и вокруг, и вы можете ехать.
   Полицейский достал блокнот и ручку, что-то записал в него и повернулся к Таре.
   – Вы первая, мисс О’Коннел. Давайте отойдем в сторону. Пожалуйста, останьтесь здесь, сэр.
   – Хорошо, – согласился Финн.
   Тара последовала за полицейским к краю автомобильной стоянки, и он начал задавать ей короткие, но хорошо продуманные вопросы. Она отвечала на них как можно правдивее, только не упомянула о промежутке в двенадцать минут и о том, что сама украла пленки. Он отпустил ее и позвал Финна. Затем он побеседовал с Фицпатриками и с постояльцами гостиницы, чьи окна выходили на эту сторону, и подошел к Таре.
   – Джентльмен из номера девять вспоминает, что слышал шум работающего вхолостую мотора в течение одной-Двух минут сразу после новостей, но не потрудился выглянуть в окно. Я уверен, что больше мы ничего не узнаем, если только, как вы говорите, я случайно не обнаружу пленки в мусорном баке. Вы можете ухать в Дублин. Если я что-нибудь обнаружу, сразу дам вам знать, разумеется. У меня есть ваши номера телефонов.
   – Спасибо.
   Финн и Тара пожали ему руку, и он зашагал по дороге, время от времени останавливаясь, чтобы открыть мусорный бак.
   Поскольку смотреть больше было не на что, толпа быстро рассосалась. Некоторые подошли попрощаться – правда, только мужчины, так как даже Эйлин и Сиобейн ушли, не сказав ни слова, разыгрывая роль обиженных женщин. Крисси находилась в булочной. Тара пыталась не обращать внимания на ноющую боль в груди, когда они с Финном пожимали мужчинам руки и выслушивали их наилучшие пожелания, и вскоре они остались на стоянке одни.
   – Ну, – произнес Финн. – Хорошенькое положение.
   – Ужасное, – ответила Тара. – Вся эта работа ужасна.
   – Угу. – Он пару раз перевернул камешек носком туфля. – Знаешь, когда этот полицейский упомянул об отмычке, я невольно подумал о той штуке, которую ты носишь в сумке.
   – Да. Я и сама о ней подумала. Хорошо, что я в этот раз не взяла ее с собой. Это выглядело бы подозрительно, правда?
   – Я думал, ты ее всегда берешь с собой.
   – Не в отпуск. И не тогда, когда работаю с тобой.
   – Ясно. Значит, тот факт, что твоя машина стоит не там, где мы ее оставили вчера вечером, – простое совпадение?
   О Господи! Ей следовало помнить о способности Финна замечать малейшие детали.
   – О чем ты говоришь?
   – Она стояла примерно на фут левее, – ответил он.
   – Наверное, ты неправильно запомнил, – невинно улыбнулась она. – Или было слишком темно, чтобы хорошо разглядеть. Я уже несколько дней не ездила в этой машине. С того дня, накануне поездки в Данлоу.
   Он смотрел на нее, и она видела, как вращаются колесики у него в голове. Он знал. И знал, что она знает, что он знает.
   – Вероятно, ты права, – наконец согласился он. – Я неправильно запомнил.
   – Конечно, я права. Зачем мне красть наши пленки?
   – Разумеется. Как глупо с моей стороны. Чертовы ребятишки! Кто-то должен найти ген, отвечающий за появление хулиганов, и прерывать их наклонности при рождении.
   – Тогда никто из нас не дожил бы до взрослого возраста, – возразила она и открыла дверцу машины. – Поехали домой, Финниан.
   – Ты не собираешься заехать и попрощаться с Брайеном? – спросил он.
   Она замерла.
   – Во-первых, он в Дублине. А во-вторых, я гонялась за ним, как ищейка, чтобы сделать свою передачу, а когда наконец загнала его в угол, то сказала ему, что люблю его, и соблазнила…
   – Я этого не слышал.
   Она прижала ладонь ко рту.
   – А я не говорила. Извини. Все равно Оливер сделал вечером это объявление. Если женщины думают, что я имела в виду бойкот, то что подумал Брайен, как по-твоему?
   – Ого! – воскликнул Финн. – Ну ты ведь не можешь все так оставить?
   – Он не отвечает на мои звонки. Я еще три раза звонила ему сегодня утром, пока собирала вещи.
   – Ты – репортер. Ты знаешь тысячи способов справиться с этим.
   – А что потом? Я же не могу ворваться к нему, сунуть микрофон ему в лицо и потребовать, чтобы он ответил перед народом.
   – Почему бы и нет?
   – Иди к черту. Он в ярости, и я его не виню. Я и сама злюсь на себя сейчас. Мне хочется заползти куда-нибудь в пещеру и прятаться там до тех пор, пока не настанет время выйти из нее и предстать перед Оливером в понедельник утром.
   – Где ты будешь?
   – Не знаю. В отпуске, – уныло ответила она. – Может, это мой последний отпуск на какое-то время. Вот. – Она вынула свой телефон из сумки и вручила ему. – Возьми его. Я не хочу, чтобы Оливер использовал его для того, чтобы меня выследить. Если возникнет что-то важное, оставь сообщение на моем домашнем автоответчике. Я пару раз его проверю. Увидимся в понедельник перед расстрелом.
   Она быстро чмокнула Финна, села в машину и поехала прочь из Килбули, убеждая себя, что не заплачет. До тех пор, пока не окажется там, куда едет. Где бы это место ни оказалось.
   – Что значит – уехала? – Брайен вцепился в край стойки так, что хрустнули пальцы.
   – Мне очень жаль, Брайен. Они с мистером Келлехером уехали около часа назад, после ухода полицейского.
   – Здесь была полиция? Почему?
   – Только один полицейский, но… О, какой позор! Кто-то из Килбули взломал их фургон и украл все пленки, которые они с таким трудом сняли. Мне смертельно стыдно за всю деревню. Здесь, считала я, мы в безопасности от этой чепухи – от преступности и банд, – и вот…
   Брайен быстро потерял нить лекции миссис Фицпатрик на тему о преступности и морали, так как его мозг старался переварить новую информацию. Все пленки украдены. Вызывали полицейского. Тара уехала. Что происходит, в конце концов?
   – Вы знаете, куда она поехала? – перебил он ее, не дослушав.
   – Нет, не знаю. Полагаю, в Дублин. Мне кажется, вы разминулись в дороге как раз возле Энниса.
   Брайен был уже в дверях, когда она еще не закончила говорить, и вышел под пробивающиеся сквозь тучи лучи солнца, которое старалось спасти этот день от очередного ливня. Час назад. Значит, она будет в Дублине к вечеру. Он мог либо поехать за ней в город, либо остаться на месте и позвонить. В отличие от него Тара ответит на звонок хотя бы для того, чтобы на него накричать. Она не из тех, кто позволяет телефону звонить без конца.
   Телефон. У нее есть мобильный телефон. Он достал свою трубку из машины и отыскал карточку, которую она оставила в гостинице в Данлоу. Он набрал ее номер и долго слушал гудки. Она ведет машину и, может быть, ответит не сразу.
   – Привет. Это телефон Тары. Сейчас она подойти не может, но…
   Брайен с трудом сдержался, чтобы не выругаться.
   – Келлехер, это Брайен Ханрахан.
   На другом конце воцарилось долгое сердитое молчание. Наконец Келлехер заговорил:
   – Я бы сказал, парень, что давно пора, но на самом деле уже слишком поздно.
   – Где она?
   – Не знаю.
   – Келлехер, я знаю, что ты ее покрываешь, но…
   – Говорю тебе, я не знаю. Она просто сбежала. Сказала, что собирается заползти в какую-нибудь пещеру до понедельника.
   – Я слышал, у вас украли пленки?
   – Украли. Включая те, на которых снят ты, если тебя это волнует.
   Брайен открыл было рот, но понял, что любое возражение прозвучит неубедительно. И какая разница, что думает о нем Финн Келлехер?
   – Меня больше интересует та, другая передача, над которой она работала, – ответил он.
   – Какая другая?
   – О женщинах и о том, что они затеяли.
   – А женщины что-то затеяли? – удивился Финн.
   – Не умничай. Вы весь вечер снимали их в пабе.
   – Ах, это! Эти пленки тоже пропали.
   – Что на них снято?
   – Так вот в чем дело, да? Может, заодно спросишь, что было на всех пленках? – ехидно сказал Финн. – А теперь извини, у меня тут большое движение на дороге. – Он дал отбой.