девушки. Она, казалось, впервые заметила его; взгляд ее задержался на
ноже, который держал в руке глава службы безопасности.
- Невинную не следует подозревать во зле, - сказала она, глядя прямо
в глаза Баннерджи.
"Хорошо сказано, - подумал Пол, - так сказала бы подлинная Лачма". На
мгновение он с болью вспомнил о настоящей дочери Отейна - труп в пустыне.
Но времени на такие переживания не было. Он нахмурился.
Баннерджи продолжал следить за девушкой.
- Мне велено передать сообщение наедине, - сказала она.
- Почему? - резко спросил Баннерджи.
- Таково желание отца.
- Это мой друг, - сказал Пол. - Разве я не Свободный? Мой друг может
слышать все, что слышу я.
Скайтейл задумался. Действительно ли существует такой обычай у
Свободных, или это проверка?
- Император может устанавливать свои законы, - сказал Скайтейл. - Вот
сообщение: мой отец хочет, чтобы вы пришли к нему, взяв с собой Чани.
- Зачем мне брать с собой Чани?
- Она ваша женщина и сайадина. Она должна подтвердить, что мой отец
говорит в соответствии с обычаями Свободных. Это водное дело, а по
правилам нашего племени нет ничего важнее.
"В заговоре участвуют Свободные, - подумал Пол. - События продолжают
совпадать. Да, а у меня нет иного выхода, кроме как участвовать в них".
- О чем будет говорить твой отец?
- О заговоре против вас. О заговоре среди Свободных.
- Почему он не пришел сам? - спросил Баннерджи.
- Мой отец не может прийти сюда. Заговорщики подозревают его. Он не
пережил бы пути.
- Почему он не мог сообщить подробности через вас, раз уж он доверил
такое сообщение дочери? - спросил Баннерджи.
- Подробности заключены в дистрансе, который может открыть только
Муад Диб, - сказала она. - Больше я ничего не знаю.
- Почему бы не прислать дистранс сюда? - поинтересовался Пол.
- Это человек-дистранс.
- Тогда я пойду, - сказал Пол. - Но пойду один.
- Чани должна идти вместе с вами.
- Чани ждет ребенка.
- Когда это женщина-Свободная отказывалась?
- Мои враги давали ей яд, - сказал Пол. - Роды будут трудными.
Здоровье не позволяет ей сопровождать меня.
Прежде чем Скайтейл успел справиться с собой, странные чувства
отразились на лице девушки: раздражение, гнев. Скайтейл напомнил себе, что
у каждой жертвы должен быть путь к спасению, даже у Муад Диба. Но заговор
еще не провалился, Атридес остается в сети. Он застыл в определенном
образе и скорее убьет себя, чем примет другой. Так было некогда с Квизац
Хадерахом тлейлаксу. Так будет с этим. И тогда наступит черед гхолы.
- Позвольте мне попросить саму Чани решить это, - сказала девушка.
- Я уже решил, - возразил Пол. - Вместо Чани меня будешь сопровождать
ты.
- Нужна сайадина!
- Но разве ты не друг Чани?
"Попался! - подумал Скайтейл. - Может, он что-нибудь заподозрил? Нет!
Это просто осторожность Свободного. И ведь противозачаточное средство -
факт. Что ж, существуют и другие пути".
- Отец велел мне не возвращаться, - сказал Скайтейл. - Он сказал, что
вы не будете рисковать мной и предоставите мне надежное убежище.
Пол кивнул. Все соответствовало. Он не мог отказать в убежище, а она
должна подчиниться приказу отца.
- Я возьму с собой жену Стилгара, Хару, - сказал Пол. - А ты
расскажешь, как пройти к твоему отцу.
- Откуда вы знаете, что можно доверять жене Стилгара?
- Я знаю это.
- Но я не знаю.
Пол покусал губы и спросил:
- Жива ли твоя мать?
- Моя настоящая мать ушла к Шаи-Хулуду. Ее сестра, моя вторая мать,
жива и заботится об отце.
- Она сейчас в съетче Табр?
- Да.
- Я помню ее, - сказал Пол. - Она заменит Чани. - Он подозвал
Баннерджи. - Пусть адъютанты отведут дочь Отейна Лачму в ее помещение.
Баннерджи кивнул. Адъютанты... Это ключевое слово означало, что
вестницу надо держать под особой охраной. Он взял ее за руку. Она
сопротивлялась.
- Как же вы пойдете к моему отцу?
- Ты опишешь путь Баннерджи, - пояснил Пол. - Он мой друг.
- Нет! Отец приказал! Я не могу!
- Баннерджи? - спросил Пол.
Баннерджи помолчал. Пол видел, что он роется в своей
энциклопедической памяти.
- Я знаю проводника, который отведет вас к Отейну, - сказал он.
- Я пойду один.
- Сир, вы...
- Отейн хочет, чтобы было именно так, - сказал Пол, почти не скрывая
иронии.
- Сир, это слишком опасно, - запротестовал Баннерджи.
- Даже Император должен иногда идти на риск, - ответил Пол. - Решение
принято. Выполняйте.
Баннерджи неохотно вывел лицевого танцора из комнаты.
Пол повернулся к черному экрану за своим столом. Он поймал себя на
том, что ждет падения камня с высоты.
Должен ли он сказать Баннерджи о подлинной природе вестницы? Нет!
Такой инцидент не записан на экране его видения. А каждое отклонение
грозит целым водопадом насилия. Нужно найти точку приложения сил, то
место, где он мог вырваться из ведения.
Если только такое место вообще существует!
16
"Какой бы экзотичной ни была человеческая
цивилизация, какими бы путями ни развивались жизнь и
общество, какой бы сложности ни достигло соотношение
человека и машины, всегда случаются промежутки единоличной
власти, когда развитие человечества, само его будущее
зависит от относительно простых действий одного
индивидуума".
Из Книги тлейлаксу.
Пересекая высоченный пешеходный мост, ведущий от башни к официальной
резиденции Квазарата, Пол добавил в свою походку хромоту. Солнце садилось,
и он шел сквозь длинные тени, которые помогали ему маскироваться, однако
острый глаз все же мог бы разоблачить его. С ним было защитное поле, но он
не активизировал его, решив, что мерцание поля может быть замечено и
вызвать подозрение.
Пол взглянул налево. Будто раздвинутые ставни, солнце закрывали
полоски песчаных облаков.
Он, в сущности, был не один, но с тех пор, как он прекратил одинокие
ночные прогулки, меры по его безопасности слегка ослабли. Над его головой
пролетали орнитоптеры, на самом деле кружа в строго определенном порядке.
В одежде у него был скрыт передатчик, благодаря которому орнитоптеры
держали с ним связь. Ниже по улицам двигались люди в надвинутых на лица
островерхих капюшонах. Другие рассыпались по всему городу, предварительно
изучив маскировку Императора - костюм Свободного, вплоть до стилсьюта и
пустынных сапог. Щеки его были изменены с помощью пластиковых добавок.
Вдоль левой части лица шла трубка стилсьюта.
Дойдя до противоположного конца моста, Пол оглянулся и заметил
движение у пластальной решетки, скрывающей балкон его частных покоев.
Несомненно, это Чани. "Охота за песком в пустыне", - так называла она его
прогулки.
Как мало понимает она его горький выбор. Необходимость выбора из
множества страданий может даже незначительную боль сделать невыносимой.
Он вспомнил их расставание. В последнее мгновение Чани проникла в его
чувства, но не поняла их. Она решила, что он испытывает чувства, которые
вызываются расставанием с любимой перед опасной дорогой.
"Если бы это было так", - подумал он.
Теперь он пересек мост и вышел в верхний переход через
правительственное здание. Повсюду были закреплены световые шары,
глоуглобы, освещающие людей, спешивших по своим делам. Квизарат никогда не
спал. Пол читал надписи на дверях, как будто видел их впервые: "Скоростная
торговля", "Пророчества", "Испытание веры", "Религиозное снабжение",
"Оружие", "Пропаганда веры".
"Честнее было бы написать "Наступление бюрократии", - подумал он.
Тип чиновника религиозной службы заполонил всю Вселенную. Этот новый
человек Квизарата обычно бывал новообращенным. Он редко сменял Свободных
на ключевых постах, но зато заполнял все промежуточные. Он принимал
меланж, как для того, чтобы показать, что он может его вынести, так и ради
продления жизни. Он стоял особо от своих правителей - Императора. Его
богами были Рутина и Документ. К его услугам были ментаты и огромные
библиотеки справочного материала. Целесообразность - первое слово в его
катехизисе, хотя он отдавал дань и бутлерианским заповедям. Машина не
должна заменять человека, твердил он, но каждым своим действием доказывал,
что предпочитает машину человеку, статистику - индивидууму, далекую общую
картину - близкому соприкосновению, требующему воображения и инициативы.
Поднимаясь по лестнице в дальнем конце здания, Пол услышал звон
колоколов перед вечерним богослужением в храме Алии.
Странное чувство незыблемости звучало в этих колоколах.
Храм на забитой людьми площади был новый, ритуалы его - недавнего
происхождения, но было что-то древнее в этом здании, стоявшем на окраине
Арракина. Все было сделано для того, чтобы создавать впечатление
древности, полной традиций и тайн.
Теперь он был в толпе, внизу. Единственный проводник, которого сумела
найти его служба безопасности, настоял, чтобы это было именно так. Агентам
службы безопасности не понравилось, что Пол согласился. Еще меньше это
понравилось Стилгару. А больше всех возражала Чани.
Несмотря на некоторую давку в толпе, люди как бы не замечали его и
старались избежать соприкосновения, что давало ему некоторую свободу
передвижения. Он знал, что все ведут так себя при приближении Свободных,
так как они очень вспыльчивы и скоры на расправу. Поэтому Пол действовал,
как человек из пустыни.
По мере того как он приближался ко входу в храм, людской говор
становился сильнее. Окружающие были вынуждены прижиматься к нему, но
отовсюду он слышал ритуальные извинения: "Простите, сэр. Я не мог
предотвратить этого нарушения вежливости", "Простите, благородный сэр,
такого напора толпы я еще не видывал", "Прошу прощения, святой гражданин.
Какой-то бездельник толкнул меня".
Пол не обращал внимания на эти слова. В них не было искренности,
только страх перед ветераном-Свободным. Он думал о том, какой долгий путь
отделяет его от дней детства, проведенных в замке Келадана. Где ступил он
на тропу, при в дикую его на эту заполненную народом площадь на планете,
такой далекой от Келадана? И действительно ли он шел по этой тропе? Он не
мог сказать, что когда-нибудь в жизни действовал, повинуясь только одной
причине: мотивы его поступков всегда были сложны, может быть, более
сложны, чем когда-либо в человеческой истории. У него была надежда, что он
все же может избежать судьбы, которую видит так ясно в конце тропы. Но
толпа толкала его вперед, и он испытывал головокружительное ощущение, как
будто он заблудился и утратил направление, которого держался всю жизнь.
Вместе с толпой вплыл он в портик храма. Голоса здесь звучали
приглушенно. Запах страха становился сильнее - резкий, потный...
Ученики уже начали службу в храме. Их чистое пение перекрывало
остальные звуки - шепот, шелест одежды, шарканье ног, кашель, -
рассказывая о Далеких Местах, которые посетили жрица в своем святом
трансе.
Она ездит на черве пространства,
Она ведет сквозь все бури
К земле мягких ветров.
И хотя мы спим у логова змей,
Она охраняет наши спящие души.
Закрывая пустынный глоуглоб,
Она прячет нас в прохладной тени.
Сверкание ее белых зубов
Ведет нас в ночи.
По прядям ее волос
Мы поднимаемся в небо!
Сладкий аромат, запах цветов
Окружает нас, когда она с нами.
"Балак! - подумал Пол, как Свободный. - Она может быть и гневной!"
Портик храма освещали высокие мерцающие трубки, имитирующие пламя
свеч. Мерцание вызвало в Поле древнее воспоминание, хотя он и понимал, что
это сделано намеренно. Это чувство было атавизмом. Он его ненавидел.
Толпа проплыла вместе с ним через высокие металлические двери в
огромный зал - мрачное, угрюмое помещение с мерцающими высоко над головой
огнями. В дальнем конце находился ярко освещенный алтарь. За алтарем был
виден обманчиво простой экран из черного дерева, украшенный рисунками из
мифологии Свободных. Скрытые огни создавали эффект радуги. Ученики в семь
рядов стояли ниже этого спектрального занавеса: черные рясы, белые лица,
открывающиеся в унисон рты...
Пол смотрел на окружающих его пилигримов. Неожиданно он почувствовал
к ним зависть. Они верили в правду, которую получат здесь, а он - нет. Ему
показалось, что они получат здесь нечто такое, в чем ему самому отказано,
что-то чудесное и исцеляющее.
Он старался протиснуться поближе к алтарю, но кто-то остановил его,
взяв за руку. Пол оглянулся и увидел лицо старика Свободного -
синие-в-синем глаза под нависшими бровями, а в них узнавание. В мозгу Пола
вспыхнуло имя - Радир, его товарищ по дням съетча.
Пол знал, что окруженный толпой, он абсолютно беззащитен, если Радир
действует вместе с заговорщиками и планирует насилие.
Старик протиснулся ближе, держа одну руку под платьем - несомненно,
сжимая рукоять крисножа. Пол приготовился отразить нападение, но старик
прошептал:
- Мы пойдем с остальными.
Это была условная фраза проводника. Пол кивнул.
Радир повернулся и посмотрел на алтарь.
- Она идет с востока, - пели ученики, - и солнце стоит у нее за
спиной. Ей все открыто. В блеске света ее взгляд ничего не пропустит: ни
тьму, ни свет.
Стонущий звук музыкального инструмента заглушил пение и сам
растворился в тишине. Толпа продвинулась вперед еще на несколько метров.
Все сплотились в одну монолитную массу, окутанную удушливым воздухом,
тяжелым от дыхания множества людей и запаха спайса.
- Шаи-Хулуд пишет на чистом песке! - вскричали ученики.
Пол почувствовал, что у него, как и у всех окружающих, перехватывает
дыхание. Из-за сверкающей двери негромко вступил женский хор: "Алия...
Алия... Алия..." Пение становилось все громче и громче и вдруг неожиданно
оборвалось.
Снова послышались негромкие голоса:
Она снимет все бури,
Ее взгляд убивает наших врагов
И карает неверующих.
От вершин Туско,
Где начинается рассвет
И откуда бежит чистая вода,
Видна ее тень.
В сверкающем летнем зное
Она служит нам хлебом и молоком -
Холодным, ароматным от спайса.
Глаза ее расплавляют наших врагов,
Карают наших угнетателей
И проникают во все тайны.
Она - Алия... Алия... Алия...
Голоса смолкли, постепенно замирая.
Пол почувствовал отвращение. "Что мы делаем? спросил он себя. - Алия
- ребенок-колдунья, но она становится старше. Становится старше, значит,
становится злее".
Атмосфера храма терзала его душу. Он стоял, объединенный с толпой
своей личной виной, которую никогда не сможет искупить. Огромность
Вселенной за пределами храма заполнила его сознание. Как гложет один
человек, один ритуал связать эту огромность в единый узел?
Пол вздрогнул.
Вселенная противостояла ему на каждом шагу. Она избегала его хватки,
принимала бесчисленные формы, чтобы обмануть его. И эта Вселенная никогда
не согласится с формой, которую он придает ей.
Шелест пробежал по залу.
Из тьмы за сверкающей радугой появилась Алия. На ней было желтое
платье с зеленой оторочкой - цвета Атридесов. Желтый - солнечный свет,
зеленый - смерть, производящая жизнь. Пол неожиданно почувствовал, что
Алия появилась только ради него. Она была его сестрой. Он знал ее ритуал и
его происхождение, но он никогда раньше не стоял в толпе пилигримов, глядя
на нее их глазами. И теперь, в этом загадочном месте, он понял, что она
часть противостоящей ему Вселенной.
Ученики принесли ей золотую чашку. Алия приняла ее.
Частью своего сознания Пол знал, что в чаше неизменный меланж, слабый
яд, усилитель пророческих способностей.
Глядя на чашу, Алия заговорила. Голос ее ласкал слух, от него
распускалась душа.
- Вначале мы были пусты, - произнесла она.
- В нас не было знания, - подхватил хор.
- Мы не знали о Власти, живущей в любом месте, - говорила Алия.
- И в любом Времени, - пел хор.
- Это - Власть, - возвестила Алия, слегка приподняв чашу.
- Она приносит нам Радость, - ликовал хор.
"И уничтожение", - подумал Пол.
- Она пробуждает душу, - говорила Алия.
- И рассеивает все сомнения, - пел хор.
- В миру мы гибнем, - жаловалась Алия.
- Во Власти мы живем вечно, - утешал хор.
Алия поднесла чашу к губам и отпила.
К своему удивлению, Пол почувствовал, что затаил дыхание, как самый
последний пилигрим в толпе. Хотя он по собственному опыту знал, что
испытывает Алия, тау захватило его в свои сети. Он вспомнил, как яд
проникает в тело. Память оживила мгновение, когда сознание становится
пылинкой, изменяющей яд. Он снова пережил пробуждение в мире, где нет
Времени, где возможно все. Он знал, что испытывает Алия, но понял, что это
совсем не то; он не понимал ее чувств сейчас и не знал, как это происходит
с ней. Загадка слепила ему глаза.
Алия задрожала и опустилась на колени.
Пол перевел дух вместе с освободившимися пилигримами. Завеса частично
начала подниматься. Поглощенный видением, он забыл, что видение
принадлежит тем, кто в пути, кто еще придет. В видении проходишь от
несуществующей случайности. Томишься по абсолютам, которых нет.
Но при этом теряешь настоящее.
Алия качалась под действием измененного спайса.
Пол чувствовал, как с ним говорит нечто трансцендентальное: "Смотри!
Видишь, на что ты не обращал внимания?" В это мгновение ему показалось,
что через глаза других он видит ритм этого места, который не смог бы
воспроизвести ни один художник или поэт. Жизнь и красота, сверкающий свет
поглощал стремление к власти.
Алия заговорила. Ее усиленный голос гремел в храме.
- Сверкающая ночь! - воскликнула она.
Стон пронесся по толпе пилигримов.
- Ничто не может скрыться в такой ночи! Что за свет во тьме? На нем
невозможно остановить взгляд. Никакие слова не опишут его. - Голос ее
стихал. - Остается пропасть. Она чревата всем будущим. Ах, какая нежная
ярость!
Пол почувствовал, что ждет от сестры какого-то особого сигнала,
тайного знака. Это могло быть действие или слово, какое-нибудь колдовство,
мистический процесс, что-то стремящееся наружу изнутри, что придется ему
впору, подойдет, как стрела к космическому луку. Ожидание этого дрожало в
его сознании, как шарик ртути.
- Будет печаль, - продолжала Алия. - Напоминаю вам, что все сущее
есть лишь начало, великое начало. Ждут миры, которые предстоит завоевать.
Вы смеетесь над прошлым, а я говорю вам сейчас: внутри всех различий лежит
единство.
Алия опустила голову. Пол еле сдержал крик разочарования: она не
сказала того, чего он ждал. Тело его превратилось в сухую оболочку, пустую
шелуху, сброшенную пустынными насекомыми.
Остальные испытывают то же самое, подумал он. Неожиданно где-то в
толпе, слева от Пола, закричала женщина.
Алия подняла голову, и Пол испытал странное ощущение, будто между
ними исчезло расстояние, будто он смотрит прямо в остекленевшие глаза в
нескольких дюймах от него.
- Кто призывает меня? - спросила Алия.
- Я! - воскликнула женщина. - О, Алия, помоги мне. Говорят, мой сын
убит на Муритане. Он умер? И я больше никогда не увижу своего сына?
- Ты пытаешься идти назад по песку, - заговорила нараспев Алия. Ничто
не уходит. Всему свое время, все возвращается, но ты можешь не узнать
вернувшегося.
- Алия, я не понимаю! - завывала женщина.
- Ты живешь в воздухе, но не видишь его, - резко сказала Алия. - Ты
что, ящерица? В твоем голосе акцент Свободной. Разве Свободные стараются
вернуть мертвых? Что нам нужно от наших мертвых, кроме их воды?
В центре храма мужчина в богатом красивом плаще поднял обе руки;
рукава плаща спали, обнажая руки.
- Алия! - закричал он. - Мне сделали деловое предложение. Должен ли я
его принять?
- Начало и конец едины! - отрезала Алия. - Разве я этого не говорила?
Ты пришел сюда не для того, чтобы задать этот вопрос.
- Она сегодня чем-то разгневана, - пробормотала женщина неподалеку от
Пола. - Видели ли вы ее когда нибудь такой сердитой?
"Она знает, что я здесь, - подумал Пол. - Увидела ли она видение,
которое рассердило ее? Или она сердится на меня?"
- Алия, - обратился мужчина, стоявший непосредственно перед Полом. -
Скажи этим бизнесменам и слабым сердцам, сколько будет править твой брат?
- Предоставляю тебе самому заглянуть за сей угол! - сказала Алия. -
Твои предрассудки в твоем рту! Именно потому, что мой брат постоянно
угощает песчаного червя хаоса, у вас есть крыша над головой и вода!
Яростным жестом Алия запахнула платье, прошла через сверкающие полосы
света и исчезла во тьме за экраном.
Ученики немедленно затянули очередное песнопение, но получалось у них
вразнобой - они с трудом сохраняли ритм. Очевидно, их застигло врасплох
неожиданное окончание обряда. Толпа зароптала. Пол чувствовал движение
вокруг себя, беспокойное и неудовлетворенное.
- А все этот дурак со своим глупым вопросом, - пробормотала женщина
рядом с Полом. - Лицемер!
Что увидела Алия? Какой след в будущем?
Что-то случилось здесь этой ночью, и это что-то нарушило обычное
течение обряда. Ведь всегда толпа осаждала Алию своими жалкими вопросами.
Люди приходили сюда, как просители приходят к оракулу. И Пол много раз
слышал это, когда следил за обрядом, скрывшись во тьме за алтарем. Что же
изменилось этой ночью, что произошло?
Старик Свободный потянул Пола за рукав, указывая на выход. Тола уже
начала продвигаться в том же направлении. Пол позволил толпе увлечь себя,
чувствуя руку проводника у себя на рукаве. У него было такое ощущение,
будто его тело стало вместилищем силы, которую он больше не контролирует.
Он превратился в несущество, в неподвижность, которая движется. И это
несущество вело его по тем же самым дорогам и улицам, таким знакомым ему
по видениям, что сердце его замирало от боли.
"Я знаю, что видела Алия, - подумал он. - Я сам видел это много раз.
Но она не заплакала... она тоже видела альтернативу".
17
"Рост производства и доходов не должен выходить
из-под контроля в моей Империи. Такова суть моего приказа.
Тогда не будет недоразумений между различными сферами
влияния. И не будет потому, что я так приказываю. Я
подчеркиваю свою власть в этой области. Я верховный
поглотитель энергии и останусь таковым, живой или мертвый.
Отсюда моя власть, и мое правление - это экономия".
Приказ Императора Пола Муад Диба в Совете.
- Я оставлю тебя здесь, - сказал старик, снимая руку с рукава Пола. -
Направо, вторая дверь с дальнего края. Иди с Шаи-Хулудом, Муад Диб... и
помни, что некогда ты был Узулом.
Проводник Пола скользнул во тьму.
Пол знал, что поблизости ожидают люди из службы безопасности. Они
обязательно схватят старика и отведут на допрос. Но Пол надеялся, что
старик сумеет ускользнуть.
Над головой светили звезды, где-то за Защитной стеной вставала Первая
луна. Но это место - не открытая пустыня, где по звездам можно определить
путь. Старик привел его в новый пригород, уж это Пол распознал.
Улица была покрыта толстым слоем песка, нанесенного от ближних дюн.
Ниже по улице горел единственный глоуглоб. Он давал достаточно света,
чтобы разглядеть, что улица вела в тупик.
В воздухе стоял сильный запах от работающего дистиллятора. "Механизм
плохо отлажен, и в воздух уходит слишком много влаги. Как беззаботны стали
мои люди, - подумал Пол. - Они теперь водные миллионеры. Они уже забыли
про те дни, когда на Арракисе человека могли убить из-за воды,
содержавшейся в его теле".
"Почему я колеблюсь? - удивился Пол. - Вторая дверь с дальнего конца.
Я знал это и без его слов. Но я должен действовать так, как будто мне
ничего неизвестно... Да, но все же я колеблюсь..."
Неожиданно из дома слева послышался шум ссоры. Женщина бранила
кого-то: она жаловалась, что новое крыло их дома пропускает пыль. Неужели
он думает, что вода падает с неба? Если пыль входит, то влага выходит.
"Некоторые еще помнят", - продумал Пол.
Он двинулся вниз по улице, и голоса ссорящихся постепенно затихли.
"Вода с неба!" - подумал он.
Некоторые Свободные видели это чудо на других мирах. Он сам видел
это, но сейчас это воспоминание как будто принадлежало другому. Дождь -
так это называется. Неожиданно он вспомнил самые настоящие ливни на своей
родной планете: густыми серые облака в небе Келадана, специфический
предгрозовой запах озона во влажном воздухе, крупные капли дождя, падающие
с неба. Вода потоками сбегает с крыш, потоки ее устремляются к реке,
которая разбухает... разбухает... и течет, мутная, мимо их сада... влажные
ветви деревьев тускло блестят.
Нога Пола увязла в небольшом наносе песка. На мгновение он вспомнил о
противной грязи, которая прилипла к его подошвам в детстве. И снова
похожее отвращение, снова он уже в песке, во тьме, полной пыли и ветра, с
нависшим над ним угрожающим будущим. Он воспринимал сухость окружающей
жизни как обвинение. Ты это сделал! Они стали цивилизацией рассказчиков и
наблюдателей с сухими глазами, людей, которые все проблемы решают силой...
еще большей силой... и еще большей... и при этом ненавидят каждого ее
частицу.
Под ногами крупные камни. Его видение их помнит Справа возник темный
треугольник двери - черное на черном, дом судьбы, дом Отейна, место,
отличающееся от окружающего только тем, что его время... для какой-то
нужной роли. Странное место, попадающее теперь в историю.
На его стук дверь приоткрылась. В щель проник тускло-зеленый свет из
ноже, который держал в руке глава службы безопасности.
- Невинную не следует подозревать во зле, - сказала она, глядя прямо
в глаза Баннерджи.
"Хорошо сказано, - подумал Пол, - так сказала бы подлинная Лачма". На
мгновение он с болью вспомнил о настоящей дочери Отейна - труп в пустыне.
Но времени на такие переживания не было. Он нахмурился.
Баннерджи продолжал следить за девушкой.
- Мне велено передать сообщение наедине, - сказала она.
- Почему? - резко спросил Баннерджи.
- Таково желание отца.
- Это мой друг, - сказал Пол. - Разве я не Свободный? Мой друг может
слышать все, что слышу я.
Скайтейл задумался. Действительно ли существует такой обычай у
Свободных, или это проверка?
- Император может устанавливать свои законы, - сказал Скайтейл. - Вот
сообщение: мой отец хочет, чтобы вы пришли к нему, взяв с собой Чани.
- Зачем мне брать с собой Чани?
- Она ваша женщина и сайадина. Она должна подтвердить, что мой отец
говорит в соответствии с обычаями Свободных. Это водное дело, а по
правилам нашего племени нет ничего важнее.
"В заговоре участвуют Свободные, - подумал Пол. - События продолжают
совпадать. Да, а у меня нет иного выхода, кроме как участвовать в них".
- О чем будет говорить твой отец?
- О заговоре против вас. О заговоре среди Свободных.
- Почему он не пришел сам? - спросил Баннерджи.
- Мой отец не может прийти сюда. Заговорщики подозревают его. Он не
пережил бы пути.
- Почему он не мог сообщить подробности через вас, раз уж он доверил
такое сообщение дочери? - спросил Баннерджи.
- Подробности заключены в дистрансе, который может открыть только
Муад Диб, - сказала она. - Больше я ничего не знаю.
- Почему бы не прислать дистранс сюда? - поинтересовался Пол.
- Это человек-дистранс.
- Тогда я пойду, - сказал Пол. - Но пойду один.
- Чани должна идти вместе с вами.
- Чани ждет ребенка.
- Когда это женщина-Свободная отказывалась?
- Мои враги давали ей яд, - сказал Пол. - Роды будут трудными.
Здоровье не позволяет ей сопровождать меня.
Прежде чем Скайтейл успел справиться с собой, странные чувства
отразились на лице девушки: раздражение, гнев. Скайтейл напомнил себе, что
у каждой жертвы должен быть путь к спасению, даже у Муад Диба. Но заговор
еще не провалился, Атридес остается в сети. Он застыл в определенном
образе и скорее убьет себя, чем примет другой. Так было некогда с Квизац
Хадерахом тлейлаксу. Так будет с этим. И тогда наступит черед гхолы.
- Позвольте мне попросить саму Чани решить это, - сказала девушка.
- Я уже решил, - возразил Пол. - Вместо Чани меня будешь сопровождать
ты.
- Нужна сайадина!
- Но разве ты не друг Чани?
"Попался! - подумал Скайтейл. - Может, он что-нибудь заподозрил? Нет!
Это просто осторожность Свободного. И ведь противозачаточное средство -
факт. Что ж, существуют и другие пути".
- Отец велел мне не возвращаться, - сказал Скайтейл. - Он сказал, что
вы не будете рисковать мной и предоставите мне надежное убежище.
Пол кивнул. Все соответствовало. Он не мог отказать в убежище, а она
должна подчиниться приказу отца.
- Я возьму с собой жену Стилгара, Хару, - сказал Пол. - А ты
расскажешь, как пройти к твоему отцу.
- Откуда вы знаете, что можно доверять жене Стилгара?
- Я знаю это.
- Но я не знаю.
Пол покусал губы и спросил:
- Жива ли твоя мать?
- Моя настоящая мать ушла к Шаи-Хулуду. Ее сестра, моя вторая мать,
жива и заботится об отце.
- Она сейчас в съетче Табр?
- Да.
- Я помню ее, - сказал Пол. - Она заменит Чани. - Он подозвал
Баннерджи. - Пусть адъютанты отведут дочь Отейна Лачму в ее помещение.
Баннерджи кивнул. Адъютанты... Это ключевое слово означало, что
вестницу надо держать под особой охраной. Он взял ее за руку. Она
сопротивлялась.
- Как же вы пойдете к моему отцу?
- Ты опишешь путь Баннерджи, - пояснил Пол. - Он мой друг.
- Нет! Отец приказал! Я не могу!
- Баннерджи? - спросил Пол.
Баннерджи помолчал. Пол видел, что он роется в своей
энциклопедической памяти.
- Я знаю проводника, который отведет вас к Отейну, - сказал он.
- Я пойду один.
- Сир, вы...
- Отейн хочет, чтобы было именно так, - сказал Пол, почти не скрывая
иронии.
- Сир, это слишком опасно, - запротестовал Баннерджи.
- Даже Император должен иногда идти на риск, - ответил Пол. - Решение
принято. Выполняйте.
Баннерджи неохотно вывел лицевого танцора из комнаты.
Пол повернулся к черному экрану за своим столом. Он поймал себя на
том, что ждет падения камня с высоты.
Должен ли он сказать Баннерджи о подлинной природе вестницы? Нет!
Такой инцидент не записан на экране его видения. А каждое отклонение
грозит целым водопадом насилия. Нужно найти точку приложения сил, то
место, где он мог вырваться из ведения.
Если только такое место вообще существует!
16
"Какой бы экзотичной ни была человеческая
цивилизация, какими бы путями ни развивались жизнь и
общество, какой бы сложности ни достигло соотношение
человека и машины, всегда случаются промежутки единоличной
власти, когда развитие человечества, само его будущее
зависит от относительно простых действий одного
индивидуума".
Из Книги тлейлаксу.
Пересекая высоченный пешеходный мост, ведущий от башни к официальной
резиденции Квазарата, Пол добавил в свою походку хромоту. Солнце садилось,
и он шел сквозь длинные тени, которые помогали ему маскироваться, однако
острый глаз все же мог бы разоблачить его. С ним было защитное поле, но он
не активизировал его, решив, что мерцание поля может быть замечено и
вызвать подозрение.
Пол взглянул налево. Будто раздвинутые ставни, солнце закрывали
полоски песчаных облаков.
Он, в сущности, был не один, но с тех пор, как он прекратил одинокие
ночные прогулки, меры по его безопасности слегка ослабли. Над его головой
пролетали орнитоптеры, на самом деле кружа в строго определенном порядке.
В одежде у него был скрыт передатчик, благодаря которому орнитоптеры
держали с ним связь. Ниже по улицам двигались люди в надвинутых на лица
островерхих капюшонах. Другие рассыпались по всему городу, предварительно
изучив маскировку Императора - костюм Свободного, вплоть до стилсьюта и
пустынных сапог. Щеки его были изменены с помощью пластиковых добавок.
Вдоль левой части лица шла трубка стилсьюта.
Дойдя до противоположного конца моста, Пол оглянулся и заметил
движение у пластальной решетки, скрывающей балкон его частных покоев.
Несомненно, это Чани. "Охота за песком в пустыне", - так называла она его
прогулки.
Как мало понимает она его горький выбор. Необходимость выбора из
множества страданий может даже незначительную боль сделать невыносимой.
Он вспомнил их расставание. В последнее мгновение Чани проникла в его
чувства, но не поняла их. Она решила, что он испытывает чувства, которые
вызываются расставанием с любимой перед опасной дорогой.
"Если бы это было так", - подумал он.
Теперь он пересек мост и вышел в верхний переход через
правительственное здание. Повсюду были закреплены световые шары,
глоуглобы, освещающие людей, спешивших по своим делам. Квизарат никогда не
спал. Пол читал надписи на дверях, как будто видел их впервые: "Скоростная
торговля", "Пророчества", "Испытание веры", "Религиозное снабжение",
"Оружие", "Пропаганда веры".
"Честнее было бы написать "Наступление бюрократии", - подумал он.
Тип чиновника религиозной службы заполонил всю Вселенную. Этот новый
человек Квизарата обычно бывал новообращенным. Он редко сменял Свободных
на ключевых постах, но зато заполнял все промежуточные. Он принимал
меланж, как для того, чтобы показать, что он может его вынести, так и ради
продления жизни. Он стоял особо от своих правителей - Императора. Его
богами были Рутина и Документ. К его услугам были ментаты и огромные
библиотеки справочного материала. Целесообразность - первое слово в его
катехизисе, хотя он отдавал дань и бутлерианским заповедям. Машина не
должна заменять человека, твердил он, но каждым своим действием доказывал,
что предпочитает машину человеку, статистику - индивидууму, далекую общую
картину - близкому соприкосновению, требующему воображения и инициативы.
Поднимаясь по лестнице в дальнем конце здания, Пол услышал звон
колоколов перед вечерним богослужением в храме Алии.
Странное чувство незыблемости звучало в этих колоколах.
Храм на забитой людьми площади был новый, ритуалы его - недавнего
происхождения, но было что-то древнее в этом здании, стоявшем на окраине
Арракина. Все было сделано для того, чтобы создавать впечатление
древности, полной традиций и тайн.
Теперь он был в толпе, внизу. Единственный проводник, которого сумела
найти его служба безопасности, настоял, чтобы это было именно так. Агентам
службы безопасности не понравилось, что Пол согласился. Еще меньше это
понравилось Стилгару. А больше всех возражала Чани.
Несмотря на некоторую давку в толпе, люди как бы не замечали его и
старались избежать соприкосновения, что давало ему некоторую свободу
передвижения. Он знал, что все ведут так себя при приближении Свободных,
так как они очень вспыльчивы и скоры на расправу. Поэтому Пол действовал,
как человек из пустыни.
По мере того как он приближался ко входу в храм, людской говор
становился сильнее. Окружающие были вынуждены прижиматься к нему, но
отовсюду он слышал ритуальные извинения: "Простите, сэр. Я не мог
предотвратить этого нарушения вежливости", "Простите, благородный сэр,
такого напора толпы я еще не видывал", "Прошу прощения, святой гражданин.
Какой-то бездельник толкнул меня".
Пол не обращал внимания на эти слова. В них не было искренности,
только страх перед ветераном-Свободным. Он думал о том, какой долгий путь
отделяет его от дней детства, проведенных в замке Келадана. Где ступил он
на тропу, при в дикую его на эту заполненную народом площадь на планете,
такой далекой от Келадана? И действительно ли он шел по этой тропе? Он не
мог сказать, что когда-нибудь в жизни действовал, повинуясь только одной
причине: мотивы его поступков всегда были сложны, может быть, более
сложны, чем когда-либо в человеческой истории. У него была надежда, что он
все же может избежать судьбы, которую видит так ясно в конце тропы. Но
толпа толкала его вперед, и он испытывал головокружительное ощущение, как
будто он заблудился и утратил направление, которого держался всю жизнь.
Вместе с толпой вплыл он в портик храма. Голоса здесь звучали
приглушенно. Запах страха становился сильнее - резкий, потный...
Ученики уже начали службу в храме. Их чистое пение перекрывало
остальные звуки - шепот, шелест одежды, шарканье ног, кашель, -
рассказывая о Далеких Местах, которые посетили жрица в своем святом
трансе.
Она ездит на черве пространства,
Она ведет сквозь все бури
К земле мягких ветров.
И хотя мы спим у логова змей,
Она охраняет наши спящие души.
Закрывая пустынный глоуглоб,
Она прячет нас в прохладной тени.
Сверкание ее белых зубов
Ведет нас в ночи.
По прядям ее волос
Мы поднимаемся в небо!
Сладкий аромат, запах цветов
Окружает нас, когда она с нами.
"Балак! - подумал Пол, как Свободный. - Она может быть и гневной!"
Портик храма освещали высокие мерцающие трубки, имитирующие пламя
свеч. Мерцание вызвало в Поле древнее воспоминание, хотя он и понимал, что
это сделано намеренно. Это чувство было атавизмом. Он его ненавидел.
Толпа проплыла вместе с ним через высокие металлические двери в
огромный зал - мрачное, угрюмое помещение с мерцающими высоко над головой
огнями. В дальнем конце находился ярко освещенный алтарь. За алтарем был
виден обманчиво простой экран из черного дерева, украшенный рисунками из
мифологии Свободных. Скрытые огни создавали эффект радуги. Ученики в семь
рядов стояли ниже этого спектрального занавеса: черные рясы, белые лица,
открывающиеся в унисон рты...
Пол смотрел на окружающих его пилигримов. Неожиданно он почувствовал
к ним зависть. Они верили в правду, которую получат здесь, а он - нет. Ему
показалось, что они получат здесь нечто такое, в чем ему самому отказано,
что-то чудесное и исцеляющее.
Он старался протиснуться поближе к алтарю, но кто-то остановил его,
взяв за руку. Пол оглянулся и увидел лицо старика Свободного -
синие-в-синем глаза под нависшими бровями, а в них узнавание. В мозгу Пола
вспыхнуло имя - Радир, его товарищ по дням съетча.
Пол знал, что окруженный толпой, он абсолютно беззащитен, если Радир
действует вместе с заговорщиками и планирует насилие.
Старик протиснулся ближе, держа одну руку под платьем - несомненно,
сжимая рукоять крисножа. Пол приготовился отразить нападение, но старик
прошептал:
- Мы пойдем с остальными.
Это была условная фраза проводника. Пол кивнул.
Радир повернулся и посмотрел на алтарь.
- Она идет с востока, - пели ученики, - и солнце стоит у нее за
спиной. Ей все открыто. В блеске света ее взгляд ничего не пропустит: ни
тьму, ни свет.
Стонущий звук музыкального инструмента заглушил пение и сам
растворился в тишине. Толпа продвинулась вперед еще на несколько метров.
Все сплотились в одну монолитную массу, окутанную удушливым воздухом,
тяжелым от дыхания множества людей и запаха спайса.
- Шаи-Хулуд пишет на чистом песке! - вскричали ученики.
Пол почувствовал, что у него, как и у всех окружающих, перехватывает
дыхание. Из-за сверкающей двери негромко вступил женский хор: "Алия...
Алия... Алия..." Пение становилось все громче и громче и вдруг неожиданно
оборвалось.
Снова послышались негромкие голоса:
Она снимет все бури,
Ее взгляд убивает наших врагов
И карает неверующих.
От вершин Туско,
Где начинается рассвет
И откуда бежит чистая вода,
Видна ее тень.
В сверкающем летнем зное
Она служит нам хлебом и молоком -
Холодным, ароматным от спайса.
Глаза ее расплавляют наших врагов,
Карают наших угнетателей
И проникают во все тайны.
Она - Алия... Алия... Алия...
Голоса смолкли, постепенно замирая.
Пол почувствовал отвращение. "Что мы делаем? спросил он себя. - Алия
- ребенок-колдунья, но она становится старше. Становится старше, значит,
становится злее".
Атмосфера храма терзала его душу. Он стоял, объединенный с толпой
своей личной виной, которую никогда не сможет искупить. Огромность
Вселенной за пределами храма заполнила его сознание. Как гложет один
человек, один ритуал связать эту огромность в единый узел?
Пол вздрогнул.
Вселенная противостояла ему на каждом шагу. Она избегала его хватки,
принимала бесчисленные формы, чтобы обмануть его. И эта Вселенная никогда
не согласится с формой, которую он придает ей.
Шелест пробежал по залу.
Из тьмы за сверкающей радугой появилась Алия. На ней было желтое
платье с зеленой оторочкой - цвета Атридесов. Желтый - солнечный свет,
зеленый - смерть, производящая жизнь. Пол неожиданно почувствовал, что
Алия появилась только ради него. Она была его сестрой. Он знал ее ритуал и
его происхождение, но он никогда раньше не стоял в толпе пилигримов, глядя
на нее их глазами. И теперь, в этом загадочном месте, он понял, что она
часть противостоящей ему Вселенной.
Ученики принесли ей золотую чашку. Алия приняла ее.
Частью своего сознания Пол знал, что в чаше неизменный меланж, слабый
яд, усилитель пророческих способностей.
Глядя на чашу, Алия заговорила. Голос ее ласкал слух, от него
распускалась душа.
- Вначале мы были пусты, - произнесла она.
- В нас не было знания, - подхватил хор.
- Мы не знали о Власти, живущей в любом месте, - говорила Алия.
- И в любом Времени, - пел хор.
- Это - Власть, - возвестила Алия, слегка приподняв чашу.
- Она приносит нам Радость, - ликовал хор.
"И уничтожение", - подумал Пол.
- Она пробуждает душу, - говорила Алия.
- И рассеивает все сомнения, - пел хор.
- В миру мы гибнем, - жаловалась Алия.
- Во Власти мы живем вечно, - утешал хор.
Алия поднесла чашу к губам и отпила.
К своему удивлению, Пол почувствовал, что затаил дыхание, как самый
последний пилигрим в толпе. Хотя он по собственному опыту знал, что
испытывает Алия, тау захватило его в свои сети. Он вспомнил, как яд
проникает в тело. Память оживила мгновение, когда сознание становится
пылинкой, изменяющей яд. Он снова пережил пробуждение в мире, где нет
Времени, где возможно все. Он знал, что испытывает Алия, но понял, что это
совсем не то; он не понимал ее чувств сейчас и не знал, как это происходит
с ней. Загадка слепила ему глаза.
Алия задрожала и опустилась на колени.
Пол перевел дух вместе с освободившимися пилигримами. Завеса частично
начала подниматься. Поглощенный видением, он забыл, что видение
принадлежит тем, кто в пути, кто еще придет. В видении проходишь от
несуществующей случайности. Томишься по абсолютам, которых нет.
Но при этом теряешь настоящее.
Алия качалась под действием измененного спайса.
Пол чувствовал, как с ним говорит нечто трансцендентальное: "Смотри!
Видишь, на что ты не обращал внимания?" В это мгновение ему показалось,
что через глаза других он видит ритм этого места, который не смог бы
воспроизвести ни один художник или поэт. Жизнь и красота, сверкающий свет
поглощал стремление к власти.
Алия заговорила. Ее усиленный голос гремел в храме.
- Сверкающая ночь! - воскликнула она.
Стон пронесся по толпе пилигримов.
- Ничто не может скрыться в такой ночи! Что за свет во тьме? На нем
невозможно остановить взгляд. Никакие слова не опишут его. - Голос ее
стихал. - Остается пропасть. Она чревата всем будущим. Ах, какая нежная
ярость!
Пол почувствовал, что ждет от сестры какого-то особого сигнала,
тайного знака. Это могло быть действие или слово, какое-нибудь колдовство,
мистический процесс, что-то стремящееся наружу изнутри, что придется ему
впору, подойдет, как стрела к космическому луку. Ожидание этого дрожало в
его сознании, как шарик ртути.
- Будет печаль, - продолжала Алия. - Напоминаю вам, что все сущее
есть лишь начало, великое начало. Ждут миры, которые предстоит завоевать.
Вы смеетесь над прошлым, а я говорю вам сейчас: внутри всех различий лежит
единство.
Алия опустила голову. Пол еле сдержал крик разочарования: она не
сказала того, чего он ждал. Тело его превратилось в сухую оболочку, пустую
шелуху, сброшенную пустынными насекомыми.
Остальные испытывают то же самое, подумал он. Неожиданно где-то в
толпе, слева от Пола, закричала женщина.
Алия подняла голову, и Пол испытал странное ощущение, будто между
ними исчезло расстояние, будто он смотрит прямо в остекленевшие глаза в
нескольких дюймах от него.
- Кто призывает меня? - спросила Алия.
- Я! - воскликнула женщина. - О, Алия, помоги мне. Говорят, мой сын
убит на Муритане. Он умер? И я больше никогда не увижу своего сына?
- Ты пытаешься идти назад по песку, - заговорила нараспев Алия. Ничто
не уходит. Всему свое время, все возвращается, но ты можешь не узнать
вернувшегося.
- Алия, я не понимаю! - завывала женщина.
- Ты живешь в воздухе, но не видишь его, - резко сказала Алия. - Ты
что, ящерица? В твоем голосе акцент Свободной. Разве Свободные стараются
вернуть мертвых? Что нам нужно от наших мертвых, кроме их воды?
В центре храма мужчина в богатом красивом плаще поднял обе руки;
рукава плаща спали, обнажая руки.
- Алия! - закричал он. - Мне сделали деловое предложение. Должен ли я
его принять?
- Начало и конец едины! - отрезала Алия. - Разве я этого не говорила?
Ты пришел сюда не для того, чтобы задать этот вопрос.
- Она сегодня чем-то разгневана, - пробормотала женщина неподалеку от
Пола. - Видели ли вы ее когда нибудь такой сердитой?
"Она знает, что я здесь, - подумал Пол. - Увидела ли она видение,
которое рассердило ее? Или она сердится на меня?"
- Алия, - обратился мужчина, стоявший непосредственно перед Полом. -
Скажи этим бизнесменам и слабым сердцам, сколько будет править твой брат?
- Предоставляю тебе самому заглянуть за сей угол! - сказала Алия. -
Твои предрассудки в твоем рту! Именно потому, что мой брат постоянно
угощает песчаного червя хаоса, у вас есть крыша над головой и вода!
Яростным жестом Алия запахнула платье, прошла через сверкающие полосы
света и исчезла во тьме за экраном.
Ученики немедленно затянули очередное песнопение, но получалось у них
вразнобой - они с трудом сохраняли ритм. Очевидно, их застигло врасплох
неожиданное окончание обряда. Толпа зароптала. Пол чувствовал движение
вокруг себя, беспокойное и неудовлетворенное.
- А все этот дурак со своим глупым вопросом, - пробормотала женщина
рядом с Полом. - Лицемер!
Что увидела Алия? Какой след в будущем?
Что-то случилось здесь этой ночью, и это что-то нарушило обычное
течение обряда. Ведь всегда толпа осаждала Алию своими жалкими вопросами.
Люди приходили сюда, как просители приходят к оракулу. И Пол много раз
слышал это, когда следил за обрядом, скрывшись во тьме за алтарем. Что же
изменилось этой ночью, что произошло?
Старик Свободный потянул Пола за рукав, указывая на выход. Тола уже
начала продвигаться в том же направлении. Пол позволил толпе увлечь себя,
чувствуя руку проводника у себя на рукаве. У него было такое ощущение,
будто его тело стало вместилищем силы, которую он больше не контролирует.
Он превратился в несущество, в неподвижность, которая движется. И это
несущество вело его по тем же самым дорогам и улицам, таким знакомым ему
по видениям, что сердце его замирало от боли.
"Я знаю, что видела Алия, - подумал он. - Я сам видел это много раз.
Но она не заплакала... она тоже видела альтернативу".
17
"Рост производства и доходов не должен выходить
из-под контроля в моей Империи. Такова суть моего приказа.
Тогда не будет недоразумений между различными сферами
влияния. И не будет потому, что я так приказываю. Я
подчеркиваю свою власть в этой области. Я верховный
поглотитель энергии и останусь таковым, живой или мертвый.
Отсюда моя власть, и мое правление - это экономия".
Приказ Императора Пола Муад Диба в Совете.
- Я оставлю тебя здесь, - сказал старик, снимая руку с рукава Пола. -
Направо, вторая дверь с дальнего края. Иди с Шаи-Хулудом, Муад Диб... и
помни, что некогда ты был Узулом.
Проводник Пола скользнул во тьму.
Пол знал, что поблизости ожидают люди из службы безопасности. Они
обязательно схватят старика и отведут на допрос. Но Пол надеялся, что
старик сумеет ускользнуть.
Над головой светили звезды, где-то за Защитной стеной вставала Первая
луна. Но это место - не открытая пустыня, где по звездам можно определить
путь. Старик привел его в новый пригород, уж это Пол распознал.
Улица была покрыта толстым слоем песка, нанесенного от ближних дюн.
Ниже по улице горел единственный глоуглоб. Он давал достаточно света,
чтобы разглядеть, что улица вела в тупик.
В воздухе стоял сильный запах от работающего дистиллятора. "Механизм
плохо отлажен, и в воздух уходит слишком много влаги. Как беззаботны стали
мои люди, - подумал Пол. - Они теперь водные миллионеры. Они уже забыли
про те дни, когда на Арракисе человека могли убить из-за воды,
содержавшейся в его теле".
"Почему я колеблюсь? - удивился Пол. - Вторая дверь с дальнего конца.
Я знал это и без его слов. Но я должен действовать так, как будто мне
ничего неизвестно... Да, но все же я колеблюсь..."
Неожиданно из дома слева послышался шум ссоры. Женщина бранила
кого-то: она жаловалась, что новое крыло их дома пропускает пыль. Неужели
он думает, что вода падает с неба? Если пыль входит, то влага выходит.
"Некоторые еще помнят", - продумал Пол.
Он двинулся вниз по улице, и голоса ссорящихся постепенно затихли.
"Вода с неба!" - подумал он.
Некоторые Свободные видели это чудо на других мирах. Он сам видел
это, но сейчас это воспоминание как будто принадлежало другому. Дождь -
так это называется. Неожиданно он вспомнил самые настоящие ливни на своей
родной планете: густыми серые облака в небе Келадана, специфический
предгрозовой запах озона во влажном воздухе, крупные капли дождя, падающие
с неба. Вода потоками сбегает с крыш, потоки ее устремляются к реке,
которая разбухает... разбухает... и течет, мутная, мимо их сада... влажные
ветви деревьев тускло блестят.
Нога Пола увязла в небольшом наносе песка. На мгновение он вспомнил о
противной грязи, которая прилипла к его подошвам в детстве. И снова
похожее отвращение, снова он уже в песке, во тьме, полной пыли и ветра, с
нависшим над ним угрожающим будущим. Он воспринимал сухость окружающей
жизни как обвинение. Ты это сделал! Они стали цивилизацией рассказчиков и
наблюдателей с сухими глазами, людей, которые все проблемы решают силой...
еще большей силой... и еще большей... и при этом ненавидят каждого ее
частицу.
Под ногами крупные камни. Его видение их помнит Справа возник темный
треугольник двери - черное на черном, дом судьбы, дом Отейна, место,
отличающееся от окружающего только тем, что его время... для какой-то
нужной роли. Странное место, попадающее теперь в историю.
На его стук дверь приоткрылась. В щель проник тускло-зеленый свет из