добродушные шутки вперемежку со звуками, сопровождающими ритуал смены
караула.
- Ты не Хейт, - возразил карлик, - ты Данкан Айдахо. Я видел, как
твое мертвое тело положили в бак, и я был там, когда его извлекли, живое и
готовое для обучения.
Гхола проглотил комок в неожиданно пересохшем горле. Свет золотистых
глоуглобов слегка приглушался зелеными занавесями. В их свете были видны
капли пота на лбу карлика. Под маской трусливости и фривольности в карлике
чувствовалась внутренняя сила.
- Муад Диб поручил мне допросить тебя, с какой целью тебя изготовили
тлейлаксу, - сказал Хейт.
- Тлейлаксу, тлейлаксу, - дурашливо пропел карлик. - Знаешь ли ты,
кукла, что я сам тлейлаксу? Кстати, и ты тоже!
Хейт смотрел на карлика. Биджаз излучал уверенность, которая
заставляла вспомнить о древних идолах.
- Слышишь стражников снаружи? - спросил Хейт. - Стоит мне только
приказать, и они задушат тебя.
- Ай! Ай! - укоризненно воскликнул карлик. - Каким ты стал жестоким!
А ведь говорил, что пришел сюда искать правду.
Хейту не понравилось спокойствие на лице карлика.
- Возможно, я ищу лишь будущее, - сказал он.
- Хорошо сказано, - заметил Биджаз. - Теперь мы знаем друг друга.
Когда встречаются два вора, им не нужно представляться друг другу.
- Мы не воры, - сказал Хейт. - Что, по-твоему, мы украли?
- Не воры, но игральные карты, - возразил Биджаз. - И ты пришел сюда,
чтобы подсчитать мои очки. А я, в свою очередь, посчитаю твои. Так вот: у
тебя две рубашки!
- Ты действительно видел меня в баке тлейлаксу? - с видимой неохотой
спросил Хейт.
- Разве я уже не сказал? - удивился Биджаз. Карлик вскочил на ноги. -
С тобой пришлось немало повозиться. Твое тело никак не хотело возвращаться
к жизни.
Хейт неожиданно почувствовал, что живет как бы во сне, контролируемый
чужим мозгом, и что он может мгновенно затеряться в этом чужом мозгу.
Биджаз склонил голову набок и обошел гхолу, глядя на него снизу
вверх.
- Возбуждение пробуждает в тебе старое, - сказал он. - Ты
преследователь, который никогда не сможет догнать то, за чем гонится.
- Ты - оружие, нацеленное на Муад Диба, - сказал Хейт, поворачиваясь
вслед за карликом. - Что ты должен сделать?
- Ничего! - отрезал Биджаз, останавливаясь. - Я даю тебе обычный
ответ на обычный вопрос.
- Значит, ты нацелен на Алию. Она твоя цель?
- Во внешних мирах ее называют Хавт - Первое Чудовище, - сказал
Биджаз. - Я слышу, как кипит твоя кровь, когда ты говоришь о ней.
- Итак, ее называют Хавт, - сказал гхола, изучая Биджаза, пытаясь
найти ключ к своей цели. Этот карлик отвечает так странно.
- Она - девственница-шлюха, - сказал Биджаз. - Она вульгарна, умна,
груба и добра; когда думает, получается наоборот; когда хочет созидать, то
разрушает все вокруг, как кориолисова буря.
- Значит, ты здесь для того, чтобы говорить против Алии?
- Против нее? - Биджаз опустился на подушку у стены. - Я пришел сюда,
чтобы меня захватил магнетизм ее физической красоты. - Он улыбнулся, и на
лице у него появилось выражение ящерицы.
- Нападать на Алию - значит, нападать на ее брата, - сказал Хейт.
- Это настолько ясно, что трудно разглядеть, - ответил Биджаз. - По
правде говоря, Император и его сестра - одна личность, спина к спине, одно
существо, наполовину мужчина, наполовину женщина.
- Так говорили Свободные в глубокой пустыне, - сказал Хейт. - Они
восстановили кровавые приношения Шаи-Хулуду. Почему ты повторяешь их
вздор?
- Ты смеешь называть это вздором? - спросил Биджаз. - Ты, который
одновременно и человек, и маска? Да, но игральная кость не может сама
считать свои очки. Я совсем забыл об этом. И тебе трудно вдвойне, потому
что ты служишь Атридесам как двойное существо. Твои чувства не так ясны,
как мысли в твоем мозгу.
- Ты проповедуешь этот ложный миф о Муад Дибе твоим стражам? -
негромко спросил Хейт. Он чувствовал, как слова карлика опутывают его
мозг.
- Эго они проповедуют мне! - возразил Биджаз. - И они молятся. Мы все
должны молиться. Разве мы не живем в тени самого опасного существа во всей
Вселенной?
- Опасное существо...
- Их собственная мать отказалась жить с ними на одной планете!
- Почему ты не отвечаешь мне прямо? Ты знаешь, мы можем расспросить
тебя по-другому! И получим ответ... так или иначе...
- Но я ответил тебе! Разве я не сказал, что миф реален? Разве я ветер
пустыни, несущий смерть в своем животе? Нет. Я - слова! Такие слова,
которые молниями ударяют в песок с темного неба. Я сказал: "Задуй лампу!
Наступил день!" А ты продолжаешь говорить: "Дай мне лампу, чтобы я мог
отыскать день".
- Ты играешь со мной в опасную игру! - сказал Хейт. - Думаешь, я не
понимаю эти идеи Дзэнсунни? Ты оставляешь следы такие же ясные, как птица
на грязи.
Биджаз захихикал.
- Почему ты смеешься?
- Потому что у меня есть зубы и я не хотел бы, чтобы их не было, -
умудрился выговорить Биджаз, не переставая хихикать. - Не имея зубов, я бы
не мог их скалить.
- Теперь я знаю твою мишень, - сказал Хейт. - Ты был нацелен на меня.
- И попал! Ты такая большая цель, как бы я мог промахнуться? - Он
кивнул, будто бы самому себе. - Теперь я спою для тебя. - Он замычал
монотонную мелодию, повторяя ее снова и снова.
Хейт напрягся, чувствуя странную боль в позвоночнике. Он смотрел на
лицо карлика, видел молодые глаза на старом лице. От глаз к вискам
тянулась паутина тонких белых линий. Какая большая голова! Все черты
замыкались на большом рте, из которого доносился монотонный напев. Этот
звук навел Хейта на мысль о древних ритуалах, народные предания, старых
словах и обычаях, полузабытых значениях. Что-то жизненно важное
происходило здесь... смертельная игра мыслями наперекор Времени. Древние
мысли звучали в песне карлика, как ослепительный свет на расстоянии,
который все приближается и приближается, освещая жизнь через пропасть
столетий.
- Что ты делаешь со мной? - выдохнул Хейт.
- Ты инструмент, на котором меня учили играть, - сказал Биджаз. - Я
играю на тебе. Позволь мне назвать другие имена предателей среди наибов.
Викурес и Кахиет... Джеддида, секретарь Корбы; Абумоджандис, помощник
Баннерджи. Даже сейчас, в этот момент, кто-нибудь из них может вонзить нож
в спину вашего Муад Диба.
Хейт лишь покачал головой, будучи не в состоянии говорить.
- Мы с тобой как братья, - сказал Биджаз, снова прерывая свое
монотонное гудение. - Мы росли в одном и том же баке: сначала я, потом -
ты.
Металлические глаза Хейта внезапно обожгло непереносимой болью.
Красный туман окутал все вокруг. Он чувствовал, как его отсекают от всего,
кроме боли. Все стало случайным, случай пронизывал материю. Воля его
ослабла, съежилась. Она жила без дыхания и была различима лишь как слабое
внутреннее освещение.
С энергией отчаяния прорывался он сквозь завесу боли. Внимание его
сосредоточилось на Биджазе. Хейт чувствовал, как его взгляд прорывается
сквозь слои карлика - слой за слоем, пока не осталась лишь сущность,
выраженная символом.
- Мы на поле боя, - сказал Биджаз. - Теперь ты можешь говорить.
Освобожденный этими словами, Хейт сказал:
- Ты не сможешь заставить меня убить Муад Диба.
- Я слышал, как Бене Джессерит говорят, - сказал Биджаз, - что нет
ничего прочного, ничего уравновешенного во всей Вселенной, ничто не
остается постоянным, каждый день и каждый час приносят изменения.
Хейт тупо покачал головой.
- Ты считал, что наша цель - этот глупый Император, - сказал Биджаз.
- Плохо же ты знаешь наших хозяев, тлейлаксу. Союз и Бене Джессерит
считают, что мы производим орудия и услуги. Все может быть орудием -
нищета, война. Война полезна, так как она эффективна во многих сферах. Она
стимулирует обмен веществ. Она вынуждает правительства к действиям. Она
разделяет генетические линии. Она обладает жизненностью, как ничто другое
во Вселенной. Только тот, кто понимает необходимость войны, достигает
самоопределения.
Необычно спокойным голосом Хейт сказал:
- Странные мысли исходят от тебя. Я почти готов поверить в
мистическое провидение. Сколько прибыли принесло создание тебя? Из этого
могла бы получиться восхитительная история с захватывающим эпилогом.
- Великолепно! - воскликнул Биджаз. - Ты нападаешь, следовательно, ты
достигаешь самоопределения.
- Ты пытаешься пробудить во мне насилие, - безжизненным голосом
сказал Хейт.
Биджаз отрицательно мотнул головой.
- Пробуждаю - да, насилие - нет. Ты носитель сознания, полученного
при обучении. Я должен пробудить в тебе это сознание, Данкан Айдахо.
- Я Хейт!
- Ты - Данкан Айдахо! Уникальный убийца. Любовник многих женщин.
Искусный фехтовальщик Правая рука Атридесов на поле битвы. Ты - Данкан
Айдахо!
- Прошлое нельзя разбудить.
- Нельзя.
- Эго еще никому не удавалось.
- Верно, но наши хозяева отрицают саму мысль, что чего-то сделать
нельзя. Они всегда ищут подходящее орудие, правильную точку приложения
силы, пользуются услугами подходящего...
- Ты скрываешь свою истинную цель! Ты создаешь экран из слов, а они
ничего не значат!
- В тебе есть Данкан Айдахо, - сказал Биджаз. - Твое сознание
подчинится эмоциям или бесстрастному рассмотрению, но оно подчинится. Твое
сознание прорвет экран подавления и вырвется из темного прошлого. Оно и
сейчас преследует тебя. Существо, живущее внутри тебя, проснется и будет
повиноваться.
- Тлейлаксу считают, что я их раб, но я...
- Молчать, раб! - произнес Биджаз воющим голосом.
Хейт замолк.
- Вот мы и дошли до сути, - сказал Биджаз. - Я знаю, что ты и сам
чувствуешь это. И вот условные слова, чтобы управлять тобой... Они
сработают, как надо.
Хейт чувствовал, как пот выступает у него на лбу, как дрожат руки, но
он был не в силах пошевелиться.
- Однажды, - продолжал Биджаз, - Император придет к тебе. Он скажет:
"Она умерла". И лицо его превратится в маску горя. Он будет отдавать воду
мертвым, как здесь называют слезы. И ты скажешь моим голосом: "Господи!
Господи!"
Челюсти и горло Хейта сводило от напряжения мышц. Он смог лишь слегка
повернуть голову.
- Ты скажешь: "У меня сообщение от Биджаза". - Карлик скорчил
гримасу. - Бедный Биджаз, у которого не было мозгов... бедный Биджаз,
барабан, набитый информацией... орудие для других... надави на Биджаза, и
он издаст звук... - Он снова улыбнулся. - А я не лицемер, хоть ты и
считаешь меня таковым, Данкан Айдахо. Я тоже могу печалиться. Но пришло
время заменить мечи словами.
Хейта сотрясала икота.
Биджаз хихикнул.
- Спасибо тебе, Данкан Айдахо, спасибо. Потребности тела выручают
нас. Так как у Императора в жилах течет кровь Харконненов, он будет делать
то, что мы потребуем. Он превратится в говорящую машину, в произносителя
слов, в колокольчик со звоном, приятным для ушей наших хозяев.
Хейт мигнул и подумал, что Биджаз похож на маленького умного зверька.
Как это понимать: "Кровь Харконненов в жилах Императора?"
- Ты думаешь о звере Харконнене, - сказал Биджаз. - В этом ты похож
на Свободного. Когда слова не помогают, в руке появляется меч, да? Ты
думаешь о том зле, которое причинили твоей семье Харконнены? Да, по
материнской линии твой драгоценный Пол - Харконнен! Тебе ведь не трудно
будет убить Харконнена, не так ли?
Судорога прошла по телу гхолы. Был ли это гнев? Откуда?
- Ох! - сказал Биджаз. - Ах! Ха-ха! Но есть еще кое-что. Тлейлаксу
предложат сделку твоему драгоценному Полу Атридесу. Наши хозяева оживят
его возлюбленную. У тебя может появиться сестра-гхола.
Хейт неожиданно почувствовал, что во Вселенной осталось только его
дыхание.
- Гхола, - повторил Биджаз. - Тело его возлюбленной. Она сможет
рожать ему детей. И будет любить только его. Мы даже можем
усовершенствовать оригинал, если он захочу. Была ли когда-нибудь у
человека лучшая возможность вернуть утраченное? Он за это ухватится.
Будто утомившись, Биджаз опустил глаза, а потом сказал:
- Он испытает искушение... он задумается, и в этот момент ты
приблизишься к нему. И ударишь! И будет еще один гхола... Вот чего требуют
наши хозяева! - Карлик прокашлялся и, кивнув, потребовал: - Говори!
- Я этого не сделаю! - сказал Хейт.
- Это сделает Данкан Айдахо. И сделает в момент наибольшей уязвимости
этого отпрыска Харконненов. Не забудь! Ты предложишь усовершенствование
его возлюбленной - возможно, бессмертное сердце, более нежные чувства. Ты
предложишь ему убежище - планету, которую он выберет сам за пределами
Империи. Подумай только! Его любимая оживет. Нет больше слез, а есть
возможность прожить оставшиеся годы в идиллии.
- Дорогое предложение, - сказал Хейт. - Он спросит о цене.
- Скажи, что он должен отказаться от своей божественной сущности и
упразднить Квизарат. И не только от своего имени, но и от имени своей
сестры.
- И больше ничего? - насмешливо спросил Хейт.
- Разумеется, он должен будет отдать свой пай в КХОАМ.
- Разумеется.
- А если ты не будешь стоять достаточно близко, чтобы нанести удар,
тогда начни говорить о том, как восхищены тлейлаксу тем, что он научил их
использовать возможности религии. Скажи ему, что у тлейлаксу есть теперь
отдел религиозной инженерии, который ставит своей целью использование
религий для практических нужд.
- Очень разумно, - сказал Хейт.
- Ты волен иронизировать и не повиноваться мне, - сказал Биджаз,
склонив голову набок. - Не отрицай...
- Они хорошо тебя сделали, маленькое животное.
- Тебя тоже, - отозвался карлик. - Ты ему скажешь, чтобы он
поторопился. Плоть разлагается, и ее тело должно быть сохранено в
криогенном танке.
Хейт чувствовал, как барахтается в сети, которую не может распознать.
Карлик так уверен в себе, но все же должен быть некий просчет в логике
тлейлаксу. Создавая гхолу, они настроили его на голос Биджаза, но... но
что?.. Как легко ошибиться!
Биджаз улыбнулся, как бы прислушиваясь к голосу внутри себя.
- Теперь ты все забудешь, - сказал он. - Когда настанет момент, ты
вспомнить. Он скажет: "Она умерла". И тогда проснется Данкан Айдахо.
Карлик хлопнул в ладоши.
Хейт вздрогнул, чувствуя, что его прервали в середине мысли... или в
середине фразы. Что это? Что-то насчет цели?
- Ты надеешься смутить меня и управлять мной, - сказал он.
- Как это? - спросил Биджаз.
- Я твоя цель, и ты не можешь отрицать этого.
- Я и не думаю отрицать.
- Тогда что же ты пытаешься со мной сделать?
- Пытаюсь оказать любезность, - пояснил Биджаз. - Простую любезность.
21
"Последовательная природа реальных событий не
раскрывается с абсолютной точностью силами предвидения, за
исключением самых необычных обстоятельств. Оракул
схватывает эпизоды, вырванные из исторической цели.
Вечность движется. Она влияет сама на себя как через
посредство оракула, так и через вопрошающих. Подданные
Муад Диба могут сомневаться в его величии и оракульном
видении. Они могут отрицать его дар. Но пусть они никогда
не усомнился в Вечности".
"Евангелие Дюны".
Хейт смотрел, как Алия вышла из храма и пересекла площадь. Ее охрана
держалась близко к ней, свирепое выражение диких лиц охранников должно
было маскировать следы хорошей жизни и самодовольства.
Над храмом сверкнули на солнце крылья топтера. Это был топтер
императорской охраны с изображенным на фюзеляже кулаком - символом Муад
Диба.
Хейт снова взглянул на Алию. Она кажется не на месте здесь, в городе,
подумал он. Настоящее ее место - пустыня, открытое, бескрайнее
пространство. Другая странная мысль пришла ему в голову, когда он следил
за ее приближением: Алия казалась задумчивой, только когда улыбалась. Все
дело в глазах, решил он, вспоминая, как она появилась в зале на приеме
посла Союза: надменно и гордо, под звуки музыки, среди экстравагантных
мундиров и костюмов. Алия была в ослепительно белом, ярком платье
целомудрия. Он смотрел на нее из окна, пока она не прошла во внутренний
двор, с его прудом, фонтанами, лужайками степных трав и белым бельведером.
Все не так... совершено не так... Она принадлежит пустыне.
Хейт перевел дыхание. Алия вышла из поля его зрения. Он ждал, сжимая
и разжимая кулаки. Встреча с Биджазом вызвала у него беспокойство.
Он слышал, как свита Алии прошла по коридору, может быть, чуть-чуть
быстрее, чем следовало бы по ритуалу. Мимо комнаты, где он ждал, Алия
прошла в свои покои.
Хейт попытался сосредоточиться и понять, что же в ней встревожило
его. То, как она шла по площади? Да. Она двигалась, как животное, за
которым охотится хищник. Он вышел на соединительный балкон, прошел по
нему, скрываясь за солнцезащитными экранами, и остановился, оставаясь
скрытым в тени. Алия стояла у балюстрады, глядя на свой храм.
Он посмотрел в том же направлении, что и она, - на город за храмом. И
увидел прямоугольники, разноцветные кварталы, копошащуюся жизнь, звуки.
Строения блестели, сверкали на солнце, воздух над крышами дрожал от жары.
В тупике, образованном стеной и углом храма, мальчик играл в мяч. Мяч
поднимался и опускался, ударяясь о землю.
Алия тоже смотрела на мяч. Она чувствовала странное единство с ним -
вверх и вниз, вверх и вниз. Она точно так же прыгала по коридорам Времени.
Порция меланжа, выпитая перед уходом из храма, была самой большой
какой ей приходилось пить, - огромная сверхдоза. Еще до того, как яд начал
действовать, Алия пришла в ужас.
"Зачем я это сделала?" - спросила она себя.
Иногда приходится выбирать между опасностями. Тот ли это случай? Это
дало бы возможность проникнуть через проклятый туман, которым окутал
будущее коварный тарот Дюны. Существовала преграда, и ее следовало
преодолеть. Алия действовала по необходимости. Ей нужно было видеть, куда
идет походкой слепого ее безглазый брат.
Действие меланжа начало сказываться на ее сознании. Она глубоко
вздохнула, испытывая особое удовольствие и спокойствие, ядовитое и
самодовольное.
"Обладание вторым зрением опасно, оно ведет к фатализму", - подумала
Алия. К несчастью, не существует абсолютно верного расчета, нельзя
просчитать предвидение. Видения будущего нельзя представить в виде формул.
Приходится входить в них, рискуя жизнью и рассудком.
Из густой тени соединительного балкона появилась фигура. Гхола! В
своем обостренном восприятии Алия видела его с предельной четкостью -
смуглое лицо, сверкающие глаза. Единство ужасающих противоположностей,
что-то связанное воедино шокирующим образом, тень и яркий свет, продукт
процесса, оживившего его мертвого плоть... что-то необыкновенно чистое...
невинное.
Невинность в осаде!
- Давно ты здесь, Данкан? - спросила она.
- Я не Данкан, - ответил он. - А что?
- Не спрашивай меня.
И она подумала, глядя на него, что тлейлаксу ничего не оставили в нем
незавершенным.
- Только боги могут безнаказанно рисковать совершенством, - сказала
Алия. - Для человека это опасно.
- Данкан умер. - Он не хотел, чтобы она его так звала. - Я Хейт.
Она изучала его искусственные глаза, гадая, что они видят.
Приглядевшись, она увидела маленькие черные точки, крошечные колодцы
черноты на сверкающем металле. Фасетки! Вселенная вокруг нее мерцала и
искажалась. Алия ухватилась за нагретые солнцем перила балкона. Меланж
действует быстро!
- Вы больны? - спросил Хейт. Он придвинулся, внимательно глядя на нее
стальными глазами.
"Кто это говорит? - подумала она. - Данкан Айдахо? Гхола-ментат? Или
философ Дзэнсунни? А может, пешка с Тлейлакса, более опасная, чем любой
рулевой Союза? Мой брат знает".
Она снова посмотрела на гхолу. Что-то скрытое было сейчас в нем. Он
начинен ожиданием.
- Благодаря своей матери я - Бене Джессерит, - сказала она. - Ты
знаешь это?
- Знаю.
- Я использую силу Бене Джессерит, думаю, как думают они. Часть меня
сознает священную необходимость генетической программы... и ее продуктов.
Она замигала, чувствуя, как ее сознание начинает свободно двигаться
во Времени.
- Говорят, Бене Джессерит никого не отпускают, - заметил он. И,
приглядевшись внимательнее, заметил, как побелели пальцы, сжимавшие
балконные перила.
- Я споткнулась? - спросила она.
Он видел, как глубоко она дышит, как напряжено каждое ее движение,
как блестят ее глаза.
- Споткнувшись, вы можете восстановить равновесие, перепрыгнув через
то, обо что споткнулись.
- Бене Джессерит споткнулись, - сказала она. - Они хотят восстановить
равновесие, перепрыгнув через моего брата. Они хотят ребенка Чани... или
моего.
- Вы ждете ребенка?
Она с трудом удержала равновесие во Времени и Пространстве. Какого
ребенка? И где? Когда?
- Я вижу... - прошептала она, - ...моего ребенка.
Она отодвинулась от края балкона, повернула голову, чтобы взглянуть
на гхолу. У него лицо из соли, горькие глаза - два круга блестящего
свинца.
- Что ты видишь такими глазами?
- То же, что и другие.
Его слова звенели у нее в ушах, обостряя сознание. Она чувствовала,
что перешагнула через Вселенную... дальше, еще дальше... Ее окутывало
Время.
- Вы приняли спайс, большую дозу, - сказал он.
- Почему я его не вижу? - пробормотала она. Чрево всего сущего
держала ее в плену. - Скажи мне, Данкан, почему я его не вижу?
- Кого?
- Отца моего ребенка. Я заблудилась в тумане тарота. Поскорее помоги
мне.
Логика ментата дала точный расчет, и он сказал:
- Бене Джессерит хотят скрестить вас с вашим братом. С генетической
точки зрения...
Она закричала.
- Яйцо во плоти... - с трудом прохрипела она. Ее охватил холод, потом
нестерпимый жар. Невидимый муж ее темных снов! Плоть от плоти ее, то, чего
не показывал ей оракул. Неужели дойдет до этого?
- Вы, наверно, решились на очень большую дозу спайса? - спросил Хейт.
В нем нарастал ужас, что эта женщина из рода Атридесов умрет, что ему
придется смотреть в лицо Полу и сообщать ему об этом.
- Ты не знаешь, каково охотиться за будущим, - сказала она. - Иногда
я мельком вижу себя... но иду свои путем. Я не могу смотреть сквозь себя.
- Она опустила голову и покачала ею из стороны в сторону.
- Сколько спайса вы приняли?
- Природа ненавидит предвидение, - сказала она, поднимая голову. - Ты
это знаешь, Данкан?
Он заговорил мягко и рассудительно, как с ребенком.
- Скажите мне, сколько спайса вы приняли? - Левой рукой он
придерживал ее за плечо.
- Слова так примитивны и двусмысленны. - Она отодвинулась от него.
- Скажите мне.
- Посмотри на Защитную стену, - приказала она, указывая пальцем. Она
смотрела вдоль своей вытянутой руки и вся дрожала - местность разрушалась
в ее всепоглощающем видении: песочный замок размывался невидимыми волнами.
Она отвела взгляд, ее внимание привлекло лицо гхолы. Его черты менялись,
смешивались, становились старыми... и молодыми... старыми... молодыми...
Он был самой жизнью - напористой, бесконечной... Она хотела бежать, но он
схватил ее за руку.
- Я позову врача, - сказал он.
- Нет! Я должна иметь видение! Мне нужно знать!
- Идемте внутрь.
Она смотрела на его руку. Там, где его рука касалась ее тела, она
чувствовала электрическое напряжение, которое и искушало, и пугало ее. Она
рывком высвободилась и проговорила:
- Нельзя удерживать водоворот!
- Вам нужна медицинская помощь!
- Разве ты не понимаешь? Мое видение неполно, только фрагменты. Оно
мигает и дергается. Я должна запомнить будущее. Разве это не ясно?
- Что толку в будущем, если вы сейчас умрете? - спросил он, осторожно
ведя ее в помещение семьи.
- Слова... слова... - бормотала она. - Я не могу объяснить их. Одно
должно вызывать другое, а здесь нет причин... и нет следствий. Нельзя
оставлять Вселенную в таком виде!
- Ложитесь! - приказал он.
"Какой он прочный!" - подумала она.
Холодные тени окутали ее. Она чувствовала, как се собственные мышцы
ползут, словно черви. Только пространство постоянно, все остальное
неустойчиво. Кровать покрылась множеством тел, и все это были ее тела.
Время стало множеством перегруженных ощущений. Не было единой реакции
Времени, не за что было ухватиться. Это Время. Оно движется. Вся скользит
мимо, назад, вперед, в сторону.
- Оно лишено предметности, - пыталась объяснить она. - Его нельзя
обойти или пройти под ним.
Вокруг нее копошились люди. Кто-то держал ее за руку. Она проследила
за этой рукой и увидела лицо - Данкан Айдахо! Его глаза... неправильные,
но это Данкан - мужчина-ребенок-старик... мужчина-ребенок-старик... Каждая
черточка лица выдает его тревогу за нее.
- Данкан, не бойся, - прошептала она.
Он кивнул, продолжая держать ее за руку:
- Лежите спокойно.
И подумал: "Она не должна умереть! Не должна!!!" Он покачал головой.
Такие мысли противоречат логике момента. Смерть необходима, чтобы жизнь
могла продолжаться.
"Гхола любит меня", - подумала Алия.
Эта мысль стала прочной скалой, за которую она смогла ухватиться.
Знакомое лицо, знакомая комната за ним. Она узнала одну из спален в крыле
Пола.
Какой-то человек что-то делал с трубкой в ее горле. Она боролась с
тошнотой.
- Мы успели вовремя. - Алия узнала голос семейного врача. - Надо было
позвать меня раньше. - В его голосе звучало подозрение. Она чувствовала,
как трубка выскальзывает из ее рта - змея, блестящая нить.
- После укола она заснет, - сказал врач. - Я пришлю ее адъютантов.
- Я побуду с ней, - сказал гхола.
- Не нужно!
- Останься... Данкан, - прошептала Алия.
Он погладил ее руку, чтобы показать, что слышит ее просьбу.
- Миледи, - сказал врач, - будет лучше, если вы...
- Не говорите мне, что лучше, - выдохнула она. Горло ее болело от
каждого произнесенного ею звука.
- Миледи, - в голосе врача звучал упрек, - вы ведь знаете, как опасно
караула.
- Ты не Хейт, - возразил карлик, - ты Данкан Айдахо. Я видел, как
твое мертвое тело положили в бак, и я был там, когда его извлекли, живое и
готовое для обучения.
Гхола проглотил комок в неожиданно пересохшем горле. Свет золотистых
глоуглобов слегка приглушался зелеными занавесями. В их свете были видны
капли пота на лбу карлика. Под маской трусливости и фривольности в карлике
чувствовалась внутренняя сила.
- Муад Диб поручил мне допросить тебя, с какой целью тебя изготовили
тлейлаксу, - сказал Хейт.
- Тлейлаксу, тлейлаксу, - дурашливо пропел карлик. - Знаешь ли ты,
кукла, что я сам тлейлаксу? Кстати, и ты тоже!
Хейт смотрел на карлика. Биджаз излучал уверенность, которая
заставляла вспомнить о древних идолах.
- Слышишь стражников снаружи? - спросил Хейт. - Стоит мне только
приказать, и они задушат тебя.
- Ай! Ай! - укоризненно воскликнул карлик. - Каким ты стал жестоким!
А ведь говорил, что пришел сюда искать правду.
Хейту не понравилось спокойствие на лице карлика.
- Возможно, я ищу лишь будущее, - сказал он.
- Хорошо сказано, - заметил Биджаз. - Теперь мы знаем друг друга.
Когда встречаются два вора, им не нужно представляться друг другу.
- Мы не воры, - сказал Хейт. - Что, по-твоему, мы украли?
- Не воры, но игральные карты, - возразил Биджаз. - И ты пришел сюда,
чтобы подсчитать мои очки. А я, в свою очередь, посчитаю твои. Так вот: у
тебя две рубашки!
- Ты действительно видел меня в баке тлейлаксу? - с видимой неохотой
спросил Хейт.
- Разве я уже не сказал? - удивился Биджаз. Карлик вскочил на ноги. -
С тобой пришлось немало повозиться. Твое тело никак не хотело возвращаться
к жизни.
Хейт неожиданно почувствовал, что живет как бы во сне, контролируемый
чужим мозгом, и что он может мгновенно затеряться в этом чужом мозгу.
Биджаз склонил голову набок и обошел гхолу, глядя на него снизу
вверх.
- Возбуждение пробуждает в тебе старое, - сказал он. - Ты
преследователь, который никогда не сможет догнать то, за чем гонится.
- Ты - оружие, нацеленное на Муад Диба, - сказал Хейт, поворачиваясь
вслед за карликом. - Что ты должен сделать?
- Ничего! - отрезал Биджаз, останавливаясь. - Я даю тебе обычный
ответ на обычный вопрос.
- Значит, ты нацелен на Алию. Она твоя цель?
- Во внешних мирах ее называют Хавт - Первое Чудовище, - сказал
Биджаз. - Я слышу, как кипит твоя кровь, когда ты говоришь о ней.
- Итак, ее называют Хавт, - сказал гхола, изучая Биджаза, пытаясь
найти ключ к своей цели. Этот карлик отвечает так странно.
- Она - девственница-шлюха, - сказал Биджаз. - Она вульгарна, умна,
груба и добра; когда думает, получается наоборот; когда хочет созидать, то
разрушает все вокруг, как кориолисова буря.
- Значит, ты здесь для того, чтобы говорить против Алии?
- Против нее? - Биджаз опустился на подушку у стены. - Я пришел сюда,
чтобы меня захватил магнетизм ее физической красоты. - Он улыбнулся, и на
лице у него появилось выражение ящерицы.
- Нападать на Алию - значит, нападать на ее брата, - сказал Хейт.
- Это настолько ясно, что трудно разглядеть, - ответил Биджаз. - По
правде говоря, Император и его сестра - одна личность, спина к спине, одно
существо, наполовину мужчина, наполовину женщина.
- Так говорили Свободные в глубокой пустыне, - сказал Хейт. - Они
восстановили кровавые приношения Шаи-Хулуду. Почему ты повторяешь их
вздор?
- Ты смеешь называть это вздором? - спросил Биджаз. - Ты, который
одновременно и человек, и маска? Да, но игральная кость не может сама
считать свои очки. Я совсем забыл об этом. И тебе трудно вдвойне, потому
что ты служишь Атридесам как двойное существо. Твои чувства не так ясны,
как мысли в твоем мозгу.
- Ты проповедуешь этот ложный миф о Муад Дибе твоим стражам? -
негромко спросил Хейт. Он чувствовал, как слова карлика опутывают его
мозг.
- Эго они проповедуют мне! - возразил Биджаз. - И они молятся. Мы все
должны молиться. Разве мы не живем в тени самого опасного существа во всей
Вселенной?
- Опасное существо...
- Их собственная мать отказалась жить с ними на одной планете!
- Почему ты не отвечаешь мне прямо? Ты знаешь, мы можем расспросить
тебя по-другому! И получим ответ... так или иначе...
- Но я ответил тебе! Разве я не сказал, что миф реален? Разве я ветер
пустыни, несущий смерть в своем животе? Нет. Я - слова! Такие слова,
которые молниями ударяют в песок с темного неба. Я сказал: "Задуй лампу!
Наступил день!" А ты продолжаешь говорить: "Дай мне лампу, чтобы я мог
отыскать день".
- Ты играешь со мной в опасную игру! - сказал Хейт. - Думаешь, я не
понимаю эти идеи Дзэнсунни? Ты оставляешь следы такие же ясные, как птица
на грязи.
Биджаз захихикал.
- Почему ты смеешься?
- Потому что у меня есть зубы и я не хотел бы, чтобы их не было, -
умудрился выговорить Биджаз, не переставая хихикать. - Не имея зубов, я бы
не мог их скалить.
- Теперь я знаю твою мишень, - сказал Хейт. - Ты был нацелен на меня.
- И попал! Ты такая большая цель, как бы я мог промахнуться? - Он
кивнул, будто бы самому себе. - Теперь я спою для тебя. - Он замычал
монотонную мелодию, повторяя ее снова и снова.
Хейт напрягся, чувствуя странную боль в позвоночнике. Он смотрел на
лицо карлика, видел молодые глаза на старом лице. От глаз к вискам
тянулась паутина тонких белых линий. Какая большая голова! Все черты
замыкались на большом рте, из которого доносился монотонный напев. Этот
звук навел Хейта на мысль о древних ритуалах, народные предания, старых
словах и обычаях, полузабытых значениях. Что-то жизненно важное
происходило здесь... смертельная игра мыслями наперекор Времени. Древние
мысли звучали в песне карлика, как ослепительный свет на расстоянии,
который все приближается и приближается, освещая жизнь через пропасть
столетий.
- Что ты делаешь со мной? - выдохнул Хейт.
- Ты инструмент, на котором меня учили играть, - сказал Биджаз. - Я
играю на тебе. Позволь мне назвать другие имена предателей среди наибов.
Викурес и Кахиет... Джеддида, секретарь Корбы; Абумоджандис, помощник
Баннерджи. Даже сейчас, в этот момент, кто-нибудь из них может вонзить нож
в спину вашего Муад Диба.
Хейт лишь покачал головой, будучи не в состоянии говорить.
- Мы с тобой как братья, - сказал Биджаз, снова прерывая свое
монотонное гудение. - Мы росли в одном и том же баке: сначала я, потом -
ты.
Металлические глаза Хейта внезапно обожгло непереносимой болью.
Красный туман окутал все вокруг. Он чувствовал, как его отсекают от всего,
кроме боли. Все стало случайным, случай пронизывал материю. Воля его
ослабла, съежилась. Она жила без дыхания и была различима лишь как слабое
внутреннее освещение.
С энергией отчаяния прорывался он сквозь завесу боли. Внимание его
сосредоточилось на Биджазе. Хейт чувствовал, как его взгляд прорывается
сквозь слои карлика - слой за слоем, пока не осталась лишь сущность,
выраженная символом.
- Мы на поле боя, - сказал Биджаз. - Теперь ты можешь говорить.
Освобожденный этими словами, Хейт сказал:
- Ты не сможешь заставить меня убить Муад Диба.
- Я слышал, как Бене Джессерит говорят, - сказал Биджаз, - что нет
ничего прочного, ничего уравновешенного во всей Вселенной, ничто не
остается постоянным, каждый день и каждый час приносят изменения.
Хейт тупо покачал головой.
- Ты считал, что наша цель - этот глупый Император, - сказал Биджаз.
- Плохо же ты знаешь наших хозяев, тлейлаксу. Союз и Бене Джессерит
считают, что мы производим орудия и услуги. Все может быть орудием -
нищета, война. Война полезна, так как она эффективна во многих сферах. Она
стимулирует обмен веществ. Она вынуждает правительства к действиям. Она
разделяет генетические линии. Она обладает жизненностью, как ничто другое
во Вселенной. Только тот, кто понимает необходимость войны, достигает
самоопределения.
Необычно спокойным голосом Хейт сказал:
- Странные мысли исходят от тебя. Я почти готов поверить в
мистическое провидение. Сколько прибыли принесло создание тебя? Из этого
могла бы получиться восхитительная история с захватывающим эпилогом.
- Великолепно! - воскликнул Биджаз. - Ты нападаешь, следовательно, ты
достигаешь самоопределения.
- Ты пытаешься пробудить во мне насилие, - безжизненным голосом
сказал Хейт.
Биджаз отрицательно мотнул головой.
- Пробуждаю - да, насилие - нет. Ты носитель сознания, полученного
при обучении. Я должен пробудить в тебе это сознание, Данкан Айдахо.
- Я Хейт!
- Ты - Данкан Айдахо! Уникальный убийца. Любовник многих женщин.
Искусный фехтовальщик Правая рука Атридесов на поле битвы. Ты - Данкан
Айдахо!
- Прошлое нельзя разбудить.
- Нельзя.
- Эго еще никому не удавалось.
- Верно, но наши хозяева отрицают саму мысль, что чего-то сделать
нельзя. Они всегда ищут подходящее орудие, правильную точку приложения
силы, пользуются услугами подходящего...
- Ты скрываешь свою истинную цель! Ты создаешь экран из слов, а они
ничего не значат!
- В тебе есть Данкан Айдахо, - сказал Биджаз. - Твое сознание
подчинится эмоциям или бесстрастному рассмотрению, но оно подчинится. Твое
сознание прорвет экран подавления и вырвется из темного прошлого. Оно и
сейчас преследует тебя. Существо, живущее внутри тебя, проснется и будет
повиноваться.
- Тлейлаксу считают, что я их раб, но я...
- Молчать, раб! - произнес Биджаз воющим голосом.
Хейт замолк.
- Вот мы и дошли до сути, - сказал Биджаз. - Я знаю, что ты и сам
чувствуешь это. И вот условные слова, чтобы управлять тобой... Они
сработают, как надо.
Хейт чувствовал, как пот выступает у него на лбу, как дрожат руки, но
он был не в силах пошевелиться.
- Однажды, - продолжал Биджаз, - Император придет к тебе. Он скажет:
"Она умерла". И лицо его превратится в маску горя. Он будет отдавать воду
мертвым, как здесь называют слезы. И ты скажешь моим голосом: "Господи!
Господи!"
Челюсти и горло Хейта сводило от напряжения мышц. Он смог лишь слегка
повернуть голову.
- Ты скажешь: "У меня сообщение от Биджаза". - Карлик скорчил
гримасу. - Бедный Биджаз, у которого не было мозгов... бедный Биджаз,
барабан, набитый информацией... орудие для других... надави на Биджаза, и
он издаст звук... - Он снова улыбнулся. - А я не лицемер, хоть ты и
считаешь меня таковым, Данкан Айдахо. Я тоже могу печалиться. Но пришло
время заменить мечи словами.
Хейта сотрясала икота.
Биджаз хихикнул.
- Спасибо тебе, Данкан Айдахо, спасибо. Потребности тела выручают
нас. Так как у Императора в жилах течет кровь Харконненов, он будет делать
то, что мы потребуем. Он превратится в говорящую машину, в произносителя
слов, в колокольчик со звоном, приятным для ушей наших хозяев.
Хейт мигнул и подумал, что Биджаз похож на маленького умного зверька.
Как это понимать: "Кровь Харконненов в жилах Императора?"
- Ты думаешь о звере Харконнене, - сказал Биджаз. - В этом ты похож
на Свободного. Когда слова не помогают, в руке появляется меч, да? Ты
думаешь о том зле, которое причинили твоей семье Харконнены? Да, по
материнской линии твой драгоценный Пол - Харконнен! Тебе ведь не трудно
будет убить Харконнена, не так ли?
Судорога прошла по телу гхолы. Был ли это гнев? Откуда?
- Ох! - сказал Биджаз. - Ах! Ха-ха! Но есть еще кое-что. Тлейлаксу
предложат сделку твоему драгоценному Полу Атридесу. Наши хозяева оживят
его возлюбленную. У тебя может появиться сестра-гхола.
Хейт неожиданно почувствовал, что во Вселенной осталось только его
дыхание.
- Гхола, - повторил Биджаз. - Тело его возлюбленной. Она сможет
рожать ему детей. И будет любить только его. Мы даже можем
усовершенствовать оригинал, если он захочу. Была ли когда-нибудь у
человека лучшая возможность вернуть утраченное? Он за это ухватится.
Будто утомившись, Биджаз опустил глаза, а потом сказал:
- Он испытает искушение... он задумается, и в этот момент ты
приблизишься к нему. И ударишь! И будет еще один гхола... Вот чего требуют
наши хозяева! - Карлик прокашлялся и, кивнув, потребовал: - Говори!
- Я этого не сделаю! - сказал Хейт.
- Это сделает Данкан Айдахо. И сделает в момент наибольшей уязвимости
этого отпрыска Харконненов. Не забудь! Ты предложишь усовершенствование
его возлюбленной - возможно, бессмертное сердце, более нежные чувства. Ты
предложишь ему убежище - планету, которую он выберет сам за пределами
Империи. Подумай только! Его любимая оживет. Нет больше слез, а есть
возможность прожить оставшиеся годы в идиллии.
- Дорогое предложение, - сказал Хейт. - Он спросит о цене.
- Скажи, что он должен отказаться от своей божественной сущности и
упразднить Квизарат. И не только от своего имени, но и от имени своей
сестры.
- И больше ничего? - насмешливо спросил Хейт.
- Разумеется, он должен будет отдать свой пай в КХОАМ.
- Разумеется.
- А если ты не будешь стоять достаточно близко, чтобы нанести удар,
тогда начни говорить о том, как восхищены тлейлаксу тем, что он научил их
использовать возможности религии. Скажи ему, что у тлейлаксу есть теперь
отдел религиозной инженерии, который ставит своей целью использование
религий для практических нужд.
- Очень разумно, - сказал Хейт.
- Ты волен иронизировать и не повиноваться мне, - сказал Биджаз,
склонив голову набок. - Не отрицай...
- Они хорошо тебя сделали, маленькое животное.
- Тебя тоже, - отозвался карлик. - Ты ему скажешь, чтобы он
поторопился. Плоть разлагается, и ее тело должно быть сохранено в
криогенном танке.
Хейт чувствовал, как барахтается в сети, которую не может распознать.
Карлик так уверен в себе, но все же должен быть некий просчет в логике
тлейлаксу. Создавая гхолу, они настроили его на голос Биджаза, но... но
что?.. Как легко ошибиться!
Биджаз улыбнулся, как бы прислушиваясь к голосу внутри себя.
- Теперь ты все забудешь, - сказал он. - Когда настанет момент, ты
вспомнить. Он скажет: "Она умерла". И тогда проснется Данкан Айдахо.
Карлик хлопнул в ладоши.
Хейт вздрогнул, чувствуя, что его прервали в середине мысли... или в
середине фразы. Что это? Что-то насчет цели?
- Ты надеешься смутить меня и управлять мной, - сказал он.
- Как это? - спросил Биджаз.
- Я твоя цель, и ты не можешь отрицать этого.
- Я и не думаю отрицать.
- Тогда что же ты пытаешься со мной сделать?
- Пытаюсь оказать любезность, - пояснил Биджаз. - Простую любезность.
21
"Последовательная природа реальных событий не
раскрывается с абсолютной точностью силами предвидения, за
исключением самых необычных обстоятельств. Оракул
схватывает эпизоды, вырванные из исторической цели.
Вечность движется. Она влияет сама на себя как через
посредство оракула, так и через вопрошающих. Подданные
Муад Диба могут сомневаться в его величии и оракульном
видении. Они могут отрицать его дар. Но пусть они никогда
не усомнился в Вечности".
"Евангелие Дюны".
Хейт смотрел, как Алия вышла из храма и пересекла площадь. Ее охрана
держалась близко к ней, свирепое выражение диких лиц охранников должно
было маскировать следы хорошей жизни и самодовольства.
Над храмом сверкнули на солнце крылья топтера. Это был топтер
императорской охраны с изображенным на фюзеляже кулаком - символом Муад
Диба.
Хейт снова взглянул на Алию. Она кажется не на месте здесь, в городе,
подумал он. Настоящее ее место - пустыня, открытое, бескрайнее
пространство. Другая странная мысль пришла ему в голову, когда он следил
за ее приближением: Алия казалась задумчивой, только когда улыбалась. Все
дело в глазах, решил он, вспоминая, как она появилась в зале на приеме
посла Союза: надменно и гордо, под звуки музыки, среди экстравагантных
мундиров и костюмов. Алия была в ослепительно белом, ярком платье
целомудрия. Он смотрел на нее из окна, пока она не прошла во внутренний
двор, с его прудом, фонтанами, лужайками степных трав и белым бельведером.
Все не так... совершено не так... Она принадлежит пустыне.
Хейт перевел дыхание. Алия вышла из поля его зрения. Он ждал, сжимая
и разжимая кулаки. Встреча с Биджазом вызвала у него беспокойство.
Он слышал, как свита Алии прошла по коридору, может быть, чуть-чуть
быстрее, чем следовало бы по ритуалу. Мимо комнаты, где он ждал, Алия
прошла в свои покои.
Хейт попытался сосредоточиться и понять, что же в ней встревожило
его. То, как она шла по площади? Да. Она двигалась, как животное, за
которым охотится хищник. Он вышел на соединительный балкон, прошел по
нему, скрываясь за солнцезащитными экранами, и остановился, оставаясь
скрытым в тени. Алия стояла у балюстрады, глядя на свой храм.
Он посмотрел в том же направлении, что и она, - на город за храмом. И
увидел прямоугольники, разноцветные кварталы, копошащуюся жизнь, звуки.
Строения блестели, сверкали на солнце, воздух над крышами дрожал от жары.
В тупике, образованном стеной и углом храма, мальчик играл в мяч. Мяч
поднимался и опускался, ударяясь о землю.
Алия тоже смотрела на мяч. Она чувствовала странное единство с ним -
вверх и вниз, вверх и вниз. Она точно так же прыгала по коридорам Времени.
Порция меланжа, выпитая перед уходом из храма, была самой большой
какой ей приходилось пить, - огромная сверхдоза. Еще до того, как яд начал
действовать, Алия пришла в ужас.
"Зачем я это сделала?" - спросила она себя.
Иногда приходится выбирать между опасностями. Тот ли это случай? Это
дало бы возможность проникнуть через проклятый туман, которым окутал
будущее коварный тарот Дюны. Существовала преграда, и ее следовало
преодолеть. Алия действовала по необходимости. Ей нужно было видеть, куда
идет походкой слепого ее безглазый брат.
Действие меланжа начало сказываться на ее сознании. Она глубоко
вздохнула, испытывая особое удовольствие и спокойствие, ядовитое и
самодовольное.
"Обладание вторым зрением опасно, оно ведет к фатализму", - подумала
Алия. К несчастью, не существует абсолютно верного расчета, нельзя
просчитать предвидение. Видения будущего нельзя представить в виде формул.
Приходится входить в них, рискуя жизнью и рассудком.
Из густой тени соединительного балкона появилась фигура. Гхола! В
своем обостренном восприятии Алия видела его с предельной четкостью -
смуглое лицо, сверкающие глаза. Единство ужасающих противоположностей,
что-то связанное воедино шокирующим образом, тень и яркий свет, продукт
процесса, оживившего его мертвого плоть... что-то необыкновенно чистое...
невинное.
Невинность в осаде!
- Давно ты здесь, Данкан? - спросила она.
- Я не Данкан, - ответил он. - А что?
- Не спрашивай меня.
И она подумала, глядя на него, что тлейлаксу ничего не оставили в нем
незавершенным.
- Только боги могут безнаказанно рисковать совершенством, - сказала
Алия. - Для человека это опасно.
- Данкан умер. - Он не хотел, чтобы она его так звала. - Я Хейт.
Она изучала его искусственные глаза, гадая, что они видят.
Приглядевшись, она увидела маленькие черные точки, крошечные колодцы
черноты на сверкающем металле. Фасетки! Вселенная вокруг нее мерцала и
искажалась. Алия ухватилась за нагретые солнцем перила балкона. Меланж
действует быстро!
- Вы больны? - спросил Хейт. Он придвинулся, внимательно глядя на нее
стальными глазами.
"Кто это говорит? - подумала она. - Данкан Айдахо? Гхола-ментат? Или
философ Дзэнсунни? А может, пешка с Тлейлакса, более опасная, чем любой
рулевой Союза? Мой брат знает".
Она снова посмотрела на гхолу. Что-то скрытое было сейчас в нем. Он
начинен ожиданием.
- Благодаря своей матери я - Бене Джессерит, - сказала она. - Ты
знаешь это?
- Знаю.
- Я использую силу Бене Джессерит, думаю, как думают они. Часть меня
сознает священную необходимость генетической программы... и ее продуктов.
Она замигала, чувствуя, как ее сознание начинает свободно двигаться
во Времени.
- Говорят, Бене Джессерит никого не отпускают, - заметил он. И,
приглядевшись внимательнее, заметил, как побелели пальцы, сжимавшие
балконные перила.
- Я споткнулась? - спросила она.
Он видел, как глубоко она дышит, как напряжено каждое ее движение,
как блестят ее глаза.
- Споткнувшись, вы можете восстановить равновесие, перепрыгнув через
то, обо что споткнулись.
- Бене Джессерит споткнулись, - сказала она. - Они хотят восстановить
равновесие, перепрыгнув через моего брата. Они хотят ребенка Чани... или
моего.
- Вы ждете ребенка?
Она с трудом удержала равновесие во Времени и Пространстве. Какого
ребенка? И где? Когда?
- Я вижу... - прошептала она, - ...моего ребенка.
Она отодвинулась от края балкона, повернула голову, чтобы взглянуть
на гхолу. У него лицо из соли, горькие глаза - два круга блестящего
свинца.
- Что ты видишь такими глазами?
- То же, что и другие.
Его слова звенели у нее в ушах, обостряя сознание. Она чувствовала,
что перешагнула через Вселенную... дальше, еще дальше... Ее окутывало
Время.
- Вы приняли спайс, большую дозу, - сказал он.
- Почему я его не вижу? - пробормотала она. Чрево всего сущего
держала ее в плену. - Скажи мне, Данкан, почему я его не вижу?
- Кого?
- Отца моего ребенка. Я заблудилась в тумане тарота. Поскорее помоги
мне.
Логика ментата дала точный расчет, и он сказал:
- Бене Джессерит хотят скрестить вас с вашим братом. С генетической
точки зрения...
Она закричала.
- Яйцо во плоти... - с трудом прохрипела она. Ее охватил холод, потом
нестерпимый жар. Невидимый муж ее темных снов! Плоть от плоти ее, то, чего
не показывал ей оракул. Неужели дойдет до этого?
- Вы, наверно, решились на очень большую дозу спайса? - спросил Хейт.
В нем нарастал ужас, что эта женщина из рода Атридесов умрет, что ему
придется смотреть в лицо Полу и сообщать ему об этом.
- Ты не знаешь, каково охотиться за будущим, - сказала она. - Иногда
я мельком вижу себя... но иду свои путем. Я не могу смотреть сквозь себя.
- Она опустила голову и покачала ею из стороны в сторону.
- Сколько спайса вы приняли?
- Природа ненавидит предвидение, - сказала она, поднимая голову. - Ты
это знаешь, Данкан?
Он заговорил мягко и рассудительно, как с ребенком.
- Скажите мне, сколько спайса вы приняли? - Левой рукой он
придерживал ее за плечо.
- Слова так примитивны и двусмысленны. - Она отодвинулась от него.
- Скажите мне.
- Посмотри на Защитную стену, - приказала она, указывая пальцем. Она
смотрела вдоль своей вытянутой руки и вся дрожала - местность разрушалась
в ее всепоглощающем видении: песочный замок размывался невидимыми волнами.
Она отвела взгляд, ее внимание привлекло лицо гхолы. Его черты менялись,
смешивались, становились старыми... и молодыми... старыми... молодыми...
Он был самой жизнью - напористой, бесконечной... Она хотела бежать, но он
схватил ее за руку.
- Я позову врача, - сказал он.
- Нет! Я должна иметь видение! Мне нужно знать!
- Идемте внутрь.
Она смотрела на его руку. Там, где его рука касалась ее тела, она
чувствовала электрическое напряжение, которое и искушало, и пугало ее. Она
рывком высвободилась и проговорила:
- Нельзя удерживать водоворот!
- Вам нужна медицинская помощь!
- Разве ты не понимаешь? Мое видение неполно, только фрагменты. Оно
мигает и дергается. Я должна запомнить будущее. Разве это не ясно?
- Что толку в будущем, если вы сейчас умрете? - спросил он, осторожно
ведя ее в помещение семьи.
- Слова... слова... - бормотала она. - Я не могу объяснить их. Одно
должно вызывать другое, а здесь нет причин... и нет следствий. Нельзя
оставлять Вселенную в таком виде!
- Ложитесь! - приказал он.
"Какой он прочный!" - подумала она.
Холодные тени окутали ее. Она чувствовала, как се собственные мышцы
ползут, словно черви. Только пространство постоянно, все остальное
неустойчиво. Кровать покрылась множеством тел, и все это были ее тела.
Время стало множеством перегруженных ощущений. Не было единой реакции
Времени, не за что было ухватиться. Это Время. Оно движется. Вся скользит
мимо, назад, вперед, в сторону.
- Оно лишено предметности, - пыталась объяснить она. - Его нельзя
обойти или пройти под ним.
Вокруг нее копошились люди. Кто-то держал ее за руку. Она проследила
за этой рукой и увидела лицо - Данкан Айдахо! Его глаза... неправильные,
но это Данкан - мужчина-ребенок-старик... мужчина-ребенок-старик... Каждая
черточка лица выдает его тревогу за нее.
- Данкан, не бойся, - прошептала она.
Он кивнул, продолжая держать ее за руку:
- Лежите спокойно.
И подумал: "Она не должна умереть! Не должна!!!" Он покачал головой.
Такие мысли противоречат логике момента. Смерть необходима, чтобы жизнь
могла продолжаться.
"Гхола любит меня", - подумала Алия.
Эта мысль стала прочной скалой, за которую она смогла ухватиться.
Знакомое лицо, знакомая комната за ним. Она узнала одну из спален в крыле
Пола.
Какой-то человек что-то делал с трубкой в ее горле. Она боролась с
тошнотой.
- Мы успели вовремя. - Алия узнала голос семейного врача. - Надо было
позвать меня раньше. - В его голосе звучало подозрение. Она чувствовала,
как трубка выскальзывает из ее рта - змея, блестящая нить.
- После укола она заснет, - сказал врач. - Я пришлю ее адъютантов.
- Я побуду с ней, - сказал гхола.
- Не нужно!
- Останься... Данкан, - прошептала Алия.
Он погладил ее руку, чтобы показать, что слышит ее просьбу.
- Миледи, - сказал врач, - будет лучше, если вы...
- Не говорите мне, что лучше, - выдохнула она. Горло ее болело от
каждого произнесенного ею звука.
- Миледи, - в голосе врача звучал упрек, - вы ведь знаете, как опасно