Херберт Мэри. Валориан (Леди Габрия - 3)

   - Отчего же? - спокойно спросил его Валориан.
   Он стоял неподвижно, скрестив на груди руки, но его избитое лицо выражало нетерпение. Он едва не валился с ног от усталости, но все же понимал со всей очевидностью, что он должен был предпринять. Айдан оказался прав. Для того, чтобы привести все племя в новые земли, он должен был стать вождем, а это, без сомнения, означало противоборство с Карезом. Он давно уже знал, что Карез вынашивал тщеславные планы стать верховным вождем, но мысль о том, что его стремление могло превратиться в реальность, до настоящего момента не тревожила Валориана. Если Карез провозгласит сам себя вождем, то Валориану придется бросить ему вызов в традиционной дуэли. Но, к несчастью, Карез не участвовал в нападении на Актигориум. Он оставался в тени с небольшим количеством воинов, защищая другие кланы. Он отдохнул, был здоров и силен, как медведь.
   Валориан же со своей стороны почти не отдыхал и не ел уже целых семь дней. Он перенес ужасные побои, его мускулы болели и были растянуты кандалами, а сила его значительно уменьшилась из-за того, что ему приходилось пользоваться колдовством, чтобы спастись из Актигориума. Он прекрасно сознавал, что был совершенно не в состоянии участвовать в любом виде боя. И все же никакие силы в мире не заставили бы его отступить.
   - Отчего? - переспросил Карез, фыркая, словно поражаясь очевидной глупости вопроса. - Мы выращиваем мясо, которое их кормит, и лошадей, которые им служат. В некотором смысле мы для них даже очень важны.
   - А я устал от того, что мне приходится набивать их желудки, прокричал какой-то мужчина из толпы. Остальные же переговаривались шепотом, некоторые вслух громко выражали согласие.
   - Нам нечего бояться тарнишей. А это маленькое происшествие само собой уладится, - заявил Карез. - Мы заплатим нашу дань, и они будут удовлетворены.
   - Маленькое происшествие! - воскликнул Валориан. Он выступил вперед из-за тучного здоровяка. Его глаза, казалось, метали молнии, а выражение лица не сулило ничего хорошего. - Так ты называешь убийство и пленение двух семей "маленьким происшествием"? А как же тогда ты назовешь резню всего племени, маленьким недоразумением, что ли? Протри глаза, Карез. Тирранис никогда не позволит нам просто так жить после этого налета на Актигориум. Мы исчерпали пределы нашей полезности. А для его престижа мы больше теперь подойдем мертвыми.
   - На самом деле ему нужен только ты, - прокричал в ответ Карез. - И как верховный вождь я позабочусь о том, чтобы вместе с данью передать и тебя генералу Тирранису, живого или мертвого. Нет никакого смысла жертвовать всем племенем ради одного человека.
   - Что ты сказал? - спросил ледяным голосом Валориан.
   Карез ничего не ответил. Вместо этого он посмотрел в лица стоявших вокруг людей, вытащил меч и направил его острие к небу:
   - Перед лицом Шургарта я провозглашаю себя верховным вождем. Пусть всякий, кто осмелится бросить мне вызов, выйдет вперед и ответит перед богами.
   Все глаза устремились на Валориана, и он не разочаровал надежды людей. Без слов Мордан протянул ему меч, и Валориан с такой же силой воткнул его в землю у ног Кареза:
   - Именем богини Амары я бросаю тебе вызов.
   Люди были поражены. Мужчины обычно не взывали к Амаре, Богине Матери, в подобных случаях. Только Кьерла да Мать Вилла не выразили удивления. Амара покровительствовала Валориану с того самого первого дня, когда он повстречался с молнией. Они понимали, что вызов, брошенный им, был всего лишь еще одним шагом по пути, предначертанному судьбой.
   Губы Кареза растянулись в зловещей усмешке. В темной бороде блестели зубы.
   - Валориан, ты обладаешь неведомой силой. Откуда я могу знать, что ты не используешь ее против меня? - Он помедлил, словно обдумывая что-то, внезапно пришедшее ему в голову. - Да и вообще, откуда мы можем знать, что ты не повернешь свое волшебство против всего племени? А что, если ты уже это сделал? - Он полным драматизма жестом воздел руки к потолку: - Так ли уж повезло тарнишам или это твое колдовство вонзило стрелу в шею Фиррала?
   Зрители, следившие за этой сценой, шумно вздохнули. Кьерла почувствовала, что с трудом может дышать, и с силой стиснула пальцы. А Валориан даже не пошевелился.
   Но вместо него это сделал Мордан. Он подошел к Валориану, и его коренастая мускулистая фигура, словно надежная крепость, застыла рядом с охотником. Он ткнул пальцем в грудь Кареза.
   - Карез, тебя ведь не было там, - громким голосом, в котором звучал вызов, сказал он. - Откуда же ты можешь знать? А те, кто там был, видели творимое Валорианом волшебство. Он спас нам жизнь, и только благодаря ему наша операция завершилась успехом. Смерть Фиррала произошла по воле богов. Он погиб с честью, Карез. И не марай эту честь своим эгоизмом и тупостью.
   Остальные воины, Гилден и охранники вождя, которые были во время операции вместе с Валорианом и Фирралом, подошли к нему и встали рядом, словно подтверждая таким образом правоту сказанных слов.
   Лицо Кареза вспыхнуло от гнева. Его правление как верховного вождя начиналось неважно. Он не ожидал увидеть рядом с Валорианом воинов из охраны лорда.
   Валориан и сам не ожидал такого поворота событий и потому чувствовал безмерную признательность этим людям, поддержавшим его. Если его убьют и Карез станет вождем, он без труда может с позором прогнать их с престижной службы или даже приказать казнить. Они страшно рисковали, выразив ему свою поддержку в тот момент, когда его собственное положение было крайне шатким, а сейчас ему предстояло еще больше увеличить этот риск.
   Он простер руки к солнцу, к свету Богини Матери, и громко, так, чтобы слышали все, произнес:
   - Я поклялся, когда я вернулся из царства мертвых, что я никогда не буду использовать дарованную мне силу против своего народа. Сегодня я вновь подтверждаю свои слова перед лицом богини Амары и всех прочих богов, и перед вами. Я даю вам слово, что я не воспользуюсь своей волшебной силой против своего соперника. Мы будем сражаться на мечах, в соответствии с нашей древнейшей традицией. Признаете ли вы победителя своим вождем?
   - Да, - хором откликнулись все собравшиеся.
   Валориан опустил руки. Он был удовлетворен. Он сделал страшный выбор, осмелившись сражаться с таким человеком, как Карез, на мечах. Но если ему удастся победить, он завоюет уважение и веру всего племени.
   К этому времени уже практически все племя собралось на широком открытом пространстве перед залом, а это было почти шестьсот человек: воины, женщины, дети всех возрастов. Они быстро расступились, образуя широкое кольцо, в котором предстояло сразиться соперникам.
   С точки зрения членов племени, дуэль за право считаться верховным вождем была совершенно естественна и традиционна. Если на этот титул будут претендовать сразу несколько человек, то они будут сражаться на мечах до тех пор, пока не останется всего лишь один человек. И именно он будет признан верховным вождем, избранником Шургарта, и будет оставаться им до тех пор, пока не умрет или не ослабеет настолько, что будет уже не в состоянии вести за собой народ. Существовало лишь несколько правил в дуэли, которых следовало придерживаться. Соперники не имели права покинуть место сражения, пока дуэль не прекратится, и они не могли пользоваться помощью зрителей. Они могли рассчитывать только на свои силы да на милость богов.
   Мордан поднял с земли свой меч, вытер его острие и уже хотел было протянуть его Валориану, как вперед вышел Гилден, неся в руках собственный меч охотника.
   - Айдан оставил его со своими вещами и оружием, - коротко сказал он своему другу. Его сильное лицо почернело от тревоги. Он протянул меч Валориану и отошел, чтобы встать рядом с Кьерлой и Линной в толпе зрителей.
   Валориан подбросил в руке оружие, чувствуя удовольствие, что его собственный меч наконец-то снова вернулся к хозяину. Ему нравилось рассматривать его почерневшую сталь. Меч давил на ладонь приятной тяжестью. Его рукоятка уютно лежала в руке.
   Мордан удовлетворенно кивнул. Он схватил Валориана за руку и крепко пожал ее:
   - У тебя есть только одна возможность победить: ты должен измотать его. Старайся все время поддразнивать его и держись так, чтобы солнце было у тебя за спиной как можно дольше.
   Валориан наклонил голову. Ему было приятно, что этот человек стал его другом и поддерживал его. Он улыбнулся ему в ответ. После некоторого раздумья он решил сиять свою грязную потрепанную тунику и сражаться в одних рейтузах. Таким образом шансы противника уцепиться за что-нибудь становились меньше. Когда он стащил с головы рубашку, в толпе раздались изумленные восклицания. Он понял их причину, когда кинул взгляд на грудь. Она представляла собой кровавое месиво ран красного, алого и синего цвета собственноручная подпись Тирраниса.
   Осторожные пальцы коснулись его плеча, и он увидел Мать Виллу, которая стояла рядом с ним, держа в руке бокал. Она тяжело дышала, словно ей пришлось долго бежать.
   - Выпей это, - приказала она, протягивая ему бокал.
   Он с благодарностью выпил предложенную ему жидкость. Он не понял, что это было, но питье согрело его желудок и наполнило тело силой.
   - Валориан, я сгораю от нетерпения, - прокричал Карез из центра круга. Он тоже сбросил тунику и теперь ждал, все его тяжелое тело блестело от пота.
   Валориан пошел к нему навстречу. Они подняли мечи остриями вверх, как бы приветствуя друг друга, а затем без долгих церемоний началась их битва. Валориан увидел, как меч Кареза поднялся и упал, а он даже не успел занять оборонительной позиции. Ему все же удалось отразить опасный удар и в мгновение ока отскочить от Кареза.
   Валориан метался из стороны в сторону, отпрыгивал назад, а все его тело протестовало против таких движений. Он моментально заметил, что Карез в основном использовал свой меч словно дубину, пытаясь будто молотом попасть Валориану по голове или груди, и нимало не заботился о том, чтобы продемонстрировать настоящее боевое искусство владения мечом. Он полагался в основном на свои внушительные размеры и колоссальную грубую силу, которые должны были подавить куда более слабого противника.
   Подобно быку, готовому сокрушить врага, Карез издал крик и начал снова наступать на Валориана. Его меч блестел в солнечных лучах. Валориан же отступал, и его оружие было его единственной защитой от яростных ударов Кареза.
   Валориан понимал, что он не способен отражать удары Кареза, поэтому он избрал тактику изматывания противника. Он водил его по площадке, побуждая делать мощные броски и сильные удары мечом, в то время как сам Валориан двигался мало и только тогда, когда это было необходимо, и не пытался навязать бой.
   Дуэль начала принимать своеобразный ритмический характер, состоявший из ударов и уверток, бросков и колебаний. Снова и снова Карез наступал на Валориана, и всякий раз Валориан ускользал из-под удара в последний момент. Когда их мечи встречались в воздухе, скрежет металла был слышен далеко вокруг. Соперники двигались то вперед, то назад по импровизированной арене, их сражение протекало для них в мертвой тишине. А толпа орала и выкрикивала возгласы одобрения, поддержки, немудреные советы, но воины не слышали ни одного слова.
   Постепенно дыхание Валориана участилось, и он с трудом втягивал воздух. Его движения начали замедляться. А вскоре после этого он почувствовал, как каждая клеточка его тела словно загорелась жидким огнем. Он уже не мог поднять меч, чувствуя ужасающую боль в руках, поэтому ему приходилось держать оружие двумя руками, чтобы успевать отражать яростные удары Кареза. Ноги тоже быстро слабели и плохо слушались его, замедляя движение.
   Он постарался собраться, чтобы продолжить свое движение, но тогда отвлекся и не смог отразить один из ударов Кареза. Летящее мимо острие меча задело ребра. Оно до костей разрезало кожу длинной рваной полосой.
   Карез злорадно усмехнулся, в то время как Валориан вздрогнул и чуть было не упал. Здоровенный вояка кинулся вперед, чтобы развить и закрепить свой успех. Но словно озаренный неведомо откуда взявшейся силой, Валориан вскочил на ноги. И вместо того чтобы отпрыгнуть с пути Кареза, он проскользнул под угрожающим лезвием и, пробегая мимо соперника, вонзил свой меч в его тело. Острый клинок глубоко вошел в мясистое бедро.
   Карез зарычал от боли и ярости. Оба соперника упали, тяжело дыша и дрожа от изнеможения. Кровь смешивалась с потом и грязью, покрывавшими тела, и стекала по коже грязными ручейками.
   Валориан в какой-то момент чуть приподнялся, чтобы опустить дрожащие руки на колени. Дыхание обжигало легкие, и он никогда прежде не чувствовал себя таким измученным. В сознании зародилось сомнение, сможет ли он вынести еще эту схватку. Он знал, что мог без труда одержать победу над Карезом с помощью одного-единственного заклинания, но цена подобного предательства была слишком высока. Он уже давно исчерпал все запасы силы, которые у него были, и теперь полагался исключительно на свою волю. Целебное питье Матери Виллы до поры до времени помогало ему, но и его действие сейчас уже кончилось. И если ему предстояло продолжить бой в том состоянии, в котором он находился, он заплатит жизнью или позором поражения за свою честь.
   Но он видел, что и Карез устал. Движения его соперника заметно замедлились, все тело было покрыто потом, а лицо стало багрово-красным. Но все равно этого было недостаточно для победы. Карез начнет поединок отдохнувшим и взбодрившимся. А у него внутри все еще продолжал гореть пожар.
   Потом в голову Валориана вдруг пришла другая мысль. Она зародилась в нем, как в брошенном в землю семени зарождается жизнь, выпуская корни, увеличиваясь в размерах и превращаясь в чудесный цветок. Он увидел перед собой долины Рамсарина, зеленые от весенней травы и голубые от бездонного неба над ними. Это видение было настолько ярким, что он мог поклясться, что видел желтых бабочек, порхавших среди диких полевых цветов, и чувствовал свежесть прилетавшего с далекого моря ветра.
   В нем вдруг появилось неожиданное сильное желание увидеть эту землю и сделать ее землей своих сыновей. Он хотел скакать на Хуннуле по этим бескрайним лугам, по холмистым склонам, и разбивать свой шатер рядом с прозрачными потоками воды. Он желал эту землю каждой клеточкой своего существа. Единственное, что стояло у него на пути и мешало осуществлению этой цели, был противный, уродливый человек, чье толстое тело блестело от пота.
   Валориан потихоньку подобрался, на его лице застыла маска жестокости. Откуда-то из самых сокровенных уголков сознания к нему пришла сила и наполнила собой руки и ноги. С губ сорвался яростный крик вызова.
   Карез был изумлен переменой, произошедшей с его до недавнего времени почти поверженным противником. Он поднял свой меч как раз в тот момент, когда Валориан рывком преодолел пространство, разделявшее соперников.
   Но на этот раз Валориан не пытался увертываться. Он бесстрашно кинулся в бой, используя все свои навыки и умение, чтобы парировать удары Кареза. Он понимал, что не мог побить этого толстяка, но силы его яростного нападения было достаточно, чтобы держать оружие Кареза в отдалении, не позволяя ему ранить себя, и побуждать противника отступить. Валориан был слегка задет мечом противника, у него были небольшие раны на руках и бедрах, в то время как он сам нанес Карезу удары по груди, рукам и плечам.
   Толстяк начинал выглядеть озабоченным, и глубоко под его оболочкой зародился страх.
   Валориан усилил давление. Он не мог преодолеть сильную защиту Кареза, поэтому он попытался перехитрить его. Удар за ударом он поворачивал Кареза, пока наконец солнце не очутилось за спиной Валориана. Он почувствовал его тепло на коже, словно сама богиня Амара стояла рядом с ним и одобрительно следила за его действиями.
   Яркий солнечный свет бил теперь прямо в глаза Кареза. Валориан заметил, как он зажмурился, а его меч на секунду замер. Сжав зубы, Валориан нанес удар. И не успел Карез понять, что происходит, Валориан ударил его по руке и выбил из нее оружие, которое со звоном упало на каменистую землю.
   Холодное окровавленное острие прижалось к горлу Кареза. Дрожа от страха, он взглянул прямо в ледяные глаза Валориана и прочел в них безжалостную ярость охотящегося орла. Некоторое мгновение его собственная медвежья гордость отказывалась признать поражение, и губы изогнулись в оскорбительной усмешке.
   Валориан сильнее вдавил острие черно - го меча в шею своего соперника, пока не потекла кровь.
   - Ну? - прорычал он. Глаза Кареза расширились.
   - Я сдаюсь, - наконец горько произнес он, его слова были полны недовольством от поражения.
   - Кто я? - прошипел Валориан. Карез с трудом опустился на каменистую землю и выразил свое почтение.
   - Верховный вождь племени, - прошептал он.
   Валориан поднял меч, приветствуя солнце. Племя криками выражало свое одобрение. Он слегка пошатнулся, потому что остатки силы, которые привели его к победе, иссякли, и теперь все кружилось у него перед глазами. Потом он почувствовал, как что-то теплое и мягкое дотронулось до его плеча. Это Хуннул, пробравшись сквозь толпу, теперь стоял рядом, ожидая хозяина.
   Валориану пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы подняться в седло. Но как только ему это удалось, тепло и внутренняя сила Хуннула словно передались ему. Жеребец гордо прошелся по кругу, его шея была изогнута, каждый мускул играл и переливался под черной кожей. Валориан собрался, откинул назад голову и издал древний боевой клич племени, который эхом разнесся по всему Стоунхелму. Его люди подхватили этот клич, и он полетел по всем Бладиронским холмам.
   Наконец он остановил коня перед дочерями Фиррала и спустился на землю.
   - Мы исполним вашу волю, - просто сказал он.
   Взяв сестру за руку, старшая дочь Фиррала прошла в зал. Вдвоем они взяли несколько вещей, имевших для них значение: несколько старых реликвий, личные вещи и флаг верховного вождя. Все это они сложили на безопасном расстоянии от зала. Люди стояли и смотрели на них, но через некоторое время один за другим начали помогать. Только Валориан и Карез стояли неподвижно, в то время как зал пустел на глазах, освобождаясь от тех немногих ценных вещей, которые в нем были. Наконец его деревянные стены были пропитаны маслом.
   Жрец племени начал возносить заупокойную молитву. По просьбе родственников, тела всех погибших во время нападения на Актигориум были принесены сюда и лежали теперь бок о бок с лордом Фирралом. Его дочери аккуратно разложили тарнишский гобелен, накрыв им тело отца, а затем все покинули помещение и отошли в сторону.
   Дочери Фиррала зажгли погребальный костер, коснувшись горящими факелами промасленных стен. Огонь рванулся вверх к крыше, и спустя мгновение зал превратился в пылающий ад.
   Валориан молча смотрел, как пламя уничтожало строение и поглощало тела доблестно погибших воинов. Кьерла осторожно дотронулась до его раны. Глядя прямо в его искаженное страданиями лицо, она тихо проговорила:
   - Огонь утихнет только к вечеру. Пойдем. Отдохни немного, пока есть такая возможность.
   Валориан почувствовал, что изнеможение словно насквозь пропитало его. Ни о чем более не думая, он кивнул в знак согласия и направился за женой, чтобы отыскать подходящее для сна место.
   * * *
   Уже совсем стемнело, когда Валориан проснулся. Его пробуждение было медленным, из глубины отдыха его извлекала чья-то нетерпеливая рука. Вместе с ним проснулась и его память, поэтому он совершенно не удивился, обнаружив себя в палатке Мордана, где он устроился на ночлег. Он не удивился и тому, что испытывал странное чувство измождения и нервозность, которая яркой вспышкой озарила сознание, когда он начал припоминать события... когда же это случилось?
   Его подсознание подсказывало, что стояла глубокая ночь, но какой был день? Он чувствовал себя так, словно проспал несколько месяцев.
   - Когда? - пробормотал он, обращаясь к руке, которая продолжала его трясти. - Какой сегодня день?
   - Скоро рассвет, лорд Валориан. Мне очень жаль, что я вас разбудил, но вы непременно должны это увидеть сами. - Это был голос Гилдена, и он звучал как-то странно взволнованно.
   Валориан улыбнулся про себя. Даже чувствуя непонятное возбуждение, Гилден легко и естественно назвал его лордом. И Валориан ощутил при этом совершенно непередаваемое чувство. Превозмогая напряжение, сковывавшее мышцы, и полную разбитость, он заставил себя подняться и натянул чистую тунику, приготовленную для него Кьерлой из тех вещей, которые он много-много дней назад оставил в Стоунхелме. Его жена тоже проснулась и теперь лежала рядом, поэтому она быстро положила ребенка в специальную холщовую сумку для переноски детей и легко встала, чтобы последовать за мужчинами. Все трое вышли из палатки Мордана. Валориан с трудом подавил еще одну удовлетворенную усмешку, увидев, как согнулись в низком приветствии два охранника вождя.
   Гилден вел их по дороге, ведущей прочь из города, по гладким каменным ступеням, вниз, на покрытые всходами поля. Шатры всего племени были разбиты на открытом, густо заросшем травой пространстве и напоминали огромных громоздких животных, свернувшихся калачиком и уснувших в темноте. На востоке тонкая полоска света озарила горизонт и предвещала близкий восход солнца богини Амары.
   Гилден шел вперед по траве, густо смоченной обильной росой, на пастбища, где паслись племенные кобылы, специально отделенные от прочих лошадей, уведенных из Актигориума, чтобы они могли резвиться и отдыхать вволю.
   Валориан был удивлен, увидев, что довольно большая толпа народа собралась на невысоком холме. Все они внимательно смотрели на что-то в подножии холма среди стада.
   - Ты не поверишь, - на одном дыхании выговорил Гилден, - я и сам это обнаружил совсем недавно.
   - Обнаружил что? - спросила его Кьерла. Его нетерпение передалось и ей, она чувствовала, как оно сжимает ей желудок. По улыбке, освещавшей лицо Гилдена, она заключила, что произошло что-то необыкновенное.
   - Наверное, это случилось из-за того, что они перевозбудились во время скачки из Актигориума. Потому чаю все несколько преждевременно, - сказал в ответ Гилден, так и не прояснив при этом ситуации.
   К этому времени они уже достигли собравшихся, и люди потянулись навстречу своему вождю. Впереди любопытных наблюдателей шла Мать Вилла, глядя вниз на подножие холма так, словно не верила своим глазам.
   Стадо кобылиц находилось неподалеку.
   Лошади растянулись у подножия холма, мирно пощипывая траву. Сначала Валориан не заметил ничего из ряда вон выходящего, но тут Кьерла отрывисто вскрикнула и сделала знак рукой. И тут он увидел их рядом с матерями в свете рождающейся зари. Их было трое, новорожденных, еще не обсохших, с длинными ножками и гордыми головами на длинных шеях, с жиденькими хвостиками. Один все еще лежал, остальные бегали вокруг матерей. Было ясно, что они здоровы, хорошо сформированы. Но самым примечательным в этих маленьких жеребчиках было то, что все они были черного цвета и все имели белую светлую полосу, словно вытатуированную на правом плече.
   Валориан крепко сжал зубы, чтобы подавить грозившую захлестнуть его огромную радость и восторг. Он молча вопросительно взглянул на Гилдена, хотя и так, без слов, знал ответ.
   Его друг, светясь от радости, кивнул:
   - Это все сыновья Хуннула. - Он махнул рукой в сторону большого стада и добавил: - Я ничего подобного в жизни не видел. Три совершенно одинаковых жеребенка от одного производителя!
   Мать Вилла неожиданно сделала глубокий вдох и широко раскинула руки, словно приветствуя небо на востоке, где восходившее солнце освещало своими лучами горные вершины. Ее лицо сияло, а голос запел благодарственную молитву:
   - О Богиня Вездесущего, твоей великой милостью и благодатью ты вернула к жизни своего избранника, наделив его бесценным даром, чтобы спасти наш народ от ига тирании. С твоего благословения он преуспел в этом деле, а теперь ты одарила его любимого коня своей милостью тоже. Брошенным им семенем племени дарована новая порода лошадей, которые вечно будут нести на себе его почетный знак доблести. Пусть всегда будет ветер нести лошадей на своих крыльях!
   Люди, стоявшие в толпе вокруг нее, хорошо слышали ее слова. Их взгляды скользнули на нового вождя, послышался восхищенный шепот. Люди поняли, какие возможности открывались теперь перед ними. Новая порода лошадей, выведенная от одного жеребца.
   - Хвала Амаре! - воскликнула Кьерла и опустила руку на живот, где ждал своего появления на свет второй сын Валориана. В своей холщовой колыбели проснулся Хулинар, издавая радостное агуканье. Его высунувшаяся ручонка достала длинные, неубранные волосы матери, и схватила их.
   Валориан перевел взгляд с новорожденных животных на сына, и его сердце эхом повторило хвалу Амаре. Его волшебный дар не позволял ему предсказывать будущее, но ему этого и не требовалось, чтобы понять общность судеб своих детей и этих черных лошадей. Пользуясь благосклонностью и милостью Богини Матери, они вместе пойдут по жизни, как шел он и Хуннул, и станут лидерами в своем племени, и поведут его к новой жизни.
   Он бы так и простоял все утро, глядя на жеребчиков в свете утреннего солнца, если бы вдруг неожиданно налетевший порыв холодного резкого ветра не вернул его на землю. Он даже посмеялся над собой. Это будущее было еще очень далеко от него, а те, кто должны будут его творить, еще даже не родились. Ему надо было думать о ближайшем будущем, если он хотел, чтобы что-то осталось потомкам.