Херберт Мэри. Валориан (Леди Габрия - 3)

   Он обернулся к людям, стоявшим за его спиной.
   - Идите, - обратился он ко всем, - приведите свои семьи к воротам Стоунхелма. Пришло время решать нашу судьбу.
   ГЛАВА 14
   В свете ясного раннего утра все члены племени собрались у ворот своего города, чтобы услышать слова вождя. Большинство из собравшихся ожидало, что он встанет перед ними и обратится с призывом немедленно собирать вещи, чтобы отправиться в его новые земли. Но их ожидал сюрприз.
   Вместо этого он обвел взглядом их лица - лица жреца и жрицы племени, стариков, глав семейных кланов, стоявших впереди, и всех остальных мужчин, женщин и детей, стоявших в спокойном ожидании позади - и сказал:
   - Все лето, осень и зиму я пытался убедить вас оставить Чадар и отправиться на поиски новых земель в долинах Рамсарина. Вы уже много раз слышали мои доводы, и я по-прежнему всем сердцем убежден в своей правоте. Но сейчас, когда я занял такое положение, что могу вам приказывать, я понял, что будет мудрее, если я предоставлю вам самим право решать свою судьбу. Наше путешествие не будет удачным, если вы единогласно не признаете необходимость перемен и не будете все вместе трудиться во имя осуществления задуманного. Так мы идем или остаемся? Вы слышали, что говорил Карез: тарниши будут удовлетворены, если мы заплатим дань и когда пройдет некоторое время. Возможно, что так и получится, и мы можем остаться здесь и жить, как и прежде. Однако я встречался с генералом Тирранисом. Я считаю его одержимым, безжалостным и безмерно жестоким. Он не позволит нам так легко отделаться от него. Но и путешествие будет непростым. Я думаю, что Тирранис будет пытаться помешать нам. Но если нам удастся достичь Волчьего Прохода, мы навсегда забудем о тарнишах и их дани.
   Валориан сделал глубокий вдох, прежде чем продолжить.
   - Теперь я должен просить вас сделать выбор. У нас мало времени. Посоветуйтесь со своими жрецами и стариками, а когда будете готовы, пришлите их ко мне. Я обещаю вам, что, какое бы решение вы не приняли, я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить и сохранить наше племя.
   И без лишних слов он отступил назад и встал на открытом месте рядом с сожженными руинами зала Фиррала, приготовившись ждать.
   Люди смотрели друг на друга, удивленные его решением. Он вел себя совершенно нетипично для вождя племени. Сначала медленно, словно колеблясь, а затем с нарастающей легкостью люди начали переговариваться. Впервые за многие годы все оставшиеся в живых члены племени были вместе, и им было, что обсудить.
   Мать Вилла вышла из шумной толпы говоривших мужчин и женщин. Ей было нечего им сказать, потому что она уже давно сделала свой выбор, и в данный момент ее помощь была нужна другому. Вместо этого она направилась на поиски своего внука и нашла его сидящим на земле, уставившись на несколько тлеющих угольков в руинах зала. Он был совершенно один. Его стража была вместе с прочими членами племени, и даже Хуннул где-то пощипывал травку. Выражение ее выцветших голубых глаз смягчилось, когда она увидела Валориана. В этот момент он казался очень ранимым, его руки были крепко стиснуты, а обычно прямая спина согнулась. Его новое положение тяжелым грузом давило на плечи.
   Она пересекла каменистое место, где накануне боролись двое мужчин, и, медленно сгибая старческие суставы, опустилась рядом с ним. В воздухе резко пахло дымом и сожженным деревом.
   - Амара не покинет их, - спокойно произнесла она.
   Он ответил улыбкой на ее слова. Казалось, что его спина несколько распрямилась. Однако глаза все еще были печальны и отстранены. Так они и сидели рядом в полной тишине, родные друг другу люди, а утреннее солнце становилось все жарче, и воздух звенел от гомона отдаленных голосов.
   Вдруг с дороги послышался такой дорогой и знакомый голос, и из-за палаток и лавок появилась запыленная лошадь. Это был Айдан, одетый в чадарианские одежды. Его лицо сияло даже под маской покрывавшей его копоти и густой щетины. Опять к его седлу были приторочены два маленьких козленка.
   Валориан вскочил на ноги, и на этот раз пришел черед Айдана чуть не упасть, когда он спустился с коня, чтобы приветствовать своего брата.
   - Ради всех святых богов, Валориан, - не веря своим глазам, спросил Айдан, - что здесь произошло?
   Его взгляд скользил с лица Валориана на сожженные остатки зала и снова на избитое лицо Валориана.
   - Что происходит? Почему все собрались у ворот? Я видел Линну, но она сказала мне, чтобы я пришел сюда и сам переговорил с тобой.
   Валориан не сразу ответил на вопросы Айдана. У него самого их было немало.
   - А где ты был? - спросил он голосом, охрипшим от радости, облегчения и злости от долго сдерживаемого раздражения. - Что заставило тебя так задержаться? А где остальные? Они вернулись?
   Выражение, с которым все это было сказано, на некоторое время отвлекло Айдана, и на его лице появилась хитроватая улыбка.
   - Да, они уже со своими родными. Мы никого не потеряли. О святые боги, Валориан, жаль, что ты не видел этого пожара! Это было настоящее зрелище!
   Он схватил брата за руку, его ясные серые глаза блестели сквозь копоть, покрывавшую лицо, и оба брата уселись рядом со своей бабушкой.
   Айдан принялся рассказывать:
   - Это был самый прекрасный огонь из всех когда-либо виденных мною! Мы нашли один старый торговый дом, сделанный из дерева и полный к тому же вязанками дров. Мы дождались темноты, а потом подожгли его. Ух! - Он вскинул руки к небу и присвистнул с восхищением. - Он вспыхнул, словно хорошо промасленный факел. Отовсюду набежали люди и солдаты, пытаясь погасить пожар ведрами и лопатами. С таким же успехом они могли бы просто плевать в огонь, потому что приблизительно такой эффект был от их ведер. Огонь был настолько силен, что распространился на несколько близлежащих зданий.
   Глаза Валориана сузились:
   - Ты был там? Но ведь предполагалось, что ты исчезнешь, как только начнется пожар.
   Айдан откровенно рассмеялся.
   - Я был в рядах людей, которые пытались потушить пожар ведрами, ответил он, демонстрируя Валориану свою одежду, покрытую пеплом. Вообще-то, по правде говоря, мы бы и не смогли выбраться оттуда сразу же. Все ворота были на замке почти до полудня, а когда их наконец открыли, то любого, пересекающего границу города, обыскивали с головы до пят. Мы не пытались выбраться из города до самого позднего вечера сегодняшнего дня. Это дало мне возможность отыскать несколько новых козлят для Линны. Ну, и кроме того, мне хотелось посмотреть на реакцию генерала Тирраниса.
   - Мне кажется, он был зол, - как бы подразнивая молодого человека, произнес Валориан.
   - Состояние Тирраниса нельзя описать рамками слова "зол", - медленно и встревоженно ответил Айдан. - Я на самом деле думаю, что он сошел с ума. Он повесил на базарной площади всех часовых, стоявших на посту у северных ворот, а командующего гарнизоном распял на городской стене. Тарниш! Распятый на стене, рядом с убийцей и двумя жалкими воришками из чужих котлов. На обозрение всего города. - Он покачал головой. - В городе творилось просто что-то страшное вчера. Все старались затаить дыхание и спрятаться в тени, если только Тирранис появлялся поблизости. Он лично буквально прочесал весь город в поисках тебя или любого, хоть мало-мальски похожего на члена племени. Он насмерть зарубил несчастного путника, одетого в плащ, прежде чем до него дошло, что это просто был пилигрим, направлявшийся на юг, в Сар Нитину.
   - Это плохо вяжется с надеждами Кареза, - пробормотала Мать Вилла.
   Айдан вопросительно посмотрел на нее, затем вновь продолжил свой рассказ:
   - Но это еще не самое страшное. Когда прошлой ночью мы покинули город, он издал приказ, по которому каждый мужчина, способный носить оружие, должен явиться в башню на временную службу. Он приказал гарнизону быть в полной боевой готовности и хорошо вооружиться. Он собрал в городе всех лошадей, какие только были. И как только он наберет достаточное количество людей, он отправится сюда, чтобы, по его же словам, "покончить с паразитом раз и навсегда".
   - Ха! - откровенно фыркнула Мать Вилла. - Паразит. Мне нравится это слово, особенно из его уст.
   Айдан бросил вопросительный взгляд на лицо Валориана и увидел, что его брат сидел неподвижно, мускулы шеи вздулись в бессловесном напряжении, голова чуть склонилась в сторону, будто он прислушивался к чему-то в отдалении. Айдан вдруг неожиданно понял, к чему прислушивался Валориан - к тишине. Отдаленные голоса смолкли.
   На сморщенном лице Матери Виллы медленно появилась улыбка удовлетворения, словно она точно знала ответ.
   - Они приняли решение, - тихо сказала она Валориану.
   - Приняли какое решение? - спросил Айдан, которого начало уже раздражать отсутствие ответов. - Что здесь происходит?
   Но ему никто не ответил. Валориан чуть напряг спину и устремил свой взгляд на дорогу, петлявшую через палисадники.
   - Теперь они поняли, - продолжала его бабушка. Ее голос стал мягким, похожим на тот, которым поют песни, и она слегка покачивалась, словно в такт картинам, возникавшим в ее сознании. - Сегодня Богиня Амара присутствовала незримо в их мыслях, напоминая им о том даре, который ты получил из ее рук. Ты ее избранник. Теперь они поняли и поверили.
   Айдан смотрел теперь на нее в откровенном изумлении, в то время как Валориан смотрел на дорогу. Долю секунды никто не шевелился. Потом Валориан неожиданно вскочил на ноги. Айдан в свою очередь тоже повернулся, и увидел, что по направлению к ним двигалось все племя. Впереди шли Мордан, Гилден и Кьерла, их лица сияли. Но перед лицом охотника склонились вышедшие вперед Карез и вожаки остальных кланов.
   - Мы пойдем, лорд Валориан, - сказал самый старый.
   У Айдана широко отвисла челюсть.
   - Лорд Валориан? - закричал он. - Но с каких пор? Расскажет же мне кто-нибудь в конце концов, что здесь происходит?
   И Мать Вилла с большим удовольствием поспешила выполнить его просьбу.
   Начиная с этого момента, Валориан принялся отдавать приказы. Он рассказал всему племени, какие новости привез Айдан и о плане генерала Тирраниса пройти рейдом сквозь холмы, внушив таким образом людям мысль о необходимости как можно скорее отправиться в путь.
   - Мы должны сняться с места самое позднее завтра, - приказал он. Каждая семья отвечает за сборы своих шатров и вещей и стада. Если вам известно, что кого-то сейчас с нами нет, пожалуйста, немедленно пошлите этому человеку послание. Мы не оставим ни одного члена племени здесь, чтобы он попал в лапы Тирраниса.
   И он продолжал говорить, отдавая приказы и объясняя, отвечая на вопросы, пока каждому не стало понятно, что он должен был делать.
   А задача перед племенем стояла титаническая. Несмотря на то что большая часть кланов была готова провести лето в походе, семьи Валориана и Гилдена потеряли все свое имущество, шатры и личные вещи. Жителям Стоунхелма надо было собрать то, что находилось в городе. К тому же никто в племени не путешествовал таким количеством людей, даже на памяти старожилов. Валориан сам ни за что бы не справился с организацией, снаряжением и формированием огромного каравана.
   Но, по счастью, ему и не требовалось этого делать. Мордан работал, не покладая рук, чтобы планомерно собрать повозки, телеги и лошадей, необходимые для багажа и продовольствия. Лишние лошади, которых привел из тарнишских коралей Хуннул, были, по словам Мордана, подарком богов. Гилден помогал членам племени метить лошадей и клеймить еще не заклейменных животных, а также собирать стада. Каждый старался по мере своих скромных возможностей дать что-то из продуктов и одежды выжившим после налета тарнишей, а Айдан выступал в качестве представителя Валориана, сглаживая острые моменты, успокаивая страхи и подбадривая и старых и молодых своей полной оптимизма улыбкой.
   Когда на следующее утро лучи солнца пробились сквозь горные вершины, Валориан поверил, что им удастся сняться с места вовремя. Каждый член племени был на счету и делал все необходимое, чтобы они могли отправиться в путь вовремя. Караван уже начинал обретать свои очертания в полях, расстилавшихся у подножий Стоунхелма. Повозки и телеги заняли свои позиции, стада застыли в нетерпеливом ожидании. Люди сновали тут и там в поисках потерявшихся детей, подхватывая на ходу забытые вещи или что-то оставленное напоследок. Собаки путались под ногами, а дети просто взбесились от восторга.
   Валориан верхом на Хуннуле проехал вдоль всего каравана из конца в конец, помогая там, где это было необходимо, полный спокойствия и отваги. Он вселял уверенность в сердца людей, вдохновляя их на новые усилия.
   В полдень, встав перед караваном, Мордан протрубил громкий звучный сигнал горна, который эхом пронесся по полям и лугам, растаяв в опустевшем Стоунхелме. Жрецы и жрицы племени собрались вокруг Валориана, чтобы воззвать к богам о защите и милости.
   Когда молитвы были закончены, Валориан сделал шаг вперед, поднял руки навстречу солнцу и воскликнул:
   - Амара, Богиня Всего, веди нас своей правдой и светом по дороге, ведущей через холмы. Направляй наш путь по тропе, указанной судьбой.
   Глаза всех присутствующих невольно обратились к небу на горизонте, пытаясь отыскать какой-то знак, что их просьба была услышана богами. Все затаили дыхание, только лошади и прочие животные нарушали неподвижное спокойствие каравана нервными шагами.
   Знак появился на крыльях пары редких золотых орлов - птиц Шургарта, а цвет их был цветом богини Амары. Они прилетели с запада и начали медленно парить в потоках воздуха, пока не оказались прямо над повозками. Птицы медленно кружили над караваном, их сверкающие головы, казалось, были обращены на собравшихся внизу людей. Одновременно птицы сделали круг над процессией из повозок, телег, груженых лошадей и стадами. Когда же они достигли Валориана, то, казалось, спустились ниже, так, что золотистый цвет их крыльев словно бы озарял его лицо. Наконец птицы повернули на юг, и все племя следило за ними, пока они не растаяли вдали.
   - Боги послали нам своих оракулов, чтобы указать путь! - в полной тишине воскликнул жрец. И все племя взорвалось одобрительными выкриками, свистом и радостными восклицаниями.
   В следующее мгновение заскрипели колеса, натянулись веревки, раздалось ржание лошадей. И постепенно вся масса людей и животных пришла в движение. Они держали путь на юг, вслед за птицами, двигаясь сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее по мере того, как был найден постоянный ритм движения.
   Валориан уже давно решил, каким путем следует вести племя в случае, если оно согласится на такой шаг, поэтому он и группа вооруженных всадников ехали впереди каравана и направляли движение длинной цепочки повозок и стад за собой, в глубь Бладиронских холмов. Он понимал, что куда проще было бы провести племя по более ровным долинам и складками холмов, но тарниши наверняка ожидали от него подобного решения и будут именно там искать их. Используя более тяжелую, но мало известную дорогу, их караван будет двигаться намного медленнее, но тогда значительно снизится вероятность столкновения с тарнишскими солдатами и Тирранисом.
   Когда все повозки одна за одной перевалили через горный кряж и Стоунхелм теперь лежал далеко внизу, все не сговариваясь обернулись, чтобы бросить последний взгляд на покинутый город с темневшим посередине огромным выжженным пятном, где покоились в остатках пепла лорд Фиррал и его люди. Айдан, ехавший в последних рядах, тоже замедлил шаг, чтобы молча попрощаться с этим местом. Без слов он поднял руку, чтобы отдать своему погибшему вождю последнее приветствие. А затем без сожаления он повернулся к брошенному городу спиной и последовал за новым вождем навстречу будущему, ведомому только богам.
   * * *
   Спустя два дня солнце начали застилать сгущающиеся облака, когда генерал Тирранис направлялся по дороге, ведущей в Стоунхелм, ведя за собой солдат верхом на лошадях. Они и не пытались замаскировать свое приближение, следуя полными боевыми порядками по горным склонам. Генерал ожидал встретить некоторое сопротивление со стороны членов племени, но оно должно было быть настолько незначительным, что не тревожило войска тарнишей, оснащенных великолепным оружием, прекрасно обученных и многочисленных.
   Солдат в войсках тревожил их начальник. После того как начальник гарнизона был прибит за руки и за ноги к городской стене за несомненную неспособность предотвратить нападение племени, генерал Тирранис принял на себя непосредственное командование войсками. Вчера на перекличке он произнес перед регулярными войсками и новобранцами едкую, полную сарказма речь, в которой сообщил, что возлагает на них задачу омыть склоны холмов кровью членов племени. Никто из племени, независимо от возраста, не должен был больше никогда появиться в Чадаре.
   Некоторым пришлась не по душе эта идея убийства ни в чем неповинных женщин, детей и стариков, но никто не осмеливался взглянуть в пугающую темноту глаз Тирраниса и предложить другой план. Они лучше встретят ожесточенное сопротивление охотников или убьют кучу людей, чем навлекут на себя его безжалостный гнев.
   Войска ехали молча, беспрепятственно, прямо в Стоунхелм. Их глаза нервно шарили по пустым зданиям, перебегая с них на лицо генерала, и они застыли рядами, ожидая его реакции и задерживая дыхание.
   Сначала Тирранис ничего не сказал. Он раздраженно взглянул на сгоревшие развалины зала Фиррала, безжизненные тропинки, пустые загоны для скота, а затем тронул своего коня. Он подъехал к воротам в палисадники, сорвал с головы шлем и начал разглядывать развороченную землю на полях у его ног. Казалось, что кожа на грубом лице словно напряглась, а рот искривился в гримасе гнева.
   - Так, - прошептал он чуть слышно, и впечатление было такое словно шипит змея, - жертва ускользнула.
   Он проследил глазами цепочку конских следов и колеи телег, терявшихся за пределами долины.
   - Неважно, они не могли уйти далеко.
   При мысли о Валориане и его людях Тирраниса неожиданно пронзило острое чувство безудержного гнева и ярости, которое прорвалось через маску самообладания. Еще никогда за всю свою успешную и прекрасно складывавшуюся карьеру Тирраниса так не обманывали и не унижали. Этот бессловесный охотник провел его и подорвал престиж Тирраниса в провинциях. Когда слух об этом скандале достигнет Тарноу и ушей императора, его карьера и репутация безвозвратно погибнут. Он никогда больше не сможет найти поддержки и денег, так необходимых ему, чтобы подняться на императорский трон.
   Единственной надеждой и способом хоть как-то поправить положение и отыграться за нанесенное его чувству самоуважения оскорбление было уничтожить все племя до единого человека. Они в любом случае были совершенно бесполезны. Их дань была смехотворно мала, а их лошади прекрасно могли существовать и без них. Только смерть этих людей имела теперь ценность.
   Руки Тирраниса непроизвольно сжались вокруг поводьев, пока его лошадь не задрала голову от боли и не заметалась из стороны в сторону, пытаясь избавиться от мучительной боли, которую доставляли ей закушенные удила. Генерал недовольно ослабил поводья, переведя ее на легкую поступь. Когда лошадь успокоилась, Тирранис потихоньку взял себя в руки. В конце концов, ярость и ненависть очень изматывали, если позволить им гореть полным огнем. Он лучше побережет силы до того дня, когда его войска загонят Валориана и всех последовавших за ним в угол. Тогда он успокоит свою ярость, позволив ей вырваться на волю и охладиться в крови этих людей. Только Валориан будет жить долго, до тех пор, пока не раскроет ему секрет колдовства. Тирранис не мог понять, как удалось Валориану пережить ночь пыток, не сказав при этом ни слова о своем даре, но генерал поклялся, что этого больше не случится. Даже если ему придется разорвать на кусочки каждого члена семьи Валориана голыми руками, чтобы вырвать у охотника его секрет, он пойдет на это.
   - Максум Люсиус! - прокричал он.
   К нему быстро подъехал и отдал честь мужчина, который теперь являлся вторым после самого Тирраниса начальником гарнизона Актигориум.
   - Сотрите это убогое поселение с лица земли. Я хочу, чтобы и следа от него не осталось! - приказал генерал. - Затем отправьте гонцов во все известные нам стоянки кланов племени. Обыщите все до единого укромного уголка в этих холмах, пока вы не найдете этих людей. Остальные пойдут за мной по следам, оставленным их повозками.
   Вдруг его глаза сузились, а вены вздулись на шее так, что казалось, вот-вот порвутся.
   - Если кому-нибудь из членов племени удастся ускользнуть, я лично прослежу за тем, чтобы вы были отправлены на медные копи Скарсы. Я не потерплю более ничьей тупости. Это понятно?
   С непроницаемым лицом тарнишский офицер отдал честь и отправился выполнять полученное указание. Послышалось несколько коротких команд, и строй легионеров рассыпался на отдельные группы и усердно принялся выполнять приказ. С безжалостной методичностью они ломали все постройки, загоны для скота, навесы, лавочки и магазинчики и сваливали обломки на выгоревшие останки зала. Засеянные поля и маленькие садики они посыпали солью, сравняли с землей жертвенный алтарь богам племени, отравили воду в колодце и убили всех собак и забытых животных, какие только попались им на пути. Палисадники были сломаны на мелкие палки и свалены во все увеличивавшуюся кучу на пожарище. Ничто не было обойдено вниманием солдат.
   Когда поселок совершенно сравнялся с землей, солдаты отступили назад, в то время как некоторые из них смочили наваленную кучу маслом и подожгли. Огонь взметнулся вверх с голодным стоном, пожирая остатки поселка, в котором когда-то жило племя, в огромном костре, отбрасывавшем клубы черного дыма, высоко стоявшего над Стоунхелмом.
   Тирранис взирал на это с мрачным удовлетворением. Когда не оставалось ничего, кроме нескольких пятен да почерневших камней, на которых все еще дымились обуглившиеся остатки сгоревшего поселка, тарниши снялись с места и направились прочь из Стоунхелма. Они, как и племя, перевалили через горный кряж и скрылись на дороге, ведущей к югу.
   * * *
   Последние лучи солнца все еще освещали розовое небо на западе, когда племя наконец спустилось на луга, расположенные у подножия горного кряжа. Здесь почти год назад Валориан был поражен ударом молнии. Повозки замерли, животные со стертыми ногами бросились на пастбища, а все племя испустило вздох облегчения. Они почти не останавливаясь ехали шесть дней и теперь были совершенно измучены.
   Валориан непреклонно гнал их вперед по неровной дороге, так как он понимал, что войска Тирраниса могли двигаться быстрее их, потому что не были обременены гружеными повозками, стадами домашних животных. Он старался увеличить дистанцию между племенем и тарнишами настолько, насколько это было возможно.
   Но сегодня вечером он позволил, однако, каравану остановиться несколько раньше, чем обычно. Несколько дней назад он выслал вперед разведчиков, и они должны были присоединиться к племени именно в этом месте. Все в племени начали называть его Карнизом Молний. На самом деле ему совсем не хотелось задерживаться здесь, но ему была жизненно необходима та информация, которую добудут разведчики, да и ослабевшие люди нуждались в отдыхе.
   За оставшиеся считанные часы до захода солнца люди устроили стада лошадей и домашних животных, разбили шатры и нашли еду для всех, а затем упали без сил на свои покрывала, потому что куда больше, чем еда, им был нужен сон.
   Валориан несколько раз подумывал о том, чтобы подняться верхом на Хуннуле на вершину горного кряжа, но для этой поездки не было никаких видимых причин, и предстояло много работы по устройству племени на ночлег. В конце концов, он отвечал за жизнь почти шестисот человек, а это было совершенно не то, что отвечать за небольшую семью из пятидесяти членов.
   За прошедшие несколько дней Валориан по достоинству оценил все важные обязанности, которые принесла ему его почетная должность вождя племени. Он должен был не только вести за собой караван по трудным дорогам, но он также должен был думать о том, как избежать столкновения с тарнишами, заботиться о том, чтобы люди имели все необходимое каждый день, сглаживать мелкие конфликты и принимать бесконечное количество решений, начиная от того, куда и кого отправить на поиски потерявшегося козленка и как наказать молодую женщину, стащившую еду, и кончая тем, кто из мужчин должен был прикрывать караван с тыла. Для того чтобы сберечь свою энергию, он не пользовался колдовством за исключением разве что экстренных случаев, а часть обязанностей он возложил на Мордана, который все больше и больше превращался в неоценимого друга и помощника, его правую руку, и на лидеров остальных кланов племени. Но основная тяжесть работы и вся ответственность по-прежнему лежали на его плечах.
   Но несмотря на все это, Валориан ни за что на свете не уступил бы своего места никому. Ему нравилась его новая власть, и он полностью отдался заботам о своем народе. Его неиссякаемый оптимизм и совершенно очевидное удовольствие от этого путешествия заражали всех, кто его окружал. Он дарил надежду и цель всем людям во время тяжелых дней странствий.
   Возможно, благодаря тому, что у людей появилась надежда и они сгорали от нетерпения, но племя двигалось быстрее, чем ожидал Валориан. Люди отбросили в сторону волновавшие их прежде различия между ними и теперь трудились все сообща во имя достижения общей цели. Никто точно не знал еще, преследовал ли их уже генерал Тирранис со своими солдатами. Они знали только, что их решение оставить Чадар было принято, и они уже были в пути к своему новому дому.