Хейер Джорджетт. Испытание любовью

   Фальк видел в нем прирожденного солдата и предводителя. Если среди огромной дворни графа возникали беспорядки, Симон спокойно все улаживал, даже в тех случаях, когда ничего не мог поделать суетливый и неавторитетный маршал и уже не действовали угрозы управляющего имением. Если от безделья или излишка выпитого вина часовые затевали между собой шумную драку, то Симону было достаточно лишь подойти к ним неслышной, мягкой походкой – хладнокровие этого человека тут же успокаивало зачинщиков, здоровенные воины послушно вытягивались перед ним и начинали отвечать на его сухие, короткие вопросы с готовностью, которую они никогда не проявляли перед маршалом Джоном. Несмотря на молодость, этому парню ничего не стоило усмирить любого пьяного задиру. Его непреклонный, пронзительный взгляд останавливал любую ссору.
   Обнаружив силу своего взгляда, Симон стал пользоваться им все чаще. В его внешности было что-то совершенно особенное, какая-то неуловимая властность и надменность, предполагающие стальную волю. Монлис считал, что это кровь Мальвалле, и только усмехался, наблюдая за ним. Он поставил Симона во главе своей стражи и с удовольствием следил за его беспощадными методами. Фальк не оказывал слуге никакой видимой поддержки, не выяснял, как тот намерен действовать. Но Симон и не нуждался в помощи, так как без труда справлялся со своими обязанностями. Поначалу, когда он вмешивался в ссоры, ему приходилось сталкиваться с сопротивлением и ответными ударами. Но это продолжалось недолго, вскоре солдаты поняли, что непослушание вызывает у их начальника ужасный гнев, а в результате его ударов появляются сломанные ребра и вывихнутые челюсти. Поэтому противостояние требованиям Симона быстро прекратилось. Кроме того, его решение в спорных вопросах всегда было беспощадно справедливым. Именно поэтому никто на него никогда не жаловался милорду Фальку.
   Несмотря на суровость и холодность Симона, его все любили. Недовольных ворчунов становилось все меньше, потому что он был скор на расправу. Его мораль казалась странной, а советы удивляли. Однако вскоре все убедились, что они всегда правильные и мудрые.
   Однажды часовой, стоящий на стене, рассказал ему о своей проблеме. Один из его товарищей постоянно портил ему жизнь. В этот день, например, незаметно подставил ему копье под ноги так, что он упал. Теперь ему очень хотелось отомстить. Часовой попросил Симона о помощи.
   – Ты должен уметь сам постоять за себя, – коротко ответил тот.
   – Но, сэр, если я ударю его так, как он этого заслуживает, вы посадите нас обоих в темницу за драку или прикажете наказать кнутом.
   – Но зато ты ему отомстишь, – пояснил Симон и ушел, оставив солдата в недоумении. Но часовой явился к нему снова:
   – Сэр, если я затею драку с моим противником, вы нас обоих накажете? Симон безразлично кивнул.
   – Но если я его как следует поколочу, он, наверное, перестанет приставать ко мне.
   – Верно, – подтвердил парень.
   – Тогда я все-таки поколочу его, – решил наконец часовой и решительно зашагал прочь.
   В результате произошла драка, и Симону пришлось обоих солдат посадить под замок на двадцать четыре часа. Но ни один из них не пожаловался на него. Симон прекрасно знал своих людей, и его методы управления ими были такими же жестокими и грубыми, как они сами. Он был хозяином, и ни один из его подчиненных в этом не сомневался.
   Фальк, наблюдавший за ним издали, только хлопал себя по ляжке и довольно посмеивался.
   – Этот мальчишка – настоящий мужчина, – восторженно повторял он. – Где еще найдешь такого?

Глава 3
ПОХОД НА ШРУСБЕРИ

   Когда Симону исполнилось семнадцать лет, дела в Уэльсе и на севере Англии достигли кризиса. Шел 1403 год. Боленброк сидел на троне вот уже четыре года, а его сын Генрих Монмут возглавлял правительство Уэльса. И хотя Генриху было только шестнадцать лет и правил принц всего несколько месяцев, он уже успел предпринять карательную экспедицию в Северный Уэльс и нанести серьезные потери мятежнику Оуэну Глендерди. Однако теперь отважный Перси Хотспур вместе со своим отцом графом Нортумберлендским и дядей графом Уорчестером поднял на севере знамя мятежа против короля и был готов отправиться на соединение с войсками Глендерди в Уэльсе.
   В июле эти события впервые коснулись милорда Монлиса, хотя он уже давно был воинственно настроен и метался по замку, размышляя, стоит ли ему с его войском присоединиться к принцу. Из-за этих колебаний Фальк постоянно находился в плохом настроении, так что приближаться к нему было опасно. Только Симон понимал причину его раздражительности, но не показывал виду. Он тоже внимательно следил за событиями, скрывая за своими обычными немногословностью и непроницаемостью страстное желание отправиться из мирного замка Монлис в Шрусбери, где остановилось немногочисленное, слабовооруженное войско принца Уэльского.
   В начале июля в замок Монлис на загнанной лошади, бока которой были в пене, а ноги дрожали, примчался пропыленный, изнемогающий от усталости гонец.
   – Именем короля! – крикнул он часовым у подъемного моста и, промчавшись по нему, поскакал извилистой тропинкой к замку.
   У больших ворот его встретил Симон, который возвращался после занятий по стрельбе из лука.
   – Именем короля! – повторил гонец, устало слезая с лошади. – Скажите, сэр, дома ли милорд граф?
   – Да, – ответил Симон и обратился к одному из часовых: – Отведи лошадь на конюшню, Уильям, и прикажи, чтобы о ней позаботились. Пойдемте в замок, сэр. – Он провел гонца короля через большой центральный холл, где слуги убирались после обеда, в комнату, в которой когда-то сам впервые встретился с Фальком. Тот же кожаный занавес загораживал дверной проем. Откинув его, Симон пропустил гонца вперед и спокойным голосом оповестил Монлиса:
   – Милорд, к вам посланец короля. – Затем, опустив занавес, снова отправился стрелять из лука.
   Когда Симон наконец вернулся, посланник уже отбыл, а Фальк его разыскивал. Еще не переступив порога замка, парень услышал, как милорд выкрикивает его имя. Неторопливо войдя в холл, он увидел старшего Монлиса стоящим у подножия винтовой лестницы. Алан сидел в огромном кресле, у потухшего камина. Было сразу заметно, что он взволнован и нервничает.
   – Вы звали меня, милорд? – спросил Симон, шагая по каменному полу. Фальк резко развернулся:
   – Ну наконец-то! Где ты пропадал, щенок? Я охрип из-за тебя, беззаботный дурак! Симон прислонил свой лук к стене.
   – Я практиковался в стрельбе, сэр. Чем могу служить?
   – Ах, значит, ты стрелял! – заревел Монлис. И вдруг внезапно успокоился. – Ну что ж, твое искусство скоро понадобится. Подойди-ка поближе!
   Парень подошел, и Фальк вручил ему листок бумаги. Симон не спеша читал его, пока милорд пыхтел и топал ногой, как стреноженный боевой конь, потом, нахмурившись, возвратил послание короля.
   – Видимо, придется повоевать, – произнес он и спокойно добавил: – Мы будем готовы через три дня.
   Монлис расхохотался, затыкая письмо за пояс:
   – Ах ты, хладнокровный лягушонок! Неужели это пустяк, что король приглашает меня присоединиться к нему в Шрусбери?
   – Нет, это просто великолепно, но, по-моему, глупо горячиться по этому поводу.
   – Святая Богородица! Но почему? – возмутился Фальк.
   – Можно гораздо лучше и быстрее все сделать, если не терять голову.
   – Ну и мудрец! – затрясся от хохота Монлис. – Можно подумать, что ты принимал участие уже в десятке войн! Садись, дорогой Симон, я хочу посоветоваться с тобой. Только посмотри на Алана, как он возбужден! Напрасно переживаешь, Алан, я не возьму тебя с собой.
   Тот вспыхнул:
   – Как же так, сэр?! Почему я не могу поехать с вами?
   – Хороший из тебя получится военачальник! – усмехнулся отец. – Да ты бледнеешь при каждом звуке и устаешь, едва проснувшись! Нет, ты останешься с женщинами. Думаю, тебя это больше устроит.
   Разгневанный Алан вскочил с кресла:
   – Это просто невыносимо! Я не менее храбр, чем вы, и имею полное право ехать с вами!
   – А я говорю, что ты еще ребенок, – отрезал Фальк. – Я беру с собой Симона.
   Алан, казалось, был готов убить отца взглядом. И тот заговорил более мягко, довольный гневом сына:
   – Ну-ну, Алан, успокойся. Я не хотел разозлить тебя. Ты слишком молод для такой трудной кампании, потом, я оставляю тебя здесь хозяином вместо себя.
   – А я говорю…
   Фальк так хватил кулаком по столу, что затрещали доски.
   – Укороти язык! Будет так, как я сказал. Садись на свое место!
   Алан недовольно вернулся к креслу и рухнул в него.
   Укротив сына, Монлис повернулся к слуге:
   – Смотри, Симон, у меня сто двадцать всадников и сто шестьдесят лучников под командой Френсиса Дали. К ним присоединятся маршал Джон и мой капитан Винсент. Как видишь, целая армия! Ты тоже поедешь со мной и вкусишь радости войны. Ты доволен?
   – Очень доволен, – признался парень с тенью улыбки на лице. – Какой дорогой мы поедем?
   В течение следующего часа, сидя за столом, они обсуждали различные маршруты, пока Алан не начал зевать и вертеться в своем кресле.
   – Я поеду через Норхтхемптон и Уорвик! – упрямо твердил Фальк.
   – И потеряете время, – возражал Симон. – Нам нужно ехать через Латтерворт и Тамворт или Личфилд.
   – Как я сказал, так и будет! Откуда нам знать, в каком состоянии там дороги, дурачок?
   – Посланник приехал через Личфилд, сэр, – вмешался Алан. – И он не жаловался на дорогу.
   – Ну ладно, я подумаю, – проворчал Фальк. – Хотспур наступает на Честер. Мы должны выбрать кратчайший путь. – Он поднялся из-за стола. – А теперь нужно сообщить о нашем походе миледи, – сказал он, грустно теребя бороду.
   Миледи, несмотря на свою скромность, была единственным живым существом, перед которым Монлис усмирял свое буйство. Тяжело ступая по лестнице, он направился в ее будуар, оставив Алана и Симона наедине.
   Алан наклонился, лаская борзую собаку.
   – Тебе повезло, Симон, – прошептал он.
   – Ты же не хочешь ехать, – возразил тот. – Война – не твое занятие.
   – Откуда мне знать? Ведь я не был на войне ни разу.
   – Какая чушь! – возмутился Симон. – Тебе гораздо интереснее в обществе девиц.
   Юноша помолчал, продолжая ласкать собаку, потом откинулся на кресла.
   – Я должен когда-то получить рыцарские шпоры. Почему не сейчас?
   – Время еще есть, – усмехнулся Симон. – Нам предстоит марш-бросок по пересеченной местности. Ты выдохнешься еще не доходя до Шрусбери.
   Алан задумчиво посмотрел на него:
   – Ты всего на год старше меня, а как будто сделан из железа.
   – Будь у тебя такое детство, как у меня, ты бы тоже был покрепче.
   – Или умер раньше времени, – улыбнулся Алан.
   – Вполне возможно. Куда отправился посланник короля от нас?
   – К Грейману, а от него к барону Ширли. Он уже был у Мальвалле два дня тому назад. Король собирает всех своих верных слуг. Интересно, удастся ли нам победить Перси?
   – С Божьей помощью, – ответил Симон.
   – Да. С Божьей помощью. Правое дело должно победить.
   – В таком случае Хотспур имеет больше шансов, – сухо заметил Симон. Алан широко раскрыл глаза:
   – Что ты говоришь?! Ведь король – это король!
   – Ричард тоже был королем, – напомнил Симон.
   Юноша задумался над сказанным.
   – Разве ты не веришь, что добро всегда побеждает?
   – Не верю! – Симон коротко усмехнулся. – Побеждают мощь и боевое искусство, а больше ничего!
   Алан заколебался.
   – Симон, твои слова напоминают мне, что о тебе сказал отец Питер, – многозначительно заявил он.
   Слуга бросил на него вопросительный взгляд:
   – И что же говорил этот благонравный священник?
   – Что в твоих мыслях сквозит безбожие. Симон снова усмехнулся, но на этот раз более саркастически:
   – Когда он так сказал, Алан? Разве я не хожу на мессу и на исповедь?
   – Да, но иногда высказываешь такие вещи… Отец Питер говорил о тебе с милордом.
   Симон продолжал улыбаться, но глаза его превратились в узкие щелки.
   – И что ему ответил милорд?
   – Отец сказал: “Не трогай его, Симон хороший человек”.
   – Я тоже так думаю. Поэтому не волнуйся, Алан, я не еретик.
   Юноша вздрогнул и возразил:
   – Симон я имел в виду совсем другое, и отец Питер тоже.
   – Много шума из ничего! – усмехнулся его собеседник. – Что же ты тогда имел в виду? Кажется я совсем не похож на Лолларда.
   – Конечно нет! – воскликнул Алан и с удивлением услышал, что Симон рассмеялся.
 
   Через три дня Фальк с войском выехал из Монлиса, начав трудный поход к Шрусбери. Несмотря на все трудности пути, в этот город они прибыли к концу недели, всего за день до приезда самого короля, который спешил поставить свою армию между приближающимся Хотспуром и принцем.
   В походе Фальк потерял несколько человек, но по этому поводу философски заметил, что если слабаки не дошли до Шрусбери, то тем лучше. Теперь, когда он был занят делом, его раздражительность исчезла и он удивлял Симона своим добродушием, терпеливой заботой о людях. Его поведение оказалось заразительным – несмотря на трудную неделю, маленькая армия прибыла к воротам Шрусбери в отличном настроении. Там их ожидал королевский прием и отличные квартиры, а через час после прибытия принц Уэльский пригласил милорда немедленно прибыть к нему. Монлис тут же отправился ко двору Генриха в сопровождении своего слуги. Именно здесь, ожидая окончания аудиенции, Симон впервые увидел своего сводного брата Джеффри Мальвалле. Джеффри прибыл в Шрусбери за сутки до Монлиса, возглавив войско вместо приболевшего отца. Симон тут же узнал его, благодаря сходству с Мальвалле.
   Прогуливаясь по большому залу, Джеффри прошел мимо Симона и, небрежно повернувшись, удивился его пронзительному прямому взгляду из-под густых бровей. Он остановился и сурово посмотрел на парня сверху вниз, так как был выше Симона ростом на два дюйма.
   Это был красивый молодой человек девятнадцати лет от роду, брюнет, но с теми же зеленовато-голубыми глазами и нависающим лбом. Однако глаза Джеффри излучали тепло, и рот не был так суров, как у Симона, а улыбчив. Вот и сейчас он улыбнулся, весело сверкнув глазами, и полюбопытствовал:
   – Ну что, юный петушок? Что ты так надменно хмуришься? Тебе не нравится моя наружность?
   Симон подошел поближе, и тут Джеффри обратил внимание на красно-золотой цвет его плаща. Улыбка тут же исчезла с его лица, он пожал плечами.
   – Вот как? Ты один из Монлисов! – произнес он и развернулся на каблуках.
   – Нет! – поспешно возразил Симон. – Я не из них.
   Мальвалле остановился, оглядывая его.
   – Так кто же ты?
   – Кажется, я Никто, сэр Джеффри.
   – Если ты Никто, тогда не бросай на меня такие взгляды, потому что я мог бы оказаться вспыльчивым человеком.
   Симон улыбнулся, нисколько не рассердившись.
   – А я мог бы оказаться силачом, – парировал он.
   – Советую тебе не попадаться еще раз на моей дороге, – пригрозил Мальвалле. – Предупреждаю, я тоже не слабак.
   И он ушел, а Симон проводил его взглядом, причем совсем не враждебным.
   Вскоре появился Фальк в удивительно хорошем настроении. Когда они возвращались на свои квартиры, он заставил слугу ехать рядом с собой, хотя обычно он должен был следовать на несколько шагов сзади.
   – Клянусь тебе, Симон, – энергично заявил Монлис. – Этот мальчик – настоящий мужчина, он смел, и у него есть мозги.
   Парень повернул к нему голову:
   – Вы говорите о принце, милорд?
   – Да, о юном Генрихе Монмуте. Он на год моложе тебя, но, клянусь Богом, на три года взрослее! Хотя ты тоже не дитя.
   Симон наклонился и задумчиво погладил лошадиную шею.
   – Как вы думаете, сэр, мы одолеем Хотспура? Фальк искоса взглянул на него и поджал губы:
   – Кто знает, Симон? Говорят, у Хотспура четырнадцать сотен воинов, а к нему присоединились Дуглас, Уорчестер, и, возможно, еще до того, как мы вступим в бой, присоединится Глендерди. По слухам, он находится в одном дне пути от Шрусбери. А у нас всего горстка людей. Если подмога не подоспеет, мы можем не удержать город.
   – Значит, Глендерди тоже с ним? А где сейчас король?
   – Не знаю. Если он опередит Хотспура, все обойдется. Но…
   – Что за человек Генрих Боленброк? – поинтересовался Симон. – Может он позволить кому-то опередить себя?
   – Нет, клянусь Богом! Генрих такой же мужчина, как и его сын!
   – Тогда я не сомневаюсь, что он опередит Перси, – спокойно произнес Симон. – Что бы ни случилось, битва будет интересной.
   – По-видимому, она будет достаточно кровавой, чтобы удовлетворить даже твой варварский аппетит, – проворчал Фальк и, поерзав в седле, сообщил: – Мальвалле тоже здесь.
   – Я знаю.
   – Ты уже видел его?
   – Не отца, а его первенца. Отец заболел.
   – Вот как?
   – Я поговорил с Джеффри Мальвалле, пока вы были на приеме у его высочества.
   – Поговорил? – Удивленный Фальк обернулся и уставился на слугу. – Что он сказал? Почему ты пристал к нему?
   – Я не приставал, просто посмотрел на него, а ему не понравился мой взгляд, в результате он предупредил меня, чтобы я не попадался ему на дороге.
   Монлис расхохотался:
   – Я знаю твой взгляд, Симон! Значит, Мальвалле заметил тебя? Что ты думаешь о нем?
   – Кажется, он настоящий мужчина, – ответил юноша и замолчал.
   Так, в молчании, они доехали до своего дома.
   На следующий день, после полудня, Симон направился к городским стенам. Оживленные улицы были полны вооруженных людей, богатых и бедных, поэтому прогулка заняла много времени. Наконец он приблизился к восточной стене Шрусбери и завязал разговор с одним из часовых. Тот разрешил ему подняться на стену. Симон встал у парапета, оглядывая окрестности. Бриз шевелил его светлые волосы и развевал плащ. Положив руки на низкий парапет, он внимательно изучал местность. Так и стоял неподвижно, пока к нему не приблизился офицер, представившийся капитаном Ленуаром.
   – Ну и что вам удалось увидеть, молодой человек? – поинтересовался он веселым тоном.
   – Подождите минутку, я еще не все рассмотрел, – ответил Симон.
   Заслонив от солнца глаза рукой, офицер гля­нул в ту же сторону:
   – Ничего там нет, господин Остроглазый. Ни малейшего признака ни Хотспура, ни нашего короля. Дай Бог здоровья королю и избавь нас от Хотспура! Вы приехали с Монлисом?
   – Да, – подтвердил парень, продолжая вни­мательно вглядываться в горизонт. Капитан решил подшутить над ним:
   – Уж не хотите ли вы занять мое место, что­бы выслеживать приближение войск?
   – У меня глаза острее, чем у большинства людей, – заявил Симон. – Взгляните туда! – Вытянув руку, он указывал на юго-восток.
   Офицер прищурился от солнечных лучей и заморгал:
   – Что там? Я ничего не вижу.
   – Смотрите правее. Вон там, на вершине холма, что-то движется – неужели не видите?
   Ленуар наклонился вперед, снова заслонив глаза.
   – Нет, ничего не вижу. А вы, сэр? – неуве­ренно спросил он.
   Симон не отрываясь смотрел вперед.
   – Да я совершенно уверен, кто-то прибли­жается к нам, спускаясь с холма. Вижу дви­жение и даже различаю блестки, как малень­кие звездочки, – это солнце отражается на оружии.
   Офицер повернулся, чтобы подозвать одного из часовых:
   – Годфри, иди сюда! У тебя острые глаза. Ты видишь что-нибудь вон там?
   Лучник долго молча всматривался в отдален­ный холм.
   – Рощица деревьев, капитан, – наконец со­общил он.
   – Нет, не то, смотри чуть пониже и правее.
   – Ничего не вижу, сэр.
   – Смотри внимательнее.
   – Что-то есть, сэр, но, возможно, глаза меня подводят. Мне показалось, будто я видел вспыш­ку. А вот еще одна!
   Капитан повернулся к Симону:
   – Вероятно, вы правы, сэр. Но я не буду объявлять тревогу, пока мы окончательно не убедимся. Если даже это войско, оно все еще на расстоянии примерно двадцати миль или боль­ше. И если это Хотспур…
   Симон оглянулся:
   – Хотспур? Что за чепуха? Хотспур появит­ся с севера, от Честера. Я вижу королевскую армию.
   – Вполне возможно.
   Ленуар снова всмотрелся в даль и через се­кунду воскликнул:
   – Я вижу вспышку! Вот еще одна!
   – Их будет еще больше, когда армия спус­тится с холма, – заметил Симон и присел на парапет.
   – Хотел бы я иметь такие глаза, сэр. Могу я узнать ваше имя?
   – Симон Бовалле.
   Офицер тоже сел на парапет, и долгое вре­мя они оставались там, изредка перекидываясь словами, наблюдая за мерцающей линией, которая постепенно приближалась. Наконец Ленуар встал и отдал приказ трубачам протру, бить великую новость – приближение армии короля. А Симон, оставив его на стене, отправился к своему хозяину.
   Город внезапно пришел в волнение. На улицах стало еще больше народу, некоторые выкрикивали приветствия, другие возбужденно задавали вопросы, а третьи угрюмо предвещали, что приближается вовсе не король, а Перси, который предпринял хитрый маневр, чтобы обмануть их, Все бросились к стенам, чтобы убедиться в радостной новости, что препятствовало быстрому возвращению парня домой.
   Он нашел Фалька совещающимся со своим маршалом и прошел бы мимо, если бы тот его не окликнул:
   – Симон, где ты пропадал? Действительно король приближается? Парень остановился:
   – Да, милорд, он в двадцати милях отсюда и, насколько я могу судить, ведет с собой внушительную армию.
   – Ты видел их?
   – Я был вместе с капитаном Ленуаром на стенах, когда мы узнали армию по сверканию оружия на солнце.
   – Готов поклясться, ты был первым, кто их заметил, Симон Рысьи Глаза!
   – Да, но офицер тоже увидел армию, вскоре после меня. Она будет у ворот уже в сумерках, потому что приближается довольно быстро.
   Он оказался прав, потому что после захода солнца к воротам прискакал гонец, чтобы офииально оповестить о приближении короля и его армии. Ворота открылись, и юный принц Уэльский выехал из них на коне, чтобы встретить отца. Наконец Генрих прибыл и принародно обнял своего сына. Они въехали в город бок о бок, под возбужденные крики горожан, которые толпились вдоль улиц, осыпая их путь цветами, надрывая глотки, толкая друг друга в борьбе за лучшее место.
   Через час собрался совет, с которого Фальк вернулся только за полночь, когда Симон уже спокойно, без сновидений спал на своей жесткой скамейке.
   А на следующее утро, едва они успели встать, как примчался паж милорда с новостью, что под стенами города появился Перси, но, увидев королевское знамя, увел своих людей в неизвестном направлении.
   Прихватив с собой слугу, Фальк поспешил ко двору, который оказался битком набит капитанами и генералами. У короля состоялся еще один совет, и, когда Фальк наконец вернулся к Симону, его глаза светились предвкушением битвы, а по лицу бродила угрюмая улыбка.
   – Слава Богу! Мы отправляемся в поход! – сообщил он. – Глендерди еще не прибыл, и король хочет бросить свое войско против Перси. Стаффорд будет руководить центром, король правым крылом, а принц – левым. Мы присоединимся к принцу. Мальвалле тоже. Он оказался другом Генриха. Я не знал об этом лицом он очень похож на тебя, Симон.
   – Только брюнет, – уточнил тот. – Значит мы выступаем под знаменами принца?
   – Да, и немедленно. Пригласи ко мне маршала Джона и капитана Винсента, а сам будь в полной готовности через час. Я возьму в бой мой большой меч с крестообразной рукояткой и старое копье.
   Симон кивнул и заторопился исполнить приказание. Через час он уже был полностью снаряжен и сидел на коне за милордом. Вскоре армия, насчитывавшая в своих рядах полторы тысячи человек, выступила из города и отправилась на север, к Хейтли-Хиллз, где остановилась армия Хотспура.
   – Боже мой! – пробормотал Фальк. – Какое отличное место для сражения!
   Хладнокровно осмотрев местность, Симон слегка нахмурился. У подножия холма было несколько прудов, а перед ними росли густые ряды гороха. За прудами расположились мятежники.
   Затем потянулось долгое, очень долгое ожидание, во время которого кони нетерпеливо топтались, а люди негромко переговаривались между собой. Потом из королевских рядов выступил герольд, отправившийся для переговоров с Перси. И снова потянулось ожидание. Наконец герольд вернулся в сопровождении человека при полном вооружении, на великолепном коне. При нем был слуга.
   – Это граф Уорчестер, – пояснил Фальк. – Неужели начнутся переговоры?
   Никто ему не ответил, и он замолчал в ожидании Симону показалось, что прошло несколько, часов, прежде чем граф вернулся в стан мятежников. И снова потянулась долгая пауза. видимо, Хотспур отказался принять предложенные ему условия, потому что в стане врага началось движение, а королевская армия узнала, что король вот-вот отдаст приказ о наступлении. Было уже далеко за полдень, истомившиеся от ожидания воины ответили на эту новость приветственными криками:
   – За святого Георга и Англию! Святой Георг! Святой Георг!
   Фальк поудобнее уселся в седле, успокаивая затанцевавшую под ним лошадь.
   – Ну что, Симон, волнуешься? – с улыбкой спросил он.
   Глаза Симона, как всегда, были внимательны, и холодны.