Хиггинс Джек. Операция «Экзосет»

   – Вот и отлично! Тогда можно с уверенностью сказать, что он не допустит, чтобы с ней случилось что-то плохое. Завтра вечером я жду тебя обратно.
   – Хорошо, сэр.
   – Что-нибудь еще, пока я не уснул?
   – Не пора ли подключить к делу французов?
   – Нет. Пока еще рано. Мы ведь не знаем, что задумал Доннер. Если французы арестуют его сейчас, то с помощью хорошего адвоката он через два часа окажется на свободе.
   – Может быть, хотя бы поговорить с Пьером Гийоном?
   – Я подумаю об этом, Гарри. А сейчас ложись спать.
   Фергюсон положил трубку, откинулся на подушки и принялся думать, как он и обещал Гарри Фоксу.
   Французская служба безопасности, СДЕСЕ, разделена на пять отделов. Наиболее интересный из них – Пятый отдел, который занимался борьбой с ОАС^[8]. Этот отдел возглавлял Пьер Гийон, один из старых друзей Фсргюсона, но также и его вечный соперник.
   Ферпосон потянулся к телефону и набрал код Парижа, потом подумал и положил трубку. Он знал, что рискует, что на карту поставлена вся его карьера. Но инстинкт, выработанный годами работы в разведке, подсказывал ему оставить все как есть, а своему инстинкту он всегда доверял. Он выключил свет, повернулся на бок и уснул.

* * *

   В ту ночь Рауль Монтера спал удивительно хорошо. Усталость и напряжение последних недель взяли свое. Он проснулся только в десять часов утра. Вот уже несколько лот он регулярно совершал пробежки по утрам. От этой привычки он отступал тогда, когда летал на боевые задания в Рио-Гальсгосе.
   Проснувшись, он пожелал доброго утра самому себе и Габриель, что стало уже ритуалом, потом поднялся с постели и подошел к окну. Шел сильный дождь, и Булонский лес терялся в серой дымке. Рауль вдруг почувствовал прилив бодрости Ему захотелось пробежаться, несмотря на погоду. В предыдущий вечер он так устал, что даже не распаковал вещи. Поэтому он сейчас взял свою сумку, достал оттуда тренировочный костюм, спортивные туфли, выпил стакан апельсинового сока и вышел на улицу.
   Монтера любил дождь. В дождь он испытывал странное чувство покоя и безопасности, как будто находился в своем собственном Мире, отгороженном от всех дождевой пеленой. Он побежал через парк, всей грудью вдыхая влажный воздух. Оказалось, что он не один в парке. Вокруг были и другие любители дождя. Кто-то бегал, как и он сам, кто-то выгуливал собак. Вдалеке, за деревьями, он даже заметил одинокую фигуру верхом на лошади.
   Джордж Корвин, сидевший в молочном фургоне на авеню де Нейи, следил за Монтерой, когда тот бежал через парк к озеру. Аргентинец остановился перевести дух совсем близко от фургона, и Корвин сделал несколько снимков специальным фотоаппаратом через маленькое отверстие в стенке фургона.
   Когда Монтера переходил через дорогу, направляясь домой, подъехал черный «мерседес» и остановился у тротуара. Из него вылез Гарсиа, за ним – Доннер и Белов.
   – Ого! – пробормотал Корвин. – Сам старина Николай здесь собственной персоной!
   Он сделал еще несколько снимков всей троицы, прежде чем они успели скрыться в подъезде.
   Из машины появился Ставру, обошел вокруг нее и поправил стеклоочистители. Корвин на всякий случай снял и его.
   – Прекрасный экземпляр для коллекции!
   Ставру вернулся в «мерседес». Корвин тоже уселся поудобнее в своем фургоне, закурил и стал ждать.

* * *

   Доннер сразу не понравился Монтере. В нем было что-то отталкивающее. Белов, напротив, показался аргентинцу очень симпатичным. Вполне разумный человек, который работал на своих. По крайней мере, это честно, хотя Монтера никогда особенно не любил коммунистов.
   Он принес из кухни поднос и поставил на стол.
   – Кофе, господа?
   – А вы разве не будете, полковник? – спросил Доннер.
   – Я никогда не пью кофе. Плохо сказывается на нервной системе. – Монтера снова вышел в кухню и вернулся, неся в руке чашку чая. – Только чай.
   Доннер рассмеялся, и по этому смеху Монтера понял, что неприязнь была обоюдной.
   – Я бы сказал, что это довольно необычно для латиноамериканца.
   – Да, мы, даго, иногда выкидываем необычные штучки, – ответил Рауль. – Британский флот может это подтвердить.
   – Я с вами полностью согласен, полковник, – мягко вмешался Белов. – Чай – очень полезный и приятный напиток. Мы, русские, любим чай.
   – Давайте перейдем к делу, – напомнил Гарсиа. – Возможно, сеньор Доннер готов более подробно познакомить нас с планом операции?
   – Разумеется, – отозвался Доннер. – Я только ждал, когда приедет полковник Монтера. Все закончится в течение двух ближайших дней, если нам ничего не помешает. Тянуть не следует, потому что, если верить сегодняшним газетам, британские войска в Сан-Карлосе готовы двинуться в вглубь острова.
   Монтера закурил сигарету.
   – Ну, хорошо, что вы предлагаете?
   Доннер всегда считал, что реальные факты, положенные в основу полностью фальшивой версии, делают ее вполне убедительной.
   – Как вы знаете, у ливийцев имеется солидный запас «Экзосетов». Но под нажимом остального арабского мира полковник Каддафи не смог поставить их Аргентине, как намеревался. По крайней мере он не может сделать этого официальным путем. Но в большинстве случаев можно найти какие-то другие, окольные пути, не так ли?
   – И что же? – спросил Монтера.
   – Я снял дом в Бретани, недалеко от побережья, рядом со старым аэродромом, который остался со времен войны. Сейчас он заброшен, но полоса в отличном состоянии. Это место называется Ланей. Через два дня, может, через три, транспортный самолет «Геркулес» по пути из Италии в Ирландию сядет на аэродроме в Ланей, конечно, нелегально. Он будет иметь на борту десять ракет «Экзосет» последней модели.
   – Пресвятая Дева Мария! – воскликнул Гарсиа.
   – Вы, полковник Монтера, проверите груз. Если найдете его вполне удовлетворительным, позвоните в Париж, сеньору Гарсии, который немедленно переведет три миллиона фунтов золотом на счет в Женеве. Номер счета я скажу потом.
   – Должен поздравить вас, сеньор, – негромко произнес Монтера. – В самом деле, это путь к окончанию войны.
   – Я тоже так думаю, – согласился Доннер. – Далее, вы отправитесь на этом «Геркулесе», но не в Ирландию, а в Сенегал, в Дакар. Сенегальские власти довольно-таки либеральны, особенно когда речь идет о деньгах. Там «Геркулес» дозаправится и полетит в Рио. В Рио еще одна заправка, а затем – последняя часть путешествия, которое закончится на любой военной базе в Аргентине, где вам будет угодно.
   Наступила тишина. Потом Гарсиа с каким-то тихим ужасом сказал:
   – Потрясающе!
   – А вы, полковник? – обратился Доннер к Монтере. – Вы не находите, что это потрясающе?
   – Я профессиональный солдат, – ответил Монтера. – Мне не положено иметь свое мнение. Я просто выполняю то, что мне приказано. Когда я должен быть на месте?
   – Послезавтра. Мы полетим туда на частном самолете. – Доннер встал. – А пока – можете отдыхать. Вы в Париже, дорогой мой. Я думаю, после Южной Атлантики вы заслужили небольшой отдых.
   Монтера тоже поднялся и открыл дверь. Выходя, Доннер сказал:
   – Я вам позвоню.
   Когда они вышли, Гарсиа задержался на секунду.
   – Что вы об этом думаете? – тихо спросил он.
   – Не нравится он мне, – так же тихо ответил Монтера, – но я здесь не для того, чтобы рассуждать.
   – Ладно, я пойду, – заторопился Гарсиа. – Если появится что-то важное, я вам позвоню. Если нет, полковник, то поступайте так, как советует сеньор Доннер – отдыхайте.

* * *

   Габриель отправилась в Булонский лес на прогулку верхом. Дождь кончился, но народу было немного. Она спала плохо, не вставала с постели до полудня и чувствовала себя совсем разбитой. Ее буквально мутило от мысли о предстоящем задании.
   Снова начал накрапывать дождь. Джордж Корвин укрылся под большим дубом. Он наблюдал, как Габриель скачет по парку, почти тем же самым путем, каким бегал утром Монтера. От быстрой езды ее щеки раскраснелись. Увидев Корвина, она натянула поводья и остановила лошадь.
   – А, это вы!
   Габриель спрыгнула на землю, и Корвин подал ей несколько снимков, которые сделал сегодня утром.
   – Вот, взгляните. Я пока подержу лошадь.
   Она посмотрела на первую фотографию.
   – Вот этот, маленький, Хуан Гарсиа, – объяснил Корвин. – Большой – Феликс Доннер, а вот это – Белов, человек из КГБ. Ну, Монтеру вы знаете.
   Габриель смотрела на снимок, и ее сердце сжалось. Она перевела взгляд на следующую фотографию.
   – А это Янни Ставру, правая рука Доннера. Суровый парень.
   Она просмотрела остальные фотографии, задержавшись на той, где Монтера бежал через парк. Снимок получился очень хороший, лицо Рауля было ясным и спокойным. Она почувствовала такой прилив нежности и любви к нему, что у нее не хватило сил смотреть. Габриель вернула снимок Корвину и взяла у него поводья.
   – У вас все в порядке? – спросил Корвин.
   – Что у меня может быть не в порядке? Когда приедет Тони?
   – Около пяти часов сегодня. Гарри Фокс появится здесь еще раньше. Бригадир хочет, чтобы он провел небольшой инструктаж с вашим мужем, прежде чем тот увидит вас.
   – Он не мой муж, мистер Корвин. – Габриель села в седло. – Грубая ошибка с вашей стороны. В нашем деле нельзя допускать ошибок, даже маленьких.
   Конечно, она была права. Странно, но Корвин совсем не разозлился на нее за язвительное замечание. Он молча смотрел ей вслед.

* * *

   Корвин, Джексон и Тони Вильерс поднялись на лифте на десятый этаж дома на улице Виктора Гюго.
   – Это небольшая служебная квартира, – пояснил Корвин. – Пришлось снять ее на месяц, на меньший срок она не сдается.
   – Думаю, что бюджет департамента не сильно пострадает, – усмехнулся Вильерс.
   – Я снял именно эту квартиру, потому что рядом живет Габриель. Очень удобно. – Его улыбка сразу померкла, когда он взглянул в лицо Тони Вильерса.
   – Я знаю, где она живет, или это не пришло вам в голову?
   Тони и сам удивился, что разозлился из-за такой мелочи. Просто он устал, вот в чем причина. Слишком устал. Кроме того, мысль о Фергюсоне приводила его в бешенство.
   Лифт остановился, они вышли. Корвин достал ключ и открыл дверь. Потом предал ключ Вильерсу.
   – Он ваш.
   Корвин вошел первым, остальные – за ним. Квартира была маленькая, опрятная, в функциональном стиле и больше походила на номер в отеле.
   У окна сидел Гарри Фокс и читал газету.
   – Что-нибудь интересное? – спросил Вильерс.
   – Да нет, ничего. – Фокс отложил газету. – Ожидается наступление из бухты Сан-Карлос.
   Вильерс бросил сумку на кровать.
   – Ладно, Гарри, перестанем валять дурака. Я хочу знать, что происходит. Когда я в последний раз виделся с Фергюсоном, он пообещал, что не будет больше трогать Габриель. Что он опять затеял?
   – Тебе это не понравится, Тони.
   Вильерс взглянул на Джексона.
   – Налей-ка нам всем выпить, Харви. Кажется, мне это понадобится. Ну, выкладывай, что там у вас, – обратился он к Фоксу.

* * *

   В усадьбе Мезон-Блан старый цыган Морис Губер и его сын Поль ставили силки на кроликов в роще недалеко от дома. Они увидели, как во двор дома въехал грузовик. Несколько человек выпрыгнули из кузова, двое остались. Они стали выгружать что-то из машины. Из кабины грузовика вылез Ставру и отпер ворота конюшни.
   – Это человек мосье Доннера, – сказал Поль Губер. – У него еще такое смешное имя.
   – Это единственное, что в нем смешного, – ответил отец. – Ставру. – Он взял ружье. – Пойдем, посмотрим, что там такое.
   Когда они приблизились, Ставру как раз вышел из конюшни. Он облокотился о крыло грузовика, закурил и молча уставился на цыган.
   – Бонжур, мосье, – приветствовал его Морис Губер. – Сегодня вас много.
   – Ага, – буркнул Ставру.
   – А мосье Доннер тоже приехал?
   – Он, наверное, приедет завтра.
   Поль Губер нервно переминался с ноги на ногу под тяжелым взглядом Ставру.
   – Может, вам помочь чем-нибудь? – спросил старый цыган.
   – Смотрите, чтобы чужие здесь не шлялись. – Ставру достал из бумажника две банкноты по тысяче франков и протянул цыганам. – Понятно?
   – Понятно, мосье, – Губер взял деньги. – В конце концов – ваше дело есть ваше дело. Если заметим что-то необычное, мы дадим вам знать.
   Ставру проводил их взглядом и вернулся в конюшню, где его люди разбирали ящики, которые они выгрузили из машины.
   – Ладно, становись! – скомандовал Ставру. – Бегом!
   Они моментально выполнили команду, выстроившись в одну шеренгу и встав по стойке «смирно». Ставру не спеша прошел вдоль строя.
   – Зарубите себе на носу, вы теперь снова в армии. И чем скорее вы это усвоите, тем лучше.

* * *

   Корвин взял напрокат «ситроен», в котором они отправились на улицу Виктора Гюго, где жила Габриель. Джексон сидел за рулем, Гарри Фокс и Вильерс устроились сзади.
   – Вот такие дела, – закончил Фокс свой рассказ. – Теперь ты знаешь, что к чему.
   – Похоже, что да, – неопределенно пробормотал Тони.
   – И еще одна вещь. Этот профессор Бернар, о котором я говорил, продолжает держать связь с аргентинцами. Они звонят ему из Буэнос-Айреса, и он дает им всякие технические консультации по «Экзосетам», которых у них осталось не так уж много. Наши люди в посольстве перехватили вчера вечером два телефонных звонка.
   – Это плохо, – заметил Вильерс.
   – Знаю. Бригадир Фергюсон считает, что так не должно продолжаться. Он хочет, чтобы ты об этом позаботился, пока ты здесь, раз уж обстоятельства так сложились.
   – Хорошо, – согласился Вильерс.
   – А теперь, если сержант-майор не возражает, я попросил бы отвезти меня в аэропорт Шарля до Голля. Я как раз успею на последний рейс в Лондон.
   – Харви, отвези капитана Фокса, – распорядился Вильерс. – Я выйду и прогуляюсь пешком. Увидимся позже.
   Он вышел из машины. Фокс приоткрыл дверцу.
   – Тони!
   Вильерс обернулся.
   – В чем дело?
   – Ты все-таки поаккуратнее с ней.
   Вильерс посмотрел на Фокса без всякого выражения, сунул руки в карманы, повернулся и, не говоря ни слова, направился к подъезду дома, где жила Габриель.

* * *

   – Ты хорошо выглядишь, – сказал он.
   Она стояла у камина. Искусственное пламя бросало блики на искусственные поленья. Она была в шелковом спортивном костюме, босая, волосы стянуты в узел на затылке.
   – Ты тоже неплохо. Как там было?
   – Как в горной Шотландии в ненастный день. – Он хрипло рассмеялся. – Я даже думаю, что мы могли бы отдать Фолкленды аргентинцам. Пустая земля. Я бы лучше попытался вернуть Оман, например.
   – Ну, ладно, Тони, – вздохнула она. – Во что мы теперь играем?
   Внезапно он почувствовал, что между ними нет враждебности. Появилось какое-то тепло, взаимопонимание. Не любовь, любовь ушла, возможно, ее никогда и не было, но все же сохранилось что-то, и оба они знали, что это «что-то» останется с ними до конца дней.
   – В игру, моя дорогая. – Вильерс подошел к буфету и налил себе бренди. – Все мы играем в игру, начиная от премьер-министра, Гальтьери, Рейгана – и ниже, на всех уровнях.
   – А ты, Тони? В какую игру ты играешь все эти годы? В игру со смертью?
   Он усмехнулся.
   – Господи, Габриель, думаешь, я сам не задавал себе этого вопроса тысячу раз? Но ответа так и не нашел.
   Она нахмурилась, задумавшись о чем-то, и села в кресло.
   – Понимаешь, Тони, я думаю – мы играем в игру, или она играет с нами? Можем мы остановиться, если захотим, или обречены вечно следовать каким-то правилам, которые кто-то установил, не спросив нас?
   Тони снова почувствовал близость между ними, как в прежние времена. Он сел напротив нее.
   – Этот Монтера... Ты его любишь?
   – Да, – просто ответила она.
   – Думаешь, ты сможешь справиться со своим заданием?
   – Надеюсь. Фергюсон очень рассчитывает на меня. Я – его последняя козырная карта.
   – Когда-нибудь я перееду его очень большим грузовиком, – заявил Тони. Она улыбнулась, и он взял ее руки в свои. – Вот это лучше. Давай обсудим, как ты сможешь встретиться со своим Монтерой.
   – Не знаю. Ты уже что-то придумал?
   – Все очень просто. Корвин сказал, что видел, как Монтера бегал в Булонском лесу вчера утром.
   – Ну и что?
   – Он бегает хорошо, а это значит, что он регулярно тренируется. Более того, в такой дождь могут бегать только фанатики, которые не хотят пропустить ни одного дня. Я уверен, что завтра он тоже появится.
   – А что должна делать я?
   – Ты можешь поехать покататься верхом. Слушай, сейчас все объясню.
   Когда он закончил, она вяло улыбнулась.
   – Ты всегда такой изобретательный, Тони.
   – Только в некоторых вещах. – Он поднялся. – Я буду присматривать за тобой. Сиди, не вставай, я знаю, где выход.
   Поколебавшись немного, он взял ее за руку. Она крепко сжала его ладонь и подняла голову. Ее лицо стало печальным.
   – Я люблю его, Тони, хотя это выглядит нелепо. Но о такой любви я читала только в романах или в стихах. Любовь с первого взгляда. Она захватила меня полностью, и я ничего не могу с этим поделать.
   – Я понимаю.
   – А теперь, – продолжала она, сжав кулаки, – я сама все порчу, и выбора у меня нет. Ты, наверное, скажешь, что это ирония судьбы?
   Он заметил в ее глазах слезы. Что он мог ответить ей? Ответа не было. Только злость на самого себя, на Фергюсона, на этот мир, в котором мы все живем. Он поцеловал ее в лоб и тихо вышел.

Глава 11

   На следующее утро шел дождь, но Габриель все же взяла лошадь и ждала у края леса, как сказал ей Вильерс. Было тихо, только монотонно шелестели по листьям капли дождя. Все выглядело каким-то нереальным, и она не могла отделаться от странного чувства, что наблюдает за собой со стороны, как во сне.
   Далеко за деревьями, у озера, появилась фигура в черном тренировочном костюме. Рауль! Она сразу узнала его. Выждав несколько секунд, как ей велели, она тронула лошадь.
   Вдруг справа от нее, в кустах, послышался какой-то шорох и из-за деревьев показались двое мужчин. Один бородатый, в дождевике. Другой – моложе, с длинными светлыми волосами, в джинсах и залатанной куртке. Она сразу почувствовала, что от этих двоих у нее будут неприятности.
   Бородатый выбежал перед лошадью, размахивая руками. Лошадь попятилась, и он схватил ее за поводья. Молодой поймал Габриель за руку. Она вскрикнула от страха, и в ту же секунду ее стащили с седла.
   Бородатый держал ее сзади за руки, а тот, что был в джинсах, полез ей под куртку, стараясь схватить за грудь. Испуганная лошадь убежала, а бородатый сказал:
   – Тащим ее в кусты!
   Она снова закричала, но не от страха, а от гнева, сопротивляясь изо всех сил.

* * *

   Монтера услышал первый крик Габриель, остановился и увидел, как ее стащили с лошади. Он не узнал ее, но понял, что женщина попала в беду. Монтера побежал в ту сторону.
   Когда он приблизился, бесшумно, в своих спортивных туфлях, Габриель была уже на земле, бородатый пытался затащить ее в кусты, а молодой стоял рядом и смотрел. Монтера налетел на молодого, как ураган, ударив его по почкам. Парень закричал и упал на колени. Бородатый поднял голову, и Монтера ударил его ногой в лицо.
   Мягкая резиновая подошва не причинила особого вреда. Бородатый упал, по тут же вскочил на ноги и выхватил из кармана нож.
   В этот момент Габриель повернулась, и Монтера увидел ее лицо. Он в замешательстве остановился, потом инстинктивно сделал шаг в ее сторону.
   Бородатый бросился на него, Габриель вскрикнула, предупреждая от опасности. Монтера оттолкнул ее в сторону и повернулся на одной ноге, как тореро. Бородатый проскочил мимо.
   Теперь Монтера был в такой ярости, какой, кажется, не испытывал никогда в жизни. Он пригнулся, слегка согнул ноги в коленях и ждал нового нападения. Бородатый снова кинулся на него, держа перед собой нож. Монтера поймал его за руку и вывернул так, что на хрустнула. Бородатый завопил от боли. Монтера нанес ему сокрушительный удар ребром ладони по шее, и тот рухнул как подкошенный.
   Длинноволосого тошнило. Он стоял, согнувшись пополам и держась обеими руками за живот. Габриель прислонилась к дереву. Ее лицо было бледно и перепачкано грязью.
   – Габриель! О, Боже мой!
   Он вдруг рассмеялся, взял ее за руки, глядя ей прямо в глаза.
   – Ты никогда не делаешь дела наполовину, да? – спросила она дрожащим голосом.
   Рауль окинул взглядом своих врагов.
   – Какой смысл? В таких делах надо доводить дело до конца или сматываться. Я приведу твою лошадь.
   Лошадь мирно паслась неподалеку. Он взял ее под уздцы и подвел к Габриель.
   – Сядешь верхом?
   – Нет, не хочу.
   Бородатый застонал и попытался сесть. Длинноволосый обессиленно обнял дерево.
   – Что нам сделать с этими скотами? Сдать в полицию? – спросил Монтера.
   – Не надо, оставь их. Они уже получили свое.
   Рауль и Габриель пошли к воротам.
   – Удивительно, просто удивительно! – говорил Монтера. – Я прилетел только вчера. У меня нет твоего парижского адреса, но я звонил тебе в Лондон. Никто не ответил.
   – Конечно, нет! Ведь я же здесь! Но почему ты здесь? Ты же был на войне. Почему ты не в Буэнос-Айресе?
   – Длинная история. Я остановился недалеко, прямо через дорогу, на авеню де Нейи. А ты где живешь?
   – Моя квартира на улице Виктора Гюго.
   – Тоже недалеко, – улыбнулся он. – Ко мне пойдем или к тебе?
   Ее радость была так велика, что на какое-то время она забыла обо всем на свете.
   – О, Рауль, как я рада видеть тебя!
   – Счастливый случай снова свел нас. Наверное, это судьба!
   Ее глаза искрились счастьем, на губах была улыбка, которую он так хорошо помнил.
   – Кажется, тебе сейчас не помешала бы горячая ванна, – сказал он.
   – Моя машина стоит возле конюшни.
   – Так чего же мы ждем?
   Он обнял ее за талию одной рукой, держа в другой поводья лошади. Они направились к выходу из парка.

* * *

   Когда Монтера и Габриель ушли, Тони Вильерс и Харви Джексон появились из-за деревьев и приблизились к двоим нападавшим. Бородатый поднялся на ноги. Он держался за сломанную руку, сморщившись от боли. Длинноволосого опять тошнило.
   – Я сказал вам напугать ее немного – и все! – рявкнул Вильерс. – Но вы начали умничать. И получили то, на что сами напросились!
   Джексон достал из бумажника несколько банкнот и сунул их в карман рубашки бородатого.
   – Пять тысяч франков.
   – Мало! – заявил бородатый. – Он сломал мне руку.
   – Значит, тебе не повезло, – на плохом французском ответил Джексон.
   Вильерс был зол. Он вспомнил, как Габриель билась в руках этих негодяев. Отчасти он злился на себя, потому что сам устроил этот спектакль.
   – Мы можем тебе и вторую сломать, – угрожающим тоном пообещал он.
   Бородатый в испуге отшатнулся.
   – Нет! Хватит, все нормально!
   Он схватил молодого здоровой рукой за плечо и потащил за собой. Через минуту они скрылись.
   Джексон презрительно сплюнул.
   – Хулиганье! Ни на что не годятся.
   Вильерс не ответил. Он уже шел к дороге, мрачно опустив голову.

* * *

   Квартира ну улице Виктора Гюго была большая и просторная. Высокие потолки, большие окна. Мебель простая, но очень оригинальная, светло-зеленые шторы, несколько картин импрессионистов на белых стенах.
   Монтера погрузился в огромную малахитовую ванну, утопленную в пол. Габриель вышла из кухни, совершенно обнаженная, держа поднос с двумя чашками чая. Она подала ему одну чашку и тоже спустилась в ванну.
   – За нас! – сказал он, подняв чашку.
   – За нас.
   В этот момент она была готова забыть ужасную ситуацию, в которой оказалась, она могла думать только о настоящем и наслаждаться близостью с любимым человеком.
   Рауль удобно привалился к стенке ванны и сделал несколько глотков чая.
   – Тебе не кажется, что все это уже было с нами когда-то?
   Она нахмурилась и провела пальцем по полузажившему рубцу длиной шесть или семь дюймов на его плече.
   – Откуда это?
   – Осколок снаряда. В тот день мне просто повезло.
   Ей пришлось притвориться, что она ничего не знает.
   – Так ты летаешь? Летаешь на Фолкленды?
   – Мальвины, – поправил он. – Никогда не забывай об этом. Да, я летаю на штурмовиках «Скайхок». Он называется «Габриель», и его каждый день показывают по телевизору в «Новостях», даже по несколько раз.
   – Ты шутишь?
   – Ничуть. Твое имя написано на борту большими красивыми буквами, как раз под кабиной. Так что ты все время со мной, когда я летаю в залив Сан-Карлос, любовь моя.
   Она вспомнила, как однажды в магазине «Харродз» видела по телевизору бой в заливе Сан-Карлос, вспомнила голос комментатора, звуки взрывов и горящий самолет.
   – Да, – грустно продолжал он, – кто бы мог подумать, что я стану звездой телеэкрана в таком возрасте!
   – В твоем возрасте летать на реактивном самолете просто глупо! – Она нежно погладила его по щеке. – Там очень опасно, Рауль?
   Его глаза наполнились болью воспоминаний.
   – Когда я улетел из Рио-Гальегоса, мы потеряли почти половину наших летчиков. Молодые, здоровые ребята, Габриель! Им бы еще жить да жить!
   Она инстинктивно почувствовала его боль.
   – Расскажи мне все, Рауль. Тебе станет легче. Поделись со мной всем, что тебя тревожит.
   Он крепко сжал ее руки в своих ладонях и заглянул ей в глаза.
   – Помнишь, я рассказывал тебе о своем дяде, который стал тореро?