Страница:
Pea и Маддок наконец взобрались по склону туда, где стоял Гален. Маддок тяжело опирался на руку жены. Он был бледен и смотрел в пространство. Pea тяжело дышала.
— Гален, надо остановиться и передохнуть хотя бы немного.
— Понимаю. Посидите здесь, — встревожено предложил Гален. — Кажется, я вижу впереди просвет, не очень далеко отсюда — может быть, там поляна. Я пойду погляжу.
— Гален. — Pea, задыхаясь, опустилась на землю. — Не уходи далеко. Пожалуйста.
Гален улыбнулся.
— Не уйду. Я скоро вернусь.
Он помахал и двинулся через лес, с беззаботным видом шагая между деревьев. Сквозь древесные кроны пробивались солнечные лучи, под ногами золотисто-коричневым ковром лежали опавшие листья. В воздухе пахло осенью, и от этого на душе Галена становилось легко. Он замурлыкал песню без слов.
И вдруг остановился.
Возле башни в небо поднялся тонкий столб дыма. Теперь Гален почувствовал и запах костра. Похоже, дым поднимался с опушки, от которой его отделяло всего несколько дюжин футов.
Гален облегченно улыбнулся.
— Это, должно быть, Траггет. Он пришел раньше, чем собирался!
— Знаешь, осторожность никогда никому не мешала, — заметил меч, — зато беспечность убивала людей и получше тебя.
— Да замолчи ты, — весело сказал Гален, прибавив шагу, — не то я засуну тебя в мешок и ты пропустишь самое интересное.
— Ну, пока я немногое пропустил, — заметил меч. — Сплошная беготня по лесам и холмам да сбор ягод. А когда, спрашивается, начнутся славные бои?
Гален приблизился к краю поляны и увидел впереди каменную стену — она тянулась вдоль прогалины, в некоторых местах почти исчезая в траве, в других поднимаясь на порядочную высоту. Траву шевелил легкий осенний ветерок.
Потом Гален увидел кострище; ровный круг камней, а в центре — зола и головешки, над которыми поднимался дымок. Он чувствовал запах горящего дерева.
И на поляне не было ни души.
Гален извлек из ножен меч.
— Давно пора, — фыркнул Ш'Шникт.
Осторожно подойдя к костру, Гален опустился на колени, чтобы рассмотреть его повнимательнее. Земля вокруг была хорошо утоптана, он не смог разглядеть отпечатков ног.
— Где ты? — пробормотал Гален, оглядываясь. — Ты где-то здесь, но где?
Он встал и начал пятиться к лесу. Тишина заброшенных руин тревожила его. Больше всего ему хотелось уйти с открытого места, вновь оказавшись под прикрытием леса.
Тянулись минуты; Гален слышал только свое неровное дыхание. Наконец, то и дело оглядываясь, он добрался до леса и повернулся, чтобы броситься бегом. Ему надо вернуться к Pea и Маддоку...
— Гален! Сзади! — крикнул меч.
Он обернулся, но было уже поздно. Кто-то врезался в него, сбив с ног и швырнув наземь. Гален ударился о землю так, что перехватило дыхание, меч вылетел из его руки. Он попытался вдохнуть, но его горло сжала крепкая рука. В глазах у юноши потемнело, он смутно осознал, что кто-то сидит на нем верхом и поднимает меч, готовясь нанести удар.
— Ты мой пленник! — гневно прорычал низкий голос — Назовись или умрешь!
Гален яростно заморгал и хотел ответить, но сумел выдавить лишь слабый хрип.
— Отвечай!
Могучая рука еще крепче сжала горло Галена.
— Сефас! — с трудом прохрипел Гален.
Гном ослабил схватку.
— Откудова ты знаешь имя Сефаса?
Гален, кашляя, усмехнулся и отчаянно попытался сделать вдох.
— Это же я, старый ты кузнец! Я, Гален!
— Гален? Правда? Ты пахнешь по-другому...
— Может, и так, — прокашлял Гален, — зато ты определенно пахнешь Сефасом.
— Гален! — взвыл гном, из-под повязки на его глазах потекли крупные слезы.
Сефас обнял своего пленника так, что у того снова перехватило дыхание, и бурно зарыдал.
Гален едва не потерял сознание.
— Вот здорово! — воскликнул Сефас. — Господин Траггет сказал, что Гален в Мнумантасе, — и это оказалось правдой! Так и есть!
Они праздновали встречу у горящего костра. Pea изумилась тому, каким домовитым оказался гном. Неизвестно каким образом, но слепой коротышка ухитрился добыть оленя и набрать столько поздних фруктов, диких овощей и ягод, что хватило на целый пир.
И теперь, уже в сумерках, они грелись у костра, впервые за много дней наевшись досыта. Даже Маддок почувствовал себя лучше после плотного ужина.
Свет огня озарял разрушенные стены, почти полностью уничтоженные временем и полускрытые подлеском. Путники говорили о своей родине, о странствиях Сефаса и Беркиты в поисках Галена, о том, как гном и женщина попали в Храм Васски, к инквизитору Траггету. И наконец, разговор полностью сосредоточился на Траггете.
— Не знаю, какие у него планы, — сказала Pea, задумчиво глядя в пламя костра. — Он явно хочет не только понять Глубинную Магию, но и овладеть ею. Он говорит, что короли-драконы ее боятся. Но зачем инквизитору Пир Драконис овладевать этой силой?
— Может, Траггет хочет бросить вызов богу-дракону? — буркнул Сефас. — Если драконы падут, Пир станет могущественнее всех.
— Ну, падение королей-драконов меня бы не огорчило, — рассеянно заметила Pea, — но меня немного тревожит то, что подобная сила может попасть в руки Пир, в руки главного инквизитора.
— Pea, я думал, ты тоже часть Пир, — очень серьезно проговорил Гален. — Твои предки чтили королей-драконов, а теперь ушли за Завесу Вздохов. Когда ты говоришь о вызове богам, ты рискуешь не только своей душой в следующей жизни, но и их душами тоже.
Pea изумленно уставилась на него.
— После всего, что монахи Пир с тобой сотворили, что они у тебя забрали, ты до сих пор им веришь?
— Траггет говорит, что по отношению ко мне была допущена ошибка и что она будет исправлена.
— Траггет, — покачала головой Pea. — Вот уж кого мне не хочется видеть.
— А я буду рад увидеть его, — сказал Гален, прислонившись спиной к камням древней стены и потягиваясь. — Мы с ним почти каждую ночь изучаем эту... Глубинную Магию или как ее там. Он делает успехи. Думаю, он получит то, что ему нужно.
— Правда? — задумчиво спросила Pea. — А ты, Гален? Ты получишь то, что тебе нужно?
— Разумеется, — ответил Гален. — Я вернусь домой.
— Вернешься домой? — фыркнул Маддок. — Мы не можем вернуться, правда, Pea? Ни один из нас не может.
Pea отвела взгляд.
— О чем он, Pea? — подозрительно спросил Гален. — О чем он говорит?
Pea посмотрела на него в упор.
— Гален, мы не вернемся домой. Ни Маддок, ни я... и уж наверняка не ты. Никогда.
Гален скрестил руки на груди.
— Нет, я вернусь. Это все, что меня волнует. Потому я и выполняю просьбы Траггета. Он мне обещал...
— Гален, — нетерпеливо перебила Pea, — что бы ни обещал тебе Трагтет, этого никогда не случится. Может быть, ты и вернешься в Драконью Глушь. Может, даже получишь от Траггета бумаги, гласящие, что при твоем избрании была допущена ошибка, — но все равно ты никогда не сможешь зажить прежней жизнью. Все в деревне видели твое избрание. Все знают, что ты один из Избранных. Думаешь, они просто возьмут и об этом забудут?
— Но они — мои друзья, мои родственники! — запротестовал Гален. — Они не смогут... Они не станут...
— Ни один из них, Гален? Я долго об этом думала, и тебе пора об этом подумать, — безжалостно продолжала Pea. — Я уже шесть лет пытаюсь найти дорогу домой. Кем ты станешь, когда вернешься? Почти каждый в твоем селении потерял родных во время Избрания, и ты будешь первым и единственным вернувшимся Избранным. Единственным, кто знает, что сталось с остальными. Что ты скажешь их родным? Что их сыновья, дочери, мужья и жены приняли смерть? Кто тогда придет к тебе в кузню? Кому люди поверят — тебе или Пир? Тебе или религии, лежащей в основе их веры, жизни, существования? Кто тогда придет в твою лавку?
— Я им ничего не скажу, — решительно заявил Гален.
— Значит, ты ничего не скажешь, ты будешь врать им, поддерживая вековую ложь Пир? — пылко спросила Pea. — Может, ты и вправду сумеешь все утаить и они не станут задавать тебе вопросов — но сам ты будешь знать истину. И, что еще важнее, Пир будет знать, что она известна тебе. Все обещания и документы Траггета не смогут этого зачеркнуть. Может, Траггет и могущественнее прочих инквизиторов, но он всего лишь человек. Инквизиция не потерпит, что есть парень, которому известен их секрет. Если мы перестанем убегать и прятаться... Монахи не станут искать никаких особых поводов и оправданий, чтобы нас прикончить.
— Послушай ее, Гален, — грустно сказал Сефас. — Pea правду говорит. Сефас знает. Сефас бродит по Аэрбону, слепой гном в мире людей, а все почему? Потому что нельзя вернуться в потерянный дом. Тут уж ничего не попишешь.
— Тогда зачем вообще жить? — вскрикнул Гален.
— Потому что мы должны жить, — резко отозвалась Pea. — Ради твоей потерянной жены, ради моей потерянной дочери, ради моего мужа, который со мной, но все равно что потерян. Ради дома, который мы еще найдем. Я не знаю, куда приведет нас дорога. Может, не мы выбираем дорогу, а она выбирает нас.
— Мне всего этого не нужно! — презрительно сплюнул Гален. — Разве это жизнь? Кошмары, видения, ожившие сны. Мистическая сила из рамасианской сказочки. Как раз эта сила отобрала у меня все, что мне дорого. Я много дней торчал в том странном месте, помогая Траггету лишь затем, чтобы вернуть свою прежнюю жизнь, а теперь ты говоришь, что именно магия не пустит меня домой? Я ненавижу ее! Ненавижу, Беркита!
— Я — Pea, — поправила она тихо.
Гален охнул.
Pea вздохнула.
— Гален, проснись! Ты тоскуешь по своему прошлому, по прекрасной жизни, которую потерял? Ну так распрощайся с ней навек, потому что ее больше нет! Наше прошлое так же мертво, как Безумные Императоры Рамаса! Ты один из Избранных. Неизвестно, кто тебя выбрал, почему ты получил свой странный дар. Не ты выбрал магию, магия выбрала тебя, и теперь она — твоя жизнь!
Гален встал, дрожа от гнева.
— Это неправда, Pea! И я возвращаюсь домой. Через несколько дней Траггет прибудет сюда с Беркитой. Когда они появятся, я заберу жену и навсегда оставлю позади магическое проклятие.
— Как ты не понимаешь, Гален? — сказала Pea, стараясь говорить спокойно. — Ты не сможешь вернуться домой. Такова твоя судьба. Ты пытаешься сбежать от себя, от того, кто ты на самом деле. Но никто не в силах убежать от себя самого.
41
МАНУСКРИПТ 3
42
— Гален, надо остановиться и передохнуть хотя бы немного.
— Понимаю. Посидите здесь, — встревожено предложил Гален. — Кажется, я вижу впереди просвет, не очень далеко отсюда — может быть, там поляна. Я пойду погляжу.
— Гален. — Pea, задыхаясь, опустилась на землю. — Не уходи далеко. Пожалуйста.
Гален улыбнулся.
— Не уйду. Я скоро вернусь.
Он помахал и двинулся через лес, с беззаботным видом шагая между деревьев. Сквозь древесные кроны пробивались солнечные лучи, под ногами золотисто-коричневым ковром лежали опавшие листья. В воздухе пахло осенью, и от этого на душе Галена становилось легко. Он замурлыкал песню без слов.
И вдруг остановился.
Возле башни в небо поднялся тонкий столб дыма. Теперь Гален почувствовал и запах костра. Похоже, дым поднимался с опушки, от которой его отделяло всего несколько дюжин футов.
Гален облегченно улыбнулся.
— Это, должно быть, Траггет. Он пришел раньше, чем собирался!
— Знаешь, осторожность никогда никому не мешала, — заметил меч, — зато беспечность убивала людей и получше тебя.
— Да замолчи ты, — весело сказал Гален, прибавив шагу, — не то я засуну тебя в мешок и ты пропустишь самое интересное.
— Ну, пока я немногое пропустил, — заметил меч. — Сплошная беготня по лесам и холмам да сбор ягод. А когда, спрашивается, начнутся славные бои?
Гален приблизился к краю поляны и увидел впереди каменную стену — она тянулась вдоль прогалины, в некоторых местах почти исчезая в траве, в других поднимаясь на порядочную высоту. Траву шевелил легкий осенний ветерок.
Потом Гален увидел кострище; ровный круг камней, а в центре — зола и головешки, над которыми поднимался дымок. Он чувствовал запах горящего дерева.
И на поляне не было ни души.
Гален извлек из ножен меч.
— Давно пора, — фыркнул Ш'Шникт.
Осторожно подойдя к костру, Гален опустился на колени, чтобы рассмотреть его повнимательнее. Земля вокруг была хорошо утоптана, он не смог разглядеть отпечатков ног.
— Где ты? — пробормотал Гален, оглядываясь. — Ты где-то здесь, но где?
Он встал и начал пятиться к лесу. Тишина заброшенных руин тревожила его. Больше всего ему хотелось уйти с открытого места, вновь оказавшись под прикрытием леса.
Тянулись минуты; Гален слышал только свое неровное дыхание. Наконец, то и дело оглядываясь, он добрался до леса и повернулся, чтобы броситься бегом. Ему надо вернуться к Pea и Маддоку...
— Гален! Сзади! — крикнул меч.
Он обернулся, но было уже поздно. Кто-то врезался в него, сбив с ног и швырнув наземь. Гален ударился о землю так, что перехватило дыхание, меч вылетел из его руки. Он попытался вдохнуть, но его горло сжала крепкая рука. В глазах у юноши потемнело, он смутно осознал, что кто-то сидит на нем верхом и поднимает меч, готовясь нанести удар.
— Ты мой пленник! — гневно прорычал низкий голос — Назовись или умрешь!
Гален яростно заморгал и хотел ответить, но сумел выдавить лишь слабый хрип.
— Отвечай!
Могучая рука еще крепче сжала горло Галена.
— Сефас! — с трудом прохрипел Гален.
Гном ослабил схватку.
— Откудова ты знаешь имя Сефаса?
Гален, кашляя, усмехнулся и отчаянно попытался сделать вдох.
— Это же я, старый ты кузнец! Я, Гален!
— Гален? Правда? Ты пахнешь по-другому...
— Может, и так, — прокашлял Гален, — зато ты определенно пахнешь Сефасом.
— Гален! — взвыл гном, из-под повязки на его глазах потекли крупные слезы.
Сефас обнял своего пленника так, что у того снова перехватило дыхание, и бурно зарыдал.
Гален едва не потерял сознание.
— Вот здорово! — воскликнул Сефас. — Господин Траггет сказал, что Гален в Мнумантасе, — и это оказалось правдой! Так и есть!
Они праздновали встречу у горящего костра. Pea изумилась тому, каким домовитым оказался гном. Неизвестно каким образом, но слепой коротышка ухитрился добыть оленя и набрать столько поздних фруктов, диких овощей и ягод, что хватило на целый пир.
И теперь, уже в сумерках, они грелись у костра, впервые за много дней наевшись досыта. Даже Маддок почувствовал себя лучше после плотного ужина.
Свет огня озарял разрушенные стены, почти полностью уничтоженные временем и полускрытые подлеском. Путники говорили о своей родине, о странствиях Сефаса и Беркиты в поисках Галена, о том, как гном и женщина попали в Храм Васски, к инквизитору Траггету. И наконец, разговор полностью сосредоточился на Траггете.
— Не знаю, какие у него планы, — сказала Pea, задумчиво глядя в пламя костра. — Он явно хочет не только понять Глубинную Магию, но и овладеть ею. Он говорит, что короли-драконы ее боятся. Но зачем инквизитору Пир Драконис овладевать этой силой?
— Может, Траггет хочет бросить вызов богу-дракону? — буркнул Сефас. — Если драконы падут, Пир станет могущественнее всех.
— Ну, падение королей-драконов меня бы не огорчило, — рассеянно заметила Pea, — но меня немного тревожит то, что подобная сила может попасть в руки Пир, в руки главного инквизитора.
— Pea, я думал, ты тоже часть Пир, — очень серьезно проговорил Гален. — Твои предки чтили королей-драконов, а теперь ушли за Завесу Вздохов. Когда ты говоришь о вызове богам, ты рискуешь не только своей душой в следующей жизни, но и их душами тоже.
Pea изумленно уставилась на него.
— После всего, что монахи Пир с тобой сотворили, что они у тебя забрали, ты до сих пор им веришь?
— Траггет говорит, что по отношению ко мне была допущена ошибка и что она будет исправлена.
— Траггет, — покачала головой Pea. — Вот уж кого мне не хочется видеть.
— А я буду рад увидеть его, — сказал Гален, прислонившись спиной к камням древней стены и потягиваясь. — Мы с ним почти каждую ночь изучаем эту... Глубинную Магию или как ее там. Он делает успехи. Думаю, он получит то, что ему нужно.
— Правда? — задумчиво спросила Pea. — А ты, Гален? Ты получишь то, что тебе нужно?
— Разумеется, — ответил Гален. — Я вернусь домой.
— Вернешься домой? — фыркнул Маддок. — Мы не можем вернуться, правда, Pea? Ни один из нас не может.
Pea отвела взгляд.
— О чем он, Pea? — подозрительно спросил Гален. — О чем он говорит?
Pea посмотрела на него в упор.
— Гален, мы не вернемся домой. Ни Маддок, ни я... и уж наверняка не ты. Никогда.
Гален скрестил руки на груди.
— Нет, я вернусь. Это все, что меня волнует. Потому я и выполняю просьбы Траггета. Он мне обещал...
— Гален, — нетерпеливо перебила Pea, — что бы ни обещал тебе Трагтет, этого никогда не случится. Может быть, ты и вернешься в Драконью Глушь. Может, даже получишь от Траггета бумаги, гласящие, что при твоем избрании была допущена ошибка, — но все равно ты никогда не сможешь зажить прежней жизнью. Все в деревне видели твое избрание. Все знают, что ты один из Избранных. Думаешь, они просто возьмут и об этом забудут?
— Но они — мои друзья, мои родственники! — запротестовал Гален. — Они не смогут... Они не станут...
— Ни один из них, Гален? Я долго об этом думала, и тебе пора об этом подумать, — безжалостно продолжала Pea. — Я уже шесть лет пытаюсь найти дорогу домой. Кем ты станешь, когда вернешься? Почти каждый в твоем селении потерял родных во время Избрания, и ты будешь первым и единственным вернувшимся Избранным. Единственным, кто знает, что сталось с остальными. Что ты скажешь их родным? Что их сыновья, дочери, мужья и жены приняли смерть? Кто тогда придет к тебе в кузню? Кому люди поверят — тебе или Пир? Тебе или религии, лежащей в основе их веры, жизни, существования? Кто тогда придет в твою лавку?
— Я им ничего не скажу, — решительно заявил Гален.
— Значит, ты ничего не скажешь, ты будешь врать им, поддерживая вековую ложь Пир? — пылко спросила Pea. — Может, ты и вправду сумеешь все утаить и они не станут задавать тебе вопросов — но сам ты будешь знать истину. И, что еще важнее, Пир будет знать, что она известна тебе. Все обещания и документы Траггета не смогут этого зачеркнуть. Может, Траггет и могущественнее прочих инквизиторов, но он всего лишь человек. Инквизиция не потерпит, что есть парень, которому известен их секрет. Если мы перестанем убегать и прятаться... Монахи не станут искать никаких особых поводов и оправданий, чтобы нас прикончить.
— Послушай ее, Гален, — грустно сказал Сефас. — Pea правду говорит. Сефас знает. Сефас бродит по Аэрбону, слепой гном в мире людей, а все почему? Потому что нельзя вернуться в потерянный дом. Тут уж ничего не попишешь.
— Тогда зачем вообще жить? — вскрикнул Гален.
— Потому что мы должны жить, — резко отозвалась Pea. — Ради твоей потерянной жены, ради моей потерянной дочери, ради моего мужа, который со мной, но все равно что потерян. Ради дома, который мы еще найдем. Я не знаю, куда приведет нас дорога. Может, не мы выбираем дорогу, а она выбирает нас.
— Мне всего этого не нужно! — презрительно сплюнул Гален. — Разве это жизнь? Кошмары, видения, ожившие сны. Мистическая сила из рамасианской сказочки. Как раз эта сила отобрала у меня все, что мне дорого. Я много дней торчал в том странном месте, помогая Траггету лишь затем, чтобы вернуть свою прежнюю жизнь, а теперь ты говоришь, что именно магия не пустит меня домой? Я ненавижу ее! Ненавижу, Беркита!
— Я — Pea, — поправила она тихо.
Гален охнул.
Pea вздохнула.
— Гален, проснись! Ты тоскуешь по своему прошлому, по прекрасной жизни, которую потерял? Ну так распрощайся с ней навек, потому что ее больше нет! Наше прошлое так же мертво, как Безумные Императоры Рамаса! Ты один из Избранных. Неизвестно, кто тебя выбрал, почему ты получил свой странный дар. Не ты выбрал магию, магия выбрала тебя, и теперь она — твоя жизнь!
Гален встал, дрожа от гнева.
— Это неправда, Pea! И я возвращаюсь домой. Через несколько дней Траггет прибудет сюда с Беркитой. Когда они появятся, я заберу жену и навсегда оставлю позади магическое проклятие.
— Как ты не понимаешь, Гален? — сказала Pea, стараясь говорить спокойно. — Ты не сможешь вернуться домой. Такова твоя судьба. Ты пытаешься сбежать от себя, от того, кто ты на самом деле. Но никто не в силах убежать от себя самого.
41
ЕРЕТИКИ
— Гендрик! — крикнул Траггет. — Где ты?
— Здесь, господин, — отозвался погонщик, поспешно открывая дверь. — Я тут!
Он удивленно вытаращил глаза.
— Господин, что случилось с вашими комнатами?
Траггет усмехнулся. Гендрик не раз приходил к нему в любое время дня и ночи — и всякий раз заставал комнаты в безупречном порядке. Но теперь в гостиной, куда заглянул Гендрик, царил полный хаос. Носильщики уже унесли несколько дорожных сундуков, но повсюду валялись разбросанные в беспорядке вещи.
И Траггета это не заботило. Он улыбнулся.
— Не беспокойся, Гендрик. Наверное, мне просто не терпится отправиться в путь.
— Не представляю почему, — отозвался Гендрик. — Я бывал во всяких странных путешествиях, но в таком странном — никогда. Целый караван тайком снаряжается в дорогу! Глава торговой гильдии так расстроился, что я даже засомневался, заставит ли его молчать ваше имя.
— И все же он согласился держать язык за зубами.
«Они всегда соглашаются», — подумал Траггет.
— Всех торусков навьючивали прямо в стойлах. Такого никогда не бывало! Они непременно взбесятся, вот увидите!
— Они недолго пробудут в стойлах, Гендрик. Мы скоро отправляемся, — ответил Траггет, рассматривая стопку книг в тяжелых переплетах.
То были «Pir Inquisitas Desment» — книги, описывающие божественность королей-драконов. Траггет отложил их в сторону. Там, куда он отправляется, они не понадобятся ему.
«Сердце или голова, — подумал он. — Магия идет от сердца... Неудивительно, что императоры сошли с ума».
— Да, господин, — отозвался на его последние слова Гендрик, все еще просовывавший голову в полуоткрытую дверь. Это выглядело забавно — словно голова, отделенная от тела, болталась на веревочке. — Но я бы лучше себя чувствовал, господин, если бы знал, куда мы едем. Трудно собрать караван, не зная, куда он направляется и сколько пробудет в дороге.
— Не задавай вопросов, Гендрик, — отрезал Траггет, не оглядываясь. — Я скажу тебе все, что требуется, когда мы отправимся в путь. А теперь возвращайся к торускам и успокой их. А мне еще нужно заняться кое-какими делами.
Гендрик удивленно приподнял брови.
— С нами едет кто-то еще?
— Делай, что велено, Гендрик! — скомандовал Траггет. — И за меньшее любопытство людей подвешивали за язык!
Погонщик сглотнул.
— Да, господин инквизитор! Уже иду!
Траггет некоторое время прислушивался к удаляющимся шагам Гендрика в коридоре. Погонщик хорошо служил ему все эти годы. Инквизитор не раз полагался на него во время поездок, которые следовало держать в тайне. Гендрик был неплохим парнем — слегка слабохарактерным, но благоразумным и опытным, словом, хорошим слугой. Траггет сожалел, что придется так с ним поступить.
Удостоверившись, что его оставили одного, Траггет осмотрел свои комнаты. Здесь он прожил много лет, это крыло Храма было его единственным домом. Инквизитор задумчиво смотрел на изображения Васски на стенах, на книги, рассказывавшие о величии ордена Пир, что лежали стопкой у постели. Кто будет читать их, когда он уедет? Приберет ли их кто-нибудь, или они так и останутся тут плесневеть, позабытые всеми? Будут ли книги скучать по его рукам и мечтать, чтобы кто-нибудь открыл их и начал читать с тем же интересом, с каким когда-то читал их он?
Внезапно Траггета охватило чувство неуверенности. Что он делает? Здесь он в безопасности, несмотря на безумие, пожирающее его душу. Что могло заставить его оставить дом, мать и все, что было до сих пор для него самым важным в жизни?
Он присел на край кровати. Приятное возбуждение в предвкушении приключений вдруг куда-то испарилось.
«Сердце или голова, — подумал он. — Я пытаюсь убежать от одного или найти другое?»
Он посмотрел на камин, по обеим сторонам которого стояли два железных дракона, изображавшие Васску, — хранители остывшего очага. Символы веры, в которой воспитала его мать; веры, до сих пор служившей основой его существования, оправданием каждой жизни, отнятой во имя Пир.
Траггет смотрел на драконов, и из глаз его текли слезы. Железные лики Васски были с ним всю жизнь, а теперь он собирался их оставить.
Но потом перед его мысленным взором встали другие образы. Нежданно-негаданно он почувствовал зов Глубинной Магии и протянул руку к железным фигурам.
Драконы начали двигаться.
Траггет плакал, но не отрывал от них взора. Рот его кривился в полуулыбке, из горла вырывались сдавленные рыдания. Сила Глубинной Магии вздымалась в его душе, грандиозная и волнующая.
Железные драконы раскинули крылья, забили ими и начали светиться.
Из горящих глаз Траггета текли слезы. Магия опрокинула все его сомнения, он то смеялся, то плакал. Он не мог отказаться от этого. Да и магия все равно никогда его не отпустит. Это было великолепно и постыдно, но более захватывающих ощущений он еще не испытывал.
Железные драконы взмыли в воздух и полетели по комнате...
И вдруг в полутьме раздался голос:
— Ты хорошо справился, сын.
Изумленный, испуганный, Траггет резко обернулся. Железные драконы со звоном упали на пол.
— Матушка! Я... Это часть моего расследования... Ты меня попросила... Пентак велел... чтобы я нашел коварную силу...
— Успокойся, малыш, — сказала Эдана, с улыбкой входя в комнату.
Она была облачена в кожаные штаны и рубашку, на ее плечи был накинут плащ. Траггет узнал эту одежду — в ней она всегда летала на спине Васски, но куда она собралась?
— Между нами не должно быть секретов, — проговорила Эдана. — Иногда тьма полезна, но между матерью и любящим сыном должно царить полное доверие, правда? Может, начнем с тебя? — В ее тихом голосе зазвучали опасные нотки. — Я уверена, ты хочешь кое-что мне рассказать. Некий секрет, которого я не знаю.
Траггет побелел.
— Я... я не знаю, о чем ты. Я всегда старался быть честным с тобой.
— Старался, не сомневаюсь. — Эдана подошла ближе. — Так же как я долгие годы старалась защитить тебя, позаботиться о тебе и не выдать остальным твой секрет.
Траггет моргнул и с трудом повторил:
— Секрет?
— Да. — Эдана сверху вниз смотрела на сидевшего на кровати Траггета. — Секрет. Что ты — один из Избранных, сын мой, и так же безумен, как все избранники.
Траггет невольно задрожал.
— Я н-не знаю, о чем ты говоришь!
— Не разочаровывай меня, сын, после всего, что я для тебя сделала, — резко велела Эдана. — Я уже много лет знаю, что ты — один из них! А почему, как по-твоему, ты всегда получал разрешение удалиться, когда являлось Око Васски? Благодаря мне! Твой сан защищает тебя от подозрений — кто станет подозревать инквизитора? Об этом тоже позаботилась я. Да, мать за тобой присматривала, сынок. А теперь настала пора тебе добиться всего, чего я всегда тебе желала.
— Матушка, — покорно произнес Траггет, — я не знаю, что мне делать.
— Что делать? Ты должен встретить уготованную тебе судьбу! — воскликнула Эдана. — Ты должен овладеть этой странной силой и подчинить драконов, как тебе предначертано! И тогда мы больше не будем служить им — они будут служить нам! Пентак только подозревает о существовании этой силы, но его члены ничего не знают о тебе. Подумай — мы вдвоем сможем спасти весь Пир! Знамения твоей судьбы явились в сонном дыму самого Васски! Теперь ты научился силе от этого дурака Галена, значит, пора прикончить его и его спутников, прежде чем они бросят тебе вызов.
— Бросят вызов? — удивился Траггет. — А чем они могут мне угрожать? Они хотят только одного — вернуться домой и зажить мирной жизнью...
Тыльной стороной затянутой в перчатку руки Эдана ударила Траггета по щеке.
— Мирной жизнью? Владея такой силой? Как ты думаешь, сколько времени пройдет, прежде чем им наскучит мирная жизнь? Сколько времени пройдет, прежде чем они появятся у ворот храма с обученными ими Избранными, с мистиками, стремящимися уничтожить величие Пир? Только мы должны владеть этой силой, иначе нам придется всю жизнь озираться в страхе.
— Да, матушка, — ссутулившись, сказал Траггет. Эдана с минуту смотрела на него, потом сняла перчатки и, теребя их, проговорила:
— Я давно знаю, что ты собрался в Мнумантас. Я каждую ночь наблюдала за тобой, читала твои сны и слушала твое бормотание. Гален и его спутники много дней шли к старым руинам — и мои абот-секи тоже.
Эдана подняла голову. Траггет совсем сник.
— А теперь ответь, только сперва хорошенько обдумай свой ответ, дитя.
«Голова или сердце», — подумал он.
— Ты куда-то собирался. Куда?
Голова или сердце?
— Я думал найти Галена, — ответил Траггет, глядя в пол. — Хотел привезти его сюда.
— Хороший мальчик! Умница! — Эдана взяла в ладони его мокрые щеки, повернув к себе его лицо. — Ты — судьба Пир, сын мой. Я видела это! Тебе больше не нужен тот дурак. Мы позаботимся о нем и о его друзьях, как того требует их судьба.
Над Храмом раздался рев дракона. Васска не спал, он парил в ночи.
— Ты исполнишь свое обещание и отправишься в Мнумантас, — сказала Эдана с жутковатой улыбкой, — и караван тебе не понадобится. Я знаю, как попасть туда быстрее.
Беркита стояла на балконе, сжимая в руке записку, которую ей только что передали, и смотрела в ночь. Южные степи отсюда были еле видны, и все равно она смотрела туда, куда она вскоре отправится. Туда, где ее ждет Гален.
На плечи Беркиты был накинут дорожный плащ, все свои вещи она уже уложила. Скоро Траггет придет за ней, и кошмар ожидания кончится. Она отправится к Галену, а потом они вместе вернутся домой. Может, тогда ее недомогание пройдет.
Она смотрела в ночь и ждала стука в дверь.
— Гален, постой, не шевелись!
То был голос Реа.
Не понимая, в чем дело, Гален попытался сесть, но почувствовал болезненные уколы — в его горло упирались острия мечей. Он медленно лег обратно.
— Она права, Гален. Лучше не шевелись.
Этот голос юноша помнил со дня Праздника Избрания, и он до сих пор его пугал... Первосвященница Эдана! Гален начал лихорадочно соображать, как она их нашла.
Траггет!
— А где остальные? — негромко поинтересовался Гален.
Собравшиеся вокруг аботы, вооруженные мечами, были в капюшонах, поэтому он не видел их лиц.
— О, они ждут тебя... точнее, тебя и эту женщину, — все так же негромко сказала Эдана. На ее лице играли отсветы костра. — Гном доставил нам хлопот, но ему не очень сильно досталось, чего нельзя сказать о двух моих аботах.
— Извините, — сказал Гален, — мы не ждали гостей.
— Ах, как остроумно, — улыбнулась священница.
— Зачем вы вообще нас разбудили? — спросил Гален, охваченный отчаянием — холодным, как земля, на которой он лежал. — Почему не убили во сне?
— Убить? — повторила Эдана. — Верные считают грехом убийство своих соплеменников. Нет, я пришла поблагодарить тебя за оказанную Пир услугу, Гален. Благодаря тебе мы будем править много поколений.
Гален взглянул на мечи, готовые перерезать ему горло.
— Вы странно выражаете благодарность.
— Тогда позволь представить тебе кое-кого, кто хотел бы тоже тебя поблагодарить, — сказала Эдана.
Она повернулась и издала несколько странных зловещих звуков.
Гален пришел в ужас.
Из темноты за спиной Эданы появилось нечто огромное, черное. Даже аботы быстро попятились от этой чудовищной тени. Широко раскинулись громадные кожистые крылья, и свет костра потускнел. Потом Гален увидел мощную грудь, покрытую блестящей чешуей. Над длинным изгибом чешуйчатой шеи из ночной тьмы возникла голова — от нижней челюсти до роговых выступов на лбу в ней было футов десять. Тусклые безжизненные глаза величиной в две ладони уставились на Галена. Потом распахнулась ужасная пасть, и юноша увидел двойные ряды острых зубов, длинные клыки и прожорливую глотку, из которой исходил смрад смерти.
Pea закричала.
Грудь дракона выпятилась — громадное чудовище сделало глубокий вдох... И взревело. Гален никогда еще не слышал такого звука и даже не мог представить себе ничего подобного. Из остатков древней стены на поляне посыпались камни. Рев гремел и гремел, отдаваясь в ушах Галена; казалось, он никогда не смолкнет.
И вдруг воцарилась мертвая тишина.
— Васска лично благодарит вас за то, как вы показали себя на великой войне, — с кривой улыбкой сказала Эдана — Гален едва расслышал ее слова. — Да, вышла небольшая задержка, но теперь вам пора погибнуть в славной битве — чем скорее, тем лучше!
— Здесь, господин, — отозвался погонщик, поспешно открывая дверь. — Я тут!
Он удивленно вытаращил глаза.
— Господин, что случилось с вашими комнатами?
Траггет усмехнулся. Гендрик не раз приходил к нему в любое время дня и ночи — и всякий раз заставал комнаты в безупречном порядке. Но теперь в гостиной, куда заглянул Гендрик, царил полный хаос. Носильщики уже унесли несколько дорожных сундуков, но повсюду валялись разбросанные в беспорядке вещи.
И Траггета это не заботило. Он улыбнулся.
— Не беспокойся, Гендрик. Наверное, мне просто не терпится отправиться в путь.
— Не представляю почему, — отозвался Гендрик. — Я бывал во всяких странных путешествиях, но в таком странном — никогда. Целый караван тайком снаряжается в дорогу! Глава торговой гильдии так расстроился, что я даже засомневался, заставит ли его молчать ваше имя.
— И все же он согласился держать язык за зубами.
«Они всегда соглашаются», — подумал Траггет.
— Всех торусков навьючивали прямо в стойлах. Такого никогда не бывало! Они непременно взбесятся, вот увидите!
— Они недолго пробудут в стойлах, Гендрик. Мы скоро отправляемся, — ответил Траггет, рассматривая стопку книг в тяжелых переплетах.
То были «Pir Inquisitas Desment» — книги, описывающие божественность королей-драконов. Траггет отложил их в сторону. Там, куда он отправляется, они не понадобятся ему.
«Сердце или голова, — подумал он. — Магия идет от сердца... Неудивительно, что императоры сошли с ума».
— Да, господин, — отозвался на его последние слова Гендрик, все еще просовывавший голову в полуоткрытую дверь. Это выглядело забавно — словно голова, отделенная от тела, болталась на веревочке. — Но я бы лучше себя чувствовал, господин, если бы знал, куда мы едем. Трудно собрать караван, не зная, куда он направляется и сколько пробудет в дороге.
— Не задавай вопросов, Гендрик, — отрезал Траггет, не оглядываясь. — Я скажу тебе все, что требуется, когда мы отправимся в путь. А теперь возвращайся к торускам и успокой их. А мне еще нужно заняться кое-какими делами.
Гендрик удивленно приподнял брови.
— С нами едет кто-то еще?
— Делай, что велено, Гендрик! — скомандовал Траггет. — И за меньшее любопытство людей подвешивали за язык!
Погонщик сглотнул.
— Да, господин инквизитор! Уже иду!
Траггет некоторое время прислушивался к удаляющимся шагам Гендрика в коридоре. Погонщик хорошо служил ему все эти годы. Инквизитор не раз полагался на него во время поездок, которые следовало держать в тайне. Гендрик был неплохим парнем — слегка слабохарактерным, но благоразумным и опытным, словом, хорошим слугой. Траггет сожалел, что придется так с ним поступить.
Удостоверившись, что его оставили одного, Траггет осмотрел свои комнаты. Здесь он прожил много лет, это крыло Храма было его единственным домом. Инквизитор задумчиво смотрел на изображения Васски на стенах, на книги, рассказывавшие о величии ордена Пир, что лежали стопкой у постели. Кто будет читать их, когда он уедет? Приберет ли их кто-нибудь, или они так и останутся тут плесневеть, позабытые всеми? Будут ли книги скучать по его рукам и мечтать, чтобы кто-нибудь открыл их и начал читать с тем же интересом, с каким когда-то читал их он?
Внезапно Траггета охватило чувство неуверенности. Что он делает? Здесь он в безопасности, несмотря на безумие, пожирающее его душу. Что могло заставить его оставить дом, мать и все, что было до сих пор для него самым важным в жизни?
Он присел на край кровати. Приятное возбуждение в предвкушении приключений вдруг куда-то испарилось.
«Сердце или голова, — подумал он. — Я пытаюсь убежать от одного или найти другое?»
Он посмотрел на камин, по обеим сторонам которого стояли два железных дракона, изображавшие Васску, — хранители остывшего очага. Символы веры, в которой воспитала его мать; веры, до сих пор служившей основой его существования, оправданием каждой жизни, отнятой во имя Пир.
Траггет смотрел на драконов, и из глаз его текли слезы. Железные лики Васски были с ним всю жизнь, а теперь он собирался их оставить.
Но потом перед его мысленным взором встали другие образы. Нежданно-негаданно он почувствовал зов Глубинной Магии и протянул руку к железным фигурам.
Драконы начали двигаться.
Траггет плакал, но не отрывал от них взора. Рот его кривился в полуулыбке, из горла вырывались сдавленные рыдания. Сила Глубинной Магии вздымалась в его душе, грандиозная и волнующая.
Железные драконы раскинули крылья, забили ими и начали светиться.
Из горящих глаз Траггета текли слезы. Магия опрокинула все его сомнения, он то смеялся, то плакал. Он не мог отказаться от этого. Да и магия все равно никогда его не отпустит. Это было великолепно и постыдно, но более захватывающих ощущений он еще не испытывал.
Железные драконы взмыли в воздух и полетели по комнате...
И вдруг в полутьме раздался голос:
— Ты хорошо справился, сын.
Изумленный, испуганный, Траггет резко обернулся. Железные драконы со звоном упали на пол.
— Матушка! Я... Это часть моего расследования... Ты меня попросила... Пентак велел... чтобы я нашел коварную силу...
— Успокойся, малыш, — сказала Эдана, с улыбкой входя в комнату.
Она была облачена в кожаные штаны и рубашку, на ее плечи был накинут плащ. Траггет узнал эту одежду — в ней она всегда летала на спине Васски, но куда она собралась?
— Между нами не должно быть секретов, — проговорила Эдана. — Иногда тьма полезна, но между матерью и любящим сыном должно царить полное доверие, правда? Может, начнем с тебя? — В ее тихом голосе зазвучали опасные нотки. — Я уверена, ты хочешь кое-что мне рассказать. Некий секрет, которого я не знаю.
Траггет побелел.
— Я... я не знаю, о чем ты. Я всегда старался быть честным с тобой.
— Старался, не сомневаюсь. — Эдана подошла ближе. — Так же как я долгие годы старалась защитить тебя, позаботиться о тебе и не выдать остальным твой секрет.
Траггет моргнул и с трудом повторил:
— Секрет?
— Да. — Эдана сверху вниз смотрела на сидевшего на кровати Траггета. — Секрет. Что ты — один из Избранных, сын мой, и так же безумен, как все избранники.
Траггет невольно задрожал.
— Я н-не знаю, о чем ты говоришь!
— Не разочаровывай меня, сын, после всего, что я для тебя сделала, — резко велела Эдана. — Я уже много лет знаю, что ты — один из них! А почему, как по-твоему, ты всегда получал разрешение удалиться, когда являлось Око Васски? Благодаря мне! Твой сан защищает тебя от подозрений — кто станет подозревать инквизитора? Об этом тоже позаботилась я. Да, мать за тобой присматривала, сынок. А теперь настала пора тебе добиться всего, чего я всегда тебе желала.
— Матушка, — покорно произнес Траггет, — я не знаю, что мне делать.
— Что делать? Ты должен встретить уготованную тебе судьбу! — воскликнула Эдана. — Ты должен овладеть этой странной силой и подчинить драконов, как тебе предначертано! И тогда мы больше не будем служить им — они будут служить нам! Пентак только подозревает о существовании этой силы, но его члены ничего не знают о тебе. Подумай — мы вдвоем сможем спасти весь Пир! Знамения твоей судьбы явились в сонном дыму самого Васски! Теперь ты научился силе от этого дурака Галена, значит, пора прикончить его и его спутников, прежде чем они бросят тебе вызов.
— Бросят вызов? — удивился Траггет. — А чем они могут мне угрожать? Они хотят только одного — вернуться домой и зажить мирной жизнью...
Тыльной стороной затянутой в перчатку руки Эдана ударила Траггета по щеке.
— Мирной жизнью? Владея такой силой? Как ты думаешь, сколько времени пройдет, прежде чем им наскучит мирная жизнь? Сколько времени пройдет, прежде чем они появятся у ворот храма с обученными ими Избранными, с мистиками, стремящимися уничтожить величие Пир? Только мы должны владеть этой силой, иначе нам придется всю жизнь озираться в страхе.
— Да, матушка, — ссутулившись, сказал Траггет. Эдана с минуту смотрела на него, потом сняла перчатки и, теребя их, проговорила:
— Я давно знаю, что ты собрался в Мнумантас. Я каждую ночь наблюдала за тобой, читала твои сны и слушала твое бормотание. Гален и его спутники много дней шли к старым руинам — и мои абот-секи тоже.
Эдана подняла голову. Траггет совсем сник.
— А теперь ответь, только сперва хорошенько обдумай свой ответ, дитя.
«Голова или сердце», — подумал он.
— Ты куда-то собирался. Куда?
Голова или сердце?
— Я думал найти Галена, — ответил Траггет, глядя в пол. — Хотел привезти его сюда.
— Хороший мальчик! Умница! — Эдана взяла в ладони его мокрые щеки, повернув к себе его лицо. — Ты — судьба Пир, сын мой. Я видела это! Тебе больше не нужен тот дурак. Мы позаботимся о нем и о его друзьях, как того требует их судьба.
Над Храмом раздался рев дракона. Васска не спал, он парил в ночи.
— Ты исполнишь свое обещание и отправишься в Мнумантас, — сказала Эдана с жутковатой улыбкой, — и караван тебе не понадобится. Я знаю, как попасть туда быстрее.
Беркита стояла на балконе, сжимая в руке записку, которую ей только что передали, и смотрела в ночь. Южные степи отсюда были еле видны, и все равно она смотрела туда, куда она вскоре отправится. Туда, где ее ждет Гален.
На плечи Беркиты был накинут дорожный плащ, все свои вещи она уже уложила. Скоро Траггет придет за ней, и кошмар ожидания кончится. Она отправится к Галену, а потом они вместе вернутся домой. Может, тогда ее недомогание пройдет.
Она смотрела в ночь и ждала стука в дверь.
Я снова стою на берегу залива Миррен. Мне больно видеть громадный город из стеклянного кружева там, где некогда стоял мой городок. Город этот так прекрасен, что я не могу на него смотреть. Я иду прочь по берегу, направляясь на восток.Гален внезапно проснулся.
Крылатая женщина парит над прибрежным песком, над холодным голубым пламенем. Камни, что я дал ей, разложены кольцом на берегу. Это хорошо, потому что вокруг беснуется дюжина демонов. Они хотят разорвать крылатую женщину, но камни не позволяют им приблизиться.
Однако демоны хитры. Они не могут пересечь круг камней, но могут прикасаться к ним. Они катят камни по песку, приближаясь к крылатой красавице, надеясь рано или поздно до нее дотянуться.
Я вынимаю меч из ножен. С Ш'Шниктом в руке я бросаюсь на демонов на берегу. Я прыгаю в круг, на мгновение удивляясь, почему он меня пропускает, а демонов — нет. Крылатая женщина хватает меня за руку, опускает мой меч в голубое пламя, и его окутывает странный ореол. Демоны приближаются, я нападаю на них, не выходя из круга. Но мой меч еще не успевает поразить цель, как с него срывается голубое пламя. Оно окружает демонов, и у них отваливаются руки, их головы катятся по песку, из животов вываливаются внутренности. Чудовища падают на землю.
В этот миг я вижу Траггета, стоящего на берегу.
— Траггет! — кричу я ему. — Я нашел кое-что новое!
Он отворачивается и идет прочь.
Я не понимаю почему — ведь еще недавно он хотел присоединиться ко мне.
— Траггет!
Я бегу за ним, а вокруг все больше темнеет.
— Траггет! Подожди!
(«Книга Галена» из «Бронзовых кантиклей», том IV, манускрипт 1, листы 56—57)
— Гален, постой, не шевелись!
То был голос Реа.
Не понимая, в чем дело, Гален попытался сесть, но почувствовал болезненные уколы — в его горло упирались острия мечей. Он медленно лег обратно.
— Она права, Гален. Лучше не шевелись.
Этот голос юноша помнил со дня Праздника Избрания, и он до сих пор его пугал... Первосвященница Эдана! Гален начал лихорадочно соображать, как она их нашла.
Траггет!
— А где остальные? — негромко поинтересовался Гален.
Собравшиеся вокруг аботы, вооруженные мечами, были в капюшонах, поэтому он не видел их лиц.
— О, они ждут тебя... точнее, тебя и эту женщину, — все так же негромко сказала Эдана. На ее лице играли отсветы костра. — Гном доставил нам хлопот, но ему не очень сильно досталось, чего нельзя сказать о двух моих аботах.
— Извините, — сказал Гален, — мы не ждали гостей.
— Ах, как остроумно, — улыбнулась священница.
— Зачем вы вообще нас разбудили? — спросил Гален, охваченный отчаянием — холодным, как земля, на которой он лежал. — Почему не убили во сне?
— Убить? — повторила Эдана. — Верные считают грехом убийство своих соплеменников. Нет, я пришла поблагодарить тебя за оказанную Пир услугу, Гален. Благодаря тебе мы будем править много поколений.
Гален взглянул на мечи, готовые перерезать ему горло.
— Вы странно выражаете благодарность.
— Тогда позволь представить тебе кое-кого, кто хотел бы тоже тебя поблагодарить, — сказала Эдана.
Она повернулась и издала несколько странных зловещих звуков.
Гален пришел в ужас.
Из темноты за спиной Эданы появилось нечто огромное, черное. Даже аботы быстро попятились от этой чудовищной тени. Широко раскинулись громадные кожистые крылья, и свет костра потускнел. Потом Гален увидел мощную грудь, покрытую блестящей чешуей. Над длинным изгибом чешуйчатой шеи из ночной тьмы возникла голова — от нижней челюсти до роговых выступов на лбу в ней было футов десять. Тусклые безжизненные глаза величиной в две ладони уставились на Галена. Потом распахнулась ужасная пасть, и юноша увидел двойные ряды острых зубов, длинные клыки и прожорливую глотку, из которой исходил смрад смерти.
Pea закричала.
Грудь дракона выпятилась — громадное чудовище сделало глубокий вдох... И взревело. Гален никогда еще не слышал такого звука и даже не мог представить себе ничего подобного. Из остатков древней стены на поляне посыпались камни. Рев гремел и гремел, отдаваясь в ушах Галена; казалось, он никогда не смолкнет.
И вдруг воцарилась мертвая тишина.
— Васска лично благодарит вас за то, как вы показали себя на великой войне, — с кривой улыбкой сказала Эдана — Гален едва расслышал ее слова. — Да, вышла небольшая задержка, но теперь вам пора погибнуть в славной битве — чем скорее, тем лучше!
МАНУСКРИПТ 3
Мистики
42
ИГРАЛЬНЫЕ ФИГУРЫ
Дуинуин разбудила головная боль.
Она села на постели, отбросив мягкое теплое одеяло. Ее так и тянуло снова лечь и понежиться еще, но Искательница подавила это желание. Мир вокруг нее был полон опасностей, и она хотела встретить их лицом к лицу.
Они с принцессой находились в овальной, скупо обставленной комнате. Айслинн все еще спала на одной из двух больших постелей, завернувшись в свои прекрасные крылья. Сон принцессы был неспокойным, иногда она дрожала. Справа и слева от входа в комнату высились узорчатые колонны, но сама дверь, сделанная из грубых досок, обитых железом, свидетельствовала о грубом насилии над деревом. Стены сверкали алебастром, над широким окном тянулся изящный фриз в виде волн. Но и окно с низким подоконником было забрано толстыми железными прутьями.
Она села на постели, отбросив мягкое теплое одеяло. Ее так и тянуло снова лечь и понежиться еще, но Искательница подавила это желание. Мир вокруг нее был полон опасностей, и она хотела встретить их лицом к лицу.
Они с принцессой находились в овальной, скупо обставленной комнате. Айслинн все еще спала на одной из двух больших постелей, завернувшись в свои прекрасные крылья. Сон принцессы был неспокойным, иногда она дрожала. Справа и слева от входа в комнату высились узорчатые колонны, но сама дверь, сделанная из грубых досок, обитых железом, свидетельствовала о грубом насилии над деревом. Стены сверкали алебастром, над широким окном тянулся изящный фриз в виде волн. Но и окно с низким подоконником было забрано толстыми железными прутьями.