Страница:
— Обыскать комнату! — Элхар развернулся к Филину с перекошенным от ярости лицом. — Ты что, меня за дурака держишь? Думаешь, я тупой?
— Я вовсе не считаю вас тупым, Элхар. Я думаю, у вас навязчивая идея. Здесь нет никого, кроме меня.
Трясясь от страха, Хорек приготовился к тому, что его сейчас поймают. Шаги приблизились к его укрытию. Свет лампы скользнул по нему, и он увидел, как взгляд телохранителя Гитивов прошел сквозь него, будто его и не существовало.
— Здесь никого нет, — сообщили помощники.
Филина переполнили ужас и облегчение.
Элхар одной рукой схватил его за воротник пижамы и сунул фонарь прямо в лицо.
— Что ты с ним сделал, Филин?
— С кем? — переспросил Филин, еле сдерживая смех.
— Филин! — прорычал Элхар, тряся его.
— Вам это приснилось! — настаивал Филин. — Ваша одержимость заставляет вас выдумывать все это.
Элхар залепил ему пощечину и отпустил.
— Что ты с ним сделал? Говори или я сверну тебе шею.
Филин истерически рассмеялся.
— Я дал ему священный камень Ветровеи, и он исчез. Элхар, как ты думаешь, что я мог с ним сделать? Здесь никого нет, Элхар, кроме меня.
Элхар молчал, но в его глазах был нехороший блеск.
Хорек под кроватью быстро соображал. Дверь в комнату Филина была открыта, но секретная панель опущена и заперта. Даже если он был невидимым, они бы все равно заметили, что панель отодвинулась. Он выполз из-под кровати и пополз вдоль стены к открытой двери. Добравшись до двери, он проскользнул в коридор и, сжимая в руке камень, как свою единственную надежду на спасение, побежал.
Глава двадцать восьмая
Глава двадцать девятая
— Я вовсе не считаю вас тупым, Элхар. Я думаю, у вас навязчивая идея. Здесь нет никого, кроме меня.
Трясясь от страха, Хорек приготовился к тому, что его сейчас поймают. Шаги приблизились к его укрытию. Свет лампы скользнул по нему, и он увидел, как взгляд телохранителя Гитивов прошел сквозь него, будто его и не существовало.
— Здесь никого нет, — сообщили помощники.
Филина переполнили ужас и облегчение.
Элхар одной рукой схватил его за воротник пижамы и сунул фонарь прямо в лицо.
— Что ты с ним сделал, Филин?
— С кем? — переспросил Филин, еле сдерживая смех.
— Филин! — прорычал Элхар, тряся его.
— Вам это приснилось! — настаивал Филин. — Ваша одержимость заставляет вас выдумывать все это.
Элхар залепил ему пощечину и отпустил.
— Что ты с ним сделал? Говори или я сверну тебе шею.
Филин истерически рассмеялся.
— Я дал ему священный камень Ветровеи, и он исчез. Элхар, как ты думаешь, что я мог с ним сделать? Здесь никого нет, Элхар, кроме меня.
Элхар молчал, но в его глазах был нехороший блеск.
Хорек под кроватью быстро соображал. Дверь в комнату Филина была открыта, но секретная панель опущена и заперта. Даже если он был невидимым, они бы все равно заметили, что панель отодвинулась. Он выполз из-под кровати и пополз вдоль стены к открытой двери. Добравшись до двери, он проскользнул в коридор и, сжимая в руке камень, как свою единственную надежду на спасение, побежал.
Глава двадцать восьмая
СТАВКИ РАСТУТ
В глазах Элхара горела едва сдерживаемая ярость. Он волоком притащил Филина в библиотеку, оставил там с Миледи и Минцерой, а сам пошел за Цитанеком. Когда Молодой Лорд, заспанный и встревоженный, попытался сесть рядом с Филином, Элхар грубо оттолкнул его. Цезарь и двое других телохранителей вошли вслед за ними и заперли дверь.
— Цезарь видел шпиона, — сообщил Элхар Миледи.
— Он вошел через потайную панель и подошел к кровати Филина, — сказал Цезарь. — Я не стал слушать их разговор, но слышал, как Филин назвал его «Хорьком». Я перекрыл потайной ход и сообщил Элхару. Но когда мы вернулись, шпиона в комнате не было.
Снова заговорил Элхар:
— Сначала Филин все отрицал. Но когда я поднажал на него, он сказал: «Я дал ему священный камень Ветровеи, и он исчез. Элхар, как ты думаешь, что я с ним сделал?».
— Священный камень Ветровеи? — переспросила Миледи.
— Я сказал это просто так, Миледи, — стал оправдываться Филин. — Элхар ударил меня и пригрозил, что свернет мне шею. Он не хотел верить, что в комнате никого, кроме меня, не было.
— Но почему именно Ветровея? — выспрашивала Миледи.
— Просто так, без всякой причины, просто нужно было придумать что-нибудь фантастическое и невозможное.
— Просто чтобы что-нибудь сказать, Филин? И ты хочешь, чтобы я в это поверила? — Она взяла его за подбородок и заставила взглянуть в глаза. Когда он кивнул, она повернулась к Цитанеку. — Цитанек, ты помнишь маленькую воровку, подружку Филина — Норку? Когда ты отпустил ее, то дал ей уйти или передал кому-то в руки?
— Я не помню, — сказал Цитанек.
Миледи повела бровью, и по ее знаку Элхар быстро повернулся к Филину и больно выкрутил ему руку. Филин застонал.
— Миледи, я не помню, — с мольбой повторил Цитанек.
Миледи покачала головой.
— Сломай ему руку, Элхар.
На мгновение, показавшееся вечностью, в комнате повисла тишина. Лицо Цитанека исказила мука, но он ничего не сказал. Раздался ужасный треск ломающихся костей, и Филин закричал.
— Твоя память улучшилась? — спросила Миледи.
Он покачал головой, не в силах вымолвить ни слова.
— Сломай другую руку, Элхар.
— Нет! — вырвалось у Цитанека. — Не надо больше. Я вспомнил. — Он встретился взглядом с глазами Филина, полными слез. — Я недостаточно силен для этого, Филин. Я передал Норку чужеземной ведьме Ученого Короля.
— Так, значит, ведьма Короля, — повторила Миледи. — И она была одна, Цитанек?
— Я не… — начал он, но Элхар дернул Филина за сломанную руку, и он снова закричал. На бескровном лице Цитанека горели глаза.
— Не надо больше, — прошептал он. — Она музицировала с Венихаром Гобез-Ихавом и Верховным Жрецом Ветровеи.
Миледи изучающе посмотрела на Молодого Лорда.
— Было бы лучше, Цитанек, если бы ты сразу сказал всю правду, — сказала она змеиным шипящим голосом. — Видишь ли, я с самого начала это знала.
Она подошла к Филину, подняла подбородок и взглянула на заплаканное лицо.
— Посмотри на него. Он такой беззащитный. Но можем ли мы доверять ему? Цитанек, Филин заставляет Элхара нервничать. Он хочет, чтобы я убила вас обоих и начала все заново с твоим братом. Я считаю это пустой тратой времени и пока запретила это делать. Ты хочешь заставить меня передумать?
— Нет, — прошептал Цитанек.
— Тогда ты должен отвечать. — Она взглянула на своего раба. — Филин, ты хочешь, чтобы я убила Цитанека?
— Нет, Миледи.
Насмешливая улыбка тронула ее губы:
— Тебе противно, что тебя используют, и вдвойне противно, что используют против твоего друга. Но пойми меня: если я не смогу управлять Цитанеком с помощью тебя, ты мне вообще не нужен. И если я не смогу доверять тебе, то ты мне тоже не нужен. Тебе понятно?
— Да, Миледи.
— Хорошо. Теперь скажи мне, зачем приходил твой друг Хорек и как ему удалось улизнуть?
Филин знал, что они дойдут до этого, и придумал правдоподобную ложь.
— Я не знаю, зачем он приходил. Если он собирался мне что-то сообщить, то он не успел. Я знал, что меня стерегут и что его сразу заметят, и велел ему спрятаться на оконном выступе, пока буду отвлекать тех, кто войдет. Я думал, там его никто не станет искать, ведь там так высоко и нет плюща, по которому можно спуститься. А потом, когда все пришли, я подумал, что если как следует разозлю Элхара, то он потащит меня к вам, а Хорек сможет убежать.
— Как? Ах ты мерзкий… — начал Элхар, крепче сжимая его сломанную руку.
Миледи жестом велела ему остановиться.
— Почему ты упомянул Ветровею?
— Она любит детей.
— Может быть. Но было бы глупо с твоей стороны надеяться, что она защитит тебя от меня, дитя. Элхар, ты говорил мне, что Дедемар снова объявился? — Телохранитель кивнул, и она улыбнулась. — Хорошо. Он мне как раз нужен. — Она обернулась к Минцере. — Приготовь смертельную дозу гияра и смешай с самым лучшим нашим кофе. Полагаю, давно пора послать Ветровее сообщение на тот случай, если она или ее жрец задумали вмешиваться в мои дела. — Когда Минцера пошла к двери, Миледи добавила. — Когда закончишь, возвращайся: надо перевязать мальчишке руку. — Потом, знаком велев телохранителям следовать за ней, она выплыла из библиотеки, оставив Цитанека и Филина наедине.
Молодой Лорд бережно обнял мальчика.
— О, боги, Филин. Прости, прости, прости…
Филин прикрыл Цитанеку рот своей здоровой рукой.
— Ничего, Цитанек, я…
— Мне не надо было даже пытаться противиться ей! Я…
— Цитанек, пожалуйста! — Неприкрытая боль в его голосе прервала поток самобичевания Молодого Лорда. Филин продолжал шептать сквозь слезы:
— Я действительно дал Хорьку камень Ветровеи, и он вправду исчез. Я не понимаю, как это случилось, и мне страшно.
— Филин, — бормотал Цитанек, прижимая его к себе. — Все будет хорошо. Ветровея любит детей. Может быть, она защитит нас. Но хорошо, что ты не рассказал об этом моей кузине.
— Цитанек, что нам делать?
Выразительные глаза Молодого Лорда погрустнели.
— То, что потребует Исива.
— Нет, я имею в виду гияр и Керидена. Мы должны предупредить его. Я могу… — Потом он покачал головой. — Нет, не могу. Я не могу сосредоточиться. Что же нам делать?
— Филин, мы не можем рисковать. Разве ты не слышал? Она же убьет нас.
— Она убьет его.
— Он принадлежит Талиэн. Она защитит его. Филин, — добавил он, почувствовав, что мальчик напрягся. Но разговор был прерван возвращением управляющей.
Минцера прощупала запястье Филина, а Цитанек удерживал его неподвижным. Потом она крепко-накрепко примотала руку к деревянной планке. Когда закончила, Филин был весь бледный и мокрый от пота. Минцера всмотрелась в затуманенные глаза Филина и прочла такую же боль во взгляде Цитанека. Когда она заговорила, лицо ее было застывшим, как маска, а слова — едва слышный шепот.
— Я сделала, как велела мне Миледи, как я должна была сделать, — пробормотала она. — Но сначала я смешала гияр с хинином. — Сказав это, она ушла.
Цитанек прижался щекой к волосам мальчика; чуть погодя он прошептал ему в ухо:
— Мой дорогой, чудесный Филин. Гияр почти безвкусный, а вот хинин очень горький.
В серые предрассветные часы Венихар Гобез-Ихав окончательно отчаялся заснуть. Стараясь не тревожить своего слугу, он встал и оделся, собираясь прогуляться по темному саду. Плеск воды всегда навевал на него умиротворенность, и он устроился на холодном мраморном парапете своего любимого садового фонтана.
Фонтан украшала статуя, высеченная несколько столетий назад одним из мастеров Ихавов. Она изображала двух сплетенных морских змеев: один — из бледного, кремового мрамора, а другой — из черного камня с розовыми прожилками. Вода била из трубы в центре змеев, свившихся в борьбе, — или они просто играли? Фонтан стоял в центре мощеного дворика, обсаженного ветвистыми тисовыми и кизиловыми деревьями. Венихар сжимал рукой набалдашник своей трости. Спокойствие сада и убаюкивающее журчание воды снимало напряжение, которое не давало ему спать.
Возможно, старый Лорд задремал. Вдруг он понял, что в саду уже не один. Он услышал приглушенные голоса и скрип шагов по гравиевым дорожкам.
— …не собираюсь больше упрекать тебя, Ран. Сказать по правде, мне жаль, что я не еду с тобой. Надо было видеть лицо Элхара, когда он ломал Филину руку. Боги! Да он просто безумен…
— Цезарь! Осторожнее. Просто он тяжело переживает потерю Цифы. Но, похоже, тебе скоро удастся поймать того парня, который убил ее.
— Да. Эта ловушка должна сработать. — Говоривший коротко и с горечью рассмеялся. — Бедный Антрин — если это он. Он так долго плыл против течения. Мне неприятно признавать, но знаешь, я втайне восхищаюсь этой маленькой воровкой, Норкой. Я бы многое отдал, чтобы видеть, как ей удалось убедить Мастеров Трущобных гильдий объединиться. — Он вздохнул. — Миледи хочет, чтобы девчонку убили.
— У Норки отважные друзья, если судить по Филину и маленькой художнице.
— Отважные, — рассмеялся Цезарь. — Признайся уж: эта малявка Ихав разозлила тебя настолько, что заставила забыть всякую осторожность.
— Начнем с того, что у меня всегда ее было маловато. Ну, мне пора. Через час рассветет. Цезарь, береги себя.
— Хорошо. И ты береги себя, братишка.
Шаги отдалились. Венихар оставался неподвижным, а вот мысли его мчались. Через минуту он услышал вздох, а потом снова шаги, возвращавшиеся обратно. Звук изменился: теперь сапоги стучали по мощеной дорожке, а не скрипели по гравию. Усилием воли Венихар заставил себя не поднимать голову, а продолжал сидеть, положив лоб на скрещенные руки.
— Так-так, — прошептал Цезарь Гитив, потом добавил погромче: — Хорошее местечко для отдыха, Лорд Советник Ихав.
— Хр-р-м-ха. — Венихар, вздрогнув, выпрямился, и трость упала у него из рук, звякнув о мостовую. — О, господи, молодой человек, вы меня напутали. Я, должно быть, заснул.
С трудом он нагнулся, чтобы поднять трость, не сводя глаз с колен Гитива. Взявшись рукой за металлическую рукоять, Венихар заметил, что тот напрягся и приготовился к прыжку. Тогда Венихар резко взмахнул своей тростью, ударил молодого Гитива под подбородок. Цезарь пошатнулся. Всплеск адреналина придал Венихару энергии и он закрепил достигнутое преимущество сильным ударом в висок. Гитив рухнул на землю.
Венихар быстро поковылял прочь, лихорадочно соображая. Во рту все пересохло. Антрин. Но Гитив не сказал ничего, что бы помогло раскрыть их замысел. Они считают, что уже почти поймали его. — «Эта ловушка сработает» — но как? Что толку посылать Норку или кого-нибудь из этих шустриков к Антрину? Они все в опасности. Даже его собственная репутация человека, не интересующегося интригами, теперь под угрозой, фактически разрушена, если эта ищейка Гитивов не убит, а всего лишь оглушен. Не надо быть большим мудрецом, чтобы догадаться о связи между Антрином Анжибар-Ихавом и Советником Ихавом. А что случилось с Филином?
— Вен!
— Арра, — поприветствовал он ее.
— С вами все в порядке? — спросила она, а в глазах у нее стояли видения.
— Я оглушил Цезаря Гитива.
Она облегченно вздохнула.
— Мне виделось несколько вариантов, чем бы могла закончиться эта встреча. О, Вен, слава богам, с вами все в порядке.
— Антрин в беде. Гитивы считают, что им удалось заманить его в ловушку.
Арра прижала три пальца ко лбу и закрыла глаза, но через мгновение, сдаваясь, покачала головой:
— Не могу разглядеть это ясно. — Одной рукой она потирала запястье, словно оно болело. — Не знаю, что со мной происходит. Я не могу сосредоточиться.
— Это Филин, — сказал он, дотрагиваясь до ее локтя. — Элхар сломал ему руку.
— Что? — Ее взгляд стал рассеянным. — Он силен, Вен. Он сейчас спит, но все равно проецирует свою боль. Вен, мы не должны стоять здесь и разговаривать. Это небезопасно.
— У тебя есть идеи, что делать дальше? — Она кивнула, и он изящно взмахнул рукой. — Тогда веди меня.
Цезарь Гитив, украшенный огромным разноцветным синяком, стоял навытяжку, пока гнев Элхара грохотал над ним, как буря. Голова у него трещала и гудела, словно барабан, а взгляд никак не хотел фокусироваться. Миледи смотрела на него с таким отвращением, что телохранитель начал жалеть, что Гобез-Ихав не прикончил его. Он заставил себя сосредоточиться. Элхар вроде бы затихал, но если подключится Миледи, надо будет давать вразумительные ответы.
— Теперь Венихар Гобез-Ихав предстает перед нами совершенно в ином свете, — отметила Исива.
— Я бы никогда не подумала, что он может одержать верх над одним из моих лучших, отборных, тренированных телохранителей. Насколько вы с Раном были несдержанны на язык, Цезарь?
— Мы говорили только об общих вещах, Миледи. Я помню, что упоминали Антрина. Гобез-Ихав вполне мог вычислить, что его родственнику грозит опасность, но мы ни словом не обмолвились, откуда она может прийти.
— Его нападение было неспровоцированным, или ты собирался убить его?
— У меня было такое намерение.
— Отчего же, если ты ничего опасного не разболтал?
— Из-за его связи, — объяснил Цезарь. — Пока я не наткнулся на Лорда Советника Ихава, мне и в голову не приходило, что Антрин Анжибар-Ихав может быть замешан в контрзаговоре. Поскольку в саду больше никого не было, никакой связи между смертью Венихара и Домом Гитивов не обнаружили бы. Такую возможность грех было не использовать. Но я зря заговорил с ним. Было темно, и я не был уверен, что это он.
— Ты счел его старым и немощным, — сказала Исива. — Он узнал, кто ты такой? Ран называл тебя по имени?
Цезарь попытался вспомнить.
— Да, кажется, называл.
— О, боги, — прорычала Исива. — Ты, по крайней мере, не ранил его? Или все-таки ударил?
— Нет, Миледи.
— Тогда вряд ли он выдвинет официальные обвинения, ведь у нас такая прочная линия защиты: он первым ударил тебя ни с того ни с сего. Запомнил, Цезарь?
— Да, Миледи.
— Элхар, будь особенно осмотрителен. Захлопни ловушку для Акульей Наживки, но будь осторожен. Выжми из него все и убей.
— Я думал использовать его, как ниточку к Норке, — предложил Элхар.
— Мне действительно нужны они оба, — призналась Миледи. — Хорошо, поступай на свое усмотрение, Элхар, но не надо напрасного риска. — Она поднялась, еще раз отчаянно тряхнула головой, глянув на Цезаря, и вышла из комнаты.
Цезарь приготовился еще к одному потоку упреков, но Элхар лишь косо взглянул на своего лейтенанта.
— Ступай, лечи свою голову. Только пришли ко мне Эвана и Интека.
— Цезарь видел шпиона, — сообщил Элхар Миледи.
— Он вошел через потайную панель и подошел к кровати Филина, — сказал Цезарь. — Я не стал слушать их разговор, но слышал, как Филин назвал его «Хорьком». Я перекрыл потайной ход и сообщил Элхару. Но когда мы вернулись, шпиона в комнате не было.
Снова заговорил Элхар:
— Сначала Филин все отрицал. Но когда я поднажал на него, он сказал: «Я дал ему священный камень Ветровеи, и он исчез. Элхар, как ты думаешь, что я с ним сделал?».
— Священный камень Ветровеи? — переспросила Миледи.
— Я сказал это просто так, Миледи, — стал оправдываться Филин. — Элхар ударил меня и пригрозил, что свернет мне шею. Он не хотел верить, что в комнате никого, кроме меня, не было.
— Но почему именно Ветровея? — выспрашивала Миледи.
— Просто так, без всякой причины, просто нужно было придумать что-нибудь фантастическое и невозможное.
— Просто чтобы что-нибудь сказать, Филин? И ты хочешь, чтобы я в это поверила? — Она взяла его за подбородок и заставила взглянуть в глаза. Когда он кивнул, она повернулась к Цитанеку. — Цитанек, ты помнишь маленькую воровку, подружку Филина — Норку? Когда ты отпустил ее, то дал ей уйти или передал кому-то в руки?
— Я не помню, — сказал Цитанек.
Миледи повела бровью, и по ее знаку Элхар быстро повернулся к Филину и больно выкрутил ему руку. Филин застонал.
— Миледи, я не помню, — с мольбой повторил Цитанек.
Миледи покачала головой.
— Сломай ему руку, Элхар.
На мгновение, показавшееся вечностью, в комнате повисла тишина. Лицо Цитанека исказила мука, но он ничего не сказал. Раздался ужасный треск ломающихся костей, и Филин закричал.
— Твоя память улучшилась? — спросила Миледи.
Он покачал головой, не в силах вымолвить ни слова.
— Сломай другую руку, Элхар.
— Нет! — вырвалось у Цитанека. — Не надо больше. Я вспомнил. — Он встретился взглядом с глазами Филина, полными слез. — Я недостаточно силен для этого, Филин. Я передал Норку чужеземной ведьме Ученого Короля.
— Так, значит, ведьма Короля, — повторила Миледи. — И она была одна, Цитанек?
— Я не… — начал он, но Элхар дернул Филина за сломанную руку, и он снова закричал. На бескровном лице Цитанека горели глаза.
— Не надо больше, — прошептал он. — Она музицировала с Венихаром Гобез-Ихавом и Верховным Жрецом Ветровеи.
Миледи изучающе посмотрела на Молодого Лорда.
— Было бы лучше, Цитанек, если бы ты сразу сказал всю правду, — сказала она змеиным шипящим голосом. — Видишь ли, я с самого начала это знала.
Она подошла к Филину, подняла подбородок и взглянула на заплаканное лицо.
— Посмотри на него. Он такой беззащитный. Но можем ли мы доверять ему? Цитанек, Филин заставляет Элхара нервничать. Он хочет, чтобы я убила вас обоих и начала все заново с твоим братом. Я считаю это пустой тратой времени и пока запретила это делать. Ты хочешь заставить меня передумать?
— Нет, — прошептал Цитанек.
— Тогда ты должен отвечать. — Она взглянула на своего раба. — Филин, ты хочешь, чтобы я убила Цитанека?
— Нет, Миледи.
Насмешливая улыбка тронула ее губы:
— Тебе противно, что тебя используют, и вдвойне противно, что используют против твоего друга. Но пойми меня: если я не смогу управлять Цитанеком с помощью тебя, ты мне вообще не нужен. И если я не смогу доверять тебе, то ты мне тоже не нужен. Тебе понятно?
— Да, Миледи.
— Хорошо. Теперь скажи мне, зачем приходил твой друг Хорек и как ему удалось улизнуть?
Филин знал, что они дойдут до этого, и придумал правдоподобную ложь.
— Я не знаю, зачем он приходил. Если он собирался мне что-то сообщить, то он не успел. Я знал, что меня стерегут и что его сразу заметят, и велел ему спрятаться на оконном выступе, пока буду отвлекать тех, кто войдет. Я думал, там его никто не станет искать, ведь там так высоко и нет плюща, по которому можно спуститься. А потом, когда все пришли, я подумал, что если как следует разозлю Элхара, то он потащит меня к вам, а Хорек сможет убежать.
— Как? Ах ты мерзкий… — начал Элхар, крепче сжимая его сломанную руку.
Миледи жестом велела ему остановиться.
— Почему ты упомянул Ветровею?
— Она любит детей.
— Может быть. Но было бы глупо с твоей стороны надеяться, что она защитит тебя от меня, дитя. Элхар, ты говорил мне, что Дедемар снова объявился? — Телохранитель кивнул, и она улыбнулась. — Хорошо. Он мне как раз нужен. — Она обернулась к Минцере. — Приготовь смертельную дозу гияра и смешай с самым лучшим нашим кофе. Полагаю, давно пора послать Ветровее сообщение на тот случай, если она или ее жрец задумали вмешиваться в мои дела. — Когда Минцера пошла к двери, Миледи добавила. — Когда закончишь, возвращайся: надо перевязать мальчишке руку. — Потом, знаком велев телохранителям следовать за ней, она выплыла из библиотеки, оставив Цитанека и Филина наедине.
Молодой Лорд бережно обнял мальчика.
— О, боги, Филин. Прости, прости, прости…
Филин прикрыл Цитанеку рот своей здоровой рукой.
— Ничего, Цитанек, я…
— Мне не надо было даже пытаться противиться ей! Я…
— Цитанек, пожалуйста! — Неприкрытая боль в его голосе прервала поток самобичевания Молодого Лорда. Филин продолжал шептать сквозь слезы:
— Я действительно дал Хорьку камень Ветровеи, и он вправду исчез. Я не понимаю, как это случилось, и мне страшно.
— Филин, — бормотал Цитанек, прижимая его к себе. — Все будет хорошо. Ветровея любит детей. Может быть, она защитит нас. Но хорошо, что ты не рассказал об этом моей кузине.
— Цитанек, что нам делать?
Выразительные глаза Молодого Лорда погрустнели.
— То, что потребует Исива.
— Нет, я имею в виду гияр и Керидена. Мы должны предупредить его. Я могу… — Потом он покачал головой. — Нет, не могу. Я не могу сосредоточиться. Что же нам делать?
— Филин, мы не можем рисковать. Разве ты не слышал? Она же убьет нас.
— Она убьет его.
— Он принадлежит Талиэн. Она защитит его. Филин, — добавил он, почувствовав, что мальчик напрягся. Но разговор был прерван возвращением управляющей.
Минцера прощупала запястье Филина, а Цитанек удерживал его неподвижным. Потом она крепко-накрепко примотала руку к деревянной планке. Когда закончила, Филин был весь бледный и мокрый от пота. Минцера всмотрелась в затуманенные глаза Филина и прочла такую же боль во взгляде Цитанека. Когда она заговорила, лицо ее было застывшим, как маска, а слова — едва слышный шепот.
— Я сделала, как велела мне Миледи, как я должна была сделать, — пробормотала она. — Но сначала я смешала гияр с хинином. — Сказав это, она ушла.
Цитанек прижался щекой к волосам мальчика; чуть погодя он прошептал ему в ухо:
— Мой дорогой, чудесный Филин. Гияр почти безвкусный, а вот хинин очень горький.
В серые предрассветные часы Венихар Гобез-Ихав окончательно отчаялся заснуть. Стараясь не тревожить своего слугу, он встал и оделся, собираясь прогуляться по темному саду. Плеск воды всегда навевал на него умиротворенность, и он устроился на холодном мраморном парапете своего любимого садового фонтана.
Фонтан украшала статуя, высеченная несколько столетий назад одним из мастеров Ихавов. Она изображала двух сплетенных морских змеев: один — из бледного, кремового мрамора, а другой — из черного камня с розовыми прожилками. Вода била из трубы в центре змеев, свившихся в борьбе, — или они просто играли? Фонтан стоял в центре мощеного дворика, обсаженного ветвистыми тисовыми и кизиловыми деревьями. Венихар сжимал рукой набалдашник своей трости. Спокойствие сада и убаюкивающее журчание воды снимало напряжение, которое не давало ему спать.
Возможно, старый Лорд задремал. Вдруг он понял, что в саду уже не один. Он услышал приглушенные голоса и скрип шагов по гравиевым дорожкам.
— …не собираюсь больше упрекать тебя, Ран. Сказать по правде, мне жаль, что я не еду с тобой. Надо было видеть лицо Элхара, когда он ломал Филину руку. Боги! Да он просто безумен…
— Цезарь! Осторожнее. Просто он тяжело переживает потерю Цифы. Но, похоже, тебе скоро удастся поймать того парня, который убил ее.
— Да. Эта ловушка должна сработать. — Говоривший коротко и с горечью рассмеялся. — Бедный Антрин — если это он. Он так долго плыл против течения. Мне неприятно признавать, но знаешь, я втайне восхищаюсь этой маленькой воровкой, Норкой. Я бы многое отдал, чтобы видеть, как ей удалось убедить Мастеров Трущобных гильдий объединиться. — Он вздохнул. — Миледи хочет, чтобы девчонку убили.
— У Норки отважные друзья, если судить по Филину и маленькой художнице.
— Отважные, — рассмеялся Цезарь. — Признайся уж: эта малявка Ихав разозлила тебя настолько, что заставила забыть всякую осторожность.
— Начнем с того, что у меня всегда ее было маловато. Ну, мне пора. Через час рассветет. Цезарь, береги себя.
— Хорошо. И ты береги себя, братишка.
Шаги отдалились. Венихар оставался неподвижным, а вот мысли его мчались. Через минуту он услышал вздох, а потом снова шаги, возвращавшиеся обратно. Звук изменился: теперь сапоги стучали по мощеной дорожке, а не скрипели по гравию. Усилием воли Венихар заставил себя не поднимать голову, а продолжал сидеть, положив лоб на скрещенные руки.
— Так-так, — прошептал Цезарь Гитив, потом добавил погромче: — Хорошее местечко для отдыха, Лорд Советник Ихав.
— Хр-р-м-ха. — Венихар, вздрогнув, выпрямился, и трость упала у него из рук, звякнув о мостовую. — О, господи, молодой человек, вы меня напутали. Я, должно быть, заснул.
С трудом он нагнулся, чтобы поднять трость, не сводя глаз с колен Гитива. Взявшись рукой за металлическую рукоять, Венихар заметил, что тот напрягся и приготовился к прыжку. Тогда Венихар резко взмахнул своей тростью, ударил молодого Гитива под подбородок. Цезарь пошатнулся. Всплеск адреналина придал Венихару энергии и он закрепил достигнутое преимущество сильным ударом в висок. Гитив рухнул на землю.
Венихар быстро поковылял прочь, лихорадочно соображая. Во рту все пересохло. Антрин. Но Гитив не сказал ничего, что бы помогло раскрыть их замысел. Они считают, что уже почти поймали его. — «Эта ловушка сработает» — но как? Что толку посылать Норку или кого-нибудь из этих шустриков к Антрину? Они все в опасности. Даже его собственная репутация человека, не интересующегося интригами, теперь под угрозой, фактически разрушена, если эта ищейка Гитивов не убит, а всего лишь оглушен. Не надо быть большим мудрецом, чтобы догадаться о связи между Антрином Анжибар-Ихавом и Советником Ихавом. А что случилось с Филином?
— Вен!
— Арра, — поприветствовал он ее.
— С вами все в порядке? — спросила она, а в глазах у нее стояли видения.
— Я оглушил Цезаря Гитива.
Она облегченно вздохнула.
— Мне виделось несколько вариантов, чем бы могла закончиться эта встреча. О, Вен, слава богам, с вами все в порядке.
— Антрин в беде. Гитивы считают, что им удалось заманить его в ловушку.
Арра прижала три пальца ко лбу и закрыла глаза, но через мгновение, сдаваясь, покачала головой:
— Не могу разглядеть это ясно. — Одной рукой она потирала запястье, словно оно болело. — Не знаю, что со мной происходит. Я не могу сосредоточиться.
— Это Филин, — сказал он, дотрагиваясь до ее локтя. — Элхар сломал ему руку.
— Что? — Ее взгляд стал рассеянным. — Он силен, Вен. Он сейчас спит, но все равно проецирует свою боль. Вен, мы не должны стоять здесь и разговаривать. Это небезопасно.
— У тебя есть идеи, что делать дальше? — Она кивнула, и он изящно взмахнул рукой. — Тогда веди меня.
Цезарь Гитив, украшенный огромным разноцветным синяком, стоял навытяжку, пока гнев Элхара грохотал над ним, как буря. Голова у него трещала и гудела, словно барабан, а взгляд никак не хотел фокусироваться. Миледи смотрела на него с таким отвращением, что телохранитель начал жалеть, что Гобез-Ихав не прикончил его. Он заставил себя сосредоточиться. Элхар вроде бы затихал, но если подключится Миледи, надо будет давать вразумительные ответы.
— Теперь Венихар Гобез-Ихав предстает перед нами совершенно в ином свете, — отметила Исива.
— Я бы никогда не подумала, что он может одержать верх над одним из моих лучших, отборных, тренированных телохранителей. Насколько вы с Раном были несдержанны на язык, Цезарь?
— Мы говорили только об общих вещах, Миледи. Я помню, что упоминали Антрина. Гобез-Ихав вполне мог вычислить, что его родственнику грозит опасность, но мы ни словом не обмолвились, откуда она может прийти.
— Его нападение было неспровоцированным, или ты собирался убить его?
— У меня было такое намерение.
— Отчего же, если ты ничего опасного не разболтал?
— Из-за его связи, — объяснил Цезарь. — Пока я не наткнулся на Лорда Советника Ихава, мне и в голову не приходило, что Антрин Анжибар-Ихав может быть замешан в контрзаговоре. Поскольку в саду больше никого не было, никакой связи между смертью Венихара и Домом Гитивов не обнаружили бы. Такую возможность грех было не использовать. Но я зря заговорил с ним. Было темно, и я не был уверен, что это он.
— Ты счел его старым и немощным, — сказала Исива. — Он узнал, кто ты такой? Ран называл тебя по имени?
Цезарь попытался вспомнить.
— Да, кажется, называл.
— О, боги, — прорычала Исива. — Ты, по крайней мере, не ранил его? Или все-таки ударил?
— Нет, Миледи.
— Тогда вряд ли он выдвинет официальные обвинения, ведь у нас такая прочная линия защиты: он первым ударил тебя ни с того ни с сего. Запомнил, Цезарь?
— Да, Миледи.
— Элхар, будь особенно осмотрителен. Захлопни ловушку для Акульей Наживки, но будь осторожен. Выжми из него все и убей.
— Я думал использовать его, как ниточку к Норке, — предложил Элхар.
— Мне действительно нужны они оба, — призналась Миледи. — Хорошо, поступай на свое усмотрение, Элхар, но не надо напрасного риска. — Она поднялась, еще раз отчаянно тряхнула головой, глянув на Цезаря, и вышла из комнаты.
Цезарь приготовился еще к одному потоку упреков, но Элхар лишь косо взглянул на своего лейтенанта.
— Ступай, лечи свою голову. Только пришли ко мне Эвана и Интека.
Глава двадцать девятая
УХОД ОТ УДАРА И ОТВЕТНЫЙ ВЫПАД
Когда Мышка проснулась, Венихара Гобез-Ихава нигде не было, и никто из слуг не знал, где бы он мог быть. Мышку тревожило его отсутствие. После завтрака она взяла альбом для рисования и пошла в Сады искать его.
Сады гудели от сплетен. Мышка рассматривала толпу, выискивая в ней Арру или Венихара. Она не нашла ни того, ни другого, зато узнала Цитанека Гитива, серого от волнения, который молча сносил насмешки нескольких придворных дам. Отчаяние загнанного зверя, мелькавшее в глазах Молодого Лорда, заставило Мышку пожалеть его. Карандашом она зарисовала эту сцену в злобной сатирической манере: Цитанек, очень благородный и терпеливый, в центре своры глупых болонок, каждая из которых совершенно нелестным образом напоминала ту или иную даму. Когда рисунок был закончен, она пошла прогуляться возле этой группы. Проходя мимо Цитанека, она выронила листок. С изысканной вежливостью он поднял рисунок.
— Маленькая Леди Ихав… — начал он, но тут же, не в силах сдержаться, рассмеялся. Подталкиваемая любопытством, одна из дам вырвала листок у него из рук. Мышка проигнорировала поднявшийся ей вслед злобный лай.
Она уселась на скамейке и начала другой рисунок: подробно вырисовывала цветущие кусты. Чье-то легкое прикосновение отвлекло ее внимание. Это был Цитанек.
— Это было очень умно, — сказал он. — Ты смертельно обидела треть всех знатных дам, зато никто не будет мешать нам разговаривать. Ты, должно быть, Мышка. Филин рассказывал мне о тебе.
Она кивнула:
— Амина Ихав. А вы — Цитанек Гитив.
Он слегка поклонился.
— Учитывая то, что произошло вчера и сегодня утром, ты становишься знаменитой. — Он показал на посмеивающихся придворных, столпившихся вокруг листка бумаги. — Будь осторожна.
В ее глазах появилась озабоченность:
— Что-нибудь не так? У вас встревоженный вид.
Цитанек рассказал Мышке о том, как Хорька чуть не поймали, и какие это вызвало последствия. Мышка поделилась своим беспокойством из-за отсутствия Венихара, и Молодой Лорд пообещал ей что-нибудь разузнать.
После того как Цитанек ушел, у Мышки не было ни минуты покоя, поскольку придворные осаждали ее просьбами нарисовать портреты. Она терпеливо рисовала, пока ее рука не устала. Ей казалось, что она уже нарисовала каждого, кто был в саду, по меньшей мере, дважды, а они все равно не оставляли ее в покое. Девочка решительно начала собирать свои вещи.
— Все, — сказала она твердо.
— Нет же, — ответил ей холодный голос. Это сказала элегантная пожилая дама с напряженным горящим взглядом темных глаз. — Ты решительно не можешь уйти, не нарисовав мой портрет.
— Нет, — резко возразила Мышка. — Я рисовала все утро и устала.
Женщина откинула назад свои серебристые волосы и рассмеялась. Смех этот прозвенел, как разбитый хрусталь.
— Я, что, неясно выразила свое желание? Ты нарисуешь мой портрет.
Ее высокомерие разозлило Мышку.
— Ладно, — сказала она сухо.
Она быстро взглянула на даму, а потом нарисовала ее портрет. Он ошеломлял не просто сходством, а поразительной художественной беспристрастностью. Мышка уловила ее гипертрофированную гордыню и изобразила ее в виде существа, больше похожего на ястреба, чем на женщину: прилизанные перья вместо уложенных волос, орлиные черты лица чуть преувеличены, одна рука властно вытянута вперед и больше напоминает когтистую лапу хищника. Сходство было просто ошеломляющим и очень нелестным. Мышка без слов отдала рисунок женщине и заметила у нее на шее массивную золотую цепь Советника. Увидела она и пикирующего ястреба Дома Гитивов, выгравированного на ее медальоне.
Исива Гитив разглядывала рисунок. Придворные, украдкой бросавшие взгляды на портрет, застыли в ожидании, что же будет. Повисло напряженное молчание. Цитанек, хотевший сообщить Мышке, что он выяснил по поводу встречи Венихара с Цезарем, оцепенел от ужаса.
— Зачем же так оскорблять меня? — прошептала Миледи Исива.
— Вы меня вывели из себя, — твердо ответила Мышка.
— Вывела тебя из себя? — повторила Миледи с неподдельным удивлением.
— Вы даже не потрудились сказать «пожалуйста».
— Пожалуйста? — в тоне Миледи Исивы уже клокотала ярость.
Чьи-то руки обняли сзади Мышку за плечи; голос Ученого Короля прозвучал с иронией:
— Позвольте мне пояснить вам, Миледи Исива: слово «пожалуйста» используется для выражения вежливости или настойчивой просьбы.
Миледи Исива овладела собой:
— Спасибо, Ваше Величество. Но вы видели, какой портрет нарисовала эта ужасная девчонка?
Король рассмотрел рисунок и сказал со всей серьезностью:
— О, Амина, это очень некрасиво с твоей стороны.
Мышка смущенно смотрела под ноги.
Да, Ваше Величество. — Она с притворным раскаянием взглянула на Миледи Исиву. — Мне очень жаль, Миледи Исива. Пожалуйста, простите меня.
Их глаза встретились. На лице Миледи Исивы появилось выражение едва сдерживаемой злобы, но она овладела собой и произнесла нежнейшим голосом:
— Каким же чудовищем я показалась бы, откажись принять извинения, принесенные столь милой особой?
В ответ в улыбке Мышки проскользнул сарказм:
— Тем более, в присутствии всего Двора.
— Амина, — чуть слышно одернул ее Ученый Король.
— Вот именно, — сухо сказала Миледи Исива. — Пожалуй, мне стоит относиться к тебе, как к занятной девочке.
Мышка наклонила голову:
— Миледи столь добра.
— Действительно, — ответила она и пошла прочь. Но неожиданно обернулась. — Филин — твой брат?
— Нет, — спокойно ответила Мышка. — У меня нет брата, милостивейшая Миледи. Лекарь уже осмотрел его руку?
Исива округлила глаза.
— Прости, что ты сказала? Тратить талант лекаря на неосторожного раба?
— Это Филин был неосторожен, Миледи Исива, или Элхар? — продолжала Мышка.
Ученый Король крепче сжал ее плечо. Миледи махнула рукой.
— Я бы передала Филину привет от тебя, дитя, если бы знала, как тебя зовут.
Мышка смело встретила коварный вызов Исивы Гитив.
— Меня зовут Мышка, — сказала она. — По крайней мере, это мое прозвище. Но вы, возможно, знаете меня как Амину Ихав.
Исива долго молча разглядывала девочку, а потом слабо улыбнулась.
— Ты определенно забавная девчушка, Амина Ихав. — И она поплыла дальше в шорохе своих шелков.
Только Мышка услышала, как Ученый Король с облегчением вздохнул, поскольку была к нему ближе всех. Она с любопытством взглянула на него:
— Я заставила вас нервничать, Ваше Величество?
— Ты так сильно рискуешь, — сказал он ей мягко, выводя из сада. — Ты ведь знаешь это, не так ли?
Мышка кивнула:
— Похоже, что сейчас нас могут спасти только смелые действия, Ваше Величество. Миледи Исива догадалась, кто я такая, иначе зачем бы ей спрашивать о Филине? Прятаться было бесполезно. По крайней мере, теперь она знает, что я знаю, что она знает, кто такая Мышка, да и Вы тоже.
Король улыбнулся:
— Подумать только, я когда-то верил, что интриги в крови только у дворян. Но, Мышка, даже моя благосклонность не защитит тебя, если ты встретишься Исиве одна и беззащитная.
— Я знаю это. Я буду осторожна.
— Постарайся, детка, быть очень осторожной.
В портовом районе время от времени вспыхивали волнения. Драки возникали то в одной, то в другой таверне. Нескольких грузчиков Акульей Наживки избили головорезы, нанятые корабельной Гильдией. А потом, ближе к вечеру, подожгли основной склад, где базировалась Гильдия судовладельцев.
Норка видела дым с окраины Трущоб, где несла дежурство. С дурными предчувствиями она всматривалась в копоть, закрывшую закатное солнце; пожар в порту, как правило, означал убытки для Гильдии судовладельцев. Теперь стража наверняка вмешается в беспорядки. Кроме того, Гильдия судовладельцев выступала против организации, которую возглавлял Акулья Наживка. Они обязательно обвинят во всем грузчиков.
Когда Норка заметила одного из подручных Хижана, она окликнула его:
— Привет, Акин. Ты, случайно, не из порта идешь? Что там горит?
— Привет, Норка. Там такая заварушка! Горят склады Гильдии судовладельцев. Огонь охватил уже три склада. А они, как я слышал от Мастера Ганека, забиты товарами. Толпа не подпускает бригады пожарных, вот они и вызвали Стражу.
Норка чертыхнулась:
— Пожалуй, мне лучше отправиться туда. Заменишь меня, Акин?
Он пожал плечами:
— Иди. Но ты будешь должна мне.
Норка пошла туда, где виднелась толпа и валил дым, и вскоре оказалась в самом центре волнений. Люди с ведрами топтались перед выстроенными в линию головорезами, вооруженными дубинками.
— Пусть проклятые товары горят, — разглагольствовал один из них. — Давайте отплатим кровопийцам их же монетой. Они жиреют на нашем труде. Они вкусно едят, пока наши дети голодают!
Из строя головорезов и из толпы зевак послышались возгласы поддержки, что встревожило Норку.
— Мы были терпеливы. Даже сейчас мы слишком мягко обходимся с этими мерзавцами-торгашами! — продолжал он. — Мягко! Сейчас горят только их товары, а наши дети горят в лихорадке!
Крики толпы становились все злее и злее. Норка поняла, что если она сейчас же не предпримет что-нибудь, события совсем выйдут из-под контроля. Она протиснулась на свободное место перед вояками с дубинками и встала, уперев кулаки в бока.
Сады гудели от сплетен. Мышка рассматривала толпу, выискивая в ней Арру или Венихара. Она не нашла ни того, ни другого, зато узнала Цитанека Гитива, серого от волнения, который молча сносил насмешки нескольких придворных дам. Отчаяние загнанного зверя, мелькавшее в глазах Молодого Лорда, заставило Мышку пожалеть его. Карандашом она зарисовала эту сцену в злобной сатирической манере: Цитанек, очень благородный и терпеливый, в центре своры глупых болонок, каждая из которых совершенно нелестным образом напоминала ту или иную даму. Когда рисунок был закончен, она пошла прогуляться возле этой группы. Проходя мимо Цитанека, она выронила листок. С изысканной вежливостью он поднял рисунок.
— Маленькая Леди Ихав… — начал он, но тут же, не в силах сдержаться, рассмеялся. Подталкиваемая любопытством, одна из дам вырвала листок у него из рук. Мышка проигнорировала поднявшийся ей вслед злобный лай.
Она уселась на скамейке и начала другой рисунок: подробно вырисовывала цветущие кусты. Чье-то легкое прикосновение отвлекло ее внимание. Это был Цитанек.
— Это было очень умно, — сказал он. — Ты смертельно обидела треть всех знатных дам, зато никто не будет мешать нам разговаривать. Ты, должно быть, Мышка. Филин рассказывал мне о тебе.
Она кивнула:
— Амина Ихав. А вы — Цитанек Гитив.
Он слегка поклонился.
— Учитывая то, что произошло вчера и сегодня утром, ты становишься знаменитой. — Он показал на посмеивающихся придворных, столпившихся вокруг листка бумаги. — Будь осторожна.
В ее глазах появилась озабоченность:
— Что-нибудь не так? У вас встревоженный вид.
Цитанек рассказал Мышке о том, как Хорька чуть не поймали, и какие это вызвало последствия. Мышка поделилась своим беспокойством из-за отсутствия Венихара, и Молодой Лорд пообещал ей что-нибудь разузнать.
После того как Цитанек ушел, у Мышки не было ни минуты покоя, поскольку придворные осаждали ее просьбами нарисовать портреты. Она терпеливо рисовала, пока ее рука не устала. Ей казалось, что она уже нарисовала каждого, кто был в саду, по меньшей мере, дважды, а они все равно не оставляли ее в покое. Девочка решительно начала собирать свои вещи.
— Все, — сказала она твердо.
— Нет же, — ответил ей холодный голос. Это сказала элегантная пожилая дама с напряженным горящим взглядом темных глаз. — Ты решительно не можешь уйти, не нарисовав мой портрет.
— Нет, — резко возразила Мышка. — Я рисовала все утро и устала.
Женщина откинула назад свои серебристые волосы и рассмеялась. Смех этот прозвенел, как разбитый хрусталь.
— Я, что, неясно выразила свое желание? Ты нарисуешь мой портрет.
Ее высокомерие разозлило Мышку.
— Ладно, — сказала она сухо.
Она быстро взглянула на даму, а потом нарисовала ее портрет. Он ошеломлял не просто сходством, а поразительной художественной беспристрастностью. Мышка уловила ее гипертрофированную гордыню и изобразила ее в виде существа, больше похожего на ястреба, чем на женщину: прилизанные перья вместо уложенных волос, орлиные черты лица чуть преувеличены, одна рука властно вытянута вперед и больше напоминает когтистую лапу хищника. Сходство было просто ошеломляющим и очень нелестным. Мышка без слов отдала рисунок женщине и заметила у нее на шее массивную золотую цепь Советника. Увидела она и пикирующего ястреба Дома Гитивов, выгравированного на ее медальоне.
Исива Гитив разглядывала рисунок. Придворные, украдкой бросавшие взгляды на портрет, застыли в ожидании, что же будет. Повисло напряженное молчание. Цитанек, хотевший сообщить Мышке, что он выяснил по поводу встречи Венихара с Цезарем, оцепенел от ужаса.
— Зачем же так оскорблять меня? — прошептала Миледи Исива.
— Вы меня вывели из себя, — твердо ответила Мышка.
— Вывела тебя из себя? — повторила Миледи с неподдельным удивлением.
— Вы даже не потрудились сказать «пожалуйста».
— Пожалуйста? — в тоне Миледи Исивы уже клокотала ярость.
Чьи-то руки обняли сзади Мышку за плечи; голос Ученого Короля прозвучал с иронией:
— Позвольте мне пояснить вам, Миледи Исива: слово «пожалуйста» используется для выражения вежливости или настойчивой просьбы.
Миледи Исива овладела собой:
— Спасибо, Ваше Величество. Но вы видели, какой портрет нарисовала эта ужасная девчонка?
Король рассмотрел рисунок и сказал со всей серьезностью:
— О, Амина, это очень некрасиво с твоей стороны.
Мышка смущенно смотрела под ноги.
Да, Ваше Величество. — Она с притворным раскаянием взглянула на Миледи Исиву. — Мне очень жаль, Миледи Исива. Пожалуйста, простите меня.
Их глаза встретились. На лице Миледи Исивы появилось выражение едва сдерживаемой злобы, но она овладела собой и произнесла нежнейшим голосом:
— Каким же чудовищем я показалась бы, откажись принять извинения, принесенные столь милой особой?
В ответ в улыбке Мышки проскользнул сарказм:
— Тем более, в присутствии всего Двора.
— Амина, — чуть слышно одернул ее Ученый Король.
— Вот именно, — сухо сказала Миледи Исива. — Пожалуй, мне стоит относиться к тебе, как к занятной девочке.
Мышка наклонила голову:
— Миледи столь добра.
— Действительно, — ответила она и пошла прочь. Но неожиданно обернулась. — Филин — твой брат?
— Нет, — спокойно ответила Мышка. — У меня нет брата, милостивейшая Миледи. Лекарь уже осмотрел его руку?
Исива округлила глаза.
— Прости, что ты сказала? Тратить талант лекаря на неосторожного раба?
— Это Филин был неосторожен, Миледи Исива, или Элхар? — продолжала Мышка.
Ученый Король крепче сжал ее плечо. Миледи махнула рукой.
— Я бы передала Филину привет от тебя, дитя, если бы знала, как тебя зовут.
Мышка смело встретила коварный вызов Исивы Гитив.
— Меня зовут Мышка, — сказала она. — По крайней мере, это мое прозвище. Но вы, возможно, знаете меня как Амину Ихав.
Исива долго молча разглядывала девочку, а потом слабо улыбнулась.
— Ты определенно забавная девчушка, Амина Ихав. — И она поплыла дальше в шорохе своих шелков.
Только Мышка услышала, как Ученый Король с облегчением вздохнул, поскольку была к нему ближе всех. Она с любопытством взглянула на него:
— Я заставила вас нервничать, Ваше Величество?
— Ты так сильно рискуешь, — сказал он ей мягко, выводя из сада. — Ты ведь знаешь это, не так ли?
Мышка кивнула:
— Похоже, что сейчас нас могут спасти только смелые действия, Ваше Величество. Миледи Исива догадалась, кто я такая, иначе зачем бы ей спрашивать о Филине? Прятаться было бесполезно. По крайней мере, теперь она знает, что я знаю, что она знает, кто такая Мышка, да и Вы тоже.
Король улыбнулся:
— Подумать только, я когда-то верил, что интриги в крови только у дворян. Но, Мышка, даже моя благосклонность не защитит тебя, если ты встретишься Исиве одна и беззащитная.
— Я знаю это. Я буду осторожна.
— Постарайся, детка, быть очень осторожной.
В портовом районе время от времени вспыхивали волнения. Драки возникали то в одной, то в другой таверне. Нескольких грузчиков Акульей Наживки избили головорезы, нанятые корабельной Гильдией. А потом, ближе к вечеру, подожгли основной склад, где базировалась Гильдия судовладельцев.
Норка видела дым с окраины Трущоб, где несла дежурство. С дурными предчувствиями она всматривалась в копоть, закрывшую закатное солнце; пожар в порту, как правило, означал убытки для Гильдии судовладельцев. Теперь стража наверняка вмешается в беспорядки. Кроме того, Гильдия судовладельцев выступала против организации, которую возглавлял Акулья Наживка. Они обязательно обвинят во всем грузчиков.
Когда Норка заметила одного из подручных Хижана, она окликнула его:
— Привет, Акин. Ты, случайно, не из порта идешь? Что там горит?
— Привет, Норка. Там такая заварушка! Горят склады Гильдии судовладельцев. Огонь охватил уже три склада. А они, как я слышал от Мастера Ганека, забиты товарами. Толпа не подпускает бригады пожарных, вот они и вызвали Стражу.
Норка чертыхнулась:
— Пожалуй, мне лучше отправиться туда. Заменишь меня, Акин?
Он пожал плечами:
— Иди. Но ты будешь должна мне.
Норка пошла туда, где виднелась толпа и валил дым, и вскоре оказалась в самом центре волнений. Люди с ведрами топтались перед выстроенными в линию головорезами, вооруженными дубинками.
— Пусть проклятые товары горят, — разглагольствовал один из них. — Давайте отплатим кровопийцам их же монетой. Они жиреют на нашем труде. Они вкусно едят, пока наши дети голодают!
Из строя головорезов и из толпы зевак послышались возгласы поддержки, что встревожило Норку.
— Мы были терпеливы. Даже сейчас мы слишком мягко обходимся с этими мерзавцами-торгашами! — продолжал он. — Мягко! Сейчас горят только их товары, а наши дети горят в лихорадке!
Крики толпы становились все злее и злее. Норка поняла, что если она сейчас же не предпримет что-нибудь, события совсем выйдут из-под контроля. Она протиснулась на свободное место перед вояками с дубинками и встала, уперев кулаки в бока.