Бет ХИЛГАРТНЕР
КОРОЛЕВСТВО БАРАГЛАФ
Посвящается моим друзьям,
большим любителям приключений:
Мариори, Сюзан, Бет и Нейл.
Действующие лица
В Трущобах
Норка , воровкаФилин , нищий
Киса , нищая
Осел , подручный в трактире «Улыбка Троллопа»
Мышка , дочь продавщицы цветов, отлично рисует
Хорек , посыльный
Акулья Наживка , портовый грузчик, смутьян, пытается организовать Гильдию грузчиков
Аркид , владелец трактира «Улыбка Троллопа» и дядя Осла
Захир , брат Филина
Хижан , Мастер Воровской Гильдии, наставник Норки
Ибхана , Мастер конкурирующего клана Воровской Гильдии
Антаг , работорговец
В районе Храмов
Кериден , Верховный Жрец ВетровеиАнакер , Епископ Храма Повелителя Коней
Дедемар , иностранный наемник в Храмовой Страже
При дворе
Арра , Провидица и бард из Школы Келланда в Каледане, подруга короляКетиран Анжибар (Ученый Король), правитель Бараглафа
Венихар Гобез-Ихав , советник Дома Ихавов
Адеран Денихар , советник Дома Денихаров
Бенек (Командор), командующий Королевской гвардией
Исива Гитив (Миледи), советница Дома Гитивов
Цитанек Анжибар-Гитив , возможный наследник трона и кузен Исивы
Минцера Гитив , управляющая Домом Гитивов
Элхар Гитив , главный телохранитель Исивы
Цезарь Гитив , телохранитель Гитивов
Ран Гитив , телохранитель Гитивов (брат Цезаря)
Цифа Гитив , телохранительница Гитивов (сестра Элхара)
Зотар Гитив , телохранитель Гитивов
Алгафен Гитив , Герцог Дома Гитивов (сын Исивы)
Милаж Амбер , советник Дома Амберов
Энжан Мебхар , советник Дома Мебхаров
Ридев Ажер , советник Дома Ажеров
Зарехаф Ажер , Премьер-министр и дядя Ридева
Имлах Глахир , советник Дома Глахиров
Дарьян , Мастер Гильдии караванщиков
Фалхан , караульный, который работает на Ридева Ажера
Горан , телохранитель Ажеров
Глава первая
ЧУЖЕЗЕМНАЯ ВЕДЬМА
На пристанях Ирхаффы кипела работа. В порт прибыл корабль Метара Кентис. Даже удушающая жара не утихомирила недовольных, злых грузчиков, таскавших ящики и бочки, заполненные вином из Каледана, пшеницей из Мебхарева, ликером из родного города капитана корабля.
Норка внимательно наблюдала за всей этой суетой. Среди снующих рабочих было много подходящих жертв, но в толпе находились стражники, а Норке совсем не хотелось, чтобы ее поймали за руку. Она почти беззвучно вздохнула. Ей даже думать не хотелось о том, что вечером опять придется предстать перед Мастером Хижаном с пустыми руками.
Какая-то суматоха привлекла ее внимание к кораблю Метара Кентис. Норка нахмурилась. Странно! Обычно Капитан Кентис не брал на борт пассажиров, а уж тем более женщин! А по трапу сходила довольно высокая, стройная женщина. Мужские рубашка и брюки отлично сидели на ее точеной фигуре. Норка увидела, как она помахала на прощание капитану, а потом смешалась с толпой у пристани. «Слишком самоуверенна», — оценила вновь прибывшую Норка и потеряла к ней интерес. Затаившись между портовыми тавернами, как хищник в засаде, она рассматривала толпу. Слишком много стражников, она легко насчитала три отряда. Если они заметят, как она запускает руку в чей-то карман, ее непременно схватят. А одно из правил Мастера Хижана гласило: осторожность — лучшая защита. Но это не оправдает ее, если она и сегодня вернется без добычи.
Норка снова увидела женщину с корабля. Она шла, напряженно наблюдая за толпой. Это было так хорошо знакомо Норке. Потом их взгляды встретились, женщина явно ее узнала. Сердце у Норки замерло, а потом бешено заколотилось.
— Эй, девочка! Подойди сюда! — окликнула ее женщина.
Норка инстинктивно скользнула в тень, но ее остановило то, что за плечом женщины появился стражник. Девушка быстро оценила ситуацию и решила, что сейчас лучше всего разыграть детскую невинность. Она была невысокой и обычно никто не давал ей ее шестнадцати лет.
— Какие-то проблемы, леди? — прогремел стражник.
Ноги сами вынесли Норку на свет, и она изобразила обиженного ребенка.
— Я ничего такого не сделала.
— Никаких проблем, милостивый господин, — заверила стражника женщина. — Мне показалось, что я узнала свою знакомую.
Стражник пошел дальше. Проходя мимо Норки, он прорычал:
— Берегись, причальная крыса. Я слежу за тобой.
Норка нервно облизала губы.
— Что за игру вы затеяли? — с тревогой спросила она женщину.
Та улыбнулась:
— Как тебя зовут, девушка?
— Почему вы спрашиваете? Я вам никто.
Было в незнакомке что-то притягательное и вынуждающее подчиниться. Ее глаза: один — зеленый, а другой — голубой, не отпускали Норку, удерживая ее не хуже, чем рука стражника. Норке казалось, что женщина видит ее насквозь. У незнакомки был глубокий, грудной голос, и она говорила на бараглафском языке с певучим акцентом.
— Ты ошибаешься, — сказала она тихо. — Ты что-то значишь для меня, только я еще не поняла, что именно. Меня зовут Арра. Я — Провидица из Келланда. И у меня было видение о тебе. — Она мягко улыбнулась, увидев, какой ужас вызвали ее слова. — Не надо бояться. Я никогда не причиню тебе вреда.
Норке удалось выдавить скептическую ухмылку.
— Боги и рыбы, — чертыхнулась она. — Вы сообщаете мне, что я увязла в вашем языческом колдовстве, а потом говорите, что мне нечего бояться!
Женщина что-то раздраженно пробормотала на своем языке.
— Как тебя зовут? Где ты живешь?
Расхрабрившаяся Норка дерзко заявила:
— Я — Норка. Живу в Трущобах. Я — воровка.
Взгляд незнакомки затуманился, на лицо легла тень озабоченности.
— Пожалуйста, не воруй сегодня, Норка, — сказала она мягко.
— Ну да, конечно, — ответила девушка с сарказмом. — С этим вашим языческим колдовством вам легко быть благородной. А что я буду есть вечером?
Незнакомка раскрыла кошелек и высыпала горстку монет в ладонь Норке.
— Не воруй сегодня, Норка, — повторила она.
Она ушла, а Норка все смотрела на монеты в своей руке. Когда она подняла голову, Арры уже не было.
— Хвала Ветровее, — прошептала Норка, пряча монеты. — Эта женщина абсолютно сумасшедшая. — Норке досталось больше серебряных монет, чем медных, а три гильда вполне удовлетворят Хижана. Пока она пробиралась сквозь толпу на пристани к своему убежищу в Трущобах, в голове у нее роились различные мысли.
Трущобы Ирхаффы занимали территорию между портом и стеной, ограждающей район Храмов. На нескольких улицах и переулках царили насилие и беззаконие, грязь и зловоние. Неопрятные обитатели подпирали стены хижин и лачуг. Заброшенные склады служили им рынками, банками, тавернами и игорными домами. Нищие толпились, в основном, в порту и у Ворот Храма, но бедные были везде. Мастера Трущобных гильдий установили здесь свой железный закон, а стража обходила Трущобы далеко стороной. Пока зараза бедности и преступности оставалась под контролем, пока улицы респектабельных районов Ирхаффы были относительно безопасными, пока дань (как говорили) платилась вовремя и в полном объеме, стража предоставляла обитателей Трущоб их собственной жестокой справедливости. У Норки никогда не было другого дома. На широких улицах респектабельных районов, куда она иногда отваживалась заходить, чтобы заработать на жизнь, ей было неуютно, тревожно. Сейчас она пробиралась к укрытию на крыше, где ночевала в последнее время. Чтобы залезть туда, надо было пройти по полусгнившим балкам и ненадежной черепице. Но она была маленькая и гибкая, как норка, и такая же проворная. За это ей и дали такое прозвище. Норка сама соорудила себе убежище из досок и кусков рваной материи, а под одной из черепиц устроила тайник. Все ее имущество составляли два комплекта одежды (оба сильно поношенные, потрепанные), ветхое одеяло, маленькая глиняная жаровня, несколько кувшинов, которые она откопала на свалке, обитый горшок, большая каменная ваза, разномастная посуда, четыре деревянные ложки и хороший острый нож. Когда она быстро рассортировала монеты, глаза ее вновь округлились от удивления: ей достались один полузолотой, двадцать серебряных гильдов и двенадцать медных общинок. Она прикусила губу: если дать Хижану слишком много, он что-нибудь заподозрит, если мало, — разозлится. В конце концов она завернула в тряпочку полузолотой, почти все гильды и восемь общинок и тщательно спрятала свое сокровище в тайнике. Потом спустилась вниз и направилась к Воротам Храма. Норка не собиралась воровать, ведь чужеземная ведьма ей щедро заплатила. Но если бы она просидела дома весь остаток дня, это вызвало бы подозрения. Очень трудно обмануть Хижана, если уж он возьмется задавать вопросы. Норка надеялась у ворот встретить Филина и Кису, которые обычно просили там милостыню.
На самом деле у Храма было двое ворот. Первые ворота выходили на огромную площадь, вымощенную серебристым сланцем, который добывался в Старых горах, грядой тянувшихся за городом. Ворота были проделаны в невысокой каменной стене. Это была больше условная преграда — она не подпускала к богатому центру теснящиеся строения Трущоб. Ее часто называли Стеной Ожидания, поскольку возле нее назначали встречи друг другу все простые жители Ирхаффы. И сегодня, как и всегда, здесь можно было встретить нищих, игроков в кости исмат, мелких торговцев, а также игроков в хассе с переносными игровыми столиками.
На другом конце площади располагались вторые ворота, которые вели к широким бульварам и стриженым лужайкам района Храмов. Их охраняли два отряда Храмовой Стражи в серо-красных плащах. Разыскивая в толпе своих друзей, Норка обходила охраняемые ворота стороной.
Вот! Невдалеке Филин цеплялся за рукав добродушного купца. Норка знала, что в этот момент ни в коем случае нельзя вмешиваться. Она увидела, как выразительные глаза Филина вызвали сочувствие у его жертвы: человек полез в карман за мелочью для беспризорника.
— Не очень-то справедливо снова цепляться к нему, — сказал кто-то рядом звенящим от смеха голосом.
— Привет, Киса, — обрадовалась Норка подруге.
— Я его отловила, когда он шел в ту сторону, — продолжала она, озорно поблескивая карими глазами. — Он дал мне целый гильд. Да еще, наверное, в Храме кое-что выложил. Но я удивлюсь, если Филин не выпросит у него полузолотой. А ты сколько нащипала, Норка?
— Я сегодня уже закончила, — ответила она. — У меня был неплохой улов, но я не хочу испытывать удачу.
— Осторожность — лучшая защита, — процитировала Киса Хижана.
Норка пристально посмотрела на нее.
— Не позволяй этому змею Хижану командовать тобой.
— Да ладно тебе, Норка, — запротестовала Киса. — Мне надо научиться ремеслу. Я же не всегда буду маленькой и миленькой.
— Учись, но только не у Хижана. Если хочешь, я научу тебя всему, что сама умею. Но он — мерзкий человек, негодяй.
Киса криво усмехнулась:
— Такую же лекцию — слово в слово — я выслушала сегодня утром от Хорька. Похоже, вы правы.
В этот момент к ним присоединился Филин.
— Привет, Норка; привет, Киса.
— Как дела? — поинтересовалась Киса.
Он радостно засмеялся:
— Полузолотой и два гильда. Если бы я выловил его раньше, то выпросил бы целый золотой.
— Послушай, Филин, — сказала Норка. — Лучше спрячь этот полузолотой, а Захиру отдай гильды и мелочь. Если отдашь ему полузолотой, он купит себе Сонного Дурмана, а тебе стоит подумать о будущем.
Филин нахмурился.
— Наверное, ты права, — признал он. — Но Захир всегда узнает, если я что-то оставляю себе. А с недавних пор он говорит, что от меня было бы больше пользы, если бы я был калека или слепой.
Норка содрогнулась, а Киса произнесла как бы между прочим:
— Ну уж только не слепой. Твои глаза — сильное оружие. Только благодаря им ты получил от того жирного торговца полузолотой, а не один гильд, как я.
Филин искренне рассмеялся.
— Надо взять тебя с собой, чтобы ты поговорила с Захиром. Хромой я еще мог бы корчить скорбные мины, а вот слепой… Вот кто меня пугает, так это Печальная Леди.
Предупреждающий звон цимбал заставил троих друзей броситься к Стене Ожидания и взгромоздиться на нее. Геральд и отряд Храмовой Стражи расчищали дорогу для четырех человек, которые несли паланкин. Толпа притихла, люди вытягивали шеи, пытаясь увидеть, из-за кого такая суматоха. Бело-голубые занавески паланкина были открыты, и взору толпы предстал огненно-рыжий человек, облаченный в серую одежду.
— Жрец Ветровеи, — прошептал Филин. — Я его видел раньше. Обычно он пешком ходил.
— Кериден! — крикнул кто-то, явно умевший заставить слышать себя. Этот крик прорезал гул толпы.
Жрец повернул голову. Дети были довольно близко от него и заметили, как изменилось выражение его лица.
— Арра! Хвала Ветровее! Каким ветром тебя сюда занесло? — Он поднял руку, чтобы паланкин остановился, но Норка смотрела уже не на него. К жрецу уверенно шла таинственная незнакомка.
Трое друзей и вся толпа наблюдали, как жрец тихо беседует с женщиной. Затем женщина поклонилась, и жрец осенил ее благословением, прежде чем подать знак носильщикам двигаться дальше. Когда Арра повернулась, ее взгляд упал на восседавшую на стене троицу. На мгновение она застыла, удивленно глядя на них. Потом улыбнулась, как бы извиняясь, пожала плечами и смешалась с толпой.
Киса переводила взгляд с лица потрясенной Норки на испуганное лицо Филина.
— В чем дело? — потребовала она объяснений. — Норка, у тебя такой вид, будто тебя побили, а Филин… — она умолкла, увидев, что Филин закрыл руками лицо, а плечи его начали подрагивать, словно он плакал.
— Филин, — воскликнули обе девушки. — Что с тобой?
Он поднял на них глаза, мокрые от слез.
— Милая Печальная Леди, — прошептал он. — Должно быть, я схожу с ума.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Норка.
Он неопределенно махнул рукой в ту сторону, куда ушла Арра.
— Та женщина. Я видел ее во сне. Она была на корабле, стояла у борта, и ветер трепал ее волосы. Это был… — Его голос странно задрожал, а взгляд затуманился: — Это был Метара Кентис. — Он сильно тряхнул головой, будто пытаясь вытрясти из нее то, что видел, потом выдавил из себя слабую улыбку. — Извините. Я не хотел вас пугать.
— Норка, — сказала Киса, заметив, что и подруга изменилась в лице. — А с тобой-то что?
— Это очень странное совпадение, — сказала Норка. — Но лучше поговорим в другом месте. У меня в берлоге есть немного кофе. Я вас угощу и расскажу все по порядку. Может, мы втроем сумеем разобраться в этой истории.
Норка внимательно наблюдала за всей этой суетой. Среди снующих рабочих было много подходящих жертв, но в толпе находились стражники, а Норке совсем не хотелось, чтобы ее поймали за руку. Она почти беззвучно вздохнула. Ей даже думать не хотелось о том, что вечером опять придется предстать перед Мастером Хижаном с пустыми руками.
Какая-то суматоха привлекла ее внимание к кораблю Метара Кентис. Норка нахмурилась. Странно! Обычно Капитан Кентис не брал на борт пассажиров, а уж тем более женщин! А по трапу сходила довольно высокая, стройная женщина. Мужские рубашка и брюки отлично сидели на ее точеной фигуре. Норка увидела, как она помахала на прощание капитану, а потом смешалась с толпой у пристани. «Слишком самоуверенна», — оценила вновь прибывшую Норка и потеряла к ней интерес. Затаившись между портовыми тавернами, как хищник в засаде, она рассматривала толпу. Слишком много стражников, она легко насчитала три отряда. Если они заметят, как она запускает руку в чей-то карман, ее непременно схватят. А одно из правил Мастера Хижана гласило: осторожность — лучшая защита. Но это не оправдает ее, если она и сегодня вернется без добычи.
Норка снова увидела женщину с корабля. Она шла, напряженно наблюдая за толпой. Это было так хорошо знакомо Норке. Потом их взгляды встретились, женщина явно ее узнала. Сердце у Норки замерло, а потом бешено заколотилось.
— Эй, девочка! Подойди сюда! — окликнула ее женщина.
Норка инстинктивно скользнула в тень, но ее остановило то, что за плечом женщины появился стражник. Девушка быстро оценила ситуацию и решила, что сейчас лучше всего разыграть детскую невинность. Она была невысокой и обычно никто не давал ей ее шестнадцати лет.
— Какие-то проблемы, леди? — прогремел стражник.
Ноги сами вынесли Норку на свет, и она изобразила обиженного ребенка.
— Я ничего такого не сделала.
— Никаких проблем, милостивый господин, — заверила стражника женщина. — Мне показалось, что я узнала свою знакомую.
Стражник пошел дальше. Проходя мимо Норки, он прорычал:
— Берегись, причальная крыса. Я слежу за тобой.
Норка нервно облизала губы.
— Что за игру вы затеяли? — с тревогой спросила она женщину.
Та улыбнулась:
— Как тебя зовут, девушка?
— Почему вы спрашиваете? Я вам никто.
Было в незнакомке что-то притягательное и вынуждающее подчиниться. Ее глаза: один — зеленый, а другой — голубой, не отпускали Норку, удерживая ее не хуже, чем рука стражника. Норке казалось, что женщина видит ее насквозь. У незнакомки был глубокий, грудной голос, и она говорила на бараглафском языке с певучим акцентом.
— Ты ошибаешься, — сказала она тихо. — Ты что-то значишь для меня, только я еще не поняла, что именно. Меня зовут Арра. Я — Провидица из Келланда. И у меня было видение о тебе. — Она мягко улыбнулась, увидев, какой ужас вызвали ее слова. — Не надо бояться. Я никогда не причиню тебе вреда.
Норке удалось выдавить скептическую ухмылку.
— Боги и рыбы, — чертыхнулась она. — Вы сообщаете мне, что я увязла в вашем языческом колдовстве, а потом говорите, что мне нечего бояться!
Женщина что-то раздраженно пробормотала на своем языке.
— Как тебя зовут? Где ты живешь?
Расхрабрившаяся Норка дерзко заявила:
— Я — Норка. Живу в Трущобах. Я — воровка.
Взгляд незнакомки затуманился, на лицо легла тень озабоченности.
— Пожалуйста, не воруй сегодня, Норка, — сказала она мягко.
— Ну да, конечно, — ответила девушка с сарказмом. — С этим вашим языческим колдовством вам легко быть благородной. А что я буду есть вечером?
Незнакомка раскрыла кошелек и высыпала горстку монет в ладонь Норке.
— Не воруй сегодня, Норка, — повторила она.
Она ушла, а Норка все смотрела на монеты в своей руке. Когда она подняла голову, Арры уже не было.
— Хвала Ветровее, — прошептала Норка, пряча монеты. — Эта женщина абсолютно сумасшедшая. — Норке досталось больше серебряных монет, чем медных, а три гильда вполне удовлетворят Хижана. Пока она пробиралась сквозь толпу на пристани к своему убежищу в Трущобах, в голове у нее роились различные мысли.
Трущобы Ирхаффы занимали территорию между портом и стеной, ограждающей район Храмов. На нескольких улицах и переулках царили насилие и беззаконие, грязь и зловоние. Неопрятные обитатели подпирали стены хижин и лачуг. Заброшенные склады служили им рынками, банками, тавернами и игорными домами. Нищие толпились, в основном, в порту и у Ворот Храма, но бедные были везде. Мастера Трущобных гильдий установили здесь свой железный закон, а стража обходила Трущобы далеко стороной. Пока зараза бедности и преступности оставалась под контролем, пока улицы респектабельных районов Ирхаффы были относительно безопасными, пока дань (как говорили) платилась вовремя и в полном объеме, стража предоставляла обитателей Трущоб их собственной жестокой справедливости. У Норки никогда не было другого дома. На широких улицах респектабельных районов, куда она иногда отваживалась заходить, чтобы заработать на жизнь, ей было неуютно, тревожно. Сейчас она пробиралась к укрытию на крыше, где ночевала в последнее время. Чтобы залезть туда, надо было пройти по полусгнившим балкам и ненадежной черепице. Но она была маленькая и гибкая, как норка, и такая же проворная. За это ей и дали такое прозвище. Норка сама соорудила себе убежище из досок и кусков рваной материи, а под одной из черепиц устроила тайник. Все ее имущество составляли два комплекта одежды (оба сильно поношенные, потрепанные), ветхое одеяло, маленькая глиняная жаровня, несколько кувшинов, которые она откопала на свалке, обитый горшок, большая каменная ваза, разномастная посуда, четыре деревянные ложки и хороший острый нож. Когда она быстро рассортировала монеты, глаза ее вновь округлились от удивления: ей достались один полузолотой, двадцать серебряных гильдов и двенадцать медных общинок. Она прикусила губу: если дать Хижану слишком много, он что-нибудь заподозрит, если мало, — разозлится. В конце концов она завернула в тряпочку полузолотой, почти все гильды и восемь общинок и тщательно спрятала свое сокровище в тайнике. Потом спустилась вниз и направилась к Воротам Храма. Норка не собиралась воровать, ведь чужеземная ведьма ей щедро заплатила. Но если бы она просидела дома весь остаток дня, это вызвало бы подозрения. Очень трудно обмануть Хижана, если уж он возьмется задавать вопросы. Норка надеялась у ворот встретить Филина и Кису, которые обычно просили там милостыню.
На самом деле у Храма было двое ворот. Первые ворота выходили на огромную площадь, вымощенную серебристым сланцем, который добывался в Старых горах, грядой тянувшихся за городом. Ворота были проделаны в невысокой каменной стене. Это была больше условная преграда — она не подпускала к богатому центру теснящиеся строения Трущоб. Ее часто называли Стеной Ожидания, поскольку возле нее назначали встречи друг другу все простые жители Ирхаффы. И сегодня, как и всегда, здесь можно было встретить нищих, игроков в кости исмат, мелких торговцев, а также игроков в хассе с переносными игровыми столиками.
На другом конце площади располагались вторые ворота, которые вели к широким бульварам и стриженым лужайкам района Храмов. Их охраняли два отряда Храмовой Стражи в серо-красных плащах. Разыскивая в толпе своих друзей, Норка обходила охраняемые ворота стороной.
Вот! Невдалеке Филин цеплялся за рукав добродушного купца. Норка знала, что в этот момент ни в коем случае нельзя вмешиваться. Она увидела, как выразительные глаза Филина вызвали сочувствие у его жертвы: человек полез в карман за мелочью для беспризорника.
— Не очень-то справедливо снова цепляться к нему, — сказал кто-то рядом звенящим от смеха голосом.
— Привет, Киса, — обрадовалась Норка подруге.
— Я его отловила, когда он шел в ту сторону, — продолжала она, озорно поблескивая карими глазами. — Он дал мне целый гильд. Да еще, наверное, в Храме кое-что выложил. Но я удивлюсь, если Филин не выпросит у него полузолотой. А ты сколько нащипала, Норка?
— Я сегодня уже закончила, — ответила она. — У меня был неплохой улов, но я не хочу испытывать удачу.
— Осторожность — лучшая защита, — процитировала Киса Хижана.
Норка пристально посмотрела на нее.
— Не позволяй этому змею Хижану командовать тобой.
— Да ладно тебе, Норка, — запротестовала Киса. — Мне надо научиться ремеслу. Я же не всегда буду маленькой и миленькой.
— Учись, но только не у Хижана. Если хочешь, я научу тебя всему, что сама умею. Но он — мерзкий человек, негодяй.
Киса криво усмехнулась:
— Такую же лекцию — слово в слово — я выслушала сегодня утром от Хорька. Похоже, вы правы.
В этот момент к ним присоединился Филин.
— Привет, Норка; привет, Киса.
— Как дела? — поинтересовалась Киса.
Он радостно засмеялся:
— Полузолотой и два гильда. Если бы я выловил его раньше, то выпросил бы целый золотой.
— Послушай, Филин, — сказала Норка. — Лучше спрячь этот полузолотой, а Захиру отдай гильды и мелочь. Если отдашь ему полузолотой, он купит себе Сонного Дурмана, а тебе стоит подумать о будущем.
Филин нахмурился.
— Наверное, ты права, — признал он. — Но Захир всегда узнает, если я что-то оставляю себе. А с недавних пор он говорит, что от меня было бы больше пользы, если бы я был калека или слепой.
Норка содрогнулась, а Киса произнесла как бы между прочим:
— Ну уж только не слепой. Твои глаза — сильное оружие. Только благодаря им ты получил от того жирного торговца полузолотой, а не один гильд, как я.
Филин искренне рассмеялся.
— Надо взять тебя с собой, чтобы ты поговорила с Захиром. Хромой я еще мог бы корчить скорбные мины, а вот слепой… Вот кто меня пугает, так это Печальная Леди.
Предупреждающий звон цимбал заставил троих друзей броситься к Стене Ожидания и взгромоздиться на нее. Геральд и отряд Храмовой Стражи расчищали дорогу для четырех человек, которые несли паланкин. Толпа притихла, люди вытягивали шеи, пытаясь увидеть, из-за кого такая суматоха. Бело-голубые занавески паланкина были открыты, и взору толпы предстал огненно-рыжий человек, облаченный в серую одежду.
— Жрец Ветровеи, — прошептал Филин. — Я его видел раньше. Обычно он пешком ходил.
— Кериден! — крикнул кто-то, явно умевший заставить слышать себя. Этот крик прорезал гул толпы.
Жрец повернул голову. Дети были довольно близко от него и заметили, как изменилось выражение его лица.
— Арра! Хвала Ветровее! Каким ветром тебя сюда занесло? — Он поднял руку, чтобы паланкин остановился, но Норка смотрела уже не на него. К жрецу уверенно шла таинственная незнакомка.
Трое друзей и вся толпа наблюдали, как жрец тихо беседует с женщиной. Затем женщина поклонилась, и жрец осенил ее благословением, прежде чем подать знак носильщикам двигаться дальше. Когда Арра повернулась, ее взгляд упал на восседавшую на стене троицу. На мгновение она застыла, удивленно глядя на них. Потом улыбнулась, как бы извиняясь, пожала плечами и смешалась с толпой.
Киса переводила взгляд с лица потрясенной Норки на испуганное лицо Филина.
— В чем дело? — потребовала она объяснений. — Норка, у тебя такой вид, будто тебя побили, а Филин… — она умолкла, увидев, что Филин закрыл руками лицо, а плечи его начали подрагивать, словно он плакал.
— Филин, — воскликнули обе девушки. — Что с тобой?
Он поднял на них глаза, мокрые от слез.
— Милая Печальная Леди, — прошептал он. — Должно быть, я схожу с ума.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Норка.
Он неопределенно махнул рукой в ту сторону, куда ушла Арра.
— Та женщина. Я видел ее во сне. Она была на корабле, стояла у борта, и ветер трепал ее волосы. Это был… — Его голос странно задрожал, а взгляд затуманился: — Это был Метара Кентис. — Он сильно тряхнул головой, будто пытаясь вытрясти из нее то, что видел, потом выдавил из себя слабую улыбку. — Извините. Я не хотел вас пугать.
— Норка, — сказала Киса, заметив, что и подруга изменилась в лице. — А с тобой-то что?
— Это очень странное совпадение, — сказала Норка. — Но лучше поговорим в другом месте. У меня в берлоге есть немного кофе. Я вас угощу и расскажу все по порядку. Может, мы втроем сумеем разобраться в этой истории.
Глава вторая
РАЗГОВОРЫ
В трактире «Улыбка Троллопа» было тихо; время ужина еще не наступило, и посетителей не было. Осел вытер последний столик и пошел на кухню, подальше от Аркида.
У очага на корточках сидела девочка и что-то рисовала угольком на лавке.
— Аркид велел сказать тебе, чтобы ты почистил горшки, — сказала она ему.
Он взглянул на нее спокойными карими глазами.
— Они всегда есть, Мышка, — сказал он, растягивая слова.
Так же неспешно Осел начал мыть горшки.
Мышка какое-то время наблюдала за ним, потом вернулась к своему рисунку. Звон посуды и плеск воды убаюкивали, и девочке, то ли во сне, то ли наяву, пригрезилась картина: пристань, полная придворных, повсюду стража; геральды на конях, Королевская гвардия; и среди них Ученый Король — Кетиран. Мышка еще крепче зажмурилась, стараясь представить его лицо — молодое, красивое, благородное, потом разочарованно вздохнула. В воображении она видела доспехи, почти слышала перестук копыт и серебристые переливы труб, но лицо Короля ей никак не удавалось увидеть. Это было похоже на сказку, которая никогда не осуществится. Мышка открыла глаза. Осел рассматривал рисунок. Он указал на коня с дикими глазами.
— Этого я помню, — сказал он. Потом, заметив, что на картине не изображено лицо Умного Короля, добавил: — Если бы тебе кто-нибудь дал империал, ты могла бы оттуда срисовать лицо?
— Империал? Ах, Осел! Если бы кто-нибудь дал мне империал, мои родители могли бы купить магазин, и мы бы навсегда выбрались из Трущоб.
— Говорят, на империале нарисовано лицо Короля, — продолжал настаивать мальчик.
Мышка провела рукой по рисунку, превращая его в мазню.
— Все равно это наверняка лицо старого Короля.
— Старого Короля, — повторил Осел. — Я как-то не подумал об этом. Может, ты и права. Так что не стоит искать для тебя империал. — Он дал ей мокрую тряпку. — Если ты закончила, вытри скамью.
Она стала протирать лавку. Едва она закончила, как дверь таверны распахнулась настежь, и ввалился Аркид. Увидев ее, он улыбнулся.
— Ты еще здесь, это хорошо. Там сидит парень, — он указал на обеденный зал, — он хочет, чтобы отнесли его письмо. Ты сделаешь это, Мышка?
— Я могу сходить, — предложил Осел.
На широком лице владельца таверны появилось раздражение:
— Он спешит. Так как, Мышка?
— Да, сэр. Конечно, сэр, — сказала она.
Закрывая дверь, она услышала, как Аркид обрушил на Осла поток брани.
— Сэр, — Мышка подошла к молодому человеку, стоявшему у барной стойки. — Это вы хотели отправить письмо?
Он резко кивнул. Мужчина был одет лучше, чем обитатели Трущоб, — не роскошно, но добротно и чисто. Мышка разглядывала его, пока он рылся в карманах и доставал маленький сверток, завернутый в пергамент.
— Я хочу, чтобы ты отнесла этот сверток человеку, которого найдешь у Ворот Храма. Вот тебе общинка. Я дам тебе еще пять, если ты вернешься через четверть часа с ответом.
Она взяла пакет и монетку.
— Как я узнаю вашего друга?
— Он иностранец, у него волосы и усы соломенного цвета. Он из Храмовой Стражи и стоит на посту у ворот до заката.
Мышка изумленно взглянула на него:
— Вы хотите, чтобы я поговорила со стражником на посту? И всего за одну общинку?
— Никто не тронет такую маленькую безобидную девочку, как ты. Скажи ему, что это от Морского Ястреба. Он поймет.
Мышка покачала головой:
— Я хочу три монеты вперед.
Мужчина раздраженно взглянул на нее, но все же дал еще две общинки.
— Иди скорее.
И Мышка помчалась. У Ворот Храма было полно народу. Она некоторое время наблюдала за стражниками, пока не определила, кому из них адресована посылка. Сердце у нее колотилось, но она спрятала свой страх за обаятельной улыбкой и протянула пакет.
— Морской Ястреб послал вам это, — сказала она.
Стражник схватил пакет и быстро сунул его под плащ.
— Беги отсюда, — скомандовал он.
— Ответ будет? — спросила Мышка, думая о трех монетках, что ждали ее в трактире.
— Беги отсюда, — повторил он, замахнувшись на нее пикой.
Мышка увернулась и побежала. Она примчалась в «Улыбку Троллопа» совсем запыхавшись, но уложилась точно в четверть часа. Человека, который ее послал, уже не было.
Норка ненавидела трактир «Побитая шавка», где обосновался ее хозяин Хижан. Это была грязная забегаловка, душная, шумная, пропитанная запахом кислого эля и немытых тел. У Хижана был столик в глубине общего зала. Как всегда, он сидел в окружении своих приближенных, учеников и подмастерий. Норка, высоко подняв голову, подошла к столу.
— Ба, да это же моя милая Фриса, — поприветствовал ее Хижан.
Он казался слегка пьяным, но Норка подозревала, что он притворяется, чтобы одурачить доверчивых и неосторожных. Она быстро оглядела собравшихся воров — вот этот похож на человека Ибханы. Она решила убраться отсюда как можно скорее, ей совсем не хотелось участвовать в разборках двух кланов Воровской Гильдии.
— Как успехи сегодня, ученица?
— Лучше, чем вчера, — сказала она, высыпая монеты на стол. — На пристани было полно стражи, а вот у Ворот Храма мне повезло.
Хижан взглянул на монеты.
— И правда, Фриса, сегодня лучше, чем вчера. Скажи остальным, сколько ты принесла мне вчера.
Норка заскрипела зубами. Она ненавидела Хижана, когда тот дразнил ее и забирал все, что она приносила.
— Вчера я ничего не принесла вам, Мастер, поэтому сегодня я, конечно, ничего от вас не жду. Но вдруг вы решили вернуть мне свое расположение?
Она знала, что это была глупая бравада. Хижан был непредсказуем: подобная дерзость могла развеселить его, а могла разозлить. Но Норке хотелось уйти из «Побитой шавки» раньше, чем человек Ибханы поднимет скандал.
Хижан прищурился.
— К чему такая спешка, дорогая Фриса? Мне кажется, что тебе не нравится мое общество?
Она выругалась про себя. Если Хижан начинает задавать вопросы, а тебе есть что скрывать, то ты ступаешь на опасный путь. Помолившись в душе всем воровским богам, Норка начала рискованную игру. Для Хижана она обычно изображала маленькую и глупенькую девочку. Но сейчас надо было отвлечь его. Она наклонилась поближе к Хижану и прошептала, надеясь, что ее не услышат остальные:
— Я не вашего общества сторонюсь, Мастер. Но я нюхом чую здесь человека Ибханы, а я не люблю ее тяжелый мускусный запах. И я не гожусь для драк.
У Мастера-вора брови поползли вверх, а с лица исчезло язвительное выражение. Он подвинул ей все, что она ему принесла, а на губах у него заиграла улыбка:
— Так, значит, у тебя все-таки есть одна-две извилины. Может, мне и удастся сделать из тебя что-нибудь путное. Возьми все и иди.
Норка на мгновение остолбенела. Потом монеты исчезли в ее карманах.
— Спасибо, Мастер. — Она заспешила прочь.
Ее остановил окрик Хижана. Второй раз за последнюю пару минут она застыла от удивления.
— Норка! — позвал ее Хижан (а он никогда не называл ее Норкой). Оправившись от потрясения, она обернулась. — Такая ты мне больше нравишься. Ты ведь поняла меня, Норка?
— Да, сэр, — сказала она.
Она действительно поняла, что разыгрывать маленькую и глупенькую больше не удастся, и это ее обеспокоило.
В трактире «Улыбка Троллопа» вечерний наплыв посетителей шел на убыль. Дверь в общий зал была открыта, чтобы Осел мог услышать, если кто-нибудь потребует факел. Последний из горшков уже был отмыт и очищен. Аркид обслуживал клиентов за стойкой бара, предоставив Ослу кухонное царство. Мышка ушла в фургон, который служил ей и ее родителям домом. Она оставила еще один рисунок на скамейке. Осел знал, что надо его стереть, но это был забавный рисунок. Мышка очень точно изобразила Норку, задравшую подбородок, чтобы скрыть неуверенность. Ослу казалось, что рисунок вот-вот заговорит, поэтому он даже не вздрогнул, когда Норка окликнула его с черного входа:
— Привет, Осел. Ты один?
— Привет, Норка. Да. Хочешь есть? Осталась тушеная рыба.
Норка проскользнула внутрь и села за стол, но так, чтобы ее не было видно из общего зала.
— Наверное, надо заплатить. Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.
— Заплатить? — медленно переспросил Осел. — Нет. Если дядя спросит, я скажу, что снова проголодался.
— Ну, что слышно? — спросила Норка, набив рот ароматной рыбой.
— Мышка была здесь.
Норка перевела взгляд на каменную скамью и засмеялась:
— Это же я! А тебе не попадет за то, что ты это оставил?
Осел пожал плечами.
— Я думал, ты зайдешь сегодня.
Он взял тряпку.
— Посмотрела? — Она кивнула, и он стер рисунок с камня.
— Ты видел Хорька?
— С утра не видел. Но приходил Акулья Наживка, набирал поденных рабочих на завтра. Ожидается корабль с севера со льдом, и хозяин обещал тройную плату, если его товар разгрузят в первую очередь.
Норка покачала головой:
— Это не понравится остальным судовладельцам.
— Нет. Но для грузчиков это хорошо. И завтра вечером все таверны и трактиры будут переполнены.
Из зала кто-то крикнул, чтобы принесли свет. Норка проглотила остатки рыбы.
— У тебя много дел, а мне пора. Спасибо за угощение, — сказала она и выскользнула на темную улицу.
Взяв один из просмоленных факелов, Осел вошел в общий зал. Уже было совсем поздно, и надо было выпроваживать гуляк. Появившись на людях, он придал своему лицу выражение приятного безразличия. Он никогда не позволял себе проявить презрение или ум.
Арра любовалась видом, открывающимся из окна библиотеки. Она перебирала струны лютни и неотрывно смотрела на холодную лунную дорожку, прочертившую гладь моря. Лицо Арры было спокойным, а пристальный взор тонул в безмятежности мирной картины, открывшейся перед ней. Она даже не пошевелилась, когда в глубине библиотеки послышались шаги.
Чьи-то руки обняли ее за плечи. Она улыбнулась, но играть не перестала.
— Ты что, собираешься просидеть здесь всю ночь?
— Я могла бы, — ответила она, все еще глядя из окна.
— Ты опять вся в грезах?
На этот раз она повернулась. Лютня умолкла. Несколько мгновений Арра разглядывала дорогое и так хорошо знакомое лицо: черты лица точеные, как у статуи, смуглая гладкая кожа под локонами черных волос; глаза формы миндаля и цвета янтаря; и это непостижимое безграничное понимание и сочувствие, за которые она любила его всей душой.
У очага на корточках сидела девочка и что-то рисовала угольком на лавке.
— Аркид велел сказать тебе, чтобы ты почистил горшки, — сказала она ему.
Он взглянул на нее спокойными карими глазами.
— Они всегда есть, Мышка, — сказал он, растягивая слова.
Так же неспешно Осел начал мыть горшки.
Мышка какое-то время наблюдала за ним, потом вернулась к своему рисунку. Звон посуды и плеск воды убаюкивали, и девочке, то ли во сне, то ли наяву, пригрезилась картина: пристань, полная придворных, повсюду стража; геральды на конях, Королевская гвардия; и среди них Ученый Король — Кетиран. Мышка еще крепче зажмурилась, стараясь представить его лицо — молодое, красивое, благородное, потом разочарованно вздохнула. В воображении она видела доспехи, почти слышала перестук копыт и серебристые переливы труб, но лицо Короля ей никак не удавалось увидеть. Это было похоже на сказку, которая никогда не осуществится. Мышка открыла глаза. Осел рассматривал рисунок. Он указал на коня с дикими глазами.
— Этого я помню, — сказал он. Потом, заметив, что на картине не изображено лицо Умного Короля, добавил: — Если бы тебе кто-нибудь дал империал, ты могла бы оттуда срисовать лицо?
— Империал? Ах, Осел! Если бы кто-нибудь дал мне империал, мои родители могли бы купить магазин, и мы бы навсегда выбрались из Трущоб.
— Говорят, на империале нарисовано лицо Короля, — продолжал настаивать мальчик.
Мышка провела рукой по рисунку, превращая его в мазню.
— Все равно это наверняка лицо старого Короля.
— Старого Короля, — повторил Осел. — Я как-то не подумал об этом. Может, ты и права. Так что не стоит искать для тебя империал. — Он дал ей мокрую тряпку. — Если ты закончила, вытри скамью.
Она стала протирать лавку. Едва она закончила, как дверь таверны распахнулась настежь, и ввалился Аркид. Увидев ее, он улыбнулся.
— Ты еще здесь, это хорошо. Там сидит парень, — он указал на обеденный зал, — он хочет, чтобы отнесли его письмо. Ты сделаешь это, Мышка?
— Я могу сходить, — предложил Осел.
На широком лице владельца таверны появилось раздражение:
— Он спешит. Так как, Мышка?
— Да, сэр. Конечно, сэр, — сказала она.
Закрывая дверь, она услышала, как Аркид обрушил на Осла поток брани.
— Сэр, — Мышка подошла к молодому человеку, стоявшему у барной стойки. — Это вы хотели отправить письмо?
Он резко кивнул. Мужчина был одет лучше, чем обитатели Трущоб, — не роскошно, но добротно и чисто. Мышка разглядывала его, пока он рылся в карманах и доставал маленький сверток, завернутый в пергамент.
— Я хочу, чтобы ты отнесла этот сверток человеку, которого найдешь у Ворот Храма. Вот тебе общинка. Я дам тебе еще пять, если ты вернешься через четверть часа с ответом.
Она взяла пакет и монетку.
— Как я узнаю вашего друга?
— Он иностранец, у него волосы и усы соломенного цвета. Он из Храмовой Стражи и стоит на посту у ворот до заката.
Мышка изумленно взглянула на него:
— Вы хотите, чтобы я поговорила со стражником на посту? И всего за одну общинку?
— Никто не тронет такую маленькую безобидную девочку, как ты. Скажи ему, что это от Морского Ястреба. Он поймет.
Мышка покачала головой:
— Я хочу три монеты вперед.
Мужчина раздраженно взглянул на нее, но все же дал еще две общинки.
— Иди скорее.
И Мышка помчалась. У Ворот Храма было полно народу. Она некоторое время наблюдала за стражниками, пока не определила, кому из них адресована посылка. Сердце у нее колотилось, но она спрятала свой страх за обаятельной улыбкой и протянула пакет.
— Морской Ястреб послал вам это, — сказала она.
Стражник схватил пакет и быстро сунул его под плащ.
— Беги отсюда, — скомандовал он.
— Ответ будет? — спросила Мышка, думая о трех монетках, что ждали ее в трактире.
— Беги отсюда, — повторил он, замахнувшись на нее пикой.
Мышка увернулась и побежала. Она примчалась в «Улыбку Троллопа» совсем запыхавшись, но уложилась точно в четверть часа. Человека, который ее послал, уже не было.
Норка ненавидела трактир «Побитая шавка», где обосновался ее хозяин Хижан. Это была грязная забегаловка, душная, шумная, пропитанная запахом кислого эля и немытых тел. У Хижана был столик в глубине общего зала. Как всегда, он сидел в окружении своих приближенных, учеников и подмастерий. Норка, высоко подняв голову, подошла к столу.
— Ба, да это же моя милая Фриса, — поприветствовал ее Хижан.
Он казался слегка пьяным, но Норка подозревала, что он притворяется, чтобы одурачить доверчивых и неосторожных. Она быстро оглядела собравшихся воров — вот этот похож на человека Ибханы. Она решила убраться отсюда как можно скорее, ей совсем не хотелось участвовать в разборках двух кланов Воровской Гильдии.
— Как успехи сегодня, ученица?
— Лучше, чем вчера, — сказала она, высыпая монеты на стол. — На пристани было полно стражи, а вот у Ворот Храма мне повезло.
Хижан взглянул на монеты.
— И правда, Фриса, сегодня лучше, чем вчера. Скажи остальным, сколько ты принесла мне вчера.
Норка заскрипела зубами. Она ненавидела Хижана, когда тот дразнил ее и забирал все, что она приносила.
— Вчера я ничего не принесла вам, Мастер, поэтому сегодня я, конечно, ничего от вас не жду. Но вдруг вы решили вернуть мне свое расположение?
Она знала, что это была глупая бравада. Хижан был непредсказуем: подобная дерзость могла развеселить его, а могла разозлить. Но Норке хотелось уйти из «Побитой шавки» раньше, чем человек Ибханы поднимет скандал.
Хижан прищурился.
— К чему такая спешка, дорогая Фриса? Мне кажется, что тебе не нравится мое общество?
Она выругалась про себя. Если Хижан начинает задавать вопросы, а тебе есть что скрывать, то ты ступаешь на опасный путь. Помолившись в душе всем воровским богам, Норка начала рискованную игру. Для Хижана она обычно изображала маленькую и глупенькую девочку. Но сейчас надо было отвлечь его. Она наклонилась поближе к Хижану и прошептала, надеясь, что ее не услышат остальные:
— Я не вашего общества сторонюсь, Мастер. Но я нюхом чую здесь человека Ибханы, а я не люблю ее тяжелый мускусный запах. И я не гожусь для драк.
У Мастера-вора брови поползли вверх, а с лица исчезло язвительное выражение. Он подвинул ей все, что она ему принесла, а на губах у него заиграла улыбка:
— Так, значит, у тебя все-таки есть одна-две извилины. Может, мне и удастся сделать из тебя что-нибудь путное. Возьми все и иди.
Норка на мгновение остолбенела. Потом монеты исчезли в ее карманах.
— Спасибо, Мастер. — Она заспешила прочь.
Ее остановил окрик Хижана. Второй раз за последнюю пару минут она застыла от удивления.
— Норка! — позвал ее Хижан (а он никогда не называл ее Норкой). Оправившись от потрясения, она обернулась. — Такая ты мне больше нравишься. Ты ведь поняла меня, Норка?
— Да, сэр, — сказала она.
Она действительно поняла, что разыгрывать маленькую и глупенькую больше не удастся, и это ее обеспокоило.
В трактире «Улыбка Троллопа» вечерний наплыв посетителей шел на убыль. Дверь в общий зал была открыта, чтобы Осел мог услышать, если кто-нибудь потребует факел. Последний из горшков уже был отмыт и очищен. Аркид обслуживал клиентов за стойкой бара, предоставив Ослу кухонное царство. Мышка ушла в фургон, который служил ей и ее родителям домом. Она оставила еще один рисунок на скамейке. Осел знал, что надо его стереть, но это был забавный рисунок. Мышка очень точно изобразила Норку, задравшую подбородок, чтобы скрыть неуверенность. Ослу казалось, что рисунок вот-вот заговорит, поэтому он даже не вздрогнул, когда Норка окликнула его с черного входа:
— Привет, Осел. Ты один?
— Привет, Норка. Да. Хочешь есть? Осталась тушеная рыба.
Норка проскользнула внутрь и села за стол, но так, чтобы ее не было видно из общего зала.
— Наверное, надо заплатить. Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.
— Заплатить? — медленно переспросил Осел. — Нет. Если дядя спросит, я скажу, что снова проголодался.
— Ну, что слышно? — спросила Норка, набив рот ароматной рыбой.
— Мышка была здесь.
Норка перевела взгляд на каменную скамью и засмеялась:
— Это же я! А тебе не попадет за то, что ты это оставил?
Осел пожал плечами.
— Я думал, ты зайдешь сегодня.
Он взял тряпку.
— Посмотрела? — Она кивнула, и он стер рисунок с камня.
— Ты видел Хорька?
— С утра не видел. Но приходил Акулья Наживка, набирал поденных рабочих на завтра. Ожидается корабль с севера со льдом, и хозяин обещал тройную плату, если его товар разгрузят в первую очередь.
Норка покачала головой:
— Это не понравится остальным судовладельцам.
— Нет. Но для грузчиков это хорошо. И завтра вечером все таверны и трактиры будут переполнены.
Из зала кто-то крикнул, чтобы принесли свет. Норка проглотила остатки рыбы.
— У тебя много дел, а мне пора. Спасибо за угощение, — сказала она и выскользнула на темную улицу.
Взяв один из просмоленных факелов, Осел вошел в общий зал. Уже было совсем поздно, и надо было выпроваживать гуляк. Появившись на людях, он придал своему лицу выражение приятного безразличия. Он никогда не позволял себе проявить презрение или ум.
* * *
Королевский Дворец был огромным каменным зданием с большими арочными окнами и тонкими башнями, увенчанными шпилями. В нем были широченные коридоры, большие банкетные залы и залы для танцев, бесконечные анфилады комнат и сады на террасах. Королевские покои были нашпигованы потайными ходами, замаскированными нишами для шпионов и крошечными комнатами для подслушивания. Это здание предназначалось для интриг, а не для честной борьбы. Но оно было красиво: ажурная каменная кладка, изящные окна делали Дворец легким и воздушным. Особенно хорош он был в эту лунную ночь.Арра любовалась видом, открывающимся из окна библиотеки. Она перебирала струны лютни и неотрывно смотрела на холодную лунную дорожку, прочертившую гладь моря. Лицо Арры было спокойным, а пристальный взор тонул в безмятежности мирной картины, открывшейся перед ней. Она даже не пошевелилась, когда в глубине библиотеки послышались шаги.
Чьи-то руки обняли ее за плечи. Она улыбнулась, но играть не перестала.
— Ты что, собираешься просидеть здесь всю ночь?
— Я могла бы, — ответила она, все еще глядя из окна.
— Ты опять вся в грезах?
На этот раз она повернулась. Лютня умолкла. Несколько мгновений Арра разглядывала дорогое и так хорошо знакомое лицо: черты лица точеные, как у статуи, смуглая гладкая кожа под локонами черных волос; глаза формы миндаля и цвета янтаря; и это непостижимое безграничное понимание и сочувствие, за которые она любила его всей душой.