Хилгартнер Бет. Королевство Бараглаф

   — Король всегда мишень, или заложник, или марионетка. Это все дается ему вместе с короной, и одним предупреждением его не спасти. Но если вы будете замешаны во все это, кто-нибудь из вас обязательно пострадает.
   — Да брось, — сказал Осел. — Ты нас не переубедишь. Но если откажешься нам помогать, то мы будем еще более уязвимы. Кто такая Миледи?
   Акулья Наживка боролся со своей совестью, но в конце концов развел руками, признавая поражение.
   — Это Миледи Исива Гитив, как я полагаю. По крайней мере, Элхар — это человек Гитивов. Исива — это Советник Дома Гитивов. Она очень злобная и все время плетет какие-то интриги. Ридев — это Лорд Советник Дома Ажеров. Ажеры и Гитивы все время грызутся между собой.
   — А кто такой Щенок Миледи? — спросил Хорек.
   — Этого я не знаю, — снова вздохнул Акулья Наживка. — Хотя я думаю, что мог бы это разузнать.
   — Хорошо, — быстро отозвалась Норка. — Я пойду с тобой.
   — Нет.
   — Тогда я пойду за тобой.
   — Нет, — твердо повторил Акулья Наживка. — Или я пойду один, или вообще не пойду.
   — Очень хорошо, — ответила Норка. — Кто хочет пойти со мной? Хорек? Киса?
   — Норка! — закричал в ярости Акулья Наживка. — Ну зачем тебе это нужно? Ты лее все равно не узнаешь Советника Ажера.
   Воровка пожала плечами:
   — Ну а наших трущобных я смогу узнать, как ты думаешь?
   Акулья Наживка взглянул на нее и невесело рассмеялся.
   — Подумать только, а я-то удивлялся, как тебе удалось убедить мерзавца Хижана делать то, что тебе нужно. — Он изысканно поклонился ей, а потом подал знак следовать за ним. Оглянулся на остальных. — А вы, ради всех богов, оставайтесь здесь.
   — Так кто такая Сорока? — спросил Акулья Наживка, когда они укрылись в тени, не заходя в переполненную таверну.
   — О, Господи, ничего-то ты не знаешь, — сказала Норка. — Вообще-то все называют ее Адиса. Она работает там барменшей.
   — А, так это она. А почему вы называете ее Сорокой?
   — Она очень любит мелкие, круглые, блестящие штучки, — сухо сказала Норка. — Преимущественно серебряные. Ну что, мы войдем?
   — Как? Разве ты не собираешься карабкаться по стене и залезать в окно?
   Воровка не обратила внимания на его язвительный тон.
   — Дверь открыта, — сказала она вежливо.
   — Какая ты наблюдательная. Как бы я справился без тебя? — Он взял ее за руку, и они вошли.
   В «Сытой кошке» было полно народу. Найти столик, откуда открывался бы полный обзор, было невозможно, и они просто топтались у стойки бара. Они потягивали пиво, незаметно оглядывая толпу, при этом все время поддерживали непринужденный разговор. Когда кружка у Норки опустела, она поставила ее на поднос проходящей официантки и взглянула на Акулью Наживку..
   — Пошли.
   — Что, уже?
   Норка язвительно улыбнулась и кивнула. В ответ на его лице появилось такое звериное выражение, что Норка едва не отступила назад.
   — Ты думаешь, он здесь? — грозно спросил он.
   Она похлопала ресницами.
   — Столик у двери; мужчина с заостренной бородкой, что сидит с тощим парнем, у которого зеленое кольцо на пальце.
   Акулья Наживка потрепал ее по щеке. Что-то опасное таилось в глубине его глаз, и в его голосе прозвучал металл:
   — Моя умная девочка. Пойдем.
   Им нужно было пройти мимо столика, за которым сидели те двое мужчин. Когда они поравнялись, молодой человек окликнул их:
   — Послушай, приятель, не слишком ли она молода для тебя?
   — Ты что, из ума выжил? — прошипел его спутник.
   Акулья Наживка нагло оглядел его с ног до головы, прежде чем ответил.
   — Она уже довольно опытная.
   — Это же варварство…
   — Мой приятель слишком много выпил, — вступился человек с острой бородкой.
   Норка перебила их обоих.
   — Да брось их, — сказала она твердо, — мне надо поесть.
   Худощавый юноша поднялся, вытаскивая кошелек из внутреннего кармана.
   — Если все дело в деньгах…
   — Цитанек, сядь на место! — Старший мужчина схватил своего спутника за руку.
   То, что увидела Норка, добавило ее голосу убежденности:
   — Убери это! Если ты сверкнешь здесь своим империалом, то нас всех могут за него убить. — Они все стояли, застыв, как на рисунке Мышки, пока юноша со вздохом не убрал кошелек в карман.
   — Послушай, — Норка утешающе потрепала его по руке. — Ты такой добрый. Я благодарна тебе; но золото ведь есть не будешь, во всяком случае, в Трущобах. — Потом она снова повернулась к Акульей Наживке. — Пойдем, любовничек.
   Акулья Наживка остановился, как только они вышли на улицу, где их не видели другие посетители. Норка тянула его дальше.
   — Пойдем, — торопила она.
   Он колебался.
   — Пойдем же, надо бежать.
   — Зачем бежать? — спросил он, спеша за ней. — О, боги. Норка, только не это! — Но они помчались по хорошо им известным извилистым переулкам.
   Они перешли на шаг, когда были уже очень далеко от таверны. В бледном свете луны Норка заметила блеск в глазах Акульей Наживки. Он внимательно наблюдал за ней. Она ухмыльнулась, совершенно не чувствуя раскаяния.
   — Да, я проверила его карман, — ответила она на его взгляд. — Ну так что? Я же воровка.
   — Вот и вся твоя конспирация.
   Она дернула плечом.
   — Он бы и так нас запомнил. А кто он, этот Цитанек?
   Акулья Наживка покачал головой.
   — Я не уверен, — медленно произнес он.
   — Это, наверное, означает: «Я догадываюсь, но тебе не скажу»?
   — Да. — В его голосе появилась какая-то опасная мягкость. — А ты, моя милая воровка, сегодня впутала меня, хуже не придумаешь. Возвращайся в «Троллоп» и вели остальным идти по домам.
   — А ты пока что будешь делать?
   Но Акулья Наживка уже растворился в ночи.
 
   Поздно вечером Ридев Ажер сидел в своем роскошном кабинете, потягивая бренди и размышляя. Он думал, что теперь у него есть все недостающие кусочки, и что он может собрать мозаику. Филин, красивый мальчик, — это наживка. Логично было предположить, что Исива собирается использовать мальчика, чтобы получить у него некоторые уступки. Но почему-то это казалось слишком очевидным, слишком прямолинейным для столь утонченной женщины, как Миледи Гитив. Значит, если не он, тогда кто? До него дошли слухи, что Венихар Гобез-Ихав предлагал за мальчика пять империалов. Но Исиве ничего не нужно от Дома Ихавов. Да ей бы и не потребовалась такая дорогая наживка, чтобы отвлечь Лорда Советника от его ремесленников. Мальчик мог предназначаться Премьер-министру. Но если это так, то вряд ли эта уловка сработает. Старый дядюшка Зарехаф скорее всего не пожертвует своими тонко сплетенными интригами ради мимолетной страсти, каким бы привлекательным ни был мальчик. Возможно, верна Другая теория. Молодой родственник Исивы, Цитанек, имел вполне подходящее происхождение и, судя по его поведению сегодня вечером в таверне, был достаточно сострадательным юношей, что делало его очень уязвимым, несмотря на все его склонности. Скорее всего, мальчика готовили для Цитанека. Это был красивый план, и он даже мог сработать. Но если план хорош для Исивы, то, конечно же, может подойти и для него. Самый щекотливый вопрос — как достать мальчика? Потом будет довольно легко устранить всех соперников и претендентов и устроить небольшой несчастный случай Ученому Королю. Все это требовало очень тонких действий, но Ридев был уверен в своих силах. Он улыбнулся; если вести себя умно, то он, может быть, даже сможет заручиться поддержкой своего дядюшки, и тогда это будет действительно изящный план. Довольный собой, Ридев отставил в сторону недопитый стакан с бренди и пошел спать.

Глава девятая
ЩЕНОК МИЛЕДИ

   Филин сначала внимательно осмотрел завтрак, который подала ему Минцера, и она, конечно, это заметила. Когда он в третий раз разломил на кусочки пышный хлебец, Минцера цокнула языком:
   — Миледи запретила мне пичкать тебя хацетом. Так что можешь спокойно есть свой завтрак.
   Филин кивнул:
   — Если бы она приказала отравить меня, ты бы сказала то же самое.
   Минцера вздохнула:
   — Я, наверное, заслужила такое отношение.
   Филин снова стал внимательно потрошить хлебцы. Неожиданно в облаке голубых шелков в комнату вплыла сама Миледи Исива. Филин застыл от возмущения, когда она наклонилась к нему и, благоухая духами, поцеловала в бровь.
   — Как ты себя чувствуешь, мой милый бедный мальчик? Да ты почти ничего не съел.
   — Вас это удивляет? — спросил он.
   Миледи Исива плотно сжала губы.
   — Я заплатила за тебя десять империалов. Вряд ли я стала травить тебя. Если бы ты не был так чувствителен, хацет не причинил бы тебе вреда.
   Филин не ответил, но страх и недоверие в его глазах тронули даже Миледи Исиву.
   — Ты закончил завтрак? — спросила она.
   Он кивнул, и она знаком приказала ему следовать за ней. Он послушно пошел, отстав на положенные три шага.
   В дверях библиотеки она остановилась и с легким раздражением сказала:
   — Я кое-что забыла у себя в будуаре. Пойди развлеки пока моего гостя.
   — Может быть, я могу принести это вам, милостивейшая Миледи?
   — Делай, как я сказала.
   Она открыла дверь, мягко втолкнула его в комнату и сразу же закрыла за ним дверь. Он услышал, как в замке повернулся ключ. У высокого окна стоял какой-то человек и смотрел на улицу сквозь задернутые шторы. Когда он повернулся, у Филина перехватило дыхание. Он видел этого человека во сне: молодой, худой, с орлиными чертами лица, а на руке — кольцо с большим зеленым камнем. Пока они рассматривали друг друга, на лице у человека сменилось несколько выражений, в точности как Филин видел во сне. С легкой улыбкой он поманил Филина. Потом взял его за подбородок и повернул лицо к свету, почти так же, как делала Миледи. Он потер зеленеющие синяки.
   — Это Исива сделала? Или приказала, чтобы это сделали?
   — Нет. Меня избил мой брат.
   — Брат? — От удивления его голубые глаза расширились, взгляд скользнул по повязке на левом запястье Филина.
   — Еще до того, как продал меня.
   — Как тебя зовут, мальчик?
   — Филин.
   — Филин? Почему?
   — Норка так назвала меня. Она сказала, что у меня глаза как у филина. — Неожиданно нахлынули воспоминания: совсем молодая порывистая Норка излагает ему правила: «Если ты хочешь быть одним из нас, тебе нужно новое имя. Вот как у меня: я — Норка, а не Фриса. А ты будешь Филином. У тебя глаза филина, да и зрение тоже. Филин видит в темноте, а ты можешь заглянуть в темные глубины души. Это очень помогает, когда просишь милостыню, — сразу узнаешь, кто может посочувствовать и раскошелиться».
   Воспоминания причиняли боль. Глаза наполнились слезами, но он прикусил губу, решив, что ни за что не заплачет. На лице незнакомца отразилось сочувствие, и он пригладил взъерошенные волосы Филина.
   — Эх, Филин, — вздохнул он грустно.
   Именно эта нежность сломила его решимость. Слезы хлынули из глаз мальчика, и незнакомец, приобняв, мягко привлек его к себе. Филин постарался унять слезы и оттолкнул его. Ничего не говоря, мужчина дал ему носовой платок.
   Филин вытер глаза и высморкался.
   — Обычно я не такой плакса, — сказал он с отвращением. — Извините.
   В ответе мужчины сквозил цинизм:
   — Я тоже не всегда такой мягкий. Меня зовут Цитанек. И давно ты здесь, Филин?
   — Четыре ночи и три дня.
   — А чем ты занимался до того, как твой брат продал тебя?
   — Просил милостыню у Храмовых Ворот.
   Цитанек приподнял брови.
   — А ты довольно чистый для трущобной крысы. — В его тоне прозвучала насмешка. — Должно быть, тебе нравится твоя новая жизнь — вдоволь еды, новая одежда, удобная постель.
   — И такие красивые украшения, — откликнулся Филин, показав на рабский браслет. — Я ненавижу это. Даже если еда не отравлена, то слишком острая. Кровать настолько мягкая, что душит меня, а от одежды все чешется. Уж лучше бы я был дома, и пусть в нем полно грязи и паразитов. Может, жизнь в Трущобах и труднее, но здесь я всего лишь собственность Гитивов. И вы думаете, мне нравится все это? О, боги! — Он повернулся и пошел прочь. Но на полпути к двери остановился. — Я даже не могу обидеться и уйти, — добавил он. Несмотря на гнев, ему стало весело. — Она нас заперла.
   Они оба неожиданно рассмеялись.
   — Филин, не уходи и не обижайся. Я прошу прощения. Моя кузина Исива — хитрая женщина. Ненавижу, когда меня используют. И почему мне не пришло в голову, что ты обидишься? — Цитанек протянул руки. — Посиди со мной, расскажи мне о жизни в Трущобах.
   Филин шагнул к нему и вдруг застыл. Подняв на Цитанека испуганные глаза, он прикрыл рот руками.
   — Филин, что случилось?
   — Ридев Ажер спрашивал меня, какую роль, как я думаю, мне отвели в Доме Гитивов. Я сказал, что, как мне кажется, роль наживки. Он посмеялся и сказал: «Очень может быть. Вот только для кого?» Наверное, она решила использовать меня против вас.
   Цитанек пересек комнату и подошел к мальчику. Легко коснувшись рукой его плеча, он сказал:
   — Господи, Филин, да это было ясно с того момента, как она втолкнула тебя сюда. Но если ты — не добровольное оружие… может, она просчиталась.
 
   Филин со всей серьезностью встретил взгляд Цитанека.
   — Я — не добровольное оружие, но я ее раб, — прошептал он. — И мне очень страшно.
   Лицо молодого человека смягчилось.
   — Мне тоже, — выдохнул он. — Исива внушает мне ужас, но не стоит показывать это. Поэтому иди сюда и сядь рядом. Расскажи мне о своей подруге, Норке.
 
   Миледи Исива отошла от потайного отверстия для подслушивания. На губах у нее играла довольная улыбка. Все шло, как она планировала: ловушка расставлена, и дичь уже ухватила наживку. Теперь надо ждать и не торопиться; нельзя вспугнуть добычу. Рано или поздно, Цитанек заглотит наживку, и тогда — тогда он полностью окажется в клетке.
   Вся закутанная в шелка, она прошла в зал, где ее поджидал один из телохранителей:
   — Элхар!
   — Да, милостивейшая Леди, — откликнулся он с легким поклоном.
   — Цитанек знает, что его видели с Ридевом Ажером вчера вечером?
   — Не думаю, что он видел меня, милостивейшая Леди.
   — Я хочу, чтобы ему сказали. Пусть испугается. Сведения должны просочиться от Дедемара. И еще, подумай, что можно разузнать о Венихаре Гобез-Ихаве. Я хочу знать, как он познакомился с Филином и почему его интересует мальчик. Пять империалов — большая сумма для Дома Ихавов, особенно если учесть, что они не покупают рабов.
   Элхар снова поклонился:
   — Будет исполнено, Миледи.
 
   Премьер-министр Зарехаф теребил золотую цепочку члена Кабинета. Прищурив темные глаза, он рассматривал своего племянника. Молодой человек спокойно выдержал ее испытующий взгляд: Ридев Ажер был не новичок в интригах.
   — Если позволишь, буду откровенным, — сказал наконец Премьер-министр.
   Ридев спрятал улыбку: его дядя Зарехаф никогда не был откровенен.
   — Надеюсь, ты понимаешь, что я прежде всего должен думать о здоровье и прочности Королевства.
   — Конечно, — согласился Ридев, про себя цинично подправив это заявление: «о прочности положения этого кровопийцы в Совете».
   — Несвоевременный переворот… — Зарехаф нахмурился. — В смене власти мало пользы, если при этом народ продолжает страдать.
   Это, конечно, должно означать, подумал Ридев, что если начинаешь политическую чистку, то может оказаться, что избавятся и от тебя.
   — До меня дошли слухи и толки, что среди некоторых Домов растет недовольство Ученым Королем. Но я не уверен, что уже пришло время переходить к открытым действиям.
   — Нет, конечно, — быстро согласился Ридев. — Я ничего такого — ммм — и не предлагаю. Я осторожный и сдержанный игрок. Однако ни сдержанность, ни осторожность — ммм — не свойственны некоторым недовольным Домам. Я предлагаю осторожно и внимательно — ммм — следить за их действиями. Тогда мы могли бы — ммм — предвидеть или даже предотвратить их гамбит. Я, например, не вижу, в чем преимущество смены Властелина, если только мы не уверены, что — ммм — сможем управлять им.
   Глаза старика неожиданно сверкнули, и он бросил оценивающий взгляд на Лорда Советника Ажера, но уже в следующий момент его улыбка стала покровительственной.
   — Это твое «мы», Ридев, мастерский шаг, но я — очень опытный игрок. Мы оба прекрасно знаем, что ни один из Домов Советников не делает ходов на доске хассе, не ожидая пристального внимания к себе и оценивающих взглядов. Итак: тебе нужна моя поддержка в том, что ты задумал. Очень хорошо; я выслушаю твой план. Скажи мне, чего конкретно ты хочешь добиться этим заговором?
   Ридев постарался скрыть свое удовлетворение; редко удавалось добиться такой прямоты от дядюшки.
   — Лично я, — сказал он, добавив в свой вежливый тон нотки мстительности, — хотел бы видеть, как падет Исива Гитив.
   Старик широко раскрыл глаза:
   — Ты думаешь, это возможно?
   Ридев изящно повел плечом:
   — Почему бы и нет? Например, если она решится на большее, чем просто — ммм — жаловаться на Кетирана.
   — Ты хочешь толкнуть ее на государственную измену?
   — Дорогой мой дядюшка Зарехаф, — голос Ажера дрожал от злобы, — я хочу заманить ее в любую ловушку, которая сможет поглотить ее.
   — Хорошо, — сказал Премьер-министр; потом добавил, будто бы размышляя вслух: — Но кто унаследует ее власть? Ее мерзкий сынок?
   — Герцог Алгафен не интересуется политикой и Советом. Если он унаследует место Исивы в Совете, сомневаюсь, что он окажется той силой, с которой нужно считаться. — Ему удалось придать голосу абсолютно равнодушную интонацию. Ему нужно было, чтобы Зарехаф пошел по ложному следу. Надо было убедить дядю, что он действует, руководствуясь эмоциями, а не разумом.
   В глазах Премьер-министра, по которым обычно трудно было что-нибудь понять, мелькнула догадка.
   — Что же такого сделала Исива Гитив, что заслужила такую враждебность?
   Ноздри Ридева Ажера задрожали, когда он попытался изобразить сдерживаемый гнев.
   — Мне не хочется об этом говорить, — сказал он сквозь зубы, специально оставив такой крючок для дяди.
   Премьер-министр посмотрел на своего племянника:
   — Если ты хочешь, чтобы я помогал тебе в этом деле, то между нами не должно быть никаких секретов.
   Ридев сжал зубы.
   — Она украла у меня мальчика… — Его спокойный голос дрогнул, и он сорвался на крик. — Вам что, действительно нужно знать все эти грязные подробности?
   Догадка озарила лицо Зарехафа.
   — Я видел мальчика, который ходил за Минцерой.
   — Это Филин, — сказал Ридев, будто не в силах сдержаться.
   — Так ты хочешь уничтожить Исиву Гитив из-за ее раба?
   Ридев развел руками.
   — Вы же видели его. Только так я смогу получить его назад, дядя.
   Зарехаф кивнул.
   — Сколько времени это займет?
   — Пару месяцев, может быть. Так вы поможете мне, дядя?
   Премьер-министр подумал, потом принял решение:
   — Но если уж мы решили сводить личные счеты, то я бы хотел, чтобы ты со своим проворным умом поразмыслил и над моим делом.
   — Только попросите, — галантно отозвался Ридев.
   Из вежливого голоса Премьер-министра пропала вся мягкость и вкрадчивость, когда он выдавил:
   — Найди способ избавиться от чужеземной ведьмы Короля.
   Ридев поклонился.
   — Как скажете, дядя. Как скажете. — С этим он распрощался.
   По дороге к своим апартаментам он был погружен в мысли. В нем боролись сомнения и ликование, но он старался не показывать этого. Зарехаф проглотил историю — по крайней мере, сделал вид, что проглотил. Теперь будем молиться всем богам, чтобы я не ошибся, думал Ридев. Филин был наживкой. Мальчик сам так сказал, а Минцера пришла в ужас. Если Ридев сможет заполучить мальчишку, то вместе с ним он сможет держать под каблуком и Цитанека. А что, если он ошибся? И что, если Премьер-министр раскусил его? Зарехаф был умелым игроком. Нельзя продержаться двадцать лет у власти при Дворе Бараглафа без непревзойденного мастерства и везения. Игра всегда велась в глубине: штиль на поверхности мог обмануть только непосвященных. Скорее всего, Зарехаф поведет по меньшей мере двойную игру. Но Лорда Советника Ажера можно было считать кем угодно, но только не дураком.

* * *

   Зарехаф наблюдал за тем, как уходит его племянник. Как было бы забавно, если бы Ридев действительно забыл о своей холодной расчетливости ради красивого мальчика. Конечно, он не очень-то надеялся на это.
   Премьер-министр пытался проанализировать ситуацию. Независимо от того, какие мотивы двигали Ридевом, падение Исивы сулило определенные преимущества. Женщина была могущественна и совершенно неразборчива в средствах. А характеристика, данная Ридевом ее сыну, Алгафену, его устроила. Герцогу, как представителю Гитивов в Совете, будет не хватать прозорливости и беспощадности Исивы; и тогда влияние Дома Гитивов неизбежно ослабнет.
   И тут, конечно, на сцену выйдет Ридев. С падением Дома Гитивов Дом Ажеров поднимется на еще большую высоту. Очень хорошо. Зарехаф мог работать вместе с Ридевом. Премьер-министр с удовлетворением размышлял о последствиях такого политического переворота. Когда Исива падет, кто будет держать на привязи ее Щенка? Он думал о Цитанеке: любопытная смесь цинизма и наивности; достаточно проницательный, чтобы разбираться в политических мотивах, но, насколько Зарехаф мог судить, не шпион своей кузины Исивы. Был ли он настолько практичным, чтобы не утруждать себя размышлениями о принципах? И, если уж на то пошло, может, он будет более податлив, чем тот, кто сейчас носит корону?
   Кетиран. Лицо молодого Короля встало перед мысленным взором Зарехафа. Кетиран немного разочаровал его. Он был так уверен, что младшего сына старого Властелина будет легко вести и направлять — ученый, тоже мне. Кетиран, однако, оказался совершенно неподатливым: идеалист, да еще и храбрый; к тому же очень проницательный, хотя дворцовые интриги были для него относительно новой игрой. А какой у него талант заводить союзников! Вот, например, одна только чужестранная ведьма чего стоит…
   Зарехаф вдруг пришел в себя; он уже был не один. В задумчивости он поклонился.
   — Прошу простить за вторжение, — сказал Король.
   — Ваше Величество, — пробормотал Зарехаф. — Вы не должны извиняться передо мной. Я живу, чтобы служить вам.
   Легкое раздражение Кетирана было красноречивее слов: за какого дурака вы меня принимаете? Но он ответил мягко.
   — Титул не избавляет человека от необходимости проявлять обычную вежливость. Зарехаф, мне нужен ваш совет: Мастер Дарьян сообщает о растущих убытках караванщиков из-за налетов бандитов. Гильдия караванщиков хочет поднять плату за провоз и брать с собой наемников, но шерстяные кланы пригрозили, что если караванщики это сделают, то они будут отправлять свои товары морем.
   — Даже если Гильдия караванщиков удвоит свою цену, то это все равно будет дешевле, чем отправлять груз кораблями.
   Кетиран вздохнул:
   — Я сказал то же самое Имлаху Глахиру, а он обвинил меня в том, что я оказываю предпочтение Гильдии Дарьяна. Он сказал, что лучше поведет собственную флотилию, но не заплатит больше ни одного золотого этим «вороватым простолюдинам».
   — Поведет свою собственную флотилию, — повторил Премьер-министр. — Надо переговорить с кораблестроителями. Адеран Денихар не дурак; он должен понимать, что Имлах никогда не сможет заплатить за такой дорогостоящий проект.
   Король кивнул:
   — Спасибо, Зарехаф. Я не очень хорошо знаю Адерана. Но если вы считаете, что он вполне разумен, то я поговорю с ним. Капля здравого смысла из чьих-то других уст, может быть, заставит Имлаха остыть. — С этими словами он покинул кабинет Премьер-министра энергичным шагом, который так отличался от вялой, развязной походки придворных.

Глава десятая
ОХОТНИКИ И ДИЧЬ

   Даже в самый разгар полуденной жары у Храмовых Ворот толпилось много людей. Киса работала в толпе, выпрашивая горстки медяков и изредка тильды. Отвернувшись от своей последней жертвы, она лицом к лицу столкнулась с молодым, красиво одетым человеком внушительного телосложения. Он осмотрел ее с ног до головы, взгляд его не понравился девочке. Она, в свою очередь, тоже стала пристально его разглядывать и заметила, что в одном ухе у него серьга: серебряный диск, на котором выгравирована птица, пикирующая за добычей.
   — Сэр, пожалуйста, пожалейте меня, — начала она, хотя его красивое лицо не обещало душевной мягкости.
   — Пожалеть тебя?
   — У меня нет ни родителей, ни семьи, ни родных, никого, кто бы обо мне позаботился. — Киса знала, что у таких просить бесполезно, но Филин учил ее: даже если ты по ошибке подошла к совершенно бесчувственному человеку, пусть он сам закончит разговор.
   К ее удивлению, человек достал монету.
   — По крайней мере, у тебя нет брата-наркомана, который тебя избивает, а потом продает в рабство, — сказал он и отвернулся.
   Киса схватила его за руку.
   — Филин? Вы знаете Филина?
   Он быстро повернулся и, схватив ее за руки, притянул к себе.
   — Ты Мышка? — спросил он резко.
   — Нет, я Киса. С ним все в порядке? Он просил, чтобы вы нашли нас?
   — Кого это «нас»? — спросил мужчина. Он еще крепче сжал ее руки.
   — Меня, — ответила она, посмеиваясь. — И Мышку, и остальных. Он, наверное, рассказывал вам о нас. С ним все в порядке? Какой из Домов Советников купил его? Они с ним добры?
   — С ним, вроде бы, неплохо обращаются, — ответил мужчина, внимательно глядя на Кису. — Он носит ливрею пажа: зелено-серебристую. Я думаю, это Гитивы.
   Киса постаралась скрыть свое удивление: ведь Норка так и думала, что как раз клан Гитивов и строит заговор против Короля.