Хилгартнер Бет. Королевство Бараглаф

   — Нет, он еще полон Дури после вчерашнего улова. Так что рассказывай, тебе станет легче.
   — Нет, не станет, — упорствовала Норка.
   Киса и Филин принялись ее упрашивать. Норке очень хотелось рассказать друзьям о миниатюре, но она решила все обдумать. К счастью, именно в этот момент в комнату тихонько вошел Акулья Наживка. Посыпались шуточки, а грузчик начал учить Мышку точить перья. Это оказалось не таким уж простым делом, и еще больше стараний потребовалось, чтобы научится рисовать таким ненадежным инструментом. Акулья Наживка был на удивление терпелив. Наблюдая за ним, Норка вдруг поняла, что очень хочет, чтобы грузчик научил ее писать. Но прежде чем она успела обратиться к нему, в комнату ворвался Хорек. Он запыхался и был очень бледен.
   — Вы не поверите, что сейчас случилось, — выпалил он. — Человек, которого я сопровождал, он… то есть на нас напали. Их было не меньше пяти человек, и все с ножами. Я думаю, его убили. А потом — потом появилась стража.
   — Стража? — спросили одновременно Киса и Филин.
   — В Трущобах? — поразилась Норка.
   Хорек кивнул.
   — Мы еще и на три квартала от Храмовых Ворот не отошли. Стражников было двое: один патрульный и один из Храмовой Стражи. Я бросил факел и убежал. Не нравится мне все это.
   — Как он выглядел? — спросил Акулья Наживка.
   — Я думаю, он недавно в Трущобах, — сказал Хорек. — Одежда хорошая, чистая. Ничего примечательного, вот только походка у него как у дворянина.
   Мышка нахмурилась.
   — Ты бы узнал его, если бы снова увидел?
   — Ты, похоже, не слушала меня, Мышка: он мертв.
   Она обмакнула перо в чернила и стала рисовать.
   — Это он? — Она нарисовала человека, который назвался Морским Ястребом и отправил ее с поручением к Храмовому Стражнику.
   У Хорька от удивления округлились глаза. У Норки тоже. Акулья Наживка чертыхнулся.
   — Это он, — выдохнул Хорек.
   — Откуда ты узнала, Мышка? — потребовал ответа грузчик.
   — Догадалась. Вчера он заплатил мне, чтобы я отнесла его записку. И как раз Храмовому Стражнику. И он обманул меня, — добавила она обиженно.
   — Храмовый Стражник был иностранцем? — продолжал выспрашивать Акулья Наживка. — Блондин? С усами? — Когда она кивнула, он снова чертыхнулся. Потом обернулся к Норке. — А у тебя почему такой вид, будто ты гнездо ос проглотила, Подмастерье Норка?
   Норка заставила себя выдохнуть. К ее собственному удивлению, голос ее звучал ровно:
   — А ты быстро узнаешь сплетни.
   — Это твой клиент? — настаивал Акулья Наживка. Взгляд его был жестким.
   Норка кивнула.
   — Кто он такой? Что ты у него украла?
   Норка скривила губы.
   — Что, разве слухи до тебя не дошли?
   — Слухи врут. Что ты украла?
   От его взгляда у девушки застыла кровь. Целую вечность она размышляла, а он ждал, как свернувшийся кольцами удав. Наконец, не видя другого выхода, Норка ответила:
   — Кошелек, в котором было пять империалов, золотое кольцо с печаткой из черного камня и вот это. — Она сунула руку за пазуху. Но, дотронувшись до миниатюры из слоновой кости, она заколебалась. — Я не сказала об этом Хижану, да и вообще никому, если уж на то пошло. Так что, если не хочешь, чтобы меня убили… — Она швырнула портрет, но Акулья Наживка поймал его. Его глаза сначала засветились — он явно узнал этого человека, а потом заметно округлились от удивления.
   — Какая была печатка?
   — Бабочка в шестиконечной звезде. Хижан сказал, что это Дом Ажеров. А кто был мой клиент? И кто это на портрете?
   Пока Акулья Наживка сидел, задумавшись, Мышка выхватила портрет у него из рук.
   — Это же он! — крикнула она. — Точно! Точно!
   — Кто? — спросила Норка.
   — Он! Ученый Король Кетиран.
   — Король, — разом выдохнули Киса, Норка и Филин.
   — Кто это был? — снова спросила Норка. — Кто этот человек, которого наняли убить Короля? И кто его нанял? Дом Ажеров?
   Акулья Наживка поднялся, забрал у Мышки портрет и сунул его Норке в руки.
   — Спрячь это.
   — Акулья Наживка! — крикнула Норка, остановив его на полпути к двери. — Лучше объясни.
   — А то что? Я считаюсь с угрозой, только если ее прямо высказывают.
   — Или я пойду к Хижану.
   — Хорошо, — проворчал он. — Тебя могут из-за этого убить — а у меня всего лишь подозрения. Я попытаюсь тебя защитить. — Прочитав по ее глазам, что она с ним не согласна, он шумно вздохнул и вернулся к ней. — Я думаю, кто-то хотел впутать в это дело Дом Ажеров, заставить людей думать, что это они наняли того человека, чтобы убить Ученого Короля. Никак по-другому я не могу объяснить, почему в один кошелек положили кольцо с печаткой и столь узнаваемый портрет. Это глупо. Теперь…
   — Подожди! — крикнула Мышка. — Так, значит, кто-то пытается убить Ученого Короля?
   — Короля всегда кто-то пытается убить. Только никому не рассказывайте о кошельке.
   — Не будь дураком, — твердо сказала Киса. — Ты же знаешь, мы обязательно расскажем Ослу.
   — Ладно, но больше — никому. И смотрите, чтобы вас не подслушали. Это не игра, ребятки. — С этими словами Акулья Наживка растворился в ночи.
   Не успел он уйти, как появился Осел. Он обратился к Норке с выражением благоговейного ужаса:
   — Ты что, и вправду украла кошелек с пятью империалами?
   Она торжественно кивнула.
   — Хижан за это произвел меня в Подмастерья. А ты все время стоял снаружи?
   Он пожал плечами.
   — Почти. Я слышал, какую суматоху подняли стражники из-за клиента Хорька. Ох, и злились они. Кажется, у него что-то должно было быть с собой, а не оказалось. Я смотался, когда услышал, как один из них сказал: «Обыскать улицы».
   — Что будем теперь делать? — спросила Киса.
   — Ничего, — ответила Норка. — Ждать. Заляжем на дно.
   — Надо предупредить его, — сказала Мышка.
   — Не будь дурочкой, — фыркнула Норка. — Кто нас послушает?
   — Нет, — сказал Филин. — Нет. Мышка права, должны предупредить Короля, но надо сначала побольше разузнать… — Взгляд у Филина был отчаянным и блуждающим.
   — Филин, — возразила Киса, тряся мальчишку за руку. — Мы всего лишь трущобные крысы. Мы ничего не можем сделать!
   — Но мы нужны ему! — завопил Филин и расплакался.

Глава пятая
РАБ

   Поздно вечером Филин пробрался в полуразвалившуюся лачугу, которая служила домом ему и его брату. Он слышал тяжелое дыхание Захира, прерываемое время от времени бессвязным бормотанием. Филин подавил вздох. Должно быть, Зах принял дозу наркотика на целый полугильд, если до сих пор в беспамятстве. Потом мальчик печально улыбнулся. По крайней мере, можно не бояться, что Зах проснется. Брат в таком состоянии не заметил бы, даже если мимо него прошел Король со всеми своими гарольдами, бьющими в литавры.
   Продвигаясь на ощупь, он вскоре нашел кремень и лампу. В следующее мгновение лачугу залил теплый свет лампы. И тут Филин застыл. В свете лампы в дальнем углу блеснули глаза; это была не крыса, а человек. От страха мальчик клацнул зубами, но усилием воли взял себя в руки и поставил лампу на пол. Затем он, делая вид, что ищет что-то, стал пробираться к двери. Кто бы там ни прятался, ничего хорошего эта встреча не сулила — иначе почему чужак с ним не поздоровался?
   Ему почти удалось выбраться из лачуги, он уже нырнул в дверной проем, но в этот момент кто-то схватил его и накинул на голову холщовый мешок. Его толкнули, и он упал, сильно ударившись о мостовую. Судорожно хватая ртом воздух, он услышал голоса.
   — Поймал его? — Этот голос доносился из лачуги.
   — Да.
   — Хорошо. Свяжи, только осторожно. Зах избил его, так что не сделай еще хуже. Когда свяжешь, я хочу на него взглянуть.
   Мальчику связали запястья и щиколотки, потом сняли мешок. Один из мужчин подошел к нему с лампой в руке. Мужчина и мальчик разглядывали друг друга. Перед Филином стоял человек лет тридцати пяти, откормленный гораздо лучше, чем любой из обитателей Трущоб; круглые серые глаза и густая борода придавали ему необычный вид. Заметив, что мальчик разглядывает его, мужчина улыбнулся и стал походить на кота, сидящего перед полной миской сметаны.
 
   — В кои веки, — пробормотал он, — я не разочарован. У тебя поразительно красивые глаза, парень, хоть ты весь в синяках.
   Филин отвернулся, его охватило холодное отчаяние. Теперь он знал, кто это такой: Антаг, работорговец. Двое продолжили разговор, и Филин заставил себя прислушаться.
   — …не в состоянии взять деньги, сэр. Может быть, оставим всю сумму здесь?
   — Чтобы потом он сказал, что я не заплатил? Нет уж. Подожди, пока он очухается, и заплати ему двадцать гильдов и фентарру Сонного Дурмана.
   — Не надо, — взмолился Филин. — Не давайте Заху так много Дурмана. Он примет все сразу — не удержится — и отключится на несколько дней. Кто-нибудь обязательно украдет у него деньги или даже убьет его.
   — Твой гнусный братец продал тебя, парень. Неужели тебя волнует, что с ним будет дальше. — Работорговец нахмурился, увидев на щеках Филина слезы. — Но, похоже, тебя и вправду это волнует. О Боги! Он тебя не стоит. — Он наклонился и поднял Филина.
   — Если вы развяжете мне ноги, я сам пойду, — предложил Филин.
   Мужчина засмеялся.
   — Если бы я развязал тебе ноги, ты бы побежал.
   — Сэр, — вмешался другой мужчина. — Может, сходить за Таленом?
   — Не надо. Я справлюсь. — И он двинулся в темноту, унося Филина.
   — Что вы собираетесь со мной делать? — спросил Филин, глядя ему в лицо.
   — Я собираюсь продать тебя, парень. У меня есть клиент, который ищет как раз что-то вроде тебя.
   — У меня есть подруга в Гильдии воров, она мне кое-что должна. Может, вы продадите меня ей?
   — Сомневаюсь, что твоя подружка должна тебе так много. Если клиент заинтересуется тобой, то мы будем обсуждать цену в империалах. И даже на открытых торгах, я думаю, за тебя можно выручить шестьдесят золотых. — Он взглянул на Филина даже с сочувствием. — Послушай, тот, кто выложит за тебя такие деньги, не даст тебе голодать.
   Филин расплакался.
   — Но я не хочу быть рабом.
   Работорговец поставил Филина на ноги и вытер ему слезы.
   — Теперь слишком поздно, малыш. Ты уже раб. У меня есть на тебя документы, я заплатил твоему брату. Даже если ты сбежишь от меня, это ничего не изменит. Ты можешь кричать, плакать, умолять — ничего не поможет. Но будет лучше, если ты пойдешь рядом со мной и постараешься произвести хорошее впечатление на покупателя. Я думаю, там тебе будет лучше, чем если бы тебя продали в один из домов удовольствий.
   — Не говоря уже о том, — кисло вставил Филин, — что вы лучше получите за меня сумму в империалах, чем просто шестьдесят золотых. Ладно, развязывайте мне ноги, я не убегу.
   Торговец намотал на кулак конец веревки, которой были стянуты руки Филина, потом наклонился и перерезал веревки у него на ногах. Второй мужчина вывел их из Трущоб через пристань в район с широкими улицами, по сторонам которых вытянулись дорогие магазины и хорошие гостиницы. Там они наняли носилки. Филин никогда раньше не ездил на носилках. Ему очень хотелось посмотреть, куда они едут, но занавески были закрыты. Носилки, наконец, остановились. Мальчик понял, что они попали на чей-то богатый двор. Филин с удивлением увидел, что солдат, одетый в цвета Королевской гвардии, и еще два человека направились к ним.
   — А, — сказал с легким отвращением Командор Королевской гвардии. — Мастер Антаг. Я вижу, опять промышляешь своими делишками.
   — Точно, дорогой Командор Бенек, — с натянутой улыбкой ответил торговец. — Как и вы вашими. Действительно, мы, преданные слуги знати, не знаем покоя. Пойдем, мальчик, — добавил он и поспешно потащил Филина в дом.
   Мастер Антаг пробирался через лабиринт коридоров. Они шли уже несколько минут, и только тут Филин понял, что они в Королевском Дворце. Его сердце упало — он вспомнил сплетни о распутстве дворян. Вдруг он услышал музыку, доносившуюся из открытых дверей. Нежный голос лютни, а потом сладкие переливы флейты подарили ему надежду. Он застыл. Вместе с музыкой ему явился образ: чужеземка, которую он видел во сне, с лютней в руках, а рядом с ней тот дворянин, которого рисовала Мышка, держит у губ серебряную флейту, отделанную слоновой костью.
   — Пойдем, — подтолкнул его Антаг.
   — Сэр, пожалуйста, — Филин использовал свой богатый опыт попрошайки. — Можно, мы зайдем и немного послушаем? Всего минуточку… Она так чудесна. — Почувствовав, что работорговец колеблется, Филин добавил в голос немного отчаяния, которое на самом деле переполняло его. — Пожалуйста. Ведь одна-две минутки погоды не сделают.
   Торговец взглянул на Филина. Мольба и боль в больших золотистых глазах мальчугана пробили толстую броню жадности и жестокости.
   — Ладно, только на минутку. И не тревожь их.
   Мастер Антаг и Филин тихонько вошли в комнату.
   Музыканты устроились между двумя подсвечниками с длинными белыми свечами. Они сидели лицом к двери, совсем близко, в точности как он их и представлял. Музыка струилась вокруг, нежная и прекрасная. Потом лютня умолкла. Дворянин с упреком взглянул на партнершу и проследил за ее взглядом. Мастер Антаг отвесил поклон.
   — Простите, что потревожили вас. Пойдем, мальчик, — добавил он.
   — Подождите, — сказала женщина. Подстегиваемый страхом, Филин выудил из глубин памяти имя дворянина. — Лорд… Лорд Гобез-Ихав!
   Флейтист подошел поближе, постукивая тросточкой по каменному полу.
   — Ну, конечно, — сказал он. — Друг маленькой Мышки, так?
   Филин кивнул:
   — Да, Филин. Действительно.
   Дворянин повернулся к Мастеру Антагу:
   — Он продается? Какова ваша цена?
   — Я сожалею, мой господин, но у меня уже есть покупатель..
   — Но вы с… — начал Филин, но работорговец больно сжал его руку.
   — Может, я могу заплатить неустойку вашему покупателю, — предложил Гобез-Ихав.
   — О, неустойка обойдется очень дорого.
   — Сколько?
   Мастер Антаг, извиняясь, пожал плечами.
   — Пятьдесят империалов.
   Дворянин взглянул на Филина, и на лице его мелькнуло сожаление.
   — Боюсь, Дом Гобез-Ихавов не в состоянии выплачивать такие неустойки. Я могу предложить за мальчика максимум пять империалов.
   Мастер Антаг снова поклонился.
   — Если мой клиент решит, что товар ему не подходит, я вернусь.
   — Хорошо. Я буду здесь до полуночи. Или приходите в мои покои.
   — Очень хорошо, Лорд Венихар. Пойдем, Филин.
   Филин перестал обращать внимание на то, куда они шли. Безнадежность овладела им. Только тяжелая рука Мастера Антага заставляла его двигаться дальше. Когда они, наконец, добрались до места, слуга проводил их в роскошно обставленные комнаты. Стены были увешаны полками с книгами в кожаных переплетах. В одном из углов стоял инкрустированный столик для игры в хассе с резными фигурами. Через несколько минут в комнату вошла женщина. Ее серебристо-белые волосы говорили о том, что она уже в преклонном возрасте, но ее темные глаза на морщинистом лице горели живым огнем.
   — А, Антаг, — поприветствовала она его.
   К удивлению Филина, тот опустился на одно колено.
   — Миледи Исива, посмотрите, кого я вам привел. Как вы думаете, он подойдет?
   — Подойди сюда, мальчик, — властно приказала она. Когда он оказался рядом, она взяла его лицо в ладони и стала поворачивать его то так, то эдак. — Кто тебя избил?
   — Мой брат.
   — А ты заслужил побои?
   — Он считал, что заслужил, — ответил Филин. Из рукава она достала тоненький нож и перерезала веревки.
   — Он грязный, — заметила она, разглядывая его руки. — Где ты его нашел?
   — Он просит милостыню у Храмовых Ворот. Там я его увидел и подумал, что в нем есть то, что вам нужно.
   Она пристально взглянула на работорговца.
   — Он твой законно? Я не хочу неприятностей.
   — Я купил его у старшего брата.
   — Хорошо. — Она снова повернулась к Филину. — Как тебя зовут, мальчик?
   — Филин.
   — Вы должны знать, Миледи Исива, что Венихар Гобез-Ихав тоже заинтересовался мальчиком.
   Миледи Исива удивленно вскинула брови:
   — Правда? Не думала, что он такой чувствительный. Как он узнал о мальчишке и насколько заинтересовался, Антаг?
   — Мы встретили его в одной из галерей. Он музицировал с чужеземной возлюбленной Короля. Мальчик назвал его по имени. Он предложил мне за Филина семь империалов.
   — Пять, — поправил Филин.
   Антаг пронзил Филина ядовитым взглядом, но тон его остался мягким.
   — Тебе надо научиться придерживать свой язык.
   Миледи Исива засмеялась.
   — Нет! Этим он и очарователен. Он — невинный, честный, откровенный и благородный. Абсолютно неотразимое сочетание для того, что я задумала. Поздравляю, Антаг. Какова твоя цена?
   — Двенадцать империалов.
   — Ты стоишь двенадцать империалов, мальчик? — спросила женщина у Филина.
   — Они заплатили моему брату фентарру Сонного Дурмана и двадцать гильдов. Двенадцать империалов — слишком большой навар, как мне кажется.
   — И мне тоже, — согласилась она. — Но добрая воля одного из партнеров по бизнесу — тоже немаловажная вещь. — Она встретилась взглядом с работорговцем. — Я дам тебе десять. — Он поклонился, а ее губы дрогнули в печальной улыбке. — Я уверена, ты бы согласился и на семь.
   Он развел руками.
   — Я бы взял и пять, но вы купили все мое расположение, щедрая Миледи.
   — На обратном пути разыщи Минцеру. Она проследит, чтобы тебе заплатили, — сказала она, отпуская его. Теперь ее внимание сосредоточилось на Филине. Она что-то подсчитывала. — Да, о, да. — Ее алчная улыбка заставила его похолодеть. — Ты — неотразим. У этого бедного ублюдка нет никаких шансов.

Глава шестая
СОВЕТЫ

   Норка и ее друзья начали беспокоиться о Филине только через день после его исчезновения. Особенно волновалась Киса. Она уговорила Норку отправиться на поиски Захира. Киса хотела взять с собой и Осла, но тот не мог уйти из «Троллопа», так как Аркид снова стал к нему благосклонен.
   — Это не похоже на Филина, — всхлипывала Киса. — А что если Захир покалечил его?
   Когда они дошли до лачуги, Норка обернулась к Кисе:
   — Ты оставайся снаружи — свистнешь, если кто-нибудь покажется. Может, Заха там и нет; а если есть, то он наверняка разозлится.
   Киса кивнула. Она притаилась у порога, готовая ко всяким неожиданностям, а Норка вошла в дом. Внутри было сумрачно. Она постояла у входа, пока ее глаза не привыкли к темноте. В лачуге воняло Сонным Дурманом и грязью. Ее острый слух не уловил звука дыхания, хотя за столом сидел грузный, опустившийся человек. Это был Захир, он был мертв.
   Она попыталась осмотреть его. На теле не было ни ранений, ни следов борьбы. Просто слишком много Дурмана. Она обыскала карманы и нашла промасленную бумажку, которая пахла наркотиком. Судя по размерам, в нее была завернута целая фентарра порошка. Девушка сложила бумажку и убрала себе в карман, потом продолжила поиск. За пазухой она нащупала монеты.
   — О, боги, — сказала она вслух.
   — Что? — Киса появилась в дверях.
   — Не заходи, я сейчас уже выхожу, — сказала Норка. Она вышла на улицу. Лицо ее было бледным. Норка показала Кисе пригоршню гильдов. — Боюсь, я знаю, что случилось с Филином. Захир мертв. Должно быть, он принял целую фентарру Дурмана. Я нашла это у него в карманах.
   Киса прижала руку к сердцу.
   — О, нет, — выдохнула она с болью. — Наверное, этот мерзавец продал его!
   Норка угрюмо кивнула:
   — Похоже на то, но мы должны знать наверняка. Киса, если возможно, мы выкупим его обратно.
   Киса предложила:
   — Давай вернемся в «Троллоп» и соберем всех. Может, вместе мы решим, что делать дальше.
 
   Акулья Наживка опаздывал. Он добрался до «Костяного гребня», почти не надеясь, что Венихар дожидается его. Но старый Лорд сидел на своем месте с бокалом вина в руке.
   — Я уже и не ждал тебя, — поприветствовал он грузчика.
   — Извините, — ответил Акулья Наживка. — Я всего несколько минут назад проверил, нет ли от вас сообщения. Не ожидал, что понадоблюсь вам так скоро. Что случилось?
   — Ты ведь знаешь друга маленькой Мышки, Филина? — Акулья Наживка кивнул, и Лорд медленно продолжил. — Я видел его вчера во Дворце. Он был с Мастером Антагом.
   Акулья Наживка побледнел.
   — О, Боги всемогущие! Наверное, этот мерзавец Захир продал его. Вы не знаете, кто его купил?
   — Нет пока. Когда я попытался купить его, работорговец сказал мне, что насчет него уже есть уговор. Но он не сказал, кто заказчик.
   Акулья Наживка удивился:
   — Вы пытались купить его? Зачем?
   — Не знаю. Потому что он молча молил меня что-нибудь сделать. Толку из этого не вышло. Я предложил Антагу за него пять империалов, но он не согласился, — и продолжил, так как Акулья Наживка не мог справиться с потрясением. — Я тревожусь. Арра говорит, что мальчик — очень важная фигура, что при Дворе что-то зреет, а Филин — часть этого заговора.
   — Подождите. Кто такая Арра?
   — Провидица из Келланда.
   — А, чужеземная ведьма Короля, — откликнулся Акулья Наживка. — Так она думает, что Филина вовлекли в какой-то заговор?
   — Она видела его во сне и думает, что он всего лишь фигура на доске хассе в одном из Домов Советников.
   — Но в каком из Домов?
   Старик пожал плечами.
   — Какое это имеет значение?
   — Вен! — в отчаянии крикнул Акулья Наживка. — Это имеет значение. Вы предложили купить мальчика. Это нехарактерно для вас и может вызвать толки при Дворе, даже если Филин и не самая важная фигура в гамбите одного из Домов. Если ваша Арра права, то кто бы ни купил Филина, он обязательно захочет узнать, почему вы им заинтересовались.
   — Тебе повсюду мерещатся интриги, мой мальчик, — постарался успокоить его Венихар. — Откуда они узнают, что я предлагал за него деньги? Там никого не было, кроме Арры, а уж она-то будет помалкивать.
   — А мальчик? А работорговец? Антаг обязательно все расскажет своему покупателю хотя бы для того, чтобы набить цену, — вздохнул Акулья Наживка. — У вас нет никаких срочных дел в Хафенаффе?
   Венихар возмущенно посмотрел на Акулью Наживку:
   — Ты думаешь, я все здесь испорчу?
   — Вен, интриги — не ваша сильная сторона. Так почему же вы все-таки предложили купить Филина?
   — Я же сказал тебе: он друг маленькой Мышки, и мне стало его жалко.
   — Пять империалов из жалости? Да ни один из Домов Советников не поверит в это.
   — Что же мне делать? — вскричал Венихар. — Прикажешь еще несколько месяцев коситься на маленьких мальчиков, чтобы моя репутация совсем испортилась?
   — Что ж, это вариант, — ехидно отозвался Акулья Наживка. — Тем временем постарайтесь выяснить, кто купил его, только не задавайте никаких вопросов. Просто наблюдайте и смотрите, в ливрее каких цветов появится Филин. — Грузчик вздохнул. — Мне придется сказать Мышке, и Норке, и всем остальным. Для них это будет тяжелой вестью.
   — Я думал о том, чтобы послать гонца в Хафенафф просить у Герцога разрешения истратить средства Дома на покупку мальчика. Но я сомневаюсь, что тот, кто купил Филина, польстится на деньги, которые Дом Ихавов сможет выделить на это. Я и правда не смогу оправдать те уступки, на которые придется пойти, чтобы хотя бы возбудить их интерес. — Увидев удивленное одобрение Акульей Наживки, он иронично приподнял брови. — Может быть, интриги — и не моя сильная сторона, мой мальчик, но я же не круглый дурак.
   — Я это и не имел в виду, — мягко возразил молодой человек. — Я просто волнуюсь за вас, Вен. Я знаю, какие акулы есть среди Советников. Мне бы не хотелось, чтобы вы пострадали. Вы скажете мне, что вам удастся узнать насчет Филина? Может, он выглядит вполне счастливо.
   Старый Лорд чуть заметно улыбнулся:
   — Это ты бы истратил на него пять империалов из жалости?
   Акулья Наживка печально ответил:
   — Я бы истратил и пятьдесят, если бы они у меня были. Но я ведь рискую жизнью и трачу силы, агитируя за то, чтобы горстка простолюдинов получала зарплату получше. — Он поднялся. — Спокойной ночи, Вен.

* * *

   Поздно ночью Норка и ее друзья собрались в кухне «Троллопа». Последнего из завсегдатаев спровадили домой, и даже Аркид отправился спать. Настроение собравшихся было очень мрачным. Мышка плакала. Хорек и Норка злились; Киса нервно грызла ногти. Осел, как всегда, не показывал своих чувств и выглядел спокойным.
   — Я кое-что разнюхала сегодня, — начала Норка. — Антаг купил Филина у его брата. Если верить слухам, тот продал его со всеми потрохами. Я решила выяснить, кто купил мальчика, но когда заявилась в контору Антага, его телохранители вытолкали меня вон. Я еще сходила в несколько домов удовольствий, но и там мне ничего не сказали. Поэтому решила обратиться к Хижану. Мне пришлось поспорить с ним. Поначалу он и слышать не хотел о моей просьбе. Дело в том, что Антаг — единственный человек из Трущоб, приближенный к Совету лордов, — независимый и неприкасаемый. Но я сказала Хижану, что если он не поможет мне, то я пойду к Ибхане — это его конкурентка — и посмотрю, может, от нее будет больше проку. Я уже думала, что он начнет задирать меня, но обошлось. Он помолчал немного, а потом сказал, что если уж я такая глупая или отчаянная, то постарается хотя бы что-то узнать. Потом свел меня с некоторыми своими знакомыми на рынке рабов. Они мне все уши прожужжали, намекая, что какого-то ребенка-нищего продали в один из Домов Советников за баснословные деньги. Назывались разные суммы: от пяти до двадцати империалов.
   — Печальная Леди, — прошептала Киса. — О, Норка, мы никогда не наберем двадцать империалов.