Хилл Сандра. Опороченная (Карнавал соблазнов)

   — Мы слишком долго не вынимали мед, госпожа, так что пчелам удалось попировать.
   Идит кивнула, сознавая, что в последние дни была занята совсем другим. Она отправила Ослака за новыми сотами, а сама заглянула на кухню, чтобы убедиться, достаточно ли сильно горит огонь и разложены ли на столе все ее принадлежности.
   Гирта направилась в кладовую, чтобы принести побольше горшков. Берта вытерла пот со лба рукой и проворчала:
   — Что ж, чем скорей отделаемся, тем лучше.
   Вскоре Идит уже срезала верх у трех дюжин медовых сот, и мед стал капать сквозь ткань у огня, а Ослак все не возвращался. Идит уже начинала сердиться и нервно ходила по кухне, желая поскорей закончить работу.
   — Промой пустые соты вместо меня, Берта, — сказала она и вышла в дверь, ведущую на кухонный двор.
   Ослак приближался к дому, таща огромную охапку пчелиных сот в одном из ящиков для перевозки пчел — по меньшей мере шесть дюжин. Видно, их оказалось больше, чем он первоначально предполагал. Он остановился у колодца и поставил ящик на землю. Поначалу Идит удивило его поведение, но затем она увидела, что он сел на камень, снял башмак и вытряхнул оттуда несколько камешков.
   Улыбаясь, она вышла во двор, подняла лицо навстречу теплому, полуденному солнцу. Ей не хватало свежего воздуха, работы с пчелами, хотелось проскакать на лошади по полям крестьян или отправиться на рынок в Йорк. Она подошла ближе к Ослаку и заметила:
   — Наши пчелы неплохо поработали. В этом году мы сделаем много свечей, тебе не кажется?
   Он кивнул, потирая натертую ступню, затем надел башмак и встал.
   Странные мурашки пробежали у нее по голове, подняли мелкие волоски на шее. Все дело было в росте Ослака. Она и не замечала, что он такой высокий, или это…
   Не успела она додумать свою мысль, как Ослак сбросил сетку и железными пальцами схватил ее за руку. Она закричала, но он прижал ее к себе, схватив одной рукой за талию, а другой зажал ей рот.
   Это был Стивен из Грейвли.
   — Проклятая сука! Где ты спрятала Джона? Ослак сказал, что не видел его в замке уже несколько дней.
   Идит повернула голову и заглянула через плечо Стивену в лицо. Он тащил ее к кустам, собираясь укрыться там с нею от посторонних глаз.
   Ее кровь застыла от чудовищных перемен в его внешности, которые произошли с тех пор, как они виделись в последний раз. Хотя он все еще сохранил свою красоту, но жутко похудел. Щеки у него ввалились, болезнь набросила серый отблеск на когда-то здоровую кожу. Налитые кровью глаза горели лихорадочным огнем, настороженно обшаривали кухонный двор. В них пылало безумие, в этих бешеных глазах, и Идит заподозрила, что болезнь его мужского органа перешла на мозг.
   — Я спрашиваю тебя, где Джон, сука, — сказал он и оторвал большой кусок от ее рукава, а потом использовал его вместо кляпа. То же он проделал и с другим рукавом, после чего связал этой тканью руки ей за спиной и лодыжки. Потом рывком поставил на колени и сильно ударил по лицу. — Я ненадолго вытащу кляп, и если ты осмелишься закричать, клянусь, что перережу твою проклятую глотку. — Он достал из-за пояса кинжал и приставил к ее горлу, а другой рукой удалил кляп.
   — Где Джон? — снова спросил он.
   Вероятно, он уже знал, что Джона в замке нет, из-за предательства Ослака. Ослак, видно, и был его шпионом.
   — В Йорке, — солгала она.
   — Тебе уже ясно, что ты не сможешь спрятать от меня сына? Эдред обещал мне его за мою верность. Так что это лишь вопрос времени.
   — Тогда почему ты здесь?
   Она поняла свою ошибку, когда глаза Стивена сердито сверкнули и он с размаху ударил ее по другой щеке. Она пошатнулась и едва не упала, но Стивен больно схватил ее за шею и удержал от падения.
   — Мой дед умирает от мучительной болезни в земле франков, как мы уже говорили, Идит. По какой-то непонятной причине он испытывает ко мне отвращение, но согласился передать земли моему наследнику. Если я не приведу ему своего сына до того, как он умрет, все его земли отойдут церкви. Я не могу этого допустить.
   — Ступай к собственной жене, Стивен, делай сыновей с ней, — сказала Идит, не уверенная в том, что история Эйрика про стерильность злодея соответствует истине.
   Поначалу он как будто собирался ударить ее снова, но затем опустил руку.
   — Разве тебе не известно, что моя жена умерла две недели назад? — спросил он, хитро прищурив окаймленные красной полоской глаза. — Какая-то ужасная болезнь живота… напала на Иниду внезапно… бедняжка. — Он захохотал, вытащил из одежды маленький пузырек и сунул ей в лицо. — Сильно она не страдала благодаря снотворному, которое я ей дал.
   Идит почувствовала, как у нее все в груди сжалось от страха, по телу пробежала дрожь. Она и без слов догадалась, что пузырек содержит яд, который он дал жене. Но для чего?
   Он вскоре ответил на этот вопрос:
   — То же самое ты дашь своему мужу.
   Идит резко вздохнула. Этот человек действительно потерял рассудок.
   — Зачем мне делать это?
   — Теперь я свободен и могу жениться, и ты должна тоже получить свободу.
   Сокрушительный страх, черный и смертельный, захлестнул ее, как приливная волна, и Идит едва удерживала дрожь в теле.
   — Но ты ведь сказал, что витан даст тебе право опеки. Тогда зачем я тебе нужна?
   Он фыркнул, услышав ее вопрос, но ответил:
   — В витане есть люди, которые не послушают приказов нового короля. Они верят заявлению твоего мужа об отцовстве… или хотят от него чего-то получить. В конце концов витан даст мне право опеки, можешь не сомневаться, но для меня важно время. Я не могу ждать. Тут все просто. Эйрик должен умереть, а ты выйдешь за меня замуж.
   Он рывком поставил ее на ноги.
   — Но сначала мы отправимся в Йорк и заберем моего сына.
   — Я так не думаю, — произнес у них за спиной стальной голос.
   Идит оглянулась и увидела выходящего из кухни Эйрика. Его меч был поднят, за ним шла еще дюжина воинов. Другие появлялись со двора, третьи из сада.
   Стивен крепче схватил ее и сильней прижал к горлу кинжал, так что под его острием выступила кровь. Идит увидела, как гневный взгляд Эйрика устремился на ее шею, и испугалась, что он может потерять осторожность.
   — Джона нет ни здесь, ни в Йорке. Ты больше никогда не увидишь его, Грейвли. Говоря по правде, тебе не видеть даже завтрашнего дня, — заявил Эйрик жестким, беспощадным тоном, медленно надвигаясь на него.
   Стивен хрипло засмеялся:
   — Я так не считаю, ублюдок, иначе твоя милая женушка пострадает вместе со мной. — Он прижал нож сильней, и Идит почувствовала, как ей под рубаху потекли ручейки крови.
   Плотно сжатые губы Эйрика искривились от напряжения, и он остановился.
   — Тогда предлагаю сделку, — сказал Эйрик с явной неохотой. — Твое освобождение за свободу для Идит.
   — Не выйдет. Сучка отправится со мной. Думаю, что ты не станешь рисковать ее жизнью, хотя мне и не терпится узнать, чего она стоит.
   — Для меня она стоит дорого, — хрипло сказал Эйрик, со значением посмотрев на миг в глаза жены. Потом снова перевел взгляд на Стивена. — Но я убью тебя и избавлю ее от опасности, прежде чем позволю забрать ее из моего замка. Убери свои мерзкие руки от моей жены.
   Невзирая на опасность, Стивен демонически расхохотался и прижал нож сильней, в другую руку фамильярно положил на ее грудь и стиснул. Идит застонала от боли и увидела, как руки Эйрика сжались в кулаки, — он изо всех сил пытался справиться с гневом.
   Стивен стал пятиться, волоча ее за собой. Эйрик и его воины осторожно наступали.
   — Я даю тебе свое слово, — сказал наконец Эйрик, когда они дошли до того места, где стоял привязанный к дереву конь Стивена, — что если ты освободишь Идит, я не стану гнаться за тобой, по крайней мере в ближайший час. Как и все мои люди.
   Стивен заколебался, казалось, обдумывая слова Эйрика.
   — Ты знаешь, что я дорожу своей честью, Стивен. Оставь Идит.
   Наконец Стивен кивнул и вскочил в седло, яростно пнув ногой Идит, так что она почти без чувств упала на землю. Но не могла не услышать его зловещих слов, когда он поскакал прочь.
   — Я еще вернусь, Идит.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

 
   Эйрик сам отнес ее в замок и поднялся по лестнице в их спальню, где осторожно вытер кровь с шеи и попытался завязать рану куском полотна, прогнав кудахтавшую Гирту.
   — Я сам могу позаботиться о своей жене, — произнес он хриплым голосом. — Ступай к Бритте и присмотри за ней. А то она совсем потеряла рассудок.
   Идит повторяла Эйрику, что это всего лишь глубокая царапина, и отказывалась от перевязки.
   — Блаженная Беатрис! — вскричала она в конце концов, оттолкнув его дрожавшие руки. — Ты сделаешь меня похожей на Берту с ее слоновьей перевязкой. К тому же воздух залечивает порезы лучше всего.
   — Полежи хоть чуточку спокойно, Идит. Нечего пытаться справиться со всем на свете, сегодня тебе и так досталось, — унимал он ее с мягкой улыбкой. Сидя на краю кровати рядом с ней, он откинул кудрявые пряди с ее лица, пока говорил, и поцеловал кончики пальцев. Идит не могла не заметить озабоченности в плотно сжатой челюсти и грозовых глазах. Его нежные хлопоты говорили о большем, чем простое выполнение супружеского долга, и она надеялась, что он привяжется к ней сильней, чем прежде.
   — Тайкир и Сигурд готовят моих людей к отъезду, — продолжал он, — но мы должны поговорить после моего возвращения… о других делах. Когда я увидел, как Стивен держал сегодня нож у твоего горла, я… я… — Он замолк, явно пытаясь взять себя в руки.
   «Он неравнодушен ко мне», — радостно подумала Идит.
   — Ты собираешься гнаться за Стивеном?
   Он кивнул:
   — Я дал ему обещанный час, но ни минуты больше.
   Идит почувствовала гордость за супруга, столь дорожащего своей честью, и, протянув руку, погладила его заросшую щеку сгибом пальцев. Он прожил в подземной комнате три дня и нуждался в купании, теплой пище и мягкой постели. Но времени для этого не было. Пока что не было.
   — Ублюдок наверняка уже куда-нибудь скрылся, — проворчал он, резко поднимаясь с места.
   — Ничего, придет его час.
   — Наверняка, — проскрежетал он, и его глаза блеснули словно осколки голубого льда.
   Поколебавшись, он ненадолго прилег возле нее, просто охватив руками, словно она была из тонкого стекла, а не той твердой скалой, какой пришлось ей быть в эти последние несколько лет. И душа ее наполнилась любовью и надеждой на счастливую жизнь, которая может у них получиться вместе.
   Он нежно поцеловал ее, медля с уходом. Прижав к ее губам кончики пальцев, он остановил слова любви, которые вот-вот готовы были у нее вырваться. Теплые слезы сожаления наполнили ее глаза.
   Когда он ушел, Идит на удивление быстро заснула. Проснулась лишь через несколько часов, услышав звон башенного колокола, возвещавшего о прибытии в замок гостей.
   Торопливо расправив складки платья, она ополоснула лицо холодной водой. Не обращая внимания на мольбы Гирты, уговаривавшей ее остаться в постели, Идит надела под обруч мягкий белый плат, который спрятал тонкий кровавый шрам на горле.
   Выйдя из большого зала на крутые каменные ступени, которые вели на крепостной двор, она увидела въезжавшего в ворота графа Орма со свитой, за ним показались Эйрик и его люди.
   — Мы встретились по дороге, — спрыгнув с коня, объяснил Эйрик и неодобрительно поглядел на ее плат и обруч. Он ведь не раз ей говорил, что терпеть не может, когда она прячет свои красивые волосы.
   — Так что, значит, я женился на монашке? — шепнул он ей на ухо.
   — Разве вчера я походила на монашенку, когда обхватила тебя ногами за талию, супруг? — бойко парировала она.
   Эйрик закатился хохотом и по-свойски обнял ее за плечи, что было бы немыслимо для Идит еще пару недель назад. Вместе со всей компанией они прошли в зал.
   От Идит не укрылась озабоченность на лице у Эйрика и то, какой напряженной была его рука, когда он ее обнял. По дороге она остановилась и положила руку ему на грудь:
   — Что произошло? Стивен сделал что-то еще? Ох, неужели не будет конца его злодеяниям?
   Эйрик потряс головой:
   — Дело не в Стивене. Граф Орм только что вернулся из Глостершира и принес нам… новости. Но лучше мы их обсудим с тобой отдельно.
   Дрожь пробежала по ее коже, словно касание крылышек мотыльков, а сердце бешено застучало. «Глостершир? В Глостершире собирался витан. Неужели он принял какое-то решение насчет Джона? Ох, Пресвятая Мария, прошу… прошу, помоги нам».
   Гирта прошла вслед за ними в отдельную комнату рядом с залом, неся несколько досок с хлебом, ломти холодного мяса и твердого сыра. Слуга принес кубки с медовой брагой.
   Идит с волнением уселась рядом с Эйриком за стол, нервно теребя сложенные на коленях руки, а Орм, Тайкир и Вилфрид сели напротив. Даже Тайкир, не обходившийся без веселых поддразниваний, был зловеще молчалив.
   Идит отказалась от питья, которое Эйрик поставил перед ней, а он не настаивал. Еще один зловещий знак.
   Не тратя времени, Эйрик успокоил ее:
   — Ты только не пугайся, Идит. Все не так плохо, как может показаться.
   Она вопросительно взглянула на него, не в силах произнести ни слова.
   — Витан потребовал, чтобы Джон присутствовал вместе со мной на похоронах Эдмунда в аббатстве Гластонбери. Затем Джон отправится в Винчестер, где король назначит ему временного опекуна.
   — Опекуна! Ох, Матерь Божия. — Затем она выдавила из себя: — Временного?
   — Пока новый витан не соберется в следующем месяце.
   — Ох, Эйрик, почему же ты говоришь, что эта новость не такая плохая, какой может показаться? Ведь что может быть хуже?
   Он протянул руки и сжал ее дрожащие ладони:
   — Верь мне, Идит, я не позволю, чтобы Джону был причинен какой-то вред.
   — Каким образом?
   Граф Орм отпил большой глоток меда и утерся рукавом.
   — Я уже переговорил с несколькими членами витана — илдорменом Биртнотом из Эссекса и Элфером из Мерсии. Они наверняка останутся в витане, даже при правлении Эдреда, вместе с илдорменом Элфи из Гемпшира и Этельвольдом из Восточной Англии. Все это влиятельные и знатные люди, которые видят опасность союза нового короля со Стивеном из Грейвли. Они обещали поддержку.
   Идит увидела резон в его словах, кроме того, она и сама знала кое-кого из упомянутых лиц — то были добрые люди с честными намерениями. Может, они помогут ей с Эйриком одержать победу в борьбе за опекунство.
   — Несмотря на свою юность, Эдред должен понимать, что в политике идет по канату над пропастью, — заметил Вилфрид. — Его брат Эдмунд сумел покорить всю Британию. Малейший промах — и Эдред утратит власть над недовольными королями.
   — А Эдреду приходится к тому же оглядываться назад и на собственных землях, — заметил Тайкир. — Его знать стала весьма сильной и влиятельной за последние годы процветания. Их собственные интересы кажутся им важней, чем верность сюзерену. Да еще и Эдред не так любим всеми, как его брат Эдмунд. Ему понадобится потратить больше усилий, чтобы добиться всеобщей любви.
   — Да, все это верно, — сказал Эйрик, оглядывая собравшихся. Потом обратился к Идит: — А что еще важнее для нас — я поеду в Гластонберийское аббатство, а затем в Винчестер вместе с Джоном. И уговорю Эдреда назначить меня временным опекуном мальчика, — заверил ее Эйрик. — Архиепископ Дунстан, кузен Эдреда, будет там, а он больше, чем кто-либо, имеет влияние на короля. Дунстан уже давно считается главным советником правителей Уэссекского дома. Помимо того, Дунстан обязан мне за одну услугу, которую я в свое время оказал ему в земле франков. Огромную услугу. И теперь наступит мой черед обратиться к нему.
   — А мы возьмем с собой и Ларису с Эммой тоже?
   — Нет, Идит, ты должна оставаться в Равеншире вместе с ними. Я уже послал Сигурду весть, чтобы он привез их домой.
   Она с негодованием вскочила с места, но Эйрик мягко усадил ее назад.
   — Тебе будет лучше не показываться при дворе. Как бы тебе ни претили предвзятости, но витану может не понравиться вмешательство женщины. А у тебя есть привычка терять терпение и взрываться по любому поводу. — Последние слова он произнес с легкой улыбкой. — Предоставь мне справиться с этим самому.
   Идит знала, что может довериться мужу, что у него есть дар решать такие дела. И все же ей было нелегко вручить судьбу сына в чужие руки.
   Однако она молча кивнула в знак согласия.
 
   Через неделю Эйрик не вернулся, и Идит места себе не находила без него и своего сына. Однако Эйрик присылал ей каждый день весточки, сообщавшие о продвижении дела или отсутствии такового. Илдормены, которых упоминал граф Орм, вроде бы поддерживали их интересы, но они составляли лишь малую часть королевского совета.
   Большие надежды Эйрик возлагал на архиепископа Дунстана, однако лукавый клирик все торговался с Эйриком. Помимо прочего Дунстан требовал, чтобы Эйрик сам согласился служить илдорменом в королевском совете, а Эйрик давно уклонялся от этой должности. Дунстан же стремился посадить в новый совет как можно больше епископов и мирян из тех, которые бы действовали по его подсказке.
   К несчастью, Эйрик не мог побеседовать с самим королем, поскольку тот страдал от заболевания, присущего их семейству, — слабости и болезненного распухания суставов. И из-за мокрой погоды, стоявшей в последнее время, был прикован к постели все дни, последовавшие за пышными похоронами его брата в Гластонбери.
   Стивен из Грейвли при дворе не показывался.
 
   Миновала еще неделя, и нервы Идит были напряжены так сильно, что она опасалась, как бы не взорваться. Ища забвения в тяжелом физическом труде, она работала каждый день от темна до темна, вынуждая недовольных слуг следовать своему примеру.
   Гобелены из сокровищницы Эйрика теперь украшали большой зал и некоторые комнаты. Она перенесла все ткани из сырого подвала в кладовую на втором этаже. Затем присматривала, когда из тонкой шерсти кроились и шились одежды для Эйрика, Тайкира и Вилфрида, не говоря уже о детях.
   Хотя обычно к изготовлению свечей приступали осенью, накануне она, Берта, Гирта и медленно поправлявшаяся Бритта сделали шесть дюжин конусовидных свечей и десять свечей-часов. Сегодня она собиралась заставить Гилберта помочь ей соорудить перегонный куб для изготовления медовой браги. Из-за данного Эйрику обещания не выходить за пределы кухонного двора и передней части двора замка ей пришлось устроить временную медоварню прямо рядом с кухней.
   Она стояла и смотрела, как Гилберт кладет камни в основание постройки, когда Эмма потянула ее за подол.
   — Годрик, — проговорила она, и ее большие голубые глаза с мольбой взглянули на Идит. — Помоги Годрику.
   Идит опустилась на корточки возле ребенка.
   — Что такое, милая? Ты хочешь, чтобы я помогла тебе найти Годрика? Он снова спрятался от тебя?
   Эмма резко потрясла головой:
   — Нет. Годрик ушел.
   Тревога окатила Идит от внезапно возникших предчувствий.
   — Пойдем, — сказала она, беря Эмму за руку.
   И тут же разыскала Ларису, которая на кухне помогала Бритте лущить горох.
   — Где Годрик?
   Лариса и Бритта с удивлением поглядели на нее.
   — Я не видела мальчика со вчерашнего дня, — ответила Бритта. Затем ее глаза, больше не опухшие, как после нападения на нее, озабоченно расширились. — Ты меня спросила, и я вспомнила, что он не приходил утром разжигать печь.
   — После отъезда Джона он все время дулся, — беззаботно добавила Лариса. — Не сомневаюсь, что он играет с Принцем где-нибудь в пустой спальне.
   — Оставайся здесь, Эмма, — приказала Идит, а сама отправилась на поиски. Она обыскала весь замок, от кладовой до спальни на втором этаже, от двора замка до кухонного двора. Годрика нигде не было.
   Идит нашла Вилфрида перед дворцом, как раз когда гонец вручал ему только что доставленное послание. Вилфрид передал ей запечатанный воском пергамент, который она нетерпеливо вскрыла и быстро прочитала слова Эйрика:
 
   «Идит!
   Добрые вести. Мы с Джоном выезжаем завтра в Равеншир. Я наконец-то получил аудиенцию у Эдреда. Влияние Дунстана достойно изумления. Эдред согласился сделать меня временным опекуном Джона. В ответ ждет от меня многого, но об этом позже. Стивена не видел, однако, по слухам, он обозлен. Будь осторожна, сердце мое.
   Твой супруг, Эйрик».
 
   «Сердце мое!» Идит радостно улыбнулась и поделилась новостью с Вилфридом. Затем рассказала о пропавшем Годрике.
   — Он мог отправиться в деревню, — предположил Вилфрид и, недолго думая, поехал с несколькими рыцарями на поиски, а Идит снова пошла на кухню. В зале она встретила Эмму.
   — Яблоки, — сказала Эмма без видимой связи с чем-либо.
   — Что? Тебе хочется яблока? Сейчас?
   — Нет. Годрик любит яблоки, — нерешительно сказала Эмма, потом просияла, гордясь тем, как ловко она научилась излагать свои мысли словами.
   Идит вдруг вспомнила про страсть Годрика к яблокам, особенно к незрелым. Она присела перед малышкой и, положив ей на плечи руки, серьезно спросила:
   — Эмма, дорогая, ты говоришь, что Годрик ушел из замка нарвать яблок?
   Эмма торжественно кивнула.
   Снова отправив Эмму на кухню в помощь Ларисе, Идит встала, нетерпеливо постукивая кожаной туфелькой. Наверняка Годрика заметили бы, если бы он вышел из крепости. Стражи стоят на всех воротах и расставлены на стенах крепости.
   Задумавшись, она пыталась вспомнить каждую яблоню, которую видела возле Равеншира. По пути к ним повсюду стоят стражи.
   Кроме…
   Идит улыбнулась, внезапно просветлев. Кроме дерева, растущего как раз возле подземного хода, рядом с заброшенной хижиной. Заодно она вспомнила, что те яблоки были больше всего по вкусу Годрику.
   Проходя по пустому залу, Идит прикидывала, кого бы послать за мальчиком. Нет, придется подождать до возвращения Вилфрида, однако… хммм. Она нерешительно направилась к двери, ведущей в подземелье. Почему бы ей самой не спуститься вниз, чтобы поглядеть, не побывал ли там Годрик.
   Она зажгла факел и направилась по сырому коридору. С удовлетворенной улыбкой увидела яблочный огрызок у наружного входа. Еще сильней разулыбалась, когда обнаружила, что дверь закрыта. Маленький паршивец выбрался наружу, а когда дверь за ним захлопнулась, уже не мог вернуться в крепость тайком, пришлось бы ему идти вокруг стен к главным воротам. И тогда Вилфрид задал бы ему трепку за непослушание.
   Ну что же, она постарается спасти сорванца от наказания. Открыв дверь, она высунулась наружу — и тут же поняла свою ошибку.
   Прямо напротив нее, облаченный в доспехи, стоял Стивен из Грейвли, а с ним шестерка свирепых воинов. Лениво прислонившись к дереву, он жевал яблоко. Зато Годрика нигде видно не было.
   — Вот так встреча! Счастлив видеть Серебряную Суку Нортумбрии! — Он схватил ее за руку и, не успела она опомниться, надел на глаза повязку, сунул в рот кляп и связал по рукам и ногам. Затем бросил впереди себя на лошадь и поскакал со своей свитой прочь.
   Первая мысль Идит была про Эйрика — как он рассердится, что она снова ослушалась его приказа. Но тут же она поняла, что сейчас есть заботы и поважнее — ее собственная безопасность и безопасность Годрика.
   Ей показалось, что они ехали верхом около часа. Когда же наконец остановились, Стивен грубо сдернул ее с лошади и снял веревки с ног. Она рухнула на колени. Его пальцы впились ей в плечо, и он стал толкать ее впереди себя на каменные ступени и по длинному коридору. Лишь когда они уже вошли внутрь, он снял с ее глаз повязку. И тогда Идит увидела, что они находятся в маленьком особняке, который ей незнаком.
   По-прежнему подталкивая перед собой, Стивен провел ее в галерею, которая находилась над небольшой комнатой, ярко освещенной факелами. Идит содрогнулась от ужаса, увидев жуткое зрелище, и стала вырываться из рук Стивена, но безуспешно. Она беззвучно закричала, но крик ее был заглушен кляпом: слезы брызнули из глаз и хлынули по щекам.
   В середине комнаты стоял плачущий Годрик, руки его были подняты над головой и привязаны к веревке, свисавшей с потолочной балки, худое тело было голым, несмотря на холод в комнате. Рядом на стуле лениво сидел страж, положив на колени меч. Идит не увидела на ребенке ран, лишь несколько синяков, однако глаза ее расширились от страха, а тело сотрясла дрожь.
   Решив, что она достаточно насмотрелась, Стивен толкнул ее в другой коридор и провел в небольшую комнату. Ни единой души не встретилось им по пути. Особняк казался покинутым. Зайдя внутрь, Стивен поставил факел в дополнение к нескольким висячим свечам из мыльного камня. Жестом приказав ей сесть, он удалил кляп, но не стал развязывать запястья, по-прежнему стянутые за спиной. Затем рухнул на стул и злобно уставился на нее.
   Стивен выглядел даже хуже, чем пару недель назад, когда ему пришлось спасаться бегством из Равеншира. Когда-то божественно красивое, мускулистое тело казалось болезненно-истощенным. Синюшная бледность притушила бронзу, которой в былые времена снята его здоровая кожа. Даже волосы, прежде густые и блестящие, словно черный шелк, свисали тусклыми прядями на лицо.
   — Ты болен, — невольно вырвалось у нее.
   — Да, однако не думай, что я распрощусь с жизнью в ближайшем будущем. В моем распоряжении еще много лет, сука, и, умножив свое богатство при помощи нашего сына, я отправлюсь в Святую Землю. Там есть один сарацинский доктор, который обещает вылечить мою… болезнь.
   Идит содрогнулась.
   — Стивен, освободи Годрика. Мальчик не сделал тебе ничего плохого.