Хилл Сандра. Опороченная (Карнавал соблазнов)

   А у Эйрика прошло желание убивать. О, он покончит со своим злейшим врагом. Он должен это сделать, хотя бы для того, чтобы положить конец его бессмысленным нападениям на всякого, кто попадался ему под руку. Но человек этот явно безумен. Его глаза неестественно расширились и остекленели от неистовой жажды крови. Челюсть отвисла и дрожала, как у старика.
 
   Может, он всегда был безумен, только скрывал это за холодной красотой.
   «Как могу я испытывать жалость к человеку, причинившему мне столько боли? Потому что, без всякого сомнения, он неимоверно страдал, прежде чем впал в такое плачевное состояние», — ответил Эйрик сам себе.
   После мощной атаки Эйрик прижал Стивена к стене и приставил меч к горлу.
   — Все кончено, Грейвли, — прорычал он. — Наконец твоим злодейским делам будет положен конец.
   Стивен захохотал:
   — Да, но сможешь ли ты спокойно жить после моей смерти, БРАТ?
   Холодная оторопь пробежала по телу Эйрика. Комната наполнилась зловещей тишиной. Он должен был бы догадаться, что, даже уходя из жизни, Стивен найдет способ оставить за собой смятение.
   — Эйрик, не слушай его, — крикнул сзади Тайкир. — Убей выродка.
   Грейвли снова захохотал, даже не пытаясь вырваться.
   — Разве тебе никогда не казалось странным наше сходство, Эйрик? Черные волосы. Голубые глаза. Тот же рост. У нас с тобой одна и та же кровь, БРАТ. И ты это знаешь.
   — Этого не может быть, — Эйрик решительно покачал головой.
   — Твой отец заронил свое семя в мою мать в то время, когда ей удалось убежать от ее мужа, печально знаменитого графа Грейвли, человека, которого все считали моим родным отцом. Она вернулась к нему, когда узнала, что понесла ребенка.
   Эйрик покачал головой, не веря словам Стивена. Он все еще держал меч у горла противника.
   Стивен продолжал свою невероятную историю:
   — Мой «отец» никогда не любил меня, а после того как они с матерью умерли, я был в десятилетнем возрасте оставлен на попечение самого большого злодея в Британии — Джерома, смотрителя замка Грейвли. А также мой брат Элвинус, едва вышедший из младенческого возраста. О Господи, — простонал он, и его глаза закатились от болезненных воспоминаний, которые даже теперь повергали его в безумие.
   Затем Стивен, казалось, успокоился. Он поглядел Эйрику в глаза, на мгновение обретя ясный рассудок, и дрожащим голосом сказал:
   — Брат…
   И тут же резко рванулся вперед, на меч, сам себе перерезав глотку. Кровь брызнула во все стороны из тела, которое полный ужаса Эйрик продолжал держать, прижав мечом, на вытянутых руках.
   И на его глазах выступили слезы жалости к своему злейшему врагу.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

 
   Идит посмотрела на кусок пергамента, который держала в руках, и перечитала написанное, стараясь понять:
 
   «Идит,
   Все кончено.
   Эйрик».
 
   Что все это значит? В тот вечер Вилфрид вернулся с людьми, слава Богу, они привезли домой целого и невредимого Годрика. Но сам Эйрик отправился в Йорк вместе с Тайкиром, не сообщив ей ни слова, когда вернется в Равеншир.
   «Все кончено». Хотел ли он этим сказать, что борьба со Стивеном из Грейвли наконец-то завершилась? Или он имел в виду их брак?
   Идит донимала расспросами Вилфрида и не получала ответа. Правда, Вилфрид сообщил ей о последних словах Стивена, и сердце ее защемило от боли за мужа и Тайкира, которые, должно быть, страдали, зная теперь, что в них текла одна кровь с этим сатанинским отродьем. Или, возможно, им было невыносимо думать, что они не могли помочь Стивену, когда тот был мальчиком, до того как его рассудок тронулся от насилия.
   Идит восстановила в памяти события последних дней. Следовало ли ей пойти к Эйрику и рассказать обо всем, даже подвергая опасности жизнь Годрика и его самого? Видимо, Эйрик считал именно так.
   Поступила бы она по-другому, если бы события продолжали идти своим зловещим чередом? Вероятно, нет, призналась сама себе Идит. В каких-то вопросах она слишком упряма, тут Эйрик прав.
   Впрочем, она может и измениться. Вот если она избавится от всех своих дурных, как считает Эйрик, качеств, о которых он говорил, будет ли он доволен и полюбит ли ее снова? В последующие дни, пока Эйрик оставался в Йорке и не присылал ей больше ни слова, Идит советовалась с Вилфридом по многим хозяйственным вопросам, вызывая его удивление. Даже если он, на ее взгляд, плохо справлялся со своими обязанностями.
   Она больше не повышала до пронзительного визга свой голос, не сделала этого, даже когда Берта громко рыгнула в зале.
   Она проводила больше времени с детьми, учила их и рассказывала сказки. Разве от этого она не становится более женственной и менее похожей на мужчину? Разве это не сможет понравиться ее мужу?
   Лишь бы Эйрик приехал в Равеншир, а уж там она постарается держать себя так, чтобы ему нравилось в ней все. Ей до боли хотелось, чтобы вернулся муж, вернулась потерянная любовь.
   Мучило ее и другое. Все дни, пока Эйрика не было, Идит каждое утро тошнило, днем она никак не могла утолить свой волчий аппетит и еще рыдала от любого пустяка.
   Она понесла ребенка от Эйрика. И была невероятно счастлива. И в то же время невероятно несчастна оттого, что не могла поделиться доброй вестью с супругом. Да и сочтет ли он это за добрую весть?
   — Пошли весточку этому болвану в Йорк, и сообщи ему о ребенке, — советовала Гирта. — Он тотчас примчится, когда узнает о твоем состоянии.
   — Нет, я хочу, чтобы он приехал из любви ко мне, а не из-за ребенка.
   — А если он не вернется?
   — Ох, Гирта, — со слезами воскликнула Идит, бросаясь в объятия к старой няньке. — Я не перенесу, если он никогда ко мне не вернется.
   Чем дальше, тем больше в голову Идит стали заползать всякие тревожные мысли, ведь неделя кончалась, а от ее пропавшего мужа по-прежнему не было никаких вестей.
   «Может ли он быть с Азой? Нет, не может. Он к ней не пойдет. Ведь он мне сказал, что решил с ней больше не встречаться, когда появилась я».
   А другой голос в ее голове возражал:
   «Но ведь это было до того, как я солгала ему. Что ж, если этот ублюдок предпочел другую женщину, пусть уходит».
   Идит обдумывала последнюю возможность лишь один миг.
   «Нет! Черт побери, нет! Я не позволю никакой другой женщине забрать моего мужа».
   И она стала собой прежней. С решительным видом приказала Вилфриду привести ей коня и дать для сопровождения двух воинов. Она поедет в Йорк.
   А потом, будучи неизменно практичной и деловой, решила, что нет смысла ехать в торговый город налегке, не захватив поверенному меду и свечей. Пожалуй, можно продать и немного шерсти. Поразмыслив, она велела Вилфриду приготовить возницу с телегой.
   — Может найтись покупатель и на наши прекрасные вишни, да еще на шитье, которое делает Гирта, — сказала она Вилфриду.
   Сенешаль закатил глаза к небу, хотя не преминул пробормотать:
   — Рад видеть, что ты стала прежней, миледи.
   Добравшись к вечеру до Йорка, Идит направилась сразу же в дом поверенного, где обычно останавливалась во время приездов в город. Вечером она обсудила дела с Бертраном, а на следующий день поехала за город, в приют, которым ведал Селик, «дядя» Эйрика, со своей второй женой Раин, сводной сестрой Эйрика и Тайкира.
   Счастливая чета тепло встретила Идит, когда она им представилась среди шума, визга, криков и смеха дюжины детей. Идит не могла не поразиться примечательной супружеской паре. Раин была почти такой же высокой, как и ее викинг муж. Оба были светловолосыми и красивыми. Они постоянно старались дотронуться друг до друга, чем бы ни занимались, любовь между ними была видна всем.
   Что удивительно, Раин была лекарем — необычное занятие для женщины — и содержала собственный маленький госпиций на землях приюта. Селик же владел кораблями, которые плавали по свету в разные торговые города. Идит вскоре подумала, что может заключить с ним взаимовыгодную сделку, чтобы он развозил кое-какие из ее изделий.
   — Мне жаль, что мы не смогли приехать на вашу свадьбу, — сказала Раин. — Я не совсем хорошо себя чувствовала, и Селик боялся, что дорога окажется мне во вред на таком позднем сроке беременности. — Она похлопала себя по огромному животу, и Идит долго не могла оторвать от него взора. Глаза ее наполнились слезами, когда Селик подошел к Раин сзади и возложил с любовью руки на их будущего ребенка, поцеловав жену в шею. Идит никогда не видела, чтобы женатая чета демонстрировала свою любовь так открыто, и почувствовала, что преисполнилась завистью. Заметив огорчение Идит, Раин пригласила ее посидеть с ними.
   — Что случилось, дорогая? Можем ли мы чем-нибудь помочь?
   — Вы видели Эйрика? — с замиранием сердца спросила Идит.
   — Около пяти дней назад, — кивнул головой Селик. — Он приходил искать помощников, чтобы починить свой корабль.
   — Корабль? — Идит оцепенела от досады. Значит, ее муж не только имел под замком комнату с сокровищами, но и владел кораблем в Йорке. Все это время, пока она трудилась не покладая рук в замке, у него в Йорке стоял собственный корабль. Святые угодники! Если бы она не стремилась так сильно вернуть домой этого болвана, уж непременно надрала бы ему уши.
   Затем ей пришла в голову тревожная мысль.
   — А он что, собирается отправиться в плаванье?
   Селик пожал плечами.
   — Он не сказал нам об этом. — Потом с удивлением взглянул на Идит. — Скажи, почему ты ищешь своего мужа?
   Идит почувствовала, что краснеет, но теперь ей было не до гордости. Она рассказала обо всем, начиная со своего нелепого маскарада, и закончила Стивеном из Грейвли.
   Селик и Раин обменялись странным взглядом, потом крепко обняли друг друга. Раин объяснила со слезами на глазах:
   — У нас с Селиком — как и у многих других — имеются основания радоваться гибели Стивена.
   — Хмм. Теперь я понимаю, почему Эйрик казался таким расстроенным, — заметил Селик. — Он всегда был разумным, даже угрюмым мальчиком. Всегда очень серьезно относился к жизни. Не сомневаюсь, что ему не хотелось ранить наши чувства.
   — Эйрик? Угрюмый? — Идит засмеялась. — Нет, спросите у Тайкира. Если только Эйрик не сердится, он всегда поддразнивает, смеется или подмигивает.
   Раин и Селик уставились на нее, открыв рты от изумления. Раин повернулась к Селику:
   — Ты когда-нибудь слышал, чтобы Эйрик кого-то дразнил?
   — Никогда, — решительно ответил Селик. — А ведь я знаю его еще с пеленок.
   — А чтобы он подмигивал? — Раин снова засмеялась. Затем взяла обе руки Идит в свои и тепло их пожала. — Видно, он любит тебя, дорогая, раз ты узнала эту сторону его характера.
   Сердце Идит согрелось от надежды, но все-таки до возвращения Эйрика и их примирения было далеко. Селик и Раин предложили Идит побыть у них, но она отказалась, потому что хотела находиться в городе, поближе к Эйрику.
   Когда она вернулась в Йорк, был всего лишь полдень, и она решила поискать Эйрика в порту. Не успела пройти и несколько шагов, как увидела Тайкира, разговаривавшего с группой моряков, грузивших корабль. С уколом сожаления она поняла, что он готовится в торговое плаванье. Отправится ли Эйрик с ним? — подумала она, и у нее сжалось сердце.
   Когда Тайкир увидел ее, глаза его радостно засияли, он быстро закончил разговор и отправил моряков прочь под каким-то предлогом.
   — Идит! Как я рад тебя видеть! — Раскинув руки, он заключил ее в объятия. Потом обхватил за плечи и повел на свой корабль.
   — А где он? — сразу же спросила Идит. — Ты видел Эйрика?
   — Да, конечно, я его видел. Он работает на своем корабле неподалеку отсюда. Только вчера вечером он уехал в Уэссекс повидаться с королем Эдредом и еще не вернулся.
   — Он вернется сегодня?
   Тайкир пожал плечами:
   — Эйрик не в себе, Идит. Он ничего мне не говорит.
   — Я тревожусь за него. Моя ложь и слова Стивена… — Она замолкла, не в силах продолжать.
   Тайкир с братской заботой убрал с ее лба упавшие локоны.
   — Он был в ужасе от признания Грейвли. Не стану этого отрицать. Мы оба в ужасе. Однако он вынужден был признать, что мы ничего не могли поделать, чтобы изменить жизнь Стивена. Мы не подозревали о существовании Стивена, когда были мальчишками, а Эйрику было всего пять лет, когда Стивен осиротел.
   Она кивнула:
   — А моя ложь? Простит ли он меня?
   — Идит, правду тебе говорю: дай Эйрику время. Он угрюмый парень, однако…
   — Угрюмый! Угрюмый! Почему все называют Эйрика угрюмым? Он веселый плут, и тебе это известно.
   — Плут? Эйрик? — Он долго смотрел на нее, затем заявил: — Видно, он любит тебя, если показал свою плутовскую сторону только тебе, и никому другому.
   Он произнес почти дословно то, что сказали ей Селик и Раин. И тогда Идит встревожила Тайкира и удивила даже себя, разразившись слезами. Что ж, сказала она себе, всхлипывая, все идет как положено, она уже извергла из себя содержимое желудка утром, а теперь извергает слезы.
   Вскоре она уже сидела на бочонке с вином на палубе у Тайкира и с завидным аппетитом подкреплялась. Съела три яблока, четыре медовых пирожка и двенадцать сушеных ягод инжира.
   Он смотрел на нее во все глаза, пораженный ее аппетитом.
   — А «противный чурбан» знает?
   — Знает о чем?
   — Что ты носишь «сына противного чурбана»?
   Она метнула в него быстрый взгляд, удивившись его догадливости.
   — Нет, и не говори ему. Я не хочу, чтобы он вернулся ко мне из чувства долга.
   Часом позже Тайкир провожал ее до дома поверенного. По пути он внезапно остановился возле лавки восточного купца, и в его глазах мелькнули озорные огоньки.
   — По-моему, я знаю, чем можно заманить твоего мужа домой.
   — Что такое? — подозрительно спросила она.
   Когда Омар, торговец, показал ей товар, который посоветовал купить Тайкир, рот у Идит сложился от удивления в маленькое «о».
   — Ты думаешь… нет, я не смогу… никогда… ну, если ты действительно так считаешь…
   В тот вечер Эйрик не вернулся в Йорк, на следующее утро тоже, и Идит была близка к панике. Тайкир пообещал ей, что заставит Эйрика явиться к ней сразу же, как только тот приедет, даже если бы ему пришлось связать брата и нести на спине. Идит все больше проникалась нежностью к своему новому родственнику.
   Могло ли случиться так, что Эйрик вернулся в Йорк и отказался пойти к ней? Ведь, в конце концов, Тайкир не заставит его делать то, чего он не захочет. А может, Эйрик вернулся в город, но не пошел на корабль. Что, если…
   У Идит все внутри перевернулось при мысли о том, что Эйрик мог быть у Азы, своей бывшей любовницы. Не в силах больше сидеть и ждать, она нарядилась в бледно-лавандовую гунну поверх платья кремового цвета. Не стала надевать плат, но накинула прозрачную лиловую вуаль, которую носила на свадьбе. Тонкий золотой обруч поддерживал вуаль на голове, а гармонирующий с ним пояс из золотых звеньев обхватывал талию. Она думала, что выглядит неплохо, особенно если учесть ее нынешнее состояние… пока не добралась до Медных ворот и не нашла ювелирную лавку Азы.
   Маленькая красавица с черными, как вороново крыло, волосами была поистине жемчужиной. Идит почувствовала себя рядом с ней глыбой простого гранита. Полная жалости к себе, она поняла, что не может соперничать с такой красавицей.
   Когда Идит представилась, глаза у Азы расширились, но она любезно пригласила Идит зайти к ней в жилище, располагавшееся в задней части лавки. Идит быстро огляделась в маленьком, но прекрасно обставленном доме, украшенном несколькими стульями и столами с тонкой резьбой — видимо, взятыми из сокровищницы Эйрика, промелькнула у нее подлая мысль. Она представила себе Эйрика тут вместе с Азой, как он сидит перед этим камином, ест ее кушанья, поднимается наверх в уютную спальню. «О Господи».
   К своему ужасу, она разразилась слезами.
 
   Эйрик был невероятно раздосадован. Он только что вернулся из Винчестера, где провел день в спорах с Эдредом и его советниками насчет планов вторжения в Нортумбрию и во все графства, которые готовили против короля заговор, возглавленный архиепископом Вульфстаном и их с Тайкиром дядей Эриком Кровавым. Возражения его не доходили до их слуха. Эдред собирался развязать кровавую войну, в которой Нортумбрии суждено стать проигравшей стороной. Хотя Равенширу нападение и не грозило, многие соседи Эйрика пострадают, и Эйрик оказывался в неизбежной позиции человека, которому придется выбирать, на чью сторону податься.
   Ему не терпелось как можно скорей вернуться в Равеншир, и не только из-за угроз Эдреда. Он начинал чувствовать вину за плохое отношение к Идит.
   Тысяча чертей, эта женщина сводит его с ума. Он терпеть не мог ее за пронзительный, властный ток, за то, что она постоянно во все сует нос. И особенно ненавидел ее за ложь про Стивена из Грейвли. Но, о Господи, он любит эту женщину до умопомрачения. Им придется еще много приложить усилий, чтобы как-то все уладить.
   Он прискакал в порт и увидел, как Тайкир грузит корабль. И тут же вспомнил, что брат отплывает на следующий день в Гент. Плохо ему будет без брата.
   Тайкир едва взглянул на него. Его холодный вид говорил о бурлившем в нем гневе.
   — Что такое?
   — Твоя жена в Йорке и разыскивает тебя, — бесстрастным голосом сообщил ему брат, заканчивая со своими помощниками перебрасывать на борт последние бочки.
   Эйрик удивленно поднял бровь:
   — Идит? В Йорке? Разыскивает меня?
   — Ты что, брал уроки у своего попугая, Эйрик?
   — Да, но вот в уроках насмешничанья не нуждаюсь, братец. Почему жена разыскивает меня?
   Тайкир подбоченился и осуждающе уставился на него:
   — Ты безмозглый осел. Какого дьявола, ты думаешь, она ищет тебя? За пчелами ухаживать?
   — Мне не нравится тон, каким ты со мной разговариваешь.
   — И что ты с этим поделаешь?
   Эйрик сердито сжал кулаки и удивился сам тому, что готов ударить брата. Тяжело вздохнув, он немного успокоился и спросил с подчеркнутой вежливостью:
   — Дорогой брат, почему моя жена в Йорке?
   — Потому что безмозглая женщина соскучилась по своему противному чурбану супругу, дорогой брат, — парировал Тайкир не менее вежливым тоном. — И потому что страшно за тебя тревожится. — Тайкир шумно выдохнул и посоветовал: — Поезжай домой, Эйрик. Поезжай домой и живи душа в душу с Идит. Не знаю за что, но леди любит тебя.
   Эйрик усмехнулся:
   — За то, что я милый чурбан, верно?
   — Семья рассудит, — ответил Тайкир, шутливо ударив Эйрика по плечу. — Да, кстати, — небрежно добавил он, — ты случайно не знаешь, почему Идит упражняется стоять на голове?
   Эйрик поперхнулся от удивления, и Тайкиру пришлось еще пару раз ударить его по спине, прежде чем он смог отдышаться.
   — Ты лжешь, Тайкир. Знаю я тебя, ты все придумал.
   — Да что ты говоришь! — возразил Тайкир, со скучающим видом разглядывая ногти. — Ну, может, я не так ее понял.
   Братья засмеялись, обняв друг друга за плечи, после чего вместе отправились к Тайкиру на корабль и выпили прекрасной медовухи, которую Идит привезла ему в плаванье. Вскорости Эйрик уже рассказывал брату о планах Эдреда, заодно выразил свою радость, что Тайкир уедет из Британии, подальше от начинавшейся драки. Тайкир сообщил ему, что отчалит на рассвете, поэтому до отъезда они больше не увидятся.
   — Ох, чуть не забыл, — воскликнул Тайкир, щелкнув пальцами. Затем пошел к сундуку и вернулся со свертком.
   — Что это? — подозрительно спросил Эйрик.
   Тайкир пошевелил бровями.
   — Это мой подарок тебе на свадьбу. Я приобрел его с разрешения Идит вчера в одной из лавок на рынке.
   — Мне? И зачем тебе понадобилось ее разрешение? К тому же ты и так подарил этого проклятого попугая нам на свадьбу.
   — Нет, — засмеялся Эйрик. — Попугая я подарил Идит. А это подарок лично для тебя.
   — А мне он понравится?
   — Эйрик, ты будешь благодарить меня до конца своих дней.
   Братья снова обнялись возле дока. Эйрик уже собирался ехать к поверенному Идит, когда Тайкир снова щелкнул пальцами.
   — О, я забыл про кое-что еще.
   — Что? Еще одна таинственная покупка?
   — Нет, я просто подумал, что тебе было бы интересно знать, где сейчас Идит. — Тайкир оперся с надменным видом на огромный моток веревок, и Эйрику на миг захотелось схватить его и бросить в реку. Он уже знал, что ему не понравится то, что сейчас скажет ему Тайкир.
   — Ну?
   — Она пошла к Азе.
 
   Ювелирная лавка Азы была закрыта, когда Эйрик подъехал к Медным воротам, и поначалу никто не ответил на его стук. Наконец появилась служанка. Узнав его, она показала ему рукой в сторону просторной прихожей. Эйрик прошел через нее на маленькую террасу и неожиданно замер от ужаса.
   Идит и Аза сидели рядом на скамье возле окна. Идит рыдала, а Аза, обняв ее за плечи, шептала слова утешения.
   — Идит? — окликнул ее Эйрик, приблизившись.
   — Эйрик! — одновременно воскликнули Идит и Аза, вскочив со скамьи. Идит оказалась намного выше ростом миниатюрной Азы. Он-то всегда считал Азу самой красивой женщиной в мире. Но теперь увидел, насколько ошибался. Идит, его жена, была гораздо красивей. Величественней. И она принадлежала ему.
   «И я люблю ее».
   Он тепло улыбнулся жене, ожидая ее ответной улыбки. Вместо этого она взглянула полными боли глазами сначала на него, потом на Азу. В фиалковых глазах вспыхнули злые огоньки.
   — О… о… — забормотала она и, оттолкнув его в сторону, выбежала через прихожую прочь на улицу.
   — Что такое? — спросил он Азу.
   Аза просто потрясла головой, словно была самым бестолковым существом на свете.
   Эйрик развернулся и бросился вслед за женой, но та уже исчезла на людной улице. Он вскочил на коня и поскакал к дому поверенного. Пока пробирался сквозь толпу, настроение его все больше портилось. В дом он ворвался без стука.
   Пораженная леди — вероятно, жена Бертрама — подняла глаза, и Эйрик грубо спросил:
   — Где Идит? Тысяча чертей!
   — А ты?.. — Пышнотелая особа приближалась к нему с поднятым медным черпаком.
   — Ее муж.
   — О! Противный чурбан?
   При этих словах лицо Эйрика скривилось в гримасе.
   Женщина опустила свое оружие и кивнула в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Вслед ему донеслось бормотанье:
   — Может, хоть теперь-то она перестанет лить слезы.
   Эйрик нашел Идит в одной из гостевых спален, она упаковывала свои пожитки в кожаную сумку.
   — Добрые вести, жена, — сказал он ласковым голосом, словно только что вернулся с ристалища в Равеншире как в прежние дни еще до их ссоры, до смерти Стивена. Он закрыл за собой дверь и повернул ключ, чтобы им никто не мешал. Потом лениво прислонился к стене, пристально глядя на жену.
   Она поглядела на него опухшими глазами и смерила пренебрежительным, осуждающим взглядом, на которые была мастерицей; так она смотрела на бестолковых слуг и безмозглых мужей. Боже, он любит эту женщину.
   — Мы едем домой? — поинтересовался он, выразительно глядя на дорожную сумку.
   — Не знаю, куда едешь ты, но я возвращаюсь в Равеншир.
   — Тогда, полагаю, поедем вместе.
   — Я не нуждаюсь в твоей компании.
   — Зато я нуждаюсь в твоей, — нежно произнес он. Ее глаза широко раскрылись.
   — С каких это пор?
   — С того самого дня, когда ты вломилась в замок, дала пинка моей собаке и стала распоряжаться моей жизнью.
   — Я не давала пинка твоей собаке, — запротестовала она. — Просто слегка пихнула. — Когда и другие его слова дошли до ее сознания, она покраснела. — А как же Аза?
   — А что такое?
   — Не надо играть со мной, Эйрик. Ты пришел к ней домой.
   — Ну и что?
   — Ничего, я же сказала тебе при первой встрече, что ты можешь иметь любовниц, только не привози их в Равеншир. Ну… ну, если тебе хочется этого…
   — Идит… Идит… Идит, — нежно вымолвил он, качая головой. — Еще хоть раз скажешь, что тебе наплевать, если я заведу себе любовницу, и я могу…
   — Я никогда не говорила, что мне наплевать, — с жаром возразила она. — Наоборот, мне вовсе не все равно, но я не хочу выступать в роли язвительной жены и делать тебя несчастным.
   Он поднял с насмешкой брови.
   — Правда? Не знаю, нравится ли мне такое благородство. Кажется, я уже полюбил… этот язвительный язык.
   Она закудахтала и стала походить на себя прежнюю. Ему захотелось стиснуть ее от радости в объятиях.
   — Идит, я не был с Азой со дня нашего обручения.
   Внезапно замерев, она пристально посмотрела на него, и он заметил, что у нее дрожат руки, когда она отложила в сторону какую-то вещь.
   — Почему ты здесь, Эйрик?
   — Почему ты приехала в Йорк? — ответил он вопросом на вопрос.
   Ее ресницы опустились вниз, и она сказала еле слышным шепотом:
   — Чтобы убедить тебя ехать домой.
   — Ну так убеждай.
   Она искоса взглянула на него, пытаясь угадать его настроение.
   — Ты поедешь домой? — наконец неуверенно спросила она, высокомерно вздернув подбородок, словно бы заранее готовясь к отрицательному ответу.
   Он сделал вид, что задумался над вопросом, и направился от двери в ее сторону. Снял сумку с кровати и поставил на пол, затем устало опустился на постель и, притянув Идит к себе, усадил рядом.
   Идит хотелось поскорей услышать ответ и в то же время сохранить гордое молчание. Но больше всего она жаждала сохранить их брак.
   — Эйрик, я сделала ошибку, — с трудом выговорила она, — но мне кажется, что я смогу измениться.