Хмелевская Иоанна. Бега

   - Завейчика убили, - сказала она без предисловий, швырнув сумку на кресло у меня за спиной. - Вы об этом уже знаете?
   Я кивнула головой, не зная, надо выражать ей свои соболезнования или нет.
   - Его вроде ограбили. То есть не вроде, а точно ограбили, я же знаю, что он приехал сюда с деньгами, да к тому же выиграл, а мне сказали, что при себе у него не было ничего. Моя тетка вчера каталась в страшной истерике. Сегодня я выколачивала из нее список всех ее с Завейчиком общих знакомых, потому и опоздала. Я приехала, поскольку ничего из этого не понимаю, может, вы что-нибудь знаете?
   Она вопросительно смотрела на меня. Я заколебалась. Тут я вспомнила, что на мне лежит обязанность караулить Метю. Завейчик умер, тем более Мете угрожает опасность, по крайней мере до завтра. Я посмотрела на него, он сидел возле Марии, по уши окунувшись в разбор триплетов, за которые вернули ставки. Можно было надеяться, что он не тронется с места. На одном из кресел сзади сидел какой-то чужой мужик и таращился в окно. Морда у него была тупая, по-моему, он был весьма подозрителен. Я как следует запомнила его морду на всякий случай, чтобы при необходимости его описать.
   - Стереги Метю, - сказала я Марии и повернулась к Монике. - Я ничего не знаю. Я надеялась, что узнаю что-нибудь от вас. Я знаю, что он уехал отсюда после шестого заезда и взял какого-то пассажира возле круглой будки. Это какой-то знакомый?
   - Наверняка знакомый, чужого он не посадил бы. Может, Карчак?
   - Какой еще Карчак?
   Мы обе стали спускаться по ступенькам.
   - Один знакомый. Я знаю, что он ходил на бега и был в ту субботу, он вообще приехал с нами, потому что у него машина в мастерской. Это такой у Завейчика помощник, я случайно с ним познакомилась, он вроде курьера и один раз что-то приносил тетке. Карчак, тетка так говорила, что придет Карчак и принесет, не помню, что это было. Он на пенсии, не работает, у него что-то такое с позвоночником. Но я не знаю, Карчака он к себе подсаживал или нет...
   - А вы про него рассказали полиции?
   - Конечно. Я вообще отдала им тот список знакомых. Моя тетка, конечно, не всех знает, это ясно, но я изумилась, скольких она знала. У меня такое впечатление, что у Завейчика от нее не было тайн. В последний момент она мне еще кое-что сказала. Ох, какая отличная лошадь Это фаворит?
   Полонез, фаворит в четвертом заезде, спокойно расхаживал по паддоку и выглядел прекрасно. На него ставили больше всего, но почти столько же - на Химену и Виолу. Химену и Виолу Моника тоже одобрила, отвлеклась на время от Завейчика и собралась поставить три-четыре и три-шесть, Полонеза с обеими кобылами. Насчет третьей стороны треугольника она не дала себя убедить, четыре-шесть поставила я для себя на всякий случай, снова забыв, что собиралась сменить кассу и ставить подороже.
   - А что же ваша тетка сказала в последний момент? - спросила я Монику, уже вернувшись наверх.
   - Не знаю. Нечто странное. Завейчик вроде как надеялся или намеревался.., словом, у него было такое ощущение, что он страшно разбогатеет. Это было две недели назад, что-то такое с ним случилось, или он о чем-то узнал, и таким путем должен был получить огромные деньги. И была там какая-то связь с бегами. Она мне сегодня про это сказала, именно потому, что я сама стала ходить на бега.
   - А истерика у нее уже прошла? - спросила я осторожно.
   - В принципе да, только она еще плачет, но слезы - это хорошо, они снимают стресс.
   - Она разговаривать может?
   - Что да, то да. А уж о Завейчике она очень охотно разговаривает, потому что вся им переполнена.
   - Она должна очень точно повторить, что он ей говорил. Я лично подозреваю, Что, независимо от возможности ограбления, это убийство имеет прямую связь с бегами. Они же не скрывали от вас, что Завейчика убили?
   - Разумеется, нет, я про это знаю... Я вдруг резко обернулась. Мария сидела одна, пропал и подозрительный тип с последнего кресла.
   - Где Метя?! - рявкнула я со страху.
   - Не знаю, - ответила Мария, все еще занятая своими ставками. Куда-то делся. Я вскочила.
   - Куда он пошел?! Ты что, с ума сошла, я же тебе говорила, чтобы ты за ним следила! Завейчика уже убили, теперь убьют и Метю!..
   - Какого Завейчика?
   - Да все равно какого! Оставь, ради Бога, свои бумаги, давай искать Метю!
   Мария тоже вскочила. Мы отпихнули пана Эдю, который возвращался на свое место, чуть не повалили Вальдемара, а на лестнице нас охватило неземное чувство облегчения: Метя как раз поднимался наверх.
   - Ну зачем ты меня доводишь до нервного приступа? - упрекнула меня Мария. - Вот сейчас окажется, что все эти купоны я где-нибудь потеряла, а мне ведь должны вернуть тыщу ставок...
   Я подождала Мело. Подозрительный тип со страшной мордой шел за ним.
   - Метя, - сказала я с нажимом. - Перестань дурить, я тебя очень прошу. Сядь на задницу и не рискуй жизнью или сразу скажи все, что знаешь!
   - Сперва я должен договориться с Малиновским, - решительно ответил Метя. - Его не было, не знаю, ты в курсе или нет. С неделю его не было. Только вчера вечером он вернулся. Я с ним договорился. Завтра скажу все или нет.
   - Если не скажешь, я умываю руки, и пусть тебя без меня убивают. Я на тебя натравлю Гонорату. Мария будет тебя на машине возить, специально для этого отпуск возьмет.
   - Нет!! Уж лучше все сказать!! Завтра скажу все и еще кое-что!
   Подозрительный тип со страшной мордой уселся на прежнее место. Рядом с ним два человека обсуждали какую-то газетную статью. Полковник убеждал пана Собеслава, что Куявский в пятом заезде выиграть не может. Вальдемар описывал технические приемы охраны автомобиля от воров и превозносил до небес достоинства какой-то железяки, закрепляемой под педалями. Возле столика за барьером какой-то тип настырно приставал к Капулясу, требуя, чтобы тот высказал свое мнение о лошадях. Капуляс отвечал ему так, будто слово "лошадь" он слышал первый раз в жизни. Какая-то личность возле пана Эди, громоздя банальность на банальность, терпеливо объясняла, откуда берется вся дезинформация о лошадях, поставляемая игрокам. Даже последний дебил мог бы угадать, что, если человек для себя специально приготовил лошадку, он не станет всем и каждому говорить про нее, потому что ясно, что с фукса он получит больший выигрыш, чем с фаворита. Пан Здись рассказывал про пана Мариана, он его встретил на почте, пан Мариан был какой-то дерганый, наверное, страх перед путешествиями его доконал, потому что он летит во Францию и там собирается на целый год остаться у родственников...
   Я помчалась вниз, нашла старшего комиссара Ярковского и доложила ему о Карчаке. Я считала, что его надо найти как можно быстрее, а Ярковский наверняка держал связь с коллегами.
   - Карчак? - спросил он, слегка удивленный. - Наверное, мы его знаем. Он тут время от времени бывает и сшивается возле одного букмекера. Сегодня я его не видел, но доберусь до него, нет проблем... Я вернулась как раз под самый старт. Заезд пошел, и первый фаворит, Полонез, сразу же начал отставать. Секунду все молчали, хрипел только рупор.
   - На старте потерялся? - высказался кто-то неуверенно.
   - Нет, все резво так приняли, - ответил Юрек. - Что-то с ним случилось, он отпал...
   - Да ничего с ним не случилось, просто эта сволочь придерживает заезд! - со страшной обидой пробулькал пан Эдя, и все отреагировали одновременно.
   Из-за воплей не слышно было рупора, но кони вышли на прямую, и каждый мог видеть их собственными глазами. Химена финишировала в отрыве, Виола впереди кучи лошадей. Полонез закончил заезд последним, проиграл добрые десять корпусов. Толпа ревела и свистела.
   - Давайте отодвинемся, а то ну как станут снова бутылками швыряться, предостерегающе сказал Юрек. - У меня есть Химена, но если Ровковича не ссадят до конца сезона...
   - Почему бутылками? - поинтересовалась Моника Гонсовская.
   - А так когда-то уже было. Тогда фавориты отпали, пришел какой-то страшный фукс, и народ потерял терпение. Вопили и грозили кулаками в сторону директорской ложи. Пан Шимон, личность престарелая, светлая ему память, встал тогда у окна и показал жестами, что мы, дескать, тоже проигрались. Жесты были восприняты как издевательство, и в окно полетели пустые бутылки от пива. Выбили стекла, к счастью, вся комиссия тогда сидела у монитора, а не в креслах, поэтому человеческих жертв не было. Толпа стала напирать на двери, а те, кто посильнее, выбирали кресла, чтобы ими драться. Даже вызывали по рупору милицию на помощь. Оказалось, что бунт дальше низов не пошел, на второй этаж не перекинулось, но с того дня техническая комиссия ведет себя мягко и осторожно...
   Кошмар быстро прекратился, потому что комиссия выразила протест, это было вывешено на табло и высказано в мегафон. Еще пару минут все спорили, кто выступил с этим протестом, комиссия или жокей, потому что Ровкович, съезжая с дорожек, поднял руку.
   - Что-то там с ним сделали - предполагал Вальдемар - По башке ударили или что, но старт он принял сразу, а потом стал отставать.
   - Никаких штучек не было - решительно протестовал пан Здись. - Я все время на него смотрел - Может, подпруга лопнула?
   - Тогда жокей слез бы, а он ехал до конца!
   - Он притворяется, специально придержал коня, а теперь боится дисквалификации...
   - Да, они такие пугливые, вы же знаете"
   - Снимут четверку - Тогда Виола будет Шесть-один!
   - Шесть-один - это целое состояние - с запалом объявил пан Здись.
   - Сто миллионов, - ехидно подсказала я - Пока что пришло четыре-шесть..
   - У меня обе есть, - сообщил Юрек. - Но что-то должны сделать, раз объявили протест, только не знаю, кого они выкинут.
   - Я проиграла, - изумленно сказала Моника Гонсовская. - Вы были правы, надо ставить третью сторону треугольника, но с этой лошадью определенно что-то случилось. Он так выглядел, словно внезапно страшно захотел спать. Я спущусь, посмотрю поближе...
   Техническая комиссия решила вопрос полюбовно. Заезд не отменили, просто дисквалифицировали Полонеза, что встретило полное одобрение народа. Возврат ставок спасал деньги.
   - Ну и привет, - сказала Мария - Выигрыши объявят послезавтра.
   - Но квинта будет страшная - с восторгом восклицал пан Здись. - В квинте нет возвратов?
   - Факт - подтвердил Вальдемар. - Только квинты вовсе не будет. И посмотрите, я так хорошо начал..
   - И последовательность будет колоссальным выигрышем... - начал пан Здись.
   - Прекратите, не то я стану выражаться, - пригрозила я. - Какая последовательность, откуда у вас тут последовательность, возврат ставок за Полонеза - Двадцать тысяч, посмотрите - Двадцать тысяч козьих орешков..
   - У нас ведь еще возвраты, - объявила Мария - Пока мы ни одного триплета не проиграли. Метя, отрывай эти купоны Нет, погоди, этот мы выиграли, мы заканчивали его Хименой Последовательность подсчитали, двенадцать тысяч, триплет все еще был недостижим Я схватила Метю за руку и потащила его вниз.
   - У меня Вся жизнь отравлена этой опекой над тобой Будешь делать все то же, что и я, потому что мне уже терпения не хватает Или я не могу ставить как человек, или вся нервничаю, не пристукнул ли кто тебя!
   Метя не протестовал, забота о его жизни доставляла ему явное удовольствие. Пятый заезд был наградным, именным, шли шесть лошадей, из которых ставить можно было на двух, Варраву и Стояна. Остальных словно не существовало. Оба фаворита отличались так, что не могли проиграть, и у меня кожа мурашками покрывалась при мысли о том, что я снова должна буду впихивать деньги в этих железных фаворитов. В нормальной ситуации как Сарновский, так и Бялас должны были бы остаться сзади, но поскольку по непонятным причинам они едут честно, нельзя рассчитывать на то, что они придержат лошадей.
   Прежде чем вернуться наверх, я успела этого злосчастного Метю потерять. Тупорылый тип все время крутился около него, и это меня дополнительно напугало. Я бросилась к Ярковскому, решительно протестуя против возложенных на меня обязанностей, где-нибудь в другом месте - ради Бога, могу с него глаз не спускать, но уж не здесь! Старший комиссар на бегу меня успокоил, что за Метей следят очень старательно, и пропал в густой толпе. Мне ничего другого не оставалось, как только идти на свое место и ждать Божьей милости.
   Метя сидел в своем кресле, отчего мне стало так хорошо, что я даже его не выругала. Вернулась Моника Гонсовская.
   - Я все знаю, - сказала она. - Полонез получил снотворное. Я говорила, что он показался мне сонным. Не хвастаюсь, но я и вправду понимаю в лошадях, я среди них выросла, а иногда даже пробую что-то думать. А эти два фаворита мне вообще не нравятся, они вышли в паддок в отличной форме, а тут стали гаснуть на глазах. Я бы их сняла с заезда...
   Тут рупор хрюкнул и объявил, что конь номер два, Стоян, и конь номер четыре, Варрава, снимаются с заезда дежурным ветеринаром. Секунду царила тишина, после чего вскочили все, спрашивая, закрыли уже кассы или еще нет.
   Звонка к закрытию еще не было, поэтому я успела взять деньги обратно и поставить три последовательности на Битинию. Возле касс царил дантов ад. Моника Гонсовская похвасталась, что на этих коней она даже не ставила, а поставила только пять-три, на Битинию с Дельфином. Я позавидовала ей, на Дельфине ехал Куявский, и, если бы я успела подумать, тоже, наверное, поставила бы только пять-три. Скорек на единичке мне особого доверия не внушал, а ученик Мязга на шестерке в принципе не имел шансов. Лошадь была неплохая, зато Мязга - ни к черту. После того как из паддока убрали фаворитов, не осталось никого другого, кроме Битинии и Куявскогр.
   Битиния без проблем выиграла. Куявский был вторым. Мязга третьим, а Скорек последним.
   - Что за кошмарный такой день! - сердился Вальдемар. - Уже объявили первый триплет или нет?
   - Да куда там, я же говорила, - встряла Мария, - завтра скажут.
   - Какой скандал, идиотизм, ведь бухгалтерия на пальцах считает бесился Юрек, - Ну, есть у меня Битиния, и что? При таких возвратах не триплет будет, а кукиш с маслом! А квинта моя сломалась еще на Химене, потому что у меня была Виола!
   - Такой фукс вроде бы эта Виола, а у всех она есть! - ехидно заметил пан Эдя.
   - А вы не узнали, пан Вальдек, почему тех двоих сняли? - спросил пан Собеслав.
   - Больные они были...
   - Не больные, а допинг получили, - поправил полковник.
   - Наоборот, - тихо возразила Моника Гонсовская. - Не допинг, а антидопинг...
   За столиком возле барьерчика все еще сидел Капуляс в компании, которая разговаривала все более цветистым языком. По-хорошему, если бы вычеркнуть те слова, которых в словарях до сих пор днем с огнем не найдешь, так в их речи уцелело бы едва ли каждое двадцатое. Капуляс принимал в беседе уже более активное участие, он все еще держался неплохо, но явно начал расслабляться. К ним причалил Врублевский.
   - И хорошо! - сказал он ожесточенно.
   - Кому хорошо? - разозлился один из собеседников, после чего из цензурных слов в его речи остались одни только местоимения. Можно было считать, что он выражает общее недовольство всем на свете.
   Врублевский был трезв.
   - Заткнись, - предложил он. - Мне это не нравится. Увидим, что сейчас будет.
   Мне стало не по себе. Я заглянула в программку. Метя вернулся на кресло с воплем "давай. Клубничка!" на устах. Клубничка принадлежала Врублевскому, ехал на ней Куявский после многочисленных любителей и учеников. Не дожидаясь, когда объявят выигрыши, я помчалась вниз.
   - Вы куда-то пропали, а я вам хотела сказать, что в этом заезде можно рассчитывать только на одну лошадь, - сказала Моника Гонсовская, когда я наконец взяла деньги, поставила на заезд и убедилась, что за Метей следит Мария и оба подсматривают за Фигатом. - Лошадь номер шесть, это Клубничка, Я, правда, ничего не понимаю, поскольку вижу, что раньше она приходила максимум пятой, но она самая лучшая среди них и в замечательной форме. К ней приближаются две лошади: Граница и Юргельт. У Границы роскошные бабки. Я поставила и на третью сторону треугольника, но очень дешево.
   Зная собственную фортуну, я поставила на Клубничку со всеми остальными, и уверенность в безумии Мети стала решительно во мне ослабевать. В триплете у меня не было Клубнички, пока что мне возвращали все ставки из-за снятых с бегов лошадей, на остальное я махнула рукой. Мнение Моники напомнило мне кое о чем.
   - Могу вам сказать, в чем дело. Продолжается честная езда на хороших лошадях, чего никто не понимает. У меня получается, что Клубничку до сих пор изо всех сил придерживали, может быть, сегодня ей удастся прийти первой..
   - Давай, Клубничка! - заорал с восторгом Метя.
   - Может, его в Творки <Творки - варшавский сумасшедший дом> отправить? - вполголоса спросил испуганный Юрек.
   - Метя, - зловеще начала Мария. - Клубничка у нас в одном триплете, и она не придет, раз мы на нее поставили. Но больше у нас ее нет! Перестань говорить глупости, потому что я и впрямь тебе сделаю что-нибудь нехорошее.
   - Давай, Клубничка! - откликнулся Метя.
   - Дебора тут уже висит! - громко с вызовом сказал пан Эдя. Глебовский сам на нее сто триплетов поставил, уж он знает, что делает...
   - Болека нет, - со значением сказал Вальдемар. - Уж где-где, а тут у него шансов нету, он сам вчера так говорил - Давай, Клубничка!
   - Только единичка, господа, ну, еще может быть пятерка, - вещал пан Здись. - Малый вес, молодые лошади, полнокровные, а вес - дело великое.
   - На тысячу двести метров?!
   - Не имеет значения! Придет один-пять...
   - Вы и впрямь считаете, что Глебовский так легко выбросит собственные деньги в окно?
   - Люди, люди, про что это вы?! - стонала Мария. - Здесь может прийти только Двуйницкий! Пентагон - конь высшего класса!
   - Шестьдесят кило!
   - Ну и что?! На такую-то дистанцию?!
   - Давай, Клубничка!!!
   Лошади, видно, заразились человеческим волнением, никто не хотел войти в машину. Они пятились, вставали боком, пытались удрать в кусты, сбросить жокеев. В конце концов ввели двух, Границу и Пентагона. Юргельт решительно сопротивлялся.
   - Наденут ему, в конце концов, мешок на морду или нет? - сердился пан Эдя. - Мешок, говорю, надеть - и дело с концом.
   - Пускай сам мешок на морду наденет! - бормотала Мария.
   - Батька слез! Отдельно бежать будет!
   - Кацперский тоже! Вот и будут наперегонки! На кого поставите?
   - Голова в голову придут...
   - Влезли! - крикнул Юрек.
   - Совсем даже нет! - заспорила я. - Один в кустах.., это кто же? Врублевский, Клубничка!
   - Давай, Клубничка! - упирался Метя.
   - Если этот вор придет... - зашипела Мария.
   - Тихо.! - перебила я. - Он за нашей спиной сидит!
   - Ну и что? Он, по-твоему, в первый раз это слышит?
   - Слышит или нет, а мне он нравится...
   - В личном смысле и я его люблю, ну и что с того...
   - Дебора висит!
   - Не Дебора, а Вонгровская!
   - А я вам говорю, тут выиграет Тшаска!
   - Пошли! - рявкнул Юрек.
   - Старт, - поддержал его рупор. - Лидирует Граница, на втором месте Клубничка, третий Пентагон...
   - Клубничка выходит вперед! - объявил Юрек.
   - Давай, Клубничка!!! - оглушительно завопил Метя.
   - Давай, Пентагон! - из чувства протеста энергично вопила Мария.
   - ..Юргельт ускоряет бег, слабеет Малярия, лидирует Клубничка, за ней идет Граница, на прямую выходит Клубничка, потом финиширует Юргельт и Дебора...
   - Давай, пятерка, давай же, пятерка! - орал пан Эдя.
   - Клубничка, Граница, Юргельт, борьба за место...
   - Убегает Клубничка!! - заорал Юрек. - Отрывается!!
   - Давай, Дебора!
   - Клубничка, Клубничка, Клубничка!!! - визжал Метя.
   Доорался-таки до своей Клубнички, она выиграла на три корпуса без усилий. За ней вместе оказались Юргельт с Границей. Только тогда я стала интересоваться, на что, собственно, люди ставили в этом заезде, может, появился шанс фукса? Оказалось, что ставили на Дебору и Границу, Клубничку никто не трогал. Я бы предпочла видеть на втором месте Юргельта, ведь на него почти никто не ставил.
   - А тот лысый с кудряшками поставил два-шесть! - вдруг вспомнила Мария. - Один-шесть тоже поставил, но подешевле. С Клубничкой! И мне еще казалось, что они оба с ума сошли! Невероятно, что Клубничка пришла!
   - А я вам говорила: Клубничка, - напомнила мне Моника Гонсовская. Тут, на этих бегах, очень легко выиграть...
   Моя набожная молитва была услышана: вторым оказался Юргельт. Моника Гонсовская, как мы с ней начерно подсчитали, могла бы лететь теперь не только в Англию, но даже в Австралию. Она была для меня лучшим доказательством, что сейчас выигрывают самые лучшие лошади безо всякого мошенничества.
   Рупор наконец выплюнул результаты выигрыша триплета с первого заезда. Все расхохотались. Первый - шесть тысяч с мелочью, второй еще того хуже пять восемьсот. Третьего еще не было, но, учитывая возврат ставок за Полонеза, Огояна и Варраву, вряд ли можно было надеяться на что-то лучшее. Только Клубничка имела шанс поднять выигрыш, потому что за нее дали двадцать семь тысяч. Последовательность была примерно такая же, двадцать девять пятьсот.
   - Кажется, это мой единственный выигрыш сегодня, - печально высказалась я. - Хорошо, что хоть фуксы.
   - Откуда тут взялась эта чертова Клубничка? - бормотал Юрек. - Пятая, последняя, пятая - ничего себе послужной список...
   - Крылышки у нее выросли,"" - ехидно сказал полковник.
   - И как можно выиграть, когда так придерживают лошадей, - причитал пан Собеслав. - Она же рекорд времени побила, как первая группа прошла!
   Я посмотрела в программке статистику на Клубничку и толкнула Марию локтем в ребра.
   - Что меня удивляет, так это талант молодого поколения, - сказала я задумчиво. - Посмотри, кто на ней ездил: ученики и любители. Как они делали, чтобы никто ничего не заметил? То, что лошадь придерживают, как правило, видно, особенно когда это делается неловко...
   - Наверное, они придерживали ловко. Разве не видишь, какая хорошая идея? Ученик плохо поехал, проспал, к финишу не пришел, чего требовать от ученика? Только так, другого объяснения я не вижу.
   - Триплет с Клубнички начинаешь?
   - Нет, она у меня в серединке. Может, десять тысяч и получу...
   Перед самым концом бегов еще успели объявить квинту, она составила примерно восемьдесят миллионов. Триплеты были неплохие, потому что после Клубнички пришли одни только фавориты, в результате самая большая выплата едва превысила сорок тысяч. Я угадала последний, на большие деньги не надеялась. Метю стеречь я перестала после седьмого заезда, когда увидела старшего комиссара Ярковского, который конспиративно шептался с тупорылым висельником, который казался мне самым подозрительным...
   ***
   - Почему так? - спросил Януш. - Откуда это взялось?
   Докладывала я ему все это уже после шести, потому что бега, по причине плохого освещения дорожек, заканчивались до темноты. После нервного дня я рассчитывала на спокойный вечер.
   - Коней сняли в первом заезде, в четвертом и в пятом. За снятых коней возвращают деньги, на сей раз возврат был огромный, потому что отпали фавориты. Это производит такое впечатление, словно люди вообще не ставили, денег нет. И к тому же от этого с ума сходит бухгалтерия, потому что все надо пересчитать. Когда я уезжала, предпоследнего триплета еще не было.
   - Я вообще-то имел в виду, откуда такой урожай на снятых лошадей.
   - А-а-а... Если верить словам Моники, кони получили антидопинг. Успокаивающие или снотворные средства. Полонез помчался и сдох посреди поля, потом этим делом заинтересовался дежурный ветеринар и двух следующих выковырнул из паддока. Понятия не имею, у кого такая идея появилась.
   - А потом уже не было снятия?
   - Нет. И это вполне логично. Тех лошадей выловили, ветеринар глаз не сводит с остальных, так что же, злоумышленники дураки, что ли? Кто бы ни стоял за этим, прибыли он никакой не получил.
   - А от кого можно что-нибудь прознать про это?
   - От Еремиаша. Начальник ветчасти, самый честный и порядочный человек в мире. Он не может не знать, что там сегодня творилось...
   Зазвонил телефон. Я не тронулась с места, уверенная, что это звонят Янушу. Оказалось, Что звонили как раз мне.
   - Ты можешь приехать? - спросила Мария каким-то не своим голосом. - Но только немедленно!
   - Куда приехать?
   - Ко мне.
   - Могу. А что стряслось?
   - А у меня сидит Вальдемар с пьяным Болеком, который жутко рыдает. Я пробую хоть немного его протрезвить. Они странные вещи тут говорят...
   - Порядок, через четверть часа я у тебя. Я недооценила своих способностей, и у нее оказалась через десять минут. За столом сидели Вальдемар, Болек Куявский и какой-то страшно перепуганный парнишка, лет примерно шестнадцати. Куявский на вид был скорее убит горем, а не пьян.
   - А куда мне его было тащить, если он боялся возвращаться домой? смущенно говорил Вальдемар. - В гостиницу или в полицию? Я понимаю, что он боится, а если он не захочет сам говорить, так я повторю, что он мне сообщил. Я бы на его месте тоже трясся...
   Я вопросительно посмотрела на Марию, кивнув на парнишку.
   - Это Янчак, - объяснила она мне. - Из конюшни Болека. От Врублевского.
   - И тоже боится, - продолжал Вальдемар. - Общий страх Божий и скрежет зубовный. Ты сам расколешься или мне за тебя говорить?
   Куявский с явным отвращением съел кусок лимона и запил кофе.
   - Начинай сам, - пробормотал он. - Мне ух чего там...
   - Никакого "чего там", пан Болек, - сказала я твердо. - Мы почти двадцать лет знакомы, вы же знаете, чего я просто так не цепляюсь...
   - Факт! - признал Куявский, кивнув головой.
   - Мы все знаем, что тут нечисто, так начните, наконец, разговаривать как человек, хватит скрывать, хуже-то вам уже не будет. В чем дело?