Хмелевская Иоанна. Пафнутий

   И Кикусь еще раньше остолбенел. Теперь даже если бы и захотел удрать, просто не смог бы этого сделать, ноги его не слушались. Понимал, что надо поскорее выложить, с каким делом явился, ведь мало ли что волкам придет в голову, от страха не мог и словечка произнести. Вот так все и стояли и безмолвно глядели друг на друга.
   – Наверняка что-то случилось, – наконец произнесла волчица, первой придя в себя. – Это Кикусь, мы знакомы. Здравствуй, Кикусь. Раз олененок сам к нам прибежал, значит, произошло что-то важное. Так в чем дело? Лес горит или люди пришли?
   – Ле…ле…ле… – пролепетал Кикусь. – Лю…лю…лю…
   Бедняга хотел сказать, что лес не горит, а вот люди и в самом деле стали причиной его визита к волкам, да голос ему не повиновался.
   – Лю-лю, – повторил старый волк. – Значит, все-таки люди.
   Кикусь кивнул и повторил попытку, но кроме «лю-лю» о людях больше ничего сказать не мог. Тогда решил переключиться на Пафнутия, ведь именно Пафнутий послал его, а Пафнутия все любили, и сам он в обществе Пафнутия никого не боялся. Вот и сейчас одна мысль о Пафнутий придала олененку бодрости, и он сделал еще одну попытку поведать волкам о поручении, данном Пафнутием.
   – Паф… Паф… – начал он, но этим все и кончилось.
   – Пришли люди и делают «паф-паф»! – обрадовались глупые волчата.
   – Нечего радоваться! – одернула их мамаша и обратилась к Кикусю: – Не бойся нас и скажи толком, что произошло?
   – Люди пришли и стреляют? – спросил старый волк.
   Кикусь отрицательно замотал головой. Говорить он все еще не мог.
   – Ты хочешь сказать нам о Пафнутии? – догадалась волчица.
   Обрадовавшись, что наконец-то его поняли, Кикусь так отчаянно закивал, что чуть не упал. И понял – оцепенение прошло, может, и язык тоже заработал? Мелькнула мысль – а не удрать ли, пока не поздно? Нет, не имеет права, ведь он еще не передал волкам просьбы Пафнутия.
   И сделав над собой героическое усилие, маленький храбрый олененок пролепетал прерывающимся голоском:
   – Паф… Паф… Пафнутий лежит… И вы тоже должны… О Боже, как же я вас боюсь!
   – Глупый, мы знакомых не едим, – одернула его обиженная волчица, – так что перестань трястись и расскажи толком, почему и где лежит Пафнутий и почему мы тоже должны лежать?
   – Вы нужны, – только и мог пролепетать Кикусь. Слишком уж много хотела от него волчица.
   – Ясно! – понял волк. – Пафнутий послал тебя за помощью?
   Олененок опять кивнул. Храбрости совсем не осталось, больше он ничего не мог сказать.
   – Где?! – раздраженно рявкнул волк.
   И это вышло так страшно, что нервы Кикуся больше не выдержали общения с волками. Он повернулся и стремглав кинулся наутек.
   Волки поняли его по-своему. Посланец Пафнутия прибежал, сообщил о том, что нужна помощь волков, и умчался обратно. Видимо, помощь требовалась срочно. Ну ясно, раз Пафнутий где-то лежит, значит, с ним случилась беда.
   И недолго думая, волки бросились вдогонку за Кикусем, который наверняка хотел показать им дорогу.
   Хорошо, что Кикусь об этом не знал, иначе помчался бы не рассуждая куда глаза глядят. Сейчас же он спешил обратно к Пафнутию, спешил изо всех сил. Только рядом с ним он чувствовал себя в безопасности. Пришлось и волкам напрячь все силы, чтобы не потерять Кикуся из виду. Вот и получилось, что трассу они преодолели за рекордное время, чего скептически настроенная куница никак не могла предвидеть. У цели волкам пришлось изо всех сил притормозить всеми четырьмя лапами, иначе с разбегу налетели бы на лежащих лесничего и Пафнутия.
   Очень обрадовался Пафнутий при виде волков.
   – Молодцы, быстро прибежали! – радостно прошептал он. – Я тут все время переживаю, что ему с той стороны холодно.
   Белка же, пискнув от страха, оставила свой орех на шее лесника и одним махом взлетела в спасительное дупло. Ее нервы тоже не выдерживали присутствия волков.
   Зато их совсем не испугался внезапно появившийся Ремигий. В зубах он осторожно нес куриное яйцо. Бережно сложив свою ношу рядом с головой лесничего и освободив рот, он без всякого почтения предупредил их:
   – Осторожно, не раздавите!
   Тут из травы вылезла, пятясь, куница. Она волокла в зубах за хвост большую жирную рыбу, дар Марианны. И тоже положила ее поближе к лесничему. И наконец волки, с изумлением наблюдавшие всю эту суету, увидели целое стадо кабанов, которые рылись поблизости и то и дело подталкивали к лесничему самые лакомые, на их взгляд, вырытые корешки.
   Отчаявшись понять, что происходит, волки обратились за разъяснением к Пафнутию.
   – Что случилось? – спросила волчица. – Пафнутий, почему ты там лежишь? Почему говоришь шепотом? Ты болен? А что за человек рядом с тобой? Кто его загрыз?
   – Да ведь это лесничий! – перебил супругу волк, подойдя поближе к человеку.
   Тут подоспели отставшие от родителей волчата и ткнулись в них, чтобы остановиться. Тормозить они еще не научились.
   За Пафнутия ответила куница. Избавившись от рыбы, она заняла свою удобную позицию на ветке высокого дерева.
   – Лесничего никто не загрызал, просто с ним случилась беда. Неужели сами не видите?
   – Видим! – понял волк. – А с Пафнутием что?
   Ремигий не упустил случая отпустить шпильку волкам. Ведь лисы и волки недолюбливают друг друга.
   – Неужели сами не соображаете? Какие непонятливые. Человек мерзнет, может помереть от холода, вот Пафнутий его и согревает.
   – Не хватает еще одного медведя, – пояснила сверху куница. – Поэтому и послали за вами.
   Волки по природе своей очень недоверчивые, а уж лису они и вовсе не поверили. Да и куница ведет себя как-то странно. Вон рыбу притащила, хотя всем известно – куницы рыбы не едят. И вообще вокруг происходит что-то непонятное.
   Волк с волчицей подошли к медведю и обнюхали его. Только теперь успокоились – с Пафнутием и в самом деле все было в порядке. Впрочем, успокоились не полностью, пришлось Пафнутию встать и продемонстрировать – он здоров, с ним ничего не случилось. И еще пришлось довольно долго разъяснять, что же от волков требуется. Мешали остальные звери, то и дело отвлекая его и волков вопросами, чем лучше кормить лесничего. Честно говоря, отвлекала и жирная рыба. Основательно проголодавшийся Пафнутий старался на нее не глядеть, но она сама лезла на глаза.
   – Так вот, – мужественно закончил медведь, – хотя есть хочется по-страшному, я сейчас опять лягу. Ведь только у меня подходящая шуба…
   – … и у нас, – поняла его мысль волчица. – Больше ни у кого не найдется подходящей, разве что у Ремигия, но он один и маленький. Ладно, мы с мужем пристроимся с другого боку и тоже немного погреем лесничего, а потом нас сменят дети, пока мы поищем чего-нибудь на ужин.
   И два больших волка легли на землю с другого бока лесничего. Пафнутий вздохнул с облегчением – теперь лесничему было тепло со всех сторон.
 
   Бобры занимались спокойно своим делом – ремонтировали плотину на реке, – когда из-за деревьев выскочила весьма запыхавшаяся Клементина. Выполняя ответственное поручение, косуля мчалась с максимальной скоростью, на которую только была способна. Подгоняло и беспокойство об оставленных детях. Выскочив из-за деревьев, Клементина, тяжело поводя боками, остановилась на берегу образовавшейся из-за плотины заводи.
   Бобры прервали работу и вопросительно уставились на косулю. Если кто-то вот так выскакивает из леса и тяжело поводит боками, значит, произошло что-то серьезное и, скорее всего, опасное. Клементина понимала, что бобры встревожены, и поспешила их успокоить.
   – Прошу извинить за столь внезапный визит, – вежливо произнесла она, хотя и не успела как следует отдышаться после бега. – Оправдает меня лишь то, что примчалась я по очень важному делу.
   – Но ничего опасного? – пожелал уточнить главный бобр.
   – Ничего! – заверила Клементина. – Во всяком случае, ни о какой опасности не говорилось. А вот с лесничим случилось несчастье.
   Бобры – животные хозяйственные, знающие себе цену. Бросался в глаза их длинный хвост, похожий на весло, закругленный, с острыми краями. Глядя на бобров, таких крепких и спокойных, Клементина и сама успокоилась.
   – Расскажи обо всем толком, – велел ей главный бобр, которого звали Густав. – Только сначала скажи, кто ты. Я знаю: косуль в лесу две – Матильда и Клементина, и различить вас нет никакой возможности.
   – Я – Клементина, – отвечала косуля, – а Матильда – моя сестра. Дело вот в чем. В лесу лежит лесничий, а на нем большой кусок дерева. И никто из нас это дерево не может с него столкнуть. Пробовали и кабаны, и Пафнутий, но не получается. Ремигий сказал, только вы сможете справиться, потому что дерево надо разгрызть на кусочки, а этого никто не умеет делать, кроме вас. Дело срочное, лесничий очень плохо себя чувствует, а все из-за дерева.
   – Как может кто-то плохо себя чувствовать из-за дерева? – не поверили бобры.
   Им и в самом деле было трудно в такое поверить, ведь для бобров деревья – самое главное в жизни. Из них они строят свои хатки и плотины, ими, можно сказать, питаются. В пищу идут и кора, и листья, и молодые побеги.
   – Странные создания эти люди, – сказал Густав. – Деревья, такие полезные, для них, оказывается, вредны. Что ж, поверим тебе. А дальше что?
   – А дальше очень просим помочь лесничему и избавить его от вредного дерева, – ответила Клементина. – Сможете вы сразу же отправиться в путь?
   Бобры тоже хорошо знали лесничего. Вел он себя очень порядочно: никогда не разрушал их построек, никогда на бобров не охотился. Но вот только заняты они сейчас, надо ремонтировать плотину. Как быть?
   – А где же лесничий пострадал от дерева? – поинтересовался Густав.
   Клементина честно ответила:
   – К сожалению, не очень близко. Знаете озеро в середине леса, где живет выдра Марианна? Недалеко оттуда.
   – Ох как далеко! – недовольно заметил Густав.
   Остальные бобры молча ждали – решение в ответственные моменты всегда принимал главный бобр. А тот явно не знал, на что решиться.
   Клементина сочла необходимым привести еще несколько аргументов, видя, что хозяйственным бобрам не так-то просто оторваться от их работы. Правильно все-таки поступил Пафнутий, направив к бобрам Клементину, а не ее неопытного сынишку.
   – Я понимаю вас, – дипломатично сказала Клементина, – и очень не хочу отрывать вас от работы, но ведь лесничий может умереть, если ему не помочь. А помочь можете только вы. Другим зверям деревья не по зубам.
   – А нельзя ли отложить на недельку? – спросил Густав. – Управимся с плотиной и поспешим на помощь лесничему.
   Тут обычно робкая Клементина проявила не свойственную ей настойчивость.
   – Нет, нельзя! – твердо сказала косуля. – Он не может ждать целую неделю. Погода неподходящая.
   И опять удивились молчаливые бобры. Как такая превосходная погода может быть для кого-то неподходящей? Впрочем, Густав уже сказал – у людей свои странности, чему уж тут удивляться! Удивляться они перестали, но позволили себе неодобрительно фыркнуть, отчего по всей заводи разбежались круги по воде.
   Густав тяжело вздохнул. И в самом деле, нелегко быть начальником.
   – Что ж, раз надо – значит, надо. Дам я тебе несколько помощников… Двух… ну да ладно, выделю шесть самых сильных бобров, они мигом управятся с любым деревом.
   У Клементины отлегло от сердца. Услышав о двух, она было огорчилась, но шестеро работяг – это то, что нужно.
   – Туда по воде добраться можно, я правильно понял? – спросил Густав.
   – Да, да, разумеется, – обрадовано заговорила Клементина. – Вот отсюда прямо по речке до озера Марианны. А я там уже буду вас поджидать и проведу к лесничему.
   Сказано – сделано. Шестеро бобров тут же отправились в путь по воде, а Клементина – по суше. Теперь она уже так не спешила, знала, до озера Марианны доберется все равно раньше бобров, хотя те и отличные пловцы.
 
   А Марианна тем временем давно уже извелась от беспокойства, не получая никаких сведений о том, как развиваются события. Последней у нее побывала куница, прибегавшая за рыбой для лесничего. От нее и узнала выдра подробности спасательной операции и меры, предпринятые спасателями. Обо всем выспросила любопытная выдра: и о сложностях с устранением целого ствола дерева, свалившегося на лесничего, и о проблеме с его пропитанием, и об отправке за бобрами Клементины. И даже о том, что Кикусь побежал за волками. Последнее
   сообщение чрезвычайно удивило Марианну и весьма обеспокоило Матильду, оставшуюся с оленятами поджидать сестру. Рассказав все новости, куница удалилась, волоча за хвост рыбу, а Матильда принялась нервничать. Очень беспокоилась она за племянника. А главное, не могла решить – говорить или не говорить сестре о том, что ее сынишка взялся за столь рискованное дело. Вот и бегала по берегу озера, решая эту задачу, и никак не могла решить.
   Проблему решил сам Кикусь. Олененок примчался к Пафнутию, и тут же следом за ним появились волки. Кикусь понимал – именно он привел их, значит, с честью выполнил ответственное задание. И жутко возгордился. Так возгордился, что захотел непременно поскорее похвастаться перед остальными косулями.
   У озера Кикусь появился в тот момент, когда и Матильда, и Марианна уже с ума сходили от неизвестности. Обе так и бросились к олененку.
   – Наконец-то! – вскричала Марианна. – Сколько можно ждать? Что вы там делаете? Где Пафнутий?
   – Кикусь! – вскричала Матильда. – Живой! Боже, какое счастье! С тобой все в порядке? Куница сказала мне – тебя за волками послали.
   – Никто меня не посылал! – гордо ответил Кикусь. – Я сам побежал.
   – И что?! – в один голос вскричали Марианна и Матильда.
   – И привел! – с деланной скромностью ответил Кикусь. – Чего там! Довел их до самого лесничего, и они тут же легли, чтобы согреть его.
   – А Пафнутий? – теребила олененка Марианна. – Пафнутий где?
   – А Пафнутий лежит с другой стороны, – ответил Кикусь.
   Марианну такой короткий ответ никак не устраивал, она забросала олененка градом вопросов, причем о некоторых деталях требовала рассказать по нескольку раз, так что олененок устал больше, чем от своего ответственного поручения. Да и само поручение уже не казалось ему таким ответственным. Короче, он уже не мог больше слышать про волков и свою безмерную храбрость.
   И тут прибежала Клементина, почти совсем не уставшая.
   – Сейчас сюда приплывут бобры, – сообщила она.
   – Слушай, твой Кикусь привел волков! – крикнула сестре Матильда, прежде чем успела решить, стоит ли волновать сестру.
   – Бобры! – обрадовалась Марианна, услышав сообщение Клементины. – Давно ко мне никто не приплывал в гости.
   – Какой ужас! – вскричала Клементина.
   – Почему ужас? – удивилась Марианна. – Бобры такие милые. И я их сто лет не видела.
   – Да я не о бобрах. Боже мой, Кикусь!!!
   – Надо было позвать волков, – пояснила Матильда. – И за ними отправился Кикусь.
   – Боже! – опять нервно вскричала Клементина. – Мой маленький Кикусик! За волками! Какой ужас!
   Тут Кикусь понял – больше он не выдержит упоминания о волках. В самом деле, сколько можно!
   – Мама, ну что ты! – пытался он успокоить мать. – Вот ведь я здесь, живой! Что же ты переживаешь? Со мной ничего не случилось. И знаешь, оказалось, это очень порядочные звери. Прибежали греть лесничего. Впрочем, мне удалось их убедить…
   – И ты их уже совсем не боишься? – хотела знать тетка Матильда.
   Кикусь вздрогнул.
   – Что ты! Еще как боюсь! – честно признался он и не совсем понятно закончил: – Но тем более!
   Клементина и Матильда наконец успокоились и заявили: теперь у их Кикуся огромные заслуги перед лесной общественностью. Марианна была с ними полностью согласна. Заслуги Кикуся превозносили и превозносили. Прервало это лишь появление бобров.
   И опять не сбылось зловещее предсказание куницы. Бобры успели прибыть до наступления темноты. Впрочем, надо отдать должное этим трудягам. Они не стали терять драгоценного времени и, наскоро обменявшись с Марианной новостями, тут же отправились вслед за проводником Кикусем – он упросил маму уступить ему эту честь – к пострадавшему лесничему и спасавшим его зверям.
   Бобры сразу приступили к осмотру ствола, упавшего на лесничего, и распределили между собою обязанности. Четверо принялись отгрызать и уносить в сторону ветви с упавшего дерева, а двое самых сильных взяли на себя ствол. Работа спорилась, несмотря на ледяной дождь. Сначала покончила с ветвями дружная четверка, потом справились со стволом и два силача. Своими острыми резцами они в считанные минуты подгрызли толстый ствол со всех сторон, так что вскоре вместо тяжелого ствола лежали несколько небольших и уже не таких тяжелых обрубков.
   Вот это работа! Собравшиеся с восторгом наблюдали за бобрами, а когда те закончили, принялись их благодарить.
   – Пустяки! – отвечали бобры. – Не о чем и говорить. Для нас работать с деревом – одно удовольствие.
   И тотчас пустились в обратный путь, ибо бобры очень не любят спать ночью не в своей хатке.
   – Спасибо, спасибо! – кричал им вслед Пафнутий. – Теперь благодаря вам мы обязательно спасем лесничего.
   И обратился к собравшимся:
   – Ну, немедленно за работу. Вот-вот наступит ночь. Где кабаны? Куда они подевались?
   – Тут мы! – выступили из сгустившейся темноты кабаны. – Отлучились на минутку подкрепиться, сил набрать.
   Пафнутий тяжело вздохнул. Он-то не мог себе позволить отлучиться даже на минутку, а подкрепиться очень хотелось, прямо невыносимо. Пока бобры трудились, сумел проглотить лишь пару корешков, а что это для медведя? Только возбудило аппетит.
   И медведь принялся распоряжаться. Велел согревать лесничего волкам. По одну сторону улеглись волк с волчицей, по другую – трое волчат. Сам же Пафнутий с кабанами принялись сбрасывать с лесничего куски дерева. Это оказалось совсем нетрудно сделать. Пафнутий лапами толкнул один обрубок так, что он перелетел через волков и упал где-то в кустах. Потом то же сделал со вторым. Кабаны поддевали клыками и пятачками снизу куски полегче и отбрасывали их в сторону. И вот на лесничем не осталось ни одного куска ствола.
   Бедный лесничий лежал так долго в этом глухом уголке леса, что стал как бы его частью, и звери совсем перестали бояться человека. Сейчас они собрались возле него, чтобы решить, какие теперь предпринимать меры по спасению человека.
   Ремигий первым обнюхал ноги лесничего, где еще совсем недавно лежал тяжелый ствол.
   – Мы были правы, – важно заявил лис. – Источник болезни и в самом деле находится здесь, в ногах, и причиной было ужасное дерево. Впрочем, если не ошибаюсь, только в одной ноге. Полагаю, теперь человеку полегчает. А я, с вашего позволения, отправляюсь к себе, посплю, а утром чуть свет приду.
   – Еды у него достаточно, – сказали кабаны. – Так что не пропадет. Пожалуй, мы тоже пойдем.
   – Мы все заслужили отдых, – промолвила и Клементина. – Кикусь, дорогой, переночуем у озера Марианны. Боюсь, Грация по мне соскучилась…
 
   Ночью дождь прекратился. Небо очистилось от туч, и рассвело рано.
   На рассвете же лесничий очнулся. Капнувшая на лоб с ветки тяжелая капля помогла окончательно прийти в себя.
   Долго, очень долго лесничий не мог понять, где он и что с ним. Над головой нависли ветви деревьев, спине мокро. Несомненно, он лежит в лесу. Но почему же ему не холодно, а скорее даже жарко? Такое ощущение, словно лежит одетым в ванне с теплой водой. Сделав над собой усилие, лесничий с трудом повернул голову.
   И решил – наверняка у него жар, ибо только в бреду можно увидеть то, что он увидел. Ведь помнил же он, как отправился на обход в лес, как под напором ураганного ветра сломалось большое дерево, как он попытался отскочить в сторону, да ногой угодил в какую-то яму, его придавило упавшим стволом, и он потерял сознание. Вспомнил также, как ненадолго придя в себя, попытался вытащить ноги из-под ствола, но не сумел и от боли опять потерял сознание. Успел еще подумать, кажется, одна нога сломана. Не знал, сколько времени пролежал без памяти. И вот очнулся, да видно не совсем, ибо такое может лишь в бреду привидеться.
   Теперь на ногах никакой тяжести не ощущал. Тяжесть, напротив, придавила его с боков. Левая рука и левый бок были придавлены вроде бы медвежьей шкурой, которая грела его, как печка. А справа… С трудом повернув голову направо, лесничий, не веря своим глазам, разглядел прижавшихся к нему молодых волков, причем те так свернулись, что он не понял, сколько их. И тоже грели его не хуже печки. Увидев же перед самым своим носом на моховой подстилке два куриных яйца, лесничий уже не сомневался – ему снится сон. Куриные яйца его окончательно добили.
   Отвернувшись от яиц, лесничий опять закрыл глаза, пытаясь обрести душевное равновесие и стряхнуть остатки бредового сна. Потом осторожно опять открыл и, с трудом приподняв голову, посмотрел на ноги. Вроде бы, с одной все в порядке, а вот другая… И тут же одернул себя. Постой, постой, не может он видеть ног, ведь на него свалился толстый ствол. Значит, опять чудится? Не мог же ствол сам по себе подняться и отойти в сторону. Даже если бы он, лесничий, метался в беспамятстве и ненароком свалил его, валялся бы тут, рядом. А рядом валяются – тут лесничий опять повернул голову вправо и влево – рядом, кроме уже упомянутых куриных яиц, валяются: деревянные чурбачки, каждый из которых заканчивается с обеих сторон на диво аккуратными острыми конусами, свежесрезанные ветви и большая свежая рыба.
   «С ума схожу!» – испугался лесничий и сделал безуспешную попытку ущипнуть себя, чтобы убедиться, что не спит. В аккуратных конусах и аккуратно же срезанных ветвях он безошибочно распознал работу бобров. Так грызут дерево только бобры, а откуда им взяться здесь, в лесной чаще, вдали от всякой воды? Тут медвежья шкура слева пошевелилась, и лесничий понял – не шкура это, а живой медведь. Так же, как и живые волки лежат по другую сторону от него.
   Обыкновенный человек наверняка опять потерял бы сознание от страха, но лесничий был человеком мужественным, к тому же привык иметь дело со зверями. Приняв к сведению факт о согревающих его живых медведе и волках, он, собравшись с силами, решился еще раз осмотреться. И тут его окончательно кинуло в жар. Ибо вокруг плотным кольцом стояли кабаны, глядя на него с явным интересом.
   Лесничий отдавал себе отчет в том, что пролежал под голым небом не меньше суток. Голова кружилась от слабости, нога болела, глаза нечетко различали окружающее, так что, возможно, все это игра его больного воображения. Ведь он же и в самом деле серьезно ранен.
   И тут, словно в довершение фантасмагории, лесничий почувствовал какую-то новую тяжесть на груди и, скосив глаза, увидел у самого лица белку. Она сидела, боязливо всматриваясь в него, а в лапах держала ядрышко лесного ореха, очищенное от скорлупы. Лесничий рот открыл от удивления, чем белка немедленно и воспользовалась. Сунула лесничему в раскрытый рот орешек и молнией взвилась на дерево, в спасительное дупло, отдышаться после пережитого страха. На такой отчаянный шаг робкий зверек решился лишь потому, что поблизости не было никого из его опасных врагов, а волчата крепко спали.
   Лесничий не поверил бы в случившееся, опять принял бы все это за сон, если бы не орех во рту. Машинально разжевав и проглотив его, он ощутил в горле страшную сухость. И одновременно увидел, как все кабаны, словно по команде, шагнули к нему.
 
   Кабаны явились чуть свет, раньше всех остальных. Не было еще ни Клементины, ни Кикуся, ни Ремигия, ни куницы. Свернувшись в один уютный мохнатый клубок и тесно прижавшись к лесничему, волчата спали крепким блаженным сном. Так же крепко по другую сторону лесничего спал и Пафнутий. Взрослых волков тоже пока не было, так что кабанам не с кем было посоветоваться. А сами они не решались предпринимать что-либо. Лесничий вел себя непонятно. Он явно немного выздоровел после вчерашнего, потому что уже не лежал пластом, а открывал глаза и вертел головой. По мнению кабанов, сейчас самое время ему подкрепиться, а вот с этим и возникли проблемы. Ни яиц, ни рыбы лесничий явно не хотел, ведь кабаны видели – он их заметил, но не изъявил желания съесть. А вот белкин орешек он съел, это они тоже видели, недаром не сводили с него глаз.
   Что ж, поскольку остальные спасатели еще не подоспели, кабаны сочли своим святым долгом обеспечить кормежку лесничему. Барнаба стал потихоньку подталкивать к лесничему еще вчера припрятанную дохлую мышь. Сам бы съел, но воздержался, жертвовал ее лесничему: съест и наверняка выздоровеет. Не желая уступать ему в благородстве, Евдоким решил отдать потрясающее лакомство – аппетитную жирную гусеницу, свеженькую, извивающуюся, только что выкопанную из болотной жижи. Взять ее в рот он боялся – проглотил бы, как пить дать, поэтому осторожненько подтолкнул ее рылом и даже немного подбросил.
   Ошарашенный лесничий внезапно увидел на шкуре одного из спящих волчат огромную оранжевую гусеницу и уставился на нее, разинув рот. Ведь только что ее тут не было, откуда взялась? Краем глаза увидел и знакомую белку. Жутко гордая собой – ведь она же покормила лесничего! – белочка осмелела и спустилась ниже, наблюдая за действиями кабанов. Считая себя крупным специалистом по кормлению лесничих, она решилась помочь этим неуклюжим кабанам. Лесничий правильно разгадал ее намерения. При одной мысли, что она сейчас опять прыгнет ему на грудь и сунет в рот эту извивающуюся гадость, лесничий сразу целиком и полностью пришел в себя. Инстинктивно дернулся, чтобы высвободить прижатые медведем и волками руки, дернул ногами и почувствовал такую невыносимую боль, что крикнул не своим голосом.