Хмелевская Иоанна. ТТ, или Трудный труп

   - Так я же ничего не говорю...
   - Но думаешь!
   - И не думаю! - яростно заверила меня Марта. - Сама посуди, как я могу вообще думать в данной ситуации? Напрасно меня переоцениваешь.
   - Не ты, так пан майор думает! - упорствовала я.
   - А ты с чего взяла, что он майор? Он называл себя по-другому... что-то такое младшее...
   - Я уже научилась немного разбираться в современной полицейской номенклатуре и соображаю, в отличие от некоторых, что младший инспектор соответствует бывшему майору или подполковнику. Подполковник бы лично ко мне не пожаловал, они обычно толстые и малоподвижные. Майор звучит намного приятнее.
   - Все?
   - Что "все"?
   - Все подполковники толстые и неповоротливые?
   Я честно подумала и вспомнила кое-кого:
   - Нет, не все. Встречала как-то и юрких, а один так вообще был интересный мужчина с прекрасной фигурой и... О! Представляешь! Даже бородатый!
   - Можешь с ним познакомить?
   - Окстись, он еще старше меня!
   - А, ну это другое дело, - заявила нахалка. - Хотя все же военный, да еще и с бородой...
   Стойкий майор, дождавшись паузы, спокойно и невозмутимо повторил свой вопрос:
   - Итак, проше пани, не встретился ли вам в отеле кто-нибудь из знакомых?
   И я обрушилась на него, оставив Марту в покое:
   - Вот именно, а все из-за вас, сбиваете меня с панталыку! Я вообще собиралась ничего вам не говорить, потому что задаете идиотские вопросы, но, опять же, не хочется нарушать уголовный кодекс. Хотя, минутку, почему сразу нарушать? А вдруг я просто закатила истерику? Истерика у нас пока разрешается или тоже статья светит?
   - Истерика у нас законом не преследуется, - был бесстрастный ответ.
   - Ну вот, имела право, потому и не донесла. А потом вы и вовсе мне бы не поверили, раз его оттуда вывезли. И решили бы - спятила баба, то есть я, привиделось. Нет, погодите, Марта свидетель... И Анита. Ладно уж, видела я его. Пташинского.
   - Вы встретили Пташинского? - ровным голосом попытался уточнить следователь.
   - Вряд ли это можно назвать встречей. Но видела. Хотя для меня он был все еще Красавчик Котя.
   - И где же пани его видела?
   - В отеле "Мариотт", номер 2328, - мрачно произнесла я. - Аккурат над моей подругой Анитой.
   - И что он там делал?
   - Ничего не делал. Лежал.
   Инспектор Блонский даже бровью не повел, ни один мускул не дрогнул на его каменном лице античного божества! Прежним ровным голосом без тени эмоций забросал меня вопросами:
   - В каком смысле лежал? Где лежал? Спал? Извольте выразиться яснее.
   Ох, как хотелось таким же бесстрастным голосом, передразнивая его, ответить краткими протокольными фразами, но побоялась, что Марта опять не выдержит.
   - Ну ладно, он лежал на полу в том номере. Мертвый.
   - Что?!
   - Я, кажется, выражаюсь яснее некуда, хотя и через силу. Мертвый лежал на полу.
   - Когда вы его видели там на полу? Во сколько? В восемнадцать часов?
   - Незадолго до восемнадцати.
   - Вы видели на полу номера 2328 мертвого Пташинского в районе восемнадцати? Я вас правильно понял?
   - Точно. А если еще точнее - без четверти восемнадцать, потому что именно на это время договорилась с Анитой, а я никогда не опаздываю. В номер я вошла по ошибке, просто лифт остановился этажом выше. И он там лежал навзничь на полу абсолютно мертвый. По-моему, застреленный. Лицом вверх, так что я могла его хорошенько рассмотреть.
   Вот теперь его вроде проняло, во всяком случае в гранитном монументе что-то шевельнулось и на лице промелькнули самые что ни на есть человеческие чувства. Ошарашенность? Просто удивление? Недоверие? Заинтересованность? Пожалуй, всего понемногу, ну совсем малость, кот наплакал, однако мы с Мартой обе заметили.
   Мне велели еще раз все повторить, не торопясь и в подробностях, и снова уточнили время. Опять же по желанию прекрасного Цезаря я вынуждена была привести веские доводы в пользу того, что тип на полу был наверняка мертвым. Когда я перечислила все "за", Марте пришлось еще раз сбегать в кухню за пивом.
   Майор Цезарь Блонский вдруг перестал торопиться, в мертвого Котю он вцепился, как репей в собачий хвост. А я решила выложить все как есть, - в конце концов, у Аниты датское подданство, ничего ей не сделают. Ну, вызовут в датскую полицию, Анита охотно расскажет о варшавском трупе, тем дело и кончится.
   Все сразу напрочь позабыли о каком-то Стефане Трупском.
   - А потом Пташинского убрали из номера, - продолжала я рассказывать. От Аниты узнала, она позвонила мне по телефону уже из Дании. По ее словам, около половины двенадцатого она видела двух сильных бугаев, которые волокли Котю в лифт, выдавая его труп за мертвецки пьяного кореша. Моя подруга Анита - отличный журналист, ей до всего есть дело, и она ничего не боится. Она тут же спустилась следом за ними в гостиничный подземный гараж и успела заметить выехавшие из гаража две машины, не сразу обе, а по отдельности, и у меня есть их номера. Мартуся, ты где их записала?
   Ну и началось. Стол мой всегда завален бумагами, это скорее рабочий стол, а не стол для гостей. Пришлось нам с Мартой просматривать каждый клочок, пока желанная информация не обнаружилась на квитанции банковского поручения, я потом эту операцию провернула по телефону, так что квитанция осталась у меня. Я много чего успела на ней записать: и новый номер телефона Марты Клубович, и телефоны переводчиков Диккенса в пятидесятые и семидесятые годы, и еще что-то. Продиктовав полицейскому номера, я честно предупредила, что это еще ни о чем не говорит, могут быть совсем посторонние машины, интуиция иногда Аниту подводит.
   Записав последние данные, Цезарий Блонский позволил себе о чем-то поразмышлять, причем даже сдвинул брови, и наконец задал неожиданный вопрос:
   - Пани абсолютно уверена в правдивости того, о чем мне только что рассказала?
   - Железно!
   - А почему вы сразу не известили полицию?
   - Так я ж вам говорила - жутко торопилась, опаздывала на встречу с Анитой. Ох, извините, вам я сказала другое - собственным глазам не поверила, в истерику впала, на нервной почве. Обычное дело - такое увидеть не всякая женщина выдержит. Хорошо, что еще в обморок не шлепнулась. Я так смертельно испугалась! А потом почему? Да потому, что этот Пташинский сразу вылетел из головы, как только за работу уселась. Неужели пан полагает, что той нервотрепки мне мало, надо было несколько дней мучиться? Еще чего, не такая уж светлая личность этот покойник, чтобы я из-за него долго убивалась. Я бы вам еще кое-что рассказала, но при условии...
   Мне подумалось, раз уж Марта присутствует при моем допросе, мы могли бы с ней одним махом разделаться и со вторым трупом, а заодно и Доминика вызволить, чтобы больше не отягощал мою совесть. А может, при оказии и разузнать еще о чем-нибудь.
   - ...при условии, что пан тоже мне кое-что сообщит. Кто этот второй труп, обнаруженный сегодня утром?
   Цезарь Прекрасный немного помолчал, явно раздумывая, стоит ли раскалываться, и принял решение:
   - Что ж, скажу, пожалуй. Некий Антоний Липчак.
   - Ну, это-то мы и сами знаем, - скривилась я и уже раскрыла рот, чтобы уточнить свой вопрос, но Цезарь меня опередил:
   - Откуда?
   - Вот видишь, - простонала Марта. - А даже в персональной камере не поместится вся необходимая мне для работы аппаратура.
   Ее стенания я безжалостно проигнорировала.
   - Его видела присутствующая здесь свидетельница, - ткнула я в Марту пальцем. - И мы ничего не понимали, потому что у нас сразу появились два трупа. В один и тот же день, в одном и том же номере гостиницы.
   Цезарий Блонский счел возможным дать пояснения:
   - Дело это чрезвычайно сложное.
   Ну, скотина полицейская, совести ни на грош! Из нас вытянул все, и хоть бы какую малость взамен!
   - Информация, которую предоставили вы и пани Марта, для нас чрезвычайно ценная, поскольку поначалу возникло подозрение, что именно Пташинский убил Липчака. Однако если Пташинский был убит еще до того...
   И замолчал, паразит, вопросительно глядя на меня. Разумеется, я не выдержала и тут же подтвердила наши показания:
   - Безо всякого сомнения, до того, могу где угодно и на чем угодно поклясться. Время кончины неизвестного мне Липчака полицейский врач сумел определить довольно точно, об этом мы случайно узнали, так что Пташинский отпадает, а вместе с ним снимается подозрение и с человека, случайно оказавшегося в соседнем номере гостиницы, нашего знакомого. Впрочем, об этом вам больше может рассказать очевидица. Мартуся, расскажи пану.
   Внимание следователя целиком переключилось на Марту, и остаток допроса он посвятил ее истязанию. Марта честно выложила все, что знала, утаив лишь свои сердечные страдания. Бросила полиции на съедение Пуха, который мог подтвердить невиновность Доминика и вообще неспособность последнего к преступным деяниям в принципе. Младший инспектор слушал внимательно и производил впечатление человека, который понимает, что ему говорят. Потом наконец покинул нас, все такой же твердокаменный. Что-то подсказывало мне помчался терзать особу, близкую Божидару.
   - Ну, знаешь! - только и сказала Марта, немного придя в себя после ухода младшего инспектора и прижимая к груди очередную банку пива, которую я ей принесла для успокоения. - Хорош Чарек2! Я знала, что у тебя всегда интересно, но не до такой же степени. Что это за фрукт? Робот-полицейский? Они все такие?
   - Видимо, ни одна из нас не принадлежит к типу женщин, которые ему нравятся, - вздохнула я. - Может, он любит исключительно толстых брюнеток.
   - Фу!
   - О вкусах не спорят. Может, горбатых. Может, дородных таких бабищ под два метра.
   - Парень хоть куда, но бревно. Нет, вал. Крепостной. Дамба, никакое наводнение не возьмет.
   - Мартуся, не выражайся. Давай лучше подумаем, что нам дает его визит. Многое прояснилось, надо же извлечь из этого и для себя пользу!
   Я опять уселась за компьютер, Марта принесла себе старую табуретку, на пуфике сидеть слишком низко, а она хотела смотреть на монитор, чтобы видеть, что пишу. Итак, сначала обдумать новую информацию.
   Вроде бы все логично. Явился ко мне, узнав, что я была в "Мариотте" в роковой день. Ничего удивительного, в отеле меня знают. Но мог явиться из-за Божидара, безо всякого "Мариотта". Видимо, Божидар занимался покойным Пташинским больше, чем я некогда считала. Божидару наверняка было многое известно: расстановка сил в ту пору, покровители Красавчика Коти, да и сведениями на сегодняшний день о Пташинском мог располагать. И если бы милый Котя снова оказался убийцей, полиция могла попытаться разыскать его через Божидара. А тут и выясняется, что не Котя убил этого злополучного Антония Липчака, его самого успели убить еще раньше...
   Похоже, мои показания им все карты спутали.
   Странно, что он сказал нам о Липчаке. Ясное дело, не для того, чтобы сделать нам приятное, наверное, рассчитывал, что мы будем потрясены и в нервах у нас вырвется какое-нибудь важное для него признание. А может, и по другой причине: их концепция рухнула, от нас услышал о трупе Пташинского, значит, тот не мог кокнуть Липчака. Это его выбило из колеи, и, хотя внешне не проявилось, внутри небось бушевал вулкан, вот и проговорился. Да и не такой уж это секрет, фамилию убитого в отеле "Мариотт" наверняка знал весь обслуживающий персонал, и мы с Мартой запросто могли ее узнать.
   Дальше. Что они сделали с трупом Красавчика Коти?!!
   - Ну! - не выдержала Марта. - Дождусь я каких-нибудь выводов! Станем его охмурять?
   Мне даже нехорошо стало. Ведь в своих внутренних рассуждениях я как раз дошла до убитого Коти - вот его бренные останки растворяют в бочке с соляной кислотой и заливают бетоном, а тут вдруг мне предлагается его охмурять!
   Марта вывела меня из заблуждения, добавив:
   - Если бы этот наш каменный идол отпустил бороду, я не прочь.
   - А я ни за что! Если хочешь знать, они и в постели стараются никаких эмоций не проявлять, очень следят за этим.
   - Ты серьезно? - встревожилась Марта. - Откуда такие сведения?
   - Из личного опыта.
   - А как они себя там ведут? Как роботы?
   - Более-менее. Всегда заранее намечают, что и в какой степени, и даже дыхание контролируют по-научному.
   Научный контроль за дыханием чрезвычайно Марту заинтересовал. До сих пор ей приходилось иметь дело лишь с обычными мужчинами, и такой живой робот мог оказаться интересным партнером. Нет, она не кинулась вдогонку за младшим инспектором, не хочу плохо говорить о соавторше, к тому же я строго одернула ее, напомнив, что мы работаем над детективом, а не эротическим романом.
   - Так на чем мы с тобой остановились, когда заявился этот Чарек и отвлек нас от дела?
   - Во-первых, обсуждали аспект шантажа, во-вторых, тебе поручалось подыскать кандидатуру на роль телевизионного Пипека. А в-третьих, следовало решить, что делать с совершенно для нас лишним Липчаком. Видишь, совсем напрасно загнали в меланхолию твоего Доминика.
   - Ты мне лишний раз Доминика не поминай, не то во мне опять чувства возьмут верх над разумом. Так ты говоришь, этот полицейский робот нам кое-что дал?
   - Естественно. Младший инспектор полиции подтвердил мое предположение о том, что Котя пошел на шантаж, пригрозив кому-то из элитарной мафии, и был устранен. Анита права, упомянув о новом поколении. Прежнее находилось в руках у Пташинского, я имею в виду всевозможных охранников и наемных убийц. Новыми наверняка распоряжается кто-то другой.
   Я не имела понятия, на кого нацелился Красавчик Котя. Выбор был большой: банкиры, бизнесмены, члены правительства, сейм в полном составе, крупные шишки в министерствах. Вот бы я порадовалась, если бы Котя замахнулся на кого-то из аграриев, эта братия мне уже давно казалась очень подозрительной и явно скоррумпированной, но не стану обольщаться, у него могли быть свои пристрастия. Хотя вряд ли кто другой располагал такими грандиозными средствами.
   Но в мою схему никак не вписывался столь эстетично задушенный Липчак. Разве что это именно он расправился с Котей, после чего наниматель, то есть заказчик убийства, и от него избавился, не желая рисковать и подвергаться очередному шантажу. По описанию Доминика, у Липчака была совершенно непримечательная внешность. И это тоже аргумент в пользу моего предположения, киллер не имеет права бросаться в глаза. С такой же долей вероятности Липчак мог оказаться случайным свидетелем расправы с Котей, и тогда его тоже следовало убрать, но при этом раскладе что-то все же должно было их связывать. Он числился проживающим в номере 2328, и, если Красавчик Котя оказался в его номере, значит, они как-то связаны. Невозможно такое стечение всяких случайностей в одном номере гостиницы! Может, задолжал казино? Котя с его высокими покровителями и своим шантажом, новые представители польской элиты, обслуживающая их мелкота, троглодиты из казино, изымающие задолженность с невезучих игроков, - так ведь все это одна и та же мафия!
   А о том, что ее корни уходят в прошлое, красноречиво говорят поиски Божидара.
   Все свои размышления я изложила Марте, выслушавшей меня с большим вниманием. Выслушала, подумала и тяжело вздохнула:
   - Ну вот, а ты твердишь, что не желаешь вдаваться в политику. Ладно, ладно, не будем об этом. Сейчас нам с тобой надо придумать, как эту мешанину преобразить в развлекательную телевизионную передачу. Ты случайно не забыла, что мы все-таки пишем сценарий о закулисной жизни телевидения?
   Нет, я прекрасно помнила о нашей задаче, и весь накопленный материал даже начал в голове складываться в нечто целое.
   - Вот посмотри, Плуцек у нас уже есть. В настоящее время этот Плуцек стал директором... ну, скажем, второго канала.
   - А почему именно второго? - удивилась Марта.
   - Потому что он больше всего меня раздражает, бестолковый какой-то, к тому же вечные накладки, в программе одно, на деле другое.
   - Но на втором канале как раз Нина Терентьев. Ты из нее собираешься сделать преступницу?
   - Нет, вот из нее как раз нет. Ты что, преступником у нас Плуцек, при чем здесь Нина Терентьев? К тому же она слишком молода, где ей до тех времен дотянуться! Но вот есть там у вас... как его... Богуслав Хработа.
   - Ошалела?! Это же фирма Польсат!
   - Ну и что? Раз Польсат, так уже и мошенничать не могут? Как раз на днях такую гадость отмочили, очень меня разозлили.
   Марта принялась рвать волосы на голове.
   - Опомнись, чем тебя прогневал Богусь Хработа? Порядочный человек, общаться с ним - одно удовольствие. И в конце концов, наше телевидение все же не сицилийская мафия, нормальное учреждение. Всякое, конечно, бывает, однако не сплошь ведь подонки.
   - О, очень правильное замечание. "Нормальное учреждение". А то ты не знаешь, что все наши так называемые нормальные учреждения превратились в гнезда преступности, притоны разврата и скопища аферистов? Я говорю, разумеется, о средствах массовой информации. И на Польсате вовсе не настаиваю, если уж он тебе так дорог, давай другое предложение. Никак вот не вспомню фамилию... Ну что за память!
   - Какую фамилию?
   - Настоящую, разумеется. Нашего Плуцека.
   Марта всерьез разволновалась:
   - Я там не знаю, что было когда-то, но нельзя же теперь примерять твоего Плуцека ко всем нашим деятелям! То есть, наоборот, всех наших телебоссов делать какими-то Плуцеками. Никто из них не занимается такими хамскими махинациями...
   - ...а проворачивают их деликатно?
   - Что проворачивают? Вообще ничего не проворачивают, а если даже, то вряд ли это можно назвать махинациями.
   - Кому ты пудришь мозги? - разозлилась я. - Не занимались бы, тогда и наш сериал не нужен. Достаточно пробежать глазами программу телепередач, чтобы сразу вспомнились все эти кошмарные ток-шоу, "Ананасы в нашем классе", "Свидание вслепую", "Поле дураков", "Вокруг смеха". Все эти псевдоразвлекательные передачи на таком уровне, что кишки сводит от скуки и отвращения, а ты говоришь! Одни телевикторины чего стоят!
   - Не у всех кишки сводит!
   - Нашла аргумент.
   - Не все же наши программы такие бездарные!!!
   - Я и не говорю, что все. Есть несколько приличных из ваших развлекательных, хотя бы тот же "Ва-банк" или "Шнук". Эти вроде бы не подстроены, даже создается впечатление, что участниками могут быть эрудиты и вообще образованные люди. Глядишь, кому-то из телезрителей и закрадется в башку шальная мысль - может, все же стоит учиться или хотя бы читать книги? Не только же мордобоем упиваться. А возьми "Миллионеров" Хуберта Урбанского! Нет, я ему таки что-нибудь сделаю, сил больше нет!
   - Сделаешь публично или приватно?
   - Приватно не стоит, в конце концов, он симпатичный парень, а вот публично не помешало бы. Как-нибудь пробьюсь к ним и поотвечаю на все их идиотские вопросы. Очень жаль, что у них не предусмотрена должность комментатора, только телеведущий и его жертва. Уж я бы превратила его программу в цирк, зрители животики от смеха надорвали бы. Нет, с какими нервами нужно такое смотреть! Сидит этот твой Хуберт, напротив жертва. Как сейчас помню бабу, вроде бы с высшим гуманитарным образованием, а слова "том" в жизни не слышала. Или вот двухметровый недоросль с мордой неандертальца, который "затруднился" ответить на вопрос "Вороной конь - это белый или черный?". За всю свою двадцатилетнюю жизнь не доводилось слышать о существовании вороных коней, а туда же, лезет в миллионеры! Стоило бы все-таки хоть изредка и в школу ходить.
   - А ты бы пошла на "Миллионеров", раз такая эрудированная?
   - Если не будут вопросы из области спорта или о современных музыкальных ансамблях. Да я ведь не о себе, просто удивляюсь, почему никому не приходит в голову поговорить с экрана о чем-нибудь интересном, а то сплошь эти, как они... свидания в темноте, общая потасовка и в заключение премиленькая перестрелка.
   - Но рейтинг популярности...
   - К черту популярность! Насмотрится молодежь, а потом удивляются, что за детки пошли, - тут родную бабушку придушил, там закадычного дружка зарезал. Но больше всего возмущает просто неприкрытая порнография. Возьми хотя бы ваше "Свидание вслепую" - передача для молодежи, между прочим, когда всенародно подбираются пары для завлекательных турпоездок в экзотические страны. И девицы, и парни из кожи вон лезут, чтобы убедить ведущего и зрителей, что на ниве секса им нет равных. А сам телеведущий! Еще участников друг другу представить не успел, но первым делом старается сдобрить свою передачу порнографическим перцем. Как тебе его замечания о скрытых за ширмами и нетерпеливо переступающих с ноги на ногу парнях? "Ишь, не терпится жеребцам!" А девица, сидя на тахте, довольно хихикает. Кстати, тахта (софа, кушетка) у нас стала неотъемлемым атрибутом всех ток-шоу, просто бред какой-то. А потом парочка, вернувшаяся из поездки, с упоением повествует о своих сексуальных достижениях.
   Марта окончательно расстроилась:
   - Слушай, мы же не ставим перед собой задачу исправлять мир! А кто потребовал труп? Уж никак не я.
   - Вот и покажем, что насилие всячески осуждаем, это деяние преступное, а не похвальное. К тому же наш убийца будет наказан.
   - Знаешь, я больше не могу! Ведь в принципе не пью, а как только прихожу к тебе - лишь пиво и спасает. Из-за тебя алкоголичкой стану!
   - Пивоголичкой. Ничего, окажешься в хорошей компании, вся Скандинавия того же придерживается.
   - Утешила! Нет уж, постарайся сдержать свои эмоции и считаться с рейтингом популярности наших передач. Ты же понимаешь, что их качество во многом определяется вкусами телезрителя?
   - Знаешь, я все же нашего зрителя больше уважала, - мрачно отозвалась я. - Что ж, ошиблась. К тому же вкусы людей надо воспитывать, а не катиться по наклонной. Я бы на вашем месте... о, в данном случае на своем месте! Раз уж я добралась до телевидения, попытаюсь показать, что сама дешевая популярность вредна и ведет к деморализации...
   - Чьей?! Нашего общества?
   - Не только, телевидения тоже, это же очевидно.
   - Иоанна, мы хотели делать сериал для людей, а не готовить документацию для суда!
   В чем-то она права, холера! Чтобы немного остыть, принесла и себе банку пива и пожаловалась:
   - Вот ведь не везет! Как только попытаюсь доступными мне средствами что-то сделать для людей, ну, скажем, привлечь внимание, пусть скандальным образом, к нашим отечественным свинствам, сразу находятся охотники ставить палки в колеса. Я же не стану выдвигать своей кандидатуры в президенты, на улицу тоже не выйду с транспарантами! Знаешь, эти транспаранты дьявольски тяжелые. Ну да ладно, успокойся. Ограничимся махинациями меньшего калибра, как-то свяжем их с любовными чувствами, это ведь дозволяется? Вот и договорились. Если же ненароком у меня всплывет какое-то серьезное преступление... спокойно! - обещаю тебе, непременно сделаю так, чтобы корни его уходили в коммунистическое прошлое. Черт, ну никак не могу вспомнить, как же настоящая фамилия этого Палека!
   Марта облегченно вздохнула:
   - Успокойся, как-нибудь обзовем. Можно и без фамилии, скажем, Шантажист. Ох, погоди, а кто же его у нас убивает? Убийцу нужно наметить с самого начала.
   - Так мы же и наметили, как его... Нет, постой, у меня выходит наоборот...
   Короче, нам удалось восстановить нарушенный приходом полицейского творческий настрой, и мы принялись наверстывать упущенное время. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что Цезарь Прекрасный больше навредил нам, чем помог. Реальные преступления самым решительным образом довлели над виртуальными, и в результате мы практически не продвинулись вперед в развитии действия, ограничившись лишь закреплением ключевых моментов. Остался на посту Плуцек; правда, неясно, то ли в роли жертвы, то ли убийцы. Для такой неуверенности нашлись уважительные причины: ведь архивные материалы, то есть вещдоки, остались в подожженном здании, а Липчак у нас теперь выступал случайным свидетелем. Разумеется, у нас он никакой не Липчак, а просто одно из действующих лиц в нашем сериале. Очень много времени отнял спор о том, какого именно актера мы прикончим.
   В заключение Марта для верности - чтобы я опять не сбилась с пути истинного - сочла необходимым еще раз сформулировать нашу главную установку:
   - Итак, в теперешней действительности мы имеем дело лишь с мелкими нарушениями, настоящие же преступления коренятся в давно прошедших временах.
   ***
   Телефонного звонка я не слышала, так как была занята мытьем головы, шум воды все заглушал.
   Когда я наконец вылезла из ванной и глянула на свой сотовый, на нем значилось "был вызов", а на нормальном телефонном аппарате мигал автоответчик. Нажала кнопку. Сквозь жуткий шум и завывания - что-то мои телефоны в последнее время стали барахлить - удалось расслышать чей-то голос и даже понять, что кто-то ко мне сейчас приедет. Поскольку голос был вроде бы женским, я решила - едет Марта.
   Едет, ну так пусть едет. Никуда уходить я не собиралась, тем более с мокрой головой. Однако на всякий случай принялась ее сушить. Не любила я эту процедуру, от фена всегда руки затекают.
   Досушить до конца не удалось. Марта опять позвонила, на сей раз на мобильный, который я предусмотрительно захватила с собой в ванную.
   - Ты где? - нервно крикнула она.
   - В ванной, - чистосердечно призналась я.
   - Немедленно вылезай! Я уже у твоего дома, сейчас буду!
   И в самом деле, через две минуты домофон возвестил о ее приходе.
   Пооткрывав все двери, я вернулась досушиваться и отключила фен, лишь услышав топот Марты в прихожей.
   - Так ты все же подожгла-таки тот дом? - с порога набросилась она на меня. - А теперь смываешь следы?