Хмелевская Иоанна. Все красное

   — Что за тип? — нетерпеливо прервала Алиция. — Его кто-нибудь знает?
   — Не в курсе, — сказала Зося. — Павел?..
   — Я его не знаю. Месяца два назад видел Эдека с этаким чёрным типом в красной рубашке. Я же вам говорил!
   — Возможно, я пропустил мимо ушей, — призналась Алиция. — Кто это был?
   — Говорю, не знаю. Похоже, оба были на бровях, то есть, хочу сказать, под мухой… Ловили такси и махали руками, как ветряные мельницы. Этот чёрный в красной рубашке похож на южноамериканца. Они ещё пытались залезть в угольный фургон. Поэтому, собственно, я за ними и следил: интересно было, что ещё выкинут…
   Павел замолчал, посмотрел на нас и спросил осторожно:
   — Может, вы уже знаете, кто его убил?
   — При чем тут этот тип в красной рубашке? — возмутилась Зося.
   — Пока не знаем, — ответила я одновременно Зосе и Павлу. — Может, вам что-нибудь придёт в голову?
   — Меня это вообще не касается! — вспылила Зося. — Меня тошнит от убийств!
   Алиция вдруг очнулась.
   — Тип в красной рубашке ничего не значит, — заявила она решительно. — Мало ли с кем Эдек мог спьяну ездить на угольном фургоне! Все это бесполезно. Не знаю, зачем завтра устраивать этот ад. Никто ничего не помнит. А кстати, мне готовят такой же ужин? В холодильнике — ни крошки?
   — Может, он надеется, что убийца хлопнется в обморок и тем себя обнаружит? — предположил Павел.
   — Чушь! — сердито сказала Зося. — Обойдутся! Пусть наедаются дома!
   — Кофе, — предложила я Алиции. — В крайнем случае — остатки водки.
   — Водку жалко…
   — Ну, без водки. Пиво. Вечер по-датски, с одним пивом. Эва, может быть, привезёт апельсиновый сок…
   Про апельсиновый сок Эва, конечно, забыла. Была слишком взволнована и расстроена необходимостью снова приехать в Аллеред в том самом наряде, что и накануне. Два раза кряду появиться в одном и том же платье, да ещё в присутствии тех же людей — с этим могла смириться далеко не каждая женщина.
   Бардак, устроенный на этот раз, был вне конкуренции. Сидевший на месте Эдека полицейский (он должен был в надлежащий момент крикнуть что-нибудь и стукнуть стаканом по ящику) от усердия постоянно издавал дикие рыки. Посланный в машину за соком Рой принёс банку смазочного масла. На журнальных столиках стояло с полтонны сахара, муки и соли в разнообразных сосудах. Пива оказалось мало. Точнее, мало закрытых бутылок, которые Павел должен был открывать. Содержимого открытых бутылок хватило бы ещё недели на две. Датская полиция во главе с г-ном Мульгором наблюдала за нами с лёгкой паникой. Какой-то элемент покоя вносили Лешек и Хенрик, сразу занявшие свои места и погрузившиеся в продолжение вчерашней беседы.
   — Я ставлю на мужчину, — заявила Анита, наблюдая за Роем, плутавшим в темноте с банкой. — Нужно иметь немалую силу в руке, чтобы так запросто это проделать…
   — Тебе хорошо говорить, — раздражённо сказала Эва. — У Хенрика алиби. А Рой шатался за его плечами целый вечер…
   — Ну, дорогая моя, муж-убийца — это же так интересно!
   По заметному даже в темноте блеску глаз я поняла, что вряд ли отношение Эвы к Аните будет в дальнейшем особенно нежным. Анита же купалась в сенсации, как саламандра в огне.
   Весёлый вечер наконец подошёл к концу. Г-н Мульгор, тысячу раз извинившись, сообщил нам, что никому нельзя покидать Аллеред без его согласия. Эве, Рою и Аните разрешалось жить дома, не выезжая за границы Роскилля и Копенгагена. Полной свободой пользовались лишь Лешек и Хенрик.
   — Мне очень жаль, дорогая, что вынужден бросить тебя в такой идиотской ситуации, — печально сказал Лешек. — Но я должен отплыть. Да и вряд ли от меня был бы толк. Чем меньше здесь будет гостей, тем лучше для тебя.
   Алиция меланхолично кивнула.
   — Приезжай, когда все это кончится, — сказала она со вздохом.
   Г-н Мульгор собирал свою команду. Я стояла на пороге террасы и видела, как в кухонном проёме Эльжбета задержала Алицию и что-то сказала ей. Алиция оживилась, но на полуслове их прервали: уезжали представители власти. Пройдя мимо меня, Алиция вышла на террасу. Эльжбета скрылась на кухне.
   Я сделала шаг, чтобы тоже выйти, но вдруг услышала в прихожей какой-то шорох. Было совсем темно, и я лишь уловила, как дверь скрипнула и кто-то тихо вышел наружу…
   Я обошла дом и вышла на дорожку. Там стояли Рой и Эва, Анита и Хенрик, Лешек, Зося, Алиция и Павел. Полицейские как раз уезжали.
   Я задержалась у калитки, поглядела на них и ощутила беспричинную тревогу. Кто же из них минуту назад вышел из тёмной передней так таинственно и так осторожно?

* * *

   В понедельник Алиция сочла за лучшее пойти на службу. Домашний арест никто особенно близко к сердцу не принял, и все собрались ехать в Копенгаген. Зося должна была встретиться там с Алицией и вместе с ней вернуться домой. Мы с Павлом хотели посетить Тиволи. Эльжбета намеревалась пойти к приятелям и вернуться позже. Г-н Мульгор на все дал согласие…
   В доме не было ни крошки съестного. Мы с Зосей обошли магазины и среди прочего купили виноград — любимое лакомство Алиции. Вымыли его, красиво уложили в миску, поставили на низкий стол у дивана. И вышли из дома…
   Я стояла вместе с Павлом у рулеточного стола в Тиволи и думала об убийстве. Эта история все больше мне не нравилась.
   — Павел, скажи правду! — потребовала я, решив поставить вопрос ребром. — Переждём тринадцать… Не ты убил Эдека?
   — Почему я? — возмутился Павел, не отрывая глаз от крутящегося круга. — Переждём девятку…
   Моя страсть к азартным играм всегда была неукротима.
   — Который раз? — спросила я с интересом.
   — Сейчас будет восьмой.
   — Будь внимателен. Может скоро выйти… Не знаю, почему ты. Если окажется, что это ты, тогда и начну удивляться. А сейчас я спрашиваю: ты?
   — Нет, — рассеянно ответил Павел. — Зачем мне его убивать? И никакого стилета у меня никогда не было. Смотри, смотри — тринадцать!..
   Он кинул дикий взгляд на номер в обводе круга.
   — Нет, проскочило! Сейчас, слава богу, тоже не будет! Послушай меня, оставь на девятке.
   — Сейчас?
   — Да. Точно не ты?
   — Честное слово! Ну?.. Есть!
   — Девять. Четыре кроны, — сказал крупье.
   — Ставь ещё раз. Должно выйти. Слушай, если это не ты…
   — Это моё? — оживился Павел, показывая на жетоны.
   — Твоё. Забирай. Слушай, если не ты…
   — Девять. Восемь крон, — сказал крупье.
   — О!.. — утешился Павел и сгрёб следующую кучу железок. — Ну, теперь опять переждём. Теперь должно быть тринадцать.
   — Не будет, но поставь. Слушай, если не ты…
   — Пять и девять. Четыре кроны, — сказал крупье.
   — Я же говорила, чтобы держался девятки. Ставлю на тринадцать. Или нет, переждём. Послушай в конце концов, что я говорю! Если это не ты, то скажи мне, где ты был, когда все помчались провожать полицейских?
   — Там же. Помчался провожать.
   — Каким путём? Вокруг дома?
   — Ага. Я теперь пережду четвёрку.
   — А перед этим ты был на террасе?
   — Ага.
   — Разорюсь на этом идиотском тринадцатом… А ещё там кто был?
   — Все. Сейчас поставить?.. Нет, ещё пережду.
   — Кто все? Вспомни… Ну, есть!
   — Тринадцать. Восемь крон, — сказал крупье.
   — С шестого раза вышла, ставлю. Пережди четвёрку. Все — это кто? Кого-то должно не хватать?
   — Кого? — заинтересовался Павел.
   — Не знаю. Я тебя спрашиваю. Вспомни, кто там был.
   — Хенрик и Эва. Лешек. Полицейские. Алицию тоже видел. В общем, все были. Ага, Эльжбету я не видел.
   — Она была на кухне. А кто вышел из дома через другие двери, — ты не видел? Посмотри на эту четвёрку!
   — Нет, я теперь пережду семёрку. Знаю, кто не выходил. Хенрик и Лешек. Эва почти все время была с ними. Она пришла сразу за полицейскими. А тот, кто не был, он что?
   — Ничего. Но, возможно, это был убийца. Какой мне толк от Хенрика… похоже на то, что и Эва отпадает…
   В последний вагон последнего поезда в Аллеред мы вбежали за секунду до отправления. Выходя на платформу, столкнулись с Алицией и Зосей, которые ехали в соседнем вагоне.
   — И чего мы так спешили, — сказал Павел обиженно. — Думал, что ты уже давно ждёшь и рвёшь на себе волосы от волнения.
   — А если бы не спешили, то шли бы двадцать километров пешком или ночевали на вокзале? — заинтересовалась Алиция.
   — Конечно, — сказала Зося жёлчно. — Он никогда не спешит6 а потом оказывается, что вмешались высшие силы.
   — Ой-ой! Какие такие высшие силы! — оскорбился Павел. — Ну, раз что-то случилось…
   — Не раз, а по крайней мере двадцать раз!
   Мы с Алицией оставили их выяснять отношения с глазу на глаз и пошли вперёд.
   Зося с Павлом остались далеко позади. Мы повернули на тропинку, ведущую к калитке.
   — Эльжбеты ещё нет? — удивилась Алиция. — Везде темно!
   — Может, она в ванной? Или спит…
   — Да ну! Она поздно ложится…
   Алиция не могла найти ключ, и я открыла дверь своим.
   — Куда он мог подеваться, всегда лежит тут, в сумке, в карманчике, — бормотала Алиция, входя следом за мной и зажигая свет в прихожей. — О, Эльжбета! Ты почему сидишь в темноте? А где сюрприз? — Все это она говорила, не двигаясь с места и роясь в сумке. Я вошла в комнату, нажала на выключатель и буквально вросла в пол на пороге комнаты, потеряв разом голос и силы.
   На диване за столом сидел совершенно незнакомый тип. Его лицо было какого-то ужасного сине-зеленого цвета. Рот полуоткрыт, вытаращенные глаза неподвижны, руки бессильно разбросаны по сторонам.
   Алиция наконец нашла ключ, и вдруг, что-то почувствовав, посмотрела на меня, потом на диван у стола.
   — Что вам… — начала она и замолчала. Медленно поставила сумку и медленно подошла к дивану.
   — Это и есть сюрприз? — спросила она с ужасом. — Кто это?
   За дверями раздались голоса Зоси и Павла. Алиция перевела слегка обезумевший взгляд с покойника на меня.
   — Кто это? — спросила она, пытаясь сохранить хладнокровие. — Ты его знаешь?
   — В жизни не видела.
   Вошла Зося и застыла на пороге.
   — Иезус Мария! Кто это?! Что ему?! Что с ним случилось?..
   — Невероятно! — сказал Павел, задумчиво глядя на незнакомца. — Что же это делается! Кто это такой?
   — Как, вы не знаете его? — возмутилась Алиция. — В таком случае кто же это? Как он сюда попал?! Где Эльжбета?! И каким образом я должна поддерживать в доме порядок, если первый встречный может прийти сюда и умереть!..
   — Где Эльжбета?! — истерически взвизгнула Зося.
   — Я здесь, — раздался спокойный голос Эльжбеты, и она вышла из ванной в халате, с волосами, накрученными на бигуди. — Что-нибудь случилось? — Посмотрела на диван, подошла ближе и вздохнула: — Бедный Казио. Я не знала, что мне с ним делать…
   — Как?! — прошептала с ужасом Алиция. — И убила его?!
   — Да нет, — ответила Эльжбета, не теряя спокойствия. — Привела его сюда, надеясь, что ты позволишь ему переночевать. Он забыл ключи от своей квартиры. Интересно, что с ним стряслось?..
   Совершенно подавленные, мы сидели на кухне и ждали г-на Мульгора. Стараясь не смотреть в сторону комнаты, слушали Эльжбету, а Зося, совсем одурев, периодически повторяла, что несчастья ходят парами, или начинала сетовать на мой дурной глаз.
   — Он в меня влюбился, — ровным голосом продолжала Эльжбета. — Поэтому тут и сидел. Я тебе о нем ещё вчера хотела рассказать. Это тот, кто видел убийцу.
   Нас чуть не хватил удар. Павел поперхнулся кофе. Зося выронила ложечку. Я, уставившись на Эльжбету, погасила сигарету о край сахарницы. Эльжбета же тем временем говорила, что Казио работал в Копенгагене, жил в Аллеред, ехал вместе с ней домой, а ключи от дома, как оказалось, оставил в конторе. Поэтому она и привела его к Алиции. Но главным было не это: влюблённый Казио в пятницу вечером спрятался в зарослях в саду Алиции, надеясь углядеть предмет своего обожания. Видел и ещё что-то — кусты, которые он облюбовал, находились как раз за плечами Эдека…
   — И не сказал тебе, что видел?! — потрясённо спросила Алиция.
   — Только сегодня признался, что там сидел. Вчера я не была в этом уверена.
   — Ты же ещё вчера говорила, что есть свидетель!
   — Говорила, что, возможно, найдётся. Я же знала, что Казио там сидел, хотя он и не признавался. А если сидел, значит, должен был что-то видеть. По крайней мере мне так кажется. Подумала, что ты мне простишь, если приведу его сюда — вдруг скажет что-нибудь интересное…
   — Почему ты не спросила сразу?
   — Меня это не интересовало, — отмахнулась Эльжбета с выражением безграничного равнодушия на прекрасном лице измученной мадонны.
   Павел бросил на Эльжбету шокированный взгляд. У Алиции в глазах было отчаяние.
   — Эй, слушайте, — сказала она. — Если кто-то из вас хочет мне что-нибудь сообщить, пусть делает это сразу. Я уже сыта по горло.
   — Подождите, — заволновалась я. — Когда вы говорили об этом? Случайно, не тут, на кухне, когда полицейские уезжали?
   Алиция и Эльжбета переглянулись.
   — Да. А ты откуда знаешь?
   Теперь переглянулись мы с Павлом.
   — Значит, это действительно был убийца! — Павел заёрзал от волнения.
   — Где?!
   — Убийца был в прихожей, — объяснила я торжественно. — Подслушивал ваш разговор, а потом выскользнул через те двери. Я так и не увидела, кто это был! Если это ты, — обратилась я к Зосе, — то учти: я о тебе ничего такого не знаю и ничего не хочу сказать Алиции. Предупреждаю об этом прямо, потому что хотела бы ещё немного пожить.
   Павел нервно захохотал, а Зосю передёрнуло:
   — Она с ума сошла?! — недоверчиво спросила она. — Слушай, не цепляйся ко мне!
   — Перестаньте! — рассердилась Алиция, — Я думаю. Этот, которой был в передней… Ты не выдумала?
   — Конечно, нет.
   — Что он мог услышать? Вспомни, что ты мне говорила!
   Эльжбета, спокойствие которой казалось просто нечеловеческим, очнулась от задумчивости:
   — Что я говорила? Подожди. Что кое-кто мог бы быть важным свидетелем. А ты спросила: кто? Я сказала, что один тип, который тут был в пятницу.
   — И меня, как всегда, кто-то позвал, — дополнила Алиция с раздражением. — А этот все услышал. Кто-то, кого не было на террасе…
   — Большое открытие, — язвительно заметила Зося.
   — Не мешай! Нужно вспомнить, кого не было на террасе.
   — Мы с Павлом уже пробовали вспомнить. Ничего это не дало. Чисты как снег только Лешек и Хенрик.
   Алиция задумчиво мешала кофе. Потом очнулась:
   — Я себе сахар положила?
   — Да, — произнесла Зося.
   — Нет, — добавил Павел.
   — Сойдитесь на чем-нибудь!
   — Может, попробуешь? — посоветовала я.
   Алиция попробовала.
   — Нет, — констатировала она, потянулась за сахарницей, вытянула из неё окурок и немного пепла и задумчиво бросила все это к себе в чашку. — Что-то здесь не так. Его убили, чтобы он мне ничего не сказал. Откуда они могли знать, что он сюда попадёт? Эльжбета, может, ты говорила как-то иначе?
   — Возможно, — согласилась Эльжбета. — Возможно, сказала, что я кое-что знаю и завтра уточню. все возможно…
   — Но это же огромная разница! Если говорила, что ты что-то знаешь, скорее пытались бы убить тебя. Хотя мы с Зосей должны были вернуться раньше, вы позже, а Эльжбета ещё поздней. Не знаю, как он себе это воображал…
   У меня вдруг что-то мелькнуло: мы раньше, вы позже…
   — Повтори ещё раз. Что-то здесь не так.
   Скрип калитки и шаги за дверью возвестили о прибытии г-на Мульгора. Алиция поднялась со стула.
   — Что не так? — спросила она уже из прихожей.
   — Не знаю. Что-то у меня такое мелькнуло. Сейчас нет времени. После поговорим.
   — Ради бога! — закричала Алиция, поворачиваясь ко мне. — Говори сейчас же! Не желаю тут ещё и твоего трупа!
   Г-н Мульгор уже стоял в дверях и слышал эти слова. Вместе с ним и следственной бригадой приехал врач. Мы взяли себя в руки и вошли в комнату, где сидел покойник.
   Врач с минуту держал за руку несчастного Казио, и на его лице возникло выражение любопытства. Я успела подумать, что, видимо, Казио умер каким-то необычайно редким, интересным способом… И тут покойник моргнул!
   Мы замерли. Покойник моргнул снова. Я услышала за спиной чей-то стон. Врач быстро уложил моргающий труп на диван и продолжил осмотр.
   — Жив! — сказал он уверенно. — В санитарную машину, быстро!
   Произнёс это по-датски, но поняли все. Прежде чем мы успели опомниться, санитарная машина с Казио, мигая и воя, понеслась к больнице.
   — Как это жив? — сказал Павел с некоторой претензией. — Где это видано, чтобы так выглядеть и быть живым!
   — Жив, жив! — сияла Алиция. — Его усыпило, парализовало. Какой-то быстродействующий яд, но, кажется, мало съел. Ещё долго будет без сознания… Зося, ради бога!
   Зося, глубоко дыша, села на сумку с продуктами, уминая разом паштет, салат и крем в порошке. Кротко позволила вытянуть её из-под себя, но взамен потребовала успокоительного.
   Полицейские забрали фрукты со стола, разнообразные лекарства и часть нашей косметики, сопровождая конфискацию версальскими реверансами.
   Г-н Мульгор приступил к опросу свидетелей.
   — Какого трупа пани желает себе тут? — поинтересовался он любезно, открывая свой блокнот. — Ухо моё слышало. Какого-то трупа желают.
   — Секундочку, — Алиция сделала жест, отодвигающий г-на Мульгора куда-то далеко в сторону. — Кажется, ты начала говорить что-то важное. Что ты имела в виду?
   — Он же не мог знать наверняка, что Эльжбета вернётся раньше, — неуверенно сказала я.
   — Я прошу рассказа вещей поочерёдно, — строго прервал нас г-н Мульгор. — Сначала было, какого трупа пани себе желает?
   Некоторое время казалось, что мы никогда не поймём друг друга. Но в конце концов до него все-таки дошло, что Алиция себе не желает никаких трупов. Не только моего, но вообще ничьего. Её потребности в этой области полностью удовлетворены.
   После некоторого колебания мы рассказали ему о моих вчерашних наблюдениях и сообщили сведения Эльжбеты. А также дали понять, что Эдек хотел чем-то поделиться с Алицией, но ему помешала таинственная рука. Г-н Мульгор слушал внимательно и кивал, будто все ему было понятно. После чего заявил совершенно обратное:
   — Я не понимаю ничего. Он не сказал перед убийством?
   — Нет, не сказал.
   — Почему?
   — Он был пьяный, и я не стала слушать, — произнесла Алиция с тяжёлым вздохом.
   — Второй труп также? Не сказал ничего?
   — Нет, — ответила на этот раз Эльжбета.
   — Почему? Пани спрашивала?
   — Нет.
   — Почему?
   — Чтобы сразу сказала Алиции. Зачем ему было два раза повторять?
   Г-н Мульгор посмотрел на неё как-то странно и снова обратился к Алиции.
   — Пани никакими домыслами не обладает, о чем убитый желал поведать? Пани не знает ничего?
   — Нет, не обладаю. И ничего не знаю, — заявила Алиция.
   — Не понимаю, — покачал головой г-н Мульгор и погрузился в глубокую задумчивость.
   Не знаю, как долго он оставался бы в этом состоянии, если бы не телефонный звонок. Из полицейской лаборатории передавали последние новости.
   — Да, — сказал г-н Мульгор, отложив трубку. — Наше суждение такое. Тонкая игла, инъекция. Маленький кусочек около руки. Он съел два фрукта, всего шесть фруктов — яд. Другие нет.
   — Бога ради, что он говорит? — побледнела Зося.
   — Что кто-то вколол это свинство в виноград, — объяснила я. — В оторванную гроздь, которая лежала на самом верху.
   — Это же был виноград для Алиции!!!
   — Вот именно. — Все вдруг встало на свои места: Алиция должна была вернуться домой раньше, а о её страсти к винограду знали все…
   — Яд был тоже для Алиции, — заявила я с бессмысленным торжеством. — Ясно было, что она слопает виноград прежде, чем кто-нибудь успеет глазом моргнуть. Он вообще не хотел убивать Казио и Эльжбету!
   Алиция посмотрела на меня с сомнением.
   — И Эдека не хотел убивать? Спутал со мной?
   — Дура! Эдеку заткнули рот, но ты можешь узнать…
   Я замолчала, спохватившись, что Алиция решила не говорить о письме.
   — Выражаю подтверждение, — сказал г-н Мульгор. — Я не понимаю. Это отрава для женщины, которая первая поест. Неживая особа, — он показал пальцем на Эльжбету, — должна прийти последней. Утолить голод должна была та дама. Или та дама…
   Осуждающим жестом он указал по очереди на Алицию и Зосю.
   — Видите, что вы наделали, — вмешалась я. — Идёте себе в гости, а из-за вам травится невинный человек…
   — Павел… — шепнула Зося побелевшими губами. — Вы с Павлом… могли вернуться раньше…
   — Вот именно. Не жалуйся в другой раз, что я не спешу, — удовлетворённо заметил Павел.
   — Мы бы его не тронули! — возмутилась я. — Это же было для Алиции!
   Тут Зося перестала владеть собой окончательно.
   — Мы его купили! Для неё!
   — Боже ты мой, возьми себя в руки! Мы ведь не фаршировали его отравой!
   — Но никто другой не знал!..
   — Все знали, что она его молотит, как машина!
   — Заткнитесь! — сказала Алиция решительно. — Вы правы, это предназначалось мне. Сожрала бы его за милую душу. Этот тип меня боится. Угробил Эдека, а теперь моя очередь.
   С минуту мы молча смотрели на неё. Как предполагаемая жертва коварного покушения, она явно заслуживала уважения.
   — А почему? — вдруг вступил г-н Мульгор.
   — Не знаю. Может, я ему не нравлюсь как женщина. Или у нас не сходятся вкусы…
   — …Возможно, пани известием владеет о той особе, убийце. Пани должна умственную работу проделать. Намыслить, что на память вашу залегло, и разогнать все мраки.
   — Но память не говорит мне ничего… Ничего не помню и не знаю, что Эдек имел в виду. Но могу подумать…
   Г-н Мульгор выразил ей признательность и перешёл к следующему преступлению. Не утверждал прямо, что виноград был отравлен Зосей, Павлом или мной, но ясно было, что мы кажемся ему наиболее подозрительными. Эльжбету исключил: если бы она хотела отравить Алицию, то не позволила бы съесть яд Казио. Зося снова разволновалась:
   — Мы его принесли, помыли и положили в миску. Так?
   Я кивнула.
   — И говорили, что это для неё. Окна были открыты. Он мог подслушать.
   — Дом отворён стоял?
   — Нет, — ответила я. — Дом был заперт. На ключ.
   — Может, какое-нибудь окно осталось открытым? — спросила с надеждой Алиция.
   — Исключено, — запротестовала Зося. — Я сама запирала.
   — А иная особа ключ имеет во владении?
   — Кто из вас имеет во владении ключи? У Иоанны один, у меня второй, у Эльжбеты третий, у фру Хансен четвёртый, а пятый? Было пять комплектов. Зося, у тебя есть?..
   Зося нервно подскочила, уронив на пол спички, сигареты и перевернув вазочку с цветами, высыпала содержимое сумочки на стол.
   — Есть! Вот пятый!
   — Кто это — фру Хансен? — спросила я подозрительно. Мне показалось, что Алиция говорит сама о себе.
   — Уборщица. Приходит раз в неделю. Её зовут так же, как и меня.
   Г-н Мульгор что-то записал и задумчиво посмотрел на нас:
   — Потерялся, быть может, один ключ? Пропавшим стал? Пребывают они где?
   — Преимущественно у нас в сумках. Или в карманах…
   — Секундочку, — прервала нас Алиция. — Я не могла найти своего, помнишь?
   Г-н Мульгор сразу заинтересовался, где Алиция хранит сумку. В конце концов установил, что сумочка Алиции стояла вчера как обычно в передней, на комоде. Вынуть из неё ключ, сделать оттиск и положить обратно можно было запросто. С таким же успехом эту операцию можно было произвести у неё на службе. Отправляясь, например, на завтрак, Алиция оставляла сумочку на столе.
   Алиция ужасно расстроилась:
   — Значит, у кого-то есть ключ от моего дома? Что же теперь, менять замки? Одуреть можно! Может, все-таки какое-нибудь окно было открыто?..
   — Сейчас проверим! — разволновалась Зося и сорвалась с места.
   Мы двинулись обходить дом, поочерёдно отворяя все двери и проверяя окна, и наконец добрались до комнаты, из которой вёл вход в ателье.
   — Ну вот, — сказала Алиция удовлетворённо. — Какое счастье!
   Двери из ателье в сад были открыты настежь.
   — Холера! — расстроилась Зося.
   — Не огорчайся, — утешила её Алиция. — Я даже рада. Чертовски не хотелось бы менять замки!
   Мы вернулись обратно к столу и продолжили беседу. Эльжбета привела Казио в одиннадцать. Посадила на диван, дала какой-то журнал и пошла мыть голову. Казио сидел спокойно и не мешал, что её несколько удивило. Теперь уже не удивляет.
   — Ради бога, ищи письмо! — потребовала я, когда г-н Мульгор наконец ушёл, а Эльжбета, Зося и Павел пошли спать. — Если ты его не найдёшь в ближайшее время, это плохо кончится!
   — Что, прямо сейчас? — возмутилась Алиция. — Три часа ночи! Мне утром на службу!
   — По такому поводу можешь и опоздать: не советую слишком тянуть, разве что хочешь избавиться ещё от пары друзей. И от себя в том числе.
   — Думаешь, он и дальше будет продолжать в том же духе? — удивилась Алиция и открыла стоящий у стены сундук для постели.
   — Уверена, что на этом не кончится. Разве что его поймают… Ты что, надеешься найти письмо здесь?
   Алиция рылась между подушками и пледами.
   — Не знаю. Во всех разумных местах я уже искала. Кто-нибудь мог убрать его вместе с постелью. В этом доме все все убирают…
   На всякий случай я сама заглянула в сундук, но никаких писем там не обнаружила. Алиция добралась до самого дна, нашла коробку спичек, запихнула все обратно и начала медленно закрывать крышку.
   — Так, подумаем. Зося отпадает, но Павел?.. Молодёжь теперь такая странная… Может быть, это такая шутка? Твои дети как?
   — Благодарю, здоровы. Убийств они до сих пор не совершали, если ты это имеешь в виду, и в ближайшем будущем, по-моему, ничего такого не планируют. Шутят иначе.