Хмелевская Иоанна. Все красное

   Алиция пожала плечами, тяжёлая крышка сундука выскользнула у неё из рук и захлопнулась с пушечным грохотом. Минутой позже на пороге появилась Зося в пижаме, с бледным лицом и безумными глазами.
   — Что случилось? Кто-то стрелял?!
   — Ничего, это я, — вздохнула Алиция. — Я разбудила тебя? Извини. Ищу письмо от Эдека.
   — Боже мой, — сказала Зося, хватая ртом воздух, — в этом доме можно с ума сойти!
   — Бери пример с Эльжбеты, — посоветовала я.
   — Эльжбета! — фыркнула Зося. — В Эльжбету можно стрелять из пулемёта… Она без нервов!
   — Тем более бери с неё пример.
   — Поищи на кухне, — предложила я без особой надежды. — Если уж искать в дурацких местах, то последовательно.
   Заодно решили сварить кофе. Алиция надумала вообще не идти на службу, признав, что два убийства подряд, даже если одно из них не совсем удачное, достаточное оправдание.
   Алиция погасила огонь под чайником и всыпала нам по две ложки кофе в чашки. Я думала о своём.
   — Если серьёзно, — сказала она, садясь за стол, — кто из них на самом деле мог это сделать? Эва кажется мне вполне возможной кандидатурой.
   — Почему? Зачем ей, к дьяволу, убивать Эдека? Видела его первый раз в жизни!
   — Второй, — поправила Алиция. — Первый раз они встречались в Варшаве. Привозила ему от меня кисточки для бритья.
   — И это произвело на неё такое впечатление, что при следующей встрече сразу его укокошила?
   — Дура. Могла сделать какую-нибудь глупость. Была одна без Роя… Эдек об этом узнал…
   — С таким же успехом его мог убить Рой. Чтобы не болтал. От любви к Эве.
   — Теоретически это возможно. Никогда бы не подумала, что датчанин может до такой степени влюбиться, — добавила Алиция задумчиво.
   — Эва очень хороша, — буркнула я. — Меня бы это не удивило. И не такое совершали ради прекрасных дам. Никак только не могу вообразить, что она могла сделать в Варшаве. Кстати, ты в холодильнике искала?
   — Холодильник — это уж слишком! — запротестовала Алиция, но встала и открыла дверцу. — Ничего тут нет. Я тоже себе не представляю. Ведь не хахаль же? Кто теперь убивает из-за хахаля?! Кто там ещё остаётся?
   — Анита. Кроме нас, только она.
   — Она бывала в последнее время в Польше?
   — В Польше не появлялась почти год. Но могла что-то натворить и два года назад. Она знала Эдека?
   — Не знаю. Наверное, нет. Ничего через неё не посылала. А она не слишком легкомысленна?
   — Для чего? Для убийства? Считаешь, что преступления совершают только люди солидные?!
   — Нет, я имела в виду, что ей на все наплевать. Её ничего не интересует до такой степени, чтобы ради этого убивать. Она слишком ленива!
   — Ну да, чтобы совершить преступление, нужно быть работящим человеком. Она ленива только в области домашнего хозяйства. Что-то ничего у нас не выходит. Может, лучше подумаем, у кого из них есть алиби?
   К рассвету нас окружали исключительно преступники и преступницы разного пошиба. Наконец мы пошли спать, ужасно поругавшись по поводу методов установления алиби. Назавтра Алиция с самого полудня искала письмо. Сидела за письменным столом и выкладывала на него чудовищную кучу бумаг. Под вечер я не выдержала:
   — Сомневаюсь, найдёшь ли ты его таким методом. Может, лучше искать дедуктивным путём? Что ты делала, когда пришло письмо?
   — Откуда я знаю, когда оно пришло? — отмахнулась Алиция.
   — Проверь по календарю. Ты ведь записываешь, когда получаешь письма?
   — Конечно, но календарь куда-то пропал. Может быть, оставила в конторе.
   — Может, ты и письмо оставила в конторе?
   — Нет, я его получила дома вместе с другими.
   — А ты уверена, что не постирала его в стиральной машине?
   — Ну, я бы заметила, когда вынимала бельё…
   — Оно могло быть в кармане халата…
   Алиция бросила на меня мрачный взгляд и ушла в свою комнату, старательно закрыв за собой дверь.
   Зося, твердившая, что хозяйственные дела действуют на неё успокаивающе, приготовила, наконец, обед. Павел накрывал на стол.
   — Не знаю, все ли в порядке с этим обедом, — сказал он мне вполголоса. — Завтрак у нас как-то проскочил, а теперь немножко страшновато все это есть.
   — Ты действительно думаешь, что твоя мать всех убивает? — заинтересовалась я.
   — Нет, но кто-нибудь мог подсыпать. Не знаю, что мы там будем есть…
   Я заглянула в кастрюлю…
   — Картофель вроде в порядке, кукуруза из банки, рыба мороженая, мы её купили сегодня собственноручно вместе с салатом.
   — Помидоры! Было в винограде, может быть в помидорах. Нужно сначала дать кому-нибудь попробовать.
   — Кому? У тебя есть на примете какая-нибудь жертва?
   — Я тут видел кота в саду, он, по-моему, беспризорный. Можно дать коту.
   — От помидоров он будет в восторге… Кроме того, я против издевательства над животными. Человеку ещё могла бы предложить…
   — Обед на столе, — сказала Зося.
   — Я нашла счёт, который потеряла два года назад, — меланхолично сказала Алиция, выходя из комнаты. — Хорошо простирался, ничего не разберёшь.
   Приблизительно к середине обеда она отложила бумаги и села за стол. Была очень задумчива. Мы разговаривали тихо, чтобы не мешать её умственной деятельности.
   — Павел, поставь воду для кофе… — произнесла Зося.
   Алиция, по-прежнему не реагируя на окружающее, вернулась к письменному столу. Я вынула чашки для кофе. Зося открыла банку.
   — Тут же ничего нет, — сказала она недовольно. — По две ложечки на нос. Павел…
   Павел потянулся к стеклянной банке с кофе, открутил крышку и заглянул внутрь.
   — Тут немного. — Он подал банку Зосе и повернулся за большой чашкой для кофе.
   — Господи! — завопила Алиция страшным голосом. — Совсем забыла! Только этого мне не хватало!
   Банка с кофе вылетела у Зоси из рук. Павел уронил чашку вместе в блюдцем. Алиция поднялась со стула с какими-то бумагами в руке и подошла к нам.
   — Тётка Торкилля пишет… О?.. Что здесь случилось?
   — Ничего, — ответила я. — В другой раз воздержись от эффектных воплей, иначе мы ни за что не отвечаем. Какая-то нервная атмосфера создалась…
   — Если я после этого отпуска останусь жива, будет чудо! — заявила Зося. — Что, интересно, может писать тебе тётка Торкилля, чтобы так всех пугать? Последний кофе кондрашка хватила. У тебя есть ещё какие-нибудь запасы?
   — Понятия не имею. Иоанна, посмотри в шкафу, с левой стороны…
   — Павел, подвинься!.. Есть шоколад в порошке, какао и какие-то окаменелые остатки растворимого кофе, — доложила я, роясь в шкафчике.
   — Может, оно и к лучшему. Пойдём пораньше спать и не будем пить кофе.
   — Если только не придут гости, — легкомысленно пошутил Павел. И, конечно, накаркал. В хаосе последних дней все: включая Алицию, забыли о приезде Владека и Марианн. Не успело ещё отзвучать эхо легкомысленного предсказания Павла, как перед домом остановился автомобиль и раздался стук в дверь. Увидев, кто приехал, Зося онемела от расстройства: известно было, что Владек и Марианн жить не могут без кофе.
   — Вот ужас-то! Слушай, где можно купить кофе? Павел!
   — Что я его, рожу? — буркнул Павел. По неизвестным причинам он терпеть не мог Владека.
   — Ужин мы съели в Роскилле, но кофе приехали пить к тебе, — радостно выкрикивал Владек. — Уж что-что, а кофе у тебя всегда найдётся!
   Зося разволновалась окончательно.
   — Бога ради, Иоанна! Где сейчас можно купить этот чёртов кофе?!
   — Нигде. Разве что на Центральном вокзале в Копенгагене и в автоматах.
   — Павел!..
   Наконец удалось выпихнуть Павла на улицу. Владек и Марианн без зазрения совести продолжали молить о кофе.
   Мы между тем обменивались последними новостями.
   — Ну ты подумай! — воскликнул потрясённо Владек. — Эдек убит? Тут, у тебя?!
   Владек и Марианн проявили ничтожный интерес к нашим заботам. Марианн давно не скрывала усталости, а Владек после взрыва бодрости начал зевать прямо ужасающе. Нужно было срочно с ним что-то делать. Алиция заволокла меня в ателье.
   — Слушай, как их устроить? Господи, где Павел?.. Куда он подевался? Я начинаю волноваться… Что делать?
   — Не знаю. Во-первых, избавиться от Владека и Марианн, они дольше не выдержат. Где ты собираешься их положить?
   — Или там, или тут…
   — Ага, понятно. Значит, я должна переехать на катафалк. О, пардон, я имела в виду памятник…
   — Ты согласишься?
   — Во-первых, не вижу другого выхода, а во-вторых, не имею ничего против.
   — И тебе не будет мешать, что отсюда выход в сад?
   — Наоборот. Люблю выходы в сад, и моя машинка тут никому не будет мешать…
   Алиция вдруг заинтересовалась.
   — Новая книжка?
   — Нет, письма. Послания к любимому мужчине.
   — А кстати! Ты должна мне сказать, кто это!
   — Что, прямо сейчас?! Не успели выяснить, в чем дело с этой самой тёткой Торкилля, — Марианн и Владек помешали. Собрались положить спать Марианн и Владека — пропал Павел…
   — Черт возьми! — зарычала Алиция. — Ещё эта тётка! Ты даже не представляешь, какие у меня с ней сложности! Секундочку, Владек и Марианн…
   — Постель, — смиренно подсказала я. — Забирай отсюда то, что для них, а я принесу свою. Давай скорей, иначе они заснут за столом.
   — Чушь, Владек зевает нарочно, чтобы показать, что ему на меня наплевать…
   Наконец Владек и Марианн, шатаясь, ушли спать. Зося дошла до состояния полной невменяемости, но тут в дверях появился пропавший Павел.
   Выглядел он так, что всякие возгласы замерли у нас на устах. Одежда была порвана, в волосах торчали сорняки и ветки, на щеке — царапина, в глазах — безумие, из распоротой сумки торчал кофе, завёрнутый в носовой платок.
   — Я кого-то выслеживал, — трагически заявил он, предупреждая возможные упрёки.
   — Кого?! — спросили мы хором, хотя каждый из нас собирался сказать совсем другое.
   — Не знаю. Кто-то здесь прятался, а потом залез в машину и был таков!
   — Ты представляешь, что я пережила?! — завопила Зося душераздирающе. — Как ты выглядишь?! У тебя совесть есть?!
   — Где прятался? — недоверчиво спросила Алиция.
   — На какой машине? — заинтересовалась я.
   Павел пытался ответить на все вопросы одновременно. Зося устроила скандал, затруднённый необходимостью сохранять тишину. Алиция вырвала у Павла кофе вместе с носовым платком.
   — Не знаю, как выглядел, темно было, — говорил вдохновенно Павел. — Ну, знаю, знаю, что ты волнуешься, ничего же со мной не случилось! Никто на меня не нападал, я вообще к нему близко не подходил! Уже возвращался… Услышал — что-то шевелится… О господи, что со мной может случиться?! Вроде бы заглядывал внутрь, а потом дунул через сад на улицу, я себе чуть глаз не выбил этой веткой сливы. Ну не выбил же!.. Не знаю, женщина или мужчина — в брюках… через какие-то чужие сады… а потом завёлся мотор машины, не знаю, какой, я её вообще не видел. Легковая. Когда я выбрался, его уже не было.
   — Если ещё раз сделаешь что-нибудь подобное!.. — зловеще зашипела Зося.
   Купленный Павлом кофе оказался довольно паршивым. Но, разволновавшись от всех этих новостей, мы решились его выпить.
   Зачем убийца прятался под окном? И убийца ли это? Алиция снова засомневалась, что покушались именно на неё, и все доказательства этого воспринимала как проявление дебилизма. Её упрямство отбило у нас всякую охоту к разговору.
   — Может, расскажешь наконец, что там с тёткой? — спросила я устало. — Или тут скрывается какая-то семейная тайна?
   — Угу. Для меня, — ответила Алиция меланхолично. — Для меня полная тайна, как я должна к этой тётке обращаться. Тёток две, с одной я на «вы», а с другой на «ты». Не имею понятия, кто есть кто, не различаю их ни в лицо, ни по именам.
   — По-моему, это не повод для таких жутких криков, — обиделась Зося.
   — Что вы ко мне привязались? Не было никаких криков! Главное, что одна из тёток приезжает в Аллеред (не знаю, которая), а я вообще об этом забыла.
   — Почему ты? Есть же более близкие родственники?
   — Она приезжает ко мне. Жила тут когда-то давно. Остались какие-то вещи, теперь она хочет их забрать, хотя должна была это сделать восемнадцать лет назад.
   — Фисгармонию?! — загорелась я. — Или ту картину в последней комнате?..
   — Господи, если она заберёт картину, я готова для неё на все! — оживилась Зося, жившая в одной комнате с картиной.
   — Нет, — вздохнула Алиция. — Картину она возьмёт, но не ту…
   Интерес угас так же быстро, как и родился.
   — И когда она должна приехать? — мрачно спросила Зося.
   — Не знаю. Куда я, кстати, положила это письмо? Там было написано.
   — Ты держала его в руке во время обеда. Потом понеслась встречать Владека и Марианн.
   — Я должна его найти! Оно такое коротенькое… Никто никуда его не перекладывал?
   — Похоже, что теперь будешь искать два письма, — сказала я жёлчно. — Ищи письмо от тётки — найдёшь и от Эдека. Человек всегда находит не то, что ищет.
   Алиция совсем расстроилась и от расстройства решила идти спать. Зосе она поручила исполнять завтра обязанности хозяйки, а нам с Павлом — купить продукты и заняться гробницами в саду, чтобы они не слишком бросались в глаза к приезду тётки.
   Назавтра мы встали не слишком рано (за исключением Алиции, которая опоздала на службу всего лишь на сорок минут). Я напилась чаю, взяла из прачечной пилу и топор и вышла из дома. Зося хозяйничала на кухне, гоняя Павла с места на место и готовя завтрак. Владек и Марианн ещё спали.
   Справившись с самыми толстыми ветками, я решила устроить перерыв, взяла кошелёк и отправилась в магазин за сигаретами. Вернувшись, заглянула в открытую дверь дома.
   Зося ревела в три ручья, опершись лбом на плечо перепуганного Павла. Слова, долетавшие сквозь плач, меня насторожили.
   — Владек и Марианн!.. — всхлипывала Зося. — Боже мой!.. Я уже больше не могу! Я хочу домой!..
   — Что вы тут болтаете? Что-нибудь случилось?
   — Владек и Марианн!.. Мёртвые!.. Я их нашла!!!
   Мне сделалось дурно.
   — Как мёртвые?
   — Совсем…
   — Да не о том речь! Понятно, что не наполовину! Как погибли? От чего?!
   — Не знаю! Никаких следов! Ничего не видно! Ничего нет!..
   — Ну нет, есть трупы… — утешающе сказал Павел.
   Зося оторвалась от его плеча.
   — Что за дети пошли!.. — горестно завопила она. — Для вас нет ничего святого, вам на все наплевать! Уйди с моих глаз!
   — Хорошо, я уйду, но у тебя нет носового платка…
   — Отдай платок и убирайся!
   — Я, конечно, не знаю, — обиженно сказал Павел, — но, по-моему, надо что-то делать…
   Зося вырвала у него из рук носовой платок.
   — Умерли, — всхлипнула она. — Хотела их разбудить к завтраку… Пресвятая мадонна, что теперь?
   — Я должен уйти с твоих глаз, — с достоинством заявил Павел и вышел.
   Я наконец набрала воздуха, подошла к приоткрытым дверям соседней комнаты и заглянула внутрь. Долго присматриваться не пришлось. Владек и Марианн не производили впечатления живых.
   — Над этим домом тяготеет какое-то проклятие, — сказала я. — Ты проверяла, они точно мёртвые?
   Зося перестала вытирать нос.
   — Как, интересно, проверять, господи, ведь и так видно!.. Слушай, что теперь? Опять мы виноваты?
   — Нужно позвонить Алиции, пусть сама объяснится с полицейскими. Что с ними, черт побери, случилось?
   — Похоже на отравление, — неуверенно сказала Зося. — Видишь, пятна?
   Я не видела никаких пятен, но поверила Зосе на слово. Была слишком оглушена, чтобы мыслить самостоятельно.
   — Господи, но чем они могли отравиться?
   — Не знаю. Хорошо, что обед они ели в Роскилле, а не у нас! Нужно звонить Алиции. Слушай, позвони ты, у меня слова застрянут в горле.
   — У меня тоже застрянут. Пусть Павел звонит.
   — Павлу она не поверит.
   — Неужели она подумает, что он шутит?
   — Не знаю. Я бы подумала. Невозможно поверить в то, что тут делается! Хочу домой.
   То, что делалось, действительно было невероятно. Труп за трупом, убийство за убийством! Что этот чёртов Эдек знал такое, скажите на милость?!
   Павел категорически отказался сообщать новость Алиции. Зося опять начала плакать. В результате звонить выпало мне.
   Алиция сама взяла трубку.
   — У меня сейчас нет времени, — сказала она решительно, едва я успела назваться. — Позвони часа через два, не раньше. Владек и Марианн пусть делают, что хотят.
   — Подожди! — поспешно вскричала я. — Тут у нас новая неприятность…
   — Говорю тебе: сейчас не могу, не морочь голову!
   — Но Владек и Марианн…
   — Есть машина, пусть едут осматривать замок в Аллеред.
   — Но Владек…
   — Слушай, я действительно не могу разговаривать…
   — Заткнись!!! — заорала я наконец. — Владек и Марианн окочурились!
   Может быть, это был не самый деликатный способ сообщения о трагической гибели приятелей, но иначе с ней разговаривать было невозможно.
   — Пусть не придуриваются, я работаю, увижусь с ними вечером, — не слушая меня, продолжала Алиция.
   — Это ты перестань придуриваться! — бешено рявкнула я в трубку. — Владек и Марианн мертвы, к чертям собачьим, у тебя новые трупы в доме, звони в полицию!!!
   На лице Зоси читалось неприкрытое осуждение как моей тонкости, так и деликатности. Алиция онемела.
   — Шутишь, — произнесла она механически.
   — Все мы шутим, как дьяволы! Эдек первый начал!
   — Как это, мёртвые?… Оба?! Ты уверена, что они мёртвые?!
   — Оба. Зося тоже уверена. Совершенно точно, оба мертвы.
   — Ради бога, что случилось?! На машине?! Авария?!
   — Какая там авария. Не знаем, что с ними случилось, но думаем, они отравлены. Как вечером легли, так и лежат до сих пор.
   Алиция застонала.
   — Господи, что они ели?!
   — Не знаю, ничего не ели, а если и ели, то ночью, откуда я знаю, что! На них пятна!
   — Какие пятна?!
   — Не знаю. Зося, какие пятна?
   — Синие, — мрачно сказала Зося.
   — Синие, — повторила я в трубку. — Перестань задавать дурацкие вопросы, раз у тебя нет времени. Звони в полицию и возвращайся в эту мертвецкую!
   — Господи, — шепнула Алиция и отключилась.
   Окончательно изнемогшая Зося приподнялась с кресла.
   — Завтрак готов, — выдохнула она. — Не знаю, как вы, но я ничего в рот не возьму.
   — Я бы взяла — от работы на свежем воздухе появляется зверский аппетит, — но, может быть, Павел прав насчёт кота… Павел!
   Павел задумчиво раскапывал гробницу. Ссыпал в тачку землю с лопаты, опёрся на черенок и посмотрел на меня вопросительно.
   — Тут нет где-нибудь поблизости кота? Есть хочется!
   Павел огляделся, отрицательно покачал головой, вбил лопату в землю и двинулся в сторону дома.
   — Крысы, — сказал он, входя, — самые несимпатичные животные.
   — Где крысы?! — стремительно обернулась Зося. — Если окажется, что тут ещё и крысы, я немедленно уезжаю!
   — Продаются белые мыши в клетках, — продолжила я мысль Павла.
   — Белых мышек мне жалко, — меланхолично сказал Павел.
   Подумав, мы решились на нераспечатанную рыбную пасту и салат. От разглядывания их через филателистическую лупу меня оторвал телефонный звонок.
   — Послушай, — раздался в трубке взволнованный голос Аниты. — Мне пришло в голову, что теперь, пожалуй, в Аллеред должно явиться привидение. Ты как считаешь?
   Я подумала, что она действительно бьёт все рекорды по легкомыслию.
   — По-моему, уже, — ответила я мрачно.
   — Что ты говоришь? А что вообще слышно?
   — Слышно немного, хуже с видами. У нас новые трупы.
   — Шутишь! Где?!
   — Тут, рядом, валяются около ателье.
   — Ну, конечно, в этом доме всегда что-нибудь валяется! У Алиции такой беспорядок, везде какие-то трупы… А кто на этот раз?
   — Сразу двое. Ты о них слышала — Владек и Марианн.
   — Как! Вместе?!
   — Лоб в лоб…
   — Ну, это уж слишком! Как вы себя чувствуете?
   — Средне. Постепенно начинаем привыкать.
   — Конечно, ко всему можно привыкнуть. И Алиция в этом балагане ещё может что-нибудь найти?
   — Наоборот, теряет новое.
   — А письмо, которое искала, тоже не нашла?
   — Я же говорю, что потеряла следующее.
   — Зато из всего этого можно извлечь выгоду, — оживилась Анита. — Если появится привидение, Алиция сможет брать плату за вход. Недорого, по пять крон с носа, а за ночлег, например, пятнадцать. Без постели.
   Я невольно задумалась.
   — Знаешь, это неглупо… Если привидение в саду, то можно просто впускать в сад на ночь без особых хлопот. Но пока по саду бродит убийца.
   — То есть?
   Я вкратце рассказала ей о вчерашних приключениях Павла. Анита заинтересовалась.
   — Так и не узнал его? Не заметил ничего характерного?
   — Ничего конкретного. Было темно.
   — Молодёжь теперь ни на что не пригодна. Одни растяпы! Не знаю, в курсе ли ты, но мы об этом хотим написать поподробнее. У меня уже есть статья…
   Я забеспокоилась: Анита была секретарём редакции одной из крупнейших газет Копенгагена, а я не была уверена, что Алиция заинтересована в широкой огласке.
   — Слушай, подожди пока с этим. Алиция будет недовольна. Если не сможешь, то хоть проследи, чтобы не назывались имена и подробности.
   — Попробую. Сделаю, что смогу. Но все свежие новости только нам. Больше никому!
   Я обещала, что будем молчать, как рыбы, и положила трубку. Павел закончил изучение продуктов, признал их съедобными, но на всякий случай выскочил в магазин за молоком. Купленный им кофе признали безопасным; мы пили его вчера и до сих пор живы. Новое потрясение лишило аппетита только Зосю. Павел Владека не любил, а Марианн увидел впервые. Я же почти не знала их обоих.
   Алиция приехала на машине вместе с г-ном Мульгором, ужасно расстроенная и полная угрызений совести. Тут же подкатила «Скорая», которую я вызвала на всякий случай. Полицейский врач и врач «Скорой» вместе начали осмотр. Мы были так уверены, что на этот раз убийце повезло и Владек с Марианн пали жертвами его упорства, что заключение обоих эскулапов потрясло нас не меньше, чем моргание Казио.
   — Живы!!! — заорала Алиция со слезами счастья на глазах. — Их удастся спасти!!! То же, что с Казио!..
   — Невероятно! — проворковала в радостном изумлении Зося. — Мне бы и в голову не пришло!
   — Чудо! — набожно заявила я.
   — Какое там чудо, просто убийца — идиот, — рассудил Павел.
   Оба врача удалились вслед за жертвами, дружно гарантировав благополучный исход, но предупредили, что лечение будет нелёгким. Убийца применил какой-то необычный яд. Симптомы выглядели на редкость нетипично.
   Г-н Мульгор задумчиво покачал головой.
   — Удивление ощущать надлежит, — изрёк он. — Весьма непростой съели яд особы неживые. Что они употребляли?
   — Обыкновенный кофе употребляли, — ответила Алиция.
   Павел оторвался от созерцания г-на Мульгора.
   — Вовсе не обыкновенный! — запротестовал он. — Я купил самый дорогой, какой был!
   — Они вообще не пили твой кофе, — вмешалась я. — Выпили остатки того, из банки. Твой мы начали уже потом.
   — Не было ли пищи иной в устах этих особ? — спросил г-н Мульгор.
   — Не было. Ничего не ели, пили кофе и коньяк.
   — Напитки, — понимающе кивнул г-н Мульгор. — Обозреть желательно оные напитки.
   — Кофе будет трудно обозреть — его выпили, но коньяк ещё остался. — Алиция открыла шкафчик и вытащила бутылку с остатками коньяка. — Это пили все.
   — Сосуд от кофе надо осмотреть! — г-н Мульгор дал знак помощнику. И вызвал этим замешательство: оказалось, что Зося в расстройстве и безумии все убрала и перемыла, ликвидируя всякие следы преступления. Кофе, купленный Павлом, она высыпала из пластиковой упаковки в банку. Г-н Мульгор был чрезвычайно расстроен.
   — Подождите, — сказала я. — Упаковка должна быть в мусорном баке.
   — Нет её там! — чуть не заплакала Зося. — Павел выбросил мусор!
   — Совсем сдурела с этой уборкой! Павел, беги за мусором, может, его ещё не увезли!
   Павел бросился к двери. Через минуту он вернулся, с триумфом неся пластиковую банку от кофе.
   — Есть!
   Мы внимательно оглядели упаковку.
   — Та.
   — Ну, и какой от неё толк? — полюбопытствовала Алиция.
   — Обрати внимание: мы себя чувствуем хорошо, а Владек и Марианн скорее наоборот…
   — Я заметила это пару часов назад. И что?!
   — Они должны были есть не то, что мы…
   — Они вообще ничего не ели!
   — Перестань меня прерывать. Значит, пили что-то другое. Если все пили этот кофе, они пили другой, коньяк-то весь из одной бутылки. Кофе у нас как-раз кончился, и в этой упаковке оставалось только на две чашки. Заметь, ты варила его в экспрессе, и они пили, а мы нет… Сверху в этой банке кофе, купленный Павлом, а внизу это свинство. Пусть они его исследуют.
   Г-н Мульгор взял кофейную банку и отдал её помощнику.
   — Опять кофе не будет, — буркнул Павел. — Больше я не пойду!
   — Вы. — Г-н Мульгор показал авторучкой на Павла. — Ухо моё слышало. Не употребляли кофе. Наносили визиты кустам.
   — Что я делал? — переспросил недоверчиво Павел.
   — Наносил визиты кустам, — перевела я.
   — А! Когда выслеживал этого?..
   Г-н Мульгор пожелал подробных объяснений. Рассказывая, мы сами стали удивляться происшедшим за столь короткое время событиям. Убийца рисовался личностью необычайно активной, имевшей одну цель в жизни — укокошить Алицию.
   Наконец г-н Мульгор ушёл, взяв с нас обещание немедленно сообщать ему о событиях, которые покажутся нам странными. Поздно вечером он позвонил, любезно сообщая о результатах анализа остатков кофе.
   — Этот полицейский так доволен, будто открыл бог знает что… — сказала Алиция, положив трубку. — Об убийце до сих пор не имеет понятия… Что он себе воображает?