Страница:
— Или упал на время в обморок, или его вообще хватил удар, — мстительно сказала Алиция, положив трубку.
— Если он убийца, то так ему и надо. Может, теперь, наконец, успокоится.
— А если не убийца, то будешь на коленях умолять его о прощении за нетактичность, — дополнила я. — Я, впрочем, тоже за лень. Много у него будет работы с прощением.
— Заткнись в конце концов и дай пану вставить слово! — сердито сказала Алиция. — И вообще успокойтесь!
— Помощник мой видел чёрную фигуру, — начал г-н Мульгор. — Фигура прибыла в автомобиле «мерседес». Он владеет радио. Он вести давал до меня. Я телефонировал сюда долгий период, очень долгий период в полноте опасения, что все особы неживы. Потом одна особа мне говорит: пусть пани отцепится. Почему пани? Кенгурица, что это? Почему? Ожидание долгое было?
Мы ему охотно объяснили, кто такая Кенгурица и почему мы так реагировали на звонок. Удовлетворённый, г-н Мульгор продолжил рассказ. Его человек обращал внимание на каждый автомобиль, слоняющийся ночью по территории Аллеред. На счастье, дорог здесь немного. Чёрная фигура, видимо, пробралась в сад Алиции через владения соседей, а потом, бросив машину, у которой дежурил полицейский, удрала в противоположную сторону. Судя по звукам, там находился второй автомобиль. Видимо, у убийцы был помощник. «Мерседес», естественно, оказался краденым. Его владелец спал блаженным сном и ничего не подозревал — это было установлено сразу.
— Я очень прошу, — с нажимом сказал г-н Мульгор. — Никаких больше гостей!
Алиция с воодушевлением поклялась, что никого больше на порог не пустит.
— Пока поцарапанную голову и пани Белую Глисту я также прошу вон!
Как раз в эту минуту Белая Глиста вышла из комнаты и услышала последние слова.
— Что такое? — спросила она, обращая на г-на Мульгора взгляд удивлённой гарпии.
Г-н Мульгор, чтобы не было сомнений, решительным жестом показал на неё пальцем.
— Пани Белая Глиста и тот пан, прошу прочь! Отъезд!
У Белой Глисты занялся дух. У нас тоже. Никому и в голову не приходило, что г-н Мульгор отнесётся к услышанному прозвищу всерьёз. Мы совершенно не собирались таким образом обнаруживать перед Бобусем и его любимой наши чувства. Много лет употребляемое втайне прозвище было нашей маленькой радостью. Тем более сейчас, когда Белая Глиста отъелась и перестала одеваться в белое.
За Белой Глистой хлопнули двери.
— Ну вот теперь, кажется, уедут, — мстительно сказала Зося.
Сконфуженная Алиция махнула рукой.
— А, пёс с ними! Если Бобусь захочет, могу ему в глаза повторить, что я о них думаю. Пожалуй, это и к лучшему, пусть себе не воображают, что я их одобряю.
Г-н Мульгор, не подозревая, что натворил, вернулся к прерванному разговору. Его интересовало, почему Эва в пижаме Алиции оказалась на диване.
Будучи слегка не в себе, мы рассказали ему больше, чем собирались. И о бестактном Джузеппе тоже. Видя, что другого выхода нет, мы рассказали и о встрече Эдека с чёрным типом в Польше. Г-н Мульгор не выказал удивления, сделал какие-то записи, осудил нашу скрытность, похвалил осторожность и удалился.
Бобусь вспылил настолько, что оставил чек на сумму, равную стоимости магнитофона. Белая Глиста покинула дом, не сказав ни единого слова и ни с кем не попрощавшись. Алиция вложила чек в конверт и выслала на адрес жены Бобуся. В одиннадцать все затихло.
— Я пошла, — сказала Алиция. — Из конторы обзвоню больницы и обо всех узнаю. Смотрите за домом: кто знает, что он ещё выкинет?
Часом позже она сообщила нам по телефону, что все чувствуют себя превосходно.
Во второй половине дня г-н Мульгор прислал автомобиль за Павлом. Джузеппе был к его услугам, следовало только удостовериться, что именно он пытался ездить в угольном фургоне по улице Гагарина в Варшаве. Судя по паспорту, когда-то в Польше бывал. Павел разволновался и поехал.
Зося вынула почту из ведёрка, служившего почтовым ящиком.
— Тебе, — сказала она. — Похоже, ты этого ждала?
Она критически смотрела на меня, пока я вскрывала конверт, затем добавила:
— Ты случайно не поглупела? Он действительно выглядит весьма импозантно, но в таком состоянии я тебя ещё не видела. Кажется, ты наконец выйдешь замуж!
— Поглупеть, конечно, поглупела, — вежливо признала я. — Но в замужестве очень сомневаюсь: жена — это не самое выгодное для меня амплуа, а так не хотелось бы его разочаровывать! Если уж тебе обязательно надо знать правду… то в этом письме должно найтись кое-что о здешних событиях. Не знаю, что именно, но что-то быть должно.
Зося так разволновалась, что выбросила в мусорный ящик тряпку для посуды, которую держала в руке.
— Господи, опять во что-то впуталась!.. Что у него с этим общего?! Так прилично выглядит!.. Читай быстрей!
Я прочитала письмо три раза и с трудом заставила себя переключиться с фрагментов сугубо личных на общественные. Зося стояла надо мной, как палач над приговорённым.
Смерть Эдека наделала много хлопот. Так и не удалось узнать, под какой фамилией выступал при знакомстве с ним тип в красной рубашке. Но было ясно, что личность чрезвычайно подозрительная, связанная с какой-то малосимпатичной организацией. Предполагали, что он сотрудничал с кем-то из нашего окружения в Аллеред, возможно, Алицией, но это не подтвердилось. Нам советовали быть крайне осторожными — дело серьёзное, и убийца способен на все. Главное действующее лицо в этой истории — человек, который много путешествует и не возбуждает никаких подозрений.
— Если бы ты побольше путешествовала, то прекрасно бы подошла. Подозрений не возбуждаешь, с типом могла встречаться, Эдека знала…
— Отцепись! Если бы Анита не возбуждала подозрений… Но все-таки лучше всех подходит Эва. Все время мотается по свету, подозрений не возбуждает, чёрного типа знает, а её помощник мог пырнуть её для маскировки. Обрати внимание: при таких благоприятных условиях ей не ли ничего плохого.
— Рой тоже совершенно не возбуждает подозрений, — задумчиво пробормотала я. — И это горе теперь: по ошибке пырнул свою любимую жену… Что за холера!.. Таких дурацких преступлений не станет совершать ни одна уважающая себя организация.
— Видимо, она себя не уважает, — рассудила Зося. — Оставим её в покое, главное, узнает ли Павел типа.
Павел вернулся почти одновременно с Алицией. Он был крайне разочарован.
— Ну, поставили передо мной двадцать каких-то чёрных в красных рубашках. Откуда они их только взяли? Ни один не подходил, и, что хуже всего, я увидел Джузеппе. Это не он.
— Какого дьявола мы столько сидели в «Англетере»? — расстроилась я. — На кой черт нам вообще этот Эвин роман?
— Для расширения кругозора, — наставительно сказала Зося.
— Ты лучше думай о том, что надо быть крайне осторожными. Бобуся и Белую Глисту черт унёс, теперь ему совсем не из чего выбирать. Самое печальное, что стилет уже отработан…
Зная, что педантичный убийца ни за что не воспользуется третьей попыткой, мы спокойно поели. Яд, стилет, огнестрельное оружие можно было выкинуть из головы. Молоток тоже. Мы очень старались, но никак не могли угадать, что ещё взбредёт ему в голову. Несмотря на протесты Алиции, мы решили, что она каждую ночь будет спать на другой кровати, а в её постель будем класть куклу.
Около семи неожиданно приехал Иенс с бумагами, которые Алиция должна была у него подписывать. Пока они беседовали, мы тоже даром времени не теряли: взяли старый плед, всевозможные лоскуты, несколько рулонов туалетной бумаги, ночную рубашку, парик Алиции и занялись делом. Кукла вышла замечательная!
Показать Алиции её двойника мы не успели. Зося в своей комнате ещё дошивала наш шедевр, когда Алиция закрыла за Иенсом двери и вынула из сумки новую пачку сигарет.
— О, дьявол, ну и развлечение меня ждёт!
Это прозвучало так зловеще, что я прекратила искать в косметичке английские булавки и с беспокойством посмотрела на неё.
— Ну? Что ещё?
— Мне придётся, — сказала Алиция и закурила сигарету, — мне придётся устроить…
И тут кто-то застучал в дверь. Она положила сигарету на стол и пошла в переднюю.
— Что тебе, черт возьми, придётся устроить? — потеряв терпение, заорала я вслед. В этом доме стук раздавался в самый неподходящий момент.
Я сидела за столом, вокруг меня на диване было рассыпано содержимое косметички. Хотела по случаю гостя быстро собрать весь этот мусор и выдвориться, но, увидев входящую, уже не смогла сдвинуться с места.
Это было чудовище. Несомненно, женского пола. Оно щебетало, на голову возвышаясь над Алицией. Я пыталась прикинуть на глаз его периметр, одинаковый от шеи до колен, и решила, что метр девяносто следует принять за минимум. На нем было ситцевое платьице, сверху болталась куцая чёрная шерстяная кофточка (в таких у нас в деревне перед войной пасли коров), но из-под платьица торчали огромные, бесформенные, собранные в складку шерстяные брюки. Они слегка напоминали слоновьи ноги, хотя слон вместе с ногами выглядит куда изящнее. Несмотря на полученное в детстве строгое воспитание, я не могла оторвать от неё глаз. Сидела и с увлечением подсчитывала, сколько бы из неё вышло Алиций. Если не преувеличивать, то две с половиной, а может, и три.
Алиция нашла на письменном столе фонарик и секатор и вместе с гостьей вышла в сад. Сногсшибательная мадам светила, а Алиция обезглавливала растущие рядом с террасой георгины. Она составила красивый букет и отдала его гостье. Некоторое время они ещё посидели за столом, не обращая на меня внимания, посмотрели какие-то проспекты, потом мадам извлекала из сумки пакетик с семенами, посовещалась о чем-то с Алицией, попрощалась и ушла.
Я пришла в себя и обрела дар речи. Помня дикий скандал насчёт кузинки Греты, я уже собралась осторожно спросить, кто эта прекрасная и такая элегантная незнакомка, но Алиция меня опередила.
— Ну, и как тебе Лилиан? — ехидно спросила она.
— Действительно, женщина редкой красоты! — с облегчением сказала я. — Как, интересно, можно сделать из себя такого монстра? Что на ней было?
— Что-то, — ответила задумчиво Алиция, глядя в пространство. — По-моему, это не имеет значения. Но что он в ней нашёл?
— Как это что? Наверняка надеялся, что количество перейдёт в качество.
— Разом.
— Разом.
— Может, она в молодости была худющая?
— Вряд ли. Её всегда должно было быть очень много. Так что же все-таки случилось?
— Ничего не случилось. Она просто купила семена и хотела проверить, те ли сеяла я…
— Ради бога! — застонала я. — Алиция, лечи склероз! Перед тем, как вошло это чудовище, ты сказала, что тебе что-то придётся сделать! Что?!
— Что? — удивилась Алиция. — А, действительно. О, черт… Должна буду устроить ужин.
— Для кого? — мрачно спросила я, понимая, что это что-нибудь официальное.
— Для Херберта с женой. Они уже давно напрашивались на ужин по-польски. Я надеялась это оттянуть, но, оказывается, Херберт будет участвовать в деле о наследстве, а позвонить по делу, не пригласив, нельзя.
Я собрала английские булавки и решила, что Алиция преувеличивает. Херберта, сына нашего давнего приятеля, мы знали чуть ли не с пелёнок, он окончил юридический, сделал блестящую партию, но это ещё не повод, чтобы так с ним церемониться!
— Ну и что ж такого, ужин на двоих?
— Но это должен быть ужин по-польски!
— Что это значит? Все должны напиться и петь «Красный пояс»?
— Дура. Должен быть бигос или рубцы…
— Рубцы только если из тебя сделать. Но бигос я же тебе привезла!
— Мало! — с сожалением вздохнула Алиция. — Осталась только одна банка, остальное я уже сожрала.
По-польски или не по-польски, я все-таки не могла понять, в чем проблема. Озверевшая от моей тупости Алиция объяснила, что все дело в жене Херберта. Эта дама из высшей аристократии, родственница королевы, и вся сложность состоит в том, чтобы принимать её как обычного человека, ни на секунду не забывая при этом, что перед нами родственница королевы.
— Жаль, что ни ты, ни Зося не воспитывались при дворе, — было бы проще. Разве что Зося поможет сделать бигос.
— За то, что не воспитывалась при дворе? И когда это должно состояться?
— Как можно скорей. Дело срочное. Лучше всего завтра или послезавтра.
Готовить бигос Зося согласилась, но предупредила, что придётся начать немедленно. Я обычно ложилась последней, поэтому мне поручили погасить горелку. Алиция слегка поколебалась, решила, что половина десятого — вполне приличное время, и позвонила Херберту. Он с радостью принял приглашение.
Я сидела за столом и выбирала себе лошадей на ближайший четверг, то есть на завтра. Зося и Павел вслепую подсказывали, кто придёт. Павел при этом открывал банку с кислой капустой, а Зося промывала грибки. Алиция заглянула в свою комнату, на секунду застыла в дверях, попятилась и внимательно нас оглядела, как бы удостоверяя наши личности.
— По-моему, все на месте? Кто в таком случае, черт побери, спит в моей комнате?
В первое мгновение у меня мелькнула мысль, что в доме опять чужой покойник. Но тут я вспомнила про куклу. Зося, оказывается, уже успела коварно подложить её в кровать Алиции.
— Осторожность так осторожность, — спокойно, но решительно сказала я. — Ты там спать не будешь. Спи в погребе, в ванной, где хочешь, но не у себя. Там будем спать имитация. Можешь её пощупать, — добавила я любезно. — Неплохо получилось, а?
Алиция молча вернулась в комнату и критически оглядела свою заместительницу.
— Морда немного страшновата. Ты и вправду думаешь, что можно ошибиться?
— Ты же ошиблась. Не придирайся. Физиономия из туалетной бумаги не может быть чудом красоты. Если он и заметит подмену, вряд ли будет искать тебя по всему дому!
— Кроме того, ты с ней будешь меняться местами. Раз она там, а ты на диване, а другой раз — она на диване, а ты там.
— Но сегодня я там!
— Нет, сегодня она там, а ты тут. А завтра, может, наоборот.
Алиция не устояла перед коллективным нажимом и приготовила себе постель на диване. Зося и Павел пошли спать. Капуста воняла по всему дому. Чтобы проветрить, я приоткрыла дверь на террасу и увидела, что идёт дождь. Приятно было сознавать, что Бобуся и Белой Глисты уже нет и не надо бегать в ванную через сад.
— Слушай, ты не видела, куда я положила сигареты? — беспокойно спросила Алиция. — Мне показалось, что у меня ещё целая пачка.
— Была. Ты её открыла на моих глазах.
— А где я её взяла?
— В сумке. Сразу после этого пришла Лилиан.
Алиция вытрясла на стол содержимое сумки. Сигарет не было. Охваченная предчувствием, я взяла свою сумку и достала свои сигареты. Там были две последние.
— Когда закрывается киоск на вокзале? — забеспокоилась я.
— В девять. Слушай, ты не видела, что я с ними сделала? У тебя сигареты есть?
— Две. Мне кажется, что твои лежали на столе, когда эта слониха собирала свои пожитки. Я ничего не имею в виду, но потом их уже не было.
Алиция взяла у меня сигарету.
— Фу, с фильтром, — буркнула она с отвращением. — Это вполне возможно. Лилиан очень рассеянна, могла запихнуть в сумку все, что было на столе, в том числе мои сигареты. Это уже не первый раз. Потом она спохватывается, извиняется и отдаёт.
— А у неё нельзя забрать сразу?
— Не хотелось бы. Она живёт на другом конце Аллеред.
Я пожертвовала собой, взяла зонтик, надела старые резиновые сапоги и пошла к ближайшему автомату. В автомате не было ни моих «Лооков», ни её «Викингов», поэтому я купила только десять штук тех единственных, которые без фильтра.
— Ты же куришь с фильтром? — удивилась Алиция.
— Зато ты предпочитаешь без фильтра. Я хорошо воспитана и решила сделать тебе приятное. Дождь не такой уж сильный, чуть капает. Ты не хочешь кофе?
— Знаешь, это мысль. Может, запах кофе забьёт эту чёртову капусту?..
За кофе мы наконец смогли спокойно поговорить. Алиция внимательно выслушала мои подозрения насчёт таинственной организации.
— Теперь меня ещё больше интересует, кто твой… — пробормотала она. — Что это, к дьяволу, за организация? Эва, по-моему, отпадает, Рой — нуль, в Аниту не верю… Разве кто-то чужой? Прятался в кустах…
— И знает все твои привычки и особенности строения организма? Ты что, давала об этом объявление в прессе?
— Подожди, — прервала Алиция. — Забыла тебе сказать, что разговаривала с г-ном Мульгором. Убийца — большой талант, не оставляет никаких следов. И благодаря тому, что все делает только два раза, до сих пор не попался. У него, видимо, есть помощник с автомобилем. Сейчас увеличивают снимки, чтобы опознать кудлатого. Покажут всем нашим знакомым, но ни о какой организации разговора не было, ничего такого им в голову не приходит.
— Так пусть придёт. Кто-то много ездит и не возбуждает подозрений… Алиция, ты должна что-то знать, ради бога, вспомни, что делала в последние пять лет! Где была, кого встречала, что подозрительного видела? Где ты вообще была?
— В Швейцарии, — ответила Алиция, — в Вене, в Париже, Флоренции, Монте-Карло, Амстердаме, Стокгольме. На севере Норвегии. В Варшаве.
Я недовольно посмотрела на неё:
— Много ездишь и не возбуждаешь подозрений… Алиция, признайся, может, это все-таки ты?
— Сама задумываюсь. Самой большой глупость было загубить собственный автомобиль. Хорошо ещё, что дом не пустила по ветру.
Все было без толку. Капуста воняла как сатана. Мы только начали входить в азарт, как кончились сигареты. Обыскали все, чтобы собрать следующие четыре кроны. На этот раз пожертвовать собой решила Алиция.
— А ты меня все интригуешь, — переобуваясь, сказала она. — Кто этот твой?
— Мой жизненный рекорд. Блондин, которого мне предсказали три гадалки. Я его придумала.
— Что сделала?
— Выдумала его. Эта странная история началась с того, что я поехала в лес за цветами.
Сгоравшая от любопытства Алиция задержалась в передней с зонтиком в руке.
— И там его встретила?
— Наоборот. Намертво забуксовала в таком болоте, что корову можно утопить…
— На кой черт заезжала в болото?!
— Не нарочно же! Болота совсем видно не было, все выглядело очень сухо и заманчиво. — Я замолчала и задумалась. — Нет, началось не с этого. Началось значительно раньше и совсем в другом месте. Давай, неси сигареты, и я расскажу.
Алиция вышла в мокрую темень совершенно заинтригованная и очень странно одетая. На ней были старые боты, какая-то замызганная, ни на что не похожая куртка, в руке — старый зонтик, из которого во все стороны торчали спицы. Я осталась, полная лирических воспоминаний, на фоне которых всплыли некоторые ассоциации, приведшие к тому, что я, как ошпаренная, вскочила и понеслась на улицу.
Осторожность!.. Крайняя осторожность!.. Предвидеть все!.. Что за кретинская мысль выпустить её одну в эту тьму!!!
Теряя на ходу тапочки, я бросилась через калитку на улицу. Далёкие фонари слабо рассеивали мрак. На краю сада Алиции у самой лестницы стоял какой-то автомобиль. Возле него двигались чёрные силуэты. Один из них держал над головой что-то, похожее на старую метлу… Я открыла рот, чтобы крикнуть, но раздумала и в полной тишине с открытым ртом двинулась в сторону автомобиля. Вдруг заревел мотор, и машина отчалила от кустарника. На перекрёстке осталась одинокая фигура со старой метлой в руке.
— Откуда ты взялась? — удивлённо спросила Алиция, когда мы уже вошли в дом. — Выскочила, как чёртик из табакерки!
— Внутренний голос позвал, — ответила я, вытирая мокрые тапочки туалетной бумагой. — Это же надо додуматься, чтобы в такой ситуации одной шляться ночью по улице! Он упрямый, как дикий осел в капусте. Что это было?
Алиция в передней пыталась стряхнуть воду с зонтика.
— Сейчас мне кажется, что они хотели меня похитить или убить на месте, не знаю точно. Подъехали на машине… Смотри, опять оторвалось…
От возмущения я чуть не лопнула.
— Ради бога, оставь в покое зонтик, говори ясней. Откуда они взялись?
— Не знаю. Когда я возвращалась из автомата, машина уже стояла на перекрёстке. Вышел какой-то тип, второй сидел за рулём. Тот, который вышел, хотел на меня наброситься, а потом ему как-будто расхотелось.
— Интересно, почему? Ты ему не понравилась? Оказалась не в его вкусе?
Алиция, видимо, решила отложить починку зонтика, вынула из кармана сигареты и вдруг глупо расхохоталась.
— По-моему, произошла ошибка. По дороге я обдумывала покушение и как раз дошла до фру Хансен — мне пришло в голову, что раз он в неё стрелял, значит, она его видела…
— Ради бога, оставь в покое фру Хансен. Что было дальше?!
— Я тебе и рассказываю. Он выскочил и спрашивает: «Фру Хансен?» А я ему в ответ: «Что вы! Фру Хансен в больнице!» Он как-будто обалдел: «В больнице? Фру Хансен?» «Да, в неё стреляли». Тут появилась ты и он уехал. Уже тогда мне пришло в голову, что речь шла обо мне.
Я ошалело уставилась на неё.
— Ты бьёшь все рекорды! Забыла, как тебя зовут?
— Вроде того, — смущённо признала Алиция. — Как-то не подумала, что это обо мне.
— Да уж, выглядишь так, что ошибиться не мудрено. Ну и не везёт этому бандиту! Других принимает за тебя, а тебя не узнает. Думаешь, он поверил, что опоздал и тебя успели прихлопнуть?
— Похоже на то. А потом ты пошла в атаку…
— Откуда он мог знать, что ты выйдешь? Дело к двенадцати, в это время обычно не выходят из дому! Догадался, что нам не хватит сигарет? Условился с Лилиан?
— С ума сошла! Я же должна была идти к Иенсу. Возможно, он ждал, когда я вернусь.
— Ага, и его смутило то, что ты выходишь из дома, а не входишь в него. Возможно. И если учесть, что вышла не ты, а какое-то замызганное неизвестно что… Откуда он знал, что тебе надо к Иенсу?
— Я же об этом говорила…
— Кому?!
Мы молча посмотрели друг на друга.
— Мы с ним договаривались по телефону, — неуверенно сказала Алиция.
— И кто это слышал? Говорили по-датски!
— Тут сидели мы, наш любимый г-н Мульгор и Анита. Анита понимает по-датски точно так же, как по-польски… А кто был у Иенса?
— Не знаю. Надо спросить…
— Кому ты ещё об этом говорила?
— Господи, да все родственники знали! Подожди… Рой пришёл сразу после этого… а если во время разговора сидел под окном и все слышал?..
— Опять Рой и Анита… Слушай, а если мы зря к ними цепляемся? Если это кто-то из твоей здешней родни? Например, Иенс?.. Он много ездит и не возбуждает подозрений…
Алиция в ответ подняла руку, чтобы постучать пальцем по лбу, остановилась, посмотрела на меня и осуществила задуманное.
— Эдек кричал, что принимаю таких людей. Иенса при этом не было.
— Был накануне. Эдек спьяну мог перепутать. Кричал же «ему тоже скажу»…
Алиция задумчиво покачала головой:
— У меня такое впечатление, что мы где-то близко и никак не можем попасть. Теплее, ещё теплее, горячо. Что-то меня грызёт внутри, но не знаю что.
— Звони г-ну Мульгору. Пусть думает, он за это деньги получает. Может, найдут автомобиль. Может, они до сих пор делают снимки?..
В лошадей словно вселился какой-то бес: делали фальстарт за фальстартом, и каждый следующий заезд начинался все с большим опозданием. Последний был в половине одиннадцатого. Я выиграла в нем какую-то мелочь, и пришлось ждать выплаты. Потом медленно, чтобы не оступиться в темноте, пошла через чёрный лес и, конечно, упустила ближайший поезд на Копенгаген… В результате перед домом Алиции я оказалась ровно в полночь.
Тогда я и обнаружила, что забыла ключ в кармане плаща. Дом был тёмен и производил жутковатое впечатление.
Я постучала в дверь, сперва слегка, потом сильней — без результата. Чтобы всех не перебудить, решила постучать в какое-нибудь окно. К окнам Зоси и Павла надо было пробираться через кусты и не стриженную с весны траву. Меня это мало прельщало. У Алиции окно было приоткрыто. Я сочла это за недопустимое легкомыслие и решила им воспользоваться, действуя по возможности тихо. Окно, на счастье, находилось очень низко.
Я отцепила крюк и подняла тяжёлую раму. Перелезла через подоконник, одновременно думая, что среди всех потрясающих событий сама я не успела ещё сделать ничего особенно глупого. Если убогое пропихивание в дом через окно будет моим единственным оригинальным поступком, значит, я уже совершенно опустилась.
Узкая юбка и высокие каблуки отнюдь не способствовали гимнастическим упражнениям. Я попыталась в темноте нащупать какую-нибудь опору внутри и наткнулась на стул, на который, видимо, было навалено немало барахла. Тяжёлая, ничем не подпёртая рама толкала меня сзади. Придерживая её локтем, заторопилась, зацепилась за что-то каблуком, успела подумать, что нужно было снять туфли, и отпустила раму. Рама дала мне сильного пинка, и я рухнула в в комнату головой вперёд.
Приземлилась во что-то мокрое, скользкое и липкое, что-то перевернулось рядом со мной, что-то свалилось мне на голову. Лежала и думала, что же это такое омерзительное, и каким чудом грохот не разбудил Алицию. Глаза уже немного привыкли к темноте, из окна падал слабый свет, и, приглядевшись, я увидела у себя на юбке, на коленях и на руках тёмные пятна. Посмотрела на кровать Алиции. Там, на фоне тех же тёмных пятен, лежало что-то скрюченное.
— Если он убийца, то так ему и надо. Может, теперь, наконец, успокоится.
— А если не убийца, то будешь на коленях умолять его о прощении за нетактичность, — дополнила я. — Я, впрочем, тоже за лень. Много у него будет работы с прощением.
— Заткнись в конце концов и дай пану вставить слово! — сердито сказала Алиция. — И вообще успокойтесь!
— Помощник мой видел чёрную фигуру, — начал г-н Мульгор. — Фигура прибыла в автомобиле «мерседес». Он владеет радио. Он вести давал до меня. Я телефонировал сюда долгий период, очень долгий период в полноте опасения, что все особы неживы. Потом одна особа мне говорит: пусть пани отцепится. Почему пани? Кенгурица, что это? Почему? Ожидание долгое было?
Мы ему охотно объяснили, кто такая Кенгурица и почему мы так реагировали на звонок. Удовлетворённый, г-н Мульгор продолжил рассказ. Его человек обращал внимание на каждый автомобиль, слоняющийся ночью по территории Аллеред. На счастье, дорог здесь немного. Чёрная фигура, видимо, пробралась в сад Алиции через владения соседей, а потом, бросив машину, у которой дежурил полицейский, удрала в противоположную сторону. Судя по звукам, там находился второй автомобиль. Видимо, у убийцы был помощник. «Мерседес», естественно, оказался краденым. Его владелец спал блаженным сном и ничего не подозревал — это было установлено сразу.
— Я очень прошу, — с нажимом сказал г-н Мульгор. — Никаких больше гостей!
Алиция с воодушевлением поклялась, что никого больше на порог не пустит.
— Пока поцарапанную голову и пани Белую Глисту я также прошу вон!
Как раз в эту минуту Белая Глиста вышла из комнаты и услышала последние слова.
— Что такое? — спросила она, обращая на г-на Мульгора взгляд удивлённой гарпии.
Г-н Мульгор, чтобы не было сомнений, решительным жестом показал на неё пальцем.
— Пани Белая Глиста и тот пан, прошу прочь! Отъезд!
У Белой Глисты занялся дух. У нас тоже. Никому и в голову не приходило, что г-н Мульгор отнесётся к услышанному прозвищу всерьёз. Мы совершенно не собирались таким образом обнаруживать перед Бобусем и его любимой наши чувства. Много лет употребляемое втайне прозвище было нашей маленькой радостью. Тем более сейчас, когда Белая Глиста отъелась и перестала одеваться в белое.
За Белой Глистой хлопнули двери.
— Ну вот теперь, кажется, уедут, — мстительно сказала Зося.
Сконфуженная Алиция махнула рукой.
— А, пёс с ними! Если Бобусь захочет, могу ему в глаза повторить, что я о них думаю. Пожалуй, это и к лучшему, пусть себе не воображают, что я их одобряю.
Г-н Мульгор, не подозревая, что натворил, вернулся к прерванному разговору. Его интересовало, почему Эва в пижаме Алиции оказалась на диване.
Будучи слегка не в себе, мы рассказали ему больше, чем собирались. И о бестактном Джузеппе тоже. Видя, что другого выхода нет, мы рассказали и о встрече Эдека с чёрным типом в Польше. Г-н Мульгор не выказал удивления, сделал какие-то записи, осудил нашу скрытность, похвалил осторожность и удалился.
Бобусь вспылил настолько, что оставил чек на сумму, равную стоимости магнитофона. Белая Глиста покинула дом, не сказав ни единого слова и ни с кем не попрощавшись. Алиция вложила чек в конверт и выслала на адрес жены Бобуся. В одиннадцать все затихло.
— Я пошла, — сказала Алиция. — Из конторы обзвоню больницы и обо всех узнаю. Смотрите за домом: кто знает, что он ещё выкинет?
Часом позже она сообщила нам по телефону, что все чувствуют себя превосходно.
Во второй половине дня г-н Мульгор прислал автомобиль за Павлом. Джузеппе был к его услугам, следовало только удостовериться, что именно он пытался ездить в угольном фургоне по улице Гагарина в Варшаве. Судя по паспорту, когда-то в Польше бывал. Павел разволновался и поехал.
Зося вынула почту из ведёрка, служившего почтовым ящиком.
— Тебе, — сказала она. — Похоже, ты этого ждала?
Она критически смотрела на меня, пока я вскрывала конверт, затем добавила:
— Ты случайно не поглупела? Он действительно выглядит весьма импозантно, но в таком состоянии я тебя ещё не видела. Кажется, ты наконец выйдешь замуж!
— Поглупеть, конечно, поглупела, — вежливо признала я. — Но в замужестве очень сомневаюсь: жена — это не самое выгодное для меня амплуа, а так не хотелось бы его разочаровывать! Если уж тебе обязательно надо знать правду… то в этом письме должно найтись кое-что о здешних событиях. Не знаю, что именно, но что-то быть должно.
Зося так разволновалась, что выбросила в мусорный ящик тряпку для посуды, которую держала в руке.
— Господи, опять во что-то впуталась!.. Что у него с этим общего?! Так прилично выглядит!.. Читай быстрей!
Я прочитала письмо три раза и с трудом заставила себя переключиться с фрагментов сугубо личных на общественные. Зося стояла надо мной, как палач над приговорённым.
Смерть Эдека наделала много хлопот. Так и не удалось узнать, под какой фамилией выступал при знакомстве с ним тип в красной рубашке. Но было ясно, что личность чрезвычайно подозрительная, связанная с какой-то малосимпатичной организацией. Предполагали, что он сотрудничал с кем-то из нашего окружения в Аллеред, возможно, Алицией, но это не подтвердилось. Нам советовали быть крайне осторожными — дело серьёзное, и убийца способен на все. Главное действующее лицо в этой истории — человек, который много путешествует и не возбуждает никаких подозрений.
— Если бы ты побольше путешествовала, то прекрасно бы подошла. Подозрений не возбуждаешь, с типом могла встречаться, Эдека знала…
— Отцепись! Если бы Анита не возбуждала подозрений… Но все-таки лучше всех подходит Эва. Все время мотается по свету, подозрений не возбуждает, чёрного типа знает, а её помощник мог пырнуть её для маскировки. Обрати внимание: при таких благоприятных условиях ей не ли ничего плохого.
— Рой тоже совершенно не возбуждает подозрений, — задумчиво пробормотала я. — И это горе теперь: по ошибке пырнул свою любимую жену… Что за холера!.. Таких дурацких преступлений не станет совершать ни одна уважающая себя организация.
— Видимо, она себя не уважает, — рассудила Зося. — Оставим её в покое, главное, узнает ли Павел типа.
Павел вернулся почти одновременно с Алицией. Он был крайне разочарован.
— Ну, поставили передо мной двадцать каких-то чёрных в красных рубашках. Откуда они их только взяли? Ни один не подходил, и, что хуже всего, я увидел Джузеппе. Это не он.
— Какого дьявола мы столько сидели в «Англетере»? — расстроилась я. — На кой черт нам вообще этот Эвин роман?
— Для расширения кругозора, — наставительно сказала Зося.
— Ты лучше думай о том, что надо быть крайне осторожными. Бобуся и Белую Глисту черт унёс, теперь ему совсем не из чего выбирать. Самое печальное, что стилет уже отработан…
Зная, что педантичный убийца ни за что не воспользуется третьей попыткой, мы спокойно поели. Яд, стилет, огнестрельное оружие можно было выкинуть из головы. Молоток тоже. Мы очень старались, но никак не могли угадать, что ещё взбредёт ему в голову. Несмотря на протесты Алиции, мы решили, что она каждую ночь будет спать на другой кровати, а в её постель будем класть куклу.
Около семи неожиданно приехал Иенс с бумагами, которые Алиция должна была у него подписывать. Пока они беседовали, мы тоже даром времени не теряли: взяли старый плед, всевозможные лоскуты, несколько рулонов туалетной бумаги, ночную рубашку, парик Алиции и занялись делом. Кукла вышла замечательная!
Показать Алиции её двойника мы не успели. Зося в своей комнате ещё дошивала наш шедевр, когда Алиция закрыла за Иенсом двери и вынула из сумки новую пачку сигарет.
— О, дьявол, ну и развлечение меня ждёт!
Это прозвучало так зловеще, что я прекратила искать в косметичке английские булавки и с беспокойством посмотрела на неё.
— Ну? Что ещё?
— Мне придётся, — сказала Алиция и закурила сигарету, — мне придётся устроить…
И тут кто-то застучал в дверь. Она положила сигарету на стол и пошла в переднюю.
— Что тебе, черт возьми, придётся устроить? — потеряв терпение, заорала я вслед. В этом доме стук раздавался в самый неподходящий момент.
Я сидела за столом, вокруг меня на диване было рассыпано содержимое косметички. Хотела по случаю гостя быстро собрать весь этот мусор и выдвориться, но, увидев входящую, уже не смогла сдвинуться с места.
Это было чудовище. Несомненно, женского пола. Оно щебетало, на голову возвышаясь над Алицией. Я пыталась прикинуть на глаз его периметр, одинаковый от шеи до колен, и решила, что метр девяносто следует принять за минимум. На нем было ситцевое платьице, сверху болталась куцая чёрная шерстяная кофточка (в таких у нас в деревне перед войной пасли коров), но из-под платьица торчали огромные, бесформенные, собранные в складку шерстяные брюки. Они слегка напоминали слоновьи ноги, хотя слон вместе с ногами выглядит куда изящнее. Несмотря на полученное в детстве строгое воспитание, я не могла оторвать от неё глаз. Сидела и с увлечением подсчитывала, сколько бы из неё вышло Алиций. Если не преувеличивать, то две с половиной, а может, и три.
Алиция нашла на письменном столе фонарик и секатор и вместе с гостьей вышла в сад. Сногсшибательная мадам светила, а Алиция обезглавливала растущие рядом с террасой георгины. Она составила красивый букет и отдала его гостье. Некоторое время они ещё посидели за столом, не обращая на меня внимания, посмотрели какие-то проспекты, потом мадам извлекала из сумки пакетик с семенами, посовещалась о чем-то с Алицией, попрощалась и ушла.
Я пришла в себя и обрела дар речи. Помня дикий скандал насчёт кузинки Греты, я уже собралась осторожно спросить, кто эта прекрасная и такая элегантная незнакомка, но Алиция меня опередила.
— Ну, и как тебе Лилиан? — ехидно спросила она.
— Действительно, женщина редкой красоты! — с облегчением сказала я. — Как, интересно, можно сделать из себя такого монстра? Что на ней было?
— Что-то, — ответила задумчиво Алиция, глядя в пространство. — По-моему, это не имеет значения. Но что он в ней нашёл?
— Как это что? Наверняка надеялся, что количество перейдёт в качество.
— Разом.
— Разом.
— Может, она в молодости была худющая?
— Вряд ли. Её всегда должно было быть очень много. Так что же все-таки случилось?
— Ничего не случилось. Она просто купила семена и хотела проверить, те ли сеяла я…
— Ради бога! — застонала я. — Алиция, лечи склероз! Перед тем, как вошло это чудовище, ты сказала, что тебе что-то придётся сделать! Что?!
— Что? — удивилась Алиция. — А, действительно. О, черт… Должна буду устроить ужин.
— Для кого? — мрачно спросила я, понимая, что это что-нибудь официальное.
— Для Херберта с женой. Они уже давно напрашивались на ужин по-польски. Я надеялась это оттянуть, но, оказывается, Херберт будет участвовать в деле о наследстве, а позвонить по делу, не пригласив, нельзя.
Я собрала английские булавки и решила, что Алиция преувеличивает. Херберта, сына нашего давнего приятеля, мы знали чуть ли не с пелёнок, он окончил юридический, сделал блестящую партию, но это ещё не повод, чтобы так с ним церемониться!
— Ну и что ж такого, ужин на двоих?
— Но это должен быть ужин по-польски!
— Что это значит? Все должны напиться и петь «Красный пояс»?
— Дура. Должен быть бигос или рубцы…
— Рубцы только если из тебя сделать. Но бигос я же тебе привезла!
— Мало! — с сожалением вздохнула Алиция. — Осталась только одна банка, остальное я уже сожрала.
По-польски или не по-польски, я все-таки не могла понять, в чем проблема. Озверевшая от моей тупости Алиция объяснила, что все дело в жене Херберта. Эта дама из высшей аристократии, родственница королевы, и вся сложность состоит в том, чтобы принимать её как обычного человека, ни на секунду не забывая при этом, что перед нами родственница королевы.
— Жаль, что ни ты, ни Зося не воспитывались при дворе, — было бы проще. Разве что Зося поможет сделать бигос.
— За то, что не воспитывалась при дворе? И когда это должно состояться?
— Как можно скорей. Дело срочное. Лучше всего завтра или послезавтра.
Готовить бигос Зося согласилась, но предупредила, что придётся начать немедленно. Я обычно ложилась последней, поэтому мне поручили погасить горелку. Алиция слегка поколебалась, решила, что половина десятого — вполне приличное время, и позвонила Херберту. Он с радостью принял приглашение.
Я сидела за столом и выбирала себе лошадей на ближайший четверг, то есть на завтра. Зося и Павел вслепую подсказывали, кто придёт. Павел при этом открывал банку с кислой капустой, а Зося промывала грибки. Алиция заглянула в свою комнату, на секунду застыла в дверях, попятилась и внимательно нас оглядела, как бы удостоверяя наши личности.
— По-моему, все на месте? Кто в таком случае, черт побери, спит в моей комнате?
В первое мгновение у меня мелькнула мысль, что в доме опять чужой покойник. Но тут я вспомнила про куклу. Зося, оказывается, уже успела коварно подложить её в кровать Алиции.
— Осторожность так осторожность, — спокойно, но решительно сказала я. — Ты там спать не будешь. Спи в погребе, в ванной, где хочешь, но не у себя. Там будем спать имитация. Можешь её пощупать, — добавила я любезно. — Неплохо получилось, а?
Алиция молча вернулась в комнату и критически оглядела свою заместительницу.
— Морда немного страшновата. Ты и вправду думаешь, что можно ошибиться?
— Ты же ошиблась. Не придирайся. Физиономия из туалетной бумаги не может быть чудом красоты. Если он и заметит подмену, вряд ли будет искать тебя по всему дому!
— Кроме того, ты с ней будешь меняться местами. Раз она там, а ты на диване, а другой раз — она на диване, а ты там.
— Но сегодня я там!
— Нет, сегодня она там, а ты тут. А завтра, может, наоборот.
Алиция не устояла перед коллективным нажимом и приготовила себе постель на диване. Зося и Павел пошли спать. Капуста воняла по всему дому. Чтобы проветрить, я приоткрыла дверь на террасу и увидела, что идёт дождь. Приятно было сознавать, что Бобуся и Белой Глисты уже нет и не надо бегать в ванную через сад.
— Слушай, ты не видела, куда я положила сигареты? — беспокойно спросила Алиция. — Мне показалось, что у меня ещё целая пачка.
— Была. Ты её открыла на моих глазах.
— А где я её взяла?
— В сумке. Сразу после этого пришла Лилиан.
Алиция вытрясла на стол содержимое сумки. Сигарет не было. Охваченная предчувствием, я взяла свою сумку и достала свои сигареты. Там были две последние.
— Когда закрывается киоск на вокзале? — забеспокоилась я.
— В девять. Слушай, ты не видела, что я с ними сделала? У тебя сигареты есть?
— Две. Мне кажется, что твои лежали на столе, когда эта слониха собирала свои пожитки. Я ничего не имею в виду, но потом их уже не было.
Алиция взяла у меня сигарету.
— Фу, с фильтром, — буркнула она с отвращением. — Это вполне возможно. Лилиан очень рассеянна, могла запихнуть в сумку все, что было на столе, в том числе мои сигареты. Это уже не первый раз. Потом она спохватывается, извиняется и отдаёт.
— А у неё нельзя забрать сразу?
— Не хотелось бы. Она живёт на другом конце Аллеред.
Я пожертвовала собой, взяла зонтик, надела старые резиновые сапоги и пошла к ближайшему автомату. В автомате не было ни моих «Лооков», ни её «Викингов», поэтому я купила только десять штук тех единственных, которые без фильтра.
— Ты же куришь с фильтром? — удивилась Алиция.
— Зато ты предпочитаешь без фильтра. Я хорошо воспитана и решила сделать тебе приятное. Дождь не такой уж сильный, чуть капает. Ты не хочешь кофе?
— Знаешь, это мысль. Может, запах кофе забьёт эту чёртову капусту?..
За кофе мы наконец смогли спокойно поговорить. Алиция внимательно выслушала мои подозрения насчёт таинственной организации.
— Теперь меня ещё больше интересует, кто твой… — пробормотала она. — Что это, к дьяволу, за организация? Эва, по-моему, отпадает, Рой — нуль, в Аниту не верю… Разве кто-то чужой? Прятался в кустах…
— И знает все твои привычки и особенности строения организма? Ты что, давала об этом объявление в прессе?
— Подожди, — прервала Алиция. — Забыла тебе сказать, что разговаривала с г-ном Мульгором. Убийца — большой талант, не оставляет никаких следов. И благодаря тому, что все делает только два раза, до сих пор не попался. У него, видимо, есть помощник с автомобилем. Сейчас увеличивают снимки, чтобы опознать кудлатого. Покажут всем нашим знакомым, но ни о какой организации разговора не было, ничего такого им в голову не приходит.
— Так пусть придёт. Кто-то много ездит и не возбуждает подозрений… Алиция, ты должна что-то знать, ради бога, вспомни, что делала в последние пять лет! Где была, кого встречала, что подозрительного видела? Где ты вообще была?
— В Швейцарии, — ответила Алиция, — в Вене, в Париже, Флоренции, Монте-Карло, Амстердаме, Стокгольме. На севере Норвегии. В Варшаве.
Я недовольно посмотрела на неё:
— Много ездишь и не возбуждаешь подозрений… Алиция, признайся, может, это все-таки ты?
— Сама задумываюсь. Самой большой глупость было загубить собственный автомобиль. Хорошо ещё, что дом не пустила по ветру.
Все было без толку. Капуста воняла как сатана. Мы только начали входить в азарт, как кончились сигареты. Обыскали все, чтобы собрать следующие четыре кроны. На этот раз пожертвовать собой решила Алиция.
— А ты меня все интригуешь, — переобуваясь, сказала она. — Кто этот твой?
— Мой жизненный рекорд. Блондин, которого мне предсказали три гадалки. Я его придумала.
— Что сделала?
— Выдумала его. Эта странная история началась с того, что я поехала в лес за цветами.
Сгоравшая от любопытства Алиция задержалась в передней с зонтиком в руке.
— И там его встретила?
— Наоборот. Намертво забуксовала в таком болоте, что корову можно утопить…
— На кой черт заезжала в болото?!
— Не нарочно же! Болота совсем видно не было, все выглядело очень сухо и заманчиво. — Я замолчала и задумалась. — Нет, началось не с этого. Началось значительно раньше и совсем в другом месте. Давай, неси сигареты, и я расскажу.
Алиция вышла в мокрую темень совершенно заинтригованная и очень странно одетая. На ней были старые боты, какая-то замызганная, ни на что не похожая куртка, в руке — старый зонтик, из которого во все стороны торчали спицы. Я осталась, полная лирических воспоминаний, на фоне которых всплыли некоторые ассоциации, приведшие к тому, что я, как ошпаренная, вскочила и понеслась на улицу.
Осторожность!.. Крайняя осторожность!.. Предвидеть все!.. Что за кретинская мысль выпустить её одну в эту тьму!!!
Теряя на ходу тапочки, я бросилась через калитку на улицу. Далёкие фонари слабо рассеивали мрак. На краю сада Алиции у самой лестницы стоял какой-то автомобиль. Возле него двигались чёрные силуэты. Один из них держал над головой что-то, похожее на старую метлу… Я открыла рот, чтобы крикнуть, но раздумала и в полной тишине с открытым ртом двинулась в сторону автомобиля. Вдруг заревел мотор, и машина отчалила от кустарника. На перекрёстке осталась одинокая фигура со старой метлой в руке.
— Откуда ты взялась? — удивлённо спросила Алиция, когда мы уже вошли в дом. — Выскочила, как чёртик из табакерки!
— Внутренний голос позвал, — ответила я, вытирая мокрые тапочки туалетной бумагой. — Это же надо додуматься, чтобы в такой ситуации одной шляться ночью по улице! Он упрямый, как дикий осел в капусте. Что это было?
Алиция в передней пыталась стряхнуть воду с зонтика.
— Сейчас мне кажется, что они хотели меня похитить или убить на месте, не знаю точно. Подъехали на машине… Смотри, опять оторвалось…
От возмущения я чуть не лопнула.
— Ради бога, оставь в покое зонтик, говори ясней. Откуда они взялись?
— Не знаю. Когда я возвращалась из автомата, машина уже стояла на перекрёстке. Вышел какой-то тип, второй сидел за рулём. Тот, который вышел, хотел на меня наброситься, а потом ему как-будто расхотелось.
— Интересно, почему? Ты ему не понравилась? Оказалась не в его вкусе?
Алиция, видимо, решила отложить починку зонтика, вынула из кармана сигареты и вдруг глупо расхохоталась.
— По-моему, произошла ошибка. По дороге я обдумывала покушение и как раз дошла до фру Хансен — мне пришло в голову, что раз он в неё стрелял, значит, она его видела…
— Ради бога, оставь в покое фру Хансен. Что было дальше?!
— Я тебе и рассказываю. Он выскочил и спрашивает: «Фру Хансен?» А я ему в ответ: «Что вы! Фру Хансен в больнице!» Он как-будто обалдел: «В больнице? Фру Хансен?» «Да, в неё стреляли». Тут появилась ты и он уехал. Уже тогда мне пришло в голову, что речь шла обо мне.
Я ошалело уставилась на неё.
— Ты бьёшь все рекорды! Забыла, как тебя зовут?
— Вроде того, — смущённо признала Алиция. — Как-то не подумала, что это обо мне.
— Да уж, выглядишь так, что ошибиться не мудрено. Ну и не везёт этому бандиту! Других принимает за тебя, а тебя не узнает. Думаешь, он поверил, что опоздал и тебя успели прихлопнуть?
— Похоже на то. А потом ты пошла в атаку…
— Откуда он мог знать, что ты выйдешь? Дело к двенадцати, в это время обычно не выходят из дому! Догадался, что нам не хватит сигарет? Условился с Лилиан?
— С ума сошла! Я же должна была идти к Иенсу. Возможно, он ждал, когда я вернусь.
— Ага, и его смутило то, что ты выходишь из дома, а не входишь в него. Возможно. И если учесть, что вышла не ты, а какое-то замызганное неизвестно что… Откуда он знал, что тебе надо к Иенсу?
— Я же об этом говорила…
— Кому?!
Мы молча посмотрели друг на друга.
— Мы с ним договаривались по телефону, — неуверенно сказала Алиция.
— И кто это слышал? Говорили по-датски!
— Тут сидели мы, наш любимый г-н Мульгор и Анита. Анита понимает по-датски точно так же, как по-польски… А кто был у Иенса?
— Не знаю. Надо спросить…
— Кому ты ещё об этом говорила?
— Господи, да все родственники знали! Подожди… Рой пришёл сразу после этого… а если во время разговора сидел под окном и все слышал?..
— Опять Рой и Анита… Слушай, а если мы зря к ними цепляемся? Если это кто-то из твоей здешней родни? Например, Иенс?.. Он много ездит и не возбуждает подозрений…
Алиция в ответ подняла руку, чтобы постучать пальцем по лбу, остановилась, посмотрела на меня и осуществила задуманное.
— Эдек кричал, что принимаю таких людей. Иенса при этом не было.
— Был накануне. Эдек спьяну мог перепутать. Кричал же «ему тоже скажу»…
Алиция задумчиво покачала головой:
— У меня такое впечатление, что мы где-то близко и никак не можем попасть. Теплее, ещё теплее, горячо. Что-то меня грызёт внутри, но не знаю что.
— Звони г-ну Мульгору. Пусть думает, он за это деньги получает. Может, найдут автомобиль. Может, они до сих пор делают снимки?..
* * *
Назавтра я собралась в Шарлоттенлунн и предупредила, что, возможно, не вернусь. Там я должна была встретиться с одной приятельницей и могла после бегов заночевать. Не люблю ночевать по чужим домам, но по опыту знаю: если мы разговоримся после трехлетнего перерыва, наверняка пропущу последний поезд. Но подруга на скачки не поехала.В лошадей словно вселился какой-то бес: делали фальстарт за фальстартом, и каждый следующий заезд начинался все с большим опозданием. Последний был в половине одиннадцатого. Я выиграла в нем какую-то мелочь, и пришлось ждать выплаты. Потом медленно, чтобы не оступиться в темноте, пошла через чёрный лес и, конечно, упустила ближайший поезд на Копенгаген… В результате перед домом Алиции я оказалась ровно в полночь.
Тогда я и обнаружила, что забыла ключ в кармане плаща. Дом был тёмен и производил жутковатое впечатление.
Я постучала в дверь, сперва слегка, потом сильней — без результата. Чтобы всех не перебудить, решила постучать в какое-нибудь окно. К окнам Зоси и Павла надо было пробираться через кусты и не стриженную с весны траву. Меня это мало прельщало. У Алиции окно было приоткрыто. Я сочла это за недопустимое легкомыслие и решила им воспользоваться, действуя по возможности тихо. Окно, на счастье, находилось очень низко.
Я отцепила крюк и подняла тяжёлую раму. Перелезла через подоконник, одновременно думая, что среди всех потрясающих событий сама я не успела ещё сделать ничего особенно глупого. Если убогое пропихивание в дом через окно будет моим единственным оригинальным поступком, значит, я уже совершенно опустилась.
Узкая юбка и высокие каблуки отнюдь не способствовали гимнастическим упражнениям. Я попыталась в темноте нащупать какую-нибудь опору внутри и наткнулась на стул, на который, видимо, было навалено немало барахла. Тяжёлая, ничем не подпёртая рама толкала меня сзади. Придерживая её локтем, заторопилась, зацепилась за что-то каблуком, успела подумать, что нужно было снять туфли, и отпустила раму. Рама дала мне сильного пинка, и я рухнула в в комнату головой вперёд.
Приземлилась во что-то мокрое, скользкое и липкое, что-то перевернулось рядом со мной, что-то свалилось мне на голову. Лежала и думала, что же это такое омерзительное, и каким чудом грохот не разбудил Алицию. Глаза уже немного привыкли к темноте, из окна падал слабый свет, и, приглядевшись, я увидела у себя на юбке, на коленях и на руках тёмные пятна. Посмотрела на кровать Алиции. Там, на фоне тех же тёмных пятен, лежало что-то скрюченное.