Холл Констанс. Мой порочный маркиз

   Сделав еще несколько поворотов, она наконец обнаружила выход во двор.
   На холоде зуд начал успокаиваться. При лунном свете были видны волдыри, покрывающие грудь и открытые участки кожи на границе рукавов и перчаток.
   Она побежала вдоль живого забора, высаженного по бокам особняка. Льющийся из окон свет падал на подстриженные верхушки падуба с блестящими красными ягодами. Совершенно неожиданно ее глазам предстала подъездная аллея с длинной вереницей экипажей, возле которых топтались кучера. Их голоса, разносящиеся в ночном воздухе, ударяли прямо в барабанные перепонки.
   Нет, она не могла попадаться людям на глаза в таком виде.
   Она развернулась, чтобы бежать в другую сторону, и врезалась в чью-то твердую грудь.
   — Вот те на! Что все это значит?
   Меган подняла голову и увидела суровое лицо лорда Кенсингтона. Мало ей всего, теперь еще этот позор! Терпеть дольше не было никаких сил. Из груди у нее вырвались рыдания. Она закрыла лицо руками с одним желанием — умереть.
   Лорд Кенсингтон прочистил горло и грубовато сказал:
   — Идите сюда. Нечего попусту лить слезы. — Меган почувствовала, как его руки обнимают ее.
   Затем он похлопал ее по спине. Этот добрый жест совершенно обезоружил девушку. Она зарыдала еще громче.
   — Послушайте, дитя мое, что бы ни было, не стоит так расстраиваться. По-видимому, причиной является мой сын. Я знаю, ему ничего не стоит причинить человеку боль.
   — Дело не столько в нем… — начала Меган. — Хотя да… это из-за него. Если бы не он, я бы не ела все подряд. — Она икнула и громко всхлипнула.
   — Пойдемте, пойдемте. Позвольте мне отвезти вас домой, и вы по дороге мне все расскажете.
   — Правда?
   — Конечно. Я же не чудовище. Держите. — Герцог протянул ей носовой платок. — Вам, наверное, будет холодно. — Лорд Кенсингтон снял свой плащ и укутал ей плечи. — Мой экипаж вон там.
   — Я не могу показаться людям в таком виде, — сказала Меган, опуская лицо.
   — Дитя мое, не нужно из-за этого волноваться. Всем понятно, что такое женские слезы.
   Она снова зарыдала. Лорд Кенсингтон покачал головой и, невнятно пробурчав, что никогда не понимал чересчур чувствительных юных особ, проводил ее к своему экипажу.
 
   Между тем бал продолжался.
   — Я видела вашу жену, — сказала Баррету леди Матильда. — Бедная девочка, мне жаль ее.
   — Не стоит расточать мне свое сочувствие. Она вполне удовлетворена жизнью.
   Баррет поискал глазами Меган. Он завязал эту беседу, чтобы доказать самому себе, что с леди Матильдой все кончено. И был настолько удивлен полнейшим к ней безразличием, что потерял бдительность и перестал следить за Меган так пристально, как следовало бы. В зале ее не оказалось.
   — Простите, я должен вас покинуть. — Баррет поклонился леди Матильде.
   — Как вы можете? — воспротивилась она.
   — Мы уже обо всем переговорили, — сказал Баррет и оставил ее стоять с красным от гнева лицом. Он шагнул на середину зала, наблюдая, как Джеймс кружит леди Гледхилл и как ее золотистое платье поблескивает на фоне его темного костюма.
   Баррет легонько похлопал кузена по плечу.
   Платье его партнерши взметнулось от стремительного поворота, завершившего танец. Джеймс остановился и спросил:
   — Что такое?
   — Ты не знаешь, где Меган?
   — Последний раз, когда я ее видел, она направлялась в дамскую комнату.
   Баррет подумал, что, возможно, она с Берроузом, и оглядел весь зал. Нет, Локлен беседовал с Фенвиком и его друзьями.
   Леди Гледхилл, видя тревогу на лице Уотертона, сказала:
   — Я уверена, она где-то здесь. Хотите, я пойду посмотрю?
   Баррет кивнул:
   — Спасибо. — Он подождал, пока дама удалится, и сказал кузену: — Поищу ее.
   Джеймс пошел за ним.
   — Она, несомненно, здесь. Я бы не стал беспокоиться.
   — Мне это совершенно не нравится, — сказал Баррет. — Где она может быть?
   К ним возвращалась леди Гледхилл. Лицо ее выглядело встревоженным.
   — Ее нет.
   — Спасибо, — рассеянно пробормотал Уотертон. Внутри у него все сжалось. Он торопливо удалился осматривать остальную часть дома.

Глава 21

   Меган промокнула глаза носовым платком и выпрямилась. Полдороги она рыдала на плече лорда Кенсингтона и теперь, наплакавшись вволю, чувствовала смущение.
   — Извините, ваша светлость, что доставила вам неудобство. Я не хотела, чтобы кто-то видел меня с таким лицом.
   — Деточка, вам не за что извиняться. — Он взял ее за подбородок и заглянул в глаза. При свете фонаря он ясно различил яркие красные пятна с неровными краями. — Что с вами? — У лорда Кенсингтона расширились глаза. — Отчего это?
   Меган отстранилась от него, понурив голову.
   — Эта напасть у меня с детства. Стоит только поесть грибов, как сразу же вскакивают волдыри. Эта ужасная сыпь мучила меня до пятнадцати лет, пока был жив наш старый повар. Когда он умер и наняли другого, мы поняли, что причиной были грибы. К счастью, новый повар их не жаловал.
   — Хорошо, что установили сам факт. Это уже большое дело. — Лорд Кенсингтон, казалось, испытал облегчение, услышав ее объяснение.
   — Мне следовало быть осторожнее, — едва слышно сказала Меган. — Одно только зрелище может отвратить. Я не могу допустить, чтобы Баррет это увидел.
   — Тогда вам нужно ехать ко мне.
   — И вы отвезете меня к себе в дом? — спросила Меган.
   — Дитя мое, я не собираюсь вам лгать. — Лорд Кенсингтон взял ее руку и крепко сжал. — У меня есть скрытые мотивы. Признаюсь вам, при первой встрече я подумал, что вы не подходите моему сыну. Но теперь я все больше убеждаюсь, что мой сын не подходит вам. — Прежде чем произнести следующие слова, герцог сделал паузу. Глаза его слегка затуманились. — Вы так напоминаете мою Ведетту, что я не позволю Баррету загубить вашу жизнь. И пока я нахожусь рядом с вами, он не сделает вас несчастной. Я убежден, что мой сын не способен заботиться о других. Он пропащий человек и, к моему прискорбию, такой, каким я его сотворил. — Каждая морщинка на лице лорда Кенсингтона была пропитана горечью.
   Меган почувствовала его боль, и ей захотелось сказать ему что-то такое, что могло бы изменить прошлое. Но никакие слова не могли перечеркнуть многолетнюю вражду, выросшую подобно стене. Поэтому она только сжала ему руку и сказала:
   — Не нужно беспокоиться за меня, ваша светлость. Я не возлагала никаких надежд, когда вступала в этот брак. — На глазах у нее снова выступили слезы.
 
   Двумя часами позже она осматривала свою комнату в доме лорда Кенсингтона. Кровать розового дерева не достигала и половины ее широченной кровати в Пеллем-Хаусе. Правда, сама спальня со светло-синими стенами была такая же уютная, как ее собственная в Фенвик-Холле, и не загромождена мебелью. Кроме кровати, в комнате стояли только софа и трюмо. Скорее бы пятна поблекли, тогда можно будет вернуться домой. Может, Баррет не заметит ее отсутствия? Не все ли ему равно?
   Да, он говорил ей комплименты и делал подарки. Да, его поцелуи были божественны, особенно в те минуты, когда он дал ей познать истинное наслаждение. Но он подарил ей эти ласки только тогда, когда она открыла ему свое сердце и упрекнула за причиненную боль. Для него это был просто способ очистить совесть, точно так же как и его подношения.
   Меган подошла к окну. Росший перед домом дуб загораживал от нее небо, и как она ни подстраивалась к узловатым цепким ветвям, сквозь них не было видно ничего, кроме облаков. И сколько бы она ни напрягала зрение, ей так и не удалось разглядеть ни единой звезды, ни луны. Чувствуя себя капитаном, потерявшимся в открытом море, она оставила это занятие. И так же, как мореход, отчаявшись увидеть гавань, дрейфует по волнам, она решила подчиниться воле случая. Во времена одинокого детства звезды были единственным ее утешением. Сегодня вечером, когда они нужны ей как никогда, их нет, и ей будет очень неуютно.
   В тот день родители устраивали рождественский бал. В доме с утра царило праздничное настроение. Слуги, словно армия муравьев, сновали взад-вперед, занятые приготовлениями. Все вокруг пропиталось запахами черносливового пудинга, сидра и корицы.
   Меган в своей комнате на третьем этаже смотрела в телескоп. Погода была отличная, как по заказу для торжественного случая. Небо, затянутое густыми белыми облаками, предвещало, что к вечеру начнется снегопад.
   Двенадцатилетняя девочка с пышными каштановыми волосами и фиалковыми глазами еще не успела отвернуться от окна. Посмотрев на отражение в стекле, она не узнала себя: лицо сплошь покрывали безобразные красные пятна. Тогда до нее вдруг дошло, почему в комнате нет зеркала. Она нахмурилась и, отступив от окна, подошла к книжному шкафу.
   Пробежала глазами по корешкам книг. Ни одно из названий не вызвало в ней интереса. Почти все, что ей разрешалось читать, она уже давно прочитала. Она заперта здесь на неделю — столько продержится сыпь. И пройдет ли она когда-нибудь? Теперь они с Локленом не смогут играть вместе. А она так жаждала его увидеть! Но мать не позволит выходить из дома.
   Сзади послышались шаги. Меган наблюдала, как в комнату быстрой походкой входит Лилиан в платье цвета темного индиго. Ее мать была красивой женщиной. Стройная, темноволосая, с чистой, идеально белой кожей, она чем-то напоминала одну из фарфоровых кукол Меган. Мать часто подчеркивала, что благодаря отсутствию изъянов на лице никто не дает ей ее сорока лет.
   — Дорогая моя. — Губы Лилиан вытянулись в сочувственной улыбке, когда она погладила Меган по голове. В такие дни она никогда се не целовала и не прикасалась к ней, будто боялась заразиться.
   — Да, мама. — Меган наблюдала, как мать уронила руку и отошла на шаг.
   — Я просто пришла сказать… Мне очень жаль, что ты не сможешь присоединиться к нам на праздничном вечере.
   — Но я пропустила прошлогодний бал.
   — Я знаю, моя милая. Но мы не можем безбоязненно себе этого позволить. В таком виде тебе нельзя появляться на людях. Они бывают жестоки, ты сама знаешь. Мы должны приложить все усилия, чтобы сохранить в тайне твою болезнь.
   — Почему?
   — Потому что это навредит твоему брату. Тогда он никогда не найдет выгодной партии. А ведь ты желаешь ему добра, не правда ли?
   — Конечно, мама. — Меган так сильно закачала головой, что ее длинные локоны запрыгали по спине.
   — Узнаю свою дочь. Тогда будь умницей и оставайся в комнате. — Лилиан улыбнулась и потрепала ее по плечу. — Ну, я пойду. Пора готовиться к приему гостей. Нам всем будет тебя недоставать. — Лилиан послала ей воздушный поцелуй и павой выплыла из комнаты.
   Посмотрев в пустоту дверного проема, Меган подумала, что, в сущности, не жалеет о пропавшем вечере. Ей самой было бы неприятно, если б кто-то увидел ее с таким лицом. Но она хотела, чтобы мать обняла ее. Хотя бы раз Лилиан сделала это, когда с ее дочерью случалось несчастье. Хотя бы раз…
   Наконец, избавившись от воспоминаний, она отошла от окна и направилась к кровати. В горле снова вырастал проклятый комок. Только бы опять не расплакаться… Она поддернула закатанные рукава халата, одолженного лордом Кенсингтоном, и уже собралась залезть в постель, когда неожиданно услышала доносившиеся снизу громкие крики.
   Сердитый голос Баррета было невозможно спутать ни с чьим другим. Она огляделась кругом, затем бросилась к трюмо и, напрягшись изо всех сил, придвинула его к двери.
   — Ты не смеешь ее беспокоить! — кричал снизу мужчина. Меган узнала голос лорда Кенсингтона.
   — Почему это я не смею, черт побери? Она моя жена! — Никогда еще в голосе Баррета не звучало столько гнева.
   — Ты недостоин жены.
   — Вы отдаете себе отчет, что я чуть рассудка не лишился, пока ее разыскивал? Могли хотя бы дать мне знать, что моя жена здесь. Где она?
   Послышался шум открывающихся дверей. От стука в доме сотрясались стены.
   Меган вздрагивала после каждого удара.
   — О Боже! — бормотала она, кусая губы.
   — Послушай, куда ты? — зарычал лорд Кенсингтон.
   — Посторонитесь!
   Баррет приблизился к ее комнате и принялся дергать ручку двери.
   — Меган, я знаю, ты здесь. Открой эту проклятую дверь!
   — Нет! Я не хочу с тобой разговаривать. Уходи!
   Баррет не должен ее видеть. Она скорее умрет, чем допустит это. В поисках выхода Меган лихорадочно смотрела по сторонам. Окно!
   Дверь с грохотом сотрясалась на петлях.
   — Меган, я не шучу! Открой дверь — или я сейчас ее разнесу к черту!
   — Я не желаю с тобой разговаривать, — ответила девушка, взбираясь на подоконник.
   — Что ты делаешь?! — вопил за дверью лорд Кенсингтон. — Не трогай статую! Она же античная!
   Последовал сильный удар. Дубовая дверь не выдержала и раскололась в верхней части. В расщелине показался мраморный бюст.
   Меган подобрала подол и вскарабкалась на большую ветвь. Ветер обжигал лицо и вздымал полы халата. Она стиснула стучащие зубы, втянула сквозь них холодный воздух и поползла дальше.
   В комнате снова раздался треск.
   Она поежилась и со страхом пробралась к стволу. Вцепилась пальцами ног в кору и, обдирая кожу, стала спускаться.
   Только ее ноги коснулись земли, как из окна высунулась голова Баррета.
   — Проклятие! — закричал он. — Меган, вернись немедленно!
   Она видела, как он облегченно вздохнул. Уотертон перегнулся через подоконник. Она плотнее прижалась к стволу. Грудь ее тяжело вздымалась, босые ноги почти примерзли к земле.
   — Меган! — Отчаянный крик потряс ночь и эхом покатился вдоль железной ограды, отделявшей дом лорда Кенсингтона от соседних владений.
   Девушка услышала, как Баррет выпрыгнул из окна. Она стремглав бросилась в сад, промчалась мимо рядов кустарника и юркнула в каретный сарай. Трясясь и стуча зубами от холода, она быстро закрыла за собой дверь.
   Помещение насквозь пропахло лошадьми, кожей и смазочным маслом. Впотьмах неясно вырисовывались три кареты, каждая на отведенном ей месте. Позади экипажей в углу возвышалась куча соломы. Рядом, на каменном полу, брошенная чьей-то нерадивой рукой, валялась скомканная попона. Меган подобрала ее и, накрывшись с головой, зарылась в солому, чувствуя, как грубое шерстяное волокно больно задевает вспухшую кожу. Она надеялась, что здесь Баррет ее не найдет.
   Дверь с грохотом распахнулась, и он ворвался в сарай. Было слышно его прерывистое дыхание.
   — Ты здесь, Меган, — сказал Баррет. — Я знаю. — Голос его звучал уже не так сердито. — Все равно ты не спрячешься от меня. Хорошую гонку ты устроила! Охота всегда доставляла мне удовольствие, но только не сейчас. Я почти потерял рассудок. Выходи!
   Меган чуть слышно фыркнула, не веря ему даже на долю секунды. Согнувшись и стараясь не произвести ни малейшего шороха, она подпихнула сверху еще охапку соломы, чтобы получше прикрыть лицо. Прежде чем она успела это сделать, раздался короткий металлический щелчок, и сарай залил свет зажженного фонаря. Она закопалась глубже. Рядом послышались шаги.
   Ближе… еще ближе…
   Баррет остановился перед скрывавшей ее кучей.
   Меган затаила дыхание, чувствуя, как громко стучит ее сердце.
   Затем она услышала стук — он поставил на пол фонарь — и ощутила щекочущее прикосновение к кончику большого пальца. Она вздрогнула, сообразив, что половина ее ступни торчит из-под соломы.
   — Этот пальчик кажется мне очень знакомым, и, похоже, ему здесь вполне тепло и уютно. — Баррет погладил большим пальцем ее ступню. Потом его руки скользнули под солому и стали ласкать лодыжку. — Эту лодыжку я тоже хорошо помню. Выходи, Меган.
   Она поборола внезапную дрожь в ноге и осталась на месте, закопанная в солому.
   — Я не хочу тебя видеть. И разговаривать тоже. Уходи!
   — Я не собираюсь никуда уходить. — Баррет умолк и перестал гладить ей ногу. Когда он заговорил вновь, в его голосе послышалась грусть. — Я хотел, чтобы тебе запомнился твой первый бал и ты вспоминала о нем с любовью. Но, боюсь, я подвел тебя, Принцесса. Сможешь ли ты меня простить?
   Слыша эти бархатистые нотки, Меган почувствовала непреодолимое желание прикоснуться к нему. Она распрямилась и протянула руку. Попона упала с ее плеч.
   Когда Баррет взглянул на ее лицо, у него расширились глаза. Даже если б она с размаха ударила его ногой под ребра, наверное, он не выглядел бы столь изумленным.
   «Что же я наделала!» К сожалению, она спохватилась слишком поздно.
   — Что произошло? — Баррет взял ее за подбородок и нежно коснулся щеки.
   — Не трогай меня! — Меган закрыла лицо руками и зарыдала. — Я попробовала грибы. После них со мной всегда так случается. Боже, как я не хотела, чтобы ты это видел! Я всегда была осмотрительна, но когда увидела тебя с леди Матильдой… О, лучше б я не выходила за тебя замуж! Надо было оставаться дома, в деревне. Мое место там, а не среди людей. Если бы только Гарольд не был таким глупым и не проиграл все на свете, ничего этого не произошло бы. Я знаю, ты любишь леди Матильду. Вот почему ты до сих пор ни разу не пришел ко мне. Ну что ж, можешь отправляться к ней. Наш брак аннулируют, и ты будешь свободен. Мне ничего не нужно, я только хочу остаться одна. Пока я жила в деревне, все было хорошо. А теперь я не могу даже…
   Баррет закрыл ей рот своими губами, тем самым прервав горестные причитания. Он обнял ее и посадил к себе на колени.
   — Принцесса, для меня ты всегда прекрасна, как бы ты ни выглядела.
   — Я тебе не верю, — сказала она. — У меня ужасный вид.
   — Зачем мне целовать того, кто мне неприятен? — Пока Баррет покрывал ее лицо и шею короткими поцелуями, его пальцы погрузились в длинные волосы, струящиеся по спине.
   — Баррет…
   Люди всегда избегали к ней прикасаться, даже собственные родители. Сколько раз, вынужденная оставаться одна, она мечтала быть любимой! Сколько раз ей хотелось, чтобы кто-нибудь обнял ее, заставил почувствовать себя желанной и забыть о своих изъянах! Баррет дал ей это со всей определенностью. Впервые в жизни! Ручейки слез заструились еще сильнее.
   — Принцесса, не надо плакать.
   — Не могу поверить, что тебе хочется меня целовать. — Она закусила дрожащую губу и пристально взглянула в темную синеву его глаз.
   — Я хочу тебя. Сейчас ты убедишься.
   Он снова опустил ее на солому, не отнимая жадных губ. Его поцелуй становился все более настойчивым и страстным. Меган ощущала мускатный аромат лосьона и крахмальный запах сорочки. Казалось, они заполняли все вокруг, вызывая головокружение. Глубоко вдыхая в себя этот букет, она обняла Баррета за спину. Она была в упоении от его прикосновений. Ей хотелось, чтобы он никогда не переставал ее трогать.
   Баррет быстро проник языком к ней в рот, одновременно лаская грудь. Меган стонала и выгибала спину.
   — Сладкая… сладкая моя Принцесса, — забормотал он и поцелуями проложил дорожку вдоль ее шеи.
   — Баррет… — взмолилась она.
   Он стал совершать медленные волнообразные движения бедрами, будто танцуя. Его восставшая плоть, давившая жестко и настырно, продвигалась к самой сердцевине, дозволенной только ему одному.
   Меган корчилась в сладкой агонии, побуждаемая неистовым желанием. Он снова поцеловал ее, нетерпеливо и страстно.
   Меган выдернула сорочку из его брюк и, запустив под нее руки, принялась гладить обнаженную кожу. Кончики пальцев нащупали небольшие рубчики на спине. Тело Баррета слегка содрогнулось от вожделения.
   — Прости меня, Принцесса, но я вынужден…
   Меган почувствовала, как он пробил ее девственный барьер и замер. Несмотря на слегка саднящее ощущение, это было замечательное долгожданное мгновение. Наконец он был внутри ее, и она стала его женой. О таком она даже не мечтала. За всю жизнь у нее не было более близкого человека. И она обняла его так крепко, как только могла, чувствуя, что он проникает в нее все глубже.
   — Будь я неладен, — простонал Баррет, — но, кажется, тебе хорошо. — Он снова поцеловал ее.
   Они вместе достигли облегчения и вскрикнули одновременно. Баррет сделал последний рывок и поник, содрогнувшись.
   — О Боже…
   — Что-то не так? — спросила Меган, начиная приходить в себя.
   — Все так, — прошептал Баррет. — Лучше некуда. — Он приподнялся и осторожно поцеловал ее в губы, словно смакуя их вкус.
   — Я ничего не понимаю.
   — Баррет! — рядом раздался голос лорда Кенсингтона.
   — Проклятие!
   Меган спешно поправляла на себе одежду. Он набросил на нее попону и подхватил на руки как раз в тот момент, когда на пороге появился его отец.
   Лорд Кенсингтон стоял в развевающемся халате и сбившемся набок ночном колпаке.
   — Вот вы где! — невольно вырвалось у герцога. Он взглянул на всклоченные волосы Баррета, солому, приставшую к его фраку, и глаза, в которых еще горело желание. Затем перевел взгляд на Меган, сдувавшую с губ соломинку, и сказал: — Похоже, я пришел слишком поздно.
   — Я бы сказал, как раз вовремя. — Баррет бросил на отца торжествующий взгляд. — А сейчас, если вы не возражаете, я увезу жену домой, как и надлежит.
   Лорд Кенсингтон пришел в ярость. Скрестив руки на широкой груди, он с минуту смотрел на Баррета. Две пары глаз с бушующим синим огнем сошлись в молчаливой схватке.
   — Все правильно! — неожиданно выпалила Меган. — В самом деле, ваша светлость.
   — Мне очень жаль, дитя мое, — сказал лорд Кенсингтон с раздражением и печалью. — Я должен был остановить его раньше.
   — Не беспокойтесь, все будет хорошо, — неуверенно сказала Меган. — Вы останетесь в городе на Рождество, ваша светлость?
   Баррет насторожился:
   — Я больше чем уверен — он собирается ехать во Францию.
   — Представь себе, нет. Я решил провести праздники здесь.
   — Тогда, может, вы встретите рождественскую ночь с нами, ваша светлость?
   — Я подумаю над этим предложением, — сказал лорд Кенсингтон. Он обезоруживающе улыбнулся сыну, что только подчеркнуло удивительное сходство между ними.
   — Спокойной ночи, — пробормотал тот. Он зашагал мимо герцога и экипажа, по-прежнему не выпуская Меган из рук.
   — Ты мог бы быть с отцом полюбезнее, — сказала она, уткнувшись носом ему в шею.
   — Я понимаю, чего ты добиваешься. Но это не поможет. Наших обоюдных чувств уже не изменишь.
   — Мне всегда казалось, что нельзя не любить кого-либо из близких родственников. В конце концов, в вас обоих течет одна кровь. Ты должен любить своего отца, хотя бы немного.
   — Я убежден, что не способен любить никого, а моего отца тем более.
   Хоть бы он ошибался, молилась про себя Меган. Не может быть, чтобы он не мог любить.
 
   Чуть позже Баррет донес ее до комнаты и возле двери поставил на ноги.
   — Ты не зайдешь? — Меган с надеждой взглянула на мужа.
   Он пристально посмотрел ей в глаза. Ощущение вины пронзило его, как острие кинжала. Когда он сообщит ей, что в действительности не является ее мужем, она его возненавидит. Если он сейчас придет к ней в комнату, желание возникнет снова. Поэтому он сказал:
   — С моей бессонницей лучше оставаться одному. Спокойной ночи, Принцесса. — Баррет собрался уходить.
   Меган схватила его за руку, — О нет, так легко ты не отделаешься. — Она обвила его шею и притянула голову для поцелуя.
   Баррет ответил ей тем же и тотчас перешел в наступление. Он провел руками по длинным волосам и впился в ее рот, пока она не начала задыхаться. Собрав всю волю до последней унции, он сказал то, что язык отказывался произнести:
   — А теперь иди в постель, Принцесса.
   Она посмотрела на него с соблазнительной улыбкой, сияя своими ямочками.
   — Баррет, я надеюсь, ты найдешь лекарство против бессонницы. Я не собираюсь спать одна до конца жизни. Что это за муж, если он даже не может согреть тебя в холодную ночь! В таком случае я могла бы с успехом выйти замуж за грелку с углями.
   Выражение страсти выглядело почти комично при ее лице с красными пятнами. Но Баррету казалось, что красивее женщины он никогда не видел.
   — От мужа больше пользы, нежели от грелки. Подожди, Принцесса, со временем ты это откроешь. — Он игриво шлепнул ее по ягодицам. — А ну, марш в постель!
   — Хорошо, хорошо. — Меган надула губы и с недовольной гримасой вошла в свою комнату.
   Притворив дверь, Баррет повернулся и вздрогнул от неожиданности. Он едва не натолкнулся на Линга.
   — Ты, наверное, всегда подсматриваешь за мной таким вот образом?
   — Я не подсматривал. — Линг внимательно осмотрел его проницательными глазами, превратившимися в узкие щелочки. — Милорд, похоже, трясина засосала глубже, чем вы предполагали.
   — Нечего лишний раз это подчеркивать, Линг.
   — Когда вы собираетесь сказать ей правду? — спросил слуга.
   — Это моя забота! — отрезал Баррет. — У тебя еще что-то?
   — Да. Сэр Джеймс ждет вас в верхней гостиной.
   Баррет застал Джеймса растянувшимся на кушетке возле камина, со стаканом бренди в одной руке и сигарой — в другой.
   — Что привело тебя сюда? — Баррет прошел дальше в комнату.
   Джеймс сделал большую затяжку.
   — Хотел узнать, разыскал ли ты жену.
   — Разыскал.
   — Где?
   — В доме моего отца. — Уотертон сел на кушетку рядом с кузеном.
   Для Джеймса никогда не существовало мелочей, поэтому он не пропустил соломинку на обшлаге фрака Баррета. Он снял ее и внимательно изучил.
   — Твой отец теперь держит конюшню в доме?
   — Я отыскал Меган в каретном сарае, — сказал Уотертон.
   — И… — Джеймс вопросительно посмотрел на него.
   — И овладел ею. Там же. В чем и сознаюсь. — Баррет почувствовал себя на удивление легко.