Холл Констанс. Мой порочный маркиз

   Меган еще не договорила, как чуткие карие глаза Холли расширились в недоумении.
   — Да, это странно, — сказала она. — Совершенно не похоже на Баррета. На то должна быть какая-то причина. Хотите, я попробую его расспросить?
   — О нет. Прошу вас, не надо.
   Лицо Холли приняло прежнее выражение, и она полностью сосредоточилась на Меган.
   — Надеюсь, мелкие покупки значатся в вашем распорядке?
   — Покупки? — удивилась Меган.
   — Ну да. Что, как не новая одежда, может заставить мужа обратить на вас внимание?
   — Я никогда не ходила по магазинам в Лондоне.
   — Так скажите, что пойдете со мной.
   — Холли, вы собираетесь отправиться вот так? — Меган посмотрела на ее живот.
   — Я знаю, мне следовало бы сейчас находиться в деревне, вдали от людей. Возможно, я попираю все приличия, но нужно сделать некоторые покупки к Рождеству, прежде чем мы покинем Лондон. И впереди еще много других дел. Вы будете стыдиться, если вас увидят со мной? Обещаю надеть плащ, который все это прикроет. — Холли положила руку на свой выпирающий живот.
   Меган засмеялась.
   — Я буду польщена, если меня увидят с вами.
   — Очень хорошо. Тогда мы сможем продолжить разговор. — Холли легко переменила позу и, встав с кровати, разгладила складки на своем темно-синем платье.
   Послышался негромкий стук, и в дверях показался Уотертон с мальчиком лет двух на руках. Вместе они смотрелись великолепно. У Баррета вокруг шеи был повязан яркий цветной шарф с бахромой, сквозь которую малыш просовывал свои пухлые пальчики. Меган представила себе мужа держащим их собственного ребенка, такого же светловолосого мальчугана, как он сам, и еше — с добрыми задумчивыми глазами, но вспомнила, как прошлой ночью Баррет оставил ее одну, и этот образ сразу исчез. Она хмуро посмотрела на Уотертона.
   — Вот где вы уединились, — произнес он, глядя на женщин.
   — У тебя восхитительная жена, — сказала Холли.
   — Я знаю. — Баррет со странным блеском в глазах посмотрел на Меган.
   Она покраснела.
   Холли не пропустила этот эпизод и улыбнулась:
   — Я уверена, мы станем самыми близкими подругами.
   — Всякий, кто встречает мою жену, — сказал Баррет, не сводя глаз с Меган, — волей-неволей оказывается у нее в друзьях.
   В это время в дверях появился красивый шатен, прямо копия Баррета — такой же рослый, широкоплечий. Только глаза у него были не синие, а карие.
   Холли подошла к нему и, обняв за талию, сказала:
   — Это мой муж Джон. Джон, а это Меган.
   Он взглянул на девушку и улыбнулся.
   — Рад познакомиться с вами, дорогая, — сказал Джон и отвесил Меган изысканный поклон. — Прошу извинить за это вторжение, но я пришел забрать свою жену. Мы должны уезжать. — Затем он взял Баррета под локоть. — Я не знаю, как тебе это удалось, Уотертон. Или как объяснить ее желание выйти за тебя замуж, но у тебя не жена, а бриллиант чистой воды.
   — Спасибо за похвалы, Джон. Я даже дышать перестал, пока ты говорил.
   Джон посмотрел на Меган.
   — Я вам сочувствую, дорогая. — Он подмигнул ей и взял ребенка у Баррета. — Иди ко мне, Лоуренс. Мы с тобой познакомились с леди, а теперь, малыш, пора домой. Ты не хочешь, — повернулся он к Уотертону, — попозже зайти в «Джексон»^[6] на раунд? Или уже размяк? — Джон насмешливо вскинул бровь.
   — Если я не одолею тебя на ринге, пусть меня застрелят в тот же день или воткнут в землю, как дерево.
   Холли улыбнулась Меган.
   — Так я пришлю экипаж часам к двум.
   — Замечательно.
   Баррет дожидался, пока они уйдут. Тогда он вошел в комнату.
   — Я уж не осмеливаюсь спросить, куда вы собрались с леди Аптон, — сказал он.
   — За покупками. — Меган уставилась на его шею со странным шарфом, связанным неумелыми руками. Там, где нить соскакивала с крючка, петли были неровные, а в иных местах и вовсе пропущены. Поэтому пузырящиеся участки на шарфе чередовались с широкими дырами. — Что это на вас?
   Суровые глаза Баррета сразу оттаяли. Лицо сделалось беззащитным, как у человека, вынужденно перешедшего в оборону.
   — Это подарок Энни. Она хотела вручить его раньше, но меня здесь тогда не было. — Он притронулся к шарфу так, будто ничего более дорогого не существовало в целом мире.
   Между Меган и Барретом словно возникли невидимые узы. За это Меган была готова простить ему вчерашнюю ночь. Почти готова.
   — Если вы не возражаете, я оденусь, — высокомерно произнесла она, сама того не желая. — Будьте любезны оставить меня одну.
   Продолжая поглаживать свой шарф, Баррет посмотрел на нее долгим насмешливым взглядом. И наконец произнес:
   — Хорошо.
   Глядя ему вслед, Меган думала о семье Холли. Все они, казалось, были так счастливы! Сердце вдруг сжалось от безысходности. Она нахмурилась и, сбросив одеяла, свесила ноги на пол.
   Через минуту в комнату вплыла Тесса с каким-то массивным сооружением из тюльпанов, роз и орхидей.
   — Посмотрите-ка, что вам прислали.
   — Кто?
   — Не знаю. Я села за ленч, только кусочек проглотила, и тут доставили эти цветы. Я сразу понесла их вам.
   Меган вынула вложенную в букет открытку. На ней аккуратным почерком было написано:
 
   Надеюсь, вы сможете простить меня за то, что я покинул вас прошлой ночью. Обещаю загладить свою вину.
   Баррет.
 
   — Кто их послал? — спросила Тесса.
   — Лорд Уотертон. — Меган наклонилась и понюхала цветы. Аромат был просто божественный.
   Горничная удивленно подняла брови.
   — А тут что-то еще. Вот, посмотрите. — Она достала небольшой сверточек.
   Меган чувствовала себя маленькой девочкой, открывающей свой первый подарок. Она надорвала коричневую обертку и вынула изящную коробочку. Открыла и обмерла. Целое состояние! Алмазное ожерелье подмигивало ей сотнями своих граней. В центре подложки, сплошь усыпанной бриллиантами, висел маленький кулон в виде слезинки.
   — Боже! Какая красота! Мисс, я думаю, он хочет умаслить вас за свой ночной проступок.
   — Похоже на то. — Меган вынула ожерелье из футляра и приложила к шее. — Изумительная вещь, — сказала она, смотрясь в зеркало. — У меня никогда не было такого изысканного и дорогого украшения.
   — Даже слишком, чтобы примерять его к ночной сорочке, — усмехнулась горничная.
   Меган чувствовала, как постепенно проходит ее обида. Баррет написал, что загладит свою вину. Как его понимать? Решил разделить супружеское ложе? При этой мысли у нее бешено застучало сердце.
   — Тесса, я хочу надеть мое лучшее утреннее платье. Синее.
   — Мисс, не давайте вскружить себе голову безделушками. Вы лучше подумайте, почему он их дарит. Оставил вас в брачную ночь, а теперь… — Служанка тряхнула чепцом, убирая рюши, хлопающие по ее пухлым щекам.
   — Как я могу оставить это без внимания! — воскликнула Меган. Нет, она не позволит Тессе своим пессимизмом омрачить ей радость. Нужно незамедлительно поблагодарить Баррета.
 
   Полчаса спустя Уотертон вошел в свой кабинет. Сзади, постукивая коготками, бежал Надоеда, вволю нарезвивший-ся со старшими сыновьями Аптонов, хотя не без некоторого убытка энергии. Это было заметно хотя бы по тому, как пес шлепнулся на коврик возле камина.
   Баррет тоже плюхнулся в свое кресло и сердито взглянул на стопку приглашений и писем. Он не был расположен вскрывать почту. Ум его занимала пара сверкающих фиалковых глаз. С какой холодностью она выставила его из своей спальни! Другого не следовало и ожидать. Разумеется, он заслужил этот гнев за свой уход прошлой ночью.
   Громкий стук прервал его мысли.
   Он посмотрел в сторону двери.
   — Войдите.
   Вошел Фенвик в пиджаке и бриджах пурпурного цвета, явно дисгармонирующих с узорчатым жилетом, расшитым яркой золотой нитью. Баррет чуть слышно застонал.
   — Вы что-то сказали? — спросил Фенвик.
   — Нет, ничего, — поморщившись, сказал Уотертон. — Присаживайтесь.
   Фенвик хлопнулся в стоящее рядом кресло с высокой спинкой.
   Надоеда поднял голову со своего уютного местечка, следя за каждым его движением и слегка пошевеливая хохолками, завешивающими глаза.
   — Вы посылали за мной? — сказал Фенвик, бросая на Баррета тревожный взгляд.
   — Я хотел поговорить с вами о некоторых вещах, касающихся моей жены. — Услышав собственный голос, произнесший слово «жена», Уотертон нахмурился. Затем вытянул перед собой ноги, скрестив лодыжки.
   — О каких вещах?
   — Ваша сестра просила, чтобы вам было позволено жить вместе с нами. Я не возражаю. Вы встретите радушный прием в любом из наших домов. — Баррет сопроводил свои слова самой любезной улыбкой, но глаза оставались холодными.
   — Вы очень добры, в самом деле.
   — Она также просила передать ей права на Фенвик-Холл и охотничий домик в Шотландии, — продолжал Баррет. — Я написал своему поверенному, чтобы он занялся оформлением документов, — добавил он.
   Лицо собеседника сравнялось по цвету с малиновыми вкраплениями на шелковом жилете.
   — О, это должно ее обрадовать, — сказал он, избегая смотреть Баррету в глаза. — Она так сильно возмущалась, когда я их потерял. Увы, в ту злополучную ночь госпожа Удача оказалась не на моей стороне.
   — Уже давно, насколько я могу судить.
   — Последние шесть месяцев. — Фенвик задумчиво смотрел на огонь в камине.
   В тишине было слышно шипение смолы и треск поленьев в пламени.
   Уотертон вынул из ящика чек и через письменный стол подтолкнул его Фенвику:
   — Возьмите.
   Гарольд прочитал сумму и захлопал вытаращенными глазами:
   — Двадцать тысяч фунтов!
   — Именно так. — Баррет откинулся в кресле и скрестил на груди руки.
   — Но я не могу их принять.
   — Я лишь даю вам ссуду, чтобы вы заплатили свои долги.
   Удивление Фенвика как ветром сдуло.
   — Черт подери, это все Мэгги! — заворчал он.
   Баррет кивнул.
   — Я не собирался просить у вас денег, а потому… — Фенвик умолк и в раздумье опустил глаза на чек.
   — Этой суммой вы погасите свои долги. Никаких игр. Вам понятно?
   Наступило напряженное молчание. Баррет так взглянул на Фенвика, что молодой человек был вынужден отвести глаза и убрать чек в карман.
   — Понятно, — кротким голосом произнес он, словно ребенок, которого только что распекли старшие.
   Уотертон положил руки на стол и сложил пальцы домиком.
   — Что вы думаете по поводу своей дальнейшей жизни?
   — Не знаю. — Гарольд растерянно смотрел в пол. — Я несколько лет изучал право в Оксфорде, прежде чем меня… то есть до того, как я ушел.
   — Стало быть, вас отчислили, — сказал Баррет, используя слово, которое не мог произнести его собеседник.
   Фенвик кивнул. Со своими белокурыми волосами, обрамлявшими завитками его щеки, он напоминал сейчас заупрямившегося мальчика. Лицо исказилось гримасой, когда он сказал:
   — Там был один злобный преподаватель. Он меня ненавидел, и я не смог сдать экзамен за его курс.
   — Со мной в Кембридже случилось то же самое. Только меня погубил не преподаватель, а ночные пирушки.
   Фенвик хранил молчание. Он выглядел еще более подавленным, чем в ту ночь, когда в пух и прах проигрался.
   — Если хотите продолжить учебу, я могу пристроить вас в Кембридж. Я лично знаком с деканом.
   — И вы это сделаете? — Гарольд поднял голову и недоверчиво посмотрел на своего зятя.
   — Мы теперь родственники, — сказал Уотертон. Он сознавал — нужно войти в доверие к Фенвику. Что может быть лучше проявления заботы о своем шурине! Кроме того, Баррет не забыл еще то время, когда сам был так же молод и неуемен.
   — Я хочу вас спросить, хотя мне неловко. Но я ничего не могу с собой поделать. — Гарольд прочистил горло. — Вы уехали прошлой ночью. Я слышал утром, как слуги судачили по этому поводу. Они говорили, что вы даже не зашли к Мэгги в спальню. У вас были для этого какие-то причины? Я спрашиваю потому, что, когда я увидел вас у нее в комнате в Фенвик-Холле, мне показалось…
   — Я знаю, что вам показалось.
   — Если она упрямится, я мог бы с ней поговорить.
   — В этом нет нужды, — сказал Баррет таким жестким тоном, что заставил собеседника нахмуриться. Должно быть, Фенвик понял, что ему не следовало касаться столь деликатной материи. Осознав свою ошибку, он опустил глаза и стал молча рассматривать свои руки.
   — Я должен был отлучиться по делам, — признался Уотертон, чтобы чем-то заполнить тишину.
   Фенвик молчал.
   — Как водится, я послал ей цветы и красивую безделушку, — сказал Баррет.
   Фенвик по-прежнему молчал.
   — Это должно помочь, — продолжал Уотертон. — Она ведь женщина!
   И вдруг он ощутил на себе чей-то взгляд. Он посмотрел поверх головы Гарольда. В дверях стояла Меган со сверкающим ожерельем вокруг шеи. Лицо ее пылало, глаза метали молнии. Она стиснула зубы. Казалось, изо рта у нее сейчас вырвется струя пара, как из кипящего чайника. Баррет почувствовал, что ему делается нехорошо.
   — Меган, я…
   Она не стала дожидаться, когда он закончит. Повернулась и выбежала в холл.
   — Черт побери! — пробормотал Уотертон, срываясь с места.
   — Оставьте ее. Она успокоится. — Фенвик встал.
   — Не вмешивайтесь! — Баррет выскочил из комнаты. Пробежал через холл, взбежал по лестнице. Для женщины, с ее длинным платьем и юбками, она бегала очень быстро, как лань. Он не мог ее догнать, и она вбежала к себе в спальню.
   — Дайте мне объяснить, — сказал Баррет. — Я только хотел…
   — Я знаю, что вы хотели!
   В него полетела лампа.
   Он ловко увернулся — лампа разбилась о стену у него за спиной.
   — Выслушайте меня, Меган.
   — Нет! — Она схватила подсвечник и запустила следом.
   Баррет согнулся, следя, как подсвечник пролетел мимо его лица и ударился о дверь. На пол посыпалось разбитое стекло.
   — Я не желаю, чтобы мне покупали пустые подарки, как дешевой шлюхе. — Она потянулась за цветами.
   Уотертон успел схватить ее раньше, чем она вазу, и прижал ее руки к бокам.
   — Я только хотел вас немного умилостивить.
   — Отпустите меня! — Она пыталась высвободиться.
   — Не отпущу, пока вы мне не улыбнетесь.
   — Улыбаться — вам? Да я лучше…
   Остальные слова заглушил поцелуй. Меган плотно сжала губы и напрягла тело. Баррет продолжал домогаться, чтобы она улыбнулась, предчувствуя конец ее сопротивлению. Он ласкал языком ее рот и гладил сзади руками. Наконец она обмякла.
   Баррет провел руками вдоль ее спины. Он чувствовал, как тело ее пронизала дрожь. Он невольно улыбнулся и проследовал еще выше, к гибкой шее, распутывая пальцами волосы. Шпильки попадали на пол.
   — Такое ощущение, будто я трогаю шелк, — произнес он около ее рта, запуская руки в волнистые пряди. Они были нежны, как пух, и щекотали кончики пальцев.
   Меган приоткрыла губы. Он скользнул языком внутрь, отыскивая самые дальние тайнички. Он сказал себе, что целует ее лишь потому, что должен изображать чуткого мужа. Но вопреки всему сгорал от желания.
   — О Баррет, — сказала Меган, обвивая руками его шею, и страстно поцеловала его.
   Он продолжал гладить ее, но вдруг издал странный звук, что-то среднее между стоном и рычанием, и внезапно прервал поцелуй.
   Меган обратила на него глаза, потемневшие от желания и разочарования.
   Если б он только мог усладить ее ласками, чтобы она не смотрела на него так! Баррет проглотил комок в горле, преодолевая искушение снова ее поцеловать. Он провел-пальцем по ее губам.
   — Будете швырять в меня что-нибудь еще, если я отпущу вас?
   — Скорее всего, — ответила она, насмешливо улыбаясь и дразня его своими ямочками.
   — Пойду скажу Коутсу, чтобы прислал кого-нибудь убрать все это, — сказал он.
   Меган засмеялась, и ее звучный, чуть хрипловатый голос стал искушением. Уотертон заставил себя отойти. И тут же осязаемо почувствовал утрату.
   Когда она заговорила снова, лицо ее приняло совершенно другое выражение.
   — Милорд, я должна поблагодарить вас за то, что вы дали Гарольду деньги оплатить долги.
   — Должно быть, вы все слышали, стоя в дверях кабинета, прежде чем я вас заметил, — сказал Баррет.
   — Да, — сказала Меган, — я видела, как вы вручили ему чек. В любом случае я вам очень признательна. — Глаза ее потеплели.
   — И вы всегда бросаете чем придется в тех, кому благодарны? — усмехнулся Баррет.
   — Не всегда, — с такой же улыбкой ответила Меган. — Извините. Я вышла из себя.
   — Кхе-кхе, — кашлянул кто-то поблизости.
   Баррет обернулся. В дверях стоял Коутс, с красным лицом, смущаясь, что побеспокоил их. — Прошу прощения, но вас ожидает леди Аптон, миледи.
   — Спасибо, Коутс, — улыбнулась Меган.
   В ответ он расплылся в улыбке. Затем повернулся и удалился.
   — Старайтесь не увлекаться сверх меры, — сказал Баррет. — Холли может заразить вас своим азартом.
   — Мы отправляемся всего лишь за покупками.
   — Гм, «всего лишь» к ней неприменимо, — возразил Баррет. — У Холли сплошные крайности. Не позволяйте ей довести меня до банкротства. — Он подмигнул и направился к двери, оставив ее озадаченно смотреть ему вслед.
 
   Не прошло и двух часов, как Меган шагала рядом с Холли по Мейфэр-сквер. Мимо непрерывным равномерным потоком двигались экипажи, уличные торговцы и прохожие. Над дверями магазинов покачивались рождественские гирлянды из падуба и самшита, верхнюю часть окон украшали связки сосновых веток.
   Но после недавних впечатлений вряд ли это предпраздничное оживление могло возбудить у Меган большой интерес. Она провела пальцем по губе, где все еще сохранилось ощущение того поцелуя. Несмотря на свой неумный шаг с подарками, Баррет иногда может быть очень обаятельным, подумала она. Таким обаятельным, что противиться ему просто невозможно. Но когда он отодвинет в сторону свои рыцарские представления? Когда он решит, что достигнутой степени знакомства достаточно? Предвкушение этого вызывало у нее внутренний трепет. Ее размышления прервал голос Холли:
   — Мой муж чувствует себя не в своей тарелке, когда я ухожу больше чем на три часа. Особенно теперь.
   — Я так рада, что вы взяли меня с собой, — сказала Меган с благодарной улыбкой. — Знаете, у меня никогда не было друзей среди женщин, вы — первая.
   — Приятно слышать. — Большие карие глаза Холли потеплели. — Раз это наш первый совместный поход за покупками, я считаю, нужно сделать его запоминающимся. Можно посвятить ему весь день. Как вы думаете?
   — По-моему, это замечательно.
   Пока они разговаривали, Меган все время чувствовала, что за ней кто-то наблюдает. Она оглянулась и увидела невысокого худощавого человека с густой рыжей бородой и такими же волосами, торчащими из-под кепки. На носу незнакомца сидели очки с толстыми стеклами, прятавшиеся за ними глаза издали казались чуть раскосыми.
   Мужчина заметил, что она на него смотрит. Тогда он остановился перед сапожной лавкой и уставился на витрину. Меган повернулась к своей спутнице:
   — Холли, вы только не оглядывайтесь сразу. Посмотрите незаметно на того человека, что сзади нас. Он уже в течение часа следит за нами.
   Холли вынула из ридикюля зеркальце и сделала вид, что поправляет волосы.
   — Я никого не вижу.
   Меган обернулась. Низкорослый человек исчез. Она оглянулась по сторонам, но среди пешеходов его нигде не было.
   — Он только что стоял у той лавки.
   — Значит, уже ушел. Хорошо, возможно, он появится снова, и вы сможете мне его показать. — Холли бросила зеркальце в ридикюль. — Пойдемте. Мне хочется отвести вас вон туда.
   Меган последовала за ней в магазин дамского белья.
   — А, леди Аптон. — Вышедшая навстречу приказчица, молодая симпатичная женщина, улыбнулась обеим дамам. — Всегда вам рады.
   — Мы хотели посмотреть ночные рубашки, что-нибудь совсем воздушное. — Холли приветствовала продавщицу легкой улыбкой, затем повернулась к Меган и шепнула: — Это будет мой рождественский подарок Джону.
   Приказчица подумала секунду и сказала:
   — У меня есть как раз то, что вам нужно. — Она удалилась в конец зала и скрылась за шторой.
   — Честно сказать, я не думаю, что мне подойдет что-то из этого. — Меган посмотрела на выложенный на полки товар.
   — Очень даже подойдет. Когда Баррет увидит вас в одной из таких ночных рубашек, вы не выпроводите его из спальни. — Холли обвела глазами лежащее на прилавке белье из прозрачного шелка.
   — Не знаю, — сказала Меган.
   Холли стиснула ей руку:
   — Не отчаивайтесь. При всех своих легкомысленных выходках Баррет может быть очаровательным.
   У двери звякнул колокольчик. Темноволосая женщина с голубыми, как лед, глазами ворвалась в салон подобно свежему ветру, шурша своим лавандовым платьем. Она была сногсшибательна — сама чопорность и грация.
   Леди мимоходом окинула Меган безразличным взглядом, невольно заставив ее посмотреть на собственную одежду: поношенную накидку, которую она носила по меньшей мере четыре года, и скромное платье из серого муслина. В деревне не было надобности тратить средства на туалеты. А когда для Гарольда настали тяжелые времена, он вообще перестал давать ей деньги, так что Меган не могла позволить себе расточительства. Рядом с этой леди она чувствовала себя безвкусной провинциалкой. Обладай она хотя бы наполовину элегантностью, утонченностью и манерами этой дамы, возможно, Баррет не ушел бы от нее прошлой ночью.
   Дама взглянула на Холли.
   — Как приятно снова вас видеть, леди Аптон, — сказала она, слегка растягивая губы в улыбке.
   Холли ответила тем же, но по лицу ее было заметно, каких усилий ей стоила эта улыбка.
   — Здравствуйте, леди Матильда.
   — Как лорд Аптон? Надеюсь, благополучно?
   — Благодарю вас. Лучшего желать нельзя.
   Леди Матильда окинула взглядом выступающий живот Холли.
   — Я вижу, в семействе ожидается прибавление. Примите мои поздравления. — В глазах дамы блеснула легкая зависть.
   — Спасибо, — сдержанно ответила Холли.
   Прекрасные глаза леди Матильды повернулись в сторону Меган.
   — Кто это с вами?
   — Это леди Уотертон.
   Леди Матильда приняла церемонный вид. Улыбка покинула ее лицо.
   — Ах да, я читала в объявлениях. Желаю вам счастья в браке.
   Дверь распахнулась, и в магазин стремительно вошел высокий худощавый джентльмен с ястребиным лицом. Мужчина встретился взглядом с Меган, и она узнала эти жестокие черные глаза. Они запомнились ей с рождественского базара. Кровь застыла у нее в жилах. Лорд Коллинз!

Глава 12

   Мужчина приблизился к ней, ни на секунду не отводя взгляда.
   — А я знаю, где я видел эти шаловливые глазки. Принцесса зимы! — Он улыбнулся. — Могу я узнать ваше имя, мадам?
   Леди Матильда взмахнула рукой:
   — Позвольте представить вам леди Уотертон. — И, засияв угодливой улыбкой, повернулась к Меган. — Леди Уотертон, это лорд Коллинз.
   Меган и Холли побледнели.
   — Так-так. Интересная новость, не правда ли? — заулыбался лорд Коллинз, поблескивая зубами.
   — С меня, кажется, довольно покупок, — заметила леди Матильда. — Милорд, не будете ли вы так любезны проводить меня к экипажу? — Она со слабой улыбкой на губах взяла лорда Коллинза за руку.
   — С удовольствием, миледи, — ответил тот, не переставая буравить глазами Меган.
   — Всего доброго, — попрощалась леди Матильда и повела лорда Коллинза к двери.
   На пороге он задержался и обернулся:
   — Надеюсь, мы еще увидимся, леди Уотертон.
   Меган облегченно вздохнула.
   — О Боже! Что я наделала! — воскликнула Холли. — Я сказала ей, кто вы. Теперь Коллинз все знает.
   — Наши пути, без сомнения, где-нибудь пересеклись бы. Он должен был узнать меня рано или поздно. Вам не следует из-за этого волноваться.
   — Боюсь, я разворошила осиное гнездо. — Леди Аптон закрыла глаза. — О, зачем, зачем я ей сказала! Не нужно было вообще с ней говорить.
   — Мне показалось, что ей неприятна встреча с вами.
   — Вы правы. В свое время она была безумно влюблена в Джона и, когда мы дали объявление о бракосочетании, пыталась его убить.
   — В самом деле? Никогда бы не подумала. — Меган взглянула через окно на леди Матильду, легкой походкой идущую рядом с лордом Коллинзом. Дорогая шерстяная накидка красного цвета обнимала ее изящные плечи. Лорд Коллинз шел, выворачивая шею, потому что даже сейчас продолжал смотреть на Меган.
   — Мне не следовало бы этого говорить, но вы, вероятно, сами узнаете довольно скоро. Баррет не один год воображал, что влюблен в нее.
   — Вот как?
   — Да. К счастью, у нее с ним ничего не вышло. Хотя он был увлечен ею.
   — Холли, вы думаете, Баррет еще любит ее? — Меган с волнением ждала ответа.
   — Он не женился бы на вас, если б по-прежнему любил леди Матильду, и не стал бы торопить события, если б вы ему не нравились.
   Меган предпочла оставить бесполезный разговор. Ей никогда не понять, зачем Уотертон женился на ней. Вряд ли Холли тоже это не знает.
   — Держитесь как можно дальше от лорда Коллинза, — сказала леди Аптон после короткого молчания. — У этого человека скверная репутация. И с вашим мужем они заклятые враги, после того как Баррет ликвидировал бордели Коллинза.
   — Почему Баррет вмешался в его дела?
   — Коллинз набирал туда совсем юных девушек, едва достигших тринадцати-четырнадцати лет. Баррет узнал об этом, и год назад все заведения Коллинза были закрыты. С тех пор он люто ненавидит Баррета.
   — Какой ужас!
   — Я не хочу вас огорчать, но боюсь, что теперь вы тоже стали его врагом.
   Меган нахмурилась и подняла глаза, услышав звук приближающихся шагов. В салон вернулась приказчица с множеством коробок.