Холлидей Сильвия. Рассвет страсти

   Ее пробрала дрожь от собственной бесчувственности. Ведь одно дело – замышлять убийство, но совсем другое – набраться храбрости и осуществить свой план. Как прожить с этим грузом оставшиеся дни? Впрочем, мама может не беспокоиться. Аллегра дала клятву, и она отомстит за них всех.
   – У вас озноб, мадам, – встревожился Эллсмер. – Позвольте, я прикажу накинуть на вас что-нибудь теплое.
   – Нет. Это не от холода. Просто неприятное воспоминание.
   – Тогда я считаю своим долгом развлекать вас весь вечер. – И он потянулся за бутылкой: – Разрешите налить вам превосходного вина, которым нас угощает капитан.
   Он наполнил чашку и поставил бутылку на место. Широкая манжета на рукаве задела его собственную чашку. Та опрокинулась, и остатки вина оказались на скатерти. Уикхэм улыбнулся, пожал плечами и вновь невозмутимо наполнил свою чашку.
   – Капитан Смит, я испортил вам скатерть, – со смехом сообщил молодой человек.
   – Мы видели и не такие бурные воды, лорд Эллсмер. И это пятно не первое.
   «Но и не последнее», – ехидно подумала Аллегра, наблюдая за неуклюжим Уикхэмом. Она неожиданно разозлилась. Ну почему ее врагом оказался такой вот увалень? Почему именно его она поклялась уничтожить?!
   А тот не спеша выпил вина и обратился с добродушной улыбкой к капитану и помощнику:
   – Надеюсь, в вашем обществе плавание не покажется нам скучным, джентльмены! Видите ли, в последний мой вояж… – Его взгляд привлекло что-то еще, и он расплылся в улыбке. – А вот наконец-то и наш попутчик! Держу пари, я вижу вас не впервые, сэр! – И молодой человек радостно вскочил, приветствуя нового пассажира.
   – Да, мы встречались, лорд Эллсмер. Когда я купил у вас Бэньярд-Холл.
   Аллегра приросла к стулу, услышав за спиной этот низкий голос. Не успела она и глазом моргнуть, как Грей Ридли уже стоял возле стола и пожимал руку Уикхэму.
   Сердце ее билось как бешеное, того и гляди выпрыгнет из груди. Боже милостивый, что же ей теперь делать – радоваться или отчаиваться?! Ведь если он погнался за ней, то с единственной целью – помешать выполнить клятву. Но оставаться равнодушной при виде этого прекрасного лица – нет, это выше ее сил!
   Обменявшись рукопожатиями с Уикхэмом, он взял ее за руку:
   – А вы, как сказал мне капитан, леди Макуорт. – В ответ на ее сдержанный кивок Грей поднес к губам ее пальцы. Она встрепенулась: ведь эти же мягкие губы когда-то целовали ее всю! – А меня зовут Грейстон, виконт Ридли. – С этими словами он отпустил ее руку и уселся рядом.
   – Ваша милость, – прошептала она и улыбнулась, стараясь вложить во взгляд всю глубину своей любви.
   – Уверен, что наше путешествие будет приятным, мэм. – Он улыбнулся в ответ одними губами, сердито выпятив подбородок и не скрывая холода во взоре. Аллегра растерялась. Почему он так зол? Не может простить ей бегства?
   Капитан Смит жестом приказал стюарду наполнить тарелку нового гостя и вежливо поинтересовался:
   – Ваш спутник не присоединится к нам, лорд Ридли?
   – Нет. Джагат Рам предпочитает одиночество в каюте. – Он сам налил себе вина и протянул чашку стюарду: – Будь добр, добавь сюда воды.
   – Вы ограничиваете себя в выпивке, сэр? – спросил капитан.
   – Да. Мне стало ясно, что посредством джина я едва не уничтожил себя.
   – И вы совсем отказались от джина, милорд? – радостно вставила Аллегра.
   – Отныне и навсегда, мэм. Мне потребуется ясность мыслей. Ибо внезапно я обнаружил, что в мире полно созданий, возможно, чем-то похожих на вас, готовых на необдуманные и глупые поступки. И коли я решился вернуть их на путь истинный, мне необходимо оставаться трезвым. – Его глаза вонзались в нее, как два осколка янтаря. А голос был полон издевки.
   Аллегра отвернулась и склонилась над тарелкой. Теперь ей будет вдвойне трудно. Вместо одного противника предстоит бороться с двумя.
   – Это необычайно серьезное и продуманное заявление, сэр, – заговорил Уикхэм. – В нашу последнюю встречу вы желали только укрыться в сельской глуши, подальше от света. Значит, вам больше не нравится в поместье?
   – Деревня сослужила мне службу, она придала мне сил, сэр. И мне кажется, что теперь там кое-чего не хватает. И пока мне не удастся возместить или вернуть на место… – Тут он ухмыльнулся, косясь на Аллегру. – Но довольно обо мне, лорд Эллсмер. Что поделывали вы после продажи Бэньярд-Холла?
   Уикхэм вонзил вилку в кусок жаркого и рассеянно улыбнулся, когда жир с тарелки брызнул ему прямо на жилет.
   – Ничего хорошего, сэр. Увы, но мой отец слишком любил проворных женщин, неуклюжих лошадей и все виды азартных игр, когда-либо изобретенных человеком. А на меня возложил обязанности расплачиваться за свои удовольствия после его смерти.
   – Что вы и сделали, насколько я знаю, крайне пунктуально.
   – Честно говоря, это было пренеприятное занятие и продолжалось оно почти два года, поглотив практически все наследство. – И тут же его лицо посветлело. – Но раз уж речь пошла о наследстве, должен признаться, мне вновь улыбнулась удача. Моя тетка по матери – милая, добрая старушка – скончалась в весьма преклонном возрасте и оставила мне свой дом в Йоркшире. Витби, в Северном Ридинге. Очаровательная деревушка на берегу моря. Кроме дома, есть еще клочок земли и кое-какой доход. Вполне достаточно, чтобы обзавестись своим хозяйством. Собственно говоря, я сейчас как раз направляюсь туда: хочу обосноваться в Йоркшире.
   – Похоже, у вас изрядный запас добродушия, сэр, – заметил Ридли. – Судя по тому, как вы описываете свои несчастья.
   – Я никогда не шел на поводу у амбиций, лорд Ридли. – Уикхэм впервые за все это время стал серьезным. – Именно амбиции разрушили нашу семью.
   «А заодно и нашу», – горько подумала Аллегра. Ну как прикажете ненавидеть такого простого, рассудительного юношу, как Том Уикхэм? А ведь она должна, она обязана его ненавидеть!!!
   – А что же привело вас на этот корабль, лорд Ридли? – поинтересовался Уикхэм.
   – Разыскиваю свою служанку по договору. Она сбежала. И у меня есть основания полагать, что именно в Йоркшир.
   – Но это же серьезное обвинение, милорд! – воскликнул капитан Смит. – Почему вы не поставили в известность власти и не потребовали ее ареста?
   – У них это считается тяжким преступлением, сэр. А мне бы не хотелось видеть ее на виселице. – Ридли прокашлялся. Аллегре показалось, весьма зловеще. – Но это не значит, что негодяйка не заслужила хорошую трепку. Только бы мне ее найти!
   Она тревожно вздрогнула и наткнулась на мрачную ухмылку Грея. Стараясь не подавать виду, что ей страшно, Аллегра заметила:
   – А вы не подумали о самой служанке, лорд Ридли? Не покажется ли ей наказание слишком жестоким? Почему бы вам просто не освободить бедную женщину от условий договора?
   – Я уже готов был это сделать, но она обманула мое доверие. И теперь ей придется постараться, чтобы убедить меня в обратном. Вот послушайте сами… – И он свел вместе кончики пальцев. – Она сбежала тайком, ночью. Она не соизволила посвятить меня в свои планы, хотя знала, что может рассчитывать на понимание и сочувствие. А кроме того, чертовка нечиста на руку и украла у меня дорогую вещь. Стали бы вы на моем месте доверять такой? Даже если бы она оставила на прощание целую пачку писем?
   – Это зависит от того, поверили вы ее письму или нет, – непослушными губами промолвила Аллегра. Неужели все ее клятвы в любви Грей сочтет уловкой?! – Вы поверили или нет?.. – спросила она еле слышно.
   – Поверил. – Его взгляд смягчился и даже слегка напомнил того нежного любовника, каким Грей оказался в памятную ей ночь. – И я верю ей до сих пор. – Ее затопила волна облегчения. Он поверил в ее любовь. Он простил ее… Но уже в следующее мгновение его взор снова заледенел, и Аллегра испугалась. – Но я по-прежнему сердит на нее за то, что сбежала! – рявкнул Ридли. – И она заплатит за это сполна!
   Капитан Смит рассмеялся и встал из-за стола:
   – Не хотел бы я оказаться на месте этой девчонки, когда вы ее схватите! – И обратился к помощнику: – Пора, Бейнс. За работу. Небо пока чистое, но старина Годвин жаловался на ломоту в костях. А они куда лучше всякого барометра.
   – Верно, капитан. К утру наверняка начнется шторм.
   – Ну что ж, лишь бы ветер был попутным. – Смит кивнул гостям и вышел из кают-компании в сопровождении помощника.
   – А мне не нравится бурное море, – вздохнул Уикхэм. – Как говорится, кишка тонка. Вы уж простите меня, мэм.
   – Я знаю по собственному опыту, что в таком случае полезен свежий воздух, – заверил Грей. – Значит, вам лучше не сидеть в каюте, а оставаться на палубе.
   – Но от зрелища прыгающего вверх-вниз горизонта может стать еще хуже. – Аллегра сразу вспомнила свои мучения на пути из Америки.
   Грей язвительно возразил:
   – А по-моему, лорду Эллсмеру безопаснее будет на палубе: он зажмурится, стоя у всех на виду. Кто знает, что подстерегает нас там, где нет свидетелей?
   – Милорд, уж не собираетесь ли вы запугать лорда Эллсмера до того, что он станет шарахаться от каждой тени? – нервически засмеялась Аллегра. Не дай Бог, Грей расскажет Уикхэму про ее план!
   – Я всего лишь предупреждаю его об определенных опасностях, поскольку считаю себя обязанным это сделать, – многозначительно промолвил Грей. – Равным образом я предупредил бы любого другого человека, включая свою беглянку служанку, которой в данном случае лучше было бы сидеть тише воды, ниже травы.
   Аллегра всполошилась не на шутку. И брезгливо спросила:
   – Это вы про… про ту негодяйку?
   – Она здорово пожалеет, что посмела меня обмануть, – зловеще пообещал Ридли.
   – Вы чрезвычайно жестоки, ваша милость, – процедила сквозь зубы Аллегра. – Насколько я могу судить, сейчас вы абсолютно трезвый. Но разве вы стали добрее по сравнению с тем временем, когда жили в пьяном угаре?
   Не в силах более сдерживаться, она выскочила из-за стола, торопливо извинилась и покинула кают-компанию, стараясь не обращать внимания на злобную улыбку Грея.
   У себя в каюте Аллегра поспешила запереть дверь и бросилась на койку. Черт бы его побрал! Пусть весь изойдет угрозами – она не остановится! Теперь, когда успела зайти так далеко и столько перенесла!
   Ее взгляд скользнул по обстановке уютной каюты. Она ничем не уступала кают-компании. Широкая койка с мягким тюфяком, столик и стул. Капитан Смит хорошо заботился о тех пассажирах, которые могли заплатить за удобства.
   Воспоминание о недавнем путешествии из Каролины вызвало у нее горький смех. Полуголодная, испуганная, она почти все время сидела в какой-то темной норе в душном, вонючем трюме и дрожала, боясь, что кто-то из моряков углядит под мужским платьем девчонку.
   А как тяжко пришлось Бэньярдам много лет назад, на корабле с заключенными… Она невольно вздрогнула. Никогда ей не забыть этот ужас! Как и то, что благодарить за это следует Эллсмеров. Господь свидетель, что бы там ни говорил и ни делал Грей, Томас Уикхэм никогда не увидит берегов Йоркшира!
   Аллегра долго сидела не шевелясь, погруженная в тягостные раздумья, пока не наступил вечер и в каюте не стемнело. Она зажгла лампу и следила за ее мерными колебаниями в такт качавшим корабль волнам. Кажется, в коридоре послышались знакомые голоса. Наверное, Грей с лордом Эллсмером разошлись по каютам.
   Грей… С какой радостью она кинулась бы к нему на грудь и умоляла любить ее! Но долг превыше всего. Может быть, лучше все-таки сначала повидаться с Греем и объяснить, что для нее нет и не будет собственной жизни, пока по земле ходит Уикхэм. Он не может не понять. Он увидит ее отчаяние и не станет препятствовать исполнению клятвы.
   Решившись, Аллегра вышла в коридор. Она знала, где каюта Уикхэма: об этом она в первую очередь спросила у помощника капитана. Но ей было неизвестно, где находится Грей. При виде полутемного коридора со множеством дверей ее охватили сомнения.
   Внезапно одна из дверей распахнулась и в проеме возникла огромная, грозная фигура Грея. У Аллегры замерло сердце. Он молниеносно схватил ее за руку и затащил в каюту, не обращая внимания на сопротивление, а потом захлопнул дверь. Тусклая лампа над головой едва светила, и оттого его лицо показалось еще страшнее. А он привлек Аллегру к груди и отчеканил, глядя на нее сверху вниз:
   – Если тебе так приспичило, убьешь его утром. Но черта с два я отпущу тебя в эту ночь!

Глава 16

   Грей припал к ее губам в жадном, неистовом поцелуе. Аллегра ахнула, когда его язык ворвался ей в рот так, словно ни одна часть ее тела не имела права не отвечать на его страсть. Сильные руки приподняли ее и прижали, и нельзя было не почувствовать, как оживают и наливаются кровью его чресла. Вскоре огонь желания охватил обоих. Аллегра забыла о недавнем страхе и думала лишь о том, что должна быть вместе с Греем.
   Она еще не привыкла к близости е мужчиной. Тело плохо помнило те удивительные ощущения, которые родились в момент их соития. Но она желала этого, желала всем сердцем.
   Руки как бы сами обняли его за шею, а губы и язык ответили на поцелуй, вступая в любовную игру. Грей застонал и принялся срывать с себя одежду – неловко, действуя одной рукой. Но вот он освободился, подхватил ее под ягодицы и прижал к себе еще крепче. Она охнула, чувствуя, как твердое мужское копье заскользило между бедер, и затаила дыхание, ожидая новых ласк. Но вместо этого Грей зарычал, словно хищник, схвативший желанную добычу, и вошел в нее одним сильным рывком.
   Аллегра вскрикнула и приникла к нему всем телом, отвечая на его поцелуи с такой же дикой страстью. А когда Грей начал двигаться, сила разбуженных им незнакомых ощущений чуть не напугала девушку. Голова ее бессильно запрокинулась, а с уст слетел умоляющий шепот:
   – Не останавливайся, ради Бога…
   Грей злорадно посмотрел на нее и вдруг оттолкнул от себя.
   – Нет, – мрачно пробормотал он, – Не спеши, моя нетерпеливая Аллегра. Сначала я желаю насладиться каждым дюймом твоего тела. – С этими словами виконт принялся срывать с нее платье.
   Возбуждение моментально угасло, и Аллегра разозлилась не меньше его. Ему, видите ли, желательно поиздеваться над ней, прежде чем удовлетворить ее или себя самого. И вовсе не от избытка любви. Скорее от избытка ярости, которая все еще туманила его взор и требовала выхода. Первым порывом было уйти, выбраться из этой каюты, где приходилось быть игрушкой в руках разъяренного дикаря.
   И все же верх взял здравый рассудок. В памяти слишком свежи были его угрозы наказать строптивую служанку. Ведь по закону она все еще принадлежала лорду Ридли и он имел на нее все права. Кому какое дело, о чем они договорились в ту ночь. Ему могло хватить совести даже привезти с собой тот проклятый договор. И вряд ли даже добрейший капитан Смит встанет на ее защиту, если узнает правду.
   У нее вырвался обреченный вздох. Пусть уж лучше Грей делает с ней что хочет – она не станет подливать масла в огонь своей неуступчивостью. По нему и так видно, что он вот-вот взорвется. Если оттолкнуть его сейчас и попрать гордость и чувство собственного достоинства…
   Кинжал!!! Аллегра с ужасом вспомнила, что клинок все еще спрятан у нее на груди. А вдруг он сейчас его найдет?!
   – Грей, я привыкла обходиться без горничной, – как можно спокойнее промолвила девушка, оттолкнув его руки. – Позволь мне раздеться самой. – И она отвернулась, торопливо расстегивая платье. Ей было слышно, как Грей сбрасывает с себя одежду. Как только Аллегра разделась, ее плечи сжали его большие руки.
   – Постой, не поворачивайся, – велел он.
   Она невольно напряглась, когда его ладони скользнули вниз по обнаженной спине и легли на ягодицы. Грубые пальцы смяли податливую плоть, едва не делая больно, – значит, его гнев нисколько не остыл. Аллегре снова стало страшно. Не является ли это прелюдией к обещанному наказанию? Не обрушатся ли на нее в следующий миг жестокие удары? Ведь он запросто может разложить ее у себя на коленях и отшлепать, как провинившуюся девчонку!
   Аллегра резко развернулась и глянула Грею прямо в глаза:
   – Ну что, будешь меня бить или любить?
   По тому, как сошлись на переносице густые брови и сжались выразительные губы, сразу стало ясно, что не стоило дразнить в нем зверя. По всей видимости, Грей и сам не мог пока решить, что принесет ему большее наслаждение.
   Янтарные глаза блеснули так яростно, что бедняжка вскрикнула и отшатнулась. Но Грей моментально схватил ее и бросил на койку. В тот же миг он навалился сверху и грубо поцеловал ее, требуя ответа. Аллегра вздохнула от облегчения и радости и обняла его за шею.
   Однако Грей перехватил ее руки и завел их за голову, крепко прижав девушку к тюфяку. Она тихонько засмеялась и попыталась освободиться: ей так хотелось самой ласкать его, ощутить под пальцами его горячее тело… Но он только сильнее сжал ее запястья.
   – Грей! – дрожащим голосом окликнула она. Казалось, он ничего не слышал. Железные пальцы держали ее, словно кандалы. Аллегра почувствовала себя беспомощной пленницей, оказавшейся целиком в милости своего тюремщика. – Отпусти же меня!
   – Сегодня ночью ты принадлежишь мне! – рявкнул он. – И я сейчас тебе это докажу! – Легко сломив ее сопротивление, он раздвинул ей ноги и улегся между них. Но не продолжил свой натиск, а стал щекотать своим упругим копьем чувствительный холмик внизу живота.
   Минута – и вся она пылала от неистового, неутоленного желания. Думая лишь о том, когда же наконец Грей соединится с ней и погасит пожар, бушующий в разбуженном лоне, Аллегра покорно затихла и зажмурилась. Но придуманная им пытка все не кончалась.
   Она распахнула глаза. Нависшее над ней лицо превратилось в какую-то каменную маску. Отчаянно застонав, Аллегра взмолилась:
   – Ради Бога, Грей! Имей хоть каплю жалости!
   – А ты вспомнила о жалости, когда бросила меня, не сказав ни слова?! Черт побери, я едва не рехнулся, когда узнал, что со мной так обошлись!
   Девушка снова забилась под ним. Бесполезно, ее по-прежнему держали в плену. В плену у собственной страсти.
   – И за это ты теперь мучаешь меня?
   – Нет, Господь мне свидетель! Я сам хочу тебя не меньше, чем ты меня. Но берегись. Мне нынче не до нежностей. Я просто не в состоянии нежничать.
   – Мне все равно, – прошептала Аллегра и снова зажмурилась.
   И тут же охнула под его бешеной атакой. Грей с каждым разом погружался в нее все глубже, заставляя трепетать каждую частицу ее тела. Удары его копья вскоре стали неистовыми, чуть ли не болезненными, и ей снова показалось, что от напряжения она вот-вот взорвется, превратится в ничто, в пыль. И девушка закричала, желая одновременно и избавиться от этого напряжения, и сделать его еще сильнее.
   Грей отпустил руки и подхватил Аллегру под ягодицы, чтобы ворваться еще глубже. Она чувствовала, как всякий раз содрогается в ней копье его желаний. Снова и снова, пока в глазах не потемнело и она не позабыла обо всем на свете. Она целиком принадлежала Грею, полностью отдалась его воле. И тогда боль обернулась наслаждением. А покорность – радостью.
   Это открытие зажгло новый пожар у нее в теле. Сердце билось сильно и часто, так что кровь зашумела в ушах. Разрядка действительно походила на взрыв, когда Грей забился в конвульсиях и замер. Он был весь в поту, а сердце его бешено колотилось. Щеки Аллегры овевало неровное, хриплое дыхание, слетавшее с его уст.
   – Черт бы тебя побрал, бессердечная ты колдунья, – наконец произнес Грей. Однако его тон совершенно не вязался с сердитыми словами. – Попробуй только снова сбежать… – И он поцеловал Аллегру легко и нежно и как-то умиротворенно.
   И она удивленно взглянула на Грея. Кажется, теперь ей все ясно. Судя по всему, ее тело стало тем ключом, что выпустил на свободу всю боль прошлых лет. В диком любовном поединке ей удалось уничтожить весь его гнев на самого себя, всю его бессильную ярость.
   – Отныне мы прощены? – тихо спросила девушка.
   – Прощены? – нахмурился Грей.
   – За то что бросили тебя.
   Он невольно чертыхнулся и сел, озадаченно запустив пятерню в волосы.
   – Я наверное, рехнулся: разве можно было так на тебя набрасываться? О прощении нужно просить тебя, а не меня. Конечно, ты его получила.
   – Получили мы обе?
   – Что значит – обе?
   – Это значит я… и Руфь.
   Грей ошеломленно глянул на Аллегру и тут же отвернулся, бездумно следя за неровным языком пламени в лампе. Но вот наконец печально улыбнулся и покачал головой:
   – А мне это ни разу не пришло в голову. Пожалуй, сам того не понимая, я действительно гневался на нее и не мог простить. За то, что она умерла. За то, что оставила меня одного.
   – В точности как твоя негодяйка буфетчица, – с ласковой улыбкой Аллегра заставила его улечься обратно. Никогда еще ей не было так хорошо и спокойно, как в эту минуту.
   – Моя негодяйка буфетчица здорово рисковала, – буркнул Грей.
   – Может, тебе и впрямь стоило побить меня, а не тащить в постель?
   – Такая возможность не исключалась, – сухо сказал он.
   – За то, что сбежала?
   – Нет. Я давно велел Бриггсу уничтожить договор. А вот это действительно добрая весть!
   – Значит, за то, что украла кинжал? – уточнила Аллегра.
   – И не за это. Мне ничего не стоило вытрясти кинжал из того мошенника на аллее Менял.
   – Так зачем же ты гнался за мной? И грозился разорвать на куски весь вечер?
   – Да потому, моя милая Аллегра, моя прелестная воровка, – промолвил Грей, подкрепляя слова таким поцелуем, от которого у нее сладко заныло сердце, – что ты украла мое сердце. А потом имела наглость скрыться.
   – Ох Грей! – воскликнула она, прижимаясь к его груди. – Ты же знаешь, как мне этого не хотелось. Все до единого слова в моем письме – чистая правда.
   – Знаю. – Он ласково чмокнул ее в макушку.
   – Прости, что я утащила тот чудесный кинжал. Но у меня не было выбора. Ведь нужно было на что-то жить в Лондоне.
   – Это прощено и забыто. Я же сказал, что получил его назад. Мошенник даже посоветовал мне искать тебя в Белль-Инне. Но там я тебя не застал. Где ты была?
   – У Долли. То есть у леди Дороти Мортимер.
   – Бедная Долли. И Ричард. Я оскорбил их в Бэньярд-Холле – настоящий пьяный мужлан.
   – По-моему, они все понимают и будут рады вернуть вашу дружбу. – Аллегра глубоко вздохнула. – Бедная Долли.
   – Такие охи? Только оттого, что я вел себя грубо? Что-то ты темнишь.
   – Дело не в тебе. А в Джонатане Бриггсе.
   – Бриггс? Неужто он нагрубил им?! Он посмел обидеть моих друзей?!
   – Ну конечно, нет! – рассмеялась Аллегра. – Единственный его недостаток – непомерная гордыня. И слишком чувствительное сердце.
   Грею оставалось только ошалело трясти головой, слушая рассказ о безнадежной, безмолвной любви, что зародилась между его слугой и леди Дороти. Наконец он воскликнул:
   – Ну и болван же этот Бриггс! Так мучиться – и молчать! И все из-за отсутствия денег?!
   – По его понятиям, это дело чести, и он ни за что не отступит.
   – И все это случилось, когда Ричард с Долли гостили в моем поместье? Прямо у меня под носом? Должно быть, я совсем ослеп?
   – Ты почти все время был в таком состоянии, что вполне мог считаться слепым, – ласково укорила она.
   Грей сердито фыркнул и прижал Аллегру к себе.
   – А ты все такая же негодяйка, какой и была. Однажды тебе пришлось заплатить поцелуем за свою дерзость. Между прочим, с тех пор цена успела подняться.
   – Вместе с другими вещами, милорд, – хихикнула она, почувствовав, как нечто твердое уперлось ей в живот.
   Он рассмеялся в ответ. От его добродушного смеха стало тепло на душе.
   – Ну так иди сюда, чертовка, – велел Грей, целуя ее в губы. На сей раз он действовал не спеша и так нежно, что Аллегра трепетала и плакала от счастья. Потом они долго лежали тихо, не шевелясь.
   – Я сейчас умру от жажды, – промолвил Грей. – Кажется, Рам положил в мой сундук бутылку доброго кларета.
   В ее взоре зажглись тревога и неуверенность. Однако она не посмела возразить, а покорно достала вино и наполнила бокал густой, как кровь, терпкой влагой.
   – Не надо так хмуриться, милая, – ласково засмеялся Ридли. – Мне захотелось выпить вина, потому что оно приятно на вкус. А джин я пил, чтобы забыться. Поверь, я еще не пал настолько, чтобы не осознавать разницы.
   – Разве теперь что-то изменилось?
   – Я не желаю забыть то, что испытал с тобой, – хрипло ответил Грей. – Ни единой минуты. – Он подался вперед и нежно погладил ее по щеке. – Если к утру мы окажемся в окрестностях Ярмута, я уговорю капитана Смита доставить нас в порт. Рам наймет карету, чтобы вернуться в Бэньярд-Холл.
   – Нет, Грей, – упрямо возразила Аллегра и отодвинулась. – Я не могу.
   – Черт побери, неужели ты так и не одумалась? Мы возвращаемся в Бэньярд-Холл вместе: ты и я. И попробуй только возражать!
   – Разве я все еще твоя служанка?! – Она гневно топнула босой ногой, возмущенная этим хозяйским тоном.
   – Конечно, нет. Я же сказал тебе…
   – Значит, я вольна ехать, куда хочу. И последую за Уикхэмом в Йоркшир.
   – Почему ты все время зовешь его Уикхэмом, ведь он Эллсмер? – сердито осведомился он.