Холт Виктория. Мелисандра

   Они пили свой утренний шоколад, когда она демонстративно зевнула.
   – Бедняжка! – пожалела ее Женевра. – Ты так устала после вчерашнего. Что же делать? Приходится смиряться с тем, как устроена жизнь.
   – Да, – согласилась Мелисанда, – приходится смиряться.
   – Так ты дала Беддоузу отставку и решила принять то, что тебе предлагают?
   – Я никогда не стану женой Беддоуза.
   Клотильда сокрушенно улыбнулась:
   – Желаю тебе всего хорошего, моя дорогая.
   После этого девушки ей больше разговорами не докучали. Утром они читали книги, а когда стали собираться на прогулку в парк, она, потихоньку спустившись вниз, выбралась из дома.
   Однако от глаз Клотильды ей укрыться не удалось. Стоя в дверях, она наблюдала, как Мелисанда встретилась с Фермором, а потом, довольно улыбнувшись, вернулась в холл и стала ждать Женевру и Полли.
   Во время краткого пути в меблированный дом, который Фермор нашел для Мелисанды, ни он, ни она почти ничего не говорили.
   Для Мелисанды начиналась новая жизнь. Она к этому долго стремилась – быть с Фермором и не ссориться, не пререкаться, как это случалось раньше, а слиться воедино. Правда, рядом с ними присутствовала третья неясная тень. Каролина не шла у Мелисанды из головы. Каролина в черном траурном платье, с рассыпанными по плечам кудряшками. В Каролине чувствовалась глубина, говорившая о способности к истинному чувству – к любви, к страданию, к горю.
   Фермор взял ее руку и крепко сжал, словно боялся, что Мелисанда может убежать.
   – Даже теперь, – сказал он, – не могу поверить, что это наяву. – Повернув к ней лицо, он тихо, но восторженно запел: – Жаворонок в небесах поет…
   – Перестаньте! – оборвала его Мелисанда, – Прошу вас. Я так счастлива.
   А про себя добавила: «Была бы, если б не Каролина».
   – Вот мы и пришли, – объявил он.
   Они стояли перед маленьким домиком. Мелисанда оглядела решетчатые окна, белоснежные кружевные за навески, крошечный садик, железные ворота и ведущую к двери дорожку.
   – Вам нравится? – спросил Фермор.
   Она молча кивнула.
   – Вот ключ. – Он протянул его ей, чтобы показать. – Наш ключ, моя дорогая. – И, обняв девушку одной рукой, громко рассмеялся и стал открывать дверь.
   Войдя в прихожую, Мелисанда заметила, что все блестит чистотой, и удивилась, как он так быстро сумел найти жилье. На столе стояли свежие цветы.
   – Все готово, – сказал он. – Все готово к вашему приходу. – Не тратя времени даже на то, чтобы закрыть дверь, он оторвал ее от пола и поднял на руки.
   – Фермор… – запротестовала она.
   – Обними меня за шею и скажи, что никуда от меня не уйдешь.
   Она исполнила его просьбу.
   – Это же бесполезно, правда? Ты ведь меня все равно не отпустишь?
   Он попытался захлопнуть дверь ногой, но она почему-то не закрывалась. Наоборот, распахивалась еще шире, и они вдруг оказались в доме не одни.
   В дом вошли двое и закрыли за собой дверь. Фермор поставил Мелисанду на ноги, и она в отчаянии застыла на месте.
   Первой заговорила Уэнна. Каролина хранила молчание.
   – Так! Так! Что я вам говорила? Вот они, как говорится, тепленькие.
   – Что ты здесь делаешь? – огрызнулся Фермор, обращаясь к Каролине.
   Уэнна сделала шаг вперед. В городской одежде она показалась Мелисанде настоящей ведьмой. Ее слипшиеся волосы выбивались из-под черной шляпы, а кожа из-за темной одежды приобрела еще более нездоровый оттенок. На носу и на верхней губе выступили капельки пота, щеки горели, а карие глаза сузились от ненависти.
   – Мы застали вас на месте преступления, – продолжила Уэнна. – Я знала, что происходит. Я знала, почему вы так редко бываете дома.
   – Наглая дрянь! – вскричал Фермор. – Я прогоню тебя со службы.
   – Вы прогоните?! Да я никогда и не была у вас на службе. Я служу миссис Каролине, и буду ей верна. Ну, моя королевна, ты узнала, что он за фрукт, а теперь прошу тебя, пойдем домой, прочь от этого гнезда греха и разврата.
   – Я только обрадуюсь этому, – холодно произнес Фермор.
   – Фермор… – прошептала Каролина. – Как ты мог?
   – Каролина, ты должна образумиться.
   Уэнна разразилась громким хохотом. Фермор подошел к ней и схватил за плечи:
   – Замолчи или я всю душу из тебя вытрясу!
   – Попробуйте! – с вызовом воскликнула Уэнна. – Убейте меня! Тогда вас повесят за убийство. Стоит отправиться на тот свет, чтобы и вы попали туда же.
   Он оттолкнул женщину от себя.
   – Убери ее отсюда, Каролина, – приказал он. – Не представляю, как ты могла вести себя подобным образом… выслеживать меня… шпионить за мной. Я этого не потерплю.
   – Как это на тебя похоже! – печально проговорила Каролина. – Тебя застали врасплох, ты виноват, но пытаешься все поставить с ног на голову и свалить вину на других.
   – А ты считаешь правильным выслеживать собственного мужа, а потом натравливать на меня эту мерзавку?
   – Ах, Фермор, причем тут это! Ты отправился за ней в Лондон. Выяснил, где она находится. Ты… ты в нее влюблен?
   – Да.
   – И этот дом предназначается для вас?
   – Да.
   – А как же наш дом? Как же наша с тобой жизнь?
   – Дорогая моя Каролина, тебе, кроме себя самой, винить некого. В обязанности жены входит закрывать глаза на то, чего ей не следует замечать.
   Тут Мелисанда не выдержала. Исказившееся страданием лицо Каролины навсегда врезалось ей в память.
   – Нет, нет. Это не так, Каролина. Это не так! – воскликнула она. – Мы собирались… но я уйду. Вы вышли за него замуж, так что уйти должна я. Я не хотела причинять вам страдания. Я думала, что вы ни о чем не узнаете.
   – Ах, поглядите, какая паинька! – насмешливо фыркнула Уэнна.
   – Я никогда вам не доверяла, – сказала Каролина. – Всегда знала, что от вас надо ждать недоброго. Когда отец привел вас в дом, все переменилось. До этого я была счастлива.
   – Я уйду, – повторила Мелисанда. – Каролина, я уйду прямо сейчас. Он вернется к вам.
   – Когда вы закончите устраивать мое будущее, – с холодным бешенством проговорил Фермор, – я хотел бы кое-что сказать.
   – Что ты можешь сказать в свое оправдание? – спросила Каролина.
   – Я не собираюсь оправдываться. Мои отношения с Мелисандой ничего в нашем браке не меняют. Что еще тебе нужно знать?
   Каролина с горечью рассмеялась.
   – Ты слишком долго прожила в деревне, – сказал он. – Тебя приучили узко мыслить. Попытайся принять более либеральные взгляды. Тогда ты увидишь, что все можно вполне благополучно устроить.
   Взглянув на него, Мелисанда увидела, что нежный любовник исчез. Фермор предстал в наихудшем свете. Он причинял Каролине боль, и, казалось, не понимал этого или вел себя так намеренно? Он был груб и жесток. Возможно, ситуация виделась ему очень простой. Он вступил в брак по расчету – его семья была довольна, ее семья довольна. Чего же еще от него требовать? Мистер Беддоуз, пожелавший заключить подобный брак, вызвал у Мелисанды презрение. А как же Фермор?
   Теперь она видела в нем только эгоиста, способного на страстное желание, но не на малейшую жертву. Неужели она с презрением отвернулась от мистера Беддоуза, человека осторожного и практичного, чтобы променять его на откровенного негодяя!
   Значит, пробуждение все еще не наступило? Она со всем уже было приготовилась сдаться, но вновь отступала.
   Каролина слегка покачнулась и оперлась рукой о стену.
   – Моя малышка… моя королевна! – вскричала Уэнна.
   – Ничего, – успокоила ее Каролина. – Я не собираюсь падать в обморок. Но так жить не буду. Лучше уж умереть.
   – Не надо так говорить, моя крошка, – принялась утешать ее Уэнна. – Не буди лихо.
   – Большего лиха и представить нельзя, – устало произнесла Каролина. – Уж лучше лежать мертвой в гробу, чем стоять сейчас здесь, в этом доме, в этом прибежище греха.
   – Сейчас это просто дом… такой же безгрешный, как и любой другой, – возразил Фермор.
   – Я этого больше не выдержу, – сказала Каролина. – Ты так жесток… так груб… так беспощаден.
   Повернувшись, она выбежала прочь из дома.
   – Будьте вы прокляты! – гневно бросила им Уэнна. – Будьте вы оба прокляты, злодеи! Пусть Бог заставит вас так же страдать, как и мою девочку… и даже больше! – И она последовала за Каролиной, крича ей вслед: – Подожди меня! Подожди Уэнну!
   Мелисанда отпрянула к стене. Фермор, красный и разгоряченный, гневно произнес:
   – Хорошенькое начало!
   – Я не могу здесь находиться, – сказала Мелисанда. – Не могу! Они обе стоят у меня перед глазами.
   Он подошел к ней и положил руки на плечи:
   – Вы никуда не уйдете.
   – Нет, Фермор, я должна уйти.
   – Из-за этой дешевой мелодрамы?
   – Дешевой мелодрамы? Разве вы не поняли, что сердце ее разбито? Разве вы не поняли, что она вас любит, что вы должны вернуться к ней и нам никогда больше не следует видеться?
   – Это значит – играть по их правилам, глупышка. Этого они и дожидаются. Их нужно послать ко всем чертям.
   – Вы, может, на это способны, а я нет.
   – Вы пришли сюда и останетесь здесь. Вы оставили Фенелле записку, и она ее, возможно, уже прочла. Вернуться вы уже не можете, вы отрезали себе дорогу. Теперь вы здесь, со мной, и я не намерен вас отпускать.
   Он притянул ее к себе, но она воскликнула:
   – Нет, Фермор! Нет!
   – Да, – сказал он. – Вы хотели сказать – да. Хватит с меня выдумок.
   – Как вы смеете удерживать меня силой?
   – Вы говорили, что хотите, чтобы вас взяли силой.
   – Но все изменилось.
   – Ничего не изменилось. Вы пришли сюда и останетесь здесь.
   – Не останусь я. Я вас ненавижу. И, наверное, всегда ненавидела. Вы бессердечны. Вы разбили Каролине сердце, и вам нет до этого никакого дела. Вы над ней посмеялись!
   – Какие глупости, Мелисанда. Так, значит, им уда лось вас надуть?
   – Я ухожу, – ответила она. – Не знаю куда… все равно куда… но без вас.
   Раздался громкий стук в дверь. Она открыла, помешав ему остановить ее. Перед ней стояла Уэнна – но не та злобная Уэнна, что была здесь несколько минут назад, а потрясенная, растерянная, с искаженным от страха лицом старая женщина.
   – Несчастный случай, – хриплым голосом произнесла она.
   Ничего больше не услышав, они вслед за ней выскочили на улицу.
   Там уже собралась толпа. Мелисанда почувствовала, как к горлу подступает тошнота, увидев распластавшееся на мостовой тело. Каролина! Взглянув на остановившийся у тротуара экипаж и людей рядом с ним, Мелисанда поняла, что произошло.
   – Уэнна… Уэнна!.. – закричала она. – Она… сильно пострадала?
   Уэнна обернулась к ней.
   – Она нарочно это сделала, – гневно ответила служанка. – Я видела. Она бросилась прямо под лошадь. Это ты виновата… Убийца!
   Мелисанда молчала. Она почувствовала, что у нее подкашиваются колени. Они приблизились к толпе, и Мелисанда услышала слова Уэнны:
   – Это ее муж. Кто-то сказал:
   – Я доктор. Пострадавшую нужно доставить в ближайшую больницу.
   Теперь даже Фермор был потрясен.
   – Насколько… насколько сильно она пострадала? – спросил он.
   – Пока сказать не могу. У меня здесь экипаж. Пойдемте немедленно. Возьмите с собой ее горничную.
   Фермор обернулся к Мелисанде.
   – Возвращайтесь в дом, – приказал он, – и ждите.
   Он последовал за доктором.
   Мелисанда отошла в сторону. Ей казалось, что бешено бьющаяся в висках кровь выстукивает: «Убийца! Убийца!»
   Какая-то женщина в платке спросила:
   – Вам дурно, мисс? Неприятное зрелище, верно? Столько кровищи. Я и сама вида крови не выношу.
   Мелисанде захотелось с кем-нибудь поговорить. Она почувствовала себя такой одинокой, отрезанной от всех друзей. Фермора, на волю которого отдалась, для нее больше не существовало.
   – Эта женщина сильно пострадала? – спросила она.
   – Да говорят, что померла. Ясное дело – прямо по ней проехались. Шею-то точно сломали.
   – Нет… Нет!
   – Да не берите вы в голову. Вон, поглядите! Ее несут к доктору в экипаж. И муженек помогает. Это ж надо, как она прочь из дому кинулась. Поссорились, наверное. Ах, бедняга. Он весь белый как простыня. А какой красавчик, верно? Что ж, о ней позаботятся. Такой, как она, бояться нечего. Это нам о себе приходится думать. А если она помрет, так ей шикарные похороны справят.
   – Не говорите так. Она не умрет. Не может умереть.
   – Еще как может! Да что с вами, мисс? Можно подумать, будто это вас лошадь переехала. Ну вот, они и поехали. Служанка тоже с ними. Много чего в жизни бывает, верно?
   Рядом с ними стояла невысокого роста женщина, очень опрятно одетая.
   – Ужасное происшествие, – сказала она. – Я видела, как все случилось. Бедняжка выскочила на мостовую прямо перед экипажем. Не могу понять, как она его не заметила.
   – Муженек ее тоже тут оказался, – объяснила ей женщина в платке. – У них, верно, ссора вышла… и она, разозлившись…
   – Как жаль, – сказала другая, – что некоторые просто не знают чем заняться.
   – С жиру бесятся, – подтвердила первая.
   – Я сама прислуживаю знатной даме, и таких, как она, повидала. Среди них порядочные дряни встречаются…
   Женщины продолжали обсуждать «таких, как она», Мелисанда, почувствовав, что еще немного – и силы ее оставят, отошла в сторону. Она видела, как женщины, еще немного поболтав, пошли каждая своей дорогой. Толпа стала потихоньку рассасываться, поскольку глазеть было уже не на что, и Мелисанда осталась одна. За спиной у нее был их маленький домик. Она в жизни не чувствовала себя такой подавленной, такой одинокой.
   Что же теперь?
   В тот момент она испытывала одно лишь желание, одну лишь потребность: поскорее убраться подальше от этого дома, от своей прошлой жизни. Уйдя раз и навсегда от Фенеллы, она больше не собиралась к ней возвращаться. Теперь, узнав, что девушки у Фенеллы на самом деле не работали, а выставлялись напоказ, как кобылы на ярмарке, украшенные, словно богатой упряжью, хорошим приданым, она там оставаться не могла. С Фермором ей тоже нельзя было больше видеться. Если Каролина погибла, значит, права была Уэнна, объявив ее убийцей. А если осталась в живых, то вечно будет стоять между Мелисандой и Фермором.
   Мелисанда бесцельно побрела прочь от дома, которому так и не суждено было стать их с Фермором гнездышком.
   Захватив с собой ту небольшую сумму, что у нее была, она какое-то время продержится. Найдет работу… на этот раз настоящую, честную работу.
   Мелисанда вспомнила о прислуге, которая говорила с женщиной в платке. Может, она тоже устроится в какой-нибудь богатый дом?
   Девушка шла и шла, не представляя куда, пока не набрела на стоявшие, тесно прижавшись друг к другу, маленькие домишки. Выглядели они очень опрятно и уютно, а в окне одного из них висело объявление: «Сдается внаем комната».
   Она заметила, какой чистотой сверкают занавески, как блестит медный дверной молоток… и подняла его.
   Дверь открыла женщина в накрахмаленном переднике.
   – У вас сдается комната, – сказала Мелисанда.
   – Входите, мисс, – пригласила ее женщина.
   И Мелисанда вступила в новую пору своей жизни.

Часть четвертая
У ЛАВЕНДЕРОВ

Глава 1

   Стоило Мелисанде увидеть эту опрятную маленькую женщину, стоило оказаться в опрятном маленьком домике, как она мгновенно почувствовала облегчение. Войдя в узкий холл, где на столе стоял горшок с папоротником, а на стенах висели симпатичные картины, она сразу поняла, что этот дом ничуть не похож на дом Фенеллы. И, конечно же, сама миссис Чэб, с блестящими карими глазами и седыми волосами, – с нее впору было писать картину, изображающую честную работящую женщину, в жизни которой нет никаких осложнений, – так же мало походила на Фенеллу, как этот маленький домик напоминал дом на площади.
   Молодая женщина, которая является в ваш дом при странных обстоятельствах, ищет комнату и хочет сразу же в ней поселиться, не может не вызвать подозрений у женщины с таким трезвым и упорядоченным умом, как у миссис Чэб; однако, как та впоследствии призналась Мелисанде, она с первого взгляда почувствовала к новой постоялице расположение и была уверена, что, каковы бы ни были причины, заставившие Мелисанду явиться к ней в дом, та была девушкой порядочной.
   Комната находилась в верхнем из двух этажей домика миссис Чэб. Там стояла узкая кровать, комод с зеркалом на шарнирах и умывальник.
   Мелисанда спросила о цене. Цена оказалась приемлемой.
   – Я беру эту комнату, – сказала она.
   Миссис Чэб вопросительно посмотрела на молодую женщину.
   – Ваш сундук, я полагаю, прибудет позже, мисс?
   – Нет, – ответила Мелисанда. – Никакого сундука не будет.
   – Вы иностранка, сударыня?
   – Да… в некотором роде.
   Миссис Чэб кивнула, получив исчерпывающее объяснение. Мнение миссис Чэб о ее новой постоялице не изменилось. Она гордилась своим умением составлять правильное представление о человеке с первого же взгляда, и никто не мог бы убедить ее в том, что это не так.
   Какая-нибудь неприятность, любовная история… а может быть, она сбежала из дома? Ничего, миссис Чэб со временем разберется. Она человек сострадательный, а кто может устоять и сохранить сдержанность перед лицом сочувствия и сострадания? Никто! И это было еще одно убеждение миссис Чэб.
   – Когда вы думаете перебираться, мисс? – спросила она.
   – Я сразу останусь здесь.
   – Вот как? Тогда вы, наверное, хотите, чтобы я принесла вам чашечку кофе? Простите, но у вас такой вид, словно вам пришлось пережить какое-то потрясение.
   – Вы правы, – ответила Мелисанда. – Мне действительно пришлось кое-что пережить. Кофе я бы выпила с удовольствием.
   – Пройдите в гостиную, там мы расположимся и поговорим о том, как живем в этом доме.
   – Благодарю вас.
   Маленькой чистенькой гостиной пользовались, похоже, редко. Она была предметом особой гордости миссис Чэб, и всякий раз входя туда, эта дама бросала горделивый взгляд через плечо, если, конечно, была не одна, чтобы удостовериться, должное ли впечатление производит на других все это великолепие.
   Пол покрывал синий ковер, на каминной полке поблескивало зеркало. Возле стены высились две этажерки, уставленные всевозможными безделушками, каждая из которых была чем-то памятна миссис Чэб. Меблировку довершали диван, кресла и столик у окна, на котором красовался папоротник, точно такой же, как тот, что украшал холл.
   – Ну вот! Присядьте, пожалуйста, – сказала миссис Чэб. – А я пойду и принесу вам кофе.
   Оставшись одна, Мелисанда стала рассматривать картины. Большинство из них были исполнены в мягких пастельных тонах и изображали группки пухленьких молодых девиц и элегантных юношей. Кроме того, там висел дагерротип, запечатлевший смущенную пару. Поскольку женщина на фотографии, несомненно, была миссис Чэб, Мелисанда сделала вывод, что мужчина – это мистер Чэб.
   Однако мысли ее были слишком заняты тем, что с ней случилось, поэтому она никак не могла сосредоточиться на миссис и мистере Чэб. Итак, приют, быть может и временный, она нашла и теперь должна подумать о том, что делать дальше.
   Встречаться с Фермором ей нельзя. Они никогда не будут счастливы, потому что Мелисанде не забыть лица Каролины, когда они стояли друг перед другом в том домике. Если Каролина покончила с собой – это ее, Мелисанды, вина. «Убийца!» Слова Уэнны продолжа ли звучать в ушах. Она, наверное, и во сне станет их слышать: эти слова будут отравлять каждое счастливое мгновение ее жизни.
   Не может она и вернуться к Фенелле. Теперь Мелисанда ненавидела дом на площади. Роскошь, великолепие его казались ей зловещими. Она не позволит им выставлять себя напоказ, словно вещь, предназначенную для продажи.
   В душе Мелисанды не осталось ни капли любви – она способна была испытывать только ненависть и презрение, и больше всего ненавидела саму себя.
   Вошла миссис Чэб, неся кофе:
   – Ну как, понравилась вам эта комната?
   – Очень понравилась. На этой фотографии, наверное, вы с мужем?
   – Совершенно верно. Я и мой дорогой покойный муж.
   – Простите.
   Миссис Чэб вытерла глаза кончиком передника, взглянула на фотографию и, как делала это, наверное, множество раз, произнесла:
   – На свете не найти человека лучше, чем он. Единственной его заботой было сделать так, чтобы после его смерти я ни в чем не нуждалась.
   Последовала почтительная пауза. Затем миссис Чэб вы пустила из рук кончик передника и широко улыбнулась:
   – Ну как, чувствуете себя получше?
   – Да, спасибо.
   – Не стоит благодарности.
   Миссис Чэб считала, что лучший способ установить доверительные отношения – это говорить о себе. Откровенность между приличными людьми, как она считала, можно сравнить с подарками: ты мне, а я тебе.
   – Эта фотография сделана незадолго до его смерти, – сказала она, кивнув в сторону дагерротипа. – В июне исполнится два года с тех пор, как я его похоронила.
   – Я… я понимаю.
   – Хороший был человек. Мы вместе были в услужении, там и познакомились. Мистер Чэб умел смотреть вперед. Он не собирался оставаться в услужении всю свою жизнь и копил деньги. Прежние хозяева оставили ему по завещанию небольшую сумму – они ценили его необычайно высоко, – и он вложил эти деньги в два дома. «Это все для тебя, Элис, говорил он бывало, – на то время, когда меня не станет…» Второй дом я сдаю – жильцы прекрасные. Мистер Чэб об этом позаботился. Так что у меня есть крыша над головой, а теперь еще и постоялицу Бог послал. И все это сделал для меня мистер Чэб.
   – Вам очень посчастливилось, – заметила Мелисанда.
   – Да, счастье пришло ко мне, когда я встретила мистера Чэба. Я всегда говорю молодым барышням, которым еще не пришлось выйти замуж… постоянно им повторяю: «Дай вам Бог встретить такого же человека, как мистер Чэб». Я и вам этого пожелаю… если, конечно, вы еще не замужем, мисс.
   – Нет, – сказала Мелисанда. – Я не замужем. Миссис Чэб вздохнула с облегчением. Ей не хотелось бы вмешиваться в распри между мужем и женой.
   – Как вы теперь себя чувствуете? Стало лучше? Судя по вашему виду, это именно так.
   – Благодарю вас.
   – Но вы распорядитесь, чтобы вам прислали ваши вещи?
   – У меня нет никаких вещей.
   – Платьице на вас очень миленькое. Но ведь вам понадобятся и другие вещи, разве не так?
   – Может быть, я смогу кое-что купить.
   – А-а, понятно… Это потрясение, которое вам пришлось пережить… Поссорились с родными? Я вообще-то не вмешиваюсь в чужие дела. Мистер Чэб, бывало, говорил: «Элис, дорогая, ты одна из немногих женщин, которые не суют нос в чужие дела». Он был остер на язык и любил пошутить. Я спросила на тот случай, если вдруг кто-нибудь к вам придет, только для этого, мисс.
   – Не думаю, что ко мне кто-нибудь придет.
   – Вы совсем одиноки?
   – Да. Вы… вы говорите, что были в услужении?
   Миссис Чэб широко улыбалась. Вот оно – откровенность за откровенность. Сочувствие оказывает на сдержанного человека такое же действие, как горячая вода на бутылку, у которой никак не открывается пробка.
   – Я работала старшей горничной, а мистер Чэб начинал с посыльного, потом стал лакеем, а там дослужился и до дворецкого. Такой уж это был человек.
   – Как вы думаете, смогла бы я служить горничной или стать компаньонкой?
   – Без сомнения, мисс. Вы, верно, иностранка… это очень ценится в горничных. Вы умеете завивать волосы, ну, делать всякие такие вещи?.. Я помню, на последнем месте, где мы служили, была горничная-иностранка. Ею очень там дорожили.
   – Дело в том, что мне придется зарабатывать на жизнь, – поведала Мелисанда.
   Миссис Чэб кивнула. Если девушка станет горничной, комната ей не понадобится, верно? Значит, она ее сняла только на время, пока не найдет себе место. Миссис Чэб была разочарована, но только слегка, ибо новые впечатления она ценила ничуть не меньше, чем постояльцев; а благодаря мистеру Чэбу могла прожить, и не сдавая никому свою верхнюю комнату. Кроме того, что-то подсказывало ей, что эта молодая особа ей понравится, а против инстинкта идти никогда не следует.
   – Вам уже приходилось где-нибудь работать? Взять на службу всегда предпочитают человека опытного.
   – Я была компаньонкой у одной дамы.
   – У вас потребуют рекомендации с последнего места службы.
   Девушка побледнела. «О Господи, – подумала миссис Чэб, – что-то у нее такое было».
   Усомнилась она, однако, всего на мгновение. Нет, с ней все в порядке. Миссис Чэб отбросила всякие подозрения. «Девушке с таким лицом я бы поверила без оглядки. Очевидно, тут замешан какой-нибудь негодяй, человек, лишенный рыцарских качеств и нисколько не похожий на мистера Чэба. Он, верно, досаждает ее своим вниманием. Этим все объясняется. Оттого-то она и вынуждена была бежать».
   – Или, может быть, у вас найдутся знакомые, которые готовы вас порекомендовать.
   – Я… я понимаю. Скажите, пожалуйста, а с чего нужно начинать, чтобы найти подходящее место?
   – Вот, значит, что вы собираетесь делать…
   «Ну что же, – сказала она себе, – я люблю честность. Многие на ее месте стали бы делать вид, что собираются поселиться навсегда. А инстинкт меня не обманул – девушка честная».
   – Да… Я бы хотела… Я должна… И сразу же, не откладывая.
   – Ну что же, иногда помещают объявление в газетах… а иногда другие слуги рекомендуют своих знакомых… или дамы разговаривают между собой и рекомендуют служанку. По-разному бывает.