Холт Виктория. Мелисандра

   Торольд теперь говорил с ней нежным голосом, так хорошо ей знакомым:
   – Вы же понимаете, радость моя, что не правы, называя мои действия таким некрасивым словом. Все так естественно. Все отцы, если у них есть деньги, дают за дочерьми приданое. Вы только подумайте, как нам пригодится ваше! Приходите сюда завтра. Я подготовлю письмо, покажу его вам. Вы подпишете его, сопроводив уверениями в любви. А потом… вы сами увидите, как он будет ласков и добр, как будет рад нам помочь.
   Мелисанда не проронила ни слова.
   Рендал продолжал говорить об их будущем, о маленьком домике, в котором они поселятся, рассказывая о том, как она будет счастлива, когда он спасет ее от рабства у Лавендеров.
   Прощаясь у дома Лавендеров, Рендал сказал:
   – До свидания, любовь моя. Не забудьте… завтра в парке, на том же самом месте. На нашей скамеечке, да? И ни о чем не тревожьтесь. Я знаю, какая вы у меня верная. Знаю, вы совсем не хотели говорить мне эти жестокие слова. Но теперь вы все понимаете, не правда ли? Понимаете?
   – Да, я понимаю, – промолвила Мелисанда.
   «Что же мне теперь делать? – спрашивала она себя. – Что я могу сделать? У кого спросить совета? Есть миссис Чэб. Но может ли простоватая миссис Чэб разобраться в столь сложной ситуации? Гантеры? Сара? Но чем они могут помочь?»
   Ей не к кому обратиться. Она должна действовать самостоятельно. У нее есть день, чтобы придумать, как помешать Торольду Рендалу связаться с ее отцом.
   Может быть, еще раз воззвать к его порядочности? Нет, это не годится. В ее ушах все еще звучали сказанные им слова. Она не могла их забыть. Ответить на его угрозы угрозами? Но как? Какими? Самой страшной была одна угроза: «Если вы не напишете отцу, я…» Это шантаж, настоящий шантаж. Она не может с этим смириться. Нужно что-то придумать.
   В ее голове вихрем носились мысли. В обществе Гантеров и Сары она больше молчала. Ей не хотелось, что бы они ее расспрашивали. Однако придется обедать и ужинать вместе с ними, пока Лавендеров нет дома. А не поехать ли ей в Корнуолл к сэру Чарльзу, объяснить ему, что произошло, и спросить у него совета.
   Возможно, придется так и сделать, если завтра не удастся уговорить Торольда.
   Нет, завтра она его непременно уговорит. Время еще есть. До их встречи он ничего предпринимать не будет. Эта мысль немного ее успокоила. Пусть и короткая, но все-таки передышка.
   После ужина с миссис Гантер, которая беспокоилась из-за того, что Мелисанда ничего не ест, девушка направилась в комнату миссис Лавендер, чтобы заняться цветами из бархата. Она была рада тому, что у нее есть какое-то занятие, и пыталась сосредоточить все свое внимание на бархатных лепестках. Темнело, поэтому она зажгла огонь и задернула портьеры.
   Мелисанда была погружена в работу, когда дверь неожиданно отворилась. Не поднимая головы, она сказала:
   – Ах, Сара, это ты? Я сама зажгла лампы. Стало так темно, что ничего не было видно.
   – Да, действительно, уже стемнело, – произнес мистер Лавендер.
   Она в тревоге поднялась. Он стоял у двери, держа в руке тросточку и шляпу и улыбаясь девушке.
   – У вас испуганный вид, моя дорогая, – сказал он, кладя шляпу и трость на стол.
   Кровь молоточками стучала у нее в горле, так что трудно было говорить. С большим трудом она пробормотала:
   – О, я не думала, что вы вернетесь сегодня. Миссис Лавендер…
   – Жена не приехала. А у меня были в городе дела.
   – Ах, тогда понятно. Я сейчас же все это уберу.
   – Совсем не обязательно так спешить.
   – Но вы захотите…
   – Мне нужно с вами поговорить, – сказал он вкрадчивым голосом.
   – Прошу извинить, мистер Лавендер, но мне некогда. Мне нужно…
   – Ах, полно! – перебил он. – Совершенно незачем убегать. Ни малейшей необходимости, поскольку миссис Лавендер нет дома.
   Чувствуя, как к горлу подступают истерические рыдания, Мелисанда подумала, что в другое время знала бы, как следует поступить. Но сейчас, сразу после того, другого дела… «Это так не вовремя, я просто не могу этого вынести. Я сейчас засмеюсь… или заплачу».
   И она в самом деле услышала собственный смех.
   – Так-то лучше, – похвалил мистер Лавендер. – Льщу себя надеждой, что ловко все это устроил.
   – Нисколько не сомневаюсь, – сказала она сквозь смех. – А сейчас мне необходимо вас оставить.
   – О нет, вы не должны быть такой неприступной, и так держались достаточно долго недотрогой.
   – Вы так думаете? – спросила она. – Правда?
   – Да, слишком долго. О, я понимаю. Вы порядочная девушка… весьма порядочная. Но мы в полной безопасности, понимаете? Миссис Лавендер дома нет, она гостит в деревне.
   – Я буду в безопасности, когда пойду в свою комнату, и вы тоже… когда отправитесь в свою.
   Она заметила злобный блеск в его глазах. В ту же секунду он быстро обернулся к двери, запер ее и опустил ключ в карман.
   – Сейчас же откройте дверь, мистер Лавендер, – потребовала она.
   – И не подумаю, – ответил он. – Пока… во всяком случае.
   – Если вы не откроете, я стану звать на помощь.
   – Вас никто не услышит. Сара и Гантеры далеко, они сидят у себя внизу.
   – Вы, должно быть, потеряли рассудок, мистер Лавендер.
   – Да, и вы тому виной. Вы сводите меня с ума.
   – У меня достаточно сил. Я буду кусаться и отбиваться, – пригрозила Мелисанда.
   Он сделал шаг по направлению к ней:
   – Я тоже силен. Ну, полно разыгрывать неприступность. Я знаю, чего вы все стоите.
   – Нет, не знаете, мистер Лавендер. А я знаю мужчин вашего сорта. Вы мне отвратительны. Я презираю вас. И скажу миссис Лавендер, как вы себя ведете.
   – Она никогда вам не поверит.
   – Отчего же? Она ведь знает вас, знает, что вы собой представляете.
   Мелисанда была по-настоящему испугана. Он все приближался к ней, медленно и неотвратимо.
   – Отдайте мне ключ! – истерически закричала она. – Немедленно отдайте!
   Он больше не улыбался. Она увидела животную страсть на его лице и еще твердую решимость настоять на своем. Ей стало так страшно, как не было еще никогда в жизни. Она отступила на шаг и крепко ухватилась за столик, который стоял у нее за спиной. Она вспомнила про пистолет с перламутровой рукояткой. Нащупала выдвижной ящик и в ту же секунду его открыла.
   – А теперь, – сказала она, сжимая в руке пистолет, – отойдите назад.
   Мистер Лавендер раскрыл от изумления рот, однако, остался стоять на месте.
   – Уберите его сейчас же, идиотка вы этакая! – вскричал он. – Он же заряжен!
   – Я это знаю.
   – Положите его на место! Положите на место!
   – А я вам сказала – отдайте мне ключ! Если вы этого не сделаете, я вас застрелю.
   – Не посмеете!
   – Даю три секунды.
   – Господи Боже мой! – воскликнул он. – Я вам верю. Вид у вас достаточно безумный.
   – Совершенно справедливо. Безумный. И не только вид. Я достаточно безумна, чтобы убить такого человека, как вы. Отдайте ключ!
   Он достал ключ из кармана.
   – Бросайте его. У вас всего три секунды, помните об этом.
   Лавендер бросил ключ, и Мелисанда, держа под прицелом обидчика, подняла его с пола.
   Все еще не опуская пистолета, она подошла к двери, осторожно отперла ее, а потом помчалась к себе наверх, повернула ключ в замке и прислонилась к двери, глядя на пистолет в руке.
   Как она пережила эту ночь? Сидя у себя в мансарде за запертой дверью, она лихорадочно пыталась строить планы, понимая, что больше не может провести в этом доме ни одной ночи. Она должна куда-то уйти… все равно куда.
   Но, прежде всего, необходимо повидаться с Торольдом. Нужно помешать ему шантажировать ее отца. Это самое важное. Самая страшная опасность – это он. Арчибальд Лавендер просто сластолюбивое животное, она презирает его, он внушает ей страх; а вот Торольд Рендал – это настоящий преступник, а она к тому же облегчила ему задачу.
   Мелисанда достала пистолет с перламутровой рукояткой. Он был так мал, что походил на игрушку. Какая в нем сила? Вспомнив о том, как он ее спас, она пробор мотала: «Мой друг!» И еще раз повторила сквозь рыдания: «Мой маленький друг!»
   Понимая, что не заснет, она не стала раздеваться. Просто лежала на кровати, глядя на дверь и сжимая в руке пистолет.
   Впервые в жизни пришлось ей пережить такую ночь.
   Однако Арчибальд Лавендер не пытался к ней войти. Мелисанда знала, что он боится, боится ее маленького друга и ее твердого намерения не дать себя в обиду.
   Мелисанда лихорадочно пыталась сообразить, что же делать дальше. Она должна встретиться с Торольдом и воспрепятствовать ему писать ее отцу. Ей казалось, что она сумеет это сделать. Не верилось, что он такой дурной человек. Человек, за которого она согласилась выйти замуж, был добрым и внимательным, но он наделал долгов, оказался в затруднительном положении и от этого потерял голову.
   Теперь она не станет его женой, это невозможно, но он не преступник. И все это придумал сгоряча, повинуясь минутному порыву. Его поведение не было результатом расчетов. Как она ненавидела всех мужчин! Монахини были правы. И все-таки ей казалось, что некоторые мужчины были скорее слабы, чем безнравственны.
   Повидавшись с Рендалом, она сумеет убедить его быть благоразумным, заставит поклясться, что он не станет писать ее отцу. А что дальше?
   Мелисанда вспомнила о Фенелле, такой доброй и такой терпимой. Возможно, она поедет к Фенелле и попытается объяснить, почему ей пришлось бежать.
   Похоже, это единственный путь.
   Наконец наступило утро. Она сунула пистолет в карман платья и осторожно открыла дверь.
   В верхних комнатах дома не было слышно ни звука. Она спустилась к Гантерам, стараясь вести себя так, словно ничего не случилось; ей не хотелось дать Гантерам или Саре почувствовать, как она встревожена. Она не могла посвятить их в свои дела, а они вряд ли удержались бы от расспросов, если бы догадались, что с ней неладно.
   – Он, должно быть, вернулся вчера вечером домой, – сообщила миссис Гантер, когда Мелисанда заняла свое место за столом. – Явился потихоньку, так что никто и не знал. А утром позвонил, чтобы подали завтрак. Сара говорит, что вид у него был довольно сердитый. С ней, наверное, поссорился и, разозлившись, отправился домой.
   – Ах, вот как, – произнесла Мелисанда.
   – Хозяйка, по его словам, приедет домой только вечером, так что еще весь день наш, нужно его использовать как следует, как вы считаете?
   – О, конечно, – отозвалась Мелисанда.
   Есть ей не хотелось, но она заставила себя что-то проглотить.
   После завтрака она поднялась в свою комнату, чтобы собраться. Вещей было не так уж много. После встречи с Торольдом ей придется вернуться за ними – незаметно проскользнуть наверх, а потом потихоньку выйти из дому.
   Мелисанда дотронулась до пистолета, лежавшего у нее в кармане; она не расстанется с ним, пока не почувствует себя в полной безопасности от домогательств Арчибальда Лавендера.
   По словам Гантеров, он куда-то ушел. Сказал, что вернется только вечером.
   Но он ведь может неожиданно вернуться домой, думала Мелисанда. В его глазах она увидела не только желание, но и жажду мести.
   Утро тянулось бесконечно медленно, а нужно было еще высидеть за столом во время ленча.
   – Честное слово, – заметила миссис Гантер, – у вас совсем нет аппетита.
   – Боюсь, что вы правы.
   – Это никуда не годится… вы же еще растете. Вам, наверное, портит аппетит мысль, что хозяйка скоро снова будет дома, верно?
   – Возможно.
   – Ну, напрасно вы так волнуетесь. Все будет хорошо. Мне кажется, она вами довольна. Не стоит обращать особого внимания на то, что она говорит. Она ведь ни за что на свете не признает, что чем-нибудь довольна.
   Мелисанда подошла к миссис Гантер и обняла ее.
   – О миссис Гантер, я всегда буду помнить, как вы были добры ко мне.
   – Нет, вы только послушайте! – сказала миссис Гантер и подумала: «Уж эти мне иностранцы! Словно не на земле живут – сегодня смеются, а завтра уже слезы. Уж я и не знаю, как с ними себя вести. Она-то, правда, такая хорошая. Я ее полюбила».
   Мелисанда торжественно расцеловала миссис Гантер в обе щеки.
   – Полно! – сказала миссис Гантер. – Полно, полно. Вы как будто чем-то расстроены, дорогая. Можно подумать, что собираетесь уезжать.
   – Нет, просто хочется сказать… сказать спасибо вам… и мистеру Гантеру, и Саре. Мне было так хорошо с вами в этой маленькой комнатке.
   – Рады это слышать! А нам было приятно ваше общество. Надеюсь, что вы будете счастливы в замужестве, я в этом просто уверена, ведь не сыщется на свете другого такого прекрасного джентльмена, и вы его заслуживаете. Так я и говорю Гантеру: «В жизни не встречала прекраснее джентльмена, а наша мисс Мартин всячески заслуживает счастья».
   – Возможно, каждый из нас заслуживает того, что ему выпадает в жизни, – произнесла Мелисанда.
   – Ну, я бы этого не сказала. Некоторым просто-напросто везет.
   – Мне пора идти, – сказала Мелисанда. – У меня еще много дел. Просто хотелось вам сказать, как мне было у вас хорошо.
   – Спасибо на добром слове, дорогая. Увидимся за обедом.
   Мелисанда ничего не ответила. Она поднялась в свою комнату. Все ее пожитки – их было немного – были уложены в саквояж, который она недавно купила, все было готово к тому, чтобы уйти. Она засунула саквояж под кровать. Надев шляпку и мантилью, вышла из дому и направилась в Гайд-парк на свидание с Торольдом.
   Мистер Рендал уже был на месте. Она видела, как он прохаживается по аллее.
   – Мелисанда… как я счастлив, что вы пришли.
   Он схватил ее руки в свои, но она поспешно высвободила их:
   – А вы думали, что я нарушу обещание?
   – Вчера вы были немного расстроены. Я вижу, сего дня чувствуете себя лучше. Похоже, теперь вы понимаете, что к чему.
   – Да, я все прекрасно понимаю, – сказала она. – Торольд, у вас неприятности, вы попали в затруднительное положение, и это меня беспокоит.
   – Совершенно верно.
   – Поэтому вы и придумали все эти ужасные вещи. Вы говорили несерьезно, я знаю.
   – Но послушайте, Мелисанда. Вы ведете себя глупо. Ведь отец должен о вас позаботиться.
   – И о вас тоже?
   – Но мы собираемся пожениться. Я стану его зятем.
   – Никогда вы им не будете!
   – Мне казалось, что вы образумились.
   – Да, образумилась, наконец, а то все надеялась, что вы не такой уж дурной человек.
   – Ах, полно говорить глупости! Я дурной человек! А ваш папаша? Он ангел? Он, который соблазнил бедную девушку?
   – Довольно! Что вы знаете обо всем этом?
   – Не впадайте в истерику, Мелисанда, давайте сядем. Вот черновик письма, которое я сочинил. Хочу, чтобы вы его переписали и отправили отцу. В нем говорится, что вы встретили человека, которого полюбили, хотите выйти замуж, и уверены, что он поможет, как собирался сделать раньше.
   Взяв письмо, Мелисанда, не читая, разорвала его и бросила клочки через плечо. Подхваченные ветерком, они, танцуя, летели по воздуху. Девушка поднялась со скамьи и, взглянув в лицо собеседника, увидела, что оно исказилось от злости.
   – Значит, это все, что вы можете сказать?
   – Я никогда не стану писать отцу и просить у него денег. Мы больше никогда не увидимся. Прощайте!
   Рендал схватил ее за руку и резко повернул лицом к себе. Рот его сводила судорога, глаза лихорадочно блестели. Это был незнакомый ей человек, совсем не тот, за которого она собиралась выйти замуж.
   – Вы мне… отвратительны, – сказала она. – Отпустите меня немедленно!
   – Воображаете, что я так просто с вами расстанусь?
   – А что вы еще можете сделать?
   – Думаете, дело закончено?
   – Да, закончено.
   – Вы просто дура. Мы могли бы жить в довольстве до конца нашей жизни. Он богатый человек… очень богатый – я все разузнал – и может обеспечить нам постоянный доход. Нам ни о чем не придется думать, только наслаждаться жизнью. И он это сделает, можете быть уверены. Он заплатит сколько угодно, только бы не стало известно, что он не тот человек, за которого его принимают.
   – Так вы намерены его шантажировать?
   – А почему бы ему не заплатить за свои грехи?
   Глядя в его лицо, Мелисанда думала: «Он воплощение зла, настоящий символ мужчины».
   – Вы никогда не напишете моему отцу, никогда не будете его, шантажировать, – спокойно произнесла она.
   – Не будьте дурочкой! Если не желаете мне помочь, так не мешайте. Впрочем, я не очень-то нуждаюсь в вашей помощи. Вы сказали все, что мне нужно знать.
   – Нет! – вскричала она. – Пожалуйста… пожалуйста, не делайте этого.
   – Что? Отказаться от такой возможности? Вы сошли с ума.
   Мелисанда почувствовала, что в голове у нее помути лось. Она слышала крики детей где-то вдалеке. «Боже мой, – молилась она, – помоги мне. Помоги мне его остановить. Он не должен этого делать».
   И тут она вспомнила о пистолете. Повинуясь своей импульсивной натуре, она не думала ни о чем другом – только о том, чтобы спасти отца от преследований этого человека. Пистолет спас ее от Арчибальда Лавендера. Не спасет ли он и ее отца от Торольда Рендала?
   И она достала пистолет из кармана.
   – Поклянитесь, – сказала она решительно, – что не станете трогать моего отца!
   – Что вы затеяли, идиотка?
   – Клянитесь! – истерически кричала она. – Ну же, клянитесь!
   – Решили меня напугать этой детской игрушкой? Мелисанда, я люблю вас. Мы будем счастливы, будем жить без забот. Ваш отец поможет. А если вы не согласны мне помочь… ну что же, могу обойтись и без вас. Но я бы хотел, чтобы вы мне помогли, чтобы были благоразумны.
   – Клянитесь! – повторяла она. – Клянитесь! Он положил руку на ее локоть:
   – Думаете, я такой же полоумный, как и вы? Никогда не упущу своего шанса… Никогда!
   Отбросив его руку, она подняла пистолет. Все было так легко, ведь он находился совсем рядом.
   Раздался резкий хлопок, и Торольд, обливаясь кровью, упал на землю.
   А она стояла рядом, не выпуская из рук пистолета, когда услышала голоса – к ней бежали люди. В полном смятении, чуть не теряя сознания, она стояла и ждала.

Часть пятая
ТЮРЕМНАЯ КАМЕРА

Глава 1

   Мелисанду стерегли эти чужие люди. Привезли сюда и не давали ей отдохнуть. Она ничего не чувствовала, когда ее везли по мощенному булыжником двору. По обе стороны от нее шагали мужчины, готовые схватить ее, если она попытается бежать.
   Напрасно они беспокоятся. Бежать у нее не было ни малейшего желания.
   Поместили ее в комнату, где находились другие женщины; у одних лица были испуганные, у других – жестокие. Все с любопытством разглядывали новенькую, но ей это было безразлично.
   Пол был устлан соломой; было холодно, пахло потом и немытым телом. В другое время ее бы от этого затошнило, но теперь она была способна думать лишь одно: «Это конец. Конец моим страданиям».
   Мелисанда сидела на скамье, устремив взор на сложенные на коленях руки.
   Кто-то сел рядом с ней:
   – За что тебя, дорогуша?
   Остальные обитательницы камеры столпились вокруг нее.
   – Я убила человека, – сказала она.
   Все с ужасом отпрянули от нее. Она убила человека. Она убийца.
   Вскоре ее повели на допрос.
   – Вы убили человека. Почему вы это сделали?
   – Потому что хотела это сделать.
   – Он был вашим любовником?
   – Мы собирались пожениться.
   – И он пытался… уклониться от обещания? Так было дело?
   – Нет, он не собирался отказываться от меня.
   – Но вы его убили?
   – Да, я его убила.
   – За что? По какой причине?
   – Нужно было, чтобы он умер.
   – Вы понимаете, что совершили преступление, наказуемое смертной казнью?
   – Да.
   – Вы можете что-нибудь сказать в свое оправдание?
   – Нет.
   – Но вы должны объяснить, почему это сделали.
   – Я уже объяснила – он должен был умереть.
   – Нельзя же убивать человека только потому, что вы считаете, будто он должен умереть.
   Мелисанда молчала.
   – Послушайте, я хочу вам помочь. Вам нужно подумать о защите.
   – Никакой защиты быть не может. Я его застрелила и сделала бы это снова. Он должен был умереть.
   Больше она не сказала ни слова. Она ждала… ждала конца, который наступит, когда ее шею затянет петля палача.
   В камере ее никто не обижал. «Странная она, – говорили товарки по заключению. – Застрелила человека в Гайд-парке и ничего не говорит в свое оправдание. Она, видите ли, хотела видеть его мертвым. Разве это не странно?»
   Мелисанда сидела неподвижно, погруженная в свои мысли, и лишь иногда улыбалась.
   Ей казалось, что совсем недавно она была в монастыре. Как недолго она живет на свете. Всего восемнадцать лет. Слишком короткий промежуток времени, для того чтобы быть обманутой, разочароваться в жизни, убить человека.
   То и дело она мысленно возвращалась к монахине, образ которой преследовал ее с детства. Теперь этот образ приобрел свое настоящее значение. С ней случится то же самое. Ее выведут к Ньюгейтской тюрьме и повесят. Соберется толпа, и люди будут смотреть, как ее вешают. Они будут говорить: «Это Мелисанда Сент-Мартин, девушка из монастыря, которая убила человека», будут смеяться и выкрикивать оскорбления.
   Судьба ее все-таки не так жестока, как судьба той несчастной монахини. Ту замуровали в стене, обрекая на медленную мучительную смерть. А у нее на шее просто затянется петля, и она перейдет в другой мир.
   К ней подошел один из тюремных надзирателей и тронул за плечо.
   – Пойдем со мной, – сказал он. – Тебя вызывают.
   Девушка машинально поднялась на ноги. Снова допросы? Но какое это имеет значение? Она не скажет им, почему убила Рендала, ведь иначе его смерть будет напрасной. Никто не должен знать, что она дочь сэра Чарльза Тревеннинга и убила человека ради того, чтобы сохранить это в тайне.
   Вслед за тюремщиком она шла по коридорам, поднималась по лестницам. Ей было все равно, куда ее ведут, безразлично, о чем станут спрашивать. Она будет тверда в своем решении хранить молчание.
   Мелисанду привели в какую-то комнату и заперли за ней дверь. Ей навстречу поднялся мужчина. И тут спокойствие покинуло ее. Она закрыла руками глаза, чтобы отогнать видение, которое не могла считать реальностью.
   – Мелисанда! – Фермор подошел к ней, взял ее руки в свои и обнял.
   Оцепенение вмиг ее покинуло. Она снова была жива. В этой комнате находились жизнь и смерть одновременно, и жизнь снова становилась желанной.
   – Зачем?.. Зачем вы пришли?
   – Как – зачем? Неужели вы думали, что я не приду? Как только я узнал… как только услышал. Я ведь вас искал… пытался найти. Почему вы убежали? Почему скрылись от всех?
   Запрокинув голову, она посмотрела на него. Теперь она могла это сделать без страха. Для нее все кончено. Смерть уже протягивает к ней свои лапы, а он принадлежит жизни.
   – Я рада… я так рада, что вы пришли, – сказала она.
   – Конечно, я пришел. – Его глаза блестели. Она и забыла, какую они имеют власть. – Мы должны разобраться в истории, которая с вами случилась. Необходимо вызволить вас отсюда.
   – Это тюрьма, – напомнила она. – Сюда сажают преступников. Как вы можете меня отсюда вызволить? Я убила человека.
   – Но почему? Почему? Мы должны организовать защиту. Найдем лучших адвокатов, которые этим займутся. Неужели вы думаете, что мы допустим… допустим…
   – Допустите, чтобы меня повесили? Вы не можете этому воспрепятствовать, Фермор. Я убила человека. Я убийца.
   – Да что вы, Мелисанда! Вы и убийство! Это неслыханно. Я этому не верю. Вы сделали это в порядке самозащиты, а если это была самозащита, вас не могут повесить. Мы пригласим лучших защитников, что есть в Англии.
   Она устало улыбнулась:
   – Значит, вы действительно меня любите, Фермор? Он обхватил руками ее голову и стал целовать лицо – не так, как она ожидала, но нежно и осторожно, так, как раз или два делал раньше.
   – Мелисанда… Мелисанда… почему это должно было случиться с нами? Как это произошло? Зачем вы убежали? Я искал вас повсюду. Я был вне себя от беспокойства. Все эти месяцы я продолжал вас искать. И вот, наконец, нашел, хотя и случился этот ужас.
   – Мы нашли друг друга слишком поздно, Фермор. Знай мы, к чему это приведет, с самого начала устроили нашу жизнь иначе. Но что толку говорить об этом сейчас? Я рада, что вы пришли. До последней минуты буду об этом помнить… Когда буду стоять на помосте, а вокруг соберется толпа поглазеть на меня… когда настанет мой последний час, я скажу себе: «Он все-таки пришел ко мне. Он любил меня и потому пришел».
   – Ради Бога, перестаньте! – встряхнул ее Фермор. – До этого никогда не дойдет. Вас освободят.
   – Это невозможно. Я виновна. Я убийца… Я уже думала так однажды, когда видела, как уносили Каролину, но потом встретила ее в парке. Я не знала, что совсем скоро это случится по-настоящему…
   – Перестаньте! – велел Фермор. – У вас просто истерика. Послушайте, нам не дадут долго видеться. Я хочу все знать и тогда пошлю к вам лучших адвокатов. Я непременно вытащу вас из петли.
   – Но как вы сможете это сделать?
   – С помощью денег можно сделать многое.
   – Но не это… не это.
   – Я не пожалею никаких денег, если понадобится, истрачу все, что у меня есть… А потом… найду способ раздобыть еще.
   – О Фермор, – сказала она. – Вы лучше всех на свете! А я этого не знала. Вы высмеивали порядочность, добродетель. Я считала вас дурным человеком, но теперь уже ни в чем не уверена.