Холт Виктория. Седьмая - для тайны

   За столом с Тамарикс всегда было весело. Она быстро нашла общий язык с такими жизнерадостными людьми, как мой отец и Карла. Еда бывала весьма обильной и питательной, а обслуживали нас босоногие слуги, снующие туда и обратно.
   Карла и отец вспоминали свою жизнь в Египте, у них в запасе имелось множество забавных историй и анекдотов, и наши беседы продолжались до вечера.
   — Бедный Люк, — сказала однажды Тамарикс, — только подумать, каково ему будет в этой миссии с братом и сестрой Хеверсами…
   — Они хорошие люди, — возразила Карла, — но иногда бывают слишком добры, а главное — им не хватает чувства юмора. Они все воспринимают всерьез. Мне их жаль!
   — А можно пригласить их на обед? — спросила Тамарикс.
   — О Боже мой! Как жаль! Мне и в голову не пришло сделать это! — воскликнула Карла. — Я, конечно, должна была пригласить их!
   — Разумеется, — подтвердил отец. — Думаю, нам сразу же следовало пригласить вашего приятеля Люка. Он проявил к вам такую доброту!
   — Конечно, я приглашу его и Тома Холлоуэя, — ответила Карла.
   — Том Холлоуэй, — объяснил отец, — управляющий плантацией. Он славный малый, правда, Карла?
   — Очень славный, только немного печальный, а в жизни не должно быть места печали!
   — Мы бы хотели с ним познакомиться, правда, Тамарикс?
   — Ну, разумеется!
   — Тогда мы это сделаем прямо завтра! — сказала Карла.
   — А они смогут собраться так скоро? — наивно спросила я. Карла, по своему обыкновению, громко рассмеялась.
   — Их не так часто приглашают на обеды! Они придут!
   — Светская жизнь на острове отнюдь не бьет ключом, — иронично добавил отец. — Можете не сомневаться, они придут!
   Перед встречей с новым человеком отец немного рассказал мне о Томе Холлоуэе.
   — В Англии он занимался импортом циновок, сделанных из волокон кокосовых пальм. Какую же пользу можно извлечь из старого кокоса! Из этих волокон делают циновки, пледы и прочее. Том продавал их по всей Англии. Потом его жена умерла при родах, вместе с ней погиб и ребенок. Он до сих пор не может оправиться после этого удара. Карла время от времени встречалась с ним по делам, и ее удручила перемена, происшедшая с ним. Вам уже известна ее натура. Если она видит, что кто-то попал в беду, она должна помочь. Ей пришла в голову мысль, что Тому необходимо порвать с его прошлым, и она предложила ему должность управляющего плантацией. К ее удивлению, он согласился!
   — И это помогло?
   — Полагаю, немного помогло. Он здесь уже два года, или около того, и служит нам верой и правдой. Думаю, на время он забывает о своем горе и очень увлечен работой на плантации. Он научился держать в руках рабочих и любит свое дело. Карле очень бы хотелось, чтобы он здесь прижился, а это совсем нелегко.
   — Какая Карла славная женщина!
   Отец кивнул головой; ему определенно понравились мои слова.
   Обед прошел успешно, хотя, как я смогла заметить, Люк выглядел несколько удрученным. Он уже не был настроен так оптимистично, как на корабле. Джон и Мюриэл Хеверсы говорили о миссии очень серьезно, но я не могла не чувствовать, что они плохо понимают людей, среди которых живут.
   Позже я заметила отцу, что они видят в местных жителях скорее дикарей, чем обычных людей, которым не нравится, когда им навязывают чужие идеи. Мне также показалось, что Мюриэл не одобряет отношений отца с Карлой.
   Тамарикс получила большое удовольствие от обеда и, когда гости ушли, зашла ко мне в комнату, чтобы поболтать о проведенном вечере.
   — Что ты об этом думаешь? — спросила она.
   — Что все прошло прекрасно. По-моему, Люку очень понравился наш обед!
   — Бедняга, — весело заметила Тамарикс. — Боюсь, молодой человек разочарован. Впрочем, меня это не удивляет. Так тесно общаться с этой скучнейшей парочкой!
   — Они не скучны. Просто, по-моему, эта работа им не по зубам!
   — Не по зубам! Миссионеры они или нет? Они должны приспосабливаться! Остров находится так далеко от цивилизованных мест, и население нуждается в каком-то просвещении. Бедный Люк! Надо видеться с ним почаще и подбадривать его.
   — Конечно, ты права!
   — Интересно, а что твой отец думает обо всем этом?
   — Узнаю в свое время! А как у тебя сейчас настроение Тамарикс? — Я теперь не думаю об этом все время!
   — Это хорошо!
   — А ты думаешь?
   — Очень часто!
   — Тебе не надо было уезжать!
   — Отец хотел видеть меня.
   — Вы же с Криспином обручились. О, я понимаю, тебе не хочется об этом говорить. А вот я должна была уехать! Гастон был моим мужем, и его убили.
   — Я понимаю. Разумеется, понимаю. Но у меня тоже было такое чувство, что я должна уехать!
   — Из-за случившегося? Уж не знаешь ли ты что-нибудь о Гастоне?
   — Нет, нет. Дело не в этом!
   — Ты что-то не договариваешь!
   Я промолчала, и разговор был на этом окончен. Я чувствовала, что если это путешествие и пошло на пользу Тамарикс, то мне оно не очень-то помогло!
   Следующим утром мы с Тамарикс отправились на обычную прогулку. Не успели мы отойти от дома, как нас заметили несколько ребятишек, игравших во что-то, сидя на корточках. Как только мы приблизились к ним, они встали и подбежали к Тамарикс, в упор рассматривая ее.
   Это созерцание вызвало у них приступ неудержимого веселья.
   — Я рада, — сказала им Тамарикс, — что так забавляю вас!
   Это еще больше развеселило их. Они внимательно смотрели на нее, ожидая что же она скажет им еще.
   Мы пошли дальше, а они побежали за нами. Вышли на берег моря, прошли мимо сидящих на корточках людей перед ковриками, на которых были разложены их товары.
   Мы остановились около гончара. Перед ним на коврике стояли две вазы, они были просты, но по-своему красивы.
   Тамарикс любовалась ими, а продавец удивленно разглядывал нас. Что в нас забавляло их? Наш внешний вид, манера говорить или общее поведение, отличающееся от них?
   Тамарикс взяла в руки одну из ваз, а дети столпились вокруг нас, возбужденно наблюдая за ней. Она с вопрошающим взглядом протянула вазу продавцу, и он назвал ей цену.
   — Я возьму вот эту, — сказала Тамарикс.
   — Что ты собираешься с ней делать? — удивилась я.
   — Увидишь! Я и другую возьму!
   Эта сцена вызвала огромный интерес у окружающих. Несколько женщин с детьми подошли ближе и удивленно уставились на нас. Продавец чеканок, сидевший невдалеке, смотрел на нас с надеждой и завистью.
   Уплатив деньги, Тамарикс скомандовала:
   — Ты понесешь одну, Фред, а я — другую. Мне нужны обе вазы!
   — Не понимаю, что ты собираешься с ними делать?
   — Зато я понимаю!
   Дети, столпившиеся вокруг, весело подпрыгивали и смеялись.
   — Пойдем, — сказала Тамарикс. — Сюда!
   Дети немедленно двинулись за нами следом. По пути в миссию к нам присоединилось еще несколько малышей. Тамарикс открыла дверь и вошла в холл миссии.
   — Здесь! — торжествующе сказала она. — Вот здесь они и будут стоять! Мы наполним их водой из ручья, затем поставим одну у входа, а другую… — Она оглядела неуютный холл. — Да, вот здесь, между окон. Теперь мне нужны какие-нибудь красивые цветы. Красные. Красный цвет прелестен, он теплый и приветливый! Пойдем, наполним вазы водой!
   Дети понеслись следом за нами к ручью, радостно визжа и подпрыгивая.
   — А теперь цветы! — она повернулась к детям:
   — Пойдемте! Вы мне поможете, вместо того чтобы смеяться надо мной! Мы будем собирать цветы! Красные! Вот как этот… и лиловые, как этот. Здесь их полно!
   Цветов было действительно много. Тамарикс сорвала несколько из них и жестом показала детям, чтобы они делали то же самое.
   Вернувшись в холл, Тамарикс опустила вазу на пол, встала перед ней на колени и начала расставлять цветы. Дети подносили их ей охапками.
   — Прелестно! — воскликнула она. — Вот теперь хорошо! Она взяла еще один цветок из рук маленькой девочки и поставила его в вазу. Это вызвало неописуемый восторг малютки.
   Наконец Тамарикс поднялась с колен, осмотрела вазу и воскликнула:
   — Как красива эта ваза с цветами! — она непроизвольно хлопнула в ладоши и тотчас же дети последовали ее примеру.
   — Теперь поставим в другую вазу лиловые цветы, — обратилась к детям Тамарикс. Дети пришли в восторг. Они боролись за право подавать ей цветы, а она искусно расставляла их в вазе. Букет получился отменным, но всего прекраснее были эти счастливые, смеющиеся дети! Они снова радостно захлопали в ладоши, когда ваза была наполнена цветами.
   В этот момент в холл вошла Мюриэл Хеверс.
   — Что такое? — начала она, оглядываясь вокруг. — Я никогда не видела в холле такое количество детей!
   Ребятишки оглянулись на ее возглас, улыбнулись, но тотчас же вновь обратили свои взоры на Тамарикс.
   — Я подумала, что цветы несколько оживят холл! — сказала Тамарикс.
   — Конечно, конечно, но дети?
   — Они просто пришли мне помочь! Ее голос звучал торжествующе. Я подумала: «Что-то изменило ее!»
 
   Мы прожили на острове уже три недели. Дни казались длинными, но время тем ре менее протекало быстро. Я часто задавала себе вопрос: что я здесь делаю? Мне надо вернуться. Мысли о том, что произошло бы, если бы тетушка Софи не встретила тогда в Дивайзизе Кейт Карвел, не покидали меня. Как сложилась бы моя жизнь? Я была бы с Криспином, пребывая в блаженном неведении? Нет, все сложилось бы иначе! Она появилась бы снова! Жизнь протекала бы в страхе, шантаже и притворстве! В голове у меня звучали слова Криспина: «Что-нибудь придумаем!» Он бы держал это в тайне от меня. Он любил тайны! Разве я никогда не ощущала это? Но я любила его, любила всем сердцем, хотя и страдала от недоверия, чувствуя, что он что-то скрывает.
   Потом я уговаривала себя: «Ты должна вернуться! Нельзя больше оставаться вдали от него…»
   Тамарикс приспособилась здесь легче, чем я. Но ей было нечего терять! Отец никогда не был близок ей, мать пренебрегала ею в юности, и их тоже никогда не связывала особенная близость. Она гордилась Криспином и любила его, но ее ничто не тянуло назад… Я понимала, что через некоторое время ей надоест и остров, и окружающие люди, но сейчас все было для нее новым и интересным, а это ей и было нужно больше всего,
   Поначалу она несколько заинтересовалась Томом Холлоуэем, но он был слишком серьезен для нее. Том еще продолжал тосковать по умершей жене, чтобы проявить интерес к Тамарикс. Ей нравился Люк, но в отношении к нему сквозило насмешливо-покровительственное чувство, что было несколько неожиданно для нее. Обычно она предпочитала, чтобы мужчины покровительствовали ей.
   Как бы то ни было, она часто посещала миссию. И только она появлялась там, вокруг нее собирались дети, к которым она привязалась совершенно искренне. Они боролись за право быть поближе к ней и хихикали над всем, что бы она ни делала или говорила.
   — Они ждут, чтобы я их занимала, — предположила она. — Должна сказать, они прекрасно понимают, что к чему! Люка это очень забавляет, а что касается наших миссионеров, то они рады, что в миссии появились дети…
   Тамарикс купила у гончара еще несколько горшков под цвееты.
   — Каждый раз, когда он видит меня, он приветствует словно королеву, — смеялась она. — Дети продолжают приносить в миссию цветы, а на днях я рассказала им историю. Они не поняли ни слова, но слушали меня, как будто это самая занимательная сказка. Ты бы видела их! На самом деле я рассказала им про Красную Шапочку, больше при помощи мимики! Ты бы видела их возбуждение, когда я показала им, как появился большой злой волк. Они смеялись, одобрительно кричали, тискали меня и таскали за волосы. Я никогда не имела большего успеха!
   Мюриэл говорит, что надо рассказывать библейские истории. Что же, я могу попробовать и это, но сейчас им нужна Красная Шапочка и больше ничего! Они знают, когда приходит волк и делают вид, что испуганы. Ходят вокруг на четвереньках и кричат: «Волк! Волк! Большой злой волк…» И на родном языке тоже. Могу сказать тебе, все это очень любопытно!
   Я радовалась за нее, видя ее неподдельный интерес к детям, а Люк от этого просто приходил в восторг.
   Однажды к острову подошел корабль. Он был гораздо больше парома и вызвал огромный интерес у островитян. Мы с Тамарикс пошли на берег, где стоял невообразимый шум и царила суета. Маленькие лодочки подплывали к кораблю и возвращались обратно, привозя на берег европейцев. Они, естественно, подошли к нам и рассказали, что совершают путешествие из Сиднея по островам. Они уже побывали на Като-Като и некоторых других островах, но нашли их всех похожими друг на друга.
   Узнав, что мы здесь находимся в гостях, они удивились. Пока мы беседовали, подопечные Тамарикс, конечно, теснились вокруг нас и с интересом наблюдали за нашей беседой. Наш гончар в этот день продал больше чашек и тарелок, чем за весь месяц; чеканка, соломенные циновки, корзинки тоже пользовались успехом. Отход корабля явно опечалил местных жителей.
   Корабль доставил на остров Каскера внеочередную почту, в которой оказались два письма и для меня: от Криспина и тетушки Софи.
   Я отнесла их к себе в комнату, чтобы прочесть наедине.
   Сначала от Криспина.
   Моя дорогая!
   Как я скучаю по тебе! Вернешься ли ты домой? Бросай все и приезжай сейчас же. Я знаю, что найду способ уладить это дело. Я собираюсь заставить ее согласиться на развод. Я могу развестись с ней. Она бросила меня и убежала с любовником. У меня есть все нужные доказательства. Я нанял адвоката, чтобы он занялся этим разводом. Не могу передать тебе, как тосклива здесь жизнь без тебя. Кажется, что потерял смысл жизни. Я хочу, чтобы следующим кораблем ты отправилась домой! Подумать только, сколько времени пройдет даже в этом случае! Только бы знать, что ты уже в пути! Все будет в порядке! Я найду способ уйти от этой неприятности. Только бы она уехала… навсегда. Но не сомневайся, что выход я найду. И тогда, если ты не вернешься, я приеду к тебе сам. Я знаю, что ты несчастлива так же, как и я. В некотором смысле я даже рад, что это так. Я бы не вынес, если бы стал тебе безразличен! Я никогда не покину тебя, что бы ни случилось. Умоляю, возвращайся скорее. Твоя тетя очень скучает по тебе. Я знаю, что она очень несчастна. Думаю, она согласна со мной, что ты зря покинула нас!
   Любящий тебя навеки
   Криспин.
   Из письма тетушки Софи я поняла, что она тоже стала сомневаться в разумности моего отъезда, хотя раньше настаивала на нем.
   Мы очень скучаем по тебе. Бедный Криспин особенно страдает. Он действительно любит тебя, Фредди. Эта разлука разбивает его сердце, я вижу. Он не из тех, кто легкомысленно относится к любви. Его чувства глубоки. Думаю, он немного сердится на меня, что я рассказала тебе о встрече с Кейт Карвел. Ему, бедному, надо кого-нибудь упрекнуть/ Он уверяет, что найдет способ избавиться от нее, и так убедителен, что я ему верю. В конце концов, она давно его бросила. Не знаю, как обстоят дела сейчас, но молюсь, чтобы все уладилось. Ты нужна ему, Фредди!0н владеет собой, ноя знаю, как он страдает. Мне кажется, очень жестоко, когда опрометчивый поступок в юности может испортить всю последующую жизнь. Но он не допустит этого и обязательно добьется своего. Дорогое дитя, надеюсь, что у вас с отцом сложились добрые отношения. Я не сомневаюсь в этом — ведь я так хорошо знаю вас обоих. Он восхитителен, не так ли? Напиши мне обо всем. И, Фредди, я верю, что ты подумаешь о возвращении. Отец хотел видеть тебя. Он болен? Мне бы хотелось узнать о нем свежие новости. Не скрывай от меня ничего. Из его писем я почувствовала, что у него что-то не ладится. Это была одна из причин, почему я торопила тебя с отъездом, хотя действительно считала, что будет лучше, если ты уедешь, пока Криспин все не уладит. Но теперь тебе нужно подумать о возвращении. Я знаю, ты только что приехала туда, но если бы ты написала мне, когда собираешься вернуться, полагаю, это бы очень помогло Криспину. Береги себя, моя любовь!
   Благослови тебя Бог. С огромной любовью к тебе
   Т.С.
   Несколько раз я перечитала оба письма. Нас разделяли тысячи миль, но я должна преодолеть их и возвратиться назад.
 
   Отец спросил меня:
   — Есть какие-нибудь новости из дома?
   — Да.
   — Они опечалили тебя? Ты тоскуешь по дому, не так ли?
   — Конечно, да!
   Он взял меня за руку и некоторое время молчал.
   — Ты мне все расскажешь, правда?
   Его участие и нежное прикосновение рук сделали свое дело. Я рассказала ему всю свою историю с самого начала: о своем знакомстве с Криспином, о его злосчастном замечании о моей некрасивости, о Холмистом лесе, о своей работе в конторе поместья и любви, которая зародилась в наших сердцах. Рассказала о внезапном появлении жены Криспина, разрушившем все наши планы, и о желании Криспина скрыть от меня это, чтобы связать свою жизнь со мной.
   — Да, это было для тебя ударом, — сказал отец. — Но только ли в этом причина твоей неуверенности? Ты очень любишь его, не так ли?
   — Да, очень!
   — И в то же время не полностью уверена в нем!
   — Я убеждена, что он любит меня, но…
   — Но?
   — Есть нечто, стоящее между нами. Я не могу объяснить. Что-то вызывает у меня смутную тревогу. Это… было и раньше!
   — У него есть от тебя какая-то тайна?
   — Подозреваю, что есть. Иногда между нами возникает какой-то барьер. Я его чувствую, потому что очень хорошо его знаю. Иной раз я понимаю, что переступить через него я не смогу!
   — А почему ты его не спросишь?
   — Мы никогда не говорили об этом, ему это может показаться странным! У него есть на уме что-то такое, чего мне не следует знать. А потом появилась эта жена; но он все равно решил жениться на мне, скрыв от всех, что не имеет на это права. Тогда мне показалось, что это и есть его тайна…
   — Получается, что ты любишь его, но не полностью ему доверяешь. Так?
   — Я все время чувствовала и чувствую, что существует еще какая-то тайна, которую он мне не расскажет… что-то важное!
   — Это касается его брака?
   — Нет. Он, как и все, верил, что его жена погибла. Ее появление было жестоким ударом для него… и для всех нас.
   — Так это что-то более давнее? Какая-то темная и постыдная тайна. Ты так думаешь, но тем не менее продолжаешь любить его?
   — Да, возможно, вы правы.
   — Любовь, знаешь ли, важнее всего на свете. «Вера, Надежда и Милосердие». И превыше всего Милосердие, а это — Любовь. Если ты любишь, то чего же тебе еще нужно?
   — Я хочу знать, что он от меня скрывает!
   — Ты знала, что он что-то скрывает, когда дала согласие выйти за него замуж. Тем не менее, ты была счастлива и мечтала прожить с ним всю жизнь!
   — Да. Рядом с ним я забывала о своих подозрениях. Они казались мне надуманными и безумно глупыми!
   — Некоторые всю жизнь боятся счастья. Они относятся к нему с подозрением. Это слишком прекрасно, чтобы быть реальностью, считают они, и пытаются найти какие-то причины, которые могут помешать им быть счастливыми. Думаешь, с тобой произошло то же самое?
   — Вероятно. Но я не уверена. Здесь действительно есть что-то, что не дает ему покоя!
   — Он расскажет тебе, когда вы поженитесь и он перестанет бояться потерять тебя. Он обязательно все расскажет тебе!
   — Но почему он сейчас должен бояться рассказать мне?
   — По той же самой причине, по которой не хотел говорить тебе, что его жена жива. Как ты не поймешь, что он больше всего боится потерять тебя?
   — Но это нечестно!
   Отец хитро улыбнулся и сказал:
   — Это любовь, а разве мы не договорились, что в жизни нет ничего более удивительнее любви?
 
   Я начала писать письма тетушке Софи и Криспину. Письма должны быть готовы к следующему заходу корабля, который доставит их в Сидней, откуда они проделают свой далекий путь в Англию. Не скоро еще они будут доставлены по назначению. Я не сообщала тетушке Софи, что отец слеп. Считала, что если бы он хотел, чтобы она это знала, то мог бы сам сообщить ей об этом.
   Я убеждала себя, что должна ехать домой. Они оба просили меня об этом и, что бы из этого ни получилось, я должна быть там.
   Том Холлоуэй был у нас частым гостем. Карла всегда с радостью принимала всех в своем доме. Нередко заходили и Люк с Хеверсами. Карла почему-то была твердо уверена, что в миссии плохо кормят, поскольку при миссии содержались только двое слуг, и Карла боялась, что Мюриэл слишком заботилась о духовной пище, пренебрегая пищей физической!
   Люк всегда заходил с большим удовольствием, но его оптимизм заметно поубавился. Ему хотелось бы многое изменить в миссии, но в этом ему приходилось сталкиваться с мнением Хеверсов, которые, хоти и не обладали сильными характерами, но придерживались в некоторых вопросах твердых принципов.
   Тамарикс уже приманила детей в миссию, и многие из них стали там постоянными посетителями. Но они приходили к Тамарикс и, хотя она и пыталась просвещать их насчет Добрых Самаритян, они все же предпочитали Красную Шапочку и большого злого волка!
   Бедный Люк! Он так хотел выполнить работу, которую от него ожидали, был так предан своему делу!
   Однажды Том пригласил меня, Люка и Тамарикс посмотреть на плантацию. Пробираясь сквозь густые заросли, мы увидели под палящим солнцем множество пальм, усеянных кокосовыми орехами. Том показал нам помещение, где изготовляли коврики из волокна пальм, которые были основным предметом бизнеса, и контору плантации, где работал его помощник. Показал нам и жилые помещения для рабочих, которые были довольно просторны и хорошо обставлены. Я догадалась, что это все дело рук Карлы.
   Тому прислуживал только один туземец-слуга, который весьма приветливо встретил нас и угостил фруктовыми напитками, когда мы расселись на веранде, чтобы, укрывшись от палящего солнца, смотреть на плантацию.
   Во время «светской» беседы Том поинтересовался у Люка делами миссии. Люк объяснил, чем вызвано равнодушие островитян и почему трудно достучаться до их сердец.
   — Проблема в языковом барьере, — посочувствовал Том. — Мне легче. Я показываю им, что надо делать, и они делают. Люди, которые работают у нас на плантации, считаются «аристократами» острова. Они зарабатывают деньги и могут обеспечить свои семьи всем необходимым. Но не , всем это нужно. Некоторые предпочитают бездельничать и греться на солнце. Жара и природные богатства сформировали их характер, Это делает их легкомысленными и добродушными, правда, до поры до времени. Если же что-нибудь приведет их в ярость, они могут быть весьма опасны!
   — Да, я это уже понял, — ответил Люк. — На днях двое поссорились на моих глазах из-за какого-то клочка земли. Оба претендовали на него. Они осыпали друг друга проклятиями и даже пустили в ход ножи. Это была смертельная схватка, но к счастью кто-то догадался позвать главного вождя.
   — О да, — сказал Том. — Я знаю, кого вы имеете в виду.
   Олам. Маленький старичок с неистовым взглядом. У него очень странные глаза: вокруг зрачков — белые круги. Наверное, его точит какая-нибудь болезнь, но в этих глазах и заключается его сила.
   — При его появлении ссора тотчас же была заглажена, — продолжал Люк. — Меня просто потрясла сила его воздействия на людей!
   — Он мудрый человек. Я ошибался в нем. В вашем случае он решил дело к общему удовлетворению, но так бывает не всегда. Он может быть довольно жесток. Островитяне твердо убеждены, что он обладает сверхъестественной силой. Если вождь приказывает человеку «умри» — тот умирает!
   — Я слышал о таком. Это опасно! — ответил Люк.
   — Должен вас предостеречь. Поддерживайте с ним хорошие отношения. Я время от времени посылаю ему небольшие подарки, поэтому мы с ним добрые друзья!
   — Как много надо знать об этих людях! — заметила Тамарикс. — Как жаль, что они не похожи на детей! Их дети ласковы и прелестны!
   — Тамарикс наладила с ними прекрасные отношения! — смеясь, проговорил Люк.
   — Их просто привлекает цвет моих волос. Он так непривычен для них!
   — Большинство из этих людей хотят красивой жизни. Они будут некоторое время работать, но не следует много ожидать от них. От работы на плантации они получают удовольствие и в некотором смысле гордятся ею. Олам не возражает, так как я отношусь к нему с должным уважением. Пока здесь все хорошо. Прошлый год, какой-то особенный для них, прошел прекрасно. Скоро наступит опять важный для них год, и я к нему готов. А вот в первый год моей работы мне пришлось нелегко.
   — Что же случилось? — спросила Тамарикс.
   — Дело в том, что пока продолжаются празднества, они не выходят на работу. Сначала я этого не знал, меня никто не предупредил об их обычаях. У них существуют определенные ритуалы, днем и ночью они поют и танцуют с какими-то длинными копьями. Не знаю, откуда они их берут, но копья появляются только в это время. Старый Олам играет во всем этом шабаше не последнюю роль. В самом деле, он организует целое представление: люди собираются в круг, пляшут, отчаянно топая ногами, и вид у них при этом ужасно свирепый. Я хотел пойти посмотреть на это зрелище, но тут Карла, слава Богу, успела предупредить меня. Оказалось, что в те два дня, когда продолжается праздник, следует держаться от них подальше. Когда все заканчивается, люди приходят в себя и все идет по-старому.
   — А что, предполагается, они делают?
   — Это похоже на подготовку к какой-то битве, что-то вроде практики, чтобы поддержать форму, на тот случай если на них нападут жители других островов.
   — Но это же маловероятно! — воскликнул Люк.
   — Сейчас, конечно, когда постоянно курсируют корабли, а на островах, принадлежащих Британии и Франции, действуют их администрации. Но ведь это древний обычай, и они сохраняют все церемонии. Они вызывают духов и борются за их благосклонность к ним. И, конечно, не кто иной, как старый Олам, помнит эти вещи и поддерживает старые традиции.