Страница:
— Это самое лучшее, что можно было сделать для миссии! — сказала я.
— Нет, есть и еще кое-что получше! — весело ответил Люк, улыбаясь Тамарикс.
Нас всех обуял приступ веселья, как разрядка после всего пережитого с тех пор, как Жако сломал ногу. Это и в самом деле был смех избавления от страха.
Я невольно спрашивала себя, что случилось бы, если бы нам помешали вылечить Жако? Видимо, такие же мысли одолевали и Тамарикс, потому что она очень сурово сказала Люку:
— В будущем вы не должны больше давать такие опрометчивые клятвы знахаря, шамана, или как там они себя называют!
После драматического происшествия с Жако, когда дни были заполнены заботой и тревогой, теперь нам всем явно чего-то не хватало. Дни казались пустыми… Меня вновь начала одолевать тоска по дому. Когда заходил паром, я всякий раз надеялась получить письма с новостями из дома, но путь от Англии был так далек, что любая новость, содержавшаяся в письме, оказывалась уже устаревшей.
Мы много времени проводили вместе с отцом. Он любил сидеть в саду около дома, откуда я видела море и продавцов, сидящих на берегу перед своими ковриками с разложенными на них товарами и часами смотрящих на горизонт в ожидании парома или корабля.
Отец рассказывал мне, что когда он впервые приехал сюда, он еще не был полностью слеп и мог смутно различать очертания берега и уловить блеск моря, так что он мог представить себе, что вижу я.
Однажды он заметил:
— Ты несчастлива здесь, доченька! — он обычно называл меня так, упиваясь звучанием этого слова.
— Вы и Карла были так добры ко мне. Вы сделали все…
— Но мы не в состоянии сделать самое главное! И это нам никогда не удастся. Сердцем ты в Харперз-Грине, и ты знаешь об этом не хуже меня!
Я молчала.
— Ты должна вернуться, — продолжал отец. — Бегством никогда ничего не решится.
— Вы знали же обо всем еще до моего приезда. Тетушка Софи много вам писала.
— Да, знал, но она никогда не писала мне о Холмистом лесе. Она, несомненно, думала, что это разволнует меня. Софи всегда пыталась защитить меня от ненужных волнений!
— Вы должны вернуться к ней!
— Нет… нет, потому что я нуждался в уходе! Как же я мог взвалить на нее еще и заботы о себе?
— Это не причина! Мы бы ухаживали за вами!
— Я знаю, но я не был способен на такое!
— Она даже не знает, что вы слепы!
— Нет.
— Вы не возражаете, если я расскажу ей, когда вернусь?
— Ты должна ей все рассказать! И скажи, что я счастлив. Скажи, что хотя я и слеп, я нашел многое, для чего мне стоит жить. В моем несчастье есть и положительные стороны: я лучше слышу, различаю шаги, интонации голосов… Это меня забавляет. Только не позволяй ей жалеть меня!
— Не позволю. Я скажу ей, что хотя вы и слепы, но далеко не несчастны!
— И это правда. Лучшего ухода я не мог бы пожелать. Расскажи ей о Карле. Она поймет, так как хорошо знает меня. В глубине души она понимает, что у нас бы с ней ничего не получилось. Мы бы никогда не нашли общего языка. Думаю, ты теперь это понимаешь!
— Полагаю, да.
— Я всегда был по натуре странствующим бродягой. И никогда бы не осел на одном месте, если бы не обстоятельства, вынудившие меня сделать это. Ты увидела, как я здесь живу. Неплохо, правда? Главный старик острова! Нет, это Олам. Но я господствую над всем, что наблюдаю, потому что не наблюдаю ничего! Такова жизнь! Карла — та женщина, которая мне нужна! Она понимает и любит меня. У нас общие привычки. С точки зрения моралиста я живу не праведно, но я счастлив! Несправедливо, верно? Бедная твоя матушка! Такая хорошая женщина и такая несчастная!
— Она уделяла слишком много внимания вещам, которые этого не заслуживали. Тосковала о былом величии и поэтому была несчастлива. Это и убило ее в конце концов.
Я мысленно вернулась к тому дню, когда она пришла в гнев оттого, что ее не пригласили расставлять цветы в церкви. Она даже не очень хотела этого, просто ей было нужно, чтобы ее признали первой леди поместья, хотя она ею уже не была.
— Видишь ли, каждый проживает жизнь по-своему. Что хорошо для одного, плохо для другого. Вероятно, существует еще и везение. Я считаю, что мне повезло! Я слеп, беззаботная юность позади, но у меня есть человек, которому я не безразличен. Это и есть для меня счастье!
— Вероятно, вы заслужили его!
Отец кивнул.
— Тебе нужно ехать. Ты любишь этого человека и способна на настоящую любовь, преданную и вечную. Другая любовь — легкая, забавная, приятная, волнующая, но счастливы лишь те, кто находит настоящую любовь. Думаю, у вас с Криспином именно такое чувство. Разве можно упустить его из рук? Я бы этого не допустил. Но, вероятно, я не лучший пример для подражания! Ты любишь Криспина и должна быть с ним. Нельзя допустить, чтобы что-то помешало истинной любви!
— Криспин полон решимости найти выход!
— И он его найдет. Ты же боишься одной черты его характера, которая не дает тебе покоя — некоторой скрытности. Но ведь это придает ему очарование! В конце концов, проникать все глубже и глубже в души ближних — безумно интересно! Поэтому нас так увлекают новые знакомства. Некоторые люди надоедают друг другу, потому что мало удивляются. Тебя все еще волнует таинственное дело человека в кустарнике. Ты считаешь, что Криспин что-то скрывает от тебя. Не исключено, что ты втайне даже подозреваешь его в чем-то, но что бы ты о нем ни думала, ты все же любишь его, не так ли? Приехав сюда, ты поняла, что бы он ни сделал, а без него ты не можешь быть счастлива. Доченька, дорогая, этого достаточно. Ты любишь его!
— Так вы думаете, этого достаточно?
— Мы говорим о любви… истинной любви. Она должна быть выше всего. Это самое важное, что есть на земле!
— Так я должна ехать домой?
— Иди к себе в комнату и напиши письма. Напиши Криспину и Софи, что возвращаешься. — Его лицо погрустнело. — Мне будет не хватать тебя. Без тебя будет скучно. И Карле будет тебя недоставать. Она в восторге, что ты здесь — отчасти потому, что мне это доставляет удовольствие, но она искренно полюбила тебя, а также твою веселую Тамарикс. Но ты иди и напиши им, что ты возвращаешься и очень скоро будешь с ними!
Я обняла отца и он крепко прижал меня к себе.
— Напиши Софи, что я слепой старик! Время моих приключений прошло! Расскажи ей об острове Каскера. Напиши, что мне хорошо здесь, вдали от всех соблазнов! Напиши ей, что я думаю о ней каждый день и что лучшего друга у меня никогда не было.
Оставив отца, я пошла к себе в комнату и засела за письма. Они должны быть готовы к приходу парома.
Написав письма, я заглянула к Тамарикс. Она только что вернулась из миссии.
— Тамарикс, — сказала я, — я еду домой!
Тамарикс пристально посмотрела на меня:
— Когда?
— Как только устроим все с билетами. Я только что написала им и сообщила об этом.
— Тебе это только что пришло в голову, да?
— Нет, я давно думала об этом.
— Почему? Что случилось?
— Просто я не хочу здесь больше оставаться. Я хочу быть дома. Отцу я сказала, и он меня понял.
Тамарикс спокойно посмотрела на меня:
— Я не еду!
— Ты хочешь сказать…
— Я хочу сказать, что остаюсь здесь. Я не вернусь в Харперз-Грин, где каждый смотрит на меня и думает, что это я убила Гастона!
— Никто так не думает!
— Мне кажется, что думают именно так. Во всяком случае, я не еду. Мне нравится здесь!
— Но, Тамарикс, здесь же все для тебя неизвестно!
— Я уже начинаю узнавать эту жизнь. Мне все здесь интересно — миссия, туземцы, шаман в перьях!
— Это все, кажется, так далеко от реальности!
— Реальность для меня здесь, и я в любом случае не еду, Если ты решила, то тебе придется ехать одной,
— Понятно.
— Ты, конечно, думала, что примешь решение и скажешь мне: «Поехали, мы уезжаем!»
— Я этого и не думала.
— А мне кажется, думала. Ладно. Уезжай. Я останусь.
— Ты твердо решила, Тамарикс?
— Абсолютно, — она помолчала и продолжила:
— Это, правда, представляет для меня некоторые трудности. Я же не могу остаться здесь? Я живу здесь с тобой как гостья. Если тебя здесь не будет, почему я должна оставаться в этом доме? А в миссии не так уж много комнат!
— Полагаю, ты могла бы остаться здесь.
— Пока не найду какое-нибудь жилье.
— Найдешь какое-нибудь жилье? Где? Ты говоришь так, как будто находишься в Англии, где хозяйки сдают комнаты!
— Вероятно, Карла согласится сдать мне комнату здесь. Тебе придется путешествовать одной.
— Это мне не по силам!
— Скорее, это несколько неприлично!
— Я думаю, что иногда просто необходимо быть несколько неприличной!
Я поняла, что Тамарикс непреклонна. Она не покинет остров Каскера.
Когда я рассказала об этом отцу, он улыбнулся.
— Это, — заметил он, — меня ничуть не удивляет. Карла тоже приняла новость спокойно. Интересно, обсудили ли они эту ситуацию с отцом? Я рассказала ей, что Тамарикс волнует, где ей жить, когда я уеду, на что Карла немедленно ответила:
— Она может остаться здесь! Почему бы нет?
— Она считает, что живет в доме как гостья, сопровождавшая меня, и это естественно. Но, если меня здесь не будет, она не может оставаться у вас, а другое жилье подыскать трудно. А мне интересно знать, где же она еще сможет остановиться?
— Я люблю гостей, — ответила Карла, — и мы будем ей только рады!
— Подумать только, — сказал отец, — мы будем узнавать о делах миссии из первых рук, как уже привыкли. Она должна остаться здесь. Я должен кое-что сказать тебе. Я написал подруге в Сидней — старой подруге, которую когда-то хорошо знал. У нее сын в Лондоне, которого она время от времени навещает. Сейчас она ищет любой предлог, чтобы посетить его. Я предложил ей проделать это путешествие вместе с тобой. Она закажет билеты, и вы отправитесь вместе. Сибил — занимательная женщина. Она тебе понравится!
— Это же замечательно!
— Надеюсь получить от нее ответ со следующим паромом. Тогда и начнем действовать.
Наконец паром появился на горизонте. Сидя рядом с отцом в саду, я следила, как он приближался к острову.
— Я сижу и представляю себе, какое возбуждение вызовет прибытие парома. Мне, конечно же, есть письмо от Сибил. Для меня будет большим утешением узнать, что вы в пути окажетесь вместе. Она опытная путешественница, и мне будет приятно думать, что она с тобой. Если же она не сможет, что же, моя дорогая, думаю, ты не первая женщина, которая одна проделывает путешествие в Англию. Мы все узнаем сегодня к вечеру или завтра утром: рассортировывать почту — довольно долгое занятие!
На берег сошли всего один или два пассажира. Интересно, приехали они надолго или лишь на один день? Я представила себе, как продавцы потирают руки и задабривают духов, чтобы провести удачную торговлю.
Я услышала приближающийся звук колес и вышла посмотреть, что случилось. К дому подъезжала телега, на которой сидела женщина в живописном обрамлении из многочисленного багажа. Она была в синем шелковом платье, совершенно не соответствующем для путешествий, и в содоменной шляпке, украшенной какой-то мифической птицей, по крайней мере, я не поняла, какой именно. Увидев меня, женщина широко улыбнулась:
— Догадываюсь, что вы Фредерика! А я Сибил Фрейзер. Рада с вами познакомиться! Нам предстоит вместе путешествовать, так что нам надо получше узнать друг друга!
Слезая с телеги, она продолжала:
— Приехать было проще, чем писать. Мы можем уехать следующим паромом. Он будет через три или четыре дня. Вы успеете спокойно собраться. Я люблю всегда иметь запас времени — терпеть не могу торопиться!
— Проходите, — пригласила я. — Отцу будет приятно приветствовать вас!
Из дома вышла Карла и я представила:
— Это миссис Сибил Фрейзер. Она приехала, чтобы сопроводить меня в Англию.
— Боюсь, я явилась довольно неожиданно, — сказала миссис Фрейзер. — Я подумала, что легче приехать, чем писать. Я уже заказала билеты на «Звезду морей». Она отплывает в начале следующего месяца, так что не следует терять времени!
Я благодарила судьбу за то, что рядом со мной оказалась Сибил Фрейзер. Она была веселой собеседницей — ничего лучшего я тогда не могла и желать. Сибил сказала, что согласилась присмотреть за мной по просьбе своего дорогого друга Рональда Хэммонда.
— Я бы все что угодно сделала для Ронни, — заявила она. — Да, все что угодно. Но это совсем не обременительно для меня, моя дорогая. Совсем нет. Мне очень нравится быть с вами и очень мило, что у меня появился предлог, чтобы ехать к моему Берти.
Очень скоро я уже все знала о ней, так как она беспрестанно говорила, преимущественно о себе, что меня очень устраивало.
Она имела огромный успех во время своего первого лондонского сезона. Ее называли дебютанткой года.
— Конечно, дорогая, я тогда была много, много моложе!
Все ожидали, что я выйду замуж за герцога, может быть, за графа, по меньшей мере за баронета. Но я влюбилась в моего Бертрана Фрейзера — это был необработанный алмаз, но весом в 24 карата! Дорогая, он был действительно очень богат, благодаря своим золотым рудникам в Австралии. Он владел несколькими рудниками, и я уехала туда вместе с ним. Моих домашних, которые надеялись, что я получу корону, это разочаровало, но деньги сделали свое дело!
— Это прекрасно, — ответила я.
— О да, дорогая! Жизнь такова, какой ее делаешь сам, я всегда это говорила. Со мной был мой Бертран, а вскоре и наш маленький Берти появился на свет. Чего еще может желать женщина? Хорошая семья, но мы постоянно экономили, экономили, экономили, чтобы соблюдать внешние приличия… А теперь, стоило мне захотеть чего-нибудь, и я это имела!
— За это не жалко и потерять корону, — весело заметила я.
— Это точно! Особенно, если учесть, что одним из моих предполагаемых женихов был неприятный пятидесятилетний старик! Мы с Бертраном были счастливы, а потом он погиб. Это случилось на одном из рудников. Он спустился в шахту, а там произошел обвал и его завалило. Он оставил нам с Берти свое состояние. Я была убита горем, но долго предаваться унынию не в моих правилах. Я потеряла Бертрана, но у меня был мой маленький Берти!
— И состояние! — напомнила я.
— Да, это так, дорогая. Мы жили в Мельбурне, чтобы быть поближе к рудникам, но у нас был дом в Сиднее, и мы переехали туда. Он мне больше подходил. Я много путешествовала. По дороге в Египет я познакомилась с твоим отцом. Это было лет через шесть после гибели Бертрана. Мы стали друзьями… Очень большими друзьями и дружим до сих пор. На протяжении всех этих лет мы всегда с удовольствием встречались… то там, то здесь. Хороший друг — всегда хороший друг. Потом я получила это письмо. Узнала, что он ослеп и Карла ухаживает за ним. Он познакомился с ней в Египте. Она хороший человек. Делает для него все, не так ли? Даже пишет за него письма. Ну, за ним всегда найдется кому ухаживать. Я бы и сама не отказалась от этого!
— Ему очень повезло, что у него такие хорошие друзья!
— Да, он такой. Мне стало известно, что у него есть дочь. Я обычно много рассказывала ему о Берти. Берти учился в школе в Англии, завел там много друзей, был вхож во многие дома, встретился там со своей женой, да там и остался. Все очень естественно. Он не хотел заниматься добычей золота. Не хотела этого и я, после того, что случилось с его отцом. Таким вот образом и получилось, что он обосновался в Лондоне с женой и детьми. Да, я уже бабушка, только никому об этом не говори, ладно? Я приезжаю к ним, когда могу. А сейчас у меня появился хороший предлог. Когда я доставлю вас домой, я поеду к Берти и останусь с ним и его семьей.
— Очень мило, что вы делаете это для моего отца!
— Я бы сделала для него гораздо больше! Он один из лучших людей. Мы все любим его!
— Да, думаю, это так.
— Ну, и я делаю это также и для себя!
С отцом мы попрощались очень тепло. В ночь перед приходом парома, который должен был доставить нас на Като-Като, мы с ним сидели допоздна.
Отец был настроен очень сентиментально. Он говорил, как я осчастливила его своим приездом, как все эти годы он думал обо мне. Вспомнил, как, покидая наш дом, он стоял у моей кроватки и смотрел на меня.
— Ты была самым красивым ребенком на свете. Для меня было почти невыносимо оставить тебя. Софи, дорогая Софи, держала меня в курсе всех твоих дел все эти годы. Я так обрадовался, когда ты переехала к ней.
— Я считаю, вы должны вернуться к ней, — сказала я. — Она простит вас за то, что вы предпочли не ее.
— Нет. Я не был достаточно хорош для Софи. Все к лучшему!
— Вероятно, я как-нибудь приеду еще навестить вас.
— Вместе с мужем! Мне это будет так приятно! Сейчас это самое мое большое желание.
Когда паром отчалил, отец стоял на берегу. Я знала, что мысленно он представляет себе всю эту картину. Он видел, как я стою на пароме, печальная от разлуки с ним, и все же полная страстного желания поскорее увидеть Криспина.
Рядом с отцом была Карла. Я видела, что она взяла его за руку, как бы давая мне понять, что она будет с ним, пока он будет в ней нуждаться. Оказывается, это она писала Софи, когда он сам уже не мог этого делать. Она подделывала его почерк, понимая, что он не хочет, чтобы Софи знала о его недуге. Она заботилась о нем, как могла, и не оставит его.
Провожала нас и Тамарикс. Она глядела на меня несколько укоризненно. Ей не хотелось, чтобы я уезжала.
— Подожди немного, — просила она. — Мы здесь не так уж долго!
Я возразила ей, что мы уже очень долго находимся вдали от дома.
— Я еще не могу ехать, Фред! Ты же это понимаешь.
— Я понимаю тебя, но и ты должна понять, почему я должна ехать.
Она, как всегда, надула губы; я же задумалась, долго ли, еще остров Каскера будет представлять для нее интерес,
На пристани были Хеверсы с Люком и Жако, а также много туземцев. Разумеется, интерес последних вызвало отплытие парома, а не моя скромная персона, но все-таки, мне показалось, что народу было больше, чем обычно.
Когда остров скрылся из виду, мне вдруг стало грустно. Частичка моей жизни ушла навсегда, и все сейчас виделось мне, как бы во сне.
На следующий день мы прибыли на Като-Като, где две ночи провели в той же гостинице, что и раньше.
Сибил Фрейзер была опытной путешественницей, и когда мы зашли в Сидней, оказалось, что она предусмотрела возможность пробыть там целый день, пока не прибудет «Звезда морей».
XI. ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ
— Нет, есть и еще кое-что получше! — весело ответил Люк, улыбаясь Тамарикс.
Нас всех обуял приступ веселья, как разрядка после всего пережитого с тех пор, как Жако сломал ногу. Это и в самом деле был смех избавления от страха.
Я невольно спрашивала себя, что случилось бы, если бы нам помешали вылечить Жако? Видимо, такие же мысли одолевали и Тамарикс, потому что она очень сурово сказала Люку:
— В будущем вы не должны больше давать такие опрометчивые клятвы знахаря, шамана, или как там они себя называют!
После драматического происшествия с Жако, когда дни были заполнены заботой и тревогой, теперь нам всем явно чего-то не хватало. Дни казались пустыми… Меня вновь начала одолевать тоска по дому. Когда заходил паром, я всякий раз надеялась получить письма с новостями из дома, но путь от Англии был так далек, что любая новость, содержавшаяся в письме, оказывалась уже устаревшей.
Мы много времени проводили вместе с отцом. Он любил сидеть в саду около дома, откуда я видела море и продавцов, сидящих на берегу перед своими ковриками с разложенными на них товарами и часами смотрящих на горизонт в ожидании парома или корабля.
Отец рассказывал мне, что когда он впервые приехал сюда, он еще не был полностью слеп и мог смутно различать очертания берега и уловить блеск моря, так что он мог представить себе, что вижу я.
Однажды он заметил:
— Ты несчастлива здесь, доченька! — он обычно называл меня так, упиваясь звучанием этого слова.
— Вы и Карла были так добры ко мне. Вы сделали все…
— Но мы не в состоянии сделать самое главное! И это нам никогда не удастся. Сердцем ты в Харперз-Грине, и ты знаешь об этом не хуже меня!
Я молчала.
— Ты должна вернуться, — продолжал отец. — Бегством никогда ничего не решится.
— Вы знали же обо всем еще до моего приезда. Тетушка Софи много вам писала.
— Да, знал, но она никогда не писала мне о Холмистом лесе. Она, несомненно, думала, что это разволнует меня. Софи всегда пыталась защитить меня от ненужных волнений!
— Вы должны вернуться к ней!
— Нет… нет, потому что я нуждался в уходе! Как же я мог взвалить на нее еще и заботы о себе?
— Это не причина! Мы бы ухаживали за вами!
— Я знаю, но я не был способен на такое!
— Она даже не знает, что вы слепы!
— Нет.
— Вы не возражаете, если я расскажу ей, когда вернусь?
— Ты должна ей все рассказать! И скажи, что я счастлив. Скажи, что хотя я и слеп, я нашел многое, для чего мне стоит жить. В моем несчастье есть и положительные стороны: я лучше слышу, различаю шаги, интонации голосов… Это меня забавляет. Только не позволяй ей жалеть меня!
— Не позволю. Я скажу ей, что хотя вы и слепы, но далеко не несчастны!
— И это правда. Лучшего ухода я не мог бы пожелать. Расскажи ей о Карле. Она поймет, так как хорошо знает меня. В глубине души она понимает, что у нас бы с ней ничего не получилось. Мы бы никогда не нашли общего языка. Думаю, ты теперь это понимаешь!
— Полагаю, да.
— Я всегда был по натуре странствующим бродягой. И никогда бы не осел на одном месте, если бы не обстоятельства, вынудившие меня сделать это. Ты увидела, как я здесь живу. Неплохо, правда? Главный старик острова! Нет, это Олам. Но я господствую над всем, что наблюдаю, потому что не наблюдаю ничего! Такова жизнь! Карла — та женщина, которая мне нужна! Она понимает и любит меня. У нас общие привычки. С точки зрения моралиста я живу не праведно, но я счастлив! Несправедливо, верно? Бедная твоя матушка! Такая хорошая женщина и такая несчастная!
— Она уделяла слишком много внимания вещам, которые этого не заслуживали. Тосковала о былом величии и поэтому была несчастлива. Это и убило ее в конце концов.
Я мысленно вернулась к тому дню, когда она пришла в гнев оттого, что ее не пригласили расставлять цветы в церкви. Она даже не очень хотела этого, просто ей было нужно, чтобы ее признали первой леди поместья, хотя она ею уже не была.
— Видишь ли, каждый проживает жизнь по-своему. Что хорошо для одного, плохо для другого. Вероятно, существует еще и везение. Я считаю, что мне повезло! Я слеп, беззаботная юность позади, но у меня есть человек, которому я не безразличен. Это и есть для меня счастье!
— Вероятно, вы заслужили его!
Отец кивнул.
— Тебе нужно ехать. Ты любишь этого человека и способна на настоящую любовь, преданную и вечную. Другая любовь — легкая, забавная, приятная, волнующая, но счастливы лишь те, кто находит настоящую любовь. Думаю, у вас с Криспином именно такое чувство. Разве можно упустить его из рук? Я бы этого не допустил. Но, вероятно, я не лучший пример для подражания! Ты любишь Криспина и должна быть с ним. Нельзя допустить, чтобы что-то помешало истинной любви!
— Криспин полон решимости найти выход!
— И он его найдет. Ты же боишься одной черты его характера, которая не дает тебе покоя — некоторой скрытности. Но ведь это придает ему очарование! В конце концов, проникать все глубже и глубже в души ближних — безумно интересно! Поэтому нас так увлекают новые знакомства. Некоторые люди надоедают друг другу, потому что мало удивляются. Тебя все еще волнует таинственное дело человека в кустарнике. Ты считаешь, что Криспин что-то скрывает от тебя. Не исключено, что ты втайне даже подозреваешь его в чем-то, но что бы ты о нем ни думала, ты все же любишь его, не так ли? Приехав сюда, ты поняла, что бы он ни сделал, а без него ты не можешь быть счастлива. Доченька, дорогая, этого достаточно. Ты любишь его!
— Так вы думаете, этого достаточно?
— Мы говорим о любви… истинной любви. Она должна быть выше всего. Это самое важное, что есть на земле!
— Так я должна ехать домой?
— Иди к себе в комнату и напиши письма. Напиши Криспину и Софи, что возвращаешься. — Его лицо погрустнело. — Мне будет не хватать тебя. Без тебя будет скучно. И Карле будет тебя недоставать. Она в восторге, что ты здесь — отчасти потому, что мне это доставляет удовольствие, но она искренно полюбила тебя, а также твою веселую Тамарикс. Но ты иди и напиши им, что ты возвращаешься и очень скоро будешь с ними!
Я обняла отца и он крепко прижал меня к себе.
— Напиши Софи, что я слепой старик! Время моих приключений прошло! Расскажи ей об острове Каскера. Напиши, что мне хорошо здесь, вдали от всех соблазнов! Напиши ей, что я думаю о ней каждый день и что лучшего друга у меня никогда не было.
Оставив отца, я пошла к себе в комнату и засела за письма. Они должны быть готовы к приходу парома.
Написав письма, я заглянула к Тамарикс. Она только что вернулась из миссии.
— Тамарикс, — сказала я, — я еду домой!
Тамарикс пристально посмотрела на меня:
— Когда?
— Как только устроим все с билетами. Я только что написала им и сообщила об этом.
— Тебе это только что пришло в голову, да?
— Нет, я давно думала об этом.
— Почему? Что случилось?
— Просто я не хочу здесь больше оставаться. Я хочу быть дома. Отцу я сказала, и он меня понял.
Тамарикс спокойно посмотрела на меня:
— Я не еду!
— Ты хочешь сказать…
— Я хочу сказать, что остаюсь здесь. Я не вернусь в Харперз-Грин, где каждый смотрит на меня и думает, что это я убила Гастона!
— Никто так не думает!
— Мне кажется, что думают именно так. Во всяком случае, я не еду. Мне нравится здесь!
— Но, Тамарикс, здесь же все для тебя неизвестно!
— Я уже начинаю узнавать эту жизнь. Мне все здесь интересно — миссия, туземцы, шаман в перьях!
— Это все, кажется, так далеко от реальности!
— Реальность для меня здесь, и я в любом случае не еду, Если ты решила, то тебе придется ехать одной,
— Понятно.
— Ты, конечно, думала, что примешь решение и скажешь мне: «Поехали, мы уезжаем!»
— Я этого и не думала.
— А мне кажется, думала. Ладно. Уезжай. Я останусь.
— Ты твердо решила, Тамарикс?
— Абсолютно, — она помолчала и продолжила:
— Это, правда, представляет для меня некоторые трудности. Я же не могу остаться здесь? Я живу здесь с тобой как гостья. Если тебя здесь не будет, почему я должна оставаться в этом доме? А в миссии не так уж много комнат!
— Полагаю, ты могла бы остаться здесь.
— Пока не найду какое-нибудь жилье.
— Найдешь какое-нибудь жилье? Где? Ты говоришь так, как будто находишься в Англии, где хозяйки сдают комнаты!
— Вероятно, Карла согласится сдать мне комнату здесь. Тебе придется путешествовать одной.
— Это мне не по силам!
— Скорее, это несколько неприлично!
— Я думаю, что иногда просто необходимо быть несколько неприличной!
Я поняла, что Тамарикс непреклонна. Она не покинет остров Каскера.
Когда я рассказала об этом отцу, он улыбнулся.
— Это, — заметил он, — меня ничуть не удивляет. Карла тоже приняла новость спокойно. Интересно, обсудили ли они эту ситуацию с отцом? Я рассказала ей, что Тамарикс волнует, где ей жить, когда я уеду, на что Карла немедленно ответила:
— Она может остаться здесь! Почему бы нет?
— Она считает, что живет в доме как гостья, сопровождавшая меня, и это естественно. Но, если меня здесь не будет, она не может оставаться у вас, а другое жилье подыскать трудно. А мне интересно знать, где же она еще сможет остановиться?
— Я люблю гостей, — ответила Карла, — и мы будем ей только рады!
— Подумать только, — сказал отец, — мы будем узнавать о делах миссии из первых рук, как уже привыкли. Она должна остаться здесь. Я должен кое-что сказать тебе. Я написал подруге в Сидней — старой подруге, которую когда-то хорошо знал. У нее сын в Лондоне, которого она время от времени навещает. Сейчас она ищет любой предлог, чтобы посетить его. Я предложил ей проделать это путешествие вместе с тобой. Она закажет билеты, и вы отправитесь вместе. Сибил — занимательная женщина. Она тебе понравится!
— Это же замечательно!
— Надеюсь получить от нее ответ со следующим паромом. Тогда и начнем действовать.
Наконец паром появился на горизонте. Сидя рядом с отцом в саду, я следила, как он приближался к острову.
— Я сижу и представляю себе, какое возбуждение вызовет прибытие парома. Мне, конечно же, есть письмо от Сибил. Для меня будет большим утешением узнать, что вы в пути окажетесь вместе. Она опытная путешественница, и мне будет приятно думать, что она с тобой. Если же она не сможет, что же, моя дорогая, думаю, ты не первая женщина, которая одна проделывает путешествие в Англию. Мы все узнаем сегодня к вечеру или завтра утром: рассортировывать почту — довольно долгое занятие!
На берег сошли всего один или два пассажира. Интересно, приехали они надолго или лишь на один день? Я представила себе, как продавцы потирают руки и задабривают духов, чтобы провести удачную торговлю.
Я услышала приближающийся звук колес и вышла посмотреть, что случилось. К дому подъезжала телега, на которой сидела женщина в живописном обрамлении из многочисленного багажа. Она была в синем шелковом платье, совершенно не соответствующем для путешествий, и в содоменной шляпке, украшенной какой-то мифической птицей, по крайней мере, я не поняла, какой именно. Увидев меня, женщина широко улыбнулась:
— Догадываюсь, что вы Фредерика! А я Сибил Фрейзер. Рада с вами познакомиться! Нам предстоит вместе путешествовать, так что нам надо получше узнать друг друга!
Слезая с телеги, она продолжала:
— Приехать было проще, чем писать. Мы можем уехать следующим паромом. Он будет через три или четыре дня. Вы успеете спокойно собраться. Я люблю всегда иметь запас времени — терпеть не могу торопиться!
— Проходите, — пригласила я. — Отцу будет приятно приветствовать вас!
Из дома вышла Карла и я представила:
— Это миссис Сибил Фрейзер. Она приехала, чтобы сопроводить меня в Англию.
— Боюсь, я явилась довольно неожиданно, — сказала миссис Фрейзер. — Я подумала, что легче приехать, чем писать. Я уже заказала билеты на «Звезду морей». Она отплывает в начале следующего месяца, так что не следует терять времени!
Я благодарила судьбу за то, что рядом со мной оказалась Сибил Фрейзер. Она была веселой собеседницей — ничего лучшего я тогда не могла и желать. Сибил сказала, что согласилась присмотреть за мной по просьбе своего дорогого друга Рональда Хэммонда.
— Я бы все что угодно сделала для Ронни, — заявила она. — Да, все что угодно. Но это совсем не обременительно для меня, моя дорогая. Совсем нет. Мне очень нравится быть с вами и очень мило, что у меня появился предлог, чтобы ехать к моему Берти.
Очень скоро я уже все знала о ней, так как она беспрестанно говорила, преимущественно о себе, что меня очень устраивало.
Она имела огромный успех во время своего первого лондонского сезона. Ее называли дебютанткой года.
— Конечно, дорогая, я тогда была много, много моложе!
Все ожидали, что я выйду замуж за герцога, может быть, за графа, по меньшей мере за баронета. Но я влюбилась в моего Бертрана Фрейзера — это был необработанный алмаз, но весом в 24 карата! Дорогая, он был действительно очень богат, благодаря своим золотым рудникам в Австралии. Он владел несколькими рудниками, и я уехала туда вместе с ним. Моих домашних, которые надеялись, что я получу корону, это разочаровало, но деньги сделали свое дело!
— Это прекрасно, — ответила я.
— О да, дорогая! Жизнь такова, какой ее делаешь сам, я всегда это говорила. Со мной был мой Бертран, а вскоре и наш маленький Берти появился на свет. Чего еще может желать женщина? Хорошая семья, но мы постоянно экономили, экономили, экономили, чтобы соблюдать внешние приличия… А теперь, стоило мне захотеть чего-нибудь, и я это имела!
— За это не жалко и потерять корону, — весело заметила я.
— Это точно! Особенно, если учесть, что одним из моих предполагаемых женихов был неприятный пятидесятилетний старик! Мы с Бертраном были счастливы, а потом он погиб. Это случилось на одном из рудников. Он спустился в шахту, а там произошел обвал и его завалило. Он оставил нам с Берти свое состояние. Я была убита горем, но долго предаваться унынию не в моих правилах. Я потеряла Бертрана, но у меня был мой маленький Берти!
— И состояние! — напомнила я.
— Да, это так, дорогая. Мы жили в Мельбурне, чтобы быть поближе к рудникам, но у нас был дом в Сиднее, и мы переехали туда. Он мне больше подходил. Я много путешествовала. По дороге в Египет я познакомилась с твоим отцом. Это было лет через шесть после гибели Бертрана. Мы стали друзьями… Очень большими друзьями и дружим до сих пор. На протяжении всех этих лет мы всегда с удовольствием встречались… то там, то здесь. Хороший друг — всегда хороший друг. Потом я получила это письмо. Узнала, что он ослеп и Карла ухаживает за ним. Он познакомился с ней в Египте. Она хороший человек. Делает для него все, не так ли? Даже пишет за него письма. Ну, за ним всегда найдется кому ухаживать. Я бы и сама не отказалась от этого!
— Ему очень повезло, что у него такие хорошие друзья!
— Да, он такой. Мне стало известно, что у него есть дочь. Я обычно много рассказывала ему о Берти. Берти учился в школе в Англии, завел там много друзей, был вхож во многие дома, встретился там со своей женой, да там и остался. Все очень естественно. Он не хотел заниматься добычей золота. Не хотела этого и я, после того, что случилось с его отцом. Таким вот образом и получилось, что он обосновался в Лондоне с женой и детьми. Да, я уже бабушка, только никому об этом не говори, ладно? Я приезжаю к ним, когда могу. А сейчас у меня появился хороший предлог. Когда я доставлю вас домой, я поеду к Берти и останусь с ним и его семьей.
— Очень мило, что вы делаете это для моего отца!
— Я бы сделала для него гораздо больше! Он один из лучших людей. Мы все любим его!
— Да, думаю, это так.
— Ну, и я делаю это также и для себя!
С отцом мы попрощались очень тепло. В ночь перед приходом парома, который должен был доставить нас на Като-Като, мы с ним сидели допоздна.
Отец был настроен очень сентиментально. Он говорил, как я осчастливила его своим приездом, как все эти годы он думал обо мне. Вспомнил, как, покидая наш дом, он стоял у моей кроватки и смотрел на меня.
— Ты была самым красивым ребенком на свете. Для меня было почти невыносимо оставить тебя. Софи, дорогая Софи, держала меня в курсе всех твоих дел все эти годы. Я так обрадовался, когда ты переехала к ней.
— Я считаю, вы должны вернуться к ней, — сказала я. — Она простит вас за то, что вы предпочли не ее.
— Нет. Я не был достаточно хорош для Софи. Все к лучшему!
— Вероятно, я как-нибудь приеду еще навестить вас.
— Вместе с мужем! Мне это будет так приятно! Сейчас это самое мое большое желание.
Когда паром отчалил, отец стоял на берегу. Я знала, что мысленно он представляет себе всю эту картину. Он видел, как я стою на пароме, печальная от разлуки с ним, и все же полная страстного желания поскорее увидеть Криспина.
Рядом с отцом была Карла. Я видела, что она взяла его за руку, как бы давая мне понять, что она будет с ним, пока он будет в ней нуждаться. Оказывается, это она писала Софи, когда он сам уже не мог этого делать. Она подделывала его почерк, понимая, что он не хочет, чтобы Софи знала о его недуге. Она заботилась о нем, как могла, и не оставит его.
Провожала нас и Тамарикс. Она глядела на меня несколько укоризненно. Ей не хотелось, чтобы я уезжала.
— Подожди немного, — просила она. — Мы здесь не так уж долго!
Я возразила ей, что мы уже очень долго находимся вдали от дома.
— Я еще не могу ехать, Фред! Ты же это понимаешь.
— Я понимаю тебя, но и ты должна понять, почему я должна ехать.
Она, как всегда, надула губы; я же задумалась, долго ли, еще остров Каскера будет представлять для нее интерес,
На пристани были Хеверсы с Люком и Жако, а также много туземцев. Разумеется, интерес последних вызвало отплытие парома, а не моя скромная персона, но все-таки, мне показалось, что народу было больше, чем обычно.
Когда остров скрылся из виду, мне вдруг стало грустно. Частичка моей жизни ушла навсегда, и все сейчас виделось мне, как бы во сне.
На следующий день мы прибыли на Като-Като, где две ночи провели в той же гостинице, что и раньше.
Сибил Фрейзер была опытной путешественницей, и когда мы зашли в Сидней, оказалось, что она предусмотрела возможность пробыть там целый день, пока не прибудет «Звезда морей».
XI. ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ
Путешествие на остров было для нас с Тамарикс первым в жизни, и мы смотрели на него, как на увлекательное приключение. Тот же путь обратно не представлял для меня новизны: все это я уже видела раньше.
Сибил путешествовала не первый раз, хорошо знала жизнь на корабле и, несомненно, получала от нее удовольствие. Она уже раньше плавала на этом корабле и возобновила знакомство с капитаном и некоторыми офицерами.
Она заметила, что знает здесь все ходы и выходы, а это всегда очень полезно.
Наши каюты располагались рядом.
— По правому борту, — объяснила мне Сибил. — По дороге в Англию — по правому, а на обратом пути — по левому. Иначе в тропиках невыносимая жара!
Она была лучшим попутчиком, которого можно только пожелать, и не позволяла мне скучать. Ей хотелось вовлечь меня в светскую жизнь на корабле. Сама она принимала участие в карточной игре и танцевала на вечерах, брала меня на экскурсии, когда мы заходили в порты, и всегда старалась быть в окружении привлекательных мужчин во время прогулок. Сибил пользовалась заслуженным успехом, беззаботно кокетничала, беспрестанно болтала и всегда пребывала в хорошем настроении.
Мы оставались в своих каютах только во время штормов. Тогда я лежала на койке и думала о возвращении домой. Что там произошло за время моего отсутствия? Прояснилось ли что-нибудь с тех пор? Должно быть, ходило много разговоров, когда я так внезапно покинула Харперз-Грин вскоре после объявления о нашей помолвке?
Я лежала и думала, слушая удары волн и скрип корабля, как будто он стонал в мучительном протесте против того, что делало море. Затем шторм сменялся более спокойной погодой, и жизнь на корабле снова входила в привычное русло. Так и текли дни…
Мы покинули Лиссабон — последний порт перед прибытием. Вместе с Сибил и еще несколькими друзьями я совершила прогулку по городу. Мы осмотрели его, посетили монастырь святого Иеронима и церковь святой Кармо, обследовали Белемскую башню, выпили кофе, посмотрели на прохожих и вернулись на корабль. Пока он выходил из бухты Map де Пала, мы стояли на палубе и смотрели на холмы, возвышающиеся по обеим сторонам Тахо.
До дома было уже недалеко.
Следующий день прошел в хлопотах: мы паковали багаж и готовились к прибытию. Завтра утром мы войдем в Сауптгемптон.
Как всегда, нам не сразу позволили сойти на берег, и минуты тягостного ожидания казались часами.
Сибил сказала, что мы должны попасть на поезд в Лондон, расписание движения которого согласовано с прибытием кораблей. И только из Лондона отправимся в Харперз-Грин. Сама она осталась бы в Лондоне, и я заверила ее, что нет никакой необходимости везти меня дальше, но Сибил была непреклонна. Она обещала дорогому Ронни доставить меня тетушке и в точности исполнит свое обещание.
Но в том не было никакой нужды, так как на пристани меня встречали Криспин и тетушка Софи.
Увидев в толпе пассажиров, тетушка весело окликнула меня, а лицо Криспина загорелось неописуемой радостью. Я кинулась к ним, но Криспин первым подбежал ко мне и схватил на руки. Я никогда не видела его таким счастливым. Тетушка Софи улыбалась, глядя на нас.
— Ты дома, ты дома, любовь моя! — она говорила бессвязно, и по щекам катились слезы радости.
Я вспомнила о Сибил, которая стояла рядом, сияющая и довольная.
— Это миссис Фрейзер. Она любезно сопровождала меня по просьбе отца.
— Знаем, — сказала тетушка Софи. — Мы только что получили письмо от него. Узнав, что вы приезжаете, мы решили устроить вам пышную встречу! Кажется, письма доходят быстрее, чем добираются люди! О, как замечательно снова видеть тебя!
Криспин и тетя Софи держали меня за руки,
— Я так рада, — сказала Сибил. — Надеюсь, моя семья встретит меня так же радушно!
Криспин и тетушка Софи наконец оторвались от созерцания моей персоны и переключили свое внимание на Сибил.
— Сибил была замечательной попутчицей! Она опытная путешественница и очень облегчала мне жизнь. Она едет в Лондон к сыну.
Они оба поблагодарили ее и спросили, чем могут быть ей полезны. Она объяснила, что сама доберется до Лондона, а там сразу отправится к сыну. Сибил наняла кэб и попрощалась, пообещав обязательно навестить нас.
На Паддингтонском вокзале пришлось в течение часа ждать поезда до Уилтшира. Мы прошли в кафе и сели за столик. Каждый раз, бывая на вокзале, я вспоминаю этот день; ведь именно здесь в день своего возвращения я узнала потрясающую новость!
Криспин, сидя рядом со мной, время от времени дотрагивался до моей руки, как бы желая убедиться, что я действительно с ним. Заказав чай, тетушка Софи произнесла:
— Ну разве это не удивительно? Кто бы подумал, что так выйдет? Все это время…
— В чем дело? Что-то произошло? — тотчас же спросила я. — Я догадываюсь по вашему виду… Скажите же!
— Я написал тебе, как только узнал сам. Это первое, что я сделал, — ответил Криспин.
Я ничего не понимала.
— Вы написали? Но когда?
— Как только узнал!
— Не хочешь ли ты сказать, что не получила письма? — спросила с удивлением тетушка Софи.
— Какое письмо? Вы же знаете, как долго они идут!
— То, в котором все рассказано. Его написали мы вместе. А узнав, что ты возвращаешься, подумали, что именно оно и позвало тебя в дорогу! Наше письмо, по-видимому, разминулось с тобой!
— Но мы подумали, что ты приезжаешь из-за… — начал Криспин.
— Из-за чего? — нетерпеливо воскликнула я.
— Дело обстоит так, — продолжил Криспин. — Я обратился за помощью в одно сыскное агентство. Кейт сказала, что уезжает в Австралию, но я не поверил. Нужно было избавиться от нее раз и навсегда. Я понял, что ее план состоял в том, чтобы выудить у меня деньги.
— Конечно, — согласилась я, — и она не остановится на первой попытке!
— Вот об этом теперь не надо беспокоиться! Я никогда не был законно женат на ней. Когда я встретил ее, она, оказывается, уже была замужем три года, так что наш брак считается недействительным.
— Неужели это так?
— Все доказано. Нет и тени сомнения! — торжествующе произнесла тетушка Софи. — У Криспина имеются доказательства, не правда ли, Криспин? Есть такие свидетели, как официальные документы, знаешь ли!
— У нас есть неоспоримые доказательства, — заверил меня Криспин.
— Никаких препятствий больше нет, — продолжала тетушка Софи тем же торжествующим тоном. — Я так счастлива! Я чувствовала себя виноватой, что тогда, увидев ее, все тебе рассказала. Сколько раз спрашивала я себя: «Зачем ты раскрыла свой рот, Софи?»
— Ну вот, теперь все кончено, — сказал Криспин, взяв меня за руку. — Дорогая моя, теперь все кончено, и ничто не остановит нас!
— Не могу поверить в это, — ответила я. — Слишком хорошо!
— Жизнь не всегда оборачивается к нам только дурной стороной! — философски заметила тетушка Софи.
— Но вот чего я действительно не понимаю, почему ты приехала именно сейчас? — спросил Криспин.
Я спокойно посмотрела на него и твердо ответила:
Сибил путешествовала не первый раз, хорошо знала жизнь на корабле и, несомненно, получала от нее удовольствие. Она уже раньше плавала на этом корабле и возобновила знакомство с капитаном и некоторыми офицерами.
Она заметила, что знает здесь все ходы и выходы, а это всегда очень полезно.
Наши каюты располагались рядом.
— По правому борту, — объяснила мне Сибил. — По дороге в Англию — по правому, а на обратом пути — по левому. Иначе в тропиках невыносимая жара!
Она была лучшим попутчиком, которого можно только пожелать, и не позволяла мне скучать. Ей хотелось вовлечь меня в светскую жизнь на корабле. Сама она принимала участие в карточной игре и танцевала на вечерах, брала меня на экскурсии, когда мы заходили в порты, и всегда старалась быть в окружении привлекательных мужчин во время прогулок. Сибил пользовалась заслуженным успехом, беззаботно кокетничала, беспрестанно болтала и всегда пребывала в хорошем настроении.
Мы оставались в своих каютах только во время штормов. Тогда я лежала на койке и думала о возвращении домой. Что там произошло за время моего отсутствия? Прояснилось ли что-нибудь с тех пор? Должно быть, ходило много разговоров, когда я так внезапно покинула Харперз-Грин вскоре после объявления о нашей помолвке?
Я лежала и думала, слушая удары волн и скрип корабля, как будто он стонал в мучительном протесте против того, что делало море. Затем шторм сменялся более спокойной погодой, и жизнь на корабле снова входила в привычное русло. Так и текли дни…
Мы покинули Лиссабон — последний порт перед прибытием. Вместе с Сибил и еще несколькими друзьями я совершила прогулку по городу. Мы осмотрели его, посетили монастырь святого Иеронима и церковь святой Кармо, обследовали Белемскую башню, выпили кофе, посмотрели на прохожих и вернулись на корабль. Пока он выходил из бухты Map де Пала, мы стояли на палубе и смотрели на холмы, возвышающиеся по обеим сторонам Тахо.
До дома было уже недалеко.
Следующий день прошел в хлопотах: мы паковали багаж и готовились к прибытию. Завтра утром мы войдем в Сауптгемптон.
Как всегда, нам не сразу позволили сойти на берег, и минуты тягостного ожидания казались часами.
Сибил сказала, что мы должны попасть на поезд в Лондон, расписание движения которого согласовано с прибытием кораблей. И только из Лондона отправимся в Харперз-Грин. Сама она осталась бы в Лондоне, и я заверила ее, что нет никакой необходимости везти меня дальше, но Сибил была непреклонна. Она обещала дорогому Ронни доставить меня тетушке и в точности исполнит свое обещание.
Но в том не было никакой нужды, так как на пристани меня встречали Криспин и тетушка Софи.
Увидев в толпе пассажиров, тетушка весело окликнула меня, а лицо Криспина загорелось неописуемой радостью. Я кинулась к ним, но Криспин первым подбежал ко мне и схватил на руки. Я никогда не видела его таким счастливым. Тетушка Софи улыбалась, глядя на нас.
— Ты дома, ты дома, любовь моя! — она говорила бессвязно, и по щекам катились слезы радости.
Я вспомнила о Сибил, которая стояла рядом, сияющая и довольная.
— Это миссис Фрейзер. Она любезно сопровождала меня по просьбе отца.
— Знаем, — сказала тетушка Софи. — Мы только что получили письмо от него. Узнав, что вы приезжаете, мы решили устроить вам пышную встречу! Кажется, письма доходят быстрее, чем добираются люди! О, как замечательно снова видеть тебя!
Криспин и тетя Софи держали меня за руки,
— Я так рада, — сказала Сибил. — Надеюсь, моя семья встретит меня так же радушно!
Криспин и тетушка Софи наконец оторвались от созерцания моей персоны и переключили свое внимание на Сибил.
— Сибил была замечательной попутчицей! Она опытная путешественница и очень облегчала мне жизнь. Она едет в Лондон к сыну.
Они оба поблагодарили ее и спросили, чем могут быть ей полезны. Она объяснила, что сама доберется до Лондона, а там сразу отправится к сыну. Сибил наняла кэб и попрощалась, пообещав обязательно навестить нас.
На Паддингтонском вокзале пришлось в течение часа ждать поезда до Уилтшира. Мы прошли в кафе и сели за столик. Каждый раз, бывая на вокзале, я вспоминаю этот день; ведь именно здесь в день своего возвращения я узнала потрясающую новость!
Криспин, сидя рядом со мной, время от времени дотрагивался до моей руки, как бы желая убедиться, что я действительно с ним. Заказав чай, тетушка Софи произнесла:
— Ну разве это не удивительно? Кто бы подумал, что так выйдет? Все это время…
— В чем дело? Что-то произошло? — тотчас же спросила я. — Я догадываюсь по вашему виду… Скажите же!
— Я написал тебе, как только узнал сам. Это первое, что я сделал, — ответил Криспин.
Я ничего не понимала.
— Вы написали? Но когда?
— Как только узнал!
— Не хочешь ли ты сказать, что не получила письма? — спросила с удивлением тетушка Софи.
— Какое письмо? Вы же знаете, как долго они идут!
— То, в котором все рассказано. Его написали мы вместе. А узнав, что ты возвращаешься, подумали, что именно оно и позвало тебя в дорогу! Наше письмо, по-видимому, разминулось с тобой!
— Но мы подумали, что ты приезжаешь из-за… — начал Криспин.
— Из-за чего? — нетерпеливо воскликнула я.
— Дело обстоит так, — продолжил Криспин. — Я обратился за помощью в одно сыскное агентство. Кейт сказала, что уезжает в Австралию, но я не поверил. Нужно было избавиться от нее раз и навсегда. Я понял, что ее план состоял в том, чтобы выудить у меня деньги.
— Конечно, — согласилась я, — и она не остановится на первой попытке!
— Вот об этом теперь не надо беспокоиться! Я никогда не был законно женат на ней. Когда я встретил ее, она, оказывается, уже была замужем три года, так что наш брак считается недействительным.
— Неужели это так?
— Все доказано. Нет и тени сомнения! — торжествующе произнесла тетушка Софи. — У Криспина имеются доказательства, не правда ли, Криспин? Есть такие свидетели, как официальные документы, знаешь ли!
— У нас есть неоспоримые доказательства, — заверил меня Криспин.
— Никаких препятствий больше нет, — продолжала тетушка Софи тем же торжествующим тоном. — Я так счастлива! Я чувствовала себя виноватой, что тогда, увидев ее, все тебе рассказала. Сколько раз спрашивала я себя: «Зачем ты раскрыла свой рот, Софи?»
— Ну вот, теперь все кончено, — сказал Криспин, взяв меня за руку. — Дорогая моя, теперь все кончено, и ничто не остановит нас!
— Не могу поверить в это, — ответила я. — Слишком хорошо!
— Жизнь не всегда оборачивается к нам только дурной стороной! — философски заметила тетушка Софи.
— Но вот чего я действительно не понимаю, почему ты приехала именно сейчас? — спросил Криспин.
Я спокойно посмотрела на него и твердо ответила: