Страница:
– У тебя есть друзья, Фрит. Может быть, ты мог бы рекомендовать меня кому-то.
– Эта жизнь не для тебя, Аманда. Что-то вроде старшей служанки! Чепуха!
– Не забывай, что я скромная швея.
– Я помню об этом и сожалею. Нет, Аманда, ты должна порвать со всем этим, и я предлагаю... тебе выйти за меня замуж.
– Выйти за тебя, Фрит! Вот уж это мне и в голову никогда бы не пришло, тем более...
Он прервал ее:
– Когда-то ты могла об этом раздумывать. Помнишь, наши родители строили планы. Если бы ты вышла за меня замуж, то состоялось бы примирение с твоей семьей, я ничуть в этом не сомневаюсь.
Она поднялась.
– Фрит! А как же Лилит? Вы любовники, я полагаю.
– Это она тебе сказала?
– Она мне ничего не говорила, но я не настолько слепа, чтобы не видеть очевидное. Как она будет себя чувствовать, если я выйду за тебя замуж?
– Лилит – очень разумная девица, хотя совершенно необразованная. Она воспримет случившееся как неизбежность, понимая, что мы с ней никогда не смогли бы пожениться.
– Если ты думаешь, что она отнесется к подобной ситуации как к неизбежности, то ты ее не знаешь.
– Дорогая Аманда, я очень хорошо ее знаю. Она смирится.
– А потом? Что ты предполагаешь делать? Продолжать с Лилит... как с любовницей?
Он молчал. Она продолжала: – Ты никого из нас не знаешь хорошо, Фрит.
– Ты потрясена. Я тебе неприятен. Дорогая Аманда, ты жила без забот и тревог, что ты знаешь о жизни цивилизованного общества? Ничего. Ты смотришь на меня как на чудовище, потому что я люблю тебя и Лилит... по-разному. Поверь мне, ничего необычного в этом нет.
– Я не считаю тебя чудовищем. Я смотрю на тебя просто как на Фрита... как на старого друга, который сделал мне предложение выйти за него замуж. Но я не хочу выходить за тебя замуж, Фрит. Я хочу, чтобы ты помог мне найти какую-нибудь работу по силам. Если ты это сделаешь, я буду тебе очень благодарна.
– Ты поступаешь глупо, Аманда. Ты просишь меня помочь тебе жить нудной жизнью, когда я тебе предлагаю...
– Я знаю. Ты мне предлагаешь почетную, престижную жизнь в условиях menage a trios[8]. Ты очень добр, но я не могу согласиться. И позволь мне распорядиться моей жизнью по своему усмотрению.
– Ох, Аманда, сентиментальная, как всегда! Если бы ты была благоразумна, как Лилит! Она поняла, когда я ей объяснил.
– Ты ей объяснил... до того, как сделал мне предложение? Он самодовольно кивнул; но Аманда была уверена, что он не знает Лилит так, как знает она, и подумала, что у него нет оснований для самодовольства.
И вот она здесь, тихая, скромная, желающая, как он предположил, вернуться на работу, понимающая, что совершила ошибку, что ей следовало бы слушаться его.
Лилит опустилась на стул напротив Сэма; он вспомнил, да и она тоже, их первую встречу, когда она сидела в этой комнате среди перевернутых на столы стульев, шторы тогда были опущены и пол усыпан опилками.
– О! – сказал Сэм, стараясь, чтобы голос его звучал как можно равнодушнее. – Кто это?
– Царица Савская, – ответила Лилит с более сильным акцентом кокни, лондонской уроженки, чем он прежде слышал у нее. – А ты кто? Царь Соломон?
Ему хотелось рассмеяться, похлопать себя по бедру. Но не шутке он был рад – хотя он и любил шутку, – он радовался приходу Лилит.
– Соломон, – ответил он, – собственной персоной. Вам бы стоило увидеть моих жен и наложниц.
Он снова занялся изучением счетов.
– Я вернулась, – сказала она. Сэм кивнул.
– Мне очень жаль. Я имею в виду, мне жаль, что ты так ушла. Я нанял новую певицу, потрясающую. Она знает, как заманить посетителей. Мне очень жаль, Лилит.
– Не сожалей, Сэм. Я просто хотела сначала предложить тебе услуги. Делани ждет.
Она встала, и он позволил ей пройти три шага до двери.
– Не горячись, – остановил он ее. – Присядь. Нет нужды убегать лишь потому, что у нас нет деловых отношений. Давай немного поболтаем в знак прежней дружбы.
– Знаешь, Сэм, у меня дела. Мне надо повидать Делани.
– Пожалуйста, послушай. Я бы не хотел, чтобы ты попала в лапы такого человека, как он.
– Почему бы и нет?
– А этот подвальчик?!
– Я не стану работать в подвальчиках. Я умею отстоять свои условия. Прощай, Сэм.
– Эй, минуточку. Ты меня совсем в расчет не берешь. У меня есть певица, и довольно привлекательная, но... ну, я мог бы и для тебя найти место... просто ради прошлого. Я не смог бы предложить тебе прежнюю оплату. Я бы платил пятнадцать шиллингов в неделю...
– Не пойдет. Если я откажу Делани, то хотела бы получать то же, что и раньше... И еще кое-что... я бы хотела иметь здесь жилье.
Он едва удержался от ликующего хохота.
– Это можно устроить. Но не все сразу. Ты слишком много хочешь, знаешь ли. Бизнес есть бизнес. Но я питаю слабость к тебе, Лилит.
– О твоих слабостях в другой раз. Если ты хочешь, чтобы я вернулась, то это потому, что я привлекаю людей сюда лучше любой из твоих певичек, цветных или других. Бизнес не процветал после того, как я ушла, не так ли?
– Ну, это, знаешь ли, здорово преувеличено. Говоря попросту, это совсем не так. Не такая уж ты большая приманка.
– Ну, если ты так считаешь, Сэм Марпит, я пойду к Делани. Уверена, что он видит во мне еще какую приманку.
– Ты всегда была обидчива, Лилит. А выглядишь ты усталой. Как насчет славного виски? Тебе не помешает. Фан! – крикнул он. – Фан!
Пришла Фан. Она была спокойной девушкой, но явно рассердилась, увидев Лилит.
– Хорошего виски, Фан, – сказал Сэм. – Лилит вернулась, Фан принесла виски, и Сэм наблюдал, как Лилит потягивала его. Потом заметил:
– Не получилось, как надеялась, а? Разве я был не прав, когда предупреждал тебя?
Она проглотила комок, стоявший в горле.
– Возможно, ты был прав, Сэм.
– Я видел, что он не тот человек. Франты, они все такие. Чего они добиваются от трудовой девушки? Я всегда удивляюсь.
– И у тебя всегда готов на это правильный ответ. Такой, какой тебе нужен, Сэм Марпит.
– Разве я не делал честное предложение? Разве я не говорил, что даже женюсь на тебе?
Она кивнула.
– Конечно, – предусмотрительно продолжал он, – это было прежде... Теперь об этом нет речи.
– Не тревожься, Сэм. Никто не собирается выкручиваться, чтобы выйти за тебя. Разве что Фан.
– Ты круто со мной обходишься, а? Я хочу всего лишь помочь... а ты мне дерзишь.
– Я пришла сюда поговорить о деле. Если хочешь, чтобы я вернулась, так и скажи, Сэм. Если нет...
– Ладно. Ладно. Я хочу, чтобы ты вернулась. Я тебя за дочь считаю.
– Я рада, Сэм, этому, – ответила она, неожиданно смягчив тон, и лицо ее стало трогательным и нежным, отчего у Сэма к глазам подступили слезы. – Мне хочется, чтобы именно так и было.
Сэм кивнул. Поживем – увидим, подумал он, уже представляя себе объявление, которое он повесит у ресторана: «Возвращение Лилит». Можно будет использовать восемь вуалей вместо семи ради новизны и усиления напряженного ожидания зрителей; или, возможно, зрители предпочтут шесть и ускорение развязки. Неважно. Лилит вернулась. Они заполнят ресторан, чтобы увидеть ее. И жить тоже будет здесь! Не этого ли он всегда хотел? Он представлял ее смягчившейся после пережитых испытаний, осознающей, насколько славный парень Сэм лучше соблазнителей-джентльменов. Лилит может жить в той маленькой комнатке наверху. Она будет сожалеть о прошлом поведении и не будет уже такой гордячкой, как прежде. Теперь она не должна так уж дорого ценить свои милости, верно? И ждать, что он женится на ней. Лилит станет другой. После такого они все меняются.
Сэм блаженно улыбнулся, представив себя поднимающимся по лестнице к той комнатке – будущей комнатке Лилит – над рестораном Сэма Марпита.
В общем, Фрит отправился на поиски Лилит в ресторанчик.
Он сидел, глядя на ее танец с вуалями; ему вспоминались многие интимные моменты; в танце она оставалась самой собой – необыкновенно чувственной. Почему она не родилась в той же социальной среде, что и он? Наблюдая за ней, он испытывал искушение жениться на ней, несмотря ни на что. Это, конечно, могло бы стать социальным самоубийством. Уже то, что он работал, было необычным; в обществе считалось, что труд лишает человека права на статус джентльмена. Он чувствовал, что смог бы это преодолеть. Ему бы хватило остроумия и обаяния, чтобы быть принятым в любых кругах, но неудачная женитьба означала бы конец спланированной им для себя карьеры.
Он не мог жениться на Лилит, но не испытывал серьезной боязни по поводу того, что она не захочет оставаться его любовницей.
Она танцевала, он это чувствовал, для него одного. Его не покидала уверенность, что она его заметила, хотя притворялась, что не видела. Да, она изменилась. Он самодовольно улыбнулся, не сомневаясь, что после танца она подойдет к его столику и они вместе уйдут; а завтра он решит вопрос о найме дома – где-нибудь вблизи от Уимпоул-стрит.
Лилит танцевала, пока не остановилась, сбросив с себя все вуали – обворожительная в затемненном зале; а затем, отвечая на аплодисменты посетителей ресторана, она поклонилась и, изящным движением подобрав вуали, исчезла.
Сэм, забеспокоившись, последовал за ней в ее уборную. Сегодняшний вечер напомнил ему тот, когда приходил этот же человек и она отказалась выйти танцевать снова.
Стоя у двери, он наблюдал за ней; Лилит была возбуждена; конечно, этот человек так на нее действовал.
После возвращения она оставалась, как выражался Сэм, «такой же колючей гордячкой». Она настояла, чтобы на двери в ее комнату был хороший замок и к нему хороший ключ; Сэму она дала понять, чтобы он держался на почтительном расстоянии, поэтому он все еще волновался из-за того человека в зале.
– Они вызывают тебя, Лилит, – сказал он. – Пойди и спой песенку. Обвернись вуалями... Пойди.
– Ладно, – ответила она. – Ладно. Пока все хорошо.
Он остался ждать в ее уборной, прислушиваясь к пению и аплодисментам. Вернувшись в уборную, она удивилась:
– Ты все еще здесь!
– Послушай, – начал Сэм, – не вздумай уйти, как ты ушла прошлый раз. Разрази меня гром и молния, если я соглашусь снова принять тебя.
Она молча надела платье с красными розами по подолу и блестками на корсаже, а прическу украсила пунцовой розой.
– Куда это ты?
– Пообщаться с посетителями. Это ведь моя работа, не так ли? Я собираюсь заставить их купить побольше коньяку и шампанского. Я собираюсь заставить их съесть побольше отбивных и томатов с анчоусами.
– Послушай... – он старался говорить угрожающе, но чувствовал себя беспомощным, потому что она вполне сознавала его страхи.
В ресторанчике она подсаживалась к некоторым из постоянных клиентов и болтала с ними. Фрит наблюдал за ней, бросал умоляющие взгляды, приглашая к своему столу. Ей нравилось заставлять его ждать. Если она не его круга, то и он не ее круга. Если она не подходит его друзьям, то по крайней мере в ресторане Марпита она королева.
Наконец она подошла и села к его столику.
– Лилит! – с упреком сказал он.
– Закажи шампанское, – попросила она. – Этого от тебя ждут.
– Кто ждет? – спросил он. – Тот дубина... с напомаженными волосами?
Она поторопилась защитить Сэма.
– Буду тебе признательна, если ты оставишь его в покое. Он мой друг... и добрый друг.
– Друг? И только?
– Мой друг, и неплохой. Он просил меня выйти за него замуж, поэтому я прошу не говорить о нем пренебрежительно. – Она знаком подозвала одного из официантов. – Шампанского, – сказала она. – Шампанского, Джек.
Фрит спросил:
– Ты приняла его предложение выйти замуж?
– Я раздумываю.
– Я бы на твоем месте отказал.
– Но ведь ты не я.
– Лилит, уходи отсюда. Мне неприятно видеть тебя здесь. Взгляд ее стал жестким.
– Ах, так? Почему? Здесь все невоспитанны? Вульгарны? Но видишь ли, и я ведь такая.
– Не говори глупости.
– Итак, я глупа, а также невоспитанна и вульгарна... Спасибо, Джек. Заплати ему сразу, – прибавила она, когда Джек разливал вино.
Когда официант ушел, Фрит сказал:
– Ради всего святого, будь разумной.
– Что значит быть разумной?
– Пойдем сейчас со мной.
– Зачем?
– Я нашел очаровательный дом. Вернее, два дома. Я хочу, чтобы ты выбрала. Оба они вблизи от Уимпоул-стрит.
– Но не на Уимпоул-стрит.
– Давай не будем об этом говорить. Она улыбнулась ему.
– Не понимаю, зачем ты сюда пришел.
– Попытаться убедить тебя быть благоразумной.
– Попытаться убедить меня быть грешной?
– Грешной, Лилит! Ты говоришь, как девица строгих правил, но немного опоздала.
– А ты немного поздно пришел сюда.
– Я хочу объяснить тебе, Лилит. Ты бы возненавидела свое замужество, выйдя за меня.
– Я лучше могу судить, что мне нравится и что я ненавижу.
– Это не будет... в твоем стиле. Тебе пришлось бы встречаться с множеством нудных людей. Если бы ты только взглянула на эти дома...
– Мне не надо смотреть на дома, чтобы знать, что я хочу. Мне безразличны дома.
– Я понимаю твои чувства, Лилит. Ничего мне на свете так не хочется, как жениться на тебе... если бы это было возможно, но это просто невозможно. Все, но только не это, Лилит... все... все. Понимаешь, дорогая, это было бы ошибкой... и с твоей точки зрения, и с моей. Мои родные не одобрили бы...
– Ты не посчитался с родными, когда решил уехать в Лондон и стать врачом, не так ли?
– Это разные вещи.
– Не надо было тебе приходить сюда сегодня, – сказала она печально.
– Что ты здесь делаешь... живешь в этом доме? А что это за ужасное... грубое создание? Какие у тебя с ним отношения?
– Не такие, как с тобой. Он, видишь ли, не джентльмен, поэтому просит меня выйти за него замуж.
– Ты глупышка, Лилит.
– Какая есть, а если тебе это не нравится, ты не должен был лриходить.
– Ты знаешь, что мне это нравится. Мне это нравится больше всего на свете. Точнее, я это люблю.
– Напрасно ты это... играешь словами. Я больше не желаю тебя видеть. А когда вы с Амандой поженитесь... то я не захочу видеть никого из вас.
– Я не женюсь на Аманде.
– Не женишься?
– Нет. Я предлагал, но она мне отказала. Не знаешь, почему? – Она не ответила, и он продолжал: – Я думаю, это потому, что она знает о нас.
Широко отрыв глаза, Лилит недоверчиво смотрела на него, и впервые с тех пор, как она села за его столик, взгляд ее смягчился.
– Значит, она знала. Растет девушка. И она ответила «нет», не так ли? Боже праведный, тебе от всех ворот дали поворот. Сперва я. Потом Аманда.
– Так что, видишь, Лилит, тебе не придется лицезреть нас вместе.
– Да. Стало быть, у тебя будет время для того домика, что находится вблизи Уимпоул-стрит, верно?
– Я люблю тебя, Лилит. Я ни о чем, кроме этого, не могу думать. Я пришел сюда сегодня...
– Это ужасно мило с твоей стороны – прийти в такое место, как это. Ты ведь... джентльмен!
– Сегодня вечером я заберу тебя с собой.
– Нет, не заберешь.
– Да, заберу. Если надо, я буду ждать, пока это заведение не закроется.
– У Сэма есть очень хороший вышибала, бывший борец... чемпион.
– Не думай, что ты можешь от меня отделаться.
– Я должна теперь с тобой попрощаться. Мне нельзя слишком долго задерживаться с одним посетителем, Сэму это не нравится.
– Ты думаешь, что я соглашусь с твоим «нет»? Я тебя в покое не оставлю.
– Вероятно, – ответила она, – закончились денечки, когда ты мог нарушать мой покой.
– Даже ты не можешь измениться так быстро.
– Когда я меняюсь, то бесповоротно.
Фрит начал ее убеждать тихим и страстным голосом, напоминая ей пережитые вместе радости, ее тоску по нему и постоянные мысли о встрече с ним.
Она подняла бокал и отпила из него, улыбаясь; никогда прежде не видел он Лилит такой отчужденной и гордой; он привык видеть ее покладистой любовницей, всегда готовой отозваться ла его желания.
Она слушала вполуха, не глядя на него, кивками приветствуя знакомых посетителей ресторана или отвечая на их приветствия.
– Я буду приходить снова и снова, – заявил он. – Я уговорю тебя.
Тут она поднялась и перешла к другому столику, но он все еще был уверен, что все будет так, как он хочет. Фрит понимал, что она не могла сидеть с ним дольше, боясь поддаться на его уговоры.
Когда Лилит вернулась в свою уборную, чтобы переодеть красное платье с розами и блестками, Сэм был там.
– Все еще здесь? – спросила она.
– Но я видел, как ты говорила с ним.
– Что в этом плохого? Он купил бутылку шампанского.
– Ты не собираешься опять учудить одну из своих штучек, а? – задал вопрос Сэм.
– Зависит от того, что ты подразумеваешь под штучками, Сэм Марпит.
– Никаких уходов больше.
Она молчала, а он, потеряв вдруг самообладание от страха потерять ее – именно ее, а не ее способность «заманивать их», подошел к ней, взял ее за плечи и тряхнул.
Роза выпала из ее волос, а она сказала:
– Ты слишком груб, Сэм Марпит. Неудивительно, что я не хочу идти за тебя замуж.
Он поднял розу.
– Я? – удивился он. – Я грубый? – Тут он начал от возбуждения смеяться и хлопать себя по бедру – на этот раз просто от робости, а не от удовольствия. – Ты же понимаешь, – продолжал он говорить громче обычного, – ты же понимаешь, что я не был бы груб. Я был бы, как надо... я полагаю.
– Ну что ж, – ответила она, – в этом случае, возможно, я бы могла согласиться.
Тут он обнял ее и поцеловал. Она не шевельнулась – мягкая и спокойная, подумал он. А он любил ее, Лилит, просто любил, и просто ее саму.
– Ты можешь вернуть их мне, если ты так щепетильна, когда начнешь зарабатывать, а это будет скоро. Сегодняшний вечер очень важен. Это твое первое деловое свидание.
Он вел себя загадочно.
– Я не хочу, чтобы ты вышла к обеду, как юная девушка – хотя, как ты знаешь, на вдову ты не похожа, – юная девушка, старавшаяся понравиться своему будущему работодателю. Вспомни скучную мисс Робинсон! Всегда пытавшуюся угодить! Чтo может быть неприятнее человека, чрезмерно старающегося понравиться? Нет. Я хочу, чтобы ты встретила моих гостей... и если кто-нибудь из них решит предложить тебе какую-нибудь работу, ты можешь милостиво согласиться.
В последнее время Фрит вел себя странно – бывал задумчив, даже меланхоличен, что было для него непривычно; а то вдруг безудержно веселился, как тот юноша, каким она его помнила.
Сама она, раздумывая о своем будущем, чувствовала себя неуверенно, все больше вспоминая бедную мисс Робинсон; беспокоила ее и Лилит. Однажды утром она побывала в ресторанчике – будучи леди, она не могла бы пойти туда вечером, – и Лилит приняла ее в большой комнате со сдвинутыми столами и перевернутыми стульями, где пол был усыпан опилками, как в день первого посещения Лилит. Они тепло обнялись; это был один из тех редких случаев, когда Аманда видела Лилит по-настоящему растроганной.
– Ты должна познакомиться с Сэмом, – сказала Лилит. – Знаешь, мы женимся. Я бы хотела, чтобы ты была на свадьбе. Это будет настоящая свадьба. Сэм на этом настаивает, потому что это должно способствовать бизнесу. Придет много посетителей, но тебе нечего волноваться. Я за тобой пригляжу.
– Лилит... это хорошо, как ты думаешь?
– О чем ты?
– О твоем замужестве с Сэмом.
– Я лучше других знаю, что для меня хорошо, Аманда, и ты ведь не думаешь, что я бы согласилась на плохое, верно?
– Не думаю.
– А ты все-таки не выходишь замуж?
– Нет.
– Аманда, что ты собираешься делать? Вот что меня заботит. Наполеон устроен. Я... я буду миссис Сэм Марпит. А ты?
– Я думаю, что найду какую-нибудь работу. Фрит собирается мне помочь. Пойду в гувернантки, компаньонки или что-то в этом духе. Это все, что я могу делать, кроме шитья сорочек, в действительности меня поддерживала ты. Я это понимаю. Я не такая способная, как ты, Лилит. Ты сильная. Без тебя я бы не выжила.
Лилит кивнула.
– Считаю, что ты права. Ну, у меня все складывается хорошо. Сэм – человек не бедный, и я позабочусь, чтобы он стал еще богаче.
– У тебя всегда все будет хорошо, Лилит. Что-то есть в такое, что позволяет мне так говорить.
– У тебя тоже все наладится. Я об этом позабочусь. Помнишь, как я приносила тебе наверх из кухни еду, когда они запирали тебя в твоей комнате? Я тогда приглядывала за тобой и теперь буду это делать. Если в гувернантках будет невыносимо, приходи ко мне. Ты можешь жить здесь.
– О, Лилит, какая ты хорошая... очень хорошая.
– Ну-ну, не плачь. Слезы еще никому не помогли. А вот и Сэм пришел познакомиться с тобой. Сэм, это моя кузина и оца же невестка. Пришло время познакомиться тебе с моей семьей.
– Очень приятно. Очень.
– Мне тоже, – сказала ему Аманда. – Рада наконец встретиться с вами. Лилит так много говорила о вас.
Он хлопнул себя по бедру.
– Говорила, правда?
Он обнял Лилит, но она вывернулась из его объятий.
Что станется с нами со всеми, размышляла Аманда; с ней самой, готовящейся к новой жизни, которая превратит ее в лучшем случае еще в одну мисс Робинсон; с Лилит, любящей Фрита, но выходящей замуж за Сэма Марпита?
На протяжении всего обеда миссис Гиллингем говорила о своем загородном доме, о доме в центре города и о своих собаках. Фрита миссис Гиллингем забавляла. Он был с ней сверхлюбезен, и Аманда, узнавшая Фрита основательнее, догадалась, что он считает, что миссис Гиллингем может быть когда-нибудь полезна. Он ее поддразнивал, Добродушно подшучивал над ней, флиртовал с ней, и ей это, казалось, нравилось.
По сути, думала Аманда, этого доктора Стокланда и меня здесь как бы и нет.
Она посмотрела на доктора, и он ей улыбнулся; ей показалось, что он разделяет ее мысли.
Когда они пили кофе в гостиной, Фрит продолжал уделять внимание миссис Гиллингем, предоставив Аманде и доктору Стокланду возможность поговорить друг с другом. Он наклонился в ее сторону и заговорил тихим голосом:
– Фрит сказал мне, что вы после смерти мужа остались в стесненных обстоятельствах.
Она про себя усмехнулась тому, как деликатно Фрит описал обстоятельства. Не могла же она выдать его, рассказав правду доктору Стокланду? И она кивнула. Он продолжал:
– Он сказал мне, что вы ищете какую-нибудь работу... что-то подходящее для молодой дамы в вашем положении.
– Да, это так, – согласилась она.
– Говорил ли он вам что-нибудь о моих обстоятельствах?
– Ни слова.
– Полагаю, он посчитал, что будет лучше, если я расскажу. Я живу на этой же улице. Моя специальность – болезни сердца.
– Понимаю.
– Моя жена страдает от болезни сердца и поэтому не в состоянии вести активный образ жизни. Она нуждается в компаньонке, в такой молодой, как вы. В ком-нибудь привлекательном, кто бы мог ей читать, разговаривать и просто быть с ней. Я думаю, вы вполне поладили бы. Видите ли, когда-то она была очень жизнерадостной, очень живой. Нынешнее ее состоящее является для нее чудовищным испытанием. Не согласитесь ли прийти и увидеться с ней?
– Вы предлагаете мне работу?
– Да, если вы и моя жена решите, что вы друг другу понравились и вам будет хорошо вместе. Так вы придете увидеться с ней?
– Как любезно со стороны Фрита так хлопотать ради меня. – У нее навернулись слезы, он это заметил и быстро отвел взгляд.
Глядя на очень красивое и современное резное украшение над камином, он сказал:
– Я знаю, что вы отнесетесь к ней с сочувствием. А это, понимаете ли, не так-то легко. Я уверен, что моя жена будет рада подружиться с вами. На самом деле, как только я увидел вас, я сразу же понял, что, если бы вас удалось убедить принять предложение, это было бы для нас – для жены и меня – большой удачей.
– Мне бы хотелось надеяться, что я понравлюсь вашей жене. Я очень нуждаюсь в работе. Я так вам признательна...
– Могу я ей сказать, что вы придете навестить ее завтра? – спросил он. – Приходите к чаю. Вы бы могли тогда все решить между собой.
– Спасибо. Я с удовольствием приду.
Она улыбнулась, так как Фрит в это время смотрел на нее и, отвечая на ее улыбку, забавно поднял бровь.
– Эта жизнь не для тебя, Аманда. Что-то вроде старшей служанки! Чепуха!
– Не забывай, что я скромная швея.
– Я помню об этом и сожалею. Нет, Аманда, ты должна порвать со всем этим, и я предлагаю... тебе выйти за меня замуж.
– Выйти за тебя, Фрит! Вот уж это мне и в голову никогда бы не пришло, тем более...
Он прервал ее:
– Когда-то ты могла об этом раздумывать. Помнишь, наши родители строили планы. Если бы ты вышла за меня замуж, то состоялось бы примирение с твоей семьей, я ничуть в этом не сомневаюсь.
Она поднялась.
– Фрит! А как же Лилит? Вы любовники, я полагаю.
– Это она тебе сказала?
– Она мне ничего не говорила, но я не настолько слепа, чтобы не видеть очевидное. Как она будет себя чувствовать, если я выйду за тебя замуж?
– Лилит – очень разумная девица, хотя совершенно необразованная. Она воспримет случившееся как неизбежность, понимая, что мы с ней никогда не смогли бы пожениться.
– Если ты думаешь, что она отнесется к подобной ситуации как к неизбежности, то ты ее не знаешь.
– Дорогая Аманда, я очень хорошо ее знаю. Она смирится.
– А потом? Что ты предполагаешь делать? Продолжать с Лилит... как с любовницей?
Он молчал. Она продолжала: – Ты никого из нас не знаешь хорошо, Фрит.
– Ты потрясена. Я тебе неприятен. Дорогая Аманда, ты жила без забот и тревог, что ты знаешь о жизни цивилизованного общества? Ничего. Ты смотришь на меня как на чудовище, потому что я люблю тебя и Лилит... по-разному. Поверь мне, ничего необычного в этом нет.
– Я не считаю тебя чудовищем. Я смотрю на тебя просто как на Фрита... как на старого друга, который сделал мне предложение выйти за него замуж. Но я не хочу выходить за тебя замуж, Фрит. Я хочу, чтобы ты помог мне найти какую-нибудь работу по силам. Если ты это сделаешь, я буду тебе очень благодарна.
– Ты поступаешь глупо, Аманда. Ты просишь меня помочь тебе жить нудной жизнью, когда я тебе предлагаю...
– Я знаю. Ты мне предлагаешь почетную, престижную жизнь в условиях menage a trios[8]. Ты очень добр, но я не могу согласиться. И позволь мне распорядиться моей жизнью по своему усмотрению.
– Ох, Аманда, сентиментальная, как всегда! Если бы ты была благоразумна, как Лилит! Она поняла, когда я ей объяснил.
– Ты ей объяснил... до того, как сделал мне предложение? Он самодовольно кивнул; но Аманда была уверена, что он не знает Лилит так, как знает она, и подумала, что у него нет оснований для самодовольства.
* * *
Сэм Марпит сидел за одним из столиков, мрачно просматривая счета, когда вошла Лилит. Он притворился, что не заметил ее, стараясь не изменить выражение лица; было бы ошибкой показать ей, что он пришел в восторг, увидев ее. После ее ухода доходы начали падать. Люди спрашивали, где она. Они приходили посмотреть танец с вуалями и уходили разочарованные. Он может побиться об заклад, что они бы ушли к Делани, если бы он не нанял девушку, отдаленно напоминающую Лилит.И вот она здесь, тихая, скромная, желающая, как он предположил, вернуться на работу, понимающая, что совершила ошибку, что ей следовало бы слушаться его.
Лилит опустилась на стул напротив Сэма; он вспомнил, да и она тоже, их первую встречу, когда она сидела в этой комнате среди перевернутых на столы стульев, шторы тогда были опущены и пол усыпан опилками.
– О! – сказал Сэм, стараясь, чтобы голос его звучал как можно равнодушнее. – Кто это?
– Царица Савская, – ответила Лилит с более сильным акцентом кокни, лондонской уроженки, чем он прежде слышал у нее. – А ты кто? Царь Соломон?
Ему хотелось рассмеяться, похлопать себя по бедру. Но не шутке он был рад – хотя он и любил шутку, – он радовался приходу Лилит.
– Соломон, – ответил он, – собственной персоной. Вам бы стоило увидеть моих жен и наложниц.
Он снова занялся изучением счетов.
– Я вернулась, – сказала она. Сэм кивнул.
– Мне очень жаль. Я имею в виду, мне жаль, что ты так ушла. Я нанял новую певицу, потрясающую. Она знает, как заманить посетителей. Мне очень жаль, Лилит.
– Не сожалей, Сэм. Я просто хотела сначала предложить тебе услуги. Делани ждет.
Она встала, и он позволил ей пройти три шага до двери.
– Не горячись, – остановил он ее. – Присядь. Нет нужды убегать лишь потому, что у нас нет деловых отношений. Давай немного поболтаем в знак прежней дружбы.
– Знаешь, Сэм, у меня дела. Мне надо повидать Делани.
– Пожалуйста, послушай. Я бы не хотел, чтобы ты попала в лапы такого человека, как он.
– Почему бы и нет?
– А этот подвальчик?!
– Я не стану работать в подвальчиках. Я умею отстоять свои условия. Прощай, Сэм.
– Эй, минуточку. Ты меня совсем в расчет не берешь. У меня есть певица, и довольно привлекательная, но... ну, я мог бы и для тебя найти место... просто ради прошлого. Я не смог бы предложить тебе прежнюю оплату. Я бы платил пятнадцать шиллингов в неделю...
– Не пойдет. Если я откажу Делани, то хотела бы получать то же, что и раньше... И еще кое-что... я бы хотела иметь здесь жилье.
Он едва удержался от ликующего хохота.
– Это можно устроить. Но не все сразу. Ты слишком много хочешь, знаешь ли. Бизнес есть бизнес. Но я питаю слабость к тебе, Лилит.
– О твоих слабостях в другой раз. Если ты хочешь, чтобы я вернулась, то это потому, что я привлекаю людей сюда лучше любой из твоих певичек, цветных или других. Бизнес не процветал после того, как я ушла, не так ли?
– Ну, это, знаешь ли, здорово преувеличено. Говоря попросту, это совсем не так. Не такая уж ты большая приманка.
– Ну, если ты так считаешь, Сэм Марпит, я пойду к Делани. Уверена, что он видит во мне еще какую приманку.
– Ты всегда была обидчива, Лилит. А выглядишь ты усталой. Как насчет славного виски? Тебе не помешает. Фан! – крикнул он. – Фан!
Пришла Фан. Она была спокойной девушкой, но явно рассердилась, увидев Лилит.
– Хорошего виски, Фан, – сказал Сэм. – Лилит вернулась, Фан принесла виски, и Сэм наблюдал, как Лилит потягивала его. Потом заметил:
– Не получилось, как надеялась, а? Разве я был не прав, когда предупреждал тебя?
Она проглотила комок, стоявший в горле.
– Возможно, ты был прав, Сэм.
– Я видел, что он не тот человек. Франты, они все такие. Чего они добиваются от трудовой девушки? Я всегда удивляюсь.
– И у тебя всегда готов на это правильный ответ. Такой, какой тебе нужен, Сэм Марпит.
– Разве я не делал честное предложение? Разве я не говорил, что даже женюсь на тебе?
Она кивнула.
– Конечно, – предусмотрительно продолжал он, – это было прежде... Теперь об этом нет речи.
– Не тревожься, Сэм. Никто не собирается выкручиваться, чтобы выйти за тебя. Разве что Фан.
– Ты круто со мной обходишься, а? Я хочу всего лишь помочь... а ты мне дерзишь.
– Я пришла сюда поговорить о деле. Если хочешь, чтобы я вернулась, так и скажи, Сэм. Если нет...
– Ладно. Ладно. Я хочу, чтобы ты вернулась. Я тебя за дочь считаю.
– Я рада, Сэм, этому, – ответила она, неожиданно смягчив тон, и лицо ее стало трогательным и нежным, отчего у Сэма к глазам подступили слезы. – Мне хочется, чтобы именно так и было.
Сэм кивнул. Поживем – увидим, подумал он, уже представляя себе объявление, которое он повесит у ресторана: «Возвращение Лилит». Можно будет использовать восемь вуалей вместо семи ради новизны и усиления напряженного ожидания зрителей; или, возможно, зрители предпочтут шесть и ускорение развязки. Неважно. Лилит вернулась. Они заполнят ресторан, чтобы увидеть ее. И жить тоже будет здесь! Не этого ли он всегда хотел? Он представлял ее смягчившейся после пережитых испытаний, осознающей, насколько славный парень Сэм лучше соблазнителей-джентльменов. Лилит может жить в той маленькой комнатке наверху. Она будет сожалеть о прошлом поведении и не будет уже такой гордячкой, как прежде. Теперь она не должна так уж дорого ценить свои милости, верно? И ждать, что он женится на ней. Лилит станет другой. После такого они все меняются.
Сэм блаженно улыбнулся, представив себя поднимающимся по лестнице к той комнатке – будущей комнатке Лилит – над рестораном Сэма Марпита.
* * *
Фрит не беспокоился. Он не сомневался, что ему удастся склонить Лилит к прежним отношениям. Его план женитьбы на Аманде казался просто целесообразным – не только для него, но и для Аманды. Он был беспечным, добродушным человеком, готовым оказать услугу, когда мог; однако он был разочарован и уязвлен тем, что его прекрасно задуманные планы были сорваны двумя женщинами. От Аманды он узнал, что Лилит решила переселиться в ресторан, а та сказала, что Аманда, несомненно, вскоре оставит их жилье в домике семьи Мерфи.В общем, Фрит отправился на поиски Лилит в ресторанчик.
Он сидел, глядя на ее танец с вуалями; ему вспоминались многие интимные моменты; в танце она оставалась самой собой – необыкновенно чувственной. Почему она не родилась в той же социальной среде, что и он? Наблюдая за ней, он испытывал искушение жениться на ней, несмотря ни на что. Это, конечно, могло бы стать социальным самоубийством. Уже то, что он работал, было необычным; в обществе считалось, что труд лишает человека права на статус джентльмена. Он чувствовал, что смог бы это преодолеть. Ему бы хватило остроумия и обаяния, чтобы быть принятым в любых кругах, но неудачная женитьба означала бы конец спланированной им для себя карьеры.
Он не мог жениться на Лилит, но не испытывал серьезной боязни по поводу того, что она не захочет оставаться его любовницей.
Она танцевала, он это чувствовал, для него одного. Его не покидала уверенность, что она его заметила, хотя притворялась, что не видела. Да, она изменилась. Он самодовольно улыбнулся, не сомневаясь, что после танца она подойдет к его столику и они вместе уйдут; а завтра он решит вопрос о найме дома – где-нибудь вблизи от Уимпоул-стрит.
Лилит танцевала, пока не остановилась, сбросив с себя все вуали – обворожительная в затемненном зале; а затем, отвечая на аплодисменты посетителей ресторана, она поклонилась и, изящным движением подобрав вуали, исчезла.
Сэм, забеспокоившись, последовал за ней в ее уборную. Сегодняшний вечер напомнил ему тот, когда приходил этот же человек и она отказалась выйти танцевать снова.
Стоя у двери, он наблюдал за ней; Лилит была возбуждена; конечно, этот человек так на нее действовал.
После возвращения она оставалась, как выражался Сэм, «такой же колючей гордячкой». Она настояла, чтобы на двери в ее комнату был хороший замок и к нему хороший ключ; Сэму она дала понять, чтобы он держался на почтительном расстоянии, поэтому он все еще волновался из-за того человека в зале.
– Они вызывают тебя, Лилит, – сказал он. – Пойди и спой песенку. Обвернись вуалями... Пойди.
– Ладно, – ответила она. – Ладно. Пока все хорошо.
Он остался ждать в ее уборной, прислушиваясь к пению и аплодисментам. Вернувшись в уборную, она удивилась:
– Ты все еще здесь!
– Послушай, – начал Сэм, – не вздумай уйти, как ты ушла прошлый раз. Разрази меня гром и молния, если я соглашусь снова принять тебя.
Она молча надела платье с красными розами по подолу и блестками на корсаже, а прическу украсила пунцовой розой.
– Куда это ты?
– Пообщаться с посетителями. Это ведь моя работа, не так ли? Я собираюсь заставить их купить побольше коньяку и шампанского. Я собираюсь заставить их съесть побольше отбивных и томатов с анчоусами.
– Послушай... – он старался говорить угрожающе, но чувствовал себя беспомощным, потому что она вполне сознавала его страхи.
В ресторанчике она подсаживалась к некоторым из постоянных клиентов и болтала с ними. Фрит наблюдал за ней, бросал умоляющие взгляды, приглашая к своему столу. Ей нравилось заставлять его ждать. Если она не его круга, то и он не ее круга. Если она не подходит его друзьям, то по крайней мере в ресторане Марпита она королева.
Наконец она подошла и села к его столику.
– Лилит! – с упреком сказал он.
– Закажи шампанское, – попросила она. – Этого от тебя ждут.
– Кто ждет? – спросил он. – Тот дубина... с напомаженными волосами?
Она поторопилась защитить Сэма.
– Буду тебе признательна, если ты оставишь его в покое. Он мой друг... и добрый друг.
– Друг? И только?
– Мой друг, и неплохой. Он просил меня выйти за него замуж, поэтому я прошу не говорить о нем пренебрежительно. – Она знаком подозвала одного из официантов. – Шампанского, – сказала она. – Шампанского, Джек.
Фрит спросил:
– Ты приняла его предложение выйти замуж?
– Я раздумываю.
– Я бы на твоем месте отказал.
– Но ведь ты не я.
– Лилит, уходи отсюда. Мне неприятно видеть тебя здесь. Взгляд ее стал жестким.
– Ах, так? Почему? Здесь все невоспитанны? Вульгарны? Но видишь ли, и я ведь такая.
– Не говори глупости.
– Итак, я глупа, а также невоспитанна и вульгарна... Спасибо, Джек. Заплати ему сразу, – прибавила она, когда Джек разливал вино.
Когда официант ушел, Фрит сказал:
– Ради всего святого, будь разумной.
– Что значит быть разумной?
– Пойдем сейчас со мной.
– Зачем?
– Я нашел очаровательный дом. Вернее, два дома. Я хочу, чтобы ты выбрала. Оба они вблизи от Уимпоул-стрит.
– Но не на Уимпоул-стрит.
– Давай не будем об этом говорить. Она улыбнулась ему.
– Не понимаю, зачем ты сюда пришел.
– Попытаться убедить тебя быть благоразумной.
– Попытаться убедить меня быть грешной?
– Грешной, Лилит! Ты говоришь, как девица строгих правил, но немного опоздала.
– А ты немного поздно пришел сюда.
– Я хочу объяснить тебе, Лилит. Ты бы возненавидела свое замужество, выйдя за меня.
– Я лучше могу судить, что мне нравится и что я ненавижу.
– Это не будет... в твоем стиле. Тебе пришлось бы встречаться с множеством нудных людей. Если бы ты только взглянула на эти дома...
– Мне не надо смотреть на дома, чтобы знать, что я хочу. Мне безразличны дома.
– Я понимаю твои чувства, Лилит. Ничего мне на свете так не хочется, как жениться на тебе... если бы это было возможно, но это просто невозможно. Все, но только не это, Лилит... все... все. Понимаешь, дорогая, это было бы ошибкой... и с твоей точки зрения, и с моей. Мои родные не одобрили бы...
– Ты не посчитался с родными, когда решил уехать в Лондон и стать врачом, не так ли?
– Это разные вещи.
– Не надо было тебе приходить сюда сегодня, – сказала она печально.
– Что ты здесь делаешь... живешь в этом доме? А что это за ужасное... грубое создание? Какие у тебя с ним отношения?
– Не такие, как с тобой. Он, видишь ли, не джентльмен, поэтому просит меня выйти за него замуж.
– Ты глупышка, Лилит.
– Какая есть, а если тебе это не нравится, ты не должен был лриходить.
– Ты знаешь, что мне это нравится. Мне это нравится больше всего на свете. Точнее, я это люблю.
– Напрасно ты это... играешь словами. Я больше не желаю тебя видеть. А когда вы с Амандой поженитесь... то я не захочу видеть никого из вас.
– Я не женюсь на Аманде.
– Не женишься?
– Нет. Я предлагал, но она мне отказала. Не знаешь, почему? – Она не ответила, и он продолжал: – Я думаю, это потому, что она знает о нас.
Широко отрыв глаза, Лилит недоверчиво смотрела на него, и впервые с тех пор, как она села за его столик, взгляд ее смягчился.
– Значит, она знала. Растет девушка. И она ответила «нет», не так ли? Боже праведный, тебе от всех ворот дали поворот. Сперва я. Потом Аманда.
– Так что, видишь, Лилит, тебе не придется лицезреть нас вместе.
– Да. Стало быть, у тебя будет время для того домика, что находится вблизи Уимпоул-стрит, верно?
– Я люблю тебя, Лилит. Я ни о чем, кроме этого, не могу думать. Я пришел сюда сегодня...
– Это ужасно мило с твоей стороны – прийти в такое место, как это. Ты ведь... джентльмен!
– Сегодня вечером я заберу тебя с собой.
– Нет, не заберешь.
– Да, заберу. Если надо, я буду ждать, пока это заведение не закроется.
– У Сэма есть очень хороший вышибала, бывший борец... чемпион.
– Не думай, что ты можешь от меня отделаться.
– Я должна теперь с тобой попрощаться. Мне нельзя слишком долго задерживаться с одним посетителем, Сэму это не нравится.
– Ты думаешь, что я соглашусь с твоим «нет»? Я тебя в покое не оставлю.
– Вероятно, – ответила она, – закончились денечки, когда ты мог нарушать мой покой.
– Даже ты не можешь измениться так быстро.
– Когда я меняюсь, то бесповоротно.
Фрит начал ее убеждать тихим и страстным голосом, напоминая ей пережитые вместе радости, ее тоску по нему и постоянные мысли о встрече с ним.
Она подняла бокал и отпила из него, улыбаясь; никогда прежде не видел он Лилит такой отчужденной и гордой; он привык видеть ее покладистой любовницей, всегда готовой отозваться ла его желания.
Она слушала вполуха, не глядя на него, кивками приветствуя знакомых посетителей ресторана или отвечая на их приветствия.
– Я буду приходить снова и снова, – заявил он. – Я уговорю тебя.
Тут она поднялась и перешла к другому столику, но он все еще был уверен, что все будет так, как он хочет. Фрит понимал, что она не могла сидеть с ним дольше, боясь поддаться на его уговоры.
Когда Лилит вернулась в свою уборную, чтобы переодеть красное платье с розами и блестками, Сэм был там.
– Все еще здесь? – спросила она.
– Но я видел, как ты говорила с ним.
– Что в этом плохого? Он купил бутылку шампанского.
– Ты не собираешься опять учудить одну из своих штучек, а? – задал вопрос Сэм.
– Зависит от того, что ты подразумеваешь под штучками, Сэм Марпит.
– Никаких уходов больше.
Она молчала, а он, потеряв вдруг самообладание от страха потерять ее – именно ее, а не ее способность «заманивать их», подошел к ней, взял ее за плечи и тряхнул.
Роза выпала из ее волос, а она сказала:
– Ты слишком груб, Сэм Марпит. Неудивительно, что я не хочу идти за тебя замуж.
Он поднял розу.
– Я? – удивился он. – Я грубый? – Тут он начал от возбуждения смеяться и хлопать себя по бедру – на этот раз просто от робости, а не от удовольствия. – Ты же понимаешь, – продолжал он говорить громче обычного, – ты же понимаешь, что я не был бы груб. Я был бы, как надо... я полагаю.
– Ну что ж, – ответила она, – в этом случае, возможно, я бы могла согласиться.
Тут он обнял ее и поцеловал. Она не шевельнулась – мягкая и спокойная, подумал он. А он любил ее, Лилит, просто любил, и просто ее саму.
* * *
Аманда одевалась к обеду. Она выбрала платье из черного бархата, самое подходящее для вдовы, как сказал Фрит, одолживший ей деньги на покупку этого платья.– Ты можешь вернуть их мне, если ты так щепетильна, когда начнешь зарабатывать, а это будет скоро. Сегодняшний вечер очень важен. Это твое первое деловое свидание.
Он вел себя загадочно.
– Я не хочу, чтобы ты вышла к обеду, как юная девушка – хотя, как ты знаешь, на вдову ты не похожа, – юная девушка, старавшаяся понравиться своему будущему работодателю. Вспомни скучную мисс Робинсон! Всегда пытавшуюся угодить! Чтo может быть неприятнее человека, чрезмерно старающегося понравиться? Нет. Я хочу, чтобы ты встретила моих гостей... и если кто-нибудь из них решит предложить тебе какую-нибудь работу, ты можешь милостиво согласиться.
В последнее время Фрит вел себя странно – бывал задумчив, даже меланхоличен, что было для него непривычно; а то вдруг безудержно веселился, как тот юноша, каким она его помнила.
Сама она, раздумывая о своем будущем, чувствовала себя неуверенно, все больше вспоминая бедную мисс Робинсон; беспокоила ее и Лилит. Однажды утром она побывала в ресторанчике – будучи леди, она не могла бы пойти туда вечером, – и Лилит приняла ее в большой комнате со сдвинутыми столами и перевернутыми стульями, где пол был усыпан опилками, как в день первого посещения Лилит. Они тепло обнялись; это был один из тех редких случаев, когда Аманда видела Лилит по-настоящему растроганной.
– Ты должна познакомиться с Сэмом, – сказала Лилит. – Знаешь, мы женимся. Я бы хотела, чтобы ты была на свадьбе. Это будет настоящая свадьба. Сэм на этом настаивает, потому что это должно способствовать бизнесу. Придет много посетителей, но тебе нечего волноваться. Я за тобой пригляжу.
– Лилит... это хорошо, как ты думаешь?
– О чем ты?
– О твоем замужестве с Сэмом.
– Я лучше других знаю, что для меня хорошо, Аманда, и ты ведь не думаешь, что я бы согласилась на плохое, верно?
– Не думаю.
– А ты все-таки не выходишь замуж?
– Нет.
– Аманда, что ты собираешься делать? Вот что меня заботит. Наполеон устроен. Я... я буду миссис Сэм Марпит. А ты?
– Я думаю, что найду какую-нибудь работу. Фрит собирается мне помочь. Пойду в гувернантки, компаньонки или что-то в этом духе. Это все, что я могу делать, кроме шитья сорочек, в действительности меня поддерживала ты. Я это понимаю. Я не такая способная, как ты, Лилит. Ты сильная. Без тебя я бы не выжила.
Лилит кивнула.
– Считаю, что ты права. Ну, у меня все складывается хорошо. Сэм – человек не бедный, и я позабочусь, чтобы он стал еще богаче.
– У тебя всегда все будет хорошо, Лилит. Что-то есть в такое, что позволяет мне так говорить.
– У тебя тоже все наладится. Я об этом позабочусь. Помнишь, как я приносила тебе наверх из кухни еду, когда они запирали тебя в твоей комнате? Я тогда приглядывала за тобой и теперь буду это делать. Если в гувернантках будет невыносимо, приходи ко мне. Ты можешь жить здесь.
– О, Лилит, какая ты хорошая... очень хорошая.
– Ну-ну, не плачь. Слезы еще никому не помогли. А вот и Сэм пришел познакомиться с тобой. Сэм, это моя кузина и оца же невестка. Пришло время познакомиться тебе с моей семьей.
– Очень приятно. Очень.
– Мне тоже, – сказала ему Аманда. – Рада наконец встретиться с вами. Лилит так много говорила о вас.
Он хлопнул себя по бедру.
– Говорила, правда?
Он обнял Лилит, но она вывернулась из его объятий.
Что станется с нами со всеми, размышляла Аманда; с ней самой, готовящейся к новой жизни, которая превратит ее в лучшем случае еще в одну мисс Робинсон; с Лилит, любящей Фрита, но выходящей замуж за Сэма Марпита?
* * *
На неофициальном обеде, устроенном Фритом, присутствовали только два гостя: некая мисс Гиллингем, говорливая вдова средних лет, и доктор Стокланд, мужчина лет тридцати, сдержанный, высокий и худой, с печальными глазами, производивший впечатление меланхолика.На протяжении всего обеда миссис Гиллингем говорила о своем загородном доме, о доме в центре города и о своих собаках. Фрита миссис Гиллингем забавляла. Он был с ней сверхлюбезен, и Аманда, узнавшая Фрита основательнее, догадалась, что он считает, что миссис Гиллингем может быть когда-нибудь полезна. Он ее поддразнивал, Добродушно подшучивал над ней, флиртовал с ней, и ей это, казалось, нравилось.
По сути, думала Аманда, этого доктора Стокланда и меня здесь как бы и нет.
Она посмотрела на доктора, и он ей улыбнулся; ей показалось, что он разделяет ее мысли.
Когда они пили кофе в гостиной, Фрит продолжал уделять внимание миссис Гиллингем, предоставив Аманде и доктору Стокланду возможность поговорить друг с другом. Он наклонился в ее сторону и заговорил тихим голосом:
– Фрит сказал мне, что вы после смерти мужа остались в стесненных обстоятельствах.
Она про себя усмехнулась тому, как деликатно Фрит описал обстоятельства. Не могла же она выдать его, рассказав правду доктору Стокланду? И она кивнула. Он продолжал:
– Он сказал мне, что вы ищете какую-нибудь работу... что-то подходящее для молодой дамы в вашем положении.
– Да, это так, – согласилась она.
– Говорил ли он вам что-нибудь о моих обстоятельствах?
– Ни слова.
– Полагаю, он посчитал, что будет лучше, если я расскажу. Я живу на этой же улице. Моя специальность – болезни сердца.
– Понимаю.
– Моя жена страдает от болезни сердца и поэтому не в состоянии вести активный образ жизни. Она нуждается в компаньонке, в такой молодой, как вы. В ком-нибудь привлекательном, кто бы мог ей читать, разговаривать и просто быть с ней. Я думаю, вы вполне поладили бы. Видите ли, когда-то она была очень жизнерадостной, очень живой. Нынешнее ее состоящее является для нее чудовищным испытанием. Не согласитесь ли прийти и увидеться с ней?
– Вы предлагаете мне работу?
– Да, если вы и моя жена решите, что вы друг другу понравились и вам будет хорошо вместе. Так вы придете увидеться с ней?
– Как любезно со стороны Фрита так хлопотать ради меня. – У нее навернулись слезы, он это заметил и быстро отвел взгляд.
Глядя на очень красивое и современное резное украшение над камином, он сказал:
– Я знаю, что вы отнесетесь к ней с сочувствием. А это, понимаете ли, не так-то легко. Я уверен, что моя жена будет рада подружиться с вами. На самом деле, как только я увидел вас, я сразу же понял, что, если бы вас удалось убедить принять предложение, это было бы для нас – для жены и меня – большой удачей.
– Мне бы хотелось надеяться, что я понравлюсь вашей жене. Я очень нуждаюсь в работе. Я так вам признательна...
– Могу я ей сказать, что вы придете навестить ее завтра? – спросил он. – Приходите к чаю. Вы бы могли тогда все решить между собой.
– Спасибо. Я с удовольствием приду.
Она улыбнулась, так как Фрит в это время смотрел на нее и, отвечая на ее улыбку, забавно поднял бровь.