Глава 36

   — Мы снова показываем вам фотографию убийцы, которого сейчас разыскивает полиция. — У мужчины на экране телевизора был орлиный взгляд и стальная челюсть. Такое лицо внушает страх и доверие. — Это полицейский Дерек Рубел. Он убил своего коллегу и подозревается в еще нескольких жестоких преступлениях. Чтобы поймать этого зверя, нам требуется ваша помощь. Но если вы увидите Дерека Рубела, ни при каких обстоятельствах не приближайтесь к нему. Этот человек крайне опасен. Просто позвоните по ближайшему телефону в полицию.
   На экране появились номер горячей линии и адрес вебсайта.
   Экран потемнел.
   Великолепно! Призыв служить обществу, наделяя силой бессильных.
   Возбуждение возвращается, но вместе с ним возвращается страх. Он зарождается где-то в животе и рвется наружу, покуда взгляд изучает фотографии, запечатлевшие смерть.
   Страх разоблачения.
   Страх смерти.
   Кажется, будто земля вращается все быстрее и становится все меньше, делая разоблачение неизбежным. Это только вопрос времени…
   Как бы то ни было, Ковач должен умереть!

Глава 37

   — После вчерашней передачи горячая линия не умолкает, — сказала Лиска, повесив трубку.
   Ковач нахмурился, сидя за своим столом в каморке. Перед ним стоял включенный компьютер, а между плечом и ухом была зажата телефонная трубка.
   — И каковы результаты? — осведомился он.
   — Пока нулевые. А у тебя что за проблемы?
   — Я ненавижу…
   — Я знаю. А кроме того, что ты ненавидишь Эйса Уайетта?
   — Это не так уж мало.
   — Все-таки мне кажется, у тебя предубеждение против Уайетта. Его сериал учит активным действиям людей, которые сейчас считают, что от них ничего не зависит. Если бы Кэл Спрингер смотрел его повнимательнее, Дерек Рубел не был бы сейчас в бегах.
   — И такую белиберду называют “программированием реальности”?
   — Тебе ведь нравится “Их разыскивает Америка”.
   — Это другое дело. Уайетт устраивает игру. А что будет дальше? Интерактивные судебные процессы? Зрители будут голосовать, виновен подсудимый или нет?
   — Это уже происходит в “Дейтлайн”.
   — Великолепно! В следующем сезоне начнут транслировать казни из Техаса, — проворчал Ковач.
   — Кто у тебя на линии? — Лиска наконец заметила, что он все еще держит трубку.
   — Фрэнк Синатра.
   — Он умер, Ковач.
   — Знаю. Это Донна из телефонной компании… А что, если этот сериал внушит кому-то ложное ощущение силы, человек натворит глупостей и погибнет?
   — А если кто-то погибнет, потому что он глуп, безволен и не смотрел сериал?
   — Все равно я ненавижу Эйса Уайетта.
   — А ты слышал, что “Уорнер Бразерс” производят его в Капитана Америка?
   На лице Ковача мелькнула гримаса отвращения.
   — Эти гребаные вице-президенты украли у меня идею!
   — Позвони своему агенту в Голливуд.
   — Это же ты в восторге от его сериала, Динь-Динь, а не я.
   — Конечно, в восторге. Может быть, благодаря ему я прославлюсь, поймаю Рубела и не позволю убить себя.
   Ковач набрал воздух в легкие, собираясь спросить, как она это сделает, но в этот момент на другом конце провода послышался голос:
   — Извини, что заставила ждать, Сэм. Что я могу для тебя сделать?
   — Привет, Донна. Мне нужны сведения о звонках по одному миннеаполисскому номеру.
   — У тебя есть разрешение?
   — Не вполне.
   — Тогда, прости, я ничего не смогу сделать.
   — Но этот парень мертв. Кто будет возражать?
   — А его родственники?
   — Один тоже мертв, другой в тюрьме.
   — Ну а как насчет окружного прокурора?
   — Мне просто нужно кое-что выяснить. Это не будет фигурировать в суде.
   — М-м… Раньше я тебе не давала таких сведений.
   — Нет, но я живу надеждой.
   В конце концов Донна согласилась. Классная баба! Ковач назвал ей телефонный номер Энди Фэллона и положил трубку.
   — Чего ты добиваешься? — спросила Лиска.
   — Сам толком не знаю, — признался он. — Хочу просмотреть данные о телефонных разговорах Энди — вдруг что-нибудь выплывет? Энди копался в деле Торна, и все его записи таинственным образом исчезли. А когда я тоже начал в этом копаться, Уайетт вышел из себя и даже потерял свое хваленое самообладание. Вот я и хочу проверить…
   — У тебя навязчивая идея, Сэм, — сказала Лиска. — Тебе не подходит Рубел на роль убийцы Энди? Если только это убийство.
   — Нет, не подходит. Все проделано слишком аккуратно. Посмотри, как работает Рубел, — одного забивает до смерти бейсбольной битой, другого едва не убивает колесным ободом, третьему всаживает две пули в грудь. Никакой изощренности.
   — Но Пирс ведь говорил тебе, что видел Энди с каким-то парнем. Что, если это был Рубел? Это выглядит правдоподобным. Энди расследовал действия Огдена, но никто не знал тогда, что Огден и Рубел заодно. Рубел мог подобраться к Энди, чтобы присматривать за событиями “изнутри”. И когда он выяснил, что Энди оказался слишком близок к правде…
   — Не пойдет. Рубел был напарником Огдена.
   — Не в начале расследования. Тогда между ними не было никакой видимой связи. Рубел патрулировал вместе с Кертисом, но Кертис утверждал, что никто из прежних напарников его не преследовал.
   — Пока он не заразил одного из них.
   — А если Энди каким-то образом узнал, что Рубел ВИЧ-инфицирован… Я все-таки покажу Пирсу фотографию Рубела вместе с другими фотографиями.
   — Валяй. Но кто залез ко мне в дом? Зачем это Рубелу? Ведь у меня там не хранилось никаких улик против него.
   — Это мог сделать кто угодно и по любой причине. Возможно, какой-то наркоман искал денежную заначку или другой подонок, которому ты когда-то досадил. Совсем не обязательно, что это связано с Фэллоном.
   Ковач задумался. В конце концов, ведь он вел и другие дела… Зазвонил телефон, и он поднял трубку:
   — Отдел убийств, Ковач.
   — Это Мэгги Стоун. Я просмотрела данные об Энди Фэллоне.
   — Ну?
   — Его уже похоронили?
   — Не думаю. А что?
   — Я бы хотела заполучить его назад для проверки. Думаю, его могли убить.

* * *

   Кабинет Мэгги Стоун в морге округа Хеннепин ; всегда заставлял Ковача вспоминать истории о чокнутых стариках, чьи мумифицированные трупы находили среди кучи газет, журналов и другого мусора, который они не выбрасывали лет десять. Комната была завалена газетами, книгами о судебной медицине, а также журналами о мотоциклах: в хорошую погоду Стоун ездила на “Харли-Хоге”.
   Одной рукой Мэгги сделала знак Ковачу войти, а в другой держала пирожок, откуда сочилось красное варенье, слегка напоминая некоторые из лежащих на столе фотографий.
   — Ты когда-нибудь читаешь весь этот хлам? — осведомился Ковач.
   Мэгги разглядывала фотографию через модные очки для чтения и увеличительное стекло.
   — Какой хлам?
   Сегодня ее волосы были прилизаны и имели причудливый сиреневатый оттенок. Как правило, они выглядели так, словно к ним лет двадцать не прикасалась расческа.
   — Что ты обнаружила?
   — Смотри. — Стоун перевернула увеличительное стекло на вращающейся подставке таким образом, чтобы Ковач мог смотреть в него с другой стороны стола. — На шее у повешенного я всегда ищу ссадину в форме буквы “V”, соответствующую углу петли. Вот эта ссадина. — Она указала на фотографию. — Но я вижу также прямой след вокруг шеи.
   — Ты думаешь, что его сначала задушили, а потом повесили?
   — След очень нечеткий. Любой, кто обследовал труп, будучи убежденным, что это самоубийство, не обратил бы на него внимания. Если я права, убийца использовал защитную прокладку меду удавкой и шеей жертвы. Если нам повезет и в похоронном бюро не слишком потрудились над подготовкой тела, я, возможно, смогу обнаружить на шее кусочки ткани. Кроме того, на затылке в месте пересечения двух концов удавки тоже должен был остаться характерный след.
   — А нет фотографий его затылка?
   — Нет, и это, конечно, упущение. Но случай выглядел явным самоубийствам, а от вас, очевидно, поступали звонки с просьбой ускорить процедуру.
   — Только не от меня. — Ковач, нахмурившись, разглядывал фотографии. Он видел едва различимые следы на горле Энди Фэллона чуть ниже ярких отметин, оставленных петлей. — Давление оказывал кое-кто повыше.
   Он имел в виду Эйса Уайетта.

* * *

   Войдя в помещение архива. Ковач огляделся и увидел Рассела Терви, сидящего в углу и листающего “Хастлер” ^[13].
   — Господи, Рассел! Окажи мне услугу и не заставляй пожимать тебе руку.
   — Подумаешь! — буркнул Терви. — Ты бы тоже не возражал посмотреть такие картинки, если бы тебе представился шанс.
   — Только не в твоем обществе.
   Терви засмеялся и бросил журнал под стул.
   — Я слышал, Спрингер получил свое? — сказал он, устремив один глаз на Ковача, другой косил влево. — Никогда его не любил.
   Как будто это делало кончину Кэла Спрингера неизбежной!
   — Ты, говорят, при этом присутствовал, — продолжал Терви.
   — Клянусь, я не нажимал на спуск. Лиска может за меня поручиться.
   — Хм… Лиска… — Выражение лица Терви стало похотливым. — Она лесбиянка?
   — Нет! — внушительно произнес Ковач. — Не могли бы мы перейти к делу?
   — К какому?
   — Мне нужно взглянуть на архивные материалы по убийству Торна. Я не знаю номера дела, но у меня есть даты…
   — Не важно, — прервал Терви. — Этого дела нет в архиве.
   — Ты уверен?
   — По-твоему, я не знаю свой архив?
   — Но…
   — Пару месяцев назад ко мне приходил парень из БВД — сын Майка Фэллона — и попросил эти материалы. Тогда их в архиве не было. И сейчас нет.
   — И ты не знаешь, где они?
   — Нет.
   Ковач вздохнул, размышляя, у кого может быть досье или его копия.
   — Забавно, что тебе понадобилось именно это, — сказал Терви.
   — Почему?
   — Потому что я выяснил насчет номера значка, о котором ты меня спрашивал вчера. Он принадлежал Биллу Торну.

Глава 38

   Аманда Сейвард хранила у себя дома значок Билла Торна!
   Ковач молча стоял, пытаясь осмыслить услышанное.
   — Я помню Билла Торна, — продолжал Терви, почесывая шишковатый подбородок. — Тогда я был патрульным в третьем участке. Самый подлый сукин сын, какого я когда-либо знал.
   — Ты в этом уверен? — спросил Ковач. Брови Терви полезли вверх.
   — Уверен? Я однажды сам видел, как он выбил зубы проститутке за то, что она ему солгала.
   — Ты уверен, что это значок Торна?
   — Да, уверен.
   Ковач вышел. Слова Рассела Терви звучали у него в голове.
   Аманда держала у себя значок Билла Торна. Зачем? Пройдя в мужской туалет, Ковач ополоснул лицо холодной водой и застыл, вцепившись руками в раковину.
   Его мысли вернулись к субботнему вечеру. Они занимались любовью у него на диване. А когда Аманда собиралась уходить, она посмотрела на столик в холле и увидела статьи, которые он принес из библиотеки.
   “Что это?” — спросила она. И он ответил: “Материалы по убийству Торна — когда был ранен Майк Фэллон. Энди в этом копался, а теперь я ворочаю камни и смотрю, что оттуда выползет”.
   Ковач спустился на первый этаж, переполненный копами и репортерами, пытающимися узнать новости об охоте за Рубелом. Казалось, никто его не замечал. Он пошел по коридору в сторону комнаты 126.
   Вероятно, Аманда сейчас в своем кабинете: БВД наверняка уже занимается раскапыванием грязи, накопившейся по поводу Рубела и Огдена. Очевидно, Сейвард вызвали на ковер к капитану, который осведомился, почему прекратили расследование поведения Огдена в связи с убийством Кертиса. Почему тогда ни разу не упоминалось о Рубеле?
   Если он войдет в кабинет, то может поймать ее в перерыве между двумя телефонными разговорами. И что дальше? Наброситься на нее с обвинениями, как обманутый муж? Представив себе такую сцену. Ковач отказался от этой мысли.
   — Эй, Ковач! — негромко окликнул его один из репортеров, стараясь, чтобы не услышали конкуренты. — Говорят, вы были на месте происшествия в субботу вечером. Что там случилось?
   Ковач махнул рукой и отвернулся:
   — Без комментариев.
   Нырнув в приемную и пробившись через толпу у столика дежурного, он направился в свой офис. Лиска куда-то ушла, зато на автоответчике было сообщение от Донны из телефонной компании. Она проверила звонки по номеру Энди Фэллона за последние три месяца, и Ковач решил заняться ими, чтобы отвлечься от мыслей об Аманде. Он включил компьютер и вывел на экран указатель телефонов.
   Значительная часть номеров не была зарегистрирована — сейчас все жаждали анонимности. Номера, фигурирующие в указателе, не представляли особого интереса — Майк, Фил, рестораны, поставляющие еду на дом. Несколько звонков было сделано в некое место под названием Хейзлвуд-Хоум. Ковач справился в “Желтых страницах”, — там оно характеризовалось как “учреждение по уходу”. Уходу за кем? Возможно, Энди подыскивал отцу дом отдыха или лечебницу для престарелых? Хотя Майк Фэллон не производил впечатления человека, нуждавшегося в чем-то подобном.
   Проверив по указателю весь перечень, Ковач начал г набирать неотмеченные номера, в большинстве случаев нарываясь на автоответчик. Один из этих номеров оказался принадлежащим Аманде Сейвард. В последние дни жизни Фэллон звонил ей домой несколько раз. Странно.
   Энди Фэллон занимался убийством Торна. Аманда Сейвард хранила у себя значок Билла Торна.
   Проклятие! Как же ему нужны записки Фэллона!
   Должны же они где-то находиться — как и его ноутбук…
   А может быть, пройти по коридору и напрямик спросить Аманду о значке?..
   Ковач колебался, а это ощущение не было ему свойственно. Он привык брать быка за рога и говорить то, что думает. Но что-то его удерживало. Может быть, страх услышать то, о чем ему не хотелось знать? Аманда хранила значок Билла Торна. Она виделась с Энди Фэллоном у него дома вечером незадолго до его гибели. В последние дни Энди часто звонил ей… Внезапная мысль обожгла его, как удар хлыстом. Аманда Сейвард дважды спала с ним. Он копался в обстоятельствах смерти Энди Фэллона, а Энди — в убийстве Билла Торна. Аманда держала у себя значок Торна… Ковач быстро набрал номер Хейзлвуд-Хоум.
   Это оказалась психиатрическая лечебница. Схватив пальто и шляпу. Ковач выбежал в коридор.

* * *

   Ветер взметал в воздух снежную пыль, и Хейзлвуд-Хоум казался окутанным туманом. Это было старинное здание в викторианском стиле; длинные горизонтальные линии создавали впечатление, будто оно припадает к земле. На лужайке высились массивные старые деревья, позади тянулись болотистые пустоши, ~ подобные виды преобладали к западу от Миннеаполиса.
   Припарковав машину на стоянке у входа, Ковач направился к двери мимо ярких плакатов, поздравляющих с Рождеством. В холле было темно. Низкий потолок нависал над головой.
   За столиком сидела розовощекая девушка с натуральными светлыми волосами, завитыми, как шерсть у пуделя. На бирке значилась фамилия “Эмбер”. Глаза девушки расширились, когда Ковач показал ей значок.
   — Он где-то поблизости? — шепотом спросила она.
   — Прошу прощения?
   — Тот убийца. Вы ищете его здесь?
   — О нет, не имею к этому никакого отношения. Мне нужно задать вам пару вопросов, мисс Эмбер. — Ковач показал ей снимок Энди Фэллона, который он взял в доме Майка. — Вы когда-нибудь видели здесь этого человека?
   Девушка казалась разочарованной, что на фотографии изображен не Дерек Рубел.
   — Да, видела, — равнодушно ответила она. — Он приходил сюда пару раз.
   — Недавно?
   — Недели три назад.
   — Что он здесь делал? С кем разговаривал? — Ковач знал, что в таких местах, как Хейзлвуд, принято соблюдать осторожность. Но Эмбер казалась слишком невинной, чтобы полностью понимать значение этого слова.
   — Он приходил навестить миссис Торн, — ответила она.
   — Вы должны понять, сержант, что Эвелин живет в своем собственном мире, — предупредила его врач-психиатр — высокая женщина с длинной гривой светлых волос, — когда они шли по коридору к комнате Эвелин. — Она осознает ваше присутствие, но будет говорить о своем.
   — Я только хочу задать ей пару вопросов о полицейском, который навещал ее раза два, — отозвался Ковач. — Сержант Фэллон. Он говорил с вами?
   Врач нахмурилась:
   — Я разговаривала с мистером Фэллоном. Но я не знала, что он здесь по полицейским делам. Мистер Фэллон сказал мне, что он племянник Эвелин. Он спросил у меня, говорила ли она когда-нибудь об убийстве своего мужа.
   — Она говорила об этом?
   — Никогда. Вскоре после его гибели у нее началось нервное расстройство.
   — И с тех пор она в таком состоянии?
   — Да. Иногда ей бывает лучше, но Эвелин постоянно пребывает в своем мире. Там она чувствует себя в безопасности.
   Доктор посмотрела в стеклянную панель посредине двери Эвелин Тори и дважды постучала, прежде чем войти.
   — К вам посетитель, Эвелин. Это мистер Ковач.
   Чувствуя ком в горле. Ковач вошел в комнату. Эвелин Торн сидела в кресле в голубом спортивном костюме, и смотрела в окно. Она была очень худа — такая худоба обычно является следствием нервного заболевания. Зачесанные назад седеющие волосы придерживал бархатный обруч. Когда Ковач подошел ближе, Эвелин повернулась к нему. Взгляд ее оставался отсутствующим, но рот расплылся в любезной улыбке.
   — Я вас знаю!
   — Нет, мэм, не знаете, — отозвался он.
   — Мистер Ковач должен задать вам несколько вопросов, Эвелин. О том молодом человеке, который к вам приходил, — объяснила врач.
   Эвелин Тори не обратила на нее внимания.
   — Вы были другом моего мужа, — сказала она Ковачу.
   Взгляд психиатра говорил: “Я вас предупреждала”. Она вышла, оставив их вдвоем.
   Комната была просторной, с удобной и изящной мебелью. “Неплохое место для пребывания в собственном мире, — подумал Ковач. — Должно быть, лечение здесь стоит немалых денег. Неужели Уайетт оплатил и этот счет? Неудивительно, что ему понадобилась карьера в Голливуде…”
   — Хорошо, что вы пришли, — продолжала Эвелин. — Пожалуйста, садитесь.
   Ковач занял стул напротив нее и протянул ей фотографию, которую показывал Эмбер.
   — Миссис Торн, вы помните Энди Фэллона? Он приходил навестить вас недавно.
   Все еще улыбаясь, она взяла фотографию.
   — Красивый юноша. Это ваш сын?
   — Нет, мэм. Это сын Майка Фэллона. Помните его? Он был полицейским офицером и приходил к вам в дом в ту ночь, когда умер ваш муж.
   Казалось, Эвелин не слышала ни одного слова.
   — Дети вырастают слишком быстро! — Поднявшись, она подошла к книжной полке, где лежали несколько журналов и Библия, и вытащила нижний журнал. — У меня тоже есть снимки. Доктор думает, что забрала все, — ей почему-то не нравится, когда хранят семейные фотографии. Но мне удалось спрятать несколько штук.
   Вынув из журнала конверт, Эвелин извлекла оттуда пару снимков.
   — Моя дочь, — с гордостью сказала она, протягивая их Ковачу. Первой его реакцией было отдернуть руку. Он не хотел прикасаться к снимкам, словно это давало возможность не смотреть правде в глаза. Но Эвелин Торн вложила фотографии ему в руку.
   Дочь Эвелин и Билла Торн выглядела на снимках гораздо моложе. Прическа тоже была другая. Тем не менее в ней нельзя было не узнать Аманду Сейвард.

Глава 39

   Аманда Сейвард была дочерью Билла Торна! Ковач помнил одну газетную статью того времени, в которой упоминалось, что у Торна остались жена и дочь. Ни имени, ни фотографии.
   Сейвард была девичья фамилия Эвелин, это он смог выяснить без труда. Аманде пришлось взять эту фамилию после убийства. Иначе на любой работе, куда бы она ни устроилась, не обошлось бы без комментариев.
   Итак, Энди Фэллон был подчиненным Аманды Сейвард, дочери Билла Торна. Он интересовался его убийством в ту ночь, когда Майк Фэллон стал инвалидом, а Эйс Уайетт — героем. Эйс Уайетт годами оплачивал счета Майка Фэллона. Теперь и Энди, и Майк мертвы…
   Ковач сидел в темном гараже здания, где располагались офисы “Уайетт продакшнс”. Он курил уже третью сигарету подряд, и у него стучало в голове. Ну и денек! Ковач чувствовал себя старым, изможденным и полностью выпотрошенным. Странно — ведь он считал себя слишком циничным, чтобы что-то могло его разочаровать.
   Двухэтажный кирпичный дом походил на тысячи ; других в западных пригородах. Под конец рабочего дня гараж опустел — бухгалтеры, адвокаты и зубной техник, которые тоже трудились в этом здании, сели в свои промерзшие автомобили и выехали на улицу в облаках выхлопов, чтобы медленно ползти по загруженному транспортом в часы пик 494-му шоссе.
   Уайетт уже десять минут ждал его. Но Ковач не спешил, давая время сотрудникам разойтись. Зазвонил его пейджер, и он взглянул на дисплей. Леонард. Ну и хрен с ним!
   Выключив мотор, он наконец выбрался из гаража и вошел в здание, бросив сигарету у двери и не заботясь о том, куда она упадет. На столе отсутствующего дежурного надрывался телефон. Указатель на стене сообщал, что “Уайетт продакшнс” находится на втором этаже.
   Пройдя мимо лифта. Ковач поднялся по лестнице и незаметно проскользнул в приемную. Как и во всем здании, здесь все было серым — ковер, стены, обивка прямоугольной мебели. Стены покрывали фотографии великого человека в компании местных знаменитостей и кинозвезд, принимающего похвалы и награды за бескорыстные услуги, оказанные им обществу. Было ясно, что для человека, никогда не попадавшего в объективы камер, Эйс Уайетт не пошевелил бы и пальцем. В том числе и для Эвелин Торн.
   Ковач фыркнул и покачал головой. Из-за двери в кабинет Уайетта слышались голоса. Обрывки фраз звучали то громче, то тише.
   — Ты прекрасно знаешь, что огласка недопустима, Гэвин…
   — Ситуацию можно разрядить… все отрицать…
   — Черт возьми, ты должен понимать! Мой зритель — средний американец…
   — Мне очень жаль…
   Ковач шагнул ближе, напрягая слух. Внезапно дверь распахнулась, и Гейнс вышел из кабинета; его лицо покраснело от гнева.
   — В чем дело, слизняк? — осведомился Ковач. — Устал ползать на коленях?
   — Я понимаю, что мои действия не вызывают у вас одобрения, сержант, — нахмурился Гейнс. — Но зачем это комментировать при каждой нашей встрече?
   — Просто мне нравится, как ты раздуваешь ноздри, Гэвин.
   Казалось, Гейнс способен сейчас разгрызть зубами железный прут.
   — Капитан Уайетт давно вас ждет.
   — Ну и что? Я занятой человек. — Ковач подошел к двери и заглянул в кабинет. — Можешь идти, Гейнс. Капитану ты не понадобишься. Мы просто поболтаем о старых добрых временах.
   Уайетт стоял, глядя в окно. Уже час, как стемнело, и он видел в стекле только отражение Ковача.
   — О Рубеле по-прежнему ни слова? — поинтересовался Эйс.
   — Думаю, ты услышишь о нем раньше меня.
   — Разве ты не должен участвовать в поисках?
   — Вместе с твоими зрителями, дежурящими за каждым кустом? Не вижу смысла. Они сами приведут его к тебе связанным по рукам и ногам. Он станет гостем на твоем следующем шоу.
   Уайетт не стал возражать.
   — Очень может быть. Мне нравится идея интервью с плохим парнем. Пускай публика понаблюдает за работой извращенного ума.
   Он явно провел слишком много времени с вице-президентами “Уорнер Бразерс”.
   — У меня есть и другие дела, — сказал Ковач. — Убийство Майка, убийство Энди…
   Уайетт наконец повернулся и изумленно уставился на него.
   — Неужели тебе никто не звонил? — Ковач притворился удивленным. — Стоун считает, что Энди задушили, прежде чем повесить.
   Краска сбежала с лица Эйса.
   — Что?!
   — Следы вот здесь, — Ковач провел пальцем по шее. — Слабые, но достаточно различимые. Док, производивший вскрытие, упустил их. Я попросил Мэгги Стоун лично проверить результаты вскрытия на случай, если тот парень чего-то не заметил, — ведь сверху на него здорово давили. Не сделай я этого, Энди могли похоронить с его маленьким секретом.
   — Но почему… — Уайетт изо всех сил пытался сделать вид, что ничего не понимает. — По-твоему, тут замешан Рубел?
   — Лично — нет, — ответил Ковач. — Просто мне кажется чертовски странным, что сначала умирает Энди, и это выглядит как самоубийство, а потом приканчивают его старика и тоже придают этому видимость самоубийства. По-твоему, это не странное совпадение?
   Уайетт многозначительно наморщил лоб:
   — Значит, ты считаешь, что Нил убил обоих?
   Ковач проигнорировал вопрос, чувствуя себя слишком выжатым эмоционально, чтобы танцевать этот интеллектуальный менуэт.
   — Я нашел Эвелин Торн. Энди тоже нашел ее. Ты надеешься, что я закончу так же, как он и Майк?
   — Не понимаю, о чем ты.
   Ковач потерял терпение:
   — У меня нет времени на пустую болтовню, Эйс! Все возвращается к Торну! Энди что-то узнал о происшедшем в ту ночь — что-то, чего никто не замечал или просто не желал выносить сор из избы. Ведь в этом участвовали копы — Торн, ты, Майк. Единственный, кто погиб, не будучи полицейским, это бедняга Уигл.
   — Уигл напал на Эвелин! Он избил и изнасиловал ее! Он застрелил Билла и ранил Майка!
   — В самом деле? Если так, Эйс, то почему люди, интересующиеся этим делом и связанные с ним, внезапно умирают?
   Уайетт машинально шагнул за свой стол. Что это — отступление или поиск укрытия? Ковач не сводил с него глаз — каждый мускул его тела был напряжен и готов к действию. Он занял позицию, откуда были видны и Эйс, и дверь.