Худ Даниел. Наследник волшебника (Лайам Ренфорд - 2)

   - А он вам не говорил, что это за дельце?
   - Мне? С чего бы вдруг? - презрительно скривила губы девица. - Он держит меня не для разговоров, а для того, чтобы было с кем скоренько перепихнуться, когда возникнет нужда.
   Лайам украдкой взглянул на Мопсу. Он знал, что та росла не на облаке, но все же...
   Девчонка со скучающим видом стояла в дверях и, похоже, совсем не прислушивалась к беседе.
   - Так-таки ничего и не говорил?
   - Ни единого слова, - заверила Лайама девица.
   - А когда он был тут в последний раз?
   - Я же вам толкую - неделю назад. Слушайте, если вы все же разыщете этого негодяя, передайте, чтобы без денег он не вздумал сюда и соваться.
   Девица явно настроилась перемыть все косточки своему ветреному кавалеру, но Лайам быстро откланялся и вытолкнул Мопсу за дверь.
   Вторая квартирка располагалась в нескольких кварталах от первой и очень на нее походила, только там обитала особа постарше и знала она побольше.
   - Ну да, он кое-что мне говорил, - с подозрением произнесла она. - А вам-то до этого что?
   - Мы договаривались с ним провернуть одно дельце, - сказал Лайам.
   Грубая ложь, но она, как ни странно, сработала.
   - Так вот оно что? - фыркнула женщина. - Что-то вы не похожи на моряка!
   - Ну...
   - Знаю, знаю, это лишь маскарад. Ну ладно. Теперь слушайте, что я скажу. Похоже, этот паршивец надул вас. Он, скорее всего, уже провернул это дело. В одиночку или с кем-то еще. Его нет дома уже три дня.
   - Как же так? - произнес Лайам, изображая беспокойство и стараясь обходиться общими фразами. - Он не мог в одиночку пойти на такое опасное дело! Он должен был дождаться меня.
   Женщина громко рассмеялась:
   - Скажете тоже - опасное! Небольшая прогулка на лодке и обычный взлом! Опасное! Да вы, наверное, попросту новичок!
   Лайам глуповато улыбнулся:
   - Пожалуй, вы правы.
   - Боюсь, вы так им и останетесь. Двойник, по всему судя, обошелся без вас.
   Продолжать разговор было бы неразумно. Лайам предпочел удалиться, сокрушенно вздыхая и сетуя на людское коварство.
   Оказавшись на улице, Мопса одобрительно кивнула Лайаму:
   - Складно врешь, дядя.
   Лайам в ответ одарил ее изысканным полупоклоном:
   - Я готов следовать куда вы прикажете, леди.
   - Потопали к Щелке, - сказала девчонка и свернула в переулок, ведущий в сторону городской площади, увлеченно о чем-то болтая. Но Лайам не вслушивался в ее болтовню: он размышлял.
   Итак, Двойник ушел на дело в ту самую ночь, когда был ограблен дом Тарквина. Из этих двух фактов могло быть сделано лишь одно заключение, но моряк и лодка сбивали Лайама с толку. Зачем Двойнику понадобилось куда-то там плыть? И куда же он, в конце концов, подевался?
   "Отмечает свою удачу, - в десятый раз ответил себе Лайам. - Сидит где-нибудь и пропивает денежки, вырученные за мои вещи". Это предположение не очень-то радовало, но Лайам уже смирился с мыслью, что поиск придется продолжить. Отыскав Двойника, он тем самым встанет на след, ведущий к скупщику краденого или к клиенту, заказавшему кражу. Мысль о клиенте влекла за собой сонм новых вопросов, но Лайам на время решил их отложить.
   Так все-таки - зачем Двойнику нужна была лодка?
   Когда наконец ответ всплыл из глубин сознания, он оказался на удивленье простым. Трудно подкрадываться к дому впотьмах и по крутой скалистой тропе. Еще труднее карабкаться по ней с грузом. Двойник решил не рисковать, а потому вышел в море - на веслах или под парусом, - миновал Клыки и вдоль берега добрался до бухты Тарквина. Вот почему он выбрал в подручные моряка.
   Мопса продолжала болтать, но Лайам перебил ее на середине фразы:
   - Двойник брал заказы? - Мопса умолкла и недоуменно взглянула на спутника:
   - Что?
   - Заказы. Случалось ли так, чтобы кто-то поручал Двойнику украсть какую-то вещь?
   Конечно, этот вопрос следовало бы задать много раньше. Ведь даже если Двойник - тот самый вор, что его обокрал, это мало что объясняло. Он как-то должен был пройти через магическую защиту. А это означало, что у него был помощник, и скорее всего - маг. Иначе зачем Двойнику понадобились бы потертый ковер, здоровенная книга и сомнительного вида железка. В доме было полным-полно диковин поинтереснее.
   Однако ответ Мопсы оказался совсем таким, на какой он рассчитывал.
   - Нет, - твердо заявила девчонка. - Волк никому не дает этого делать. Однажды, это было давно, один торговец - не то Анкус Марциус, не то мастер Готтард, а может, даже кто-то из Фрипорта - уговорил кого-то из наших стащить у другого торговца пергамент с важными записями, но вышел скандал. Все открылось, и Чудила чуть не добрался до нас. После этого Волк строго-настрого запретил нашим красть не для себя.
   - Хотя Двойник может его не послушаться, - добавила Мопса, чуть поразмыслив. Очевидно, эта мысль только что вошла в ее голову. - Он постоянно спорит с Оборотнем, что вору можно, а что нельзя. Даже легиум ему не указ. Двойник очень умный.
   - А кто такой этот Чудила?
   Мопса наморщилась, словно пытаясь сообразить, шутит Лайам или нет.
   - Кто такой Чудила? - переспросила она.
   - Ну да.
   - Чудила это и есть Чудила. Черпак. Большой Пес, вожак своры легавых.
   Псами, равно как и черпаками, в декламации именовались стражники, значит, Большой Пес - это...
   - Эдил? Эдил Кессиас?
   - Ну а кто же еще? - фыркнула Мопса. - Можно подумать, ты не знаешь Чудилу.
   Сарказм, с которым Мопса произнесла последнюю фразу, показался Лайаму странным, и он нахмурился, размышляя, что же девчонка имеет в виду. С какой такой стати она решила, что он должен знать начальника городской стражи?
   Они добрались до Щелки. Лайам скептически оглядел винную лавку, располагавшуюся прямо напротив глухой стены здания городского суда, и свирепо покосился на Мопсу. Сюда они могли заглянуть и вчера, сразу после того, как повстречались. Но делать нечего, Лайам толкнул узкую дверь. Под ногами вошедших захрустели бутылочные осколки. В лавке пахло табачным дымом, прокисшим вином и кое-чем еще, менее приятным для нюха. Осторожно передвигаясь, Лайам подошел к креслу, в котором спал, закинув ногу на ногу, коренастый, крепко сбитый мужчина. Сидевший у кресла пес угрожающе зарычал, обнажив поблескивающие в полумраке клыки, и спящий дернулся с воплем:
   - Вон! Пошли вон, ублюдки!
   Затем он открыл глаза и увидел застывших на месте гостей. Мужчина сплюнул и провел рукой по лысой, как яйцо, голове.
   - Прошу прощения. Вы кто такие?
   Тон его голоса никак нельзя было назвать дружелюбным. Лайам кашлянул.
   - Я ищу человека, которого зовут Двойником... - заговорил было он, но лысый мужчина оборвал его фразу.
   - Впервые о нем слышу, - прозвучал мгновенный ответ. - Здесь таких не бывало. Мопса локтем ткнула спутника в бок.
   - Вы точно в этом уверены? - спросил Лайам. - Мне нужно передать ему через вас пару слов. Двойник говорил, что вам можно довериться.
   Лысый потеребил двумя пальцами кончик толстого носа и с подозрением уставился на Лайама. Он открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но тут пес вновь зарычал. Лысый развернулся и наотмашь ударил животное.
   - Заткни свою пасть, ублюдок! - приказал он, потом повернулся к Лайаму:
   - Мне можно довериться, но сам я не могу доверять людям, которых не знаю. - В его голосе внезапно проснулась строптивость, а сам хозяин лавки стал походить на мальчишку, которому велено вымыть уши. - Не могу, да и не хочу. Я слыхом не слыхивал о вашем приятеле. Мне и без того хватает хлопот.
   Хлопот у яйцеголового крепыша и вправду хватало. Беспорядок тут был жуткий, на полу повсюду валялись пустые бутылки и поблескивали лужицы то ли вина, то ли мочи. Воняло в лавке невыносимо. Однако ее хозяина заботило, как видно, не это. Он уставился в пол и задумался, покусывая губу. Лицо его приобрело обеспокоенное выражение; крепыш рассеянно опустил руку и погладил собаку.
   - Друг мой, - негромко произнес Лайам, стараясь не выводить его из задумчивости, - если вдруг вы увидите Двойника, передайте ему...
   - Я его не увижу! - выкрикнул мужчина, вскакивая с кресла. Пес также вскочил и зарычал. - Не увижу! Я его совершенно не знаю! Убирайтесь отсюда вон!
   Пес кинулся на гостей, и те бросились наутек, предпочитая не выяснять, сумеет ли хозяин лавки поймать животное за ошейник.
   Они добежали чуть не до бани, пока полное изнеможение не повелело им остановиться, чтобы перевести дух. Хриплый лай пса разносился по всей Щелке и все еще до них долетал.
   - Ну и приятели у твоего Двойника! - заметил Лайам.
   Тяжело дышащая Мопса нахмурилась.
   - Он знает Двойника. Он врет.
   - Не сомневаюсь.
   Врать-то он врет, но - почему? Лайам не понимал причин вспышки ярости, так внезапно охватившей хозяина лавки и так некстати прервавшей его раздумье. Впрочем, эта загадка вряд ли имела отношение к делу, и Лайам отправил ее в дальний ящик сознания, где уже давно пылились другие.
   - Ладно, двинемся дальше. У нас ведь остался только один адресок. Будем надеяться, что Двойник прячется там.
   Но надежда так и осталась надеждой. Вернее, даже таковой не осталась, а рассыпалась в пыль. Правда, последнее прибежище Двойника выглядело более респектабельно, чем другие. Лайам с любопытством оглядел прилично обставленную квартирку, расположенную на пятом этаже добротного здания, фасадом своим выходившего на улицу, граничащую с кварталами для богачей. Владелец дома сказал, что не видел своего постояльца, пожалуй, пять дней.
   - И дня четыре - его дражайшую женушку, - добавил он, сердито тряхнув головой, - вкупе с ее так называемым братцем. Нет, тут родством даже и не попахивало. Слишком уж они липли друг к другу для братца с сестричкой, вот что я вам доложу.
   - Липли?
   Домовладелец рассмеялся, но в смехе его сквозила горчинка.
   - Бьюсь об заклад: женушка вашего приятеля сейчас где-то в море, вместе со своим ухажером.
   Он снова засмеялся, и Лайам понял, что рога, наставляемые ветреной дамочкой Двойнику, кажутся домовладельцу чем-то вроде кары, ниспосланной небесами на голову жильца, осмелившегося молчком съехать с квартиры.
   - Она что, сбежала с ним?
   - Я так думаю, - отозвался старик. Он снова скорбно встряхнул головой и улыбнулся. - И похоже, платы за прошлый месяц мне уже не видать.
   - А почему вы сказали, что они сейчас в море?
   - А где же им быть? - ответил вопросом на вопрос домовладелец. - Этот ее братец - моряк, капитан какого-то корабля, из тех, что только и ждут попутного ветра. Прошу прощения, - произнес он, резко меняя тему, - вы, случайно, не хотите снять здесь жилье?
   - Нет, - отозвался Лайам. - Извините за беспокойство.
   Мопса, пока они спускались по лестнице, героически держала язык за зубами, но на улице набрала в легкие воздуху, чтобы единым духом выпалить то, что вертелось в ее голове.
   - Это женщина совсем не... - с жаром заговорила она.
   - Не жена Двойнику, - закончил Лайам. - Знаю. Двойник вообще не женат.
   Мопса слегка надулась, но Лайам не обратил на это внимания. Двойник, женщина, капитан?.. Тут было над чем подумать. Возможно, капитан и есть тот самый моряк, что согласился помочь Двойнику обстряпать свое дельце. Но если женщина потом с ним сбежала, то... Двойника ведь никто с той поры не видел, да и Лайам с Мопсой не сумели его отыскать.
   Куски головоломки складывались в безрадостную картину. Получалось, как ни крути, что вора, выполнившего заказ, убили, а вещички Лайама плывут себе в какой-нибудь дальний порт. Лайам с чувством выругался.
   - Ну что? - спросила Мопса, не обратив на ругательство никакого внимания. Любопытство в ней явно преодолело чувство обиды. - Что ты хочешь сказать?
   - Что твой Двойник, скорее всего, - покойник. И что свои вещи я теперь никогда не верну.
   - Двойник - покойник? Ха! Думай, что говоришь! Да он осторожнее кошки. Еще никому не удавалось его обдурить. Уж он-то, небось, все знал про капитана и эту дуру. И только прикидывался простаком, чтобы ему не мешали. Двойник очень умный, попомни мои слова.
   Однако восторженный тон, с которым произносились эти слова, лишь укрепил Лайама в своем мнении. Девчонка еще не знает, как шатки кумиры и насколько истинный облик идолов далек от того, что рисуют себе их почитатели. Но Лайам не стал разубеждать юную поклонницу Двойника.
   - Думаю, на сегодня все, - сказал он.
   - Как все? А обед? - возмутилась Мопса, упершись кулачками в бока. - Я ведь раздобыла нам завтрак.
   - Держи, - Лайам достал из кармана пару монет.
   - Тут хватит и на обед, и на ужин.
   - А как же ты?
   - Я не голоден,
   Девчонка закатила глаза.
   - Я говорю не о том. Я хочу спросить что ты собираешься делать.
   - Погулять, пока не пробудится аппетит, - озадаченно отозвался Лайам.
   - Я спрашиваю о Двойнике! - подсказала Мопса. - Что ты собираешься делать дальше?
   - Ничего, - ответил Лайам, покривив душой. На деле он намеревался спуститься к порту и для очистки совести пошарить немного там, но ему не хотелось таскать за собой девчонку. - Думаю, с этим делом покончено.
   Но Мопса не унималась.
   - Двойник жив! Завтра нужно еще раз пройти по его лежкам. Я тоже пойду. Где мы встречаемся?
   - Нигде, - заявил Лайам. - Я теперь сам, если захочу, смогу найти к ним дорогу.
   - Ха! Что-то не верится! Спорим, ты заблудишься даже в Щелке, а уж о Муравейнике нечего и говорить. Я пойду с тобой.
   Лайам смерил взглядом маленькую упрямицу, и вдруг ему пришло в голову, что Мопса - еще ребенок, и что в караде ей живется не очень-то сладко. Пока она держится возле Лайама, ей не приходится получать колотушки от Волка и Шутника. Возможно, именно потому она так и рвется ему помогать.
   "И еще потому, что ты купил ей одежду и кормишь", - добавил Лайам. Ему вспомнилась полудикая кошка, которую он как-то из жалости накормил. Кошка так привязалась к нему, что он вынужден был взять ее в рейс. Недели две все шло хорошо, потом любимица команды пропала. Ее скелет нашли в трюме. Сухопутная кошка погибла в схватке с корабельными крысами.
   Впрочем, ни в какое плавание Лайам брать Мопсу не собирался. Как не собирался никуда плыть и сам.
   - Ну ладно, - сказал он в конце концов. - Встречаемся завтра - в то же время, что и сегодня, но только не здесь, а внизу. Знаешь, где улица Герцогов спускается к порту?
   - Найду, - уверенно отозвалась девчонка. - Не беспокойся. Я буду ждать тебя там.
   - Только смотри - не опаздывай! - крикнул Лайам, но Мопса уже спешила прочь, крепко сжимая в кулачке честно заработанные монеты.
   Когда Лайам вошел в помещение казармы, Кессиас сидел у камина и смотрел на огонь. Казалось, что со вчерашнего вечера он так никуда и не уходил. Лайаму вспомнились прозвища, какими гильдия наградила эдила, усмехнулся, но тут же устыдился своей усмешки. Кессиас, очумело уставившись в одну точку, шевелил беззвучно губами, словно мысленно производил какие-то вычисления. Лайам вдруг вспомнил, что напрочь забыл справиться у девчонки, не причастен ли кто-то из местных воров к заварушке в храме Беллоны, и ему еще раз сделалось стыдно - уже за свою толстокожесть.
   - Здравствуйте, Кессиас. Вы не запамятовали, что у нас назначена встреча?
   Эдил подскочил словно ужаленный, мучительно побагровел и вцепился в руку Лайама.
   - По правде говоря, Ренфорд, вы перепугали меня чуть ли не до смерти. Я тут раздумывал кое о чем. Но я ничего не забыл - я ведь здесь, верно? Кессиас заулыбался, словно шутка ему удалась. - Да и потом - где же мне еще быть?
   - У вас неприятности?
   - Скажите - новые неприятности, или те же самые неприятности, но помноженные на два, - и вы будете недалеки от истины.
   Похоже, приход Лайама вдохнул в эдила свежие силы. Он глубоко вздохнул и, схватив с вешалки куртку, потащил приятеля к двери.
   - Что ж, давайте-ка и вправду пойдем перекусим. А то меня уже тошнит от всего, что тут есть.
   Кессиас решительно зашагал через площадь к большой таверне, Лайам старался не отставать. Хозяин таверны встретил эдила раболепным поклоном; Кессиас ответил ему небрежным кивком. Они поднялись по узкой винтовой лестнице на второй этаж заведения и уселись возле окна, открывавшего вид на здание городского суда. Хозяин таверны суетился вокруг; он протер столик, убрал лишние стулья и принялся расхваливать блюда, которые мог "незамедлительно подать сиятельным господам".
   - Это большая честь для меня, милорды, это очень большая честь...
   - Уймись, Хелекин! - прорычал Кессиас. - Все, что нам нужно, - это два пирога, две пинты пива и немного покоя!
   Хелекин ринулся прочь. Когда он исчез, Кессиас тяжко вздохнул и устало потер глаза.
   - Что, все так плохо? - Лайаму в последнее время столь часто случалось видеть обычно невозмутимого эдила встревоженным, что ему невольно сделалось его жаль.
   - Не то слово.
   Кессиас принялся докладывать обстановку. Иерарх Клотен все сильнее давил на него, а напряжение на Храмовой улице все возрастало. Снова заявились три бакалейщика, требуя принять меры против сбежавшего из гавани "Удальца" - "Эти дурни думают, что я тут же пошлю в погоню флотилию, чтобы им оплатили счета!" - а какие-то люди прошлой ночью устроили налет на городские аптеки.
   - Имейте в виду - не на одну-две, - пояснил Кессиас. - На все семь аптек, что имеются в городе! Деньги везде остались нетронутыми. Только перевернуто все вверх дном и пропали кое-какие травы. Больше всего это смахивает на пьяную выходку, но странные получаются бузотеры. Носились в разные концы города, денег не брали и даже не выбили нигде ни стекла.
   Лайам подумал, что кража в его доме тоже не являлась обычной, и решил чуть позже поразмыслить над этим.
   - Но мало того... - Тут вернулся Хелекин с пивом и пирогами, принявшийся многословно желать гостям приятного аппетита. Когда хозяин таверны наконец удалился, эдил отодвинул свою тарелку и перегнулся через стол: - Я говорил вам о гадании, напугавшем жрецов Урис, и о том, как в святилищах Храмового двора одновременно погасли все свечи?
   - Ну?
   Лайама невольно захватил заговорщический тон Кессиаса. Он тоже понизил голос и подался вперед.
   - Ничего к этому, хвала небесам, не добавилось, но Храмовый двор отрядил ко мне группу жрецов с просьбой подать прошение герцогу. Они хотят, чтобы им дозволили провести большой обряд очищения.
   Лайам жестом дал понять, что слыхом не слыхивал о подобных обрядах. Но Кессиас знал, с кем имеет дело, и потому терпеливо принялся объяснять:
   - Помните канун праздника Урис? Обряд, который проводился на площади, и процессию, которая потом обошла весь город, призывая эту богиню ниспослать Саузварку благословение?
   Лайам прекрасно помнил тот день. Он сидел тогда именно в этом заведении, но - на террасе, наблюдая за впечатляющим действом.
   - Ну так вот - обряд очищения проводится так же, только с большим размахом. Участие в нем принимают все храмы, все их жрецы и служители. В гавани сжигают специальные лодки, на алтарях колют телят и коз и объявляют на этот день строгий пост. Обычно подобная церемония проводится раз в году - перед началом торгового сезона, но жрецы решили, что Саузварк нуждается в дополнительной подмоге небес. Они хотят, чтобы герцог разрешил горожанам прервать на эти сутки работу.
   - Я правильно понял? В церемонии участвуют все храмы? Или можно без какого-то обойтись?
   - Вы, как всегда, Ренфорд, попали в больно место. И как всегда, не особенно целясь. Герцог охотно даст разрешение - он глубоко почитает обычаи старины, - но как быть с храмом Беллоны? Клотен успел так насолить всем остальным, что теперь никто не хочет иметь с ним дела. Культ новой богини молод, и Саузварк не успел проникнуться доверием к ней. Да, Ренфорд, возможно, этот обряд и уладит наши дела с богами; но может внести разлад в храмовые дела.
   - Храмовая улица и без того уже превратилась не в самое уютное место, - заметил Лайам. - Я проходил утром мимо, и мне стало не по себе.
   - Еще бы! С вашей-то проницательностью невозможно этого не заметить. Готов поклясться - там даже воздух холодней, чем везде.
   - И все-таки, что же вы решили сделать с прошением?
   - А что тут можно поделать? Когда иерархи двенадцати храмов просят подать прошение герцогу, им нельзя отказать. Моему гонцу потребуется день, чтобы добраться до замка его высочества. Тот волокиты никогда не разводит, значит, еще день кладем на обратный путь. Иерархи за это время пообещали решить, следует ли допускать к церемонии служителей нового культа, и согласились оставить за мной право отменить весь обряд, даже если дозволение герцога будет получено.
   - Неужели они сами пришли к такому решению? - удивленно спросил Лайам.
   - Да нет, пришлось их к тому подтолкнуть, - буднично ответил эдил. В его голосе не слышалось ни малейшего самодовольства. - Жрецы облекли меня правом делать все, что я посчитаю уместным.
   Что именно может считаться уместным в сложившейся ситуации, эдил не пояснил. Он просто умолк, не проронив больше ни слова, и мужчины принялись за еду.
   Да, забота на плечи эдила сваливалась большая. Теперь Лайам стал понимать, почему у всех стражников, которых он встречал в последнее время, такой пришибленный вид. Лайам вновь пожалел, что не удосужился навести справок у Оборотня, - возможно, сведения, которые он получил бы, могли бы хоть как-то Кессиасу помочь. Но с другой стороны, у Лайама имелась своя забота, которая все сильнее начинала его тяготить. Уже четвертый день ему приходилось вставать ни свет ни заря, тащиться в Саузварк и мотаться туда-сюда в поисках практически безрезультатных. Ох, как мне это все надоело, подумал Лайам. Когда у человека есть занятие, приносящее ему удовольствие, - это одно. Когда же ему день ото дня все чаще приходится сталкиваться с задачами, не имеющими решения, - это совершенно другое. В глубине души Лайам был рад, что Кессиас чересчур занят собой, чтобы интересоваться его делами.
   Так они и сидели около четверти часа, вяло, без аппетита ковыряясь в своих тарелках. Затем эдил покончил с едой и рассеянно глянул в окно. Что-то там привлекло его внимание. Эдил передвинулся и ткнулся носом в стекло. Оно тут же запотело. Кессиас нетерпеливо повозил по нему рукой и, вытянув шею, принялся разглядывать площадь.
   - Что там выделывает этот болван? - пробормотал он, обращаясь скорее к себе, чем к Лайаму.
   - Вы это о ком?
   - О Боулте. Он дергается как ненормальный. Никогда за ним такого не замечал.
   Эдил встал, дернул щеколду и распахнул окно.
   - Боулт! - заорал он. - Эй, Боулт!!!
   Рев эдила был таким зычным, что люди на площади начали озираться.
   Лайам уже все видел и сам. Стражник, которого Кессиас окликал, помогал ему во время поисков убийцы Тарквина. Лайаму в жизни не приходилось встречать столь невозмутимого человека. Но сейчас Боулт, размахивая руками и растерянно озираясь, топтался у входа в казарму.
   - Боулт, задница, что случилось? - проревел эдил.
   Тот развернулся так стремительно, что чуть не свалился с крыльца. Затем он бегом пересек площадь, остановился под окном таверны и, задыхаясь, прокричал:
   - Драка... драка в Храмовом дворе!
   Выругавшись, Кессиас вскочил из-за стола и ринулся к выходу с резвостью, поразительной для столь крупного человека.
   Ошеломленный Лайам какое-то время сидел в одиночестве, слушая, как тяжелые шаги Кессиаса грохочут по винтовой лестнице. Затем он тряхнул головой, бросил на стол несколько монет и поспешил за приятелем.
   Спускаясь по лестнице, Лайам отправил в пространство мысль:
   "Фануил! Ты где?!"
   "На крыше таверны, мастер".
   "Отправляйся на Храмовую улицу, - приказал Лайам. - Жди меня там".
   Он выскочил из таверны в то самое мгновение, когда Кессиас вылетел из казармы. В одной руке у эдила был маленький круглый щит, в другой - две деревянные дубинки. Боулт и еще один стражник мчались за ним.
   Эдил увидел Лайама и взмахом руки указал в сторону Храмовой улицы. На северном углу площади пути их пересеклись, и Кессиас сунул Лайаму вторую дубинку.
   "Мастер!" - окликнул его Фануил.
   "Вперед!" - приказал Лайам, приноравливаясь к размашистой рыси эдила. А затем выдохнул уже вслух:
   - Вперед!
   9
   "Что ты делаешь? - подумал Лайам, потом уточнил свою мысль: - Зачем тебе это надо?"
   Он мчался рядом с шумно пыхтящим эдилом, краем уха улавливая топот двоих стражников за спиной. Храмовая улица сейчас походила на сливную трубу, вбирающую в себя ручейки горожан и увлекающую их к тупику, образованному тремя святилищами. Эдил и его спутники возглавляли все увеличивающуюся толпу, к которой присоединялись лоточники, прохожие, попрошайки, владельцы лавок. Лайам, оглянувшись, заметил среди бегущих десятка два стражников из уличного дозора и облегченно вздохнул. Он перехватил поудобней дубинку, в торце ее что-то блеснуло. "Похоже, там металлический стержень", - успел подумать Лайам, но тут эдил внезапно раскинул руки, и вся толпа с шумом остановилась у тупика.
   Вокруг фонтана кипела драка, в которой участвовали не менее тридцати человек. Дерущиеся сгрудились столь тесно, что практически не имели возможности размахнуться, а потому в гуще схватки в ход пускались одни рукояти мечей. Однако ближе к периферии уже начинали посверкивать и клинки. На служителях новой богини были кольчуги, на жрецах храма Раздора - лишь коричневые рясы, но это вовсе не означало, что первые одерживают верх над вторыми. Драка шла с переменным успехом, никто не хотел отступать. Лайам заметил на ступенях храма Беллоны двоих мужчин, спокойно наблюдающих за тем, что творилось внизу. Видимо, это были Клотен и Эластр. Еще один видный мужчина - вероятно, Гвидерий, стоял в воротах обнесенного стеной храма Раздора и что-то гневно кричал. В тупике было шумно, как тому и положено быть на поле сражения. Лайам хорошо знал этот шум - невнятные выкрики, стоны, лязг оружия, глухие звуки ударов. Так вот, значит, как происходит первая встреча божественного отца с самозваной дочуркой, мелькнуло у него в голове. Он усмехнулся и услышал властный рык Кессиаса: