Хьюсон Дэвид. Сезон мертвеца

   Сара надолго задумалась, словно размышляя над тем, достаточно ли разумны вопросы инспектора.
   – Нет, – тихо сказала она через минуту, – он не имел к университету никакого отношения. Во всяком случае, Стефано его не знал, а Хью появился значительно позже.
   – Но вы же упоминали его имя в разговоре с другими людьми? – продолжал допытываться Фальконе.
   – Зачем? – удивилась Сара. – Какой в этом смысл? Я встречалась с ним несколько недель, а потом мы решили остаться друзьями и прекратили всякие отношения, вот и все. С тех пор я не видела его несколько месяцев. Он казался очень забавным парнем, но в нем было что-то непонятное. К тому же он слишком много пил. Если откровенно, я считала, что он слишком умен для работы в качестве простого гида. Джей знал, что является неудачником и переживал из-за этого. Естественно, что наши отношения не могли продолжаться долго, несмотря на то что мне было интересно с ним.
   Фальконе бросил на Ника многозначительный взгляд, словно хотел сказать: "Ну что, теперь ты видишь, что она шлюха? Она легко заводит себе любовников и так же легко бросает их. И вот теперь очередной ее бывший любовник оказался в списке жертв. И список этот может быть ужасно длинным".
   – И все же, синьорина Фарнезе, – решился Фальконе на главный вопрос, – что здесь происходит, по вашему мнению?
   У всех возникло впечатление, что этот вопрос застал Сару врасплох.
   – Понятия не имею. А что вы имеете в виду?
   – Почему ваши бывшие любовники убиты подобным образом? Почему они представлены в роли мучеников?
   – Не могу сказать вам ничего вразумительного, – насупилась Сара. – Для меня это так же необъяснимо, как и для вас.
   – И все же, – упрямо допытывался Фальконе, – вы должны знать того, кто это сделал. Судя по всему, этот человек знаком с интимными подробностями вашей личной жизни. Вы понимаете, что я имею в виду?
   – Здесь все понимают, что вы имеете в виду, – вмешалась в допрос Тереза Лупо, рискуя нарваться на неприятности. – Вы всегда задаете подобные вопросы. Думаю, вам следовало бы принять на работу нескольких женщин-следователей, которые могли бы помочь вам в таких деликатных делах.
   – Благодарю за совет, – прошипел Фальконе, даже не посмотрев в ее сторону. – Вы лучше займитесь своими делами, доктор: прикажите убрать тело. Отчет о результатах вскрытия должен быть у меня на столе сегодня вечером.
   Тереза тяжело вздохнула и дала знак положить труп на тележку. Сара молча наблюдала за переносом тела и повернулась к Нику только тогда, когда тележка скрылась во дворе церкви. На древнем мозаичном полу осталась лишь длинная веревка с ржавым якорем.
   – Святой Климент, – тихо произнесла она, – как я сразу не догадалась? У Галло тоже был якорь на шее?
   – Да, точно как у того древнего святого, – подтвердил Ник, пристально глядя на нее.
   – Я же говорила вам, – выпалила она, – что большая часть всех этих историй является апокрифами и не имеет ничего общего с действительностью. А уж об этом святом Клименте и говорить нечего. Если человек, который совершил это преступление, знает Тертуллиана, в чем я нисколько не сомневаюсь, то он должен знать, что это все легенда, не более того. Тертуллиан действительно написал о Клименте, но при этом ни разу не упомянул о его мученической смерти. Это всего лишь волшебная сказка, которую начали передавать из уст в уста только с четвертого века, не раньше.
   Ник попытался собраться с мыслями и проанализировать ее слова.
   – А почему это должно иметь для преступника какое-то значение? Какая ему разница, было это на самом деле или нет?
   Фальконе погладил рукой седеющую бородку и ухмыльнулся:
   – Потому что это вопрос веры. Мы смотрим на все эти действия и думаем, что речь идет о человеке, у которого по какой-то причине возникло превратное представление о религии. А на самом деле...
   Его речь была прервана Терезой Лупо, которая успела отправить тело в морг и вернуться в церковь:
   – А на самом деле у вас нет ни малейшей зацепки, ни единой более или менее правдоподобной версии. Так что, пожалуйста, избавьте нас, полицейских, от необходимости заниматься психологическими изысканиями. Каждый из нас прекрасно понимает, что человек, который смог так легко содрать кожу с себе подобного, не может быть легким, податливым объектом для пресловутого фрейдистского психоанализа. Можете делать что угодно, все равно у вас ничего не получится. У этого типа в голове по меньшей мере два конфликтных мотива, и они действуют одновременно, удивительным образом не противореча друг другу. Именно об этом я говорила вчера вечером и охотно повторю сегодня. Мы имеем дело с сильным, волевым и в высшей степени целеустремленным человеком, который, помимо всего прочего, имеет неплохие познания в медицине или по крайней мере долго работал на скотобойне. У него совершенно особая логика, не укладывающаяся в рамки здравого смысла или обыденного сознания. Чтобы понять его, нужно стать таким же сумасшедшим. Ищите физические факты, а не психическую предрасположенность.
   Ник Коста напряженно смотрел на Сару, пытаясь уловить хотя бы малейшие признаки испуга или растерянности.
   – Вы знаете кого-нибудь из таких людей?
   – Нет, – ответила она, благодарно посмотрев в сторону Терезы, которая фактически поддержала ее в трудную минуту. – Могу сказать только то, что этот человек неплохо знает Тертуллиана. Не забывайте об этом.
   – Еще бы, – согласилась с ней Тереза. – Похоже, у меня тут самая приятная работа.
   С этими словами она повернулась и направилась к выходу, попутно доставая из кармана сигарету.
   – Что еще вы от меня хотите? – спросила Сара, когда все медики покинули место преступления.
   Фальконе, покачавшись на ступнях взад и вперед, сформулировал требование:
   – Имена и адреса людей, с кем вы поддерживали интимные отношения после того, как приехали в Рим.
   Сара решительно покачала головой:
   – Это невозможно. Вы не имеете права вторгаться в мою частную жизнь.
   Фальконе подался вперед и вперил в нее пронзительный взгляд.
   – Синьорина Фарнезе, – сказал он нарочито мягким голосом, – каждый человек, который по своей глупости оказался в вашей постели, является подозреваемым. Каждый человек, с которым вы переспали, является потенциальной жертвой. Нам нужны имена и адреса этих людей. Это нужно для их же блага. Надеюсь, вы понимаете?
   – Некоторые из них женаты и занимают высокое положение в обществе, – продолжала упорствовать Сара. – Вы требуете от меня невозможного. Как вы чувствовали бы себя на их месте?
   Фальконе грозно свел брови к переносице:
   – Я был бы чрезвычайно рад, что остался в живых.
   Сара не нашла, что ответить. Ник осторожно прикоснулся к ее руке. Похоже, в жизни этой женщины есть немало тайн, которые так или иначе имеют отношение к совершенным преступлениям.
   – Сара, это очень важно. Если хотите, мы пригласим женщин-следователей, с которыми вам будет легче разговаривать. Все это строго конфиденциально, можете не сомневаться.
   – Вы что, действительно верите в это? Пожалуйста...
   Он не мог спорить с ней, и все вокруг тоже хорошо понимали, что из полицейского департамента постоянно просачивается информация, не подлежащая разглашению. Ник не знал, какие имена станут достоянием гласности, а какие – нет. Слишком много журналистов кормятся вокруг этого дела и слишком большими деньгами они располагают, чтобы получить сенсационные сведения.
   – Нам это нужно, чтобы обеспечить и вашу личную безопасность, – сказал Фальконе, используя последний аргумент. – Этот человек знает о вас практически все и может попытаться убрать столь опасного свидетеля. Не исключено, что этими жуткими преступлениями он пытается напугать вас, заставить молчать или просто предупреждает о чем-то. В одном я уверен абсолютно: рано или поздно настанет момент, когда он осознает, что все его действия не производят нужного эффекта, и тогда придет ваш черед. Так что имейте в виду: вы вполне можете стать его очередной жертвой.
   – Кто бы это ни был, – тихо сказала Сара, не сводя глаз с инспектора, – я не имею к нему ни малейшего отношения.
   – Кого вы знаете в Ватикане? – спросил Фальконе таким тоном, будто вопрос логически вытек из предыдущего разговора.
   Ник Коста мысленно выругался. Недавно он высказал шефу озабоченность по поводу трагического события, произошедшего в библиотеке Ватикана, но ему и в голову не пришло, что его предположение так быстро найдет применение.
   – Что? – не поняла Сара.
   – Между Ринальди и кем-то из Ватикана было несколько телефонных разговоров, – терпеливо пояснил Фальконе, пристально следя за ее реакцией. – У нас сложилось впечатление, что Ринальди подозревал о слежке, когда переступил порог библиотеки. Ему казалось, что за ним наблюдают. Это могла быть электронная слежка или просто взгляд хорошо укрывшегося человека. По роду своей деятельности вы, наверное, знаете многих людей, именно поэтому нам так важно, чтобы вы назвали их имена и адреса.
   – У меня нет и никогда не было никаких особых отношений с людьми из Ватикана, – едва слышно произнесла мертвенно-бледная Сара.
   – Боюсь, что без откровенного признания с вашей стороны... – Фальконе равнодушно пожал плечами, – убийства будут продолжаться. Не вижу причин, по которым преступник должен прекратить свою чудовищную деятельность. Нам нужны имена, синьорина Фарнезе. Все без исключения. – Он снова наклонился вперед и пристально посмотрел ей в глаза. – Нам нужно знать все подробности вашей личной жизни.
   – Подите вы к черту! – не выдержала Сара.
   Фальконе ехидно ухмыльнулся. Ник знал, что он доволен исходом разговора. Он всегда любил ставить людей в тупик и любой ценой добивался своего.
   – Синьорина Фарнезе, – сказал Фальконе, – я настаиваю на вашем сотрудничестве с нами, а если вы будете и дальше отказываться от дачи показаний, я буду вынужден посадить вас под арест в каком-нибудь укромном местечке на окраине города.
   – Синьор, – вмешался Ник и получил от шефа испепеляющий взгляд, – все происходит слишком быстро. Синьорине нужно дать какое-то время, чтобы прийти в себя и правильно оценить сложившиеся обстоятельства. А я тем временем найду женщин-следователей, которые побеседуют с ней в полицейском участке.
   – "Тем временем", – сердито передразнил его Фальконе.
   Ник взял шефа за руку и отвел в сторону, чтобы Сара не слышала их разговор.
   – Пожалуйста, оставьте ее сейчас в покое. Если вы будете слишком сильно нажимать на нее, она вообще ничего нам не сообщит. Дайте мне несколько дней. Она отдохнет, успокоится, и, возможно, мне удастся вызвать ее на откровенность. Я отвезу ее в тихое, укромное место, где она сможет спокойно обдумать последствия своих поступков.
   На какое-то мгновение суровое лицо Фальконе застыло от напряжения. Затем он кивнул Нику.
   – Ладно, может быть, она действительно нуждается в человеке, которому могла бы доверить свои тайны. Может быть... – Он посмотрел на Ника, словно увидел в первый раз. – Во дворе церкви сейчас собралась целая толпа репортеров. Выведите ее отсюда, посидите с ней где-нибудь в кафе и поговорите спокойно, а примерно через час приведите ее сюда через черный ход.
   – Хорошо, – согласился Ник, хотя это предложение его заметно озадачило. Он понял, что за словами шефа стоит нечто особенное. – Синьор?
   – Да, вы правы, – сказал Фальконе, хитро подмигнув ему. – У меня появилась прекрасная идея. Притворитесь ее очередным любовником. У вас получится. Пусть репортеры подумают, что она ввязалась в очередной роман. Давайте разыграем их. Когда выйдете во двор, обнимите ее за талию и дайте понять газетчикам, что вас связывает нечто большее, чем простая дружба.
   – Вы хотите, чтобы я... – Ник даже задохнулся от возмущения.
   – Я хочу, чтобы вы дали им понять, что неравнодушны к Саре Фарнезе, вот и все. Они растрезвонят об этом на весь город, и наш мерзавец получит необходимое сообщение. Мы можем потратить несколько месяцев на поиски негодяя, а эта уловка способна резко ускорить решение нашей задачи. Будет лучше, если он сам придет к нам, то есть к вам, если быть точным.
   – Синьор...
   – Не волнуйся, парень, все будет нормально, – успокоил его Фальконе, продолжая ухмыляться. – Мы будем начеку и не дадим ему совершить очередное преступление. Надеюсь, ты доверяешь своей полиции, не правда ли?
   Ник Коста повернулся и зашагал к выходу, забрав с собой Сару. На крыльце они сразу же натолкнулись на толпу журналистов, которые защелкали фотоаппаратами и застрекотали кинокамерами. Несколько человек попытались задать им какие-то вопросы, но Ник и Сара молча прошествовали к воротам. При этом Ник одной рукой крепко обнимал Сару за талию, а другой отталкивал наиболее навязчивых репортеров. Подойдя к машине, Ник открыл дверцу и усадил Сару на переднее сиденье. Только после этого он повернулся к телекамерам и мило улыбнулся, давая понять, что весьма доволен поведением своей спутницы. В этот момент он вспомнил ее рассказ о женщине, которая хотела стать папой римским, но в итоге была растерзана обезумевшей толпой фанатиков. Правда, потом выяснилось, что это всего лишь красивая легенда, но она существует до сих пор и оказывает какое-то влияние на жизнь истинно верующих людей.
   Он сел за руль и посмотрел на Сару. Она была бледной и не скрывала своего страха перед беснующейся толпой. А он вдруг подумал, что как-то слишком легко и быстро согласился подыгрывать Фальконе, взяв на себя роль очередного любовника Сары Фарнезе. Причем сделал это не без удовольствия.
   – Что происходит, Ник? – спросила его насмерть перепуганная Сара. – Что случилось?
   – Не знаю, – соврал тот, – но вы не должны волноваться, все нормально. Сара, я сделаю все возможное, чтобы никто не причинил вам вреда.
   Она посмотрела в окошко на запитую полуденной жарой улицу, где, казалось, не осталось и грана свежего воздуха. А Ник Коста подумал, что помимо своей воли с головой окунулся в море лжи.

21

   Джино Фоссе жил в башне, которая, казалось, сошла со страниц готической волшебной сказки. Здание, выстроенное из медового цвета кирпича, располагалось на вершине небольшого холма, возвышавшегося над древней улочкой Кливус Скаури. Напротив башни находилась базилика Святых Иоанна и Павла, к которой он недавно был приписан в качестве приходского священника и которая располагалась всего в десяти минутах ходьбы от его прежнего места службы – госпиталя Святого Иоанна. Конечно, базилика Святых Иоанна и Павла – это совсем не то что Ватикан, но церковному начальству виднее.
   Башня, где Джино он проживал уже почти месяц, была встроена в стену Аврелия, сооруженную в третьем веке и частично окружавшую исторический центр города. Пройдя вдоль стены, Джино выяснил, что она заканчивается церковью Святого Себастьяна и упирается в Старую Аппиеву дорогу.
   Базилика, выдержанная в романском стиле, была возведена в средние века на месте кладбища, и хотя она так и не вошла в число главных достопримечательностей Рима и поэтому была почти неизвестна туристам, Джино Фоссе считал ее наиболее интересным храмом в Риме. Ведь она хранила память о святых великомучениках Иоанне и Павле.
   Согласно легенде, Иоанн и Павел служили офицерами при дворе императора Константина. Уже во время правления Юлиана Отступника, они наотрез отказались поклоняться языческим божествам. За это Юлиан приказал обезглавить их вместе с женщиной, которая за ними ухаживала. Приказ был приведен в исполнение в доме на том самом холме, где впоследствии была возведена базилика в их честь. Несколько веков спустя она стала местом поклонения верующих. Их энтузиазм возрос, когда археологи обнаружили под фундаментом храма остатки жилища, а рядом с ними – три захоронения с совершенно ясными указаниями на реальность событий произошедших в далекие времена.
   Своих гостей Джино Фоссе иногда водил в подвал, стены там были украшены древними фресками. При этом он испытывал удивительное ощущение, как будто справлял церковную службу, посвященную тайнам человеческой жизни и нестабильности всего того, что умные люди в университетах называют словом "факты". Раньше все помещения башни занимала городская стража, а с пятнадцатого века их начали предоставлять наиболее опытным и надежным священнослужителям местного прихода.
   Джино жил в маленькой квартире, состоявшей из спальни, гостиной и ванной комнаты. В подвале он устроил кладовку, а наверху, в небольшой восьмиугольной комнате, что-то вроде кабинета, туда он не пускал даже самых важных гостей.
   В конце пятнадцатого века в башне долгие годы жил и работал известный композитор ди Камбио – автор знаменитого хорала, который папа римский Александр VI назвал "ангельским пением". Именно поэтому башня упоминается на всех концертах и юбилейных мероприятиях, посвященных ди Камбио, однако попасть сюда можно только с особого разрешения Ватикана. Подобная строгость гарантировала Джино относительную безопасность и довольно спокойное существование. Впрочем, как-то настырные туристы, в основном американцы, добились разрешения, и Джино вынужден был провести их по всем комнатам исторического здания. Туристы восхищенно цокали языками, разводили руками и озирались с раскрытыми от восторга ртами. И никто из них даже не спросил, что находится наверху. Но даже если они и спросили бы, Джино все равно не сказал бы им правды и уж тем более не повел бы в заветную комнату. Она была его самой страшной тайной.
   В то солнечное воскресное утро Джино Фоссе уже в семь часов был наверху, в любимом октаэдре, он собирался привести все здесь в порядок и подготовиться к службе в госпитале. Пол был завален сотнями компакт-дисков, и Джино долго выбирал, что бы послушать. Ему предстояло весь день утешать безнадежно больных, а для этого требовалось немало душевных сил. Кроме того, нужно было сосредоточиться для выполнения основной миссии, призыв к которой он услышал совсем недавно.
   Джино поставил знаменитую джазовую композицию Джона Колтрейна под названием "Гигантские шаги" и принялся рассматривать фотографии на стене, вдохновляясь на подвиги. На диване лежали предметы, необходимые для исполнения нового приказания: наркотики, украденные в госпитале, так как Джино сам порой нуждался в поддержании физического и психического равновесия, толстые веревки, автоматический пистолет системы "Беретта" калибра девять миллиметров, украденный при посещении армейского госпиталя, что неподалеку от церкви Святого Иоанна, и множество ножей – больших и маленьких, узких и широких. Ножи были аккуратно протерты и навевали приятные воспоминания. Они были такими острыми, что, казалось, никто не уцелеет, попади на острие лезвия.
   Служебные обязанности в госпитале отнимут у Джино первую половину дня, зато вторая будет полностью в его распоряжении, и он, без сомнения, проведет ее отменно. После обеда его ждут великие дела, и надо как следует подготовиться к ним.

22

   Во всем виновата слава. Алисия Ваккарини узнала об этом два месяца спустя после того, как одержала убедительную победу на выборах и стала депутатом парламента от "Северного альянса" в Болонье. Пока она оставалась никому не известным профессором университета все было нормально, а как стала известным политиком и депутатом парламента, началась череда скандалов. Одному из местных папарацци каким-то образом удалось раскопать негативные подробности ее личной жизни и убедить общественность в том, что Алисия Ваккарини – лесбиянка. Тут же нашлись ее бывшие любовницы, которые за небольшие деньги поведали о своих связях с ней и привели достаточно убедительные доказательства ее нетрадиционной ориентации.
   Руководство "Северного альянса" весьма щепетильно относится к подобным вещам и занимает твердую позицию в отношении членов партии с "компрометирующим поведением". Разгорелся скандал, в результате которого Алисия из популярного политического деятеля превратилась в изгоя даже внутри своей партии. А потом в ее офис явился председатель центрального комитета партии и заявил, что она не сможет баллотироваться в парламент от его партии на очередных выборах и что ей следует подыскать себе другую работу.
   – Почему вы не спросили меня об этом? – с горечью в голосе поинтересовалась Алисия, ошарашенная такой новостью.
   – А почему вы сами не рассказали нам об этом? – резонно заметил он, окинув ее ледяным взглядом.
   И вот теперь она ломала голову над тем, что будет делать через год, когда истечет срок ее депутатских полномочий. Впереди маячила весьма неприятная перспектива остаться без работы, без должности, без славы и, возможно, даже без средств к существованию. И все это в возрасте сорока семи лет, когда расцвет жизни позади. Конечно, она умная женщина, профессор экономики и убежденный сторонник сложившейся политической системы, но сейчас этого мало. Можно попробовать пробиться в Брюссель и найти там теплое местечко. Она знает, как можно получить гранты в этом сообществе, знает, как работать в политической комиссии и терпеливо дожидаться благоприятного момента, чтобы вновь заявить о себе, но на это может уйти уйма времени. Она всегда напряженно работала, чтобы обеспечить себе безоблачное будущее, и вот теперь все рухнуло. Она заседала в самых разнообразных комитетах, комиссиях, а однажды даже руководила парламентской группой, которая разрабатывала формы и методы слияния карабинеров с подразделениями государственной полиция. И все это время она отличалась гибкостью, умением находить компромиссы даже в самых сложных вопросах, договариваться с нужными людьми и добиваться решения поставленных задач. Конечно, иногда приходилось жертвовать убеждениями и даже идти на нарушение закона, но она знала, что подобные вещи являются неизбежным результатом политической целесообразности и вполне допустимы в современном обществе.
   Что бы ни думали о ней сейчас лидеры "Северного альянса", она была избрана избирателями Болоньи и честно выполняла депутатские обязанности. Правда, при этом занималась и собственной карьерой, но что в том предосудительного! Алисия всегда была аккуратной в своих делах и проявляла крайнюю осторожность в финансовых вопросах, в результате чего оказалась в стороне от многих коррупционных скандалов. Разумеется, она не отказывалась от подарков и подношений, но никогда не злоупотребляла служебным положением. В качестве компенсации за оказанные услуги она получала определенные льготы, ответные услуги и ценные подарки, а деньги поступали ка ее зарубежные счета. Она завела себе немало полезных знакомств и надежных друзей, которые ни за что на свете не приблизились бы к ней, если бы она осталась внутри замкнутой партийной организации. Среди них было немало людей, с которыми она никогда не имела дела ранее: правые, левые, представители полиции и секретных служб и высокопоставленные чиновники из высших эшелонов политической власти страны. Даже в Ватикане у нее были доброжелатели и друзья.
   Таким образом, Алисия быстро осознала простую истину, что в мире полно людей, нуждающихся в ее услугах и готовых оказать ей свою помощь на взаимовыгодной основе. С прагматичной точки зрения было бы непростительной глупостью не воспользоваться выпавшими возможностями.
   И вот теперь ей грозило оказаться без работы и средств к существованию. Последняя надежда на Брюссель, на должность младшего комиссара или по крайней мере помощника комиссара по экономическим проблемам. Однако и эта надежда была весьма призрачной. Как откровенно заявил ей один из известных специалистов в области пиара, о ней сложилось превратное впечатление, изменить которое будет не так-то просто. В глазах общественного мнения она еще долго будет оставаться лесбиянкой из Болоньи, которая безудержно лгала своим избирателям, чтобы заполучить вожделенное место в парламенте.
   Разумеется, все признавали, что она умна, образованна, неплохо выглядит, достаточно трудолюбива и амбициозна, предана своей стране и прекрасно разбирается в хитросплетениях итальянской внутренней и внешней политики, однако ее нетрадиционная сексуальная ориентация и желание во что бы то ни стало скрыть это от общественности мгновенно превращают все ее достоинства в недостатки. Теперь без массированной информационной атаки на общественное мнение со стороны авторитетных и респектабельных изданий восстановить ее репутацию будет практически невозможно.
   Именно поэтому она так охотно согласилась встретиться с корреспондентом широко известного американского журнала "Тайм". Они сидели в почти пустом ресторане "Мартелли", расположенном в небольшом тенистом парке сразу за углом здания парламента, где, по обыкновению, коротали время депутаты парламента, журналисты и известные политические и государственные деятели.
   – Я и не предполагала, что этот ресторан работает по воскресеньям, – сказала Алисия, закуривая сигарету.
   Она понимала, что подвергает себя определенному риску, доверяясь незнакомому человеку. Конечно, надо было бы на всякий случай проверить его документы и редакционное удостоверение, чтобы не оказаться жертвой мошенника, который тайно запишет ее случайные откровения на магнитофон, а потом разнесет по всему миру. Однако она этого не сделала, полностью положившись на свою интуицию. Во-первых, мошенники предпочитают выступать от имени каких-нибудь захудалых изданий, а не столь солидных, как журнал "Тайм". Во-вторых, они проворачивают делишки в небольших провинциальных городах, а не в Риме, где всегда есть возможность привлечь их к ответственности за клевету. В-третьих, она будет начеку и сумеет вовремя пресечь провокационные вопросы.