Ник достал из внутреннего кармана куртки пластиковые корочки, между которыми белел листок из блокнота.
   – Я пытался понять, что здесь произошло. Не хотел слоняться без толку в ожидании криминалистов. Так вот, эту записку я обнаружил в одежде того мужчины из башни. Полагаю, кто-то ее оставил для него сегодня утром в аэропорту. В записке говорится, что вы просите его о немедленной встрече в храме Святого Варфоломея. И что это очень важно. Вы писали?
   Она покачала головой:
   – Нет.
   – Откуда Ринальди узнал о его приезде?
   – Понятия не имею. Может, я проговорилась на работе?
   – А мужчина из башни тоже был вашим любовником?
   От последнего слова она поморщилась:
   – Мы... общались иногда. Его звали Хью...
   – ...Фэрчайлд. При нем был паспорт. Хотите взглянуть?
   – Зачем?
   – Просто совпадение – и он был женат.
   – Нет, – холодно проговорила она. – Мне не нужен его паспорт.
   – А вы знали?
   – Какое это имеет значение?
   Коста задумался: "Может, этот мужик был просто похотлив? Если даже так, ну и что?"
   – Ладно, оставим. А как насчет кровавой надписи на стене? Кто такой Сан-Айвс? Еще один мученик?
   – Нет, это название английского городка.
   – А семь жен?
   – Я не знала, что у него и одна-то была, – с горькой усмешкой вымолвила Сара.
   – Как по-вашему, что же здесь случилось?
   Фарнезе бросила на него возмущенный взгляд:
   – Это вы полицейский, а не я. Вот и расскажите мне.
   Он не терпел скоропалительных выводов, но этой женщине не мог отказать.
   – Любой, кто посмотрит на все это со стороны, сразу предположит следующее. – Коста передернул плечами. – Обнаружив, что у вас появился новый любовник, ваш старый дружок решил с ним разобраться. А заодно и со своей женушкой. Не исключено, что и с вами.
   – Я уже говорила вам, Стефано не собирался убивать меня. И никакими "дружками" они мне не были. Это были мужчины, с которыми я иногда спала. А со Стефано интимные отношения у нас прекратились несколько месяцев назад.
   Косту ее объяснение не убедило. Даже сейчас – бледная от потрясения, с серыми мешками под глазами – Сара Фарнезе сохраняла природное очарование. Как эта прекрасная женщина могла вести столь пустую жизнь, он не понимал.
   – Человека сводят с ума разные вещи, – заметил он. – И далеко не всегда они очевидны. Так, кто-то, поднимаясь по лестнице, способен лишиться рассудка оттого, что ему на темя льется кровь. А на самом деле кровь тут ни при чем. Просто другой человек, которого он любил еще сегодня утром, приговорен к смерти через повешение.
   – Возможно, – согласилась она, правда, не слишком твердо.
   – Прошу прощения. Мне надо было задать эти вопросы. Знаете почему?
   Она не ответила, снова поглощенная созерцанием Варфоломея, готового расстаться с собственной кожей.
   – Апокрифическая история, – медленно произнесла она, словно констатируя научный факт.
   – Что?
   – Я имею в виду эпизод из Библии. Да, Варфоломей был замучен, несомненно. Но каким-то обыденным способом. Например, обезглавлен, как было принято в те времена. Ранняя христианская церковь активно использовала эту легенду, дабы ободрить колеблющихся.
   – То есть "кровь мучеников питает древо церкви"?
   Она удивленно посмотрела на него, и он понял, что попал в точку.
   – Может, позвонить вашим родственникам? – предложил он.
   – Не надо, спасибо.
   – Никому? Даже родителям?
   – Мои родители давно умерли.
   – У нас есть специалисты-психологи, которые помогают в подобных случаях. Консультанты.
   – Если понадобится, я вам позвоню.
   Он снова припомнил, как о ней отозвался Росси. В этой женщине за внешним покровом скрывалось море непостижимого.
   – А вы сами молитесь когда-нибудь? – неожиданно спросила она.
   Коста пожал плечами:
   – У нас в семье не было такой привычки. Да и не знаю я, чего просить.
   – А зачем намекали мне на вечные вопросы? Типа, если Бог существует, то как допускает, чтобы страдали хорошие люди.
   – Значит, все они были хорошими людьми? И англичанин, и тот, кто его убил.
   Подумав, она ответила:
   – Могу сказать одно – они не были плохими людьми.
   – Послушайте, – слегка рассердился он, – вам повезло, что вы не работаете в полиции. Ведь нам, помимо этого, приходится искать ответ и на другой вопрос: почему счастье так благоволит негодяям? Почему богатые становятся богаче, а бедняки беднее? И почему Сталин умер в своей постели? Мой отец коммунист, и в детстве я немало наслышался подобных "вечных" вопросов.
   Ник Коста поразился, заметив у нее на лице мимолетную улыбку, придавшую ей совсем иной вид. На секунду Сара Фарнезе помолодела, стала более хрупкой и нежной, избавившись от той ледяной элегантности, которая, как броня, скрывала ее внутреннюю красоту. И вопреки собственным защитным инстинктам он вдруг понял, что от такой женщины любой мужчина может потерять голову.
   – Да, семейные традиции, – продолжил Коста. – Именно благодаря им чувствуешь себя членом команды, они поддерживают тебя в борьбе со всем миром. Не завидую тому, кто восстанет против всей этой мерзости в одиночку.
   – А теперь мне пора. – Сара встала и направилась к выходу из церкви.
   Ник Коста проводил ее долгим взглядом.

5

   На следующий день в восемь утра Коста и Росси отчитывались перед Фальконе о проделанной работе. Инспектор выглядел более хмурым, нежели обычно. Его постоянно мрачное настроение мало кому нравилось. И в особо умелых руководителях он не числился. Однако Фальконе обладал талантом, редко присущим руководителям римской полиции. Ему часто удавалось раскрывать запутанные громкие преступления, занимавшие первые полосы газет. Он пользовался большим влиянием за пределами своего полицейского участка. К нему с уважением относились в городской прокуратуре.
   На столе лежали документы по делу Ринальди и комплект леденящих кровь фотографий. Фальконе помахал в воздухе вчерашними отчетами и недовольно пробурчал:
   – Скудновато.
   – Синьор, – объяснил Коста, – мы готовим развернутый доклад, который представим к десяти.
   Росси неуютно заерзал на стуле. Фальконе буравил его взглядом: дескать, какого черта этот пацан отдувается за тебя, почему молчишь?
   – Так что у вас по синьоре Фарнезе? – спросил Фальконе.
   Коста тряхнул головой:
   – Вы имеете в виду официальные документы?
   – Разумеется.
   – За ней ничего не числится, – ответил Росси. – Вчера вечером я проверил ее имя по картотеке. Единственный криминал – превышение скорости.
   Наклонившись через стол, Фальконе сурово взглянул на Косту:
   – Это вы должны были проверить.
   – Знаю, – согласился Ник. – Виноват.
   – Так что это за история? – продолжил Фальконе. – Бывший ухажер убивает своего преемника, а заодно и собственную женушку?
   – Выглядит так, – подтвердил Коста.
   Фальконе передернул плечами:
   – Об этом никто не спорит. Похоже, все так и было. Сегодня утром я поговорил с криминалистами. Кроме этой троицы, больше ничьих следов в башне не обнаружено – ни в цоколе, ни на первом этаже. Только Ринальди и этих двоих покойников.
   – Так в чем проблема? – спросил Коста.
   – Проблема? – Фальконе кивнул на Росси. – Поинтересуйтесь у него.
   Коста взглянул на напарника. Они дулись друг на друга после вчерашней довольно резкой беседы, но Коста понимал: пора помириться. Он уважал грустного толстяка и не хотел, чтобы их разделяла взаимная неприязнь.
   – Лука? – обратился он к напарнику.
   Росси нахмурился:
   – Проблема заключается в причине. Ринальди перестал встречаться с синьориной Фарнезе три-четыре месяца назад, Тогда почему все произошло именно сейчас?
   – Может, он недавно узнал про англичанина? – предположил Коста. – Услышал, как она расхваливает нового любовника, и взбесился.
   Фальконе ткнул в него пальцем:
   – Что-то я не видел этой версии в вашем отчете.
   Вспомнив о своем вчерашнем разговоре с Сарой Фарнезе, Коста со вздохом признался:
   – Упустил.
   – Надо плотнее заняться этой дамочкой, – распорядился Фальконе. – Выясните все подробности. Встречи. Имена. Причины.
   – Ясно, – кивнул Коста.
   А Росси равнодушно посмотрел в окно и вытащил сигарету. "Похоже, у него раньше состоялась беседа с Фальконе", – подумал Коста: другого объяснения не нашел.
   – Но какого черта он выбрал столь сложную и длинную процедуру? – удивился Фальконе. – Зачем сдирать с человека шкуру? И зачем ставить жену с петлей на шее на стул? Неужели хотел, чтобы Сара Фарнезе застала ее живой? Плюс эти каракули на стене...
   – Он просто помешался, – заявил Коста. – Если выдумал такой зверский способ убийства.
   Фальконе хмыкнул:
   – Уж больно простое объяснение. Вам не кажется? Ведь это был весьма разумный и организованный человек. Он сумел убедить англичанина приехать в храм прямо из аэропорта, заманил туда жену. А потом убил обоих и отправился в библиотеку... Или сначала прикончил жену? Но тогда почему англичанин дал себя связать, когда увидел ее подвешенной к балке? Разве способен университетский профессор проделать все это в одиночку чисто физически? Полагаю, что нет. Но тогда – как? И в каком порядке? Вот что вы должны мне рассказать. Теперь о Фэрчайлде. Это был весьма крепкий мужчина, вряд ли он позволил бы связать себя какому-то Ринальди. Что сами об этом думаете?
   – У меня есть кое-какие соображения, – сказал Росси. – По дороге сюда я зашел в лабораторию и побеседовал с Бешеной Терезой. В крови Ринальди нашли следы наркотика или какого-то мощного успокоительного.
   – Успокоительного? – переспросил Фальконе. – Тем более! Как профессор умудрился все это проделать в полусонном состоянии? Но даже если так, где он, черт возьми, научился освежевывать человека, да еще столь умело? Но самая большая загадка для меня по-прежнему: зачем и почему таким изуверским способом?
   – Сара Фарнезе работает на том же факультете, что и профессор Ринальди, – обронил Коста. – Надпись на стене – изречение древнего христианского богослова. Возможно, это что-то объясняет.
   – Объясняет? – передразнил Фальконе таким тоном, будто слова Косты были самой большой глупостью, которую он когда-либо слышал. – Вы хотите сказать, Ринальди намекнул Фарнезе: "Они приняли мученическую смерть из-за тебя, сучка. Доказательства перед тобой"? Меня это объяснение не устраивает. Чего он хотел добиться? Логичнее было просто шлепнуть ее. А вы утверждаете, что это не входило в его планы. Что он лишь хотел привести ее туда, где оставил свою жену, еще живую. Так?
   Коста вопросительно взглянул на Росси. Тот продолжал смотреть в окно, задумчиво дымя сигаретой. За окном набирал силу очередной знойный безоблачный день. Ник Коста усомнился, что именно такого поведения ожидает от опытного полицейского инспектор.
   – Вы не совсем правы, – тем временем гнул свое Фальконе. – Как выяснилось, Ринальди, хотя и работал с ней на одном факультете, но занимался совсем другой тематикой. Областью его интересов были преимущественно римское право и дела папской курии, все эти ватиканские интриги, о которых то и дело приходится слышать даже в наши дни.
   – И как все это связано? – оторвался Росси от окна.
   – Я просмотрел кое-какие университетские отчеты. Так вот, четыре месяца назад Ринальди вызывали в суд в качестве эксперта по поводу дипломатической неприкосновенности ватиканских чиновников. Им, как всегда, хотелось расширить свои суверенные права. А нам – наоборот. И Ринальди встал на их сторону, сославшись на какой-то давно забытый ветхозаветный закон. Скажите мне, какое отношение к современности имеют первые христианские мученики?
   – И вы считаете, синьор, что мои выводы ошибочны? По-вашему, Ринальди здесь ни при чем?
   – Да, черт подери! – отрезал Фальконе. – Никакой другой вариант в голову не приходит.
   – Тогда в чем же дело? Разве не достаточно того, что Ринальди знал подобные вещи? До причин не всегда удается докопаться. Поэтому приходится принять все как есть.
   Фальконе бросил на него сердитый взгляд:
   – Пока об этом говорить рано. Вы ведь знаете, я очень дотошный старикашка. И кое-что меня здесь настораживает. Как и любого настоящего полицейского. Если пропускать подобные вещи, никогда не станешь профессионалом. Вот поэтому я и хочу, чтобы вы разобрались в вопросах, которые заставляют меня чесаться. Мне не нужны сыщики, возомнившие себя святым воинством на службе у правопорядка. Главная их цель – подать любое дело в красивой, аккуратной упаковке, перевязанной ленточками, с правильными ответами на все вопросы. И положить мне на стол, чтобы я погладил их по головкам, после чего приняться за разгадывание новой забавной загадки. Меня такая работа не устраивает.
   – Это я знаю, – ответил Коста. – Меня по крайней мере никто по головке пока не гладил.
   Тяжело вздохнув, Росси смял окурок и тут же запалил новую сигарету.
   На лице Фальконе появилась довольная улыбка. Он выиграл спор, продемонстрировав Косте, насколько тот глупее начальника.
   – Послушайте, ребятки, вы чересчур сентиментальны. Полагаю, вы правильно ответили на основные вопросы. Просто мне не нравится ваш путь расследования. Пытаетесь срезать слишком много углов.
   – Синьор, – недовольно буркнул Коста.
   – И вот еще что, – добавил Фальконе. – Больше прислушивайтесь, что вам говорят старшие. Понимаю, мы живем в эпоху, когда всех, кому за тридцать, принято считать слабоумными...
   – Лично мне двадцать семь, синьор инспектор.
   – Ну-ну. Желаю вам выглядеть так подольше. Главное, что я хочу сказать, Коста: в жизни есть только один способ чему-то действительно научиться – внимательно наблюдать за теми, кто старше и лучше вас. Выбросите из головы весь этот мусор, которому вас обучили в полицейском колледже. Нам приходится иметь дело с реальной человеческой жизнью. Люди по большей части пытаются соврать и запудрить нам мозги. Так уж заведено. Поэтому поменьше говорите и побольше слушайте.
   Коста скривился:
   – Синьор, я...
   – Заткнись, – оборвал его Фальконе. – И еще вот что. Там на стене ведь были и другие строки – по поводу Сан-Айвса?
   – Настоящая чушь, – сказал Росси, проявив наконец интерес к беседе.
   – Может, и так, – согласился Фальконе. – Но теперь я могу показать вам, как это выглядит в полном варианте, мне удалось разыскать.
   Глядя в лежащую перед ним на столе распечатку, он продекламировал:
   Добравшись до Сан-Айвса,
   Я встретил мужчину и семь его жен.
   Каждая из них несла по семь мешков,
   В каждом мешке было по семь кошек,
   У каждой кошки – по семь котят.
   Котята, кошки, мешки и жены,
   Сколько всего их было в Сан-Айвсе?
   Детективы в недоумении переглянулись. Схватив калькулятор инспектора, Коста принялся быстро нажимать кнопки.
   Фальконе хитро ухмыльнулся:
   – Это математическая головоломка. Какой получился ответ?
   Коста переписал в блокнот несколько цифр:
   – Итак, семь жен, сорок девять мешков, триста сорок три кошки, две тысячи четыреста один котенок. Плюс один мужчина. В сумме получается две тысячи восемьсот один. – Ему припомнилась тесная комнатушка в башне и сладковатый запах разлагающейся плоти. – Но к чему эта загадка?
   Инспектор нахмурился:
   – А к тому, что вы ничего не смыслите в головоломках. И даром потратили время. "Я встретил мужчину и семь его жен..." Ведь они шли в противоположных направлениях. В Сан-Айвсе оказался лишь один человек. Сам рассказчик. Вы постоянно ищете не там. Самый очевидный ответ далеко не всегда самый правильный.
   Ник Коста помотал головой:
   – Это розыгрыш сумасшедшего.
   – Который к тому же эту загадку не закончил, – заметил Фальконе. – Зачем покойнику понадобилось писать эти строки? Можете мне сказать?
   Готового ответа у детективов не нашлось.
   – Отправляйтесь в дом Ринальди, – приказал Фальконе. – Там уже проводили обыск, но, возможно, что-нибудь пропустили. Постарайтесь понять, что это был за человек, отыщите факты, объясняющие его поведение. И не надо больше наезжать на этого Ханрахана. Он уже дважды мне звонил. Вы произвели сильное впечатление на ватиканских служащих.
   Коста не сразу понял, какая тут связь:
   – Ханрахан? Вы знакомы?
   – О да, мы с ним близкие приятели, – проговорил Фальконе с явным сарказмом. – Расскажу в другой раз. Ну а теперь...
   Поднявшись с кресла, он подошел к окну и повернулся к ним спиной – то ли заинтересовался уличным движением то ли погрузился в размышления о чем-то личном. Так или иначе, это был его обычный способ показать, что разговор окончен.
   Первым к выходу направился Росси.

6

   Супругам Ринальди принадлежала просторная квартира в здании, возведенном в середине XIX века и, судя по всему, недавно отремонтированном. Дом стоял рядом с парком на виа Меценате, соединявшей виа Мерулана с Колизеем. Жилой квартал располагался вплотную к историческому центру Рима. Всего за несколько минут можно было добраться до античных сооружений на Каэльянском холме, а в какой-то сотне метров виднелся Золотой дворец Нерона, окруженный выцветшим на солнце газоном. В самой квартире, отличавшейся правильными пропорциями и отделанной в современной сдержанной манере, было довольно тихо, поскольку окнами она выходила в большой внутренний двор. Тем не менее у Ника Косты зародилось подозрение, что супруги Ринальди вовсе не купались в деньгах. Виа Мерулана не отличалась спокойствием, особенно по вечерам: совсем рядом располагался крупнейший в Риме – а то и во всей Италии – железнодорожный вокзал "Термини". Кроме того, при желании в ближайших проходных дворах и придорожных канавах всегда можно было обнаружить десятки употребленных одноразовых шприцев и использованных презервативов. А по ночам соседний парк служил прибежищем для многочисленных бездомных. Коста отлично понимал, что преуспевающий университетский профессор запросто нашел бы место для жилья и получше.
   Квартиру тщательно осмотрели до их прихода. Коста и Росси ознакомились с протоколом обыска: редкие следы марихуаны, пустой автоответчик, невинные письма, обычная информация на стареньком дешевом компьютере в тесном кабинете рядом со спальней. Интересно, что же нового рассчитывал отыскать здесь Фальконе?
   В ящике письменного стола Коста наткнулся на банковские квитанции. Оказывается, супруги Ринальди имели раздельные счета, причем и у мужа, и у жены были солидные задолженности. Так, за профессором числился долг около четверти миллиона евро. Тут же лежали письменные предупреждения из банка – похоже, в случае неуплаты Ринальди предстояло расстаться с квартирой на виа Меценате.
   Неужели именно это сделало Стефано Ринальди серийным убийцей? Нет, такую хлипкую идею Фальконе ни за что не примет, надо искать другие мотивы. Коста решил по новой опросить соседей. В предыдущем отчете имелись лишь стандартные рассказы сторонних наблюдателей – дескать, культурные люди вели спокойную, размеренную жизнь, изредка приглашая в гости немногочисленных друзей. Никто не видел синьору Ринальди с синяками на лице и не слышал ее жалоб на поведение мужа. В общем, интеллигентная бездетная семья, однако с трудом сводившая концы с концами. Фальконе прав: что-то за этим кроется.
   По утверждению протокола Мэри Ринальди не работала. Но профессор получал в университете весьма солидное жалованье – около шести тысяч евро. По крайней мере на проживание бездетной семье должно было хватить с избытком. Почему же, несмотря на довольно скромное жилье, они с трудом держались на плаву, куда девались деньги? Внимательнее просмотрев банковские документы, Коста получил ответ: наличные платежи. Ринальди переводил четверть заработка на банковский счет супруги, половина шла на оплату текущих квитанций, а остаток перечислялся на кредитную карточку, откуда деньги моментально исчезали – иногда до тысячи евро в неделю.
   Столь крупную сумму наличных мужчина мог тратить на самые разные вещи – прежде всего на секс, выпивку и наркотики. Не исключено, что ему в копеечку влетали встречи с той же Сарой Фарнезе, хотя и сомнительно – эта женщина выглядела слишком независимой, чтобы полагаться на деньги любовника. Впрочем, допустимо, что ее место заняла другая, менее разборчивая подруга. Но это совсем не объясняло, почему Ринальди так окрысился на Сару, что захотел убить ее нового любовника.
   Как всегда, на сложный вопрос нашелся простой ответ. Пока напарник разбирался со свежими сообщениями на телефонном автоответчике, Коста заглянул в небольшую, сплошь покрытую зеркалами туалетную комнату, где располагались унитаз, умывальная раковина с укрепленным над ней шкафчиком и душевая кабина в углу. В шкафчике он обнаружил лезвия для бритья, таблетки от головной боли и два аккуратных ряда белых пластиковых коробочек, по виду аптечных. Он прочитал названия на этикетках: масло примулы, женьшень, селен и тому подобное, всего восемь препаратов.
   Коста открыл коробочку с маслом примулы. Десять желатиновых капсул покоились на мягкой белой подушке из ваты. Ник ненавидел вату, потому что она противно приставала к ногтям. Это вызывало у него не меньшее отвращение, чем у некоторых – скрежет железа по стеклу. Предосторожность при хранении дешевых пилюль показалась Косте излишней – вряд ли эластичные ампулы способны разбиться при соударении. Опрокинув контейнер, он высыпал пилюли в сухую раковину и осторожно вытащил хлопковую прокладку.
   На дне коробочки лежал прозрачный пакетик с белым порошком. Коста мысленно обругал олухов-криминалистов, до него осматривавших квартиру. Он терпеть не мог доставлять людям неприятности, но в данном случае этого не избежать. Высыпав из пакетика несколько крупинок на тыльную сторону ладони, он лизнул их и почувствовал отчетливый вкус кокаина. Похоже, причины денежных затруднений синьора Ринальди удалось выяснить. Значит, тяга к наркотикам подорвала его семейный бюджет. Да и вскрытие показало наличие в его организме психотропных препаратов.
   Коста снова выругался, теперь на себя самого: кроме кокаина, пока в квартире покойного профессора им не удалось найти ничего криминального.
   Вернувшись в гостиную, он продемонстрировал свою находку Росси, на что тот заметил:
   – И эти люди считались интеллигентными? С такими-то гнусными привычками?
   – Ну, не оба же, – возразил Коста.
   Просто удивительно, до чего часто в их работе всплывает эта тема. Ведь у каждого наркомана имеется семья – по крайней мере кто-то, удовлетворяющий его или ее потребности. У представителей среднего класса такие отношения, как правило, фиксировании и регулярны – как посещение врача: еженедельные утечки из семейного бюджета о многом говорят. Получается, в городе живет дилер, знакомый с семьей Ринальди, – человек, который снабжает наркотиками лишь заядлых любителей, он никогда не рискует и, вероятно, достаточно образован, чтобы оправдывать свою мерзкую деятельность какой-нибудь философской теорией.
   Следующий час полицейские посвятили проверке адресов из записной книжки Мэри Ринальди. Они переговорили с парикмахером, врачами, дальними и близкими друзьями, агентами из бюро путешествий. Однако выявить наркоторговца не удалось. Затем они проделали ту же операцию с телефонами, которые нашли в компьютере профессора. Таких оказалось примерно сорок номеров, в основном деловые контакты. Но и здесь не прозвучало ни одного тревожного сигнала.
   Судя по всему, Ринальди часто обращался к компьютеру. На диске имелось большое количество разнообразных эссе, заметок и писем – многие из последних адресовались банкам. Компьютер был подключен к телефонной линии. Щелкнув мышкой по ярлыку электронной почты, Коста ожидал, что машина запросит пароль на вход в программу. К его удивлению, список входящих сообщений открылся без задержки. Три послания были отправлены два дня назад. Одно – обычное рекламное объявление, другое – приглашение на научный семинар во Флориде.
   Зато третье письмо чрезвычайно заинтриговало Косту. В сообщении говорилось: "С деньгами никаких проблем. Приезжай к десяти утра". Имя и адрес отправителя отсутствовали, но в самом низу экрана светился номер телефона.
   Росси с досадой посмотрел на экран компьютера:
   – И они прошляпили это письмо? Фальконе лопнет от злости.
   Коста придвинул к себе телефон и быстро набрал высвеченный номер. Ответил женский голос:
   – Кабинет кардинала Денни. Что вам угодно?
   – Простите. Я ошибся номером. – Ник дал отбой.
   – Ну и?.. – спросил наблюдавший за ним Росси.
   – Попал в приемную кардинала Денни.
   Влажные глаза пожилого полицейского округлились от удивления.
   – Ты сказал, кардинал Денни?
   – А тебе это имя что-то говорит?
   Росси направился к выходу, обронив по дороге:
   – Мне надо срочно прочистить мозги. Выпить, и прямо сейчас.

7

   Коста настоял на том, что если Луке так необходимо посетить бар, то это должно быть знакомое ему место. И теперь Росси сердито разглядывал содержимое своего бокала, наполовину наполненного подозрительной жидкостью соломенного цвета. Принюхавшись, он отпил глоток, сморщился, положил на хлеб кусок сыра и жадно откусил, рассыпав вокруг крошки. Полицейские сидели на табуретках за низким столиком в кабачке, который располагался неподалеку от дома Косты в Кампо ди Фьоре. Кроме них, здесь была только женщина, прекратившая протирать пол, чтобы обслужить посетителей.