Иртенина Наталья. Аут

   — Ну вот, — бодро сказал Раф и хлопнул его по плечу. — А у компов таких проблем нет. Им мифы не нужны для оздоровления мозгов. У них самоочищающиеся мозги… Ну что, получил наглядный урок ортодоксии? Теперь давай виэрку смотреть. — Он подхватил со стола массивные очки для просмотра виэров и напялил на глаза.
   Кубик пробормотал что-то невнятное и вызвал на экран виэр-среду. Проглядел оглавление.
   Но посмотреть укороченную запись Совета Высших, избранные фрагменты, разрешенные к общему доступу, им не дали. Одновременно раздались сигналы личной связи. Раф с сожалением сдернул очки.
   — Грядет Оракул, — удовлетворенно заявил он, изучив сообщение на экранчике своего хэнди. — Чем хороши выборы и перевыборы — можно насладиться зрелищем. Адреналин в крови, азарт, свербящий в заднице. Тотализатор, лотерея и бои без правил в компакте. Пошли.
   — Да рано же еще, — заупрямился Кубик. — Через час только начнется. Я хочу тебе показать еще одну штуку.
   Но на этот раз Раф был неумолим.
   — Мне сегодня уже осточертели твои штуки. Сколько можно. Потом покажешь. Нужно места занимать. Через пятнадцать минут там останутся только задние ряды. Я не хочу терять кайф из-за твоих штук. К тому же ты никогда такого не видел. В первый раз это особенно нужно прочувствовать. Поймать ауру. Я непременно хочу посадить тебя поближе. Веришь, я тебе даже завидую. Смотреть это в первый раз — это как заново перестать быть девственником. Открываешь массу новых ощущений.
   Кубик действительно за год пребывания в Центре Оракула еще не видел. Но был наслышан и заранее трепетал.
   Точнее говоря, Оракула никто и никогда не видел — кроме того сима, который был к нему приставлен: кормил, поил, чистил клеть. Всем остальным непосредственно лицезреть Оракула не полагалось. Табу. Зато мудрость свою Оракул являл воочию, наглядно и весомо.
   В основном к помощи Оракула прибегали для избрания самого достойного на какую-либо из высших должностей клана. Реже — для решения важных спорных вопросов, когда Высшие начинали драть себе и друг дружке волосы, пытаясь преодолеть разногласия в своей среде. Впрочем, обычно, когда речь заходила об Оракуле, Высшие быстро находили почву для примирения.
   Ибо Оракул был страшен. Только очень уверенные в своей правоте и достоинстве могли без боязни протягивать ему руку. Недостойным же и неправым Оракул просто отгрызал эту руку.
   Раф оказался прав. Когда они пришли в зал совета, туда уже сбежалась едва ли не половина клана. В первых рядах кипучая борьба за места подходила к концу. Раф, бросив Кубика, метнулся вперед через ряды кресел и с размаху водрузил зад на два сразу в пятом ряду. Оттуда махнул Кубику: «Не спи и греби сюда!».
   Кубик пробрался к нему, сел и замер в ожидании. Даже дышать и моргать реже стал. Отсутствующий пока Оракул рисовался в его воображении большим, голодным крокодилом, упрятанным в гигантский ящик с окошком.
   — Он большой? — не выдержав, спросил он.
   — Кто ж его знает, — ответил Раф, поворачиваясь к нему. Перед этим он толковал с кем-то позади. — Может, в этой клети только его голова живет. А тулово — в другом месте.
   — Как это? В каком другом? Разыгрываешь?
   — Я серьезен, как удав на охоте. Оракул, он… некоторые думают, что он пролез к нам из другого мира. Только застрял по пути в тонких материях, и здесь очутилась одна башка.
   — Так он же гадит в клети! Сим за ним убирает!
   — Это сим тебе сказал? — парировал Раффл.
   — Это ты мне говорил.
   — Ну а мне кто-то еще наплел. Только факт в том, что никто не видел, как сим выгребает из клети Оракулово дерьмо. И самого дерьма тоже никто не видел. Я недавно пытался уломать сима. Уговаривал его продать мне кусок Оракульего дерьма, чтобы прямо из клети мне достал.
   Кубик хрюкнул и заулыбался.
   — Ценное лечебное сырье? Приложить к радикулиту или больному зубу — как рукой снимет?
   — Вот-вот. Впаривал ему по самое не могу. И ни крошечки не выпросил.
   — Может, этот сим жадный очень?
   — Скорее тупой. Мог же просто объяснить: Оракул — зверушка безотходная. Я бы отстал без вопросов.
   — А откуда он в Центре взялся?
   — А откуда у горлов ихнее Божество взялось? У них Божество, у нас Оракул. Все справедливо, всем поровну.
   — Лично я еще никакого Божества не видел, — буркнул Кубик, сползая на сиденье и вытягивая ноги.
   — Оракула ты тоже не увидишь, будь спок, — радостно заверил его Раф. — Оп-па! Кажись, несут.
   Кубик встрепенулся, переходя из полулежачего положения в напружиненную сидячую стойку. Мертвой хваткой вцепился в подлокотники. Навострил глаза и уши.
   Четверо симов протаскивали через двери предмет, похожий на огромный барабан, диаметром около двух метров и высотой в метр. Барабан был сделан из легкого, но прочного чернёного сплава. Бока его опоясывали тисненые узоры, по верхнему периметру шли фигурные шишечки. Вся верхняя поверхность была испещрена маленькими отверстиями. Вряд ли через них можно было составить зрительное представление о звере, сидевшем внутри. Звуки же, исходящие из недр барабана, заставляли предположить, что чудовище тоже сделано из металла и, кроме того, очень недовольно перетаской своего жилища.
   Ширина прохода не позволяла пронести клеть горизонтально, поэтому симы поставили его на нижнее ребро и осторожно покатили. От такого обращения с собой зверушка внутри пришла в неистовство. Кубику показалось, что тварь начала прыгать по-лягушачьи. С жутким металлическим грохотом она билась о стенки, скрежетала, лязгала зубами, глухо порыкивала и постанывала. Последнее было явным диссонансом на общем фоне — в этих постанываниях смутно слышалось сладострастие, жадная тоска чудовища по мягкой человечине.
   Прокатив барабан через двери, симы снова подхватили его на руки и установили на специальном оракульском возвышении в паре метров от первого ряда кресел. После чего симы удалились через запасную дверь. Чудовище немного затихло, изнутри доносилось только тихое скреботание когтей по металлу. Кубик окинул взглядом сослуживцев, сидевших поблизости. Лица будто одеревенели и окрасились белым, позы сделались неестественно робкими. В зале стало тихо и почему-то холодно. Меж кресел гулял сквозняк. Кубик скосил глаза на собственный нос, пытаясь определить, какого цвета лицо у него самого, но так и не разобрал. Во всяком случае, Оракул действительно вселял страх. А мысль о том, чтобы протянуть чудищу руку, вызывала ощутимую физическую слабость. Кубик ткнул локоть в ребра приятеля.
   — Тебе бы хотелось стать Высшим? — спросил он шепотом.
   В вопросе ясно читалось другое: «Хотелось бы тебе узнать мнение Оракула о себе?». Ибо Высшим в клане ирчей при наличии вакансий мог попытаться стать любой смелый человек. Требовалось лишь одобрение Оракула. Раф понял его. Он наклонился к уху Кубика и еле слышно проговорил:
   — А как ты думаешь, зачем мне понадобилось выпрашивать дерьмо этой твари?
   — Зачем? — громко спросил Кубик, ошарашившись.
   — Тихо ты! — шикнул Раф. — Медленно соображаешь. Если втереть в руку его говно, он же ее не тронет, как думаешь? Она же вонять будет. Он решит, что это его собственное дерьмо. А зачем жрать свое дерьмо?
   Кубик потрясенно смотрел на друга. Неожиданно тот представился ему в каком-то новом качестве. Хотя Кубик всегда подозревал, что Раф амбициозен и неспроста так много знает и о клане ирчей, и о клане горлов, и вообще всегда обретается в курсе буквально всего. Но раньше он считал это верностью клану, чувством ответственности и долга. Теперь же Кубик просто растерялся. В голове у него никак не хотели соединяться верность долгу с готовностью вымазаться в говне. Для его понимания это было нечто запредельное.
   Он притих и снова стал смотреть на барабан с Оракулом. Президиум был уже почти заполнен, лишь два места пустовали. Одно из них — центральное кресло Первого. Жирный спикер Кибор, проводивший общие советы клана, на этот раз тоже сидел в Президиуме и, как обычно, почти безостановочно утирал пот с обвисшего складками лба.
   Наконец появился Первый.
   — Бывший, — кивнув на него, откомментировал Раф.
   — Может, Оракул еще оставит его, — отозвался Кубик.
   — Пока Оракул не сказал свое слово, он все равно бывший, — жестко возразил Раф.
   Первый пришел один, без всякого сопровождения. Оно и не требовалось — все знали, что не явиться без уважительной причины на собственные перевыборы значило обречь себя на лютый позор. Поступивший так теряет не только уважение, но и право когда-либо снова испрашивать мнения Оракула. То есть навсегда превращается в рядового служащего. Едва ли не изгоя.
   С жадным и снисходительным любопытством к бывшему Первому устремилось больше полусотни взоров. Выглядел он плохо. Сизого цвета лицо оплыло книзу и казалось помятым. Руки, сцепившись пальцами, явственно тряслись. Глаза глядели на все испуганно и беспомощно. И тщетно он старался держать нижнюю челюсть на месте — улучив момент, она снова беспрепятственно съезжала вниз и немного вбок, и нижняя губа начинала беспокойно шевелиться.
   Пройдя мимо барабана с Оракулом и как будто не заметив его, бывший Первый застыл обрубком сломанного дерева в трех метрах от Президиума.
   Высшие, одарив его коротким вниманием, снова дружно уставились на дверь. Кубик понял, что ждут еще кого-то. Того, чье место в Президиуме все еще не было занято. Единственного, кто выставил свою кандидатуру против бывшего Первого
   Высшим мог стать любой. Но претендовать на место Первого позволялось лишь Высшим.
   Кубик почувствовал острый тычок в бок и едва не подскочил в кресле. Сказывалась накаленность атмосферы в зале.
   — Вон, смотри. — Раф незаметно для других показывал пальцем на кого-то в передних рядах. — Видишь, бритый с белыми усами и серьгой в ухе? Жвачку еще жует.
   — Ну.
   — Если не присматриваться, ничего не поймешь. К правому локтю у него протез приращен.
   — Он… — выдохнул Кубик, ерзнул в кресле и прилип глазами к брито-усатому с очень белой кожей.
   — Тайд-альбинос, — шептал Раф. — В прошлый раз он проиграл выборы на должность советника. А Глюкала знаешь? Такой мелкий живчик с бегающими глазками. Тоже без руки остался. При мне дело было.
   По рядам кресел пробежала волна нетерпеливого шепота. Кубик оторвался от поедания глазами альбиноса Тайда и увидел долгожданного соперника бывшего Первого.
   — Второй заместитель Юд, — с уважением в голосе сказал Раф.
   Кандидат на пост Первого бодрой походкой подошел к Президиуму и пошептался с коллегами. На бывшего Первого он бросил лишь мимолетный взгляд.
   — Между прочим, — снова заговорил Раф. — Ты ставку не хочешь сделать?
   — Какую ставку? — не понял Кубик.
   — Эх, ну я ж тебе объяснял. Тотализатор! Если будешь делать, думай быстрей на кого, пока не закончили ставки принимать.
   — А ты поставил?
   — На Юда, — кивнул Раф. — Оракул не может ошибиться и оставить Первым гнусного предателя.
   — Знаешь, я, пожалуй, не буду ставить.
   — Ну, дело твое.
   Кубик не стал вдаваться в детали, объяснять, что последние деньги просадил в «Притоне», обменяв их на рюмку коньяка и две булочки.
   — Что ж, господа, начнем. — Со своего места встал еще один заместитель — Кубик знал, что его зовут Слот, — и вышел из Президиума к обоим претендентам. Громким голосом Слот возгласил: — Объявляется первый и, поскольку соперников только двое, единственный тур выборов Первого лица клана ирчей. Претенденты: господин Бин, бывшее Первое лицо клана, который в силу известных всем, недавно открывшихся обстоятельств Советом Высших смещен со своей должности, однако в силу других обстоятельств, не могущих быть здесь раскрытыми, ему оставлено право участия в перевыборах…
   — Хотел бы я знать, что за такие обстоятельства, — бормотнул Раф.
   — …и господин Юд, второй заместитель Первого лица клана, член Совета Высших. Господа, пожмите друг другу руки в знак вашей обоюдной честности и непредвзятости в личных и должностных отношениях.
   Кандидат Юд энергично шагнул к бывшему Первому — тот не сдвинулся с места и не шелохнулся, — схватил его руку и несколько раз тряхнул.
   — Итак, господа, приступим. Согласно традиции, первым к Оракулу подходит тот, кто вытянет жребий. — Заместитель Слот вынул руку из кармана и продемонстрировал всем несколько зажатых в ладони палочек. — Тяните, господа.
   Первым выхватил палочку Юд. Короткая. Бывший Первый, с трудом сфокусировав взгляд на палочках, поднял вялую длань и вытащил короткую. Юд быстро выкрал из ладони Слота вторую. Длинная.
   — Я! Я первый, — возбужденно вскричал он, как будто речь шла о том, кому из них достанется приз в виде обворожительной красотки на ночь, а не о том, чтобы дразнить злого и зубастого зверя.
   Кубик внимательно наблюдал за бывшим Первым. Что-то с ним было не так. На возглас соперника он заметно вздрогнул и отшатнулся на полшага назад. По лицу расплылся почти не сдерживаемый ужас. Вместо сизого цвета в его физиономии теперь преобладал голубой. Кубик пришел к выводу, что лицо бывшего Первого обладает способностями хамелеона.
   — Так, — сухо и деловито сказал заместитель Слот. — Господин Юд, правила общения с Оракулом вам, очевидно, знакомы?
   — Знакомы, — согласился Юд.
   — Я обязан предупредить: никакой фамильярности. Ваши движения должны быть четкими и быстрыми. Подходя к Оракулу, вы должны соблюдать молчание и ничем не отвлекать внимания Зверя от медиумического созерцания ваших внутренних качеств и достоинств. Взяв камень, быстро отходите в сторону. Вы готовы?
   — Да, господин Слот.
   — А вы, господин Бин?
   Бывший Первый издал звук, отдаленно похожий на «да».
   — Оракул ждет вас, господа, — торжественно объявил заместитель Слот. — Господин Юд, начинайте.
   Решающая минута поубавила кандидату Юду самоуверенности и энергичности. Он снял пиджак и вдруг побледнел. Кадык задвигался на худой шее, а ноги прилипли к полу. Несколько раз он пробовал сделать шаг, но оставался на месте. Потом оглядел свои руки, словно примеривался — какую не жалко отдать Оракулу.
   Кубик знал, что претендент должен подойти к барабану, сунуть руку в специальное отверстие, закрытое легко отодвигающейся перегородкой, и взять камешек из лотка чуть ниже отверстия. Камешки предварительно засыпали туда через раструб. Знал также, что за дверями зала совета сейчас дежурит бригада симов из медчасти, готовых оказать помощь отвергнутому кандидату. Был он наслышан и о том, что Оракул жесток, но мудр и справедлив. И все равно ему казалось, что происходящее — кошмарный сон.
   Он украдкой посмотрел на Рафа. Тот вытянул шею и даже привстал, чтобы лучше было видно. «Азарт, свербящий в заднице, — вспомнил Кубик его слова. — Болеет за своего».
   Меж тем кандидат Юд наконец оторвал ботинки от пола и, осторожно ступая, чтобы звуками шагов не взволновать Зверя, приблизился к барабану. Остановился возле прикрытого завесой круглого окошка диаметром около пятнадцати сантиметров. Перегородка была устроена таким образом, что сдвинуть ее можно было только снаружи. Изнутри же чудовище не могло открыть окошко. Но, скорее всего, оно бы и не пролезло через него.
   Напряжение в зале достигло пика. Кто-то заранее охнул. В затылок Кубику тяжело дышал Флопп, старший статистик шестого отдела. Кто-то, не выдержав, сдавленно хрипнул: «Н-ну же!».
   Юд запустил руку в барабан. Вопреки наставлениям заместителя Слота, движения его были робки и заторможенны. Рука опускалась к лотку медленно, по сантиметру. Очевидно, это и стало причиной его поражения. Оракулу не понравилось это испуганное вторжение в его жилище, или же Юд дал чудищу слишком много времени и оно не могло не воспользоваться аппетитным предложением.
   Юд страшно закричал, и зал откликнулся многократно умноженным, не менее страшным, местами кровожадным воплем.
   Вместо руки с плеча Юда свисала, капая кровью, культя в отгрызенном рукаве рубашки.
   — Ор-ракул! — сквозь зубы процедил Раф, валясь на сиденье.
   От дверей к исходящему кровью и воем проигравшему претенденту бежали симы в белых халатах. Они окружили его и занялись своим делом, ловко орудуя жгутами, инъекторами и всем остальным. Потом положили его на каталку и в скором темпе поволокли прочь, в медчасть Центра.
   — Некормленный, что ли? — продолжал разочарованно цедить Раффл. — С первого раза откусил, тварюка. Весь кайф поломал.
   — А с какого раза должен был? — удивился Кубик.
   — Ты что, не понимаешь — весь смак выборов в зрелищности. По большому счету выборы только для того и существуют. А тут… Тьфу. Гляди, что творится.
   Творилось несусветное. Все вокруг галдели, стараясь переорать друг дружку и главное — заместителя Слота. Тот открывал рот, побагровев от натуги, но слов все равно никто не слышал. Да и не нужно было — все знали, о чем он ведет речь. О том, что согласно традиции, претендент, лишившийся соперников, считается победившим. Даже если он ни разу не тянул камешек из клетки Оракула.
   — Жульничество! Профанация! — надрывался старший статистик Флопп прямо над ухом Кубика. — Все подстроено! Бин не достоин! Пусть тоже тянет!
   — Бина к Оракулу! К Оракулу Бина! Даешь перевыборы!
   — Они сговорились! Измена! Заговор против клана!
   — Требуем продолжения! Оракул не может ошибиться! — Раффл тоже вскочил с кресла и подключился к митингу. — Бин должен тянуть! Не позволим!
   — …уважения… — прорывался местами гневный голос заместителя Слота. — …к Оракулу… буду вынужден… меры…
   Но очень скоро Слот осознал тщетность попыток усмирить недовольный народ, повернулся к коллегам в Президиуме и беспомощно развел руками. Сидящие в Президиуме, сомкнув ряды, устроили блиц-совет. Изредка из сомкнутых рядов выныривало чье-нибудь лицо, надменно и недовольно оглядывало бушующих и снова пряталось в укрытие.
   Народ, почуяв возможность уступки со стороны Высших, стал понемногу затихать. Самые громкие крикуны быстро выдохлись, Раффл снова упал на сиденье, гвалт сменился гудящим брожением умов.
   Кубик, сложив руки на груди, наблюдал за происходящим с нечеловеческим спокойствием. И сам себе удивлялся.
   Однако и он не заметил катастрофических перемен, случившихся в эти пятнадцать минут с бывшим Первым. На господина Бина, объекта всеобщего возмущенного домогательства, вообще никто не смотрел.
   Сомкнутые ряды в Президиуме наконец распались, и вперед снова выступил заместитель Слот. Багрянец уже сошел с его лица, оставив нежную, хотя и не вполне здоровую розоватость. Глядел заместитель сурово и твердокаменно.
   — Учитывая активные пожелания большинства, — с надрывом произнес он, — согласно традиции, Совет Высших вынес решение о допустимом консенсусе посредством исключения из правил.
   — Чего это он такое сказал? — спросил кто-то позади Кубика.
   — Цыц ты! Дай послушать.
   — Господин Бин, — продолжал заместитель Слот, — клан требует, чтобы вы, учитывая чрезвычайные обстоятельства, приведшие к текущей ситуации, прошли испытание Оракулом. Э… господин Бин?
   И вот наконец все взоры обратились к несчастному господину Бину, бывшему Первому лицу клана. Оное лицо, опасно посинев, кренилось вбок. Нижняя челюсть окончательно съехала со своего места, открыв рот кривоватой буквой «о», из которой силились выплеснуться какие-то звуки, преимущественно горловые, нечленораздельные.
   — Ооиих-ххх, — сказал напоследок бывший Первый и упал синим лицом в пол.
   — Аах-х! — пронеслось по залу изумленное. Все снова повскакивали с мест и замерли.
   — Господин Бин? — Заместитель Слот выглядел потрясенным и глубоко оскорбленным в своих лучших чувствах.
   Президиум опять сбился в кучу, потерянно глядя на тело.
   — Врача! — наконец догадался кто-то из зала.
   Часть медсимов все еще дежурила при дверях совещательной залы. Оповещенные, двое белых халатов уже спешили к больному. Они перевернули его, пощупали и что-то шепнули заместителю Слоту. Тот мгновенно изменился в лице и отбежал к Президиуму. После чего весь Президиум тоже изменился в лице.
   Симы принесли каталку, положили в нее тело и удалились похоронным шагом.
   Заместитель Слот, внезапно став заикой и кривя рот, оповестил зал:
   — В с-связи со с-скоропостижной кон-нчиной единственного о-оставшегося ка-андидата на п-пост Первого л-лица клана перевыборы перен-носятся на неоп-ределенный срок. Пока н-не объявятся н-новые претенденты. П-прошу всех ра-асходиться. — И отчаянно махнул рукой.
   Кубик вздохнул сожалеючи. Раффл присвистнул. Старший статистик Флопп издал зловещее: «Ух-ху-хо-о!». Реакция остальных в зале была не менее разнообразной и драматичной. Кто-то решительно выразил общее настроение:
   — Жди теперь смуты.
   Кубик тревожно посмотрел на Раффла. Тот, отвернувшись, покивал.
   Ирчи, подавленные и обеспокоенные, потянулись к дверям. В холле Кубик спросил:
   — Такое уже было? Ну, смута?
   Раф пожевал собственный язык, воздел глаза к потолку.
   — А кто ж его знает, — сказал, — было ли, не было. Мифология сплошная. Поди доверяй ей.
   Кубик осознал, что снова вляпался в ортодоксию. Ортодоксия час от часу все больше становилась похожей на хитро устроенную ловушку.
   Тогда он решил плюнуть на ортодоксию и заняться более приземленными реалиями. Хотя и не менее умопомрачающими.
   — Пойдем, — сказал он тоном, не терпящим возражений.
   Но Раффл был так занят своими мыслями, что возражать и не думал. Очнулся он только когда Кубик сказал «Вот!», тыкая пальцем в эскалатор. Интонация была чересчур интригующей.
   — Что — вот? — Раффл огляделся. Вокруг был десятый этаж, впереди — граница запретной территории. — Чего мы здесь забыли?
   — Приглядись.
   — Ну, ступеньки… ну, пыль… э, а это что? — Шалыми глазами Раф пригвоздил Кубика к месту. — Это ты… там?
   Кубик моментально почувствовал себя трупом. В самом деле, в представлении Раффла он должен претерпевать сейчас подобные метаморфозы. Из живого нормального человека превращаться в Нарушителя Табу, просто обязанного умереть противоестественной смертью, скорой и мучительной.
   — Если бы! Все не так просто, как ты подумал. Я обнаружил эти следы сегодня утром.
   — А… ты-то чего здесь забыл? — Раф пребывал в смятенном состоянии духа и думать самостоятельно не мог.
   — Гулял. Воздухом дышал. Строил планы личной жизни. Устраивает объяснение? — нервно выпалил Кубик.
   Раф сморгнул. Кубик вздохнул и объяснил заново:
   — Я хочу туда пойти.
   — С ума спрыгнул?
   — Думай что хочешь. Мне надо.
   — Приключений на задницу не хватает? — Раф заволновался всерьез и даже схватил Кубика за руку, желая удержать от смертельного шага.
   — Кем запрещен проход? — игнорируя дружескую заботу, спросил Кубик.
   — Как кем? — поразился Раф. Вопрос явно сбил его с толку. — Что значит кем? Никем. В смысле… Природой.
   — То есть ты не знаешь? — вежливо уточнил Кубик.
   — Да Оракул меня разорви, что за глупости ты тут вешаешь мне на уши! Запрещено, значит, запрещено. Без всяких там. Умник чертов нашелся! — Раф отпустил руку Кубика и даже отвернулся.
   — Нет, — серьезно сказал Кубик, качая головой. — Умник у нас — ты. Поэтому я и делюсь с тобой самым важным для меня. Поэтому нуждаюсь в твоей помощи и совете. А ты даже подумать как следует не хочешь.
   — Да не знаю я, не знаю! — заорал Раф. — Только я тебя как друг прошу — похерь эту свою дурацкую затею.
   Кубик в ответ показал на следы.
   — Он был там. И ушел оттуда. На своих двоих. Ничего с ним не случилось.
   — А может… может… — И тут Раффла озарило идеей: — А может, это был Первый! А?! Ничего не случилось, да? Накося-выкуси! На вскрытии теперь валяется! Клан без головы остался! Безвластье хуже тирании!!
   — Ну что ж, — смиренно ответил Кубик, — если мне суждено… По крайней мере, узнаю, что там. И тебе расскажу.
   — Не ходи! — Раф подскочил к нему, вонзил пальцы в плечи. — Природа мудра. Если она что-то запрещает, значит, есть причины. Если не пускает куда-то, значит, нам туда не надо. Ну пошевели мозгами!
   Кубик молча отстранил его и решительно шагнул к эскалатору.
   — Не поминай лихом, если что.
   — Тьфу на тебя! Гордые мы очень, да? Нам и сама природа нипочем, да? Ну и хрен с тобой. Иди, иди. Загнешься там, спасать не пойду. Салага! Видеть тебя больше не хочу. И не трепи мне больше нервы. Иди, дохни смертью храбрых идиотов.
   Раф с размаху впечатался в дверь, отсекающую эскалаторы от остальной территории Центра, и вылетел в холл.
   Кубик грустно посмотрел ему вслед, потом снова на следы неизвестного лазутчика, перелез через цепочку с табличкой и с замиранием сердца поставил ногу на первую ступеньку.

Глава 11

   Руки хозяина Камил, конечно же, вылечил. Регенерирующая мазь нарастила новую кожу за несколько дней. Ужасная боль скоро перестала мучить Морла, но пережитое потрясение оказалось сильнее боли. Хозяин превратился в безмолвную каменную глыбу, которую кто-то потехи ради водрузил на кресло перед всегда зажженным камином. Глыба не притрагивалась к еде, не отдавала никаких распоряжений. Сидела, молчала, слепо пялилась на огонь в камине. Может быть, думала. Но уверенности в этом нет.
   Так продолжалось около недели. Камил извелся, пытаясь оживить мумию хозяина и заставить ее хотя бы выпить стакан витаминизированной воды. Но больше всего изводила даже не голодовка Морла, а страшный зуд в пересохшем русле реки, питающей естественное, хотя и чрезмерное любопытство слуги. Морл никак не объяснил случившееся. Между тем случившееся было из ряда вон. На хозяина было совершено покушение. Неважно кем — человеком, стихией или каким-нибудь предметом. Важно иное — хозяин не смог дать отпор, не сумел защитить себя. Его невидимые телохранители (вроде той твари, которая едва не загрызла будущего слугу Морла при их первой встрече) не сработали. А ведь и сам хозяин далеко не промах. Это толстяк знал очень хорошо. Знал, что в мире нет никого сильнее хозяина