Иванов Борис. Абсолютная гарантия

   — Ладно. Этого сразу не понять. Куда он подался дальше?
   — Заехал к себе в «Ротонду». Кантовался там минут десять. Вышел с набитым рюкзаком и снова сел в кар. Подался в первую очередь в «Заставу». Но объекта Г там уже не застал. Оттуда сделал нам запрос о том, куда проследовал объект.
   — И что ему ответили?
   — Как вы и распорядились — дали объективную информацию.
   — А именно?
   — Объект получил ксиву у Билли. Обе ксивы — свою и нашу. Затем арендовал кар и отправился в отель «Эдельвейс». Там за ним забронирован номер. На то имя, что было в его исходном удостоверении.
   — Ч-черт!
   Вась-Вась хлопнул себя ладонью по колену.
   — Все сходится! Какого черта вы мне-то не доложили про «Эдельвейс»?
   — Вы думаете что?..
   — Да что думать-то? Тип интересуется Копперхедом. И живет в том же отеле, где Коппера засекли, судя по всему, не один раз. Ясно как божий день, что Коппер держит его на коротком поводке. А тип... Объект Г норовит с этого поводка сорваться. Для этого-то и обзавелся запасной ксивой...
   — Все так... Но только в «Эдельвейсе» ваш друг объекта уже не застанет. Из отеля он, как сумасшедший, рванул куда-то за город. В восточном направлении. Пока неясно куда.
   — Ну что ж... И об этом тоже сообщите моему другу... Он пока успешно работает на нас... Удалось засунуть прослушку к нему в номер?
   — Не слишком. Подключились к его кабелю, но, похоже, там какая-то особая защита. Помехи идут беспрерывно.
   — Ну что ж. — Градов стал задумчиво натирать свой кий мелом. — Это только подтверждает то, что мы с вами на правильном пути...

* * *

   Гостиница, в которой Гай перекемарил ночь, была вовсе не так плоха, как этого можно было ожидать от прибежиша «беспашпортных» криминальных элементов. На благополучной, чистенькой Терранове даже притоны были не похожи на свои прообразы, многократно воспетые поколениями авторов детективной прозы. Вот и «Застава», на которой он остановил свой выбор, была средней руки маломестной гостиничкой из тех, где сквозь пальцы смотрят на то, кто ты и откуда. Бар — размером с просторное купе — практически пустовал. Единственный, кроме самого Гая, посетитель, населявший этот объем, был, видно, закадычным другом бармена. Собственно, функцию бармена выполнял, судя по всему, сам содержатель «Заставы». Четверть часа тому назад он же — в ипостаси портье — вписал Гая в книгу постояльцев.
   «Штуббе... Герберт Штуббе — коммерсант... Это вас устроит, са-а-аг?»
   Старый пройдоха даже не потрудился поинтересоваться тем именем, которое клиент изобрел для себя по дороге к его берлоге. У него такие вещи были продуманы и решены многие годы тому назад. И на многие годы вперед. И всяческая залетная клиентура не должна была смущать ход его мыслей своим досужим блекотанием.
   Снов Гай не видел давно. Там — на Седых Лунах — сны быстро перестали ему сниться. Собственно, не снились ни разу. Их сменило прерывистое, тревожное небытие. Он проваливался в него всякий раз, когда это ему позволяли обстоятельства. В его распоряжении всегда было самое сильное и самое древнее из известных роду людскому снотворных — тяжелая, годами копившаяся и уже не проходящая усталость. Усталость сначала лагерной, а затем экспедиционной жизни. Правда, усталость эта порой оборачивалась и причиной бессонницы — нервной и изматывающей предвестницы тяжелых недугов, иногда — безумия. Порой она приходила в сны и царила там — в зыбком мире, лежащем между реальностью и полным беспамятством.
   И вот теперь сны стали снова посещать Стрелка. Но были они снами о бессоннице. Совсем не теми, что приходили к нему раньше — тогда сны чаще всего были для него легкими, похожими на акварели посланиями из детства. Они оставляли в его душе свет. Может быть, слегка грустный, чуть тревожный — каким всегда бывает свет дня ушедшего. Дня, который уже не вернется. Но он всегда был рад ему — этому свету. Но тому недоброму сумраку, который несли ему сны теперешних ночей, обрадоваться было трудно.
   Снова и снова снилась ему тревожная тундра Даршана. Тундра, готовая после призрачного, на холодную весну похожего лета исчезнуть под тяжелыми снегами надвигающейся зимы. Тундра и птицы над ней — недобрые птицы Седых Лун в недобром небе этого мира.
   В сегодняшнем сне он шел и шел по сочащемуся ледяной водой, заросшему седым мхом болоту, то и дело проваливаясь по колено в стылую топь. Шел к разбитому, косо торчащему из почти поглотившей его трясины грузовому глайдеру. А на еще не ушедшем в жидкую, замерзающую грязь капоте машины, отвернувшись в сторону и не обращая никакого внимания на окружающее, сидел Вася-Град. Казалось, он не слышал ни окликов, ни звука приближающихся шагов, ни каких-либо других звуков. Только далекий гомон хищных стай в темнеющем небе.
   Гай — тот Гай, что в призрачном мире сна шел по студеному болоту, — потряс головой, силясь отогнать наваждение. «Ведь это все не так было... — подумал он. — Это не летом было. Даже не в осень... Зима была. Самый конец зимы... Это потом наш грузовик засосало в трясину — по весне, когда вдруг за считанные дни сошли снега и орды дымных мух затеяли свои звенящие хороводы над тундрой...»
   Он сделал еще несколько шагов к Василию. Как это часто бывает в снах, это вовсе не приблизило его к сутуло сгорбившейся на уступе металлокерамической глыбы фигуре. Так он мог добираться до глайдера всю жизнь напролет. Гай снова тряхнул головой, отгоняя наваждение. Потом без особой надежды на успех окликнул приятеля. И чуть было не вынырнул из странного сна. Должно быть, и тот Гай, что беспокойно ворочался под одеялом на койке в номере гостиницы «Застава», тоже выкрикнул имя Градова и почти разбудил сам себя. Но все же не до конца. Сон снова проглотил его. Втянул в холодный вечер, царивший над заболоченным плато Даршан. Толкнул к нелепо вздыбленной туше глайдера. И человек, оседлавший эту тушу, наконец-то обернулся.
   Это был вовсе не Василий Градов. На Гая пристально смотрел и улыбался ему неприятной усталой улыбкой Копперхед.
   — А ты далеко забрел... — глухо бросил он. — Неужели не понял еще, что от своей работы не уйдешь?
   — Пока не понял...
   Гай дошел наконец до машины, оперся о ее шершавый борт и тоже улыбнулся — точнее, сморщился — не столько Копперхеду, сколько себе самому.
   Сон наконец-то отделился от яви, и его законы перестали быть так уж обязательны для него. Он мог что-то означать, этот сон. А мог и не означать ничего. Гай уже привык к тому, что сны загадывают ему свои загадки, но разгадывать их еще не научился.
   — А ты постарайся, — посоветовал ему Копперхед. — Постарайся понять, что ты можешь уйти от меня, но не уйдешь от себя самого. А значит, и от своей работы. Тебе придется ее сделать. У тебя нет выбора...
   — Ты не за того меня принимаешь, — пожал плечами Гай. — Я вовсе не тот, кто делает ту работу, которая тебе нужна. Тебя обманули.
   — Вот как? — иронически скривился Коппер и сокрушенно покачал головой. — Какие нехорошие люди! И ты им помогал обмануть старого, наивного Мавлади... Чего же ты хотел добиться?
   — Вы сами заставили меня морочить вам голову! — отмахнулся от назойливого сновидения Стрелок. — Я хочу одного — свободы.
   — Странные вы люди... — задумчиво заметил Копперхед.
   — О ком это ты? — пожал плечами Гай.
   — Да о вас обо всех...
   Копперхед смотрел куда-то мимо Стрелка.
   — Выдумали слово, которое ничего не означает, — вздохнул он. — И ради него готовы на смерть идти и всех вокруг себя угробить...
   — Ты всерьез думаешь, что слово «свобода» не означает ничего? — зло спросил Гай.
   — А по-твоему, означает?
   Лицо Копперхеда словно окаменело, и на мгновение Гаю показалось, что он видит не сон, а что-то совсем другое.
   — Ну так тогда скажи. — Коппер с неожиданной яростью нагнулся к самым глазам Стрелка. — Что есть свобода?
   Сон покинул сознание Гая и все члены и членики его тела, словно ледяная забортная вода, покидающая цистерны экстренно всплывающей субмарины. Несколько мучительно долгих мгновений он пытался удержать его в себе и самому удержаться в нем. Но сон исторг его из своих царств, и именно этих мгновений не хватило ему, чтобы ответить Копперхеду. Потому что там — в этих царствах — он прекрасно знает этот ответ.
   Знал и забыл, как только вернулся в суетный мир людей.

* * *

   У «Старого Билли» Стрелок выложил триста баксов за срочность и получил обратно свое удостоверение личности, а к нему точно такую же, вполне приличную карточку-идентификатор — как ни удивительно, на имя Герберта Штуббе. Тонкий намек на то, что «широко простирает Вась-Вась руки свои». Проверяться на предмет слежки он не стал. С хорошо отлаженной системой бороться было бессмысленно. Ее надо было просто использовать в своих целях.
   Вот только целей этих Гай никак не мог определить до конца.
   Ясно было одно: пора выходить на связь с двумя людьми — с одним чем-то приятным ему и с другим глубоко ему неприятным и даже смертельно опасным.
   С Митико и с тем другим, кто называет себя Копперхедом.
   Надо было поторапливаться — в первом случае он исчерпал лимит времени, во втором — лимит доверия. Арендовать автомобиль в Санта-Фините проблемой не было, и в «Эдельвейсе» Гай оказался уже через несколько минут после того, как хорошо сработанная «липа» оказалась у него в руках. Перед дверью своего номера он невольно помедлил.
   Неприятное ощущение того, что Копперхед ожидает его, лениво покачиваясь в кресле-качалке, вдруг превратилось для Стрелка в твердую уверенность. Но отступать было поздно. Он придал лицу совершенно невозмутимое выражение и, не без усилия сохраняя его, вошел в номер. Никакого Копперхеда там не было. Вместо него присутствовала брошенная на кресло записка. Она была лаконична.
   «Вы неплохо справились с первым заказом. Надеюсь застать вас завтра, после „Колокольного фестиваля“, за бокалом „Зандердриллера“. Вы помните, где его подают».
   Подписи не было. Да в ней и не было никакой нужды — в этой подписи.
   Гая бросило в холодный пот. Мысли его снова смешались. Хорош, однако, гусь, этот господин Лидделл, если так подставил его! Если Копперхед хоть краем глаза видел эту записку...
   Стрелка передернуло.
   Он спалил записку на огоньке зажигалки, вышел на балкон и присмотрелся к небу. Сияющее назойливой голубизной небо Санта-Финиты заволакивали облака, явно намерившиеся рано или поздно пролиться дождем. Это вполне устраивало Гая.
   Потратив несколько минут на то, чтобы соорудить из подручных материалов небольшую петлю под мышкой плаща, он натянул его на себя, а в петлю подвесил бейсбольную биту. Застегнул плащ так, чтобы достать «инструмент» можно было достаточно быстро, и проверил свой вид в зеркале. Подозрений он не вызывал.
   Не снимая плаща, он присел к терминалу сети и навел справки о времени проведения завтрашнего «Колокольного фестиваля». Тот заканчивался в полдень. Некоторое время он сидел, облизывая ставшие вдруг сухими губы. Потом, преодолев какое-то внутреннее сопротивление, проверил оставленные ему в «почтовом ящике» сообщения. Их было всего два.
   Первое — письменное — было от Копперхеда.
   «Не покидайте вашего номера этим вечером и ночью, — говорилось в нем. — И постарайтесь не вести себя так странно, как вы вели себя сегодня. Благодарю за выполненный заказ. Георгий».
   Второе — звуковое — было записью звонка Митико.
   «Рео... — Голос девушки прерывался, и ей, похоже, с трудом удавалось держать себя в руках. — Рео, я нигде не могу найти тебя... Что-то странное происходит с дядей Акиро... Приезжай сюда, в „Сакуру“. Он говорил о тебе... Как только получишь мое... мое сообщение, — приезжай. Я жду!»
   То, что с дядей Акиро дело плохо, Гай уже понял. И Лидделл и Копперхед благодарили его за выполненный заказ. Это могло означать только одно. Оба они были уверены, что Акиро Мацумото уже покинул сей бренный мир. А вот позвонившая позже Митико еще этого, судя по всему, не знала. Кто, черт возьми, выполнил за Стрелка его договорные обязательства, было и вовсе не ясно.
   «Черт возьми! — подумал Гай. — Может быть, старик просто решился, наконец, сам себе пустить пулю в черепушку?»
   Так или иначе, а в «Сакуру» ехать было необходимо. И как можно быстрее. Гай, не дожидаясь лифта, помчался по дежурной лестнице к выходу, бегом добежал до стоянки, на которой оставил арендованный автомобиль, вскочил в него и резко рванул с места.

* * *

   Пройти на территорию пансиона «Сакура» простому смертному было нелегко. Даже вид визитной карточки дядюшки Акиро не возымел должного действия на двоих верзил, дополнявших электронную пропускную систему, бдительно охранявшую покой небольшого куска Японии, разместившегося в живописном приморском пригороде Санта-Финиты. Потребовалось дозваниваться до Митико. Та не ограничилась объяснениями по селектору, а выбежала встречать «Рео Мисимаву» собственной персоной — похожая в белом пушистом халатике на насмерть испуганного кролика. Впрочем, в локоть Гая она вцепилась хваткой прямо-таки волчьей. Быстро представив охране гостя господина Мацумото, она энергично повлекла его в глубь аккуратного, словно игрушечного сада, который скрывался за стеной, отделявшей территорию пансиона от окружающего мира.
   Собственно пансион представлял собой россыпь весьма комфортабельных вилл, исполненных в национальном стиле и расположенных в хорошо продуманном беспорядке. Окружали их столь же хорошо продуманные пейзажные реконструкции, удачно сочетавшие, наверное, все виды ландшафтов далекой Страны восходящего солнца. Имелись тут и свой сад камней, и романтические озерца, и, разумеется, в изобилии — сакура. Правда, уже не цветущая. Не хватало только подернутого дымкой контура Фудзиямы на горизонте.
   Митико, однако, не дала Стрелку возможности любоваться всем этим великолепием. Продолжая мило картавить, она скороговоркой обрушила на него повествование о странностях, которые появились в поведении дядюшки Акиро после того, как он прошел курс лечения в здешнем биомедицинском центре.
   — У меня... У меня сложилось такое впечатление, что он вместо того, чтобы излечиться... Вместо того, чтобы как-то воспрянуть... Вместо этого он стал словно бы готовиться к смерти... Переписал завещание, оформил страховку...
   Она бросила на Гая внимательный взгляд. И взгляд этот был полон тревоги.
   — А может... Может, он боялся кого-то или чего-то... Но он никогда не выказывает страха. Он — человек старой закатки...
   — А сейчас... Почему ты так взволнована сейчас? — попытался внести хоть какую-то ясность в сложившуюся ситуацию Гай.
   Митико резко остановилась и, не отпуская его локтя, развернула Стрелка лицом к себе.
   — После того как ты разговаривал с ним там... На «Той стороне»... Тогда дядя Акиро велел своим людям.. У него с собой есть свои люди. Двое. Они братья... Он им велел присматривать за тобой.
   «Дядюшка-то был наивен относительно своей племянницы, — подумал Гай. — Тоже мне — „Девочка совершенно не в курсе“...»
   — Вот как? — сказал он вслух. — И они живут тут?
   — Нет, в городе. Они из местной диаспоры. Сюда они приходят днем. Формально дядя их нанял. Таро — поваром, а его брата — шофером. Но это не важно. Они... В общем, я в неплохих отношениях с одним из них — как раз с Таро. От него я узнала, что они обнаружили, что за тобой следят еще какие-то... Какие-то люди. А потом ты пропал... И Таро пропал тоже. Вместе со своим братом. Это все очень огорчило дядю. А сегодня... Он целый день не выходит из своего домика... И не отвечает на звонки...
   Она кивнула в сторону виллы, перед которой они как раз остановились.
   — А почему ты не обратилась в администрацию пансионата? — осторожно поинтересовался Гай.
   — Это... Дядя этого не одобрит. Он не любит, когда дело приобретает... ну, официальный оборот... Не любит, как тут говорят, «отмечаться»... Но если бы ты не приехал до вечера...
   Гай, не говоря ни слова, зашагал в сторону дома. Постоял перед дверью, изучая замок. Для верности пару раз надавил на сенсор звонка. В глубине дома оба раза прозвучала заливистая трель, но никаких других звуков не раздалось. Безмолвствовал и коммутатор, панель которого поблескивала слева от двери.
   Гай обошел дом по периметру. Митико бесшумно следовала за ним. Несмотря на экзотическое оформление, вилла была типовым зданием, хорошо знакомым Стрелку по опыту, приобретенному им в бытие его частным детективом. Дом имел две двери черного хода, тоже запертые на неплохие замки. Несколько большие надежды внушал люк, ведущий в подвал. В древности через такие загружали уголь.
   Теперь — продукты, заказанные хозяевами. В тех случаях, когда отсутствовали линии доставки.
   Как и ожидал Гай, сигнализация была подведена только к довольно примитивному замку люка. Что до оставшихся в небрежении петель, то с ними было нетрудно справиться с помощью универсального ножа. Оставив Митико снаружи, Гай протиснулся в подвал, который оказался небольшим продуктовым складом. С дверью, ведущей во внутренние помещения виллы, справиться было и вовсе не сложно. На нее цеплять сигнализацию никто не додумался.
   Несколько раз позвав дядюшку Акиро, Гай прошел к ближайшей наружной двери и отворил ее изнутри. Окликнул Митико и уже вместе с ней отправился на поиски своего странного клиента.
   Митико уверенно поднялась на второй этаж и, постучав в дверь спальни, быстро открыла ее. Спальня была пуста. Судя по смятой постели, господина Мацумото пробудили ото сна и не оставили ему возможности распорядиться о том, чтобы комнату привели в порядок.
   Митико решительно двинулась к тяжелой двери в конце небольшого коридорчика.
   — Это кабинет, — пояснила она, берясь за тяжелую бронзовую ручку. — Открыто...
   Она первой шагнула внутрь. И тут же рванулась обратно — спиной вперед.
   — К-кажется...
   Она повернулась к Гаю.
   До сих пор Стрелок думал, что выражение «лицо белое как полотно» не более чем метафора. Сейчас он убедился в обратном.
   — Кажется, — с трудом выговорила девушка, — в дело все-таки придется вмешивать полицию...

* * *

   «Замешкался ты, — попенял Шишелу внутренний демон, — Ты б еще пару суток по шопам пошатался. Тогда б уж точно всему делу кранты пришли бы...»
   В ответ Шишел мрачно промолчал. Он и сам уже видел, что зря протянул время. Что-то непредвиденное успело стрястись, пока он запасался всем необходимым для предстоящей операции. Правда, судя по всему, Гай не успел уйти. Его автомобиль, точно соответствующий описанию, которым снабдили Шишела люди Градова, был аккуратно припаркован на стоянке недалеко от ворот пансиона. Ломиться в хорошо охраняемый кондоминиум Шаленый не собирался — при нормальном раскладе Гай рано или поздно сам вышел бы оттуда.
   Но расклад нормальным быть и не мог — на той же стоянке бок о бок с арендованным автомобилем Гая торчала машина полицейского управления.
   Шишел осторожно подрулил к дальнему концу стоянки и со словами «Теперь хрен вы меня разглядите...» выставил регулятор затемнения стекол на максимальный уровень. Стоило подождать развития событий.
   Оно последовало довольно быстро.
   К «Сакуре» подъехал и аккуратно пристроился борт о борт с полицейским автомобилем длинный служебный лимузин и изверг из себя инспектора Руттена с небольшой стайкой полицейских чинов в придачу. Вслед за лимузином следовал запомнившийся Шишелу «феникс-автомат». Совсем недавно он немного покатался на этой машинке. На пару с комиссаром Роше.
   Да и сам Роше был легок на помине — вылез из-за руля и быстрым шагом направился вслед за инспектором к воротам пансионата. В кильватере его стремительно следовал все так же франтоватый и подтянутый Орест Иоганнович Дорн.
   «Во как... — растерянно подумал Шишел. — Спецгруппа в полном составе! Похоже, захомутали Гая нашего. А Гай под Коппером ходит... Ну и расклад выходит... Получается, что Коппер чем-то на те дела, на которые меня Папа Карло подписал, тоже завязан... И копы на него вот-вот выйдут. Если не вышли уже. Похоже, что они зря времени не теряют...»
   «В отличие от тебя», — ехидно заметил демон.

* * *

   — Простите меня, мадам, — устало вздохнул пожилой, усатый и рыхлый тип, в котором трудно было заподозрить легавого.
   В руках он крутил массивную, побитую временем курительную трубку.
   — Еще раз простите меня за то, что я задаю вопросы, которые вам могут показаться глупыми.. Которые могут даже ранить вас... Но скажите мне — несмотря на то что труп был обезглавлен, вы сразу узнали в нем своего родственника? Вы подтверждаете свое опознание убитого?
   Митико, кроткой ученицей-старшеклассницей сидевшая напротив полицейского чина, тихо вздохнула. Лишь на секунду, пытаясь что-то припомнить, она подняла глаза к обшитому светлой древесиной потолку гостиной.
   — Господин... — начала она. — Господин... Простите, я волнуюсь и забыла ваше имя...
   — Роше, — добродушно напомнил усатый тип. — Комиссар Роше. Продолжайте...
   — Господин комиссар, я уже отвечала на этот вопрос тому полицейскому, который...
   — То был просто патрульный А мы — спецгруппа, занимающаяся именно такими делами, как это... Я еще не прослушал полную запись первичного опроса свидетелей... Только личные данные потерпевшего и свидетелей. Так что считайте, что мы ничего не знаем...
   Митико снова тихо вздохнула.
   — Да. Я сразу поняла, что это мой дядя. Я подтверждаю свое опознание. И потом — у вас же есть способы. Дактилоскопия. Тесты на ДНК...
   — Все это будет, мадам... А теперь скажите мне...
   Ему пришлось прерваться. В гостиную стремительно вошел моложавого вида тип в штатском, с висками, украшенными, однако, легкой сединой. В руках он держал коротенькую распечатку. Комиссар повернулся к нему:
   — Что-то важное, Дорн?
   — Вот, смотрите сами... Это список всех п-посторонних, посетивших пансионат за последние сутки... с номерами и к-кодами их удостоверений... Вот...
   Дорн ткнул пальцем в какую-то строчку в начале распечатки.
   Роше неторопливо положил свою трубку на стол, извлек из внутреннего кармана очки и, держа их перед собой на манер лорнета, левой рукой принял у Дорна его листок и с минуту изучал его. Потом поднял на своего помощника задумчивый взгляд.
   — Да... С парнем придется поговорить. И чем быстрее, тем лучше... Пойдемте.
   Пряча очки на их законное место, он грузно поднялся из-за стола. Бросил на Митико извиняющийся взгляд и развел руками.
   — Еще раз простите, мадам... Я вынужден вас покинуть. Вами займется сержант Килиани.
   Он повернулся к коренастому брюнету, сидевшему на угловом диванчике.
   — Тимур, займитесь девушкой. Закончите снятие показаний и все такое... Не особенно мучайте ее, бедную...
   В последний момент, уже в дверях, он спохватился и вернулся, чтобы забрать забытую на столе трубку.

* * *

   Гай, ожидавший своей очереди на разговор с комиссаром в соседней комнате, поднялся навстречу Роше. Но тот энергичным жестом усадил его на место у столика, украшенного небольшим шедевром икебаны.
   — Итак, вы — Леонид Максимов, проживающий в гостинице «Эдельвейс»? Сюда приехали отдохнуть... Так вы сказали прибывшему наряду полиции...
   — Все совершенно верно, — согласился Гай.
   — Мне придется огорчить вас, молодой человек...
   Он внимательно присмотрелся к лицу Стрелка. Тот ответил угрюмо-вопросительным взглядом.
   — Из разряда свидетелей, господин Максимов, вы переходите в разряд обвиняемых... По-моему, это не должно быть для вас чем-то необычным.
   — Почему же? — пожал плечами Гай. — Раз уж я теперь обвиняемый, ваша прямая обязанность объяснить мне, в чем меня обвиняют...
   — Вас обвиняют в том, — опередил комиссара Дорн, — что этой ночью в три часа четыре минуты вы были на проходной пансионата «Сакура». Предъявили свою карту-идентификатор и попросили срочно доложить о себе господину Мацумото. Того пришлось будить. После короткого разговора по внутреннему селектору он попросил охрану пропустить вас к себе. Сразу после того, как охранник назвал ваше имя. Вы были знакомы с покойным?
   — Да, — пожал плечами Гай.
   В голове у него царил полный кавардак.
   «Тип с моей ксивой... — пытался сообразить он. — Это какая-то чертовщина! Ксива-то в это время была у Василия. На оформлении...»
   И тут его словно огрело поленом по голове.
   «Вася-Град подставил меня?! Вариантов нет. Он или кто-то из его людей... Но, дьявол его возьми, откуда хоть кто-то мог знать о моих делах с Мацумото? И о его заказе?»
   — Вы прошли к Мацумото, — продолжал Дорн, — пробыли у него в общей сложности двадцать с небольшим минут и в половине четвертого ночи п-покинули пансионат. Это время п-полностью совпадает со временем совершения преступления. Хотелось бы услышать от вас хоть что-нибудь в ваше оправдание. Вы, конечно, имеете п-право хранить молчание...
   — Таким образом, я арестован?
   — Вы п-правильно понимаете ситуацию. Если вы не хотите, чтобы на вас надели наручники, то будьте дедобры добровольно отдать мне ваше оружие. Все, которое у вас есть. И извольте дедать хоть какое-то объяснение вашему ночному визиту сюда. Или, — тут в голосе Дорна прозвучала досада, — хотя бы объясните, зачем вам потребовалась г-голова покойного и куда вы ее — эту голову — дели.
   — Знаете...
   Гай протянул Дорну свой универсальный нож, и тот положил его в пакетик для вещдоков. Затем провел миниатюрным металлоискателем по телу Стрелка и по его брошенному на спинку стула плащу. Гай начал доставать из кармана свой бумажник, но Дорн остановил его:
   — Вас обыщут в п-полиции. При оформлении.