Страница:
– Наверное, так.
– Так и дрейфуешь по свету – в поисках горячих точек?
– Наверное, – повторила она тихо.
Выходит, в наш городок притягивает причуды со всей страны. Что ж тут творится, господи?
Додумать я не успел. Почувствовав, что отвлекаюсь, Галла опять и с легкостью распалила «чуть затаившийся пожар», причем на сей раз вобрала меня в себя, будто нуждалась не только в энергии. И в ее упругом сочном лоне не обнаружилось капканов.
Даже сейчас я страшился шевельнуться, а зудящие руки убрал подальше, как ни хотелось вонзить пальцы в подмявшее меня тело. Только впитывал изысканное зрелище, когда Галла распрямляла стан. И ловил губами соски, когда нежные груди принимались тереться о мое лицо. А уж что творилось в паху и вовсе было не моей заботой… хотя ее повздошные гребни так и просились в ладони. Но сколько я ни отстранялся от события, участником коего являлся, оно само меня достало. Мало-помалу в месте слияния нарастало напряжение, до дрожи напрягая мышцы. И все ж я дотерпел до момента, когда на Галлу снизошло насыщение и она закричала – пронзительно, отчаянно. Наши содрогания будто вступили в резонанс, девушка купалась в исходящих от меня волнах, точно саламандра в языках пламени, а я еще удивлялся, как Галлу не подбрасывают при взрывах, – ведь она нанизалась на действующий вулкан. Черт, от этого вправду можно забыть о еде! А то и умом тронуться.
Потом меня настигла истома, точно сладостная отрава. Вот теперь я действительно почувствовал опустошенность. Мышцы обратились в вату, веки набухли тяжестью. А главное, из тела ушло беспокойство – выплеснулось вместе с избытком семени. И на какую почву оно попало, что станет с ним в этом создании?
И Галла расслабленно лежала на мне, вполне удовлетворенная – на мое счастье. Кто знает, чем пришлось бы платить за некачественную обслугу?
– Это называется: заездить, – сообщил я. – Потому-то в старину так боялись ведьм. Наверно, тогда мстительниц было больше. Или не помнишь?
Девушка промолчала, загадочно улыбаясь. Если ее возраст и исчислялся столетиями, это не убавило ей кокетства.
– Захочешь повторить – всегда к услугам. Мой дом на побережье, рядом с Синей бухтой. Водить-то умеешь?
– Меня подвезут, – улыбнулась дева. – Кто ж откажет?
От простодушной ее улыбки мне снова сделалось зябко. Действительно, увидишь такую кралю на обочине – разве удержишься? А если еще и повыше вскинет руку… И опять начнутся хождения по краю пропасти. Но, может, они и добавляет ощущениям перцу?
– Смотри не переешь по дороге. Иначе зачем буду нужен я?
– Увидишь, какая я сытая, – посулила Галла. – Будет с чем сравнить.
Распрямив стан, она уперлась ступнями в мои плечи и принялась топтаться по ним, как котенок, вдавливая пальчики.
– Даже не знаю, желать ли тебе счастливой охоты, – сказал я. – Господи, Галлочка, не слишком ли ты строга к мужикам? Ну была б не такой красивой!..
– Так на кикимору ж не польстятся, – улыбнулась она.
– Ну хоть немного снизь планку! Ведь еще чуть, и я бы сломался.
– А вот это не мне решать, – помрачнела девушка.
Из-за окна вдруг раздался вскрик – тонкий, испуганный. Чертыхнувшись, я протянул руку за шлемом, и на крохотном экране увидел сценку, выхваченную «стрекозой». В паре домов от нас, у входа в темный подъезд, кто-то – широкий, грузный, – придавил к двери какую-то глупышку, невесть с чего сунувшуюся сюда ночью, и нетерпеливыми рывками терзал на ней платье, лапая за голые ляжки. «Пожалуй, если высунуться подальше в окно, – прикинул я, нашаривая в груде снаряжения пистолет, – можно прострелить ему ногу. Или поручить это „стрекозе“? Или вызвать из укрытия „болид“?»
Но Галла опередила меня. Вот теперь Железная Дева включилась мгновенно. Только что надо мной хмурилось милое девичье лицо, и вот уж вместо него сияет выпученными глазищами белый череп, а нежная кожа покрылась бороздками и рытвинами, обтянув закостеневшие мышцы. На секунду мое достояние сдавило словно бы хрящами, будто оно угодило в жесткую глотку. В следующий миг Дева сорвалась с меня, процарапав ногтями бедро, и одним скачком оказалась на подоконнике. Если б мой корень уже не увял, она вполне могла бы прихватить его с собой, даже не заметив.
Уж не знаю, сиганула она с пятого этажа или пробежалась по стене, цепляясь пальцами-крючьями за щели и выбоины, однако мягкий шлепок о тротуар раздался почти сразу. И остального я не видел, зато прекрасно мог домыслить по звукам. Сперва раздался сдавленный возглас. Затем что-то тяжко хряпнулось об асфальт, и тут же в сторону забухали шаги, сопровождаемые подвываниями, будто паскудник убегал от собственной смерти. Торопливо облачаясь, я продолжал вслушиваться. Откуда-то донесся хриплый вопль, и это не походило на голос Железной Девы, насколько я его помнил. А потом сделалось тихо, только всхлипывала девчушка за окном.
Почему-то я был уверен, что Галла не вернется сюда. После подобных… э-э… акций вряд ли потянет на любовные игры. А значит, и мне тут нечего делать. Ее свитер я прихватил с собой – вдруг Галла когда-нибудь заскочит за ним? Теперь, отдельно от девушки, он не вызывал у меня раздражения. Наоборот, еще хранил ее запах – восхитительный, волнующий. Как бы законсервировать эти ароматы, чтобы в старости вспоминать о лучших моментах?
К месту события добрался за минуту, на бегу прилаживая шлем. Девчушка оказалась тощенькой и невзрачной: бледное личико, серые, будто присыпанные пылью, волосы, костистые коленки. От платья уцелели лоскутья, а трусы и вовсе пропали, точно их прихватили как сувенир. Зато на талии болтался порванный лифчик – отдельно от вздрагивающих грудей, совсем крохотных. Вообще нынешний наряд шел девице больше прежнего – во всяком случае, пикантно. Вот если б она еще избавилась от этих колодок!.. Но те сидели на ее ногах, словно бы кроха родилась в них.
– Только верните сумочку, – лепетала она, захлебываясь слезами. – Я умоляю!.. Там ключи, документы. Зачем они вам? Ну, пожалуйста!..
А остальное, мол, забирайте – не жаль. Включая девичью честь. Впрочем, ее-то как оценивать – по глубине проникновения?
Я огляделся и, конечно, заметил сумочку невдалеке. Кому она сдалась, в самом деле? Но наша клуша, кажись, подслеповата. Значит, где-то должны быть и очки. Их я увидел чуть дальше – там, где и случилась, по-видимому, знаменательная встреча. Подобрав сумку и очки, я вручил это владелице – хотя лучше такое уродство выкинуть. Трясущимися руками она напялила окуляры, тотчас зарылась в сумку и выудила паспорт, явственно просветлев. Вот не думал, что кто-то еще ценит эти бумажки! Хотя, судя по говору, девчушка была не местной.
– С Украины, что ль? – спросил я.
– Ага, – подтвердила она, клацая зубами. – Из Херсона. К тетке приехала.
Ее трясло, как меня недавно, и тоже не от холода. Но уже и не от страха. Так, остаточное возбуждение. Легко отделалась – подумаешь, платье!
Снова упрятав паспорт, девица зажала сумку под мышкой, будто это что-то гарантировало. Вот раньше главные ценности прятали на груди. Но разве в такой лифчик вместишь много? Первый размер и то на вырост.
– А что, тетка тут и живет? – поинтересовался я, кивая окрест.
– Так меня ж вез один, – заторопилась она. – Только отъехали, он полез. Я в крик. Он и выкинул меня. А чемодан – нет. А потом этот… напал.
Значит, ее еще и ограбили. Все-таки. Хотя злосчастный чемодан, скорее всего, тоже выбросили по дороге. Чем там можно поживиться?
– И чего ходют тут, верно? Где порядочные девушки гуляют.
Только сейчас она обратила внимание на свой расхлюстанный вид. Сдавленно ойкнув, повернулась боком, даже присела зачем-то и свободной рукой принялась расправлять на себе оставшиеся лоскуты, пытаясь скрыть заповедные места.
– Адрес-то помнишь? – спросил я.
Она кивнула, растерянно хлопая ресницами. Как раз и «болид» подкатил, притормозив вплотную ко мне.
– Ну, садись, – я распахнул дверцу.
Опасливо заглянув внутрь и не обнаружив водителя, девчушка снова ойкнула, будто мышонок пискнул, и забралась внутрь, стараясь не поворачиваться ко мне ни мохнатым передком, ни цыплячьим задом, да еще прятать прыщики, что у нее вместо груди, – будто ее сокровища могли вызвать у меня какой-нибудь интерес, кроме исследовательского. Не проще ли эти ошметья сбросить и притвориться, что так задумано?
Наконец кроха расселась, сумочкой прикрыв лобок, а ладошки уложив на плечи, крест на крест. Боязливо глянула на меня из кабины. Хотя бы глаза у нее ясные и лицо чистое. Может, не так все безнадежно? Причесочку там, приодеть, раскрасить… Осанку выправить, походку наладить, мышцы подкачать… А заодно и родить наново.
– Порядок? – спросил я и захлопнул дверцу.
Наверное, стоило прихватить босоножки Галлы – заодно со свитером. Пусть бы девчушка пользовалась. Хотя вряд ли бы они подошли. Конечно, у Галлы для ее роста маленькая нога, но ведь и не такое копытце?
Кстати, о следах. Не худо бы их проверить.
Отрегулировав очки, я склонился над асфальтом. Не считая моих да девчачьих, свежих отпечатков обнаружилось два комплекта. Но если оттиски туристских бутс меня мало заинтересовали, то другие следы могли изумить любого. Форма у них оказались точь-в-точь, как у босых ступней Галлы, но подошвы, запомнившиеся мне тонкими, нежными, сделались рифлеными, словно у покрышки. Наверняка и твердостью они не уступали резине. С такими протекторами Дева на любой скорости не поскользнется и даже по вертикали сможет взбежать, если не высоко.
Опустившись за руль, я оглядел соседку. И она тут же обежала себя взглядом, проверяя, все ли укрыто. Ну да, граница на замке.
– Имя? – потребовал я.
– Галя, – ответила она, как на линейке.
Ух ты! Не в одну воронку, но близко.
– Тетку-то предупредила, что едешь?
– Так ведь тетки здесь нет! – воскликнула девчушка даже с некоторой досадой. Действительно, сколько можно объяснять?
– Как это? – удивился я. – А к кому ж ты заявилась?
– Так она ведь уехала к родичам, в Ярославль.
Конечно, иначе с чего бы Галя так переживала за ключи?
– А меня попросила за домом присмотреть, – продолжала глупышка. – Вот я и решила: пока каникулы – накупаюсь, подзагорю.
– Что? – не поверил я. Может, ослышался?
– Накупаюсь, подзагорю, – повторила она упавшим голосом. – Фруктов… поем.
– Здесь? – уточнил я. – Ну и как тебе первые фрукты? Хотя это еще цветочки!.. Где учишься-то?
– В Николаеве, в педагогическом, – ответила Галя, потупив глазки. – На третьем курсе.
Как же, помню: высшее заведение для бестолковых. И на каждые десять девиц по одному парню – никаких перспектив, особенно для такой мышки.
– А тетка-то у тебя поумней, – заметил я. – И в кого только?
Вокруг по-прежнему громоздились темные здания, и ни один фонарь не светился. Фар я не включал, но через ветровое стекло, в инфрасвете, все виделось ясно, хотя с боков уже сгустилась мгла. Лишь бы заполнить паузу, девчушка чирикала о своих родичах и приятельницах, щебетала про Херсон, Николаев, прочие памятные места – я не вслушивался, подумывая, не включить ли музыку, чтобы ее заткнуть. Затем Галя спросила вдруг:
– Но почему он сбежал? Ведь вы появились позже.
Конечно, имелся в виду насильник. Как и многие болтушки, Галя излагала, лишь бы самой понять.
– А что ты слышала?
– Ну, крики его, топот… еще какие-то шлепки.
По крайней мере, она не глухая.
– Это был зверь? Ведь тут не водится ничего.
– Раньше, может, не водилось, – сказал я. – Но у этого «зверя» узкая ориентация, так что лично тебе ничего не грозило.
– А с ним что?
– С твоим дружком? Да уж ему теперь не позавидуешь!
– Так и надо, – выдал воробушек с внезапным ожесточением. – Этих гадов я бы собственными руками…
– Хотел бы я посмотреть, – хмыкнул я.
Мы уже подъезжали. Домина у тетушки вправду оказался солидный. И сад немалый, усаженный плодовыми под завязку. Пока все это польешь!.. Если кроха из ответственных, ей будет не до купаний. И хорошо.
– Выгружайся, – велел я и сам подал пример.
Фонарей не оказалось и здесь, а в ближних зданиях свет не горел. Стало уже настолько темно, что Галя, наверно, себя едва различала, а потому утратила прежнюю бдительность. Чтобы она не расшибла лоб о ближайший столб, я взял ее за холодную лапку и провел к калитке. Внимательно оглядел двор, даже принюхался для уверенности.
– Пса не видать, – сообщил. – И сегодня его не было: запах старый.
– Так он у соседей! Иначе как бы я вошла? С утра и забрали.
Под локоток я провел Галю к самому крыльцу, поднял по ступенькам. Эта клуша долго разыскивала в сумочке ключи, еще дольше пыталась попасть ими в замок – пока я не отобрал у нее связку и сам не отпер дверь. Пошарив по стене, щелкнул выключателем. И сейчас же девчушка устремилась вперед, прикрывая сумочкой зад, – будто заодно я включил и ее.
– Вы проходите, проходите! – радушно пищала она через плечо, по пути везде зажигая свет. – Сейчас чайку попьем.
Эдакая хозяюшка, наконец-то обретшая дом.
Не спеша я проследовал в гостиную, поглядывая по сторонам. Здесь было чистенько, аккуратно, даже уютно – на свой лад. Деревянные крашенные полы, беленные стены и потолок. Повсюду кружевные скатерки и занавески, коврики, половички. Мебель чуть ли не пятидесятых годов, верно, доставшаяся тетушке от ее родителей, таких же бережливых. На полках, этажерке, буфете – фарфоровые статуэтки, включая пресловутых слонят. А вот фоток по стенам не наблюдалось, хотя тетка вполне могла прихватить их с собой. Я попытался представить, как она выглядит, и получилось нечто вроде Гали, постаревшей лет на сорок: сухонькая, подвижная, с редкими волосами, скрученными в узел, – любительница посудачить, позлословить. И поучить молодежь тому, что не удалось самой.
Я опустился на скрипучий диван, и тотчас в комнату впорхнула Галя, уже босая, зато выряженная в потертый халат размеров на восемь больше. (Все-таки тетка оказалась габаритней – видно, разнесло с возрастом.) В руках она держала поднос, груженный дешевой посудой и плошками с вареньем.
– Сейчас закипит, – сообщила девчушка, с любопытством вглядываясь в меня сквозь чудовищные очки, и удрученно добавила: – Вот кормить нечем. Может, в сад сбегать?
– Не суетись, – отказался я. – К чаю и этого хватит.
И кивнул на стол, куда уже выложил коробку печенья и шоколадный набор, предусмотрительно прихваченные из машины.
– Ой, ну что вы! – смутилась Галя. – Зачем?
– Положено, – веско ответил я. – В гости пустыми не ходят.
И тут же вскинул палец, призывая к тишине. Девчушка застыла, невольно съежась. Вопрошающе уставилась на меня.
– Кто-то идет по двору, – объяснил я. – Поднимается на крыльцо…
В дверь постучали. Галя съежилась еще больше, будто прикипев ко мне взглядом.
– Возможно, сосед, – предположил я. – Ну-ка подай голос.
Опустив поднос на стол, она послушно засеменила ко входу и вопросила дребезжащим голоском:
– Кто там?
«Твоя смерть», с усмешкой вспомнил я, однако пришелец откликнулся:
– Ваш сосед. По поручению Антонины Тарасовны.
Звучал он авторитетно, точно коп при исполнении. Дождавшись моего подтверждающего кивка, Галя открыла дверь.
– Проходите, – пискнула она и этому. – Вон туда, в гостиную.
Уверенным шагом сосед протопал по коридору, на пороге замер, увидев меня. Выглядел он неплохо: среднего роста, крепкий, с отличной выправкой. Лицо молодое и симпатичное, хотя простоватое. Облачен в штатское, но форма подразумевалась.
– Простите, а вы кто? – осведомился новый гость, словно бы имел полномочия. – Это ваша машина возле ворот? Вы и привезли сюда Галю?
Собственно, он сам и ответил себе. Кивнув, я добавил:
– Кстати, ее успели ограбить. Подвез тут один, до меня.
Протиснувшись мимо соседа, девушка бросила на меня укоризненный взгляд и поспешила к столу, принявшись расставлять посуду. А из кухни уже раздались первые трели чайника, пока пробные.
– Кто? – спросил сосед, и на его лице проступила типичная мина сыскаря. – Приметы запомнили? Марку машины, цвет?
– Ну так, приблизительно, – ответила Галя. – Садитесь, я скоро!..
И побежала на чайниковый зов, мелькая белыми пятками.
– Если освежить память гипнозом, она и номер вспомнит, – сказал я. – Адресок могу черкнуть. Берет недорого.
– Ну откуда у нее деньги? – негромко возразил сыскарь, подсаживаясь к столу. – Она и сюда-то приехала на средства Антонины.
– Если попрошу, сделает за так, – уверил я. – Тот ухарь, похоже, промышляет на вокзале – надо ж его приструнить?
– Другое дело. Кстати, меня зовут Матвей.
– Родион.
– Тружусь в уголовке.
– Я понял. Гале и нужен такой сосед. Не считая пары сторожевиков.
– Да! – вспомнил Матвей. – Псину сегодня же возверну.
– Он понятливый? На новую жилицу кидаться не станет?
– Соображение имеет – мала-мала. Но злобный!..
– В хозяйку?
Матвей ухмыльнулся, но деликатно промолчал. Тем более, в комнату уже вплывала Галя, ссутулясь под тяжестью электросамовара. Оказывается, это он свистел. Самовар со свистком – это круто. Модернизировали его, что ли?
Очища свои девчуха сняла, но в сочетании с таким обилием кипятка их отсутствие вызывало тревогу – видно, не у одного меня. Вскочив, Матвей перехватил ношу, бережно водрузил на центр стола. А девчушка тем временем сгоняла за дополнительным комплектом посуды и заварником.
– К столу, всех прошу к столу! – кудахтала Галя, окончательно вжившись в роль хозяйки. – Как говорится, чем богаты.
Поморщась от такой банальщины, я перебазировался на стул и распаковал обе своих коробки, выставив содержимым наружу.
– Вот не знал, куда попаду! – огорчился Матвей. – Хотя бы фруктов прихватил.
– Еще успеешь, – сказал я, – когда пойдешь за собакой.
Галя уже разливала из заварника по чашкам, вопросительно поглядывая на гостей. Чай оказался не из лучших, но для такой хибары – сойдет.
– Не страшно бросать машину на улице? – поинтересовался Матвей. – Ведь черт знает, кто может сунуться!
– У меня там клоп-спидоносец, – отбрехался я. – И соответствующая объява на стекле.
– Нет, правда? – изумилась Галя.
А понятливый коп усмехнулся:
– Небось, бортокомп по последнему слову? Машинка-то – из дорогих.
– Я дороже, – высокомерно откликнулся я, будто говорил о чести.
Завязавшаяся потом беседа протекала без моего участия. В лице Матвея маленькая болтушка нашла благодарного слушателя, к тому же он знал многих, о ком Галя разливалась, – видимо, со слов Антонины. Затем Матвей принялся вводить новую соседку в курс здешних дел, и та слушала его, приоткрыв рот. Конечно, приезжим про все эти похищения, диверсии, бандитские разборки, садистские измывательства знать не вредно. Особенно таким, кто пожаловал сюда купаться и загорать. А по другим темам у них обнаружилось редкое единодушие. Разговор скакал, точно блоха по простыне, – не угадаешь, где окажется в следующую секунду.
Прихлебывая чаек, я слушал вполуха, а думал о своем. Недавнее происшествие – совершенно невероятное, если вникнуть, – уже сделались фактом личной биографии, вписались в картину моего мира на диво легко. Сейчас мне полагалось бы метаться по комнате и стенать: «Нет, этого не может быть!» Почему, собственно? Потому что прежде не видел такого? Зато теперь столкнулся, а все записи подтверждают, что события имели место. Галлюцинациям я не подвержен, внушению поддаюсь туго. Вообще с психикой, слава богу, проблем нет – отчего я должен сомневаться в себе? Кстати, и вчерашние намекина русалку получили косвенные подтверждения. Уж после Галлы не удивишься подобным превращениям – явления одного порядка. Вот только удастся ли и с той разойтись мирно? Надо бы поштудировать моряцкий фольклор – на Андерсона-то надежды мало. Да и что он мог понимать в женщинах?
Наконец Матвей, не утерпев, принялся расспрашивать потерпевшую про ее приключения – не слишком искусно, зато настойчиво. И как Галя ни осуждала меня за лишнюю откровенность, теперь сама выложила всё.
– И какой это зверь вмешался? – спросил сыскарь уже у меня.
– Тебе-то что? – хмыкнул я. – Ты ж не охотник. Твое дело – преступников ловить.
– А ведь могу и задержать, – пригрозил он. – До выяснения.
Галя поглядела на него с испугом. Вот таких на пушку брать одно удовольствие. Или даже два – считая то, какое эти малышки готовы доставить, лишь бы от них отстали.
– Меня-то? – Я снова хмыкнул. – Это вряд ли.
У Матвея хватило ума понять, что я не блефую. И мою оснастку углядеть под маскировкой не сложно – ежели глаз наметан.
– Но ведь что-то ты видел там? – спросил он уже другим тоном.
– Не-а. Там – только слышал.
– А в других местах? – сразу ухватился он.
– Тебе с рождения рассказывать?
Девушка прыснула и тут же хлопнула ладошкой себя по рту, пугливо поглядев на Матвея. Но тот больше обиделся на меня.
– С тобой, как с человеком, – сказал он, нахмурясь. – А ты кочевряжишься.
– По-твоему, я должен от счастья прыгать?
– Но ответить-то можешь?
– Как официальному лицу? Еще чего!
– А неофициально?
– ч то, любопытство разобрало?
– Допустим.
– О, – обрадовался я, – подходящее словцо! Допустим, я видел… кое-что. Даже в руках держал. Но рассказывать об этом нет резона.
Я замолчал, ожидая вопроса.
– Это почему? – не задержался Матвей.
– Во-первых, не поверите…
– Ты расскажи сперва, ладно?
– Во-вторых, к этому «зверю» я неровно дышу. И мне вовсе не хочется пускать по его следу легавых.
– Грубо! – укорил Матвей. – К тому ж мы договорились: неофициально.
– О чем можно договариваться с сыскарем? А ну в тебе взыграет азарт!.. Кстати, не читал про охотника, который перестрелял собственных псов, чтобы спасти медведя?
– Очень к месту.
– Неофициально же могу уведомить, что есть существо, нападающее на мужиков, вздумавших доказывать свою силу на слабом поле. Причем поводом может послужить даже тычок пальцем. Имей в виду, когда начнешь скандалить с будущей женой, – уж тут ее мнения спрашивать не станут.
– Но кто это? – настойчиво спросил Матвей. – Обезьяна, пантера – кто?
– Шестикрылый серафим, – фыркнул я. – Когда увидишь – узнаешь. И будь уверен: шансов у тебя никаких.
– Да? – кисло сказал он. – Так это вроде вампира?
– А ты что, веришь в них?
– Я сейчас хоть в черта поверю – нагляделся за последние месяцы.
– Ой, вы взаправду это? – изумилась Галя. – Да разве ж такое бывает?
Поджав под себя ноги, она сидела на стуле, будто воробей на жердочке.
– На Херсонщине – вряд ли, – ответил я. – А тут я бы поостерегся ставить пределы.
– И что делает она с теми, кого изловит? – спросил Матвей.
«Она», отметил я. Соображает!
– Ну, об этом остается гадать. Может, превращает их в женщин? Во всяком случае, это был бы изящный ход.
– Конечно, – Матвея даже передернуло. – Куда изящней!
– А не нарывайся, – сказал я. – Очень просто.
Как ни смешно, сыскарь задумался. Верно, и у него хватало грешков, которые сам-то он себе давно простил. Вот окажется ли Железная Дева такой же сговорчивой? Легко объявить исчадиями ада тех, кто слабее, свалив на них вину за собственную мерзость. Но столкнуться с существом, которое в самом деле владеет нечеловечьей силой… Во всяком случае, это стимулирует мыслительные процессы, а рассуждениям придает новую направленность.
– Лучше подумайте о другом, – прибавил я. – Отчего сей зверь облюбовал именно наш городок? Ведь это замечательно нас характеризует! С чем всех и поздравляю.
Долго засиживаться я не стал и после третьего стакана чая убрался вон, не глядя на робкие заверения хозяйки, что заночевать тут найдется где и уж один-то гость ее не стеснит. Ради чего лишать себя привычного комфорта? Чтобы познакомиться ближе с этим цыпленком? Настолько далеко мое любопытство не заходит.
К тому ж отсюда было недалеко до моего дома, а места на пути лежали тихие. Фар я по-прежнему не включал, довольствуясь тепловидением, а стекла на дверцах приспустил, чтобы слушать окрестности. Как оказалось, не зря.
Я уже выехал за город, когда сквозь гул мотора пробились странные звуки: неподалеку будто повизгивал щенок, вдобавок ухитряясь сипеть. Тотчас выключил двигатель и плавно затормозил, водя по сторонам слухачом. Не успел «болид» остановиться, как я выскочил на обочину и подбежал к краю шоссе, круто обрывавшемуся к ручью. А на его каменистом бережку, под самым склоном, как раз и увидел, что искал.
Конечно, это был не щенок. Выгнув костлявую спину, на четвереньках закаменел мужчина в дешевом костюме, подмяв под себя очередную дурочку. Лицо его страдальчески морщилось, жидкие волосы растрепались, из ощеренного рта рвались тонкие взвизги, а руки вмертвую сомкнулись на горле жертвы. Судя по тому, как энергично у той дергались ноги, и как отчаянно она сипела, вцепившись в запястья убийцы, потеха лишь началась.
Всю картинку я выхватил в один миг, а в следующий уже прыгнул вниз, подхваченный вспышкой ярости. Приземлившись вплотную к парочке, пластиковыми пальцами стиснул оскаленную голову, резко крутанул лицом назад. Но , чтобы свернуть эту морщинистую, перетянутую венами шею, мне пришлось приложить едва не всю силу. Лишь спустя секунды услышал отчетливый хруст, и тело убийцы обмякло. Тут же, не позволяя придавить девицу, отпихнул его прочь. Он обвалился на спину, зато вверх затылком. И хорошо – мне вовсе не хотелось его запоминать.
– Так и дрейфуешь по свету – в поисках горячих точек?
– Наверное, – повторила она тихо.
Выходит, в наш городок притягивает причуды со всей страны. Что ж тут творится, господи?
Додумать я не успел. Почувствовав, что отвлекаюсь, Галла опять и с легкостью распалила «чуть затаившийся пожар», причем на сей раз вобрала меня в себя, будто нуждалась не только в энергии. И в ее упругом сочном лоне не обнаружилось капканов.
Даже сейчас я страшился шевельнуться, а зудящие руки убрал подальше, как ни хотелось вонзить пальцы в подмявшее меня тело. Только впитывал изысканное зрелище, когда Галла распрямляла стан. И ловил губами соски, когда нежные груди принимались тереться о мое лицо. А уж что творилось в паху и вовсе было не моей заботой… хотя ее повздошные гребни так и просились в ладони. Но сколько я ни отстранялся от события, участником коего являлся, оно само меня достало. Мало-помалу в месте слияния нарастало напряжение, до дрожи напрягая мышцы. И все ж я дотерпел до момента, когда на Галлу снизошло насыщение и она закричала – пронзительно, отчаянно. Наши содрогания будто вступили в резонанс, девушка купалась в исходящих от меня волнах, точно саламандра в языках пламени, а я еще удивлялся, как Галлу не подбрасывают при взрывах, – ведь она нанизалась на действующий вулкан. Черт, от этого вправду можно забыть о еде! А то и умом тронуться.
Потом меня настигла истома, точно сладостная отрава. Вот теперь я действительно почувствовал опустошенность. Мышцы обратились в вату, веки набухли тяжестью. А главное, из тела ушло беспокойство – выплеснулось вместе с избытком семени. И на какую почву оно попало, что станет с ним в этом создании?
И Галла расслабленно лежала на мне, вполне удовлетворенная – на мое счастье. Кто знает, чем пришлось бы платить за некачественную обслугу?
– Это называется: заездить, – сообщил я. – Потому-то в старину так боялись ведьм. Наверно, тогда мстительниц было больше. Или не помнишь?
Девушка промолчала, загадочно улыбаясь. Если ее возраст и исчислялся столетиями, это не убавило ей кокетства.
– Захочешь повторить – всегда к услугам. Мой дом на побережье, рядом с Синей бухтой. Водить-то умеешь?
– Меня подвезут, – улыбнулась дева. – Кто ж откажет?
От простодушной ее улыбки мне снова сделалось зябко. Действительно, увидишь такую кралю на обочине – разве удержишься? А если еще и повыше вскинет руку… И опять начнутся хождения по краю пропасти. Но, может, они и добавляет ощущениям перцу?
– Смотри не переешь по дороге. Иначе зачем буду нужен я?
– Увидишь, какая я сытая, – посулила Галла. – Будет с чем сравнить.
Распрямив стан, она уперлась ступнями в мои плечи и принялась топтаться по ним, как котенок, вдавливая пальчики.
– Даже не знаю, желать ли тебе счастливой охоты, – сказал я. – Господи, Галлочка, не слишком ли ты строга к мужикам? Ну была б не такой красивой!..
– Так на кикимору ж не польстятся, – улыбнулась она.
– Ну хоть немного снизь планку! Ведь еще чуть, и я бы сломался.
– А вот это не мне решать, – помрачнела девушка.
Из-за окна вдруг раздался вскрик – тонкий, испуганный. Чертыхнувшись, я протянул руку за шлемом, и на крохотном экране увидел сценку, выхваченную «стрекозой». В паре домов от нас, у входа в темный подъезд, кто-то – широкий, грузный, – придавил к двери какую-то глупышку, невесть с чего сунувшуюся сюда ночью, и нетерпеливыми рывками терзал на ней платье, лапая за голые ляжки. «Пожалуй, если высунуться подальше в окно, – прикинул я, нашаривая в груде снаряжения пистолет, – можно прострелить ему ногу. Или поручить это „стрекозе“? Или вызвать из укрытия „болид“?»
Но Галла опередила меня. Вот теперь Железная Дева включилась мгновенно. Только что надо мной хмурилось милое девичье лицо, и вот уж вместо него сияет выпученными глазищами белый череп, а нежная кожа покрылась бороздками и рытвинами, обтянув закостеневшие мышцы. На секунду мое достояние сдавило словно бы хрящами, будто оно угодило в жесткую глотку. В следующий миг Дева сорвалась с меня, процарапав ногтями бедро, и одним скачком оказалась на подоконнике. Если б мой корень уже не увял, она вполне могла бы прихватить его с собой, даже не заметив.
Уж не знаю, сиганула она с пятого этажа или пробежалась по стене, цепляясь пальцами-крючьями за щели и выбоины, однако мягкий шлепок о тротуар раздался почти сразу. И остального я не видел, зато прекрасно мог домыслить по звукам. Сперва раздался сдавленный возглас. Затем что-то тяжко хряпнулось об асфальт, и тут же в сторону забухали шаги, сопровождаемые подвываниями, будто паскудник убегал от собственной смерти. Торопливо облачаясь, я продолжал вслушиваться. Откуда-то донесся хриплый вопль, и это не походило на голос Железной Девы, насколько я его помнил. А потом сделалось тихо, только всхлипывала девчушка за окном.
Почему-то я был уверен, что Галла не вернется сюда. После подобных… э-э… акций вряд ли потянет на любовные игры. А значит, и мне тут нечего делать. Ее свитер я прихватил с собой – вдруг Галла когда-нибудь заскочит за ним? Теперь, отдельно от девушки, он не вызывал у меня раздражения. Наоборот, еще хранил ее запах – восхитительный, волнующий. Как бы законсервировать эти ароматы, чтобы в старости вспоминать о лучших моментах?
К месту события добрался за минуту, на бегу прилаживая шлем. Девчушка оказалась тощенькой и невзрачной: бледное личико, серые, будто присыпанные пылью, волосы, костистые коленки. От платья уцелели лоскутья, а трусы и вовсе пропали, точно их прихватили как сувенир. Зато на талии болтался порванный лифчик – отдельно от вздрагивающих грудей, совсем крохотных. Вообще нынешний наряд шел девице больше прежнего – во всяком случае, пикантно. Вот если б она еще избавилась от этих колодок!.. Но те сидели на ее ногах, словно бы кроха родилась в них.
– Только верните сумочку, – лепетала она, захлебываясь слезами. – Я умоляю!.. Там ключи, документы. Зачем они вам? Ну, пожалуйста!..
А остальное, мол, забирайте – не жаль. Включая девичью честь. Впрочем, ее-то как оценивать – по глубине проникновения?
Я огляделся и, конечно, заметил сумочку невдалеке. Кому она сдалась, в самом деле? Но наша клуша, кажись, подслеповата. Значит, где-то должны быть и очки. Их я увидел чуть дальше – там, где и случилась, по-видимому, знаменательная встреча. Подобрав сумку и очки, я вручил это владелице – хотя лучше такое уродство выкинуть. Трясущимися руками она напялила окуляры, тотчас зарылась в сумку и выудила паспорт, явственно просветлев. Вот не думал, что кто-то еще ценит эти бумажки! Хотя, судя по говору, девчушка была не местной.
– С Украины, что ль? – спросил я.
– Ага, – подтвердила она, клацая зубами. – Из Херсона. К тетке приехала.
Ее трясло, как меня недавно, и тоже не от холода. Но уже и не от страха. Так, остаточное возбуждение. Легко отделалась – подумаешь, платье!
Снова упрятав паспорт, девица зажала сумку под мышкой, будто это что-то гарантировало. Вот раньше главные ценности прятали на груди. Но разве в такой лифчик вместишь много? Первый размер и то на вырост.
– А что, тетка тут и живет? – поинтересовался я, кивая окрест.
– Так меня ж вез один, – заторопилась она. – Только отъехали, он полез. Я в крик. Он и выкинул меня. А чемодан – нет. А потом этот… напал.
Значит, ее еще и ограбили. Все-таки. Хотя злосчастный чемодан, скорее всего, тоже выбросили по дороге. Чем там можно поживиться?
– И чего ходют тут, верно? Где порядочные девушки гуляют.
Только сейчас она обратила внимание на свой расхлюстанный вид. Сдавленно ойкнув, повернулась боком, даже присела зачем-то и свободной рукой принялась расправлять на себе оставшиеся лоскуты, пытаясь скрыть заповедные места.
– Адрес-то помнишь? – спросил я.
Она кивнула, растерянно хлопая ресницами. Как раз и «болид» подкатил, притормозив вплотную ко мне.
– Ну, садись, – я распахнул дверцу.
Опасливо заглянув внутрь и не обнаружив водителя, девчушка снова ойкнула, будто мышонок пискнул, и забралась внутрь, стараясь не поворачиваться ко мне ни мохнатым передком, ни цыплячьим задом, да еще прятать прыщики, что у нее вместо груди, – будто ее сокровища могли вызвать у меня какой-нибудь интерес, кроме исследовательского. Не проще ли эти ошметья сбросить и притвориться, что так задумано?
Наконец кроха расселась, сумочкой прикрыв лобок, а ладошки уложив на плечи, крест на крест. Боязливо глянула на меня из кабины. Хотя бы глаза у нее ясные и лицо чистое. Может, не так все безнадежно? Причесочку там, приодеть, раскрасить… Осанку выправить, походку наладить, мышцы подкачать… А заодно и родить наново.
– Порядок? – спросил я и захлопнул дверцу.
Наверное, стоило прихватить босоножки Галлы – заодно со свитером. Пусть бы девчушка пользовалась. Хотя вряд ли бы они подошли. Конечно, у Галлы для ее роста маленькая нога, но ведь и не такое копытце?
Кстати, о следах. Не худо бы их проверить.
Отрегулировав очки, я склонился над асфальтом. Не считая моих да девчачьих, свежих отпечатков обнаружилось два комплекта. Но если оттиски туристских бутс меня мало заинтересовали, то другие следы могли изумить любого. Форма у них оказались точь-в-точь, как у босых ступней Галлы, но подошвы, запомнившиеся мне тонкими, нежными, сделались рифлеными, словно у покрышки. Наверняка и твердостью они не уступали резине. С такими протекторами Дева на любой скорости не поскользнется и даже по вертикали сможет взбежать, если не высоко.
Опустившись за руль, я оглядел соседку. И она тут же обежала себя взглядом, проверяя, все ли укрыто. Ну да, граница на замке.
– Имя? – потребовал я.
– Галя, – ответила она, как на линейке.
Ух ты! Не в одну воронку, но близко.
– Тетку-то предупредила, что едешь?
– Так ведь тетки здесь нет! – воскликнула девчушка даже с некоторой досадой. Действительно, сколько можно объяснять?
– Как это? – удивился я. – А к кому ж ты заявилась?
– Так она ведь уехала к родичам, в Ярославль.
Конечно, иначе с чего бы Галя так переживала за ключи?
– А меня попросила за домом присмотреть, – продолжала глупышка. – Вот я и решила: пока каникулы – накупаюсь, подзагорю.
– Что? – не поверил я. Может, ослышался?
– Накупаюсь, подзагорю, – повторила она упавшим голосом. – Фруктов… поем.
– Здесь? – уточнил я. – Ну и как тебе первые фрукты? Хотя это еще цветочки!.. Где учишься-то?
– В Николаеве, в педагогическом, – ответила Галя, потупив глазки. – На третьем курсе.
Как же, помню: высшее заведение для бестолковых. И на каждые десять девиц по одному парню – никаких перспектив, особенно для такой мышки.
– А тетка-то у тебя поумней, – заметил я. – И в кого только?
Вокруг по-прежнему громоздились темные здания, и ни один фонарь не светился. Фар я не включал, но через ветровое стекло, в инфрасвете, все виделось ясно, хотя с боков уже сгустилась мгла. Лишь бы заполнить паузу, девчушка чирикала о своих родичах и приятельницах, щебетала про Херсон, Николаев, прочие памятные места – я не вслушивался, подумывая, не включить ли музыку, чтобы ее заткнуть. Затем Галя спросила вдруг:
– Но почему он сбежал? Ведь вы появились позже.
Конечно, имелся в виду насильник. Как и многие болтушки, Галя излагала, лишь бы самой понять.
– А что ты слышала?
– Ну, крики его, топот… еще какие-то шлепки.
По крайней мере, она не глухая.
– Это был зверь? Ведь тут не водится ничего.
– Раньше, может, не водилось, – сказал я. – Но у этого «зверя» узкая ориентация, так что лично тебе ничего не грозило.
– А с ним что?
– С твоим дружком? Да уж ему теперь не позавидуешь!
– Так и надо, – выдал воробушек с внезапным ожесточением. – Этих гадов я бы собственными руками…
– Хотел бы я посмотреть, – хмыкнул я.
Мы уже подъезжали. Домина у тетушки вправду оказался солидный. И сад немалый, усаженный плодовыми под завязку. Пока все это польешь!.. Если кроха из ответственных, ей будет не до купаний. И хорошо.
– Выгружайся, – велел я и сам подал пример.
Фонарей не оказалось и здесь, а в ближних зданиях свет не горел. Стало уже настолько темно, что Галя, наверно, себя едва различала, а потому утратила прежнюю бдительность. Чтобы она не расшибла лоб о ближайший столб, я взял ее за холодную лапку и провел к калитке. Внимательно оглядел двор, даже принюхался для уверенности.
– Пса не видать, – сообщил. – И сегодня его не было: запах старый.
– Так он у соседей! Иначе как бы я вошла? С утра и забрали.
Под локоток я провел Галю к самому крыльцу, поднял по ступенькам. Эта клуша долго разыскивала в сумочке ключи, еще дольше пыталась попасть ими в замок – пока я не отобрал у нее связку и сам не отпер дверь. Пошарив по стене, щелкнул выключателем. И сейчас же девчушка устремилась вперед, прикрывая сумочкой зад, – будто заодно я включил и ее.
– Вы проходите, проходите! – радушно пищала она через плечо, по пути везде зажигая свет. – Сейчас чайку попьем.
Эдакая хозяюшка, наконец-то обретшая дом.
Не спеша я проследовал в гостиную, поглядывая по сторонам. Здесь было чистенько, аккуратно, даже уютно – на свой лад. Деревянные крашенные полы, беленные стены и потолок. Повсюду кружевные скатерки и занавески, коврики, половички. Мебель чуть ли не пятидесятых годов, верно, доставшаяся тетушке от ее родителей, таких же бережливых. На полках, этажерке, буфете – фарфоровые статуэтки, включая пресловутых слонят. А вот фоток по стенам не наблюдалось, хотя тетка вполне могла прихватить их с собой. Я попытался представить, как она выглядит, и получилось нечто вроде Гали, постаревшей лет на сорок: сухонькая, подвижная, с редкими волосами, скрученными в узел, – любительница посудачить, позлословить. И поучить молодежь тому, что не удалось самой.
Я опустился на скрипучий диван, и тотчас в комнату впорхнула Галя, уже босая, зато выряженная в потертый халат размеров на восемь больше. (Все-таки тетка оказалась габаритней – видно, разнесло с возрастом.) В руках она держала поднос, груженный дешевой посудой и плошками с вареньем.
– Сейчас закипит, – сообщила девчушка, с любопытством вглядываясь в меня сквозь чудовищные очки, и удрученно добавила: – Вот кормить нечем. Может, в сад сбегать?
– Не суетись, – отказался я. – К чаю и этого хватит.
И кивнул на стол, куда уже выложил коробку печенья и шоколадный набор, предусмотрительно прихваченные из машины.
– Ой, ну что вы! – смутилась Галя. – Зачем?
– Положено, – веско ответил я. – В гости пустыми не ходят.
И тут же вскинул палец, призывая к тишине. Девчушка застыла, невольно съежась. Вопрошающе уставилась на меня.
– Кто-то идет по двору, – объяснил я. – Поднимается на крыльцо…
В дверь постучали. Галя съежилась еще больше, будто прикипев ко мне взглядом.
– Возможно, сосед, – предположил я. – Ну-ка подай голос.
Опустив поднос на стол, она послушно засеменила ко входу и вопросила дребезжащим голоском:
– Кто там?
«Твоя смерть», с усмешкой вспомнил я, однако пришелец откликнулся:
– Ваш сосед. По поручению Антонины Тарасовны.
Звучал он авторитетно, точно коп при исполнении. Дождавшись моего подтверждающего кивка, Галя открыла дверь.
– Проходите, – пискнула она и этому. – Вон туда, в гостиную.
Уверенным шагом сосед протопал по коридору, на пороге замер, увидев меня. Выглядел он неплохо: среднего роста, крепкий, с отличной выправкой. Лицо молодое и симпатичное, хотя простоватое. Облачен в штатское, но форма подразумевалась.
– Простите, а вы кто? – осведомился новый гость, словно бы имел полномочия. – Это ваша машина возле ворот? Вы и привезли сюда Галю?
Собственно, он сам и ответил себе. Кивнув, я добавил:
– Кстати, ее успели ограбить. Подвез тут один, до меня.
Протиснувшись мимо соседа, девушка бросила на меня укоризненный взгляд и поспешила к столу, принявшись расставлять посуду. А из кухни уже раздались первые трели чайника, пока пробные.
– Кто? – спросил сосед, и на его лице проступила типичная мина сыскаря. – Приметы запомнили? Марку машины, цвет?
– Ну так, приблизительно, – ответила Галя. – Садитесь, я скоро!..
И побежала на чайниковый зов, мелькая белыми пятками.
– Если освежить память гипнозом, она и номер вспомнит, – сказал я. – Адресок могу черкнуть. Берет недорого.
– Ну откуда у нее деньги? – негромко возразил сыскарь, подсаживаясь к столу. – Она и сюда-то приехала на средства Антонины.
– Если попрошу, сделает за так, – уверил я. – Тот ухарь, похоже, промышляет на вокзале – надо ж его приструнить?
– Другое дело. Кстати, меня зовут Матвей.
– Родион.
– Тружусь в уголовке.
– Я понял. Гале и нужен такой сосед. Не считая пары сторожевиков.
– Да! – вспомнил Матвей. – Псину сегодня же возверну.
– Он понятливый? На новую жилицу кидаться не станет?
– Соображение имеет – мала-мала. Но злобный!..
– В хозяйку?
Матвей ухмыльнулся, но деликатно промолчал. Тем более, в комнату уже вплывала Галя, ссутулясь под тяжестью электросамовара. Оказывается, это он свистел. Самовар со свистком – это круто. Модернизировали его, что ли?
Очища свои девчуха сняла, но в сочетании с таким обилием кипятка их отсутствие вызывало тревогу – видно, не у одного меня. Вскочив, Матвей перехватил ношу, бережно водрузил на центр стола. А девчушка тем временем сгоняла за дополнительным комплектом посуды и заварником.
– К столу, всех прошу к столу! – кудахтала Галя, окончательно вжившись в роль хозяйки. – Как говорится, чем богаты.
Поморщась от такой банальщины, я перебазировался на стул и распаковал обе своих коробки, выставив содержимым наружу.
– Вот не знал, куда попаду! – огорчился Матвей. – Хотя бы фруктов прихватил.
– Еще успеешь, – сказал я, – когда пойдешь за собакой.
Галя уже разливала из заварника по чашкам, вопросительно поглядывая на гостей. Чай оказался не из лучших, но для такой хибары – сойдет.
– Не страшно бросать машину на улице? – поинтересовался Матвей. – Ведь черт знает, кто может сунуться!
– У меня там клоп-спидоносец, – отбрехался я. – И соответствующая объява на стекле.
– Нет, правда? – изумилась Галя.
А понятливый коп усмехнулся:
– Небось, бортокомп по последнему слову? Машинка-то – из дорогих.
– Я дороже, – высокомерно откликнулся я, будто говорил о чести.
Завязавшаяся потом беседа протекала без моего участия. В лице Матвея маленькая болтушка нашла благодарного слушателя, к тому же он знал многих, о ком Галя разливалась, – видимо, со слов Антонины. Затем Матвей принялся вводить новую соседку в курс здешних дел, и та слушала его, приоткрыв рот. Конечно, приезжим про все эти похищения, диверсии, бандитские разборки, садистские измывательства знать не вредно. Особенно таким, кто пожаловал сюда купаться и загорать. А по другим темам у них обнаружилось редкое единодушие. Разговор скакал, точно блоха по простыне, – не угадаешь, где окажется в следующую секунду.
Прихлебывая чаек, я слушал вполуха, а думал о своем. Недавнее происшествие – совершенно невероятное, если вникнуть, – уже сделались фактом личной биографии, вписались в картину моего мира на диво легко. Сейчас мне полагалось бы метаться по комнате и стенать: «Нет, этого не может быть!» Почему, собственно? Потому что прежде не видел такого? Зато теперь столкнулся, а все записи подтверждают, что события имели место. Галлюцинациям я не подвержен, внушению поддаюсь туго. Вообще с психикой, слава богу, проблем нет – отчего я должен сомневаться в себе? Кстати, и вчерашние намекина русалку получили косвенные подтверждения. Уж после Галлы не удивишься подобным превращениям – явления одного порядка. Вот только удастся ли и с той разойтись мирно? Надо бы поштудировать моряцкий фольклор – на Андерсона-то надежды мало. Да и что он мог понимать в женщинах?
Наконец Матвей, не утерпев, принялся расспрашивать потерпевшую про ее приключения – не слишком искусно, зато настойчиво. И как Галя ни осуждала меня за лишнюю откровенность, теперь сама выложила всё.
– И какой это зверь вмешался? – спросил сыскарь уже у меня.
– Тебе-то что? – хмыкнул я. – Ты ж не охотник. Твое дело – преступников ловить.
– А ведь могу и задержать, – пригрозил он. – До выяснения.
Галя поглядела на него с испугом. Вот таких на пушку брать одно удовольствие. Или даже два – считая то, какое эти малышки готовы доставить, лишь бы от них отстали.
– Меня-то? – Я снова хмыкнул. – Это вряд ли.
У Матвея хватило ума понять, что я не блефую. И мою оснастку углядеть под маскировкой не сложно – ежели глаз наметан.
– Но ведь что-то ты видел там? – спросил он уже другим тоном.
– Не-а. Там – только слышал.
– А в других местах? – сразу ухватился он.
– Тебе с рождения рассказывать?
Девушка прыснула и тут же хлопнула ладошкой себя по рту, пугливо поглядев на Матвея. Но тот больше обиделся на меня.
– С тобой, как с человеком, – сказал он, нахмурясь. – А ты кочевряжишься.
– По-твоему, я должен от счастья прыгать?
– Но ответить-то можешь?
– Как официальному лицу? Еще чего!
– А неофициально?
– ч то, любопытство разобрало?
– Допустим.
– О, – обрадовался я, – подходящее словцо! Допустим, я видел… кое-что. Даже в руках держал. Но рассказывать об этом нет резона.
Я замолчал, ожидая вопроса.
– Это почему? – не задержался Матвей.
– Во-первых, не поверите…
– Ты расскажи сперва, ладно?
– Во-вторых, к этому «зверю» я неровно дышу. И мне вовсе не хочется пускать по его следу легавых.
– Грубо! – укорил Матвей. – К тому ж мы договорились: неофициально.
– О чем можно договариваться с сыскарем? А ну в тебе взыграет азарт!.. Кстати, не читал про охотника, который перестрелял собственных псов, чтобы спасти медведя?
– Очень к месту.
– Неофициально же могу уведомить, что есть существо, нападающее на мужиков, вздумавших доказывать свою силу на слабом поле. Причем поводом может послужить даже тычок пальцем. Имей в виду, когда начнешь скандалить с будущей женой, – уж тут ее мнения спрашивать не станут.
– Но кто это? – настойчиво спросил Матвей. – Обезьяна, пантера – кто?
– Шестикрылый серафим, – фыркнул я. – Когда увидишь – узнаешь. И будь уверен: шансов у тебя никаких.
– Да? – кисло сказал он. – Так это вроде вампира?
– А ты что, веришь в них?
– Я сейчас хоть в черта поверю – нагляделся за последние месяцы.
– Ой, вы взаправду это? – изумилась Галя. – Да разве ж такое бывает?
Поджав под себя ноги, она сидела на стуле, будто воробей на жердочке.
– На Херсонщине – вряд ли, – ответил я. – А тут я бы поостерегся ставить пределы.
– И что делает она с теми, кого изловит? – спросил Матвей.
«Она», отметил я. Соображает!
– Ну, об этом остается гадать. Может, превращает их в женщин? Во всяком случае, это был бы изящный ход.
– Конечно, – Матвея даже передернуло. – Куда изящней!
– А не нарывайся, – сказал я. – Очень просто.
Как ни смешно, сыскарь задумался. Верно, и у него хватало грешков, которые сам-то он себе давно простил. Вот окажется ли Железная Дева такой же сговорчивой? Легко объявить исчадиями ада тех, кто слабее, свалив на них вину за собственную мерзость. Но столкнуться с существом, которое в самом деле владеет нечеловечьей силой… Во всяком случае, это стимулирует мыслительные процессы, а рассуждениям придает новую направленность.
– Лучше подумайте о другом, – прибавил я. – Отчего сей зверь облюбовал именно наш городок? Ведь это замечательно нас характеризует! С чем всех и поздравляю.
Долго засиживаться я не стал и после третьего стакана чая убрался вон, не глядя на робкие заверения хозяйки, что заночевать тут найдется где и уж один-то гость ее не стеснит. Ради чего лишать себя привычного комфорта? Чтобы познакомиться ближе с этим цыпленком? Настолько далеко мое любопытство не заходит.
К тому ж отсюда было недалеко до моего дома, а места на пути лежали тихие. Фар я по-прежнему не включал, довольствуясь тепловидением, а стекла на дверцах приспустил, чтобы слушать окрестности. Как оказалось, не зря.
Я уже выехал за город, когда сквозь гул мотора пробились странные звуки: неподалеку будто повизгивал щенок, вдобавок ухитряясь сипеть. Тотчас выключил двигатель и плавно затормозил, водя по сторонам слухачом. Не успел «болид» остановиться, как я выскочил на обочину и подбежал к краю шоссе, круто обрывавшемуся к ручью. А на его каменистом бережку, под самым склоном, как раз и увидел, что искал.
Конечно, это был не щенок. Выгнув костлявую спину, на четвереньках закаменел мужчина в дешевом костюме, подмяв под себя очередную дурочку. Лицо его страдальчески морщилось, жидкие волосы растрепались, из ощеренного рта рвались тонкие взвизги, а руки вмертвую сомкнулись на горле жертвы. Судя по тому, как энергично у той дергались ноги, и как отчаянно она сипела, вцепившись в запястья убийцы, потеха лишь началась.
Всю картинку я выхватил в один миг, а в следующий уже прыгнул вниз, подхваченный вспышкой ярости. Приземлившись вплотную к парочке, пластиковыми пальцами стиснул оскаленную голову, резко крутанул лицом назад. Но , чтобы свернуть эту морщинистую, перетянутую венами шею, мне пришлось приложить едва не всю силу. Лишь спустя секунды услышал отчетливый хруст, и тело убийцы обмякло. Тут же, не позволяя придавить девицу, отпихнул его прочь. Он обвалился на спину, зато вверх затылком. И хорошо – мне вовсе не хотелось его запоминать.