Камерон Стелла. На вершине блаженства

   Мэриан ухватила мужскую плоть Ронни. Крепко сжала.
   – Я хочу сделать все здесь, – заявила она. – Пусть эта старая ведьма пялится на нас, если ей так хочется. Может, ей пойдет на пользу. Потом устроит своему муженьку развлечение. Давай, раздевайся.
   – Господи! – Рон осмотрелся. Хорошо, что хоть соседние особняки довольно далеко от них, так что их может увидеть только экономка. – А вдруг вернется Себастьян?
   – Она ему ничего не расскажет. Он всегда выбирает прислугу без глаз, ушей и языка. Оберегает свою частную жизнь.
   Об этом Рону не нужно было напоминать.
   – Да нет, я о другом… Что, если Себастьян увидит нас?.. Ну, ты меня понимаешь? – Лучше всего было бы отделаться от Мэриан, а самому окунуться в бассейн.
   – Вставай, Рон.
   Он посмотрел на Мэриан. Потом, опустив глаза, окинул взглядом свои бедра.
   – Я не могу, дорогая.
   – Вставай!
   Рон почувствовал, что краснеет.
   – Нет, Мэриан. Дай мне полотенце. Пойдем лучше поднимемся в спальню. Ну же…
   Она еще сильнее сдавила его член.
   – Делай, что тебе говорят, ты ведь послушный мальчик. Мэриан всегда заботится, чтобы тебе было хорошо, верно? Ведь заботится? И она не просит ничего особенного взамен. Так, кое-что… Ей просто хочется немного развлечься.
   Рон вскочил на ноги. Вот дьявольщина! Да пусть они тут все пялятся! Он поставил свой стакан на столик.
   Его мужская плоть наливалась силой и, Мэриан с улыбкой наблюдала за этим превращением.
   – Я зна… – Она отхлебнула из своего стакана. – Я знаю, кого выбирать. Выбираю только безупречных.
   Мэриан захихикала и, подавшись вперед, шлепнула ладонью по восставшей плоти Рона.
   – Нам нужно поговорить, – пробормотал Ронни, пытаясь использовать другую уловку – отвлечь Мэриан. – Ты совершенно правильно сказала, следует свернуть нашу деятельность в этом штате, раз уж мы не можем заставить Себастьяна уехать отсюда. Судя по тому, что я видел сегодня, да и этот дом тому подтверждение, он основательно здесь увяз.
   – Потом поговорим. – Мэриан снова ударила его по члену.
   Рон вздрогнул.
   – В спальне, дорогая… – Мужчина, озабоченный удовлетворением страсти, не должен терять человеческий облик. – Я думал об этом. Нам следует вести себя крайне осмотрительно. Чтобы отстоять твои интересы.
   Чтобы отстоять его собственные…
   – М-м. Ты отлично справляешься. Ты великолепно… отстаиваешь мои интересы.
   – Я читал местную газету. Тут замешана женщина, правильно? Та, что возглавляет этот чертов комитет. Та, из-за которой, как ты говоришь, он вернулся сюда и с которой собирается восстановить отношения.
   – Трахни меня, Ронни. – Она дернула за шнурок, распустив на груди купальник.
   – Мэриан, подумай же… Мы слишком много можем потерять. Ее зовут Блисс. Она профессор, так, кажется? Боже мой, ты представляешь…
   Рон полагал, что разгадал загадку, нашел ответ на вопрос, так его занимавший. Себастьян – бисексуал. Только очень стыдливый, стесняющийся своих пристрастий. Он еще более застенчив, чем сам Ронни. Это, конечно, легко поправить, но если Себастьян возобновит любовную интрижку со старой подружкой, перед которой якобы виноват, то его, Рона, планы, могут оказаться под угрозой. Этого нельзя допустить.
   – Ронни! – завопила Мэриан. – Ты совсем не обращаешь на меня внимания.
   – Вовсе нет, дорогая, я просто хочу, чтобы ты… Хочу помочь тебе разработать план действий, чтобы мы были уверены: Себастьян не сделает ничего такого, о чем нам пришлось бы пожалеть.
   Мэриан с такой силой ударила Рона, что тот утратил над собой контроль. Он протянул руку, чтобы выхватить у Мэриан стакан, но она вцепилась в него изо всех сил, хихикая и расплескивая джин во все стороны. Когда ему все же удалось отобрать у нее стакан, Мэриан обмакнула пальцы в джин и вытерла холодную руку о его возбужденный член.
   Рон взвыл, его детородный орган съежился. Рон крепко схватил Мэриан за оба запястья.
   – О-о! – вскрикнула Мэриан. – Какой сильный… Я не могу позволить, чтобы образ крепкого неугомонного мужчины был разрушен из-за этого жалкого сморщенного отростка. Мы ведь не хотим, чтобы люди говорили, будто ты жалкий извращенец-онанист.
   – Все. Довольно. С меня хватит. – Ронни рывком поднял ее на ноги.
   Ее красные губы оказались так близко от его губ, что он забыл, что собирался сделать.

Глава 5

   Дражайшая сестрица задала своему любовничку нелегкую работенку.
   У дома Себастьяна, рядом с бассейном.
   При ярком свете дня, на виду у всех прохожих.
   Он бросил конверт на свою кровать и отвернулся от окна, чтобы не видеть извивающуюся Мэриан и малыша Ронни, помогающего ей освободиться от купальника.
   Слава Богу, экономка не живет с ним в одном доме. К тому же он предупредил, что не будет обедать дома. Поскольку ни садовников, ни бригады рабочих, обслуживающих бассейн, не видно, представление будет разыграно перед одним-единственным зрителем. Всего лишь перед одним.
   Но все равно это никуда не годится. Придется дать малышу Ронни хорошего пинка под зад и выставить его из города. А дражайшую сестрицу Мэриан следует поместить в какую-нибудь приличную лечебницу для алкоголиков.
   – Себастьян! Себастьян, ты дома? – донесся снизу голос.
   Себастьян сунул ногу в коричневый ботинок – он уже успел скинуть оба – и выскочил на лестницу. Перескакивая через две ступеньки, сбежал в холл и остановился. Перед ним стояла бывшая супермодель, ныне управлявшая одной из компаний его империи. Стояла с раскрытым ртом.
   – Привет, Зоя. Мне казалось, ты собиралась пойти поужинать.
   – Я и собиралась. – Она нахмурилась. – Но это было до того, как мне позвонила какая-то журналистка и принялась донимать расспросами.
   Себастьян бросил взгляд в сторону гостиной, которую отделяла от оранжереи стеклянная стена. Он надеялся, что за пышной зеленью оранжереи развлекавшуюся у бассейна парочку совсем не видно.
   – Сегодня выдался на редкость трудный день, Себби.
   – М-м… – Он раздумывал, как бы побыстрее выпроводить Зою из дома, не вызвав у нее подозрений. – Что ты сказала?..
   – Трудный день сегодня, говорю.
   – Да уж… Ты права. Тебе бы отправиться сейчас домой, налить себе выпить, сесть поудобнее и положить повыше ноги. И не думай больше о работе. До завтрашнего дня забудь о ней. – Себастьян улыбнулся, взял Зою под локоток и попытался подвести к входной двери, все еще открытой.
   Зоя сделала несколько шагов. Потом остановилась:
   – Я пришла поговорить с тобой.
   – Ты слишком устала, переутомилась. Очень много работаешь.
   – Ничего подобного. Просто я несколько… озадачена. Очень уж странно ты себя ведешь. Но я нисколько не утомилась. Может, лучше присядем? А насчет стаканчика ты неплохо придумал.
   – Ах да, конечно. Из какой газеты, говоришь, звонили?
   – Думаю, из лос-анджелесской.
   Себастьян украдкой взглянул в сторону оранжереи.
   – Из Лос-Анджелеса? Хм. – Со стороны бассейна доносился смех. – Да уж, представляю, как эти ребята обхаживают тебя.
   – Это были не ребята. Я же сказала: журналистка.
   – Да, конечно. И что она хотела узнать?
   – Кто?
   – Ну журналистка. Из Лос-Анджелеса.
   Зоя направилась к гостиной, однако Себастьян тотчас же снова взял ее за локоть, и они еще на несколько шагов приблизились к парадной двери.
   Со стороны кухни появился Битер, державший в зубах оранжевого резинового паука. Пес положил паука к ногам Себастьяна, уселся рядом и часто-часто задышал.
   Себастьян посмотрел на паука. Зоя тоже. Он засмеялся:
   – Этот дурачок до сих пор считает себя маленьким щенком. Обожает играть. – Себастьян наклонился, поднял игрушку с пола и отшвырнул ее подальше. – Битер, лови!
   Пес развалился на полу и закрыл глаза.
   Раздался пронзительный визг и плеск воды. Слава Богу! Эти двое, похоже, решили немного поплавать.
   – Ты только посмотри на это создание, – сказал Себастьян, кивнув на собаку. – Никогда не выполняет моих команд.
   – Возможно, вы не решили, кто из вас главный. Но я смотрю…
   Себастьян взглянул на Зою. Потом на Битера. И только сейчас заметил, что стоит в одном ботинке, другая нога была босая. Он смущенно засмеялся:
   – Я только начал переодеваться, и тут ты пришла.
   – Да я уже заметила… – Зоя перевела взгляд на его руку – он по-прежнему держал ее за локоть; и в этой же руке – свой второй башмак. На белом шелковом рукаве ее блузки остались грязные следы от подошвы.
   – Черт! – Себастьян отдернул руку и бросил ботинок на пол. – Черт, извини. Не знаю, что со мной случилось. Совсем ничего не соображаю. Ты только посмотри… – Он сунул ногу в башмак и попытался отчистить Зоин рукав. – Иди сейчас домой и замочи блузку, пока грязь не въелась.
   – Шелк нельзя стирать в воде.
   – Да? Тогда почисть щеткой.
   – Что с тобой, Плато? – Зоя свирепо уставилась на Себастьяна. – Оставь в покое мою блузку. Забудь про этого глупого пса и про его гнусную игрушку. Я пришла сюда, потому что у нас возникли проблемы. Очень серьезные, босс. И по-моему, ты отлично понимаешь, о чем речь.
   К сожалению, он прекрасно все понимал.
   – Почему ты не хочешь объяснить мне, в чем дело? – Она принялась счищать грязь со своего рукава. – Если бы я точно знала, что нас ждет здесь, то подключила бы Фила. Тебе самому надо обратиться к Филу. Можно кого-нибудь нанять. Человека, который сумеет нам помочь.
   – Я не думал…
   – Черт возьми! Да если бы я знала, уперлась бы руками и ногами и ни за что не позволила бы тебе приезжать сюда.
   Себастьян сунул руки в карманы. В глазах, в самой глубине, промелькнула давняя, застарелая боль.
   – Не тебе указывать мне, куда и когда мне ехать. Я сам все решаю за себя. Понятно?
   – Да, я знаю. Ты предпочитаешь все решать сам. Это очевидно. Хотя я не совсем понимаю почему. Я, кстати, тоже многим рискую. Потому что вложила деньги в нашу компанию. И мне далеко не безразлично, что здесь происходит.
   Себастьян нахмурился.
   – Это было твое собственное желание. Ты хотела получить часть акций. Я дал тебе их, потому что ты сумела убедить меня в том, что заслужила это. Вот и все.
   Зоя теребила массивную золотую цепочку, висевшую у нее на шее.
   – Правда, что ты был обручен с этой Блисс Уинтерс? – спросила она.
   Себастьян промолчал.
   – Так это правда?
   – Мы были детьми. – Себастьян подумал о том, что несколько месяцев, проведенные рядом с Блисс, были лучшими в его жизни.
   – И дети собирались удрать в Рино, чтобы там обвенчаться?
   Ради Блисс надо взять себя в руки.
   – Все это в прошлом.
   – Да уж… наверняка. Слушай, я едва стою на ногах. Давай присядем.
   – Да, конечно. Так как, ты сказала, зовут твою журналистку?
   – Я об этом не говорила. Но похоже, она на верном пути. Твои детские шашни портят нам все дело. Но станет еще хуже, гораздо хуже. Во всяком случае, я очень этого опасаюсь. А ведь нам и без того досталось, когда умерла та бедняжка…
   – Разве не ты сегодня учила меня, что отвечать истеричкам из команды О’Лири? Ты же сама говорила о том, что слова «грех» или «смерть» просто необходимы для создания приличного имиджа в прессе?
   Зоя фыркнула:
   – Нет, если при этом твое имя непосредственно связывают с понятиями «грех» или «смерть».
   – Ради Бога, о чем ты говоришь! Я-то здесь ни при чем. Что ты…
   – А как насчет греха?
   – Я живу как монах. Только работаю, работаю и работаю.
   – Тебе совершенно не обязательно жить монахом и лишать себя радостей жизни, – тихо проговорила Зоя. – Мы с тобой уже говорили об этом.
   Он избегал смотреть в ее прекрасные глаза. Потому что понимал, что она имеет в виду. Зоя совершенно недвусмысленно дала понять, что хотела бы быть не только компаньоном. Себастьяну, однако, это совсем не понравилось.
   – Ладно… – Зоя снова оживилась. – В общем, возникли проблемы, и их надо решать. Что бы у вас с Блисс Уинтерс ни произошло, все это было очень давно, много лет назад. Совершенно ясно: эту женщину здесь уважают. Она и сама не захочет, чтобы о ее девичьих проделках узнали любопытные журналисты. Тебе надо сходить к ней и поговорить.
   Да, наверное, придется сходить… Еще раз.
   – Да-да. Позвони ей и договорись о встрече.
   Он вел себя глупо. Как капризный, злобный, дрянной мальчишка. Сначала втерся к ней в доверие. А теперь собирается угрожать ей.
   Но и она представляет для него угрозу.
   – Позвони ей обязательно, – говорила Зоя; на ее высоком лбу появились тонкие морщинки. – Скажи, что хочешь встретиться и поговорить. Обсудить кое-что. Как в прежние времена.
   – Оригинально.
   – Не пытайся хитрить, не прикидывайся. Тебе это не идет. Да ты и не силен в этом.
   – Ладно, хорошо. – У бассейна стало подозрительно тихо. – Сейчас прямо и займусь этим делом. Сразу как ты уйдешь.
   – Пытаешься поскорее избавиться от меня?
   – Что ты? Просто у меня ужасно болит голова.
   Битер начал тихонько похрапывать.
   Зоя с отвращением взглянула на собаку.
   – Позвони этой профессорше, пока я здесь. Мне интересно знать, что она ответит.
   – Не могу. – Он потер пальцами виски. – То есть я хочу сказать, что пока еще не готов к разговору. Мне нужно кое-что обдумать.
   – Нечего здесь думать. Я подскажу тебе, что говорить.
   Женщины. Из-за них сплошные мучения.
   – Только постарайся не раздражать ее, не выводить из себя. Она разумная женщина, поэтому сразу же подумает, что ты собираешься манипулировать ею.
   У Зои, конечно, есть полное право так думать. Только она ошиблась во времени. Блисс уже давно считает, что он манипулирует ею.
   – Ты меня слушаешь, Себби?
   – Да, конечно, слушаю.
   – Вот и хорошо. Эти ученые-профессора считают себя цветом общества, не забывай. И думают, что знают все на свете. – Зоя снова фыркнула. – А на самом деле… Главная твоя задача – наговорить ей массу любезностей. Польстить, словом. Скажи ей, что тебя поразили ее успехи и научные достижения.
   – И ты думаешь, она ни о чем не догадается?
   – Нет, конечно! Они же тают от любой, даже самой грубой, лести.
   – Интересно, сколько у тебя было знакомых профессоров?
   Зоя ненадолго задумалась.
   – У моего отца был приятель, который преподавал в Университете Дьюка.
   – И что же он преподавал?
   Зоя откашлялась.
   – Баскетбол. Он был тренером.
   Себастьяну в этот момент было не до смеха – в другое время рассмеялся бы.
   – Предоставь это дело мне, ладно? Я согласен с тобой, у нас возникли проблемы, и надо что-то предпринять.
   – Сыграй на ее эгоистических чувствах.
   – Хорошо, сыграю.
   – Будь вежливым, держись почтительно. – Зоя, казалось, не заметила, что он опять взял ее за локоть и легонько подталкивает к выходу. – Изобрази восхищение. Скажи, что она единственный твой знакомый профессор.
   – Так оно и есть, – пробормотал Себастьян; он и без указаний Зои восхищался своей бывшей подругой.
   – Предложи свою помощь в ее любимом деле.
   – Надо подумать над этим.
   – Мы вместе разработаем план. – Зоя попыталась завернуть в гостиную, но Себастьян остановил ее. – Я хочу помочь тебе, Себби. И хочу помочь себе. Я очень беспокоюсь. Надо было прислушаться к Мэриан. Она всегда говорила, что приезд сюда ни к чему хорошему не приведет.
   – А я решил, что так будет хорошо. – Он и до сих пор так думал, только вот сам себя ненавидел за то, что совсем недавно по-хамски обошелся с Блисс.
   Она удивительная…
   Он вспомнил ее глаза – увидел их так отчетливо, словно она сейчас стояла перед ним. Такие голубые глаза были только у нее.
   – Дай денег для ее кафедры в университете.
   – Что?..
   Зоя взмахнула свободной рукой.
   – Ну, устрой взнос благотворительный… Ты же проделывал подобные вещи, я слышала. Пятьсот тысяч или около того – и репутация просвещенного человека тебе обеспечена. Можешь сказать, что делаешь это ради нее. Пусть ее имя красуется где-нибудь в здании университета. Чтобы огромными буквами…
   – Так ничего не выйдет. И еще, мне кажется, мы забегаем вперед. Дорогая, прошу извинить меня, но мне надо прилечь.
   Зоя повернулась и внимательно посмотрела на Себастьяна.
   – Дорогой мой, бедняжка. Ты плохо себя чувствуешь? Ложись скорее в постель, а я принесу тебе попить чего-нибудь холодненького.
   Вот привязалась…
   – Ничего, все нормально.
   – И все же. Я настаиваю.
   – Знаешь, мне кажется, насчет денег для кафедры – отличная мысль.
   – Правда? Можно еще учредить именную стипендию. Или даже две.
   Битер перекатился по полу, улегся на свою широченную спину и, подогнув лапы, снова захрапел. Зоя покачала головой и добавила:
   – А центр для подростков нейтрализует слухи о погибшей девочке, о нас забудут. Почему бы тебе не попросить профессора Уинтерс помочь в организации центра для подростков?
   Профессор Уинтерс? Его Блисс стала профессором. Невероятно!
   – Для детей из малоимущих и неблагополучных семей.
   Себастьян, нахмурившись, смотрел на Зою. Сейчас она ему очень не нравилась.
   Зоя ослепительно улыбнулась:
   – Знаю, ты считаешь меня расчетливой и прагматичной, но я действительно думаю, что тебе было бы полезно заняться какой-нибудь деятельностью.
   Снова плеск воды и смех.
   Себастьян закрыл глаза.
   – А где Мэриан и ее мальчонка?
   Мальчонкой Зоя ласково называла Рона.
   – Их нет дома, – ответил Себастьян. В конце концов, так оно и есть на самом деле, так что он не соврал.
   – Я за тебя беспокоюсь, – сказала Зоя. – Ты неважно выглядишь.
   – Ничего страшного. Крепкий сон мне поможет. Стану как новенький. Пожалуй, лягу-ка я прямо сейчас.
   – Ладно. Поняла твой намек.
   Наконец-то. Он улыбнулся и легонько обнял ее за талию.
   – Спасибо, дорогая. Возможно, это не очень любезно, но у меня вот-вот голова лопнет… Мне нужно подумать. Подумать в одиночестве.
   – Но ты не забудешь о моих предложениях?
   – Нет.
   – И не станешь предпринимать дальнейших действий, пока не обсудишь все со мной?
   Он поморщился.
   – Что такое?
   – Да ничего. – Ему просто хотелось, чтобы никаких действий с его стороны еще не было, чтобы не было той неудачной встречи с Блисс. – Просто голова болит. – Только того поцелуя он ни за что не отдаст. И судя по всему, Блисс тоже небезразлично, как он себя ведет. В дальнейшем на это можно будет опереться.
   Раздался пронзительный крик, явно мужской. Вопили где-то совсем рядом. Себастьян опять начал подталкивать Зою к двери.
   – Веди машину осторожно, – пробормотал он.
   – Себастьян…
   – Ты не возражаешь, если я позвоню тебе сегодня, попозже?
   – Конечно, звони, но…
   – Спасибо.
   – Куда, говоришь, ушли Мэриан с Роном?
   – Э-э… – Он пытался придумать что-нибудь оригинальное и вместе с тем правдоподобное, но в голове была полнейшая пустота. – Думаю, они где-нибудь гуляют, любуются окрестностями.
   Зоя застыла, словно окаменела.
   – Да?.. Любуются окрестностями?
   Он резко повернулся и увидел то, на чем остановился взгляд Зои.
   Мэриан и Рон стояли на бесценном обюссонском ковре в гостиной. Стояли, уставившись на Себастьяна и Зою. С обоих стекала вода. И оба смеялись, гоготали.
   Они были в чем мать родила, правда, у Рона на причинном месте красовалась алая завязка от купальника.

Глава 6

   Себастьян выключил кондиционер и опустил стекло в машине. Ворвавшийся воздух приятно освежал. Если действительно сконцентрироваться на решении проблемы, воспоминания о сцене на ковре в гостиной будут не такими отчетливыми.
   – Он заслужил орденскую ленту! – пронзительно закричала Мэриан. Она похлопала ладонью по завязке, служившей фиговым листком, и преклонила перед Роном колено. – Первый приз лучшему мужчине!
   Зоя смеялась. Она даже в машину садилась, покатываясь со смеху.
   Ну как тут сосредоточишься? Никаких сил не хватит, чтобы выбросить из памяти эту сцену. Он уже побывал в Хоул-Пойнте и узнал, что Блисс нет дома. Длинноногая блондинка Фабиола сказала, где ее можно разыскать.
   Господи, даже сейчас у него перед глазами Мэриан и этот дурацкий красный бант.
   Блисс ушла на выставку какого-то парня, в галерею, находившуюся на Бельвью-сквер. Себастьян, направляясь в офис, каждый день проезжал мимо аллеи, но ни разу здесь не останавливался. Следуя указаниям Фабиолы, он свернул на дорожку, ведущую к многоэтажной автостоянке. Себастьян припарковался и прошел через верхний этаж к магазину Нордстрома. Теперь он уже не был уверен, что поступил правильно, решив поговорить с Блисс еще раз – сразу же после первой неудачной встречи. Парень, сидевший за роялем в универмаге, наигрывал знакомую мелодию. Себастьян прошел мимо женщин с бархатными ободками в волосах, с шелковыми шарфами на шее и в туфлях на совершенно плоской подошве. Женщины сидели за маленькими металлическими столиками и попивали кофе. Сидели, снисходительно поглядывая на окружающих.
   Себастьян спустился по тряскому эскалатору и зашагал между кадок с пальмами, мимо покупателей. Эти люди покупали для своих детишек прогулочные коляски – покупали за такие же деньги, что получил он, когда продал свой первый, свой любимый «форд».
   Он остановился, задумался.
   Столько же он заплатил за кольцо для Блисс. Черт побери, так поломать собственную жизнь! Кое-кто, может, и посмеется над ним, если узнает о подобных мыслях. Но ведь так оно и есть, ведь он поломал свою жизнь. Да, конечно, у него имеются деньги, много денег, гораздо больше, чем требуется человеку. Но у него нет того, что нужно ему больше всего на свете. У него нет Блисс Уинтерс.
   Себастьяна внимательно разглядывала девица с губами, накрашенными черной помадой, вся увешанная кольцами – кольцо красовалось даже на кончике языка, который она высунула, прикусив зубами. Девица скрестила руки, чуть прикрыв локтями белую полоску тела между коротенькой маечкой, обтягивавшей грудь, и поясом на драных джинсах. Она медленно приблизилась к Себастьяну. Тень из города Нью-Йорка… Прямо как дома. Рядом с этой сумасшедшей чувствуешь, что с тобой все в порядке.
   Себастьян вежливо улыбнулся и зашагал дальше.
   И тут он увидел ее. Она была в длинном, почти до щиколоток, черном платье, с распущенными волосами. Блисс только что вошла в выставочный зал.
   Себастьян осмотрелся и увидел скамейку. Если сесть на нее, ему прекрасно будет виден вход в галерею. Что это, трусость? Нет, он вовсе не трусит. Просто проявляет осмотрительность и деликатность. Лучше терпеливо подождать, чтобы не мешать ее общению с другом.
   С другом?
   – Леннокс – художник, – сказала Фабиола. – Во всяком случае, некоторые считают его таковым.
   Себастьяну показалось, что Фабиола недолюбливает Леннокса, но потом решил, что ошибся, потому что ему просто хотелось так думать.
   – Ты мне очень не нравишься, Леннокс, – пробормотал Себастьян себе под нос.
   Со своего наблюдательного пункта на скамейке он видел, как Блисс медленно прогуливается вдоль стен галереи. Она внимательно и сосредоточенно рассматривала каждую картину.
   Мазня. Ни цвета, ни формы. Себастьян видел это даже со скамейки. От группы посетителей отделился атлетически сложенный мужчина – он подошел к Блисс и положил руку ей на плечо.
   Себастьян невольно приподнялся.
   Блисс обернулась, улыбнулась.
   Парень обнял ее.
   Себастьян вскочил. Черт бы побрал этого нахала, что он себе позволяет?! Блисс никак не отреагировала на его объятия.
   Себастьян направился к входу в галерею и вдруг увидел – Блисс смотрит на него через стекло. Она нахмурилась и качнула головой, один-единственный раз. Намек тайный, но совершенно очевидный – не вмешивайся.
   Себастьян поднял вверх ладони, через силу улыбнулся, вернулся обратно к скамейке. Снова уселся.
   Должно быть, это и есть Леннокс. Что за дурацкое имя – Леннокс? Лен-нокс! Ну и имечко. Отлично подходит человеку в небесно-голубой куртке с медными пуговицами и в белых парусиновых штанах. И это в восемь вечера! Да еще укладывает каким-то замысловатым образом свои густые каштановые волосы и опрыскивает их лаком.
   Блисс нужен не такой мужчина. Рядом с ней должен быть кто-то элегантный, изысканный в своей простоте, такой же, как она. Себастьян вытер о колени вспотевшие ладони. Женщины, в последнее время его окружавшие, были одеты дорого, со вкусом… и украшали себя красными бантами. Снова вспомнилась сцена в гостиной. И этот идиотский красный бант… В тот день, когда он впервые набрался смелости и заговорил с ней, Блисс сказала, что берет обеды из дома, потому что не хочет растолстеть. Вернее, ее мать не хотела, чтобы дочь стала толстой. Глядя на нее сейчас, на ее стройную фигурку в слишком широком платье, он вспомнил, как раньше дразнил ее, заглядывая под стол. Себастьян улыбнулся.
   Если бы можно было сейчас украсть ее. Перекинуть через плечо и утащить к себе домой, уложить в свою постель… Если бы подобное было возможно, он, наверное, умер бы от счастья. Да, он умер бы абсолютно счастливым человеком. Если бы она только лежала рядом, если бы позволила проникнуть в нее, разрешила бы зарыться лицом в ее волосы, если бы он чувствовал ее дыхание на своей шее и ее голову на своем плече.
   Себастьян вздрогнул – ощутил трепет даже в кончиках пальцев.
   Он поднял голову. Надо идти. Пятнадцать лет ему удавалось оставаться в стороне, находиться вдалеке он нее. Но теперь он просто не в состоянии объективно и беспристрастно относиться ко всему, что касается Блисс.